Текст книги "Кольцо Пяти Драконов"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)

28
Возмездие

Джийан, обнаружив, что простое парализующее заклятие на Олллна Рэдддлина не действует, опустилась глубоко в Айаме. И увидела там кружащегося Аватару, охраняющего сущность кхагггуна, – гигантское черно-коричневое насекомое с защищенной панцирем грудной клеткой, зазубренными жвалами и фасеточными глазами. Малистра каким-то образом перенесла часть своей силы на много километров, чтобы защитить Олллна Рэдддлина. Джийан не знала других колдуний, включая ее саму, кто мог бы совершить такой потрясающий трюк. Результаты напугали ее до глубины души. Она не смела атаковать Аватару, потому что не опознала его. Не опознав, она никак не могла узнать ни природу, ни размеры его силы. В “Книге Отречения” она читала об Аватарах колдовства Черной Грезы, которые могли выпить силу противника или в лучшем случае просто отобрать ее.

Джийан почувствовала, как в физическом мире в голове зарождается боль, и поняла, что паучок начинает убивать ее. Выбора не было. Оставаясь в Айаме, она определила, где находится Реккк, потом нашла Элеану.

Боль становилась навязчивой; время истекало, счет шел на секунды. Она начала.

Элеана смотрела, как Олллн Рэдддлин медленно убивает Джийан, и внезапно ее охватил гнев. С яростным криком она встала, вращая ионную булаву. Не обращая внимания на предостерегающий крик Реккка, размахнулась, чтобы метнуть оружие прямо в незащищенное лицо Олллна Рэдддлина. Это был их единственный шанс; в этом девушка была уверена так же, как в собственном имени.

Она успела увидеть, как Олллн Рэдддлин вытянул в ее сторону правую руку. Через мгновение выстрел ионного пистолета сбил ее с ног. Все тело охватила боль. Она попыталась закричать, но не смогла. Попыталась пошевелиться, но не смогла и этого. Элеана лежала на спине, и свет медленно угасал. Потом беззвездная ночь окутала ее и унесла далеко-далеко.

– Ты убил ее, – процедил Реккк сквозь стиснутые зубы.

– Сначала девчонка, потом счеттта. Они умрут одна за Другой. – На лице Олллна Рэдддлина появилась лукавая улыбка. – А тебе-то что? Они кундалианки. Настоящий кхагггун радовался бы их гибели. – Он склонил голову набок. – Но ты больше не кхагггун. Теперь я сомневаюсь, был ли ты им вообще.

Джийан, тихо вскрикнув, упала на колени. Из центра оружия сочилась кровь. Реккк дрожал от ярости.

– Давай, рэнннон. Нападай. – Дуло ионного пистолета смотрело прямо на него. – Больше всего мне хотелось бы убить тебя так же, как я убил кундалианскую девчонку. У нее было кхагггунское оружие. Как так получилось, рэнннон? Уверен, звезд-адмирал сам хотел бы задать тебе этот вопрос.

Джийан упала, свернулась в позе эмбриона. Широко открытые глаза смотрели на что-то, невидимое для них обоих.

– Все почти закончено, рэнннон. – Олллн Рэдддлин не смог скрыть злорадства. – Она умирает. Не хочешь помочь ей? – Дуло ионного пистолета опустилось; короткий выстрел ожег правое бедро Реккка.

Реккк охнул. Мгновение он ничего не чувствовал. Потом нахлынула боль, и он рухнул на колени.

– О, так-то лучше, верно? – Олллн Рэдддлин поставил сапог на бедро Реккка. – По зрелом размышлении, ты еще недостаточно опустился, рэнннон. – Он пнул Реккка ногой. И пинал снова и снова, пока Реккк не упал ничком у его ног. Рэдддлин наклонился, на его лице застыли гнев и отвращение. – И кто ты теперь? Ничем не лучше счеттты, рядом с которой лежишь. Она развратила тебя, как развратила регента Ашеру. Но довольно. Этому пришел конец, рэнннон. Звезд-адмирал поручил мне привезти тебя живым. Однако сначала ты посмотришь, как умирают твои друзья. Сначала ты получишь первую порцию боли.

Он поднял ногу и с силой ударил по раненому бедру Реккка, вонзая каблук глубже в рану.

