Текст книги "История Дании"

Автор книги: Эрик Петерсен

Соавторы: Хельге Палудан,Герца Бонцеруп,Серен Расмссен,Карстен Расмуссен,Хеннинг Поульсен,Эрик Ульсиг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)

Кризис 30-х годов

Наступивший в 1929 г. в Америке экономический кризис не затронул напрямую датскую экономику. Всего лишь 1% экспортной продукции страны направлялся в США, а приток американского капитала не играл никакой роли в развитии экономики. Однако вне зависимости от этих факторов в Европе стал углубляться кризис в аграрном секторе по мере роста производства сельскохозяйственных продуктов, сильно сократившегося в воевавших странах в период первой мировой войны.

В самом начале кризиса ситуация на мировом рынке складывалась для датского сельского хозяйства благоприятно, поскольку в конце 20-х годов упали цены на зерно. Дешевизна импортного зерна создала основу для существенного увеличения поголовья свиней, поэтому датские аграрии предприняли крупные инвестиции в строительство новых свиноферм. Однако, по мере того как кризис охватывал все большее количество стран, в условиях сокращения спроса там стали вводить протекционистские меры в пользу собственных производителей. В результате свободный рынок, оставшийся в немногих странах, оказался перенасыщенным. Важнейшим из них для Дании был британский рынок, на котором в 1931 г. в связи с увеличившимися поставками датского бекона и австралийского масла цены резко упали. Уменьшение прибыли и, соответственно, отсутствие отдачи от вложений, сделанных в предшествующие годы, привели к образованию огромной задолженности в аграрном секторе и поставили сельхозпроизводителей в столь сложное положение, что принудительные аукционы по продаже хозяйств с молотка стали обычным делом. К тому же снижение покупательной способности в сельскохозяйственной отрасли отразилось и на промышленности в городах, ориентированной в основном на производство товаров для внутреннего рынка. В 1932 г. уровень безработицы достиг рекордной высоты.

Несмотря на то что теория Дж.М. Кейнса о преимуществах проведения экспансионистской финансовой политики в те времена была уже известна, правительство строго придерживалось принципа сведения бездефицитного госбюджета. И хотя в кредитной сфере произошло весьма скромное оживление благодаря тому, что целый ряд муниципалитетов пошел на государственные заимствования для покрытия резко возросших расходов на социальные нужды, вряд ли это оказало серьезное влияние на развитие ситуации.

Единство взглядов крупнейших партий на необходимость осуществления антикризисных мер объясняется двумя обстоятельствами. Во-первых, после того как консерваторы в 1929 г. отправили в отставку кабинет Мадсен-Мюгдаля, отношения между двумя оппозиционными буржуазными партиями оставались прохладными. Во-вторых, пришло осознание того, что кризис был обусловлен причинами внешнего порядка и, таким образом, сам по себе не являлся поводом для политических баталий. А необходимость в достижении межпартийных соглашений возникла в начале 1936 г., когда коалиция социал-демократов и радикалов во главе с Т. Стаунингом и П. Мунком завоевала большинство мест в ландстинге.

Первое межпартийное соглашение такого рода было достигнуто с консерваторами в октябре 1931 г.. Как и большинство последующих подобных соглашений, оно было достигнуто с целью оказать помощь как оказавшимся в кризисной ситуации сельхозпроизводителям, так и безработным в городах. Соответствующим был первый в истории случай вмешательства правительства в конфликт на рынке труда – и, во-вторых, воздержаться при голосовании закона о социальной реформе, о которой речь пойдет ниже. В то же время этой партии удалось добиться от кабинета существенного снижения курса кроны. В результате доходы сельхозпроизводителей, экспортная продукция которых оплачивалась в иностранной валюте (в первую очередь в фунтах стерлингов), в пересчете на национальную валюту возросли. Это соглашение в полной мере выражает дух прагматизма, который был характерен для того времени. Не отказываясь в принципе от своих либеральных установок, левые, в сущности, признали, что защищают интересы сельских производителей точно таким же образом, как и социал-демократы – интересы рабочих.

