Текст книги "Цзян"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

И тогда он решил взвалить на «Йау Син-Кьюн» оплату последней порции Пак Ханмина. Почему бы и нот? Им нужны доходы с «Тихоокеанского союза» или не нужны? Так пусть они за это потрудятся!

И его план сработал. Не прошло и суток после того, как он отправил телеграмму в «И.С.К.», как пришли и денежки, и очень выгодный контракт, по которому он должен будет выплатить заем через доходы с Пак Ханмина. На это он просто не мог не согласиться, хотя подозрительность его не прошла. Дело в том, что он по-прежнему не знал, кто стоит за таинственной гонконгской фирмой «Йау Син-Кьюн», хотя и предпринимал отчаянные попытки узнать это. Но он успокоил себя, сказав, что будет продолжать «раскопки» и рано или поздно что-нибудь да откопает по поводу своих благодетелей. А пока придется принять все как есть на их условиях.

Но говорить об этом Т.И. Чуну, он, конечно, не собирался. Чем меньше китаец знает о делах Блустоуна, тем лучше. В конце концов, партнером Т.И. Чуна был Блустоун, а не «Тихоокеанский союз». Тем более, что до Пак Ханмина ему вообще никакого дела не было: эту компанию Блустоун не хотел уступать никому.

– Без вашей помощи и без поддержки триады Хак Сам на Новых Территориях я бы не сумел провернуть эту сложную операцию.

Т.И. Чун скупо улыбнулся.

– Судьба, мистер Блустоун. Хак Сам, с которой вы поддерживаете деловые связи, без сомнения, была рада разрешить ваши проблемы на Новых Территориях. Совместные предприятия – это, как говорите вы, американцы, его хлеб с маслом. В том районе по-прежнему трудно работается, и люди там по-прежнему нервничают, хотя договор с КНР и дает некоторые надежды. Что касается меня, то я всегда рад сотрудничать с такой мощной фирмой, как «Тихоокеанский союз».

Официант принес еду. Морское ухо в черном бобовом соусе и гарупа с молодыми побегами бамбука и бутонами тигровой лилии. Оба мужчины ели молча, их палочки так и мелькали. Чай оставили на потом. Пока в бутылке оставался виски, Блустоун не забывал время от времени наполнять стаканы.

Наконец официант подошел к их столу, таща за собой небольшую тележку, на которой стояло нечто, напоминающее маленький аквариум. В нем в морской воде лениво плавали отборные креветки.

Ловкими, точными движениями официант достал из-под аквариума большую металлическую чашу, установил в центре стола и налил в нее литра два белого вина. Затем он стал вылавливать с помощью бамбукового ситечка плавающих креветок и бросать их в чашу с вином. Когда он переселил туда все двадцать четыре штуки, он взял свою тележку и с достоинством удалился.

Блустоун посмотрел на Т.И. Чуна и увидел, что его взгляд обращен в окно. Не на Абердинскую набережную, а на плавучий городок хакка.Блустоуну показалось, что он смотрит на джонку Цуня Три Клятвы.

– Да, на этот раз мы здорово его нагрели.

Т.И. Чун повернулся к нему.

– Кого нагрели?

– Цуня Три Клятвы, – ответил Блустоун. Он был немного раздосадован тем, что его гость не обратил должного внимания на деликатес. – Мы нанесли ему серьезный удар. Пак Ханмин был одним из его любимых проектов. А мы с вами его забрали у него.

Т.И. Чун опять улыбнулся, но на этот раз Блустоуну было абсолютно не ясно, что у него на уме.

– Да, – подтвердил он. – Серьезный удар, без сомнения.

Блустоун перевел взгляд на металлическую чашу. Движения плавающих креветок были уже не такими уверенными.

– Посмотрите, – указал он пальцем, – они уже порядком наклюкались.

Т.И. Чун поднял свой стакан.

– Как и мы с вами.

Блустоун улыбнулся, но в глубине души это замечание ему не понравилось. Он с деловым видом помешал вино в чаше.

– Поскольку наше партнерство теперь сцементировано Пак Ханмином, – сказал Т.И. Чун, наблюдая за танцем креветок, – пора устроить трехстороннюю встречу с участием Туна Зуб Акулы.