– Что за звук я только что слышал, рэнннон? Какой-то треск? Это ломались твои кости? О да, наверное. Вон обломок пробил кожу. – Рэдддлин присел рядом с Реккком, заглянул в глаза. – Должен сказать, я поражен. Ты не издал ни звука. – Он улыбнулся. – Ну, это мы скоро исправим.

* * *

Элеана услышала пронзительный крик. Пузырьком воздуха она последовала за криком к поверхности сознания. Мгновение лежала, глядя на листья. Солнечный свет пробивался сквозь сетчатый занавес крон деревьев. Пара голоногов порхала среди ветвей, словно играя в прятки. Жужжали насекомые, журчала невидимая река.

Потом снова раздался леденящий кровь вопль, и Элеана очнулась от порожденной болью грезы. Все нахлынуло на нее разом. Она не спрашивала себя, почему не умерла, не обращала внимания на боль. Элеана увидела Олллна Рэдддлина, согнувшегося над Реккком и Джийан. Живы они или нет? Смертельный гнев еще кипел в ней. Не задумываясь, девушка подняла ионную булаву и, размахнувшись, метнула.

Шипастый шар ударил Олллна Рэдддлина прямо в левый висок, отбросив назад. Элеана обнажила ударный меч и заковыляла к нему на негнущихся ногах. Он успел обнажить ударный меч и парировать ее первый удар, но, лежа на спине, не мог хорошо защищаться, и следующий удар выбил оружие из руки кхагггуна. Элеана приготовилась нанести смертельный удар, когда ее остановил крик Джийан:

– Элеана, нет! Не трогай его!

Ударный меч был всего в нескольких миллиметрах от шеи, где бился пульс. Рэдддлин злобно улыбнулся.

– Давай! Ты же хочешь убить меня!

Мускулы Элеаны напряглись; конец ударного меча подрагивал.

– Элеана, послушай меня! Он защищен колдовством. Грудь Элеаны вздымалась от гнева, напряжения и страха. Она обернулась и ахнула.

– Ты...

Джийан была на ногах.

– Со мной все в порядке. – Кровь испачкала ей волосы, струилась по лицу, залила шею. Неимоверным усилием воли Джийан не позволила себе броситься туда, где лежал без сознания окровавленный Реккк, хотя послала к нему усик исцеления. – Ты спасла нас, Элеана. Теперь ты должна помочь Реккку.

– Не слушай счету, – прошипел Олллн Рэдддлин. – Это все ложь. Убей меня! Убей сейчас, пока у тебя есть шанс!

Элеана вновь повернулась к нему... но смертельный гнев исчез так же быстро и таинственно, как появился.

– Нет. – Она облизнула губы и, не сводя взгляда со свор-командира, попятилась, пока не оказалась рядом с Реккком. Опустилась на колени.

– Положи ладони на его бедро, – сказала Джийан, – прямо на рану. Нащупай пульс. Когда найдешь, держи руки там.

Не обращая внимания на кровь, текущую из раны на голове, Джийан подошла к Олллну Рэдддлину.

– Погляди, что у меня есть, Олллн, – сказала она мягким, ласковым голосом. Когда его вызывающий взгляд остановился на ее вытянутой руке, ладонь раскрылась, как цветок. Там лежало похожее на паучка оружие.

Элеану охватило благоговение. Почему-то окровавленная и раненая колдунья казалась даже более величественной, даже более могущественной, чем раньше.

– Когда эта штука не отпала, как отпала другая, я поняла, что она изменена. – Джийан повертела оружие на ладони. – Изменена колдовством. Разве не так, Олллн?

– Как такое возможно? – проскрежетал Олллн Рэдддлин. – Она говорила, что никто, кроме меня, не сможет коснуться его.

– Малистра ошиблась. Я использовала собственное заклятие, чтобы освободиться от него. – Джийан не сказала, сколько заклятий перепробовала. – Зря ты связался с темной колдуньей, Олллн.

– Не зови меня на варварский кундалианский манер, – прошипел он.

Не говоря больше ни слова, она швырнула колдовское оружие ему на бедро – в то самое место, куда он так тяжело ранил Реккка.

Олллн Рэдддлин откинул голову, завопил от боли и попытался отползти.