В то же время с экономической точки зрения соглашение обладало своей внутренней логикой. Вмешательство государства в конфликт на рынке труда не сказалось на уровне заработной платы. А необходимая корректировка в условиях ухудшения экономического положения в годы кризиса произошла за счет повышения цен, которое повлекла за собой девальвация кроны. Реальная почасовая заработная плата, рост которой в предыдущие годы из-за падения цен (прежде всего на продукты питания) носил взрывной характер, после девальвации постепенно снизилась, хотя ее уровень по-прежнему значительно превосходил соответствующие показатели 20-х годов. «Соглашение на Канслергадэ» представляло собой социальный компромисс и позволило стране избежать таких сильных потрясений, какие сопровождали развитие ситуации в Германии и во Франции, которые продолжали проводить политику золотого обеспечения национальной валюты и поэтому не имели возможности использовать девальвацию в качестве инструмента настройки экономического механизма. Обстановка на рынке труда в 30-х годах была относительно спокойной, и количество потерянных вследствие трудовых конфликтов рабочих дней снизилось наполовину по сравнению с аналогичным показателем предыдущего десятилетия.

В качестве антикризисных мер был предпринят также ряд шагов, направленных на регулирование сельскохозяйственного производства. После того как Великобритания на конференции в Оттаве в 1932 г. пообещала предоставить британским доминионам статус привилегированного торгового партнера, экспорт датских продуктов питания в эту страну сократился, что вызвало необходимость ограничить их производство. Так, например, каждому сельхозпроизводителю выделялась квота, ограничившая количество свиней, поставлявшихся им на скотобойни по обычной цене. Поставки же сверх выделенной квоты оплачивались в меньшем размере.

В общем и целом государственное регулирование экономики носило широкомасштабный характер, и среди современников господствовало убеждение, что так будет продолжаться и в дальнейшем, что либерализм обанкротился окончательно и бесповоротно. Этот сдвиг в общественном сознании характеризуется тем, что две партии, в наибольшей степени ассоциировавшиеся с либеральными идеями – «Венстре» и радикалы, за период между выборами 1929 и 1935 гг. обе лишились поддержки избирателей, представлявших 12% всего электората страны, – динамика для того времени огромная, однако вполне соответствовавшая мировым тенденциям.

Социальная реформа 1933 г.

Один из пунктов «соглашения на Канслергадэ» предполагал, что «Венстре» не станет голосовать «против» предложенного министром социальных дел К.К. Стайнке проекта социальной реформы.

Хотя и считается, что реформа явилась основой созданного в послевоенные годы государства всеобщего благоденствия, она не вносила каких-то кардинальных изменений в сложившуюся к тому времени систему. Реформа носила прежде всего административный характер, поскольку предусматривала унификацию социального законодательства, сведение ранее принятых многочисленных законов в четыре новых, что упрощало управление социальной сферой.

Закон о страховании по безработице текстуально повторял соглашение, годом ранее заключенное правительством с обеими буржуазными партиями. Эта проблема являлась предметом дискуссий в предыдущие годы. Дело в том, что во время первой мировой войны правительство радикалов смягчило действие закона 1907 г., предусматривавшего строгое следование страховому принципу, и повысило долю выплат государства и муниципалитетов в систему страхования по безработице. В период правления кабинета Неергора дотации государства снова были снижены – однако в меньшем, чем предполагалось, объеме. Первоначальные планы подверглись ревизии, с тем чтобы новые условия оказались приемлемыми для профсоюзов и они продолжили бы управлять системой выплат пособий безработным. В 1932 г. дотации государства вновь были увеличены, поскольку в противном случае возросшая в связи с ростом безработицы нагрузка на бюджет профсоюзных касс по выплате пособий оказалась бы для них непосильной. Теперь же появилась возможность в большем объеме финансировать кассы тех отраслей, в которых наблюдался особо высокий уровень безработицы. Помимо этого увеличился срок, в течение которого выплачивалось пособие по безработице. Этому способствовало повышение доли выплат работодателей в созданный в 1921 г. специальный фонд, оказывавший дополнительное вспомоществование безработным. Благодаря этим и принятым позднее – в 1937 – 1938 гг. – поправкам к законодательству срок получения пособия по безработице в среднем составил 200 дней, с некоторыми отклонениями в зависимости от принадлежности к той или иной кассе помощи безработным. В отношении лиц, не нашедших работу по истечении установленного срока, по-прежнему действовал порядок предоставления им социальных пособий по бедности в рамках общественного сектора.