Глаза Блустоуна погрустнели.

– Почтенный Тун человек занятой.

Ну уж нет! -подумал Т.И. Чун. – Не удастся тебе сохранить Хак Сам для себя одного. Я и здесь-то сижу главным образом, потому, что хочу установить отношения с драконом этой триады.

–Все мы занятые люди, мистер Блустоун. Но если мы хотим, чтобы наше партнерство процветало, то надо быть ближе друг к другу. Без этого мы будем просто даром терять время.

– Я подумаю, каким образом это можно организовать.

Но по его тону Т.И. Чун понял, что ни о чем подобном он думать не собирается. Надо раздразнить его аппетит, -подумал он.

– У меня есть конкретная идея, – сказал он, – каким образом Тун Зуб Акулы может нам помочь справиться.

– Справиться с чем? – спросил Блустоун. Кажется, я его поддел, -подумал Т.И. Чун.

– Не с чем, мистер Блустоун, а с кем! С Цунем Три Клятвы. У меня на уме новое приобретение. В Новых Территориях. Но у местной администрации, я слышал, какие-то недоразумения с триадой Хак Сам.

Блустоун задумался. Чем скорее мы свалим Цуня Три Клятвы, тем лучше. Тогда самые прибыльные компании откроют нам свои объятия: кого хочешь выбирай. Имы с Т.И. Чуном скупим их точно таким же образом, как мы приобрели Пак Ханмин. В конце концов, именно ради этого я и вступил с ним в партнерство. «Тихоокеанский союз» не имеет наличности. У Т.И. Чуна же денег куры не клюют. Но рано или поздно браки по расчету кончаются разводами, и к этому моменту я должен урвать для себя как можно больше.

– Пожалуй, – сказал он, – я смогу уговорить Тупа Зуб Акулы уделить нам немного своего драгоценного времени. Как-нибудь на следующей неделе мы пообедаем вместе.

– Прекрасно, – сказал Т.И. Чун.

Сэр Джон Блустоун заглянул в металлическую чашу, потирая руки.

– Я полагаю, что наша еда достигла нужной степени опьянения.

С этими словами он запустил руку в чашу, выловил одну наклюкавшуюся креветку и, откусив ей голову, со смаком начал жевать ее нежное, белое мясо.

* * *

Верзила Сун, дракон гонконгской триады 14К, был человеком занятым. Оно и понятно: его триада была самой крупной и могущественной во всей Колонии Ее Величества.

Многие годы 14К вела кровопролитную войну с шанхайской триадой Зеленый Пан за контроль над извилистыми улочками города. В конце концов создалось какое-то патовое положение, мучительное для обеих сторон, которое сумел разрядить Джейк, недавно назначенный руководителем гонконгской базы Куорри.

Примерно через месяц после прибытия в Гонконг он встретился с Верзилой Суном и предложил заключить взаимовыгодный договор между его триадой, с одной стороны, и Куорри – с другой. Идея заключалась в том, чтобы 14К осуществляла охрану домов, занимаемых агентами Куорри и членами их семей. За это Джейк обещал не только хорошо оплачивать эти услуги, но и передавать руководителю триады всяческую информацию, имеющую жизненно важное значение для него.

Уже через шесть месяцев после заключения этого союза баланс сил начал явно клониться в сторону 14К. В результате между Джейком и Суном возникли хорошие отношения, переросшие в настоящую дружбу.

Сун Бо-хань был самым молодым и низкорослым вожаком в истории этой триады. Потому он и получил свое прозвище «Верзила». В деле реорганизации и усовершенствования работы он за семь лет своего лидерства сделал больше, чем его предшественники за семь десятилетий. Такая деятельность означала такой плотный график, что другой бы выдохся за неделю.

Но, несмотря на всю свою занятость, Верзила Сун всегда находил время для Джейка Мэрока. С самой их первой встречи Сун находился под обаянием личности американского агента, хотя он всегда старался скрыть это от него, боясь, как бы это не поставило его в невыгодное положение при обсуждении вопроса об оплате услуг его триады.