Джийан подошла туда, где лежал в луже крови Реккк. Элеана чуть отодвинулась.

Джийан провела руками над раной.

– Прости. По-другому было нельзя. – Она посмотрела на девушку. – Я использовала его, чтобы отвлечь Олллна Рэдддлина, когда защищала тебя от выстрела.

– Но...

– Помнишь гнев, Элеана?

– Да, конечно...

– Его в твою голову вложила я. Чтобы ты смогла действовать.

– Значит, это ты спасла нас. Спасла нас всех.

Джийан баюкала Реккка. Ей пришлось закусить губу, чтобы не заплакать. Надо взять себя в руки, жестко сказала она себе. Чтобы сохранить ему жизнь, понадобятся все силы, не замутненные эмоциями.

Элеана обернулась на скребущийся шум, который издавал Олллн Рэдддлин, продолжая ползти прочь.

– Что с ним будет?

– Это колдовство я знаю очень смутно, – ответила Джийан. – Он уже искалечен. Возможно, если я оставлю эту штуку в нем, она его убьет.

– Хорошо. – Элеана с изумлением увидела, как Джийан встала и пошла за Олллном Рэдддлином.

– Совсем как червяк, – промолвила Джийан. Потом внезапно нагнулась и выдернула из него колдовское оружие.

– Что ты делаешь? – закричала Элеана. – Этот проклятый кхагггун должен умереть!

Он громко вскрикнул, и Элеана ахнула, увидев, что сделал с ним паучок. Крови не было. Было гораздо хуже. Плоть ноги пожирал неестественно ускоренный некроз. Олллн Рэдддлин стонал, обеими руками сжимая умирающую ногу. Глаза были широко открыты, все тело заливал пот. Потом он задрожал, глаза закатились, и кхагггун потерял сознание.

– Возьми его ионный пистолет. – Джийан отвернулась от свор-командира, глядя, как Элеана идет за оружием. – Это колдовство опаснее, чем ты можешь вообразить, опаснее Для нас, чем один-единственный кхагггун. Нам необходимо его изучить. – Она бросила последний взгляд на Олллна Рэдддлина. – А он все равно умрет... или пожалеет, что не умер. Потом, охваченная ужасом и тревогой, бросилась к Реккку, не зная, сумеет ли исцелить его.

29
Служанка

Риана очнулась от странной комы, которую называют служанкой смерти, и поняла, что ее уловка не удалась.

– Все очень просто, – послышался голос Бартты. Риана хотела пошевелиться и не смогла. Открыла глаза и сразу же поняла, где она и что ее ждет. Перед ней появилась Бартта.

– Как я сказала, все просто. Ты уже видела процедуру. – На ее руку был намотан кожаный ремешок. – Ты знаешь последствия – и хорошие, и плохие.

Риана захрипела. Бартта подошла ближе.

– Ты – Дар Сала-ат. Я не хочу делать тебе больно, но в то же время я знаю, что ты что-то скрываешь. Извини, Риана, эти секреты слишком важны, слишком опасны, чтобы ты держала их при себе.

– Какие секреты? – ухитрилась выдохнуть Риана, хотя слова исказились из-за всунутой между губами хрустальной флейты.

Взгляд Бартты стал твердым и мрачным, как базальт.

– Первый: кто, кроме Матери, помогает тебе? Второй: кто научил тебя Припрыжке? Третье: почему ты украла “Книгу Отречения”?

– Не понимаю, о чем ты.

– Не лги! Я, не раздумывая, убью тебя. Риана уставилась на нее, не мигая.

– Отвечай на мои вопросы!

– С какой стати? Ты убила лейну Астар, обращаешься со мной, как с рабыней. Запираешь, как собачонку.

– У каждой истории две версии. – Тон Бартты стал вкрадчивым. – Джийан хотела бы, чтобы ты...

– Ложь! – крикнула Риана. – Она бы не захотела для меня такого! Она Не знает тебя так, как я!

Бартта шагнула к ней; флейта поднялась и повисла прямо над губами Рианы. Глаза конары сузились, тон стал холодным.

– Ты украла “Книгу Отречения”. Зачем? Кому ты отдала ее?

– Никому. Говорю тебе, я упала в колодец.