Закон о всеобщем страховании, включавший в себя страхование по болезни, старости и инвалидности, предполагал некоторое увеличение соответствующих пособий. Однако наиважнейшему изменению законодательство в этой области подверглось в 1922 г., когда пенсионный возраст увеличился с 60 до 65 лет, а определение размера «пенсии по возрасту», как она теперь стала называться, перешло в компетенцию государства, тогда как ранее его устанавливали отдельные муниципалитеты по своему усмотрению. В то же время коммунальные власти получили возможность предоставлять пенсионерам социальное жилье в квартирах взамен мест в домах призрения. В 1937 г. было восстановлено право получения пенсии по достижении шестидесятилетнего возраста, правда в уменьшенном размере. Предполагалось, что этим правом в первую очередь воспользуются лица, долгое время остающиеся без работы, и одинокие женщины, то есть наибеднейшие группы общества.

Острые дискуссии вызвал проект закона об общественном призрении. Но не потому, что на его осуществление требовалось больше средств, чем на проведение в жизнь законов, которым он пришел на смену, а потому, что он ограничивал права тех, кто обращался за общественным вспомоществованием, в частности лишал их права голоса на выборах в местные органы власти. Пособие по бедности в собственном значении этого термина предоставлялось теперь лишь незначительному меньшинству общества, представленному алкоголиками, люмпенами и т. п. Другие виды общественного вспомоществования относились ныне к формам муниципальной или – в обыденном понимании – «социальной» помощи, и для лиц, принимающих таковую помощь, правовые последствия могли быть применены только в случае признания их муниципальной комиссией по социальным вопросам нуждающимися по собственной вине, как правило в случае признания их тунеядцами. На практике в разряд таковых попадало лишь незначительное меньшинство населения. Таким образом, произошло кардинальное переосмысление самой сути системы общественной поддержки граждан. Изначально общественная помощь рассматривалась как своего рода заем, который в принципе подлежал возвращению, а неуплата долга влекла за собой лишение гражданских прав. В предыдущие десятилетия из этого правила делались многочисленные исключения. Теперь же с правовой точки зрения в осознании данной проблемы произошел переворот. Помощь государства квалифицировалась уже как всеобщее право, из которого власти могли делать исключения лишь в особо оговоренных законом случаях.

На первый взгляд споры по поводу правовых принципов были бурей в стакане воды, ведь право на получение пособия по бедности фактически закреплялось уже в Конституции 1849 г. И тем не менее эта дискуссия имела большое значение для будущего, поскольку внесла свою лепту в изменение общественного сознания, которое постепенно переставало воспринимать государственную помощь нуждающимся как некое подаяние, унижающее социальное достоинство граждан. В первую очередь именно благодаря тому, что социальная реформа способствовала выработке этого нового отношения в массовом сознании, она стала важным шагом на пути к созданию общества благоденствия.

К сфере социальной политики в общепринятом понимании этого термина можно отнести и законы, впервые принятые в 1929 г., согласно которым разрешалась стерилизация душевнобольных и умственно неполноценных, в теории – на добровольной основе, на практике же – в качестве условия выписки из клиники или лечебницы. Сторонники подобных мер руководствовались, с одной стороны, тем, что дети этих лиц оказывались бы в неприемлемых Для жизни и воспитания семейных условиях, а с другой – что не менее существенно – распространенными в то время теориями наследственности, авторы которых считали необходимым ограничить передачу наследственных болезней потомству. В этом отношении Дания находилась среди стран-пионеров, разработавших так называемое евгеническое законодательство, каковое в течение 30-х годов было принято и в других государствах.

Условия жизни семьи

Структура распределения доходов существенных изменений не претерпела. На долю лиц с самыми высокими доходами, составлявших 4 – 5% всех налогоплательщиков, приходилась четвертая часть национального дохода, и точно такая же сумма поступала в распоряжение 55 – 60% налогоплательщиков, имевших самые низкие доходы. Уровень благосостояния населения различался в зависимости от места проживания. Самым высоким он был в Копенгагене и крупных провинциальных городах. Ниже – в малых городах, а самым низким – в сельских районах.

В общем и целом уровень жизни повысился, и вопиющая нищета стала скорее достоянием прошлого, нежели приметой настоящего. О росте уровня жизни дают представление данные о структуре расходов в семьях рабочих и служащих, опубликованные по результатам проводившихся время от времени Статистическим управлением Дании исследований, посвященных положению домашних хозяйств. В 1909 г. 45% дохода уходило на продукты питания, а в 1939 г. – только 33%, и, наоборот, доля дохода, остававшаяся в распоряжении семьи после удовлетворения других первичных потребностей – оплата жилья, покупка одежды и т. п., выросла с 24 до 31%.