Первым делом Джейк решил наведаться в его офис на фабрике игрушек. Верзила Сун был связан с самыми различными предприятиями по всей колонии. Когда Джейка ввели в этот офис, расположенный в одном из закоулков Ванчая, Верзила Сун встал, увидев на рукаве друга повязку. Она была белая – китайский цвет траура.

Они поклонились друг другу. – Примите мои искренние соболезнования, мистер Мэрок. – Безукоризненная вежливость между деловыми партнерами – как китайцами, так и гвай-ло -одна из традиций Колонии. – Я рад видеть, что вы выглядите гораздо лучше, чем во время нашей последней встречи, но я также опечален, поскольку слышал о безвременной кончине вашей супруги. Да помочатся боги на голову всех русских, и особенно на их совокупляющихся где попало агентов!

– Спасибо, почтенный Сун. – Джейк все еще стоял с опущенной головой. – Я очень тронут вашим сочувствием.

– Без всякого преувеличения могу сказать, что это сочувствие всей 14К, – с чувством произнес Верзила Сун. – Пусть только появится в наших местах какой-нибудь питающийся нечистотами агент КГБ! Мы его раздавим, как козявку!

– Всегда приятно знать, что у тебя есть такие преданные друзья! – сказал Джейк, подымая голову.

– О Будда! Какие злые дни наступили! Сначала ваша почтенная супруга, потом Дэвид Оу. Мы все очень уважали почтенного Оу. – Верзила Сун удрученно покачал головою. – Друзья необходимы и в лучшие времена, но в лихолетье им просто цены нет.

– Однако в отличие от золотых таэлей, одинаково Ценных, независимо от того, с какой стороны на них смотришь, у друзей оборотная сторона бывает иногда весьма непривлекательной.

– Да?

Джейк понял, что завладел его вниманием.

– Дэвид Оу, по-видимому, был убит не агентами КГБ.

– Неужели китайцами? Тогда это просто ужасно.

Джейк кивнул.

– Особенно принимая во внимание тот факт, что те китайцы были агентами Куорри.

В соседнем офисе кто-то выбивал чечетку на клавишах пишущей машинки. Эта трескотня особенно резала ухо в наступившей тяжелой тишине.

– Дорогой мистер Мэрок, – произнес наконец Верзила Сун, – если это так, то я боюсь, перед нами одна из непостижимых загадок нашего тревожного времени.

– Не такая уж она непостижимая, как кажется. Дэвид Оу ее разгадал, да и я разгадаю со временем. Кто-то из Куорри повернулся к нам своей темной стороной.

– Ой!

Джейк с трудом подавил улыбку. Верзила Сун ойкнул совсем по-старушечьи. Но в ситуации ничего смешного не было, и они оба это отлично понимали.

– Да помочатся боги на голову всех предателей! – Верзила Сун даже плюнул в угол, чтобы подчеркнуть серьезность своего проклятия. – Предатели хуже шелудивых псов на улице, которые заражают всех, кто прикоснется к ним. Кому можно верить? – Он поцокал языком. – Поистине тревожные времена наступили!

– Да, – согласился Джейк. – Всем надо держать ухо востро. Мне вот приходится скрываться от своей родной организации.

– Что?

– Боюсь, что их следующей мишенью буду я.

– Тогда вас надо срочно укрыть от преследования. Я знаю одно место...

Джейк поднял растопыренную ладонь.

– Тысяча благодарностей, почтенный Сун, но в этом нет необходимости.

– Чепуха! Друзья есть друзья. Истинные друзья познаются в беде. Они не выворачивают шубу наизнанку, стоит только ветру переменить направление.

– Без сомнения это так, – сказал Джейк. – Но сейчас я просто не могу позволить себе роскошь отсиживаться в подполье. Есть, однако, другой способ, которым вы можете оказать мне услугу.

Верзила Сун распростер руки. – Все что угодно, мой друг.

– Объясните мне, что делает в Гонконге Ничирен.

В напряженной тишине, последовавшей за этими словами Джейка, Верзила Сун понял, что попал в западню.

– Почему мне об этом может быть известно?

– А потому, – ответил Джейк, захлопывая в западне дверцу, – что Ничирен приезжает сюда, чтобы повидаться с вами.