– Зачем ты продолжаешь лгать? Я сама проверила келл, когда шима Ведда доложила, что ты пропала.

– Но ты же не заглянула в колодец, верно? – сказала Риана.

Бартта промолчала.

– Почему ты так поступаешь со мной?

– Ты участвуешь в заговоре против меня. Я делаю только то, что должно быть сделано.

– Как с лейной Астар?

– Да. Она предательница! Она заслужила...

– Ты безумна, как краэлский солнопес!

– Ты смеешь использовать в'орннские выражения? – Бартта дала ей пощечину. – Отвечай на вопросы!

Риана не обратила внимания на боль.

– У меня нет ответов.

Бартта долго смотрела на нее. Риана видела борьбу в ее взгляде. Потом Бартта резко схватила челюсти Рианы, заставила ее открыть рот. Ввела туда флейту и сошла с покрытого резьбой постамента.

– Теперь уже поздно. Слишком поздно для знамений, слишком поздно для чудес, слишком поздно для веры. – С застывшим лицом она отпустила кожаный ремень на один оборот.

Риана начала давиться, когда флейта коснулась задней стенки горла.

– Ты скажешь, Риана. Все, что я хочу знать.

Бартта еще отпустила кожаный ремень – на этот раз на два оборота, и флейта скользнула ниже.

Как ни старалась Риана контролировать себя, она закричала.

Книга четвертая
Верховные врата

Определить Верховные Bpama труднее всего. Это таинственный мост через темное и бурное море беспокойного духа. Это великий уравнитель, стабилизатор. Верховные Врата – самый могучий портал в душу, открывающий возможность или для великой радости, или для бесконечного страдания...

“Величайший Источник”,

Пять Священных Книг Минны

30
О в'орннах и саракконах

– Ты что, уходишь? – взревел Веннн Стогггул. – Ты же только пришел.

– Прошу прощения. – Курган встал из-за стола. – У меня назначена встреча.

– В такой поздний час? – Регент поморщился. – Где? С кем?

– Поручение звезд-адмирала.

Они находились в личных покоях регента; на низком хроностальном столе между ними все еще стоял обед, поданный несколько часов назад. Редчайшие лакомства были доступны только регентам, решившим выказать свою исключительную власть.

– Слышишь, Малистра? Поручение звезд-адмирала!.. Если бы я не знал сына так хорошо, я бы поверил, что он действительно нашел свое призвание. – Регент хмыкнул. —

Хотя... Допускаю, что в выполнении приказов Киннния Морки есть своя выгода. Доходы, о каких простой баскир мог бы только мечтать. Я прав, Курган?

– Как скажешь, отец. Тебе лучше знать.

– Что случилось? – Веннн Стогггул наклонился вперед, оттолкнув блюдо с тушеным мясом снежной рыси. – Весь вечер ты ведешь себя как почтительный сын.

– Ничего не случилось.

Регент откинулся на спинку стула.

– Правда? Тогда приходится заключить, что ты либо болен, либо спятил.

Курган с улыбкой повернулся к Малистре:

– Вы находите свою жизнь во дворце удовлетворительной, сударыня?

– Н'Лууура, тебе-то что за дело? – рявкнул Веннн Стогггул.

Малистра улыбнулась в ответ:

– Совершенно удовлетворительной, Курган Стогггул. Спасибо, что спросил.

– Нет смысла быть с ним вежливой, – кисло сказал регент. – Сейчас он кажется жутко покладистым, но никогда не угадаешь, когда он взбрыкнет.

– Это все в прошлом, отец. – Курган, совершенно спокойный, стоял у двери. – Я был незрелым. Диким, неуправляемым. Признаю. Не наказывай меня за старые грехи, в которых я уже покаялся.

– Слова! – Веннн Стогггул махнул рукой. – Значение имеют только поступки, сын мой. Ничего, я еще сделаю из тебя порядочного в'орнна.

Чтобы прочистить ноздри от мерзкой вони выставляемой напоказ власти отца, Курган решил пойти на калллистот и по дороге выкурил двадцать миллиграмм лааги. Лаага считалась вне закона, но Кургану было наплевать. Лаага гораздо дешевле саламуууна и, что важнее, легкодоступна в глухих закоулках города. Выращиваемую на южном континенте лаагу привозили контрабандой саракконы – вместе с законным импортом.