В большинстве своем доход семьи по-прежнему оставался равен доходу ее главы. Доля средств замужних женщин в доходах домашних хозяйств составляла всего лишь несколько процентов. Однако данные исследований за 1939 г. свидетельствуют о начале изменений в сложившейся структуре, поскольку в некоторых группах населения доля супруги в совокупном доходе семьи в среднем составила 15%. И такое положение дел было характерно отнюдь не для семей с низким доходом главы дома, а, напротив, для тех, где он имел особо высокий доход. То есть в данном случае речь идет о женщинах, имевших хорошую работу, к примеру в учреждении или в магазине, и не пожелавших бросать ее после замужества.

Эта тенденция становилась все заметнее, по мере того как увеличивалось количество незамужних женщин, предпочитавших работе прислуги труд в быстро растущем секторе обслуживания. Дефицит прислуги волновал определенные круги общества. Предпринимались попытки привлечь к этой работе новые кадры за счет смены названия должности на «домработницу», но они, разумеется, оказались безуспешными. Хотя государство официально и ввело принцип равной оплаты за равный труд вне зависимости от пола работника, женский труд по-прежнему был дешевле мужского, а профсоюз женщин-работниц в то время еще считал такую ситуацию приемлемой, поскольку она позволяла привлечь большее количество женщин на рынок труда. Некоторыми представителями сильного пола выдвигалась идея снижения уровня безработицы за счет увольнения замужних женщин, однако она не нашла серьезной поддержки.

Детских садов и яслей было еще мало, а в системе образования подавляющее большинство населения ограничивалось обучением в начальной школе. Правда, количество выпускников реальных училищ (девять—десять лет обучения) и средних школ (восемь—девять лет обучения) удвоилось и в 1940 г. составило, соответственно, И и 15% общего числа детей данного возраста. Число выпускников гимназий также удвоилось и превысило 3%.

Начальная школа являлась самым важным социальным учреждением для детей. Обучение в начальной школе в разных коммунах было организовано по-разному, и не далее как в 1937 г. новый закон о школьном образовании содержал в себе два пакета документов, регулирававших деятельность в этой области, один – для городских, а другой – для сельских школ. Требования для городских и сельских школ отличались друг от друга, да они и не могли быть едиными. Небольшие сельские коммуны с малым количеством детей, в отличие от городских, не имели возможности обеспечить обучение по всему спектру преподаваемых предметов. Во многих сельских школах работал лишь один учитель, а все дети делились на два класса, которые приходили на уроки посменно, через день. Новый закон был в первую очередь направлен на улучшение условий обучения на селе. По новым правилам школы обязательно должны были иметь спортивный зал, помещение для уроков труда и кухню – девочки по-прежнему считались будущими домохозяйками. Кроме того, при наличии соответствующих условий сельские школы получили право организовать обучение английскому языку. С целью повышения эффективности обучения местным властям разрешалось создавать одну – центральную школу, финансируемую несколькими коммунами сообща. Война, однако, затормозила ход реформы, и, хотя принцип унификации школьного образования был заложен уже в новом законе о школах, принятом в 1958 г., только укрупнение коммун в 1970 г. позволило создать основу для его практического осуществления по всей стране.

Жилье и транспорт

Дефицит жилья представлял собой одну из главных проблем того времени. Естественный прирост населения сопровождался переселением сельских жителей в города, и этот процесс усилился в период кризиса в сельском хозяйстве в 30-х годах. Во многих сельских коммунах численность населения начала сокращаться.

Стремление городских властей обеспечить жильем растущее население не было столь настойчивым, как в более позднее время. В статистических отчетах о развитии жилого фонда в крупных городах появилась новая категория – «перенаселенные квартиры», то есть такие, в которых хотя бы в одной из комнат проживало более двух человек. Так, двухкомнатная квартира – наиболее распространенный в то время тип жилья – относилась к перенаселенным, если в ней проживала семья с не менее чем тремя детьми. Задача в области жилищной политики и состояла в том, чтобы первоначально уменьшить количество подобных квартир, а в дальнейшем, разумеется, полностью ликвидировать «перенаселенность».