Верзила Сун даже не разозлился. Чувство, которое он в этот момент испытывал, можно было смело назвать восхищением. Какой истинно китайский ум у этого человека, -подумал он. – Если бы я мог, я бы посылалего своим представителем на самые ответственные переговоры.

–Ничирен встречается в Гонконге с разными людьми. Я только один из многих.

У Джейка не было времени обмениваться с ним ударами по всем правилам фехтовального искусства, но у него не было и выбора. Верзила Сун ни за что не сообщит важной для собеседника информации без того, чтобы не содрать с него побольше. Придется поторговаться. Вещи, которые уступаются задаром, для китайца никакой ценности не представляют.

Проблема теперь заключается в том, чтобы догадаться, что Сун хотел бы получить за свою информацию, и предложить ему нечто менее ценное. Весь вопрос в том, чья заинтересованность окажется выше.

– Насколько мне известно, – начал осторожно Джейк, – у вашей триады возникли какие-то трения с полицией в Стэнли. Что, ароматная смазка на лапу начальника уже не достаточна, чтобы защитить ваши интересы?

– У них новый начальник, Маккена Напруди Лужу. С австралийцами всегда трудно договариваться. Со временем мы его уломаем.

Джейк пожал плечами.

– Со временем. Ну а пока, сколько таэлей вы теряете ежедневно?

– Ну, не так уж и много, чтобы расстраиваться.

В голосе Верзилы Суна была точно отмеренная доза беззаботности.

Джейк решил подобраться к нему с другой стороны.

– А как идет война за склады?

– С триадой Зеленый Пан? Они не больше, чем совокупляющиеся подонки. Мы их в бараний рог согнем.

Это он произнес с еще большей легкостью. Значит,– сделал вывод Джейк, – заноза в его боку все-таки Маккена.

Джейк выждал минуту, потом сказал:

– Информация насчет Ничирена для меня очень важна, почтенный Сун.

Вожак 14К покачал головою.

– Это ж дело конфиденциальное, почтенный Марок. Вы ведь не собираетесь просить меня, чтобы я сообщил вам то, что обещал хранить в тайне?

Джейк невольно вспомнил утренний разговор с Блисс.

– Между друзьями, – заметил он, – всякое бывает. Верзила Сун кивнул.

– К любому замку можно подобрать ключик.

– Верно. Даже упрямого австралийца может урезонить старый друг.

– Вы друзья с Напруди Лужу? С трудом верится.

– Я его знал еще капралом.

Верзила Сунпочесал за ухом.

– Нет, не думаю, что мы здесь можем договориться. По правде говоря, у нас уже есть кое-что для него. Не хочу лишать себя удовольствия сделать ему этот презент.

– Сколько лет мальчику?

– Ага, вижу, что вы и в самом деле хорошо его знаете! – Верзила Сун широко развел руками. – Что поделать, иногда не хватает средств, чтобы купить о-о-очень нужную информацию!

Джейк улыбнулся, но не потому, что дурные пристрастия Маккены неожиданно явились аргументом в его переговорах с вожаком 14К.

– Я полагаю, вам хотелось бы, чтобы война за склады прекратилась.

– Не только это. Еще мне хотелось бы каждую неделю выигрывать на скачках в Счастливой Долине. Но, к сожалению, в жизни приходится довольствоваться только возможным.

– А что если и это возможно?

Верзила Сун задумчиво постучал указательный пальцем по губам.

– По правде говоря, почтенный Мэрок, я не представляю себе, как такое может быть возможно.

Но при этом он думал нечто другое. Если война за склады будет закончена, -думал он, – я буду героем дня па встрече руководителей триад, что состоится послезавтра. Престиж мой сказочно вырастет.Глаза его посерьезнели: он принял решение.

– Я принимаю ваше предложение, но с условием, что война закончится в ближайшие тридцать шесть часов. Согласны?

– Согласен.

Верзила Сун улыбнулся. При этом лицо его чудесным образом преобразилось. Пожалуй, что-то от прежнего Бо-ханя проглянуло в нем: беззаботного, немного взбалмошного подростка, который искал в триаде то, чего не мог получить в своей семье. Его отец был сухим и черствым бизнесменом, который за всю свою жизнь не сказал детям ни единого доброго слова. Он был убежден, что только соперничество, борьба и, главное, злость – то есть, умение контролировать ее – являются главными факторами в формировании характера мужчины.