Курган задумчиво курил, шагая по темным улицам Аксис Тэра, и прикидывал, кто из знакомых в Гавани мог сдать его Кинннию Морке. Если подумать, список охватывал практически всех. Придется поразмыслить. Однако он еще не решил, стоит ли беспокоиться из-за того, что Морка знает о его пристрастии к лааге.

Глубоко вдохнув густой сладкий дым, Курган грубо хохотнул. “Ну и Н'Лууура с ними!” Еще один секрет, которым он не поделился с Анионом. Аннон пришел бы в ужас, расскажи ему Курган, что он курит. И, конечно, отказался бы от рискованных вылазок в ночную кутерьму Гавани. Все новые различия появлялись, как трещины, между бывшими лучшими друзьями. Различия, в которые отец старался сразу же ткнуть его носом.

Серьезно обдумав слова Старого В'орнна, Курган принял приглашение отца на обед, чтобы постараться восстановить испорченные отношения. Многие годы унижать сына было одним из любимых развлечений Веннна Стогггула. Ожесточенный старый в'орнн. Ненависть к Ашерам ела его заживо, наполняла каждое принятое им решение, каждый взятый на себя риск, каждый аспект жизни.

Курган, пожалуй, гордился своими ответами: теплые улыбки, изысканные комплименты. Он вел себя как любезный и почтительный сын, не потратив ни миллилитра искреннего чувства. Когда-то ломать такую комедию было бы ему не по силам. До того, как он похоронил отца, мысленно и эмоционально отрезав себя от Дома Стогггулов и всего, что этот Дом символизирует. А сегодня вечером он даже получил дополнительную прибыль, выведя отца из равновесия.

Курган понимал, что стоит за словами Старого В'орнна, как понял, и что стоит за просьбой звезд-адмирала. Оставаться в тени отца означало быть задушенным традицией, никогда не имевшей для него смысла. Веннн Стогггул стал просто еще одним противником, которого следовало использовать или обойти, чтобы получить желаемое. И сейчас Курган как раз в наилучшей позиции: вырвался из-под отцовского сапога и занял положение скрытой силы – если умело сыграет свою партию и не недооценит ни звезд-адмирала Морку, ни Веннна Стогггула.

Дорогу ему внезапно загородила кундалианская телега, нагруженная досками ядровника из Борободурского леса, с мельниц в Обменном Залоге на западе. Курган закричал на кундалианских возниц, однако запряженный водяной бут-трен заупрямился, и телега осталась прямо перед ним. “Идиоты!” – подумал Курган, стаскивая одного из возниц с телеги и начиная избивать его до бесчувствия.

– А ну слезай и гони этот мешок дерьма прочь! – заорал он во весь голос.

Второй кундалианин осторожно сполз, не выпуская поводьев топающего водяного буттрена. Когда он пробирался мимо, Курган подставил ему ногу, с силой ударил по затылку и продолжил бить уже лежачего. Наконец остановился, запыхавшись, и посмотрел вокруг: кого бы еще избить. Он заметил среди собравшихся зевак юного кундалианина и пошел к нему. Тут через толпу протолкались трое кхагггунов. Курган передал им вожжи и вежливо попросил навести порядок. И пошел дальше.

Он достал вторую палочку лааги и, прикурив, вдохнул дым глубоко в легкие. Да, действительно, совсем нетрудно стать для отца примерным сыном.

Курган шел дальше на юг. Улицы расширились, ухоженные дома и лавки сменились огромными складами с густо намазанными известкой карнизами и скульптурными фризами, изображающими мифических вьючных животных. Толпа, заметно поредевшая в промышленном центре города, увеличилась на северном краю Гавани, в приюте калллистота. Кундалиане выстроились в очередь перед кхагггунским пропускным пунктом, через который они должны были проходить, возвращаясь в город из Гавани. Курган помахал рукой, приветствуя знакомых кхагггунов.

Кхагггуны устроили игровую арену в Гавани в основном потому, что игру обожали саракконы. Заядлые игроки, они ставили огромные деньги на результаты десяти еженощных соревнований. Из всей в'орннской культуры их явно интересовал только калллистот. Известно, что саракконы не знают счета деньгам и какие-то необузданные. Горе кундалианину или в'орнну, которому хватило глупости поссориться с саракконом: все саракконы тут же объединялись в слепящей вспышке враждебности. Возможно, они обладали какими-то зачатками телепатии. В любом случае к ним было трудно подступиться и почти невозможно сблизиться. Понятие доверия к иным расам у саракконов отсутствовало.