Надежды на будущее связывались с новым понятием «современная квартира». Современными считались квартиры с туалетом, горячим водоснабжением, центральным отоплением и, как правило, ванной, хотя последнее не являлось обязательным условием. Именно с такими удобствами возводились дома-новостройки, и в 1940 г. четвертую часть всего жилого фонда в городах составляли квартиры этой категории.

В период первой мировой войны строили мало, и во многих городах появились временные постройки барачного типа для бездомных. Темпы жилищного строительства стали расти только в середине 20-х годов, а в 30-х – резко ускорились. Тот факт, что строительная отрасль переживала бум в годы кризиса, может вызвать удивление. Но с одной стороны, этому способствовало государство, оказывавшее поддержку начавшемуся, пусть и в скромных масштабах, строительству социального жилья, а с другой, что наиболее важно, – снижение учетной ставки вследствие кризиса. Снижение не настолько значительное, чтобы датские аграрии смогли решить проблемы со своей задолженностью за счет конвертации займов, но достаточное для удешевления строительства в частном секторе. Такой же эффект имели и изменения в правилах противопожарной безопасности, благодаря чему появилась возможность экономии средств, поскольку при наличии в доме балконов строительство «черной» лестницы стало необязательным.

В результате бурного развития строительной отрасли удалось не только удовлетворить потребности растущего городского населения в жилье, но и улучшить его качество. Рост отмечался как по количеству квартир на тысячу жителей, так и по количеству метров жилой площади на одного человека. Кроме того, квартиры в новых, как правило, трехэтажных кирпичных жилых домах имели балконы и были по-современному оборудованы, иногда даже и холодильниками, хотя такого рода дома еще относились к элитным.

В период с 1929 по 1940 г. доля перенаселенных квартир сократилась с 12 до 3,5% в столице и с 13 до 5% – в провинциальных городах. Это произошло не только за счет увеличения жилого фонда, но и в связи с уменьшением количественного состава семей. Падение рождаемости, наблюдаемое в 20-х годах, несколько замедлилось в следующем десятилетии, но тем не менее, по прогнозам, сделанным накануне войны, в 50-х годах XX в. должен был начаться процесс сокращения народонаселения Дании, что вызывало в обществе беспокойство.

В конце 30-х годов была поднята учетная ставка, и в жилищном строительстве обозначились кризисные явления. Тысячи квартир пустовали по причине слишком высокой квартплаты. Когда же в самом начале войны в сентябре 1939 г. квартплата, в отличие от продолжавшей расти заработной платы, была заморожена, эти квартиры вскоре оказались заселенными.

Среди архитекторов и проектировщиков бытовало мнение, что будущее жилищного строительства в разрастающихся городах за многоэтажными и высотными домами, поскольку считалось, что при сохранении малоэтажного строительства непомерно удлинится путь от дома до работы. Однако при том развитии транспортных средств, которое уже началось, но еще не было учтено, эти опасения оказались напрасными.

Личные автомобили имелись еще далеко не у каждого датчанина, но тем не менее в конце 30-х годов автомобильный транспорт по пассажирообороту – в пересчете на пассажирокилометры – опередил железнодорожный. И это произошло несмотря на то, что железнодорожные компании также стремились удовлетворить растущий спрос на внутригородские и пригородные перевозки. В 1935 г. были сданы в эксплуатацию первые линии городской железной дороги в Копенгагене, обслуживаемые скоростными электропоездами. Кроме того, в крупных городах: Копенгагене, Орхусе и Оденсе – в дополнение к трамвайным открывались и новые автобусные маршруты.

В 1935 г. произошла революция в области дальних перевозок – завершилось строительство моста через пролив Малый Бельт. И когда два года спустя на линию вышел признанный чудом техники скорый дизель-электропоезд, время в пути при поездке из Ольборга в Копенгаген сократилось с 10 часов 20 минут до 6 часов 22 минут. А в 1937 г. мост через пролив Сторстрём равным образом связал остров Фальстер с Зеландией.

Грузоперевозки на дальние расстояния по-прежнему в подавляющем большинстве осуществлялись морским и железнодорожным транспортом. Однако на коротких маршрутах более рентабельным оказалось использование грузовых автомобилей, равно как и расширявшееся автобусное сообщение составило жесткую конкуренцию железнодорожному. Статус пристанционного городка сам по себе теперь уже не гарантировал возможности экономического развития. В 20-х годах XX столетия строительство новых железных дорог прекратилось, и начался демонтаж некоторых линий, пока, правда, в умеренном темпе.