Сун Бо-хань не согласился с отцом. Не согласился настолько категорично, что ушел и навсегда забыл дорогу к дому. На территории 14К он нашел людей, которые смогли оценить его быстрый ум и сильную руку. Он быстро прошел все ступени иерархии в своей триаде. Она заменила ему семью.

– Чай заваривается, – сказал он. – Потом пообедаем. Как можно говорить о важных делах на пустой желудок?

Джейк кивнул.

– Мы не раз обедали вместе.

– Совместная трапеза – лучший знак доверия в этом ненадежном мире, верно?

Джейк закрыл глаза и попытался заставить себя расслабиться.

– Именно так.

Перед его умственным взором возникла доска для игры в вэй ци, на которой шашки одного цвета, выстроенные в линию, прокладывали маршруты, окружали шашки противника, лишали их «дыхания».

Он резко открыл глаза. Проблема заключается в том, что он не может идентифицировать противоборствующие силы. Одно он только знает наверняка: сам он находится на одной стороне. А вот с противниками – сложнее. Сначала он думал, что это Ничирен. Теперь он считает, что это крот, закопавшийся глубоко в Куорри. Есть ли между ними связь? На первый взгляд, есть, поскольку Ничирен заставил Марианну похитить для него у Джейка его обломок фу.Но как тогда объяснить появление на Цуруги кагэбистов, пытавшихся убить его?

Далее. Ничирен так и не появился у Камисаки, но зато оставил для него свой обломок фу.Что это означает? Предложение мира?

Как ни крутись, а все возвращается к Ничирену.

– Почтенный Сун, – обратился он. – Так как начет нашего договора?

– Ах да, – Верзила Сун поставил чашку. – Как только я получу доказательство того, что вы выполнили взятое на себя обязательство, я удовлетворю ваше любопытство.

– Значит, через полтора суток? – переспросил Джейк, напомнив себе, что главное – не нервничать и не злиться. Терпение, говорила ему Блисс.

– Только если этого времени вам хватит, чтобы положить конец войне за склады, – ответил Верзила Сун с улыбкой. – Все в ваших руках, почтенный Мэрок.

Джейк что-то хотел сказать, но не успел. Дверь распахнулась настежь и появилась Блисс в сопровождении трех или четырех членов группы 14К.

– Тебя все-таки выследили, – сообщила она, переводя дыхание. – Мне едва удалось проникнуть сюда, не привлекая к себе внимания.

Джейк поднялся.

– Сколько их?

– Трое.

– Мистер Мэрок?..

– Боюсь, почтенный Сун, наш обед придется перенести и приурочить его к завершению сделки.

Он оглядел комнату.

– Сколько отсюда выходов?

– Три. Два наземных и один подземный.

Джейк выбрал туннель.

* * *

Энтони Беридиен умирал. Лента видеокассеты, запущенная с максимально допустимым замедлением, показывала на экране, как жизнь уходит из него крохотными дозами. Движения были замедлены до такой степени, что его веки подымались и опускались несколько секунд, когда он мигал.

– Господи Иисусе!

– Это все Мэрок, – предположил Вундерман. – Мэрок мстит нам.

Донован пошевелился в кресле. Он сидел, как-то по-детски задрав обутую в топсайдер ногу на колено, задумчиво постукивая подушечками пальцев по мыску. На нем была его рубашка стиля «поло» от Ральфа Лорана в синюю и зеленую полоску и шорты цвета хаки.

Они сидели в комнате за свинцовыми дверями, расположенной ниже подвальных помещений в штаб-квартире Куорри в Вашингтоне, всего в двух шагах от Белого Дома. Президент видел эту ленту и уже принял соответствующее решение. По законам военного времени, -сказал он, хотя один только Вундерман по своему возрасту мог помнить, что это такое.

Они просмотрели эту ленту десятки раз. Вот Вундерман отталкивает докторшу и склоняется над Беридиеном. В замедленном показе невозможно разобрать, что он говорит. Для этого надо переключиться на нормальную скорость.