В'орннам оставалось только гадать, как саракконы воспринимают оккупацию северного континента. Между ними и в'орннами существовало ненадежное молчаливое соглашение. В'орнны не видели смысла тратить кхагггунов и ресурсы на колонизацию негостеприимного юга. Кроме того, гэргонам требовался доступ к радиоактивным соединениям, которые производили саракконы. Поэтому саракконов предоставили самим себе – пока они были согласны продолжать торговать с в'орннами. Как это влияло на их взаимоотношения с кундалианами, тоже оставалось загадкой.

Потратив много времени и труда, Курган ухитрился завязать знакомство – признаться, весьма непрочное, – с саракконским капитаном по имени Курион. Он намеревался опровергнуть прописную истину: никогда не знаешь, как себя вести с саракконами.

Курган прошел мимо “Недужного духа”, белокаменного приюта, где семья прятала его слабоумного брата Терреттта. По крайней мере он полагал, что брат еще там. За десять лет он ни разу не зашел. Да и к чему? Чем меньше о нем думать, тем лучше. Только сестра Маретэн навещала Терреттта. И немудрено. Этот идиот один мог слушать ее бредни о возрастании роли тускугггунов в в'орннском обществе.

Посмеиваясь про себя, окутанный ароматным облаком дыма лааги Курган вышел к порту. Дальше раскинулось море Крови, отражающее городские огни, как зеркало, – огромное пространство, принадлежащее только саракко-нам. Ходили слухи о саракконских моряках, проводящих на кораблях многие годы, даже не видя земли. Как можно хотеть выйти в море?! Ему бы наверняка все надоело через несколько дней.

Оказавшись недалеко от калллистота, Курган начал высматривать саракконов. У них у всех были волосы на лице – густые, курчавые, унизанные ракушками: закрученные, остроконечные и намазанные маслом длинные усы и острые треугольные бородки. Выбритые черепа, как и большую часть тел, покрывали татуировки непонятных рун. Среди свирепых и любопытных моряков были только мужчины. Где их женщины, оставалось лишь гадать.

Для одежды саракконы брали легчайшие кундалианские ткани, однако поскольку они жили в теплом тропическом климате, то носили не обычные одеяния, а складчатые юбки до колена. Талию охватывало что-то вроде широкого пояса, сплетенного из высушенного морского винограда, со свисающими спереди узорами из узелков, каждый из которых что-то обозначал – возможно, общественное положение или еще что-то. На ногах – высокие сапоги из сверкающей кожи ската, выдубленной в чанах с морской солью и ртутью. Намазанные маслом тела прикрывали жилеты без рукавов из шкуры акулы, жесткие, как пластины брони, – о них можно было сильно поцарапаться. На бедре обычно висели прямой длинный кинжал из темной стали и блестящая кривая сабля с гравированным клинком из носа ископаемой рыбы-пилы и рукоятью из резного коралла или костей морского кора.

Вскоре Курган увидел знакомца. Хотя Курион был капитаном собственного корабля, сараккон никогда не приглашал Кургана на борт. По мнению Кургана, Курион был старше него от силы лет на десять. Это был умный, напористый и самоуверенный торговец. Курган пока не сумел найти у него слабого места. К своему большому удивлению, юноша обнаружил, что восхищается саракконом. Может, Курион во многих отношениях и примитивный дикарь, но о торговле он знал больше всех, включая Бенина Стогггула. У такого мастера можно многому научиться.

Как требовал саракконский обычай, Курган не подошел к приятелю, а замешался в потную толпу, окружающую арену калллистота, и встал так, чтобы Курион наверняка его увидел. Курион разговаривал с двумя высокими моряками-саракконами – по-видимому, со своего корабля. Хлопок в ладоши – это означало, что ставки на противников сделаны, а потом подняты и удвоены. Зажатый в толпе Курган сумел бросить взгляд на арену. Плотный месагггун с нависшими бровями – в мозгу размером с праэн явно не умещалось ничего, кроме костей, – был выставлен против молодого баскира с широкими мощными плечами, узкой талией и мускулистыми ногами. Видимо, новичок. Курган никогда раньше не видел его на калллистоте.