Вот рука Вундермана исчезает за обшлагом пиджака. С мучительной медлительностью он достает пистолет. Стреляет в лицо докторши: Бац! Бац! Бац! Кровь и мозги брызгают во все стороны. Стена за ее спиной покрывается красно-белой кашицей.

Донован развернулся в своем кресле.

– Ты теперь наш начальник, Генри. И ты, конечно, можешь не отвечать, но я все-таки спрошу. Зачем тебе понадобилось ее убивать? Я бы на твоем месте предпочел ее допросить и получить ответы на кое-какие вопросы. Кто нам теперь на них ответит?

Вундерман провел рукой по лицу.

– Я не знаю, как ответить на твой вопрос. Инстинкт какой-то сработал, наверно... Я столько сил положил на все эти меры безопасности, сон из-за них потерял. И надо же! Прямо в медицинском кабинете!.. А, да что я говорю? Нет у меня никакого оправдания... Нервный срыв, слепая ярость, жажда мести.

– Это я все хорошо понимаю, Генри, – мягко заметил Донован. – Но у меня в голове не укладывается, как мог ты, с твоим опытом работы, так сорваться? Ты ж ветеран, черт подери! Тебе тридцать семь стукнуло! Такого не должно было случиться!

– Я понимаю, что не должно! Думаешь, не понимаю? – крикнул Вундерман. – Чертов Джейк Марок!

Донован встал, потянулся, выключил видео. Экран потух, и комната сразу же озарилась мягким розоватым светом.

– Может быть. Мэрок здесь не при чем.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не забывай про наш айсберг.

– Опять Воркута?

– Не исключено. Врач, скорее всего, глубоко законспирированный советский агент.

– Прошедший наше сито? Не смеши меня.

– Такое бывало не раз.

– В ЦРУ бывало. Но только не у нас.

– А что, наша процедура отбора чем-то отличается от той, что принята у них?

Вундерман раздраженно буркнул:

– Это не твоя сфера компетенции, поэтому ты, естественно, не можешь этого знать... Да, радикально отличается. Только изнутри можно провернуть такую операцию. У Джейка было куда больше шансов заручиться поддержкой докторши, чем у Воркуты.

Донован полез в карман, достал копии радиограмм, напечатанных на папиросной бумаге мутновато-желтого оттенка, указывающего на то, что она произведена в Советском Союзе.

– Вот, ознакомься, – сказал он, передавая их Вундерману. – Получил по моей новой сети. – Вундерман углубился в изучение декодированных разведывательных донесений. – Я думаю, нам надо собрать побольше сведений о Камсангском проекте, возводимом сейчас в Китае.

– Что? – Вундерман поднял на него глаза. – Нам о нем все известно. Это совместный проект, который возводится с помощью западных фирм, базирующихся в Гонконге. Что там может происходить такого, о чем мы не знаем?

– Да всякое может происходить, – ответил Донован. – Ты обратил внимание на радиограмму, где агент КГБ сообщает о том, что его продержали восемнадцать часов в кутузке, подвергая непрерывным допросам, после того, как он забрел в запретную зону, окружающую Камсанг?

Вундерман пожал плечами.

– Ну и что? Это же атомная станция. Любая диверсия в том районе может подвергнуть смертельной опасности миллионы мирных жителей.

– Все это так, – согласился Донован. – Но того парня допрашивали двое полковников контрразведки. Это тебя не настораживает?

– Значит, они посчитали, что это не рядовое нарушение режима секретности, вот и все.

– Ничего нельзя считать рядовым в Камсанге. Там многое выходит из ряда вон и при проверке может оказаться не тем, чем кажется.

– Ты намекаешь на то, что Камсанг будет работать на войну?

– Если это так, то нам надо постараться об этом узнать до того, как об этом пронюхают русские. В той накаленной обстановке, что господствует последнее время вдоль русско-китайской границы, малейшего признака военной эскалации в Китае будет достаточно, чтобы послужить поводом для крупных неприятностей.

Вундерман потер себе лоб.

– У меня голова разваливается, как у последнего выродка!

– Да? – откликнулся Донован. – Я понял твою мысль. У меня есть ощущение, что должно стать еще хуже, прежде чем станет лучше.

* * *

Выходя из министерства, Чжан Хуа едва не потерял сознание. Прямо у самых ступенек мимо него пронеслась группа велосипедистов, и у него помутилось в глазах. День был немилосердно жаркий и душный, а в кабинете Чжилиня вообще дышать было нечем.

Чжан Хуа сделал три неверных шага к железным перильцам и, схватившись за них рукой, опустился на ступеньки. Раскаленный цемент пек его снизу через брюки.

У него было явное переутомление, и он знал об этом.

Я не создан для такой жизни, -подумал он, держась за голову. Велосипедисты неслись дальше, подымая пыль своим стремительным движением. Ежедневный летний марафон. Вся жизнь в Пекине сплошной марафон. Их потные майки на спинах рябились в мареве, подымающемся от раскаленного асфальта.

Сердце его невыносимо колотилось в груди, и к горлу подступала тошнота от одной мысли об У Айпине. Чжан Хуа так его боялся, что сон бежал от него по ночам, стоило ему только сомкнуть усталые глаза. С его слабым здоровьем ему так долго не протянуть. Возвышенное бодрствование – удел богов, а он всего лишь маленький, испуганный человек.

Я забыл свой портфель, -тупо подумал он.

С трудом поднявшись, на деревянных ногах он поднялся вновь по ступенькам. Пошатываясь, направился в кабинет Чжилиня. Голова раскалывалась на части, мозг будто дымился. У него все время был страх, что он забудет, какую ложь он сказал какому человеку. Уползти бы в какую-нибудь пещеру и исчезнуть из жизни лет на десять.

У него был вид, как у выходца с того света, когда он дотащился до кабинета. Мешком опустился в кресло, пока Ши Чжилинь наливал в чашку холодного чая. Выпил с жадностью, и ему сразу же полегчало.

Почувствовав, что Ши Чжилинь рассматривает его в упор, он открыл глаза. Старик придвинул свой стул, и теперь они сидели, почти соприкасаясь коленями. Чжан Хуа трясло как в лихорадке, и он подумал, а не заболел ли он на самом деле.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь, мой друг? Чжан Хуа откинул голову на спинку кресла. Что он мог сказать? Что ему надоел весь этот обман до такой степени, что выть хочется? Этого он не смог сказать. Вспомнил об У Айпине и не смог. Он опять закрыл глаза и вздохнул.

– Ничего страшного, товарищ министр. Жара. Пустяки.

– Понятно. – Чжилинь не спускал с него глаз. – Это трудно, Чжан Хуа. Но таков наш суровый долг. Чувство выполненного долга помогает выжить в этом мире.

– Вам, возможно, и помогает. – Что-то хрустнуло внутри Чжан Хуа. – Вам, небожителям. – Его глаза открылись, и Чжилинь увидел в них страх, какой бывает в глазах лошади, испугавшейся пламени. – А я только несчастный смертный. У меня нервы, истрепанные в клочья. У меня зубы стучат от ужаса. У меня не желудок, а сплошной сифон. И еще у меня есть психика, которая отказывается выключаться, когда я ложусь спать. Все это ежесекундно загоняет меня в гроб. Я не Небесный Покровитель. Я не Цзян.

Чжилинь посмотрел на своего помощника. Вспомнил слова Цуня Три Клятвы: Великий Будда! Ты только посмотри, что со всеми нами сделала твоя одержимость!Семья... Хоть я и Цзян, но я тоже смертей. Ломота в моих костях подтверждает это... Я не знал, что так больно отсекать себя от семьи. Если бы знал, то, возможно, не сделал того, что сделал. Молодость не знает сомнений. Моя вера в правоту дела заставила меня пройти испытание огнем. Огонь жег меня, когда я уходил, оставляя женщин, которых любил, сынов, которых даже не успел понянчить.

–Простите меня, товарищ министр, – сказал Чжан Хуа, не в силах оторвать затылок от спинки кресла. – Голова совсем не варит в такую жару. Сам не знаю, что плету.

– Полно, друг мой. После стольких лет совместной работы ты имел полное право сказать, что думаешь.