– Ты разнюхал их? Кого предпочитаешь?

Курган не обернулся. Он узнал голос Куриона и был рад, что капитан подошел к нему на саракконский манер, не упоминая имени и никак не здороваясь.

– Я только что пришел. – Курган знал, что времени на ответ мало. И решил держаться так же самоуверенно, как любой сараккон. – Но тут нечего долго думать. Мне нравится месагггун.

– В таком случае мы могли бы заключить пари. – У Куриона было надменное гладкое лицо с темными глазами и кривоватым ртом, отчего казалось, будто ему все время весело. В бороду вплетены резные руны из лазурита и жадеита, на пальцах огромные кольца со звездным сапфиром, рубином и рысьим глазом. Сапоги из кожи ската выкрашены в темно-оранжевый цвет. – Хотя у ничтожества вроде тебя не хватит средств, чтобы пари было целесообразным.

– Если бы я не приготовился ставить, я бы рта не открыл. – В саракконских кругах пари было почти священным ритуалом. Если у тебя есть мнение о чем-то – о чем угодно, – лучше быть готовым заключить об этом пари, как всегда делали саракконы. Иначе можно растерять последнее уважение. – Я поставлю двадцать.

– Мы выложим пятьдесят.

Курган знал, что сараккон изучает его. Иногда у юноши возникало тревожное чувство, что Курион терпит его присутствие просто потому, что забавляется.

– Пятьдесят меня тоже устроит, – сказал он, решив играть, как сараккон. Конечная ставка никогда не бывает такой, как предлагается сначала. Это было бы страшным оскорблением.

– Это все, что ты можешь наскрести? Абсолютный минимум? Ну ладно. Пятьдесят. – Когда пари было заключено, сараккон рассмеялся. – Ты давненько не бывал на калллистоте, Стогггул. Приятно будет взять твои деньги. Этот баскир побеждает уже две недели.

Кургану, попавшемуся в расставленную Курионом ловушку, отчаянно надо было поддержать самоуверенный вид. Он понимал цель Куриона. Испытание: посмотреть, достоин ли юный в'орнн быть принятым в компанию.

– Если ты так считаешь, то нам следовало бы поднять до ста семидесяти пяти.

– Ого! – воскликнул Курион. – Ну и ну! Мы с удовольствием поднимем ставку!

Конечно, безрассудное пари. У Кургана не было ста семидесяти пяти. Но это не будет иметь значение, если он выиграет. Он постарался не думать о другом исходе.

В сопровождении пары саракконов, с которыми Курион заключал пари раньше, они пробрались к ограждению калллистота. Толкающаяся толпа как по волшебству расступалась перед Курионом и снова смыкалась, едва они проходили. Довольно скоро знакомцы оказались в первом ряду. Как раз вовремя. Схватка начиналась.

Пятиугольная арена калллистота была устроена просто: три нити заряженной ионами проволоки, натянутые между легированными стойками. Идея тоже не отличалась богатством замысла: прижать противника к проволоке, где его оглушал ионный разряд. Разряд, разумеется, действовал на всех по-разному, и ходили слухи, будто есть способы выработать некую привычку к вызывающей мышечные спазмы боли. Курган сам видел, как один боец продержался двенадцать секунд.

Началась беспощадная схватка. Слышалось только какое-то утробное хрюканье. Противники обменялись сильными ударами. Полилась кровь. Они остановились, встряхнулись, снова начали кружить – и оба одновременно бросились вперед. Калллистот был так жесток, так неистов, что схватки редко длились больше нескольких минут.

Месагггун нанес два мощнейших удара; потная спина баскира изогнулась дугой, и он попятился. Месагггун продолжал наступать, бешено молотя кулаками, словно забивал сваи. Баскир отступал на подгибающихся ногах, пока не оказался опасно близко к проволоке.

Вклинившись рядом с Курганом, Курион ухмыльнулся и ударил две монеты друг о друга. Обе его руки покрывала татуировка, изображающая главную морскую богиню, наполовину саракконку, наполовину морскую змею. На голове один узор накладывался на другой. Все это превращало его в ходячее произведение искусства.