Чжилинь наклонился, провел пальцем по подоконнику. На нем остался светло-серый налет. Не пыль. Песок пустыни Гоби, расположенной по ту сторону Великой китайской стены.

Он растер песок на ладони, чувствуя его шероховатость. Видя Чжан Хуа, близкого к срыву, слыша слова Цуня Три Клятвы, зная, какой страшной смертью погибли его две невестки, страшась мысли, что его оба сына сейчас находятся в одном городе. По словам брата, это может закончиться смертью одного из них, а то и обоих. Чем он лучше своих современников, заливших мир кровью? Людей, пожертвовавших своей человечностью ради власти над другими людьми, ради жалкого олицетворения бессмертия – Государства?

Я видел своими глазами, как создается Государство и как оно изменяется. Я сам был архитектором этих изменений. Их Цзяном. А что с ним станет, когда я уйду? Станет ли оно прахом, как стали другие государства, бывшие в веках?

Песок пустыни Гоби. Он существовал задолго до его рождения. Он останется на земле после того, как он уйдет. Неужели это и есть то, что он искал пятьдесят лет своей жизни? Песок. Пыль столетий. Неужели эта бесцветная и безликая субстанция и есть содержание его жизни? Неужели это и есть конечный продукт его «генерального плана»? Урожай, который принес его рен? Нет. Не может быть.

Какому дураку придет в голову собирать песок вместо урожая?

Дурак и на большие глупости способен. Но не Цзян. Конечно же, не Цзян.

* * *

Кого ты видишь?

– Троих китайцев, – ответила она. – Один в серых штанах и рубашке в синюю полоску. На щеке у него шрам. Второй сейчас направляется в другую сторону. Маленький, накаченный, в белой майке и черных джинсах. Мускулы так и играют. Третий находится на другой стороне улицы. Он постарше этих двоих, в коричневый брюках и светло-зеленой футболке. Вислоухий такой.

– Надо от них смыться, – сказал он.

Они сидели в сыром дворике, в который вывел их подземный ход Верзилы Суна. Дворик находился на уровне полуподвального помещения, и поэтому голова Блисс едва высовывалась над тротуаром, по которому разгуливали их преследователи. Джейк сидел еще ниже. Вонь была невыносимая: вокруг лежали мешки с отбросами. Запах разлагающейся рыбы и мочи.

– Так мы не узнаем, кто стоит за ними, – заметила Блисс. – Если мы удерем от этих, придут другие.

– Дэвид Оу знал.

– Но так и не сказал тебе.

– Сказал, сколько успел, – возразил Джейк. – Хо йань.

–"Движущееся око"? Какое отношение может иметь эта стратегия вэй цик людям, которые охотились за ним, а теперь и за тобой?

– Понятия не имею, – признался Джейк. Он поднялся повыше и теперь видел противников собственными глазами. Они перегруппировывались. Сразу видно профессионалов. – Но Дэвид знал свое дело. Он раскопал что-то подозрительное, работая с компьютером Куорри. И я уверен, что он записал все это на дискету. Поскольку при нем ее не оказалось, когда его убили, то логично предположить, что она припрятана где-то.

– Но где?

– Этого я не знаю.

– Хойань?

– В том-то и беда, что я не могу понять этого намека. Должен бы, но не могу. Может быть, потом что-нибудь прояснится. А пока нам надо пробраться к Преподобному Чену так, чтобы эти чижи за нами не увязались.

– Зачем тебе понадобился дракон триады Зеленый Пан?

Джейк в двух словах сказал ей о сделке, которую он заключил с Верзилой Суном.

– Теперь я точно знаю, что ты не в своем уме, – заявила она. – После всего, что ты сделал для 14К, ты можешь считать себя счастливчиком, что Преподобный Чен не повыдергивал у тебя ноги из задницы. А ты собираешься идти к нему с миротворческой миссией.

– Да. На первый взгляд это кажется невыполнимым делом.

Она фыркнула.

– Оно невыполнимо, сколько на него не смотри.

– Давай скажем так: я люблю браться за дела кажущиеся невыполнимыми.

Блисс посмотрела на него.

– Ты что, смерти ищешь?