Измученный чемпион упал на колени. Месагггун не расслаблялся ни на секунду.

– С огромным нетерпением ожидаю твоих денег, – самодовольно ухмыльнулся Курган. Курион промолчал.

Слабеющий баскир был во власти месагггуна. Тот поднял противника с колен и швырнул его на проволоку. Баскир выгнулся дугой, когда ионный заряд прошил его. Не желая оставлять ничего на волю случая, месагггун крепче прижал противника к проволоке.

Три, четыре, пять... Курган считал, сколько секунд баскир прижат к проволоке. То, что он увидел потом, потрясло его. Баскир схватил голову месагггуна обеими руками и с силой ткнул в верхнюю проволоку. Ионный разряд содрал кожу с носа и щек месагггуна и, поскольку противник не выпускал его, выжег веки и ослепил.

Взревев, как хиндемут, месагггун с оглушительным грохотом упал без чувств у ног чемпиона. Баскир медленно отошел от проволоки под вой и хохот толпы и поднял руки над головой.

Не говоря ни слова, Курион протянул руку.

– Наш выигрыш, пожалуйста, – сказал он, перекрикивая рев толпы.

Курган облизнул сухие губы.

– У меня нет.

Лицо Куриона потемнело. Он уже открыл рот, чтобы ответить, когда один из команды протолкался через потную толпу и что-то шепнул ему.

– Вот как! – Курион, смеясь, повернулся к Кургану. Увидев его лицо, Курган содрогнулся. – Послушай, ничтожество. Мы откажемся от денег, которые ты нам должен.

– Да?

– При одном условии. – Он весело улыбнулся. – Последний претендент внезапно заболел и не может драться. Ты займешь его место.

Курган промолчал, хотя ему хотелось кричать от страха во весь голос.

– Несомненно, должен быть другой выход...

– Ты ведь уже дрался на калллистоте, да? Ты сам нам говорил, да? Или ты соврал?

– Нет, разумеется, нет. Но я никогда... то есть я дрался только в подготовительных турах. Я не готов к...

Огромный сараккон ухватил его за ворот.

– Боюсь, ничтожество, ты не совсем понимаешь ситуацию, в которой оказался. Мы не выносим неплатежеспособных игроков. Торг здесь неуместен. – Он махнул рукой на залитую кровью арену. – Мы предлагаем тебе шанс отплатить нам в знак признания наших отношений. – Он приблизил лицо к Кургану. – Но эти отношения можно закончить в любой момент. Я ясно выразился?

Взяв себя в руки, Курган кивнул. Паниковать бесполезно. Что подумал бы о такой слабости Старый В'орнн?

– Я принимаю ваши условия.

– Отлично, – улыбнулся Курион. – Мы проводим тебя на калллистот. Твое имя уже внесено в таблицы игроков. – Он хлопнул Кургана по спине. – Скажи-ка, ничтожество, на кого нам ставить – на тебя или баскира?

Сараккон откинул голову, расхохотался и, протащив Кургана через волнующуюся толпу и мимо охраны, вытолкнул его на арену.

– Калллистот! – заорал он, помогая Кургану перелезть через верхнюю проволоку. – Десятая схватка!

Все за пределами арены слилось в большое пятно. Калллистот пах кровью, потом, победами и поражениями.

Вблизи баскир казался даже еще страшнее, чем из толпы. Через узкие щели глаз он смотрел на Кургана с неприкрытой жадностью, как гэрорел на добычу. Подошел ближе.

– Это что, шутка, а? – Он с тошнотворным хрустом вправил вывихнутое в бою плечо.

Курган отступил, приняв защитную стойку. Чемпион, смеясь, шагнул следом. Используя инерцию огромного в'орнна как рычаг, Курган схватил его за руку и быстро дернул вперед. В воздухе мелькнули пятки баскира, и Курган ударил его ногой в правую голень. Тот потерял равновесие и обрушился на твердую микрополотняную поверхность калллистота с грохотом, похожим на раскат грома.

Покатился, зажав ногами лодыжку Кургана, изо всех сил вмазал кулаком ему в солнечное сплетение и в тот миг, когда Курган падал, добавил мощный удар по черепу.