Текст книги "История Фрэнка"

Автор книги: Эрик Нёхофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Он поставил крест на посольском посту в Италии, хотя невообразимо об этом мечтал. Из-за Кеннеди он вдруг этого больше не захотел. Они трахали одних девчонок. Обманывали – как один, так и другой – изо всех сил. Считали себя самыми сильными, самыми хитрыми. Они были хозяевами мира. Мир показал им, совсем немного. Между ними теперь была дьявольская разница: Джек умер. Красавчик Джек, с его сверкающей улыбкой, миллиардами его семьи, его братом Бобом, аэропортом Далласа, называвшимся «Поле любви», где он приземлился вместе с Джеки. Такое не придумаешь. ДФК мертв, черепная коробка его пробита пулей из «винчестера». А Фрэнк – он еще здесь. Он заставит их заплатить за это, всех заставит.

Но почему все-таки Джеки никогда не выносила его?

Во всех Соединенных Штатах работали миллионы телевизоров. Фрэнк был в нокауте. Но шоу продолжалось. Оно должно было продолжаться. На улицах люди были взвинчены. Как будто это и теперь грозило убийство. Они озирались по сторонам. Чья теперь очередь? Весь континент был в шоке. Америка пребывала в мрачном расположении духа. Она была в страхе, да. И было от чего.

Даже Фрэнку было не по себе. Джек – сколько девочек они отлюбили вместе! И сколько выстрелов ему потребовалось? Четыре, пять? Шесть? Фрэнк отрегулировал кондиционер. Приготовил себе аспирин, запил полным стаканом бурбона.

Он запятнал себя до мозга костей рядом со всеми этими типами, с которыми не надо было бы общаться. Об этом говорили фотографии. Отчеты ФБР не оставляли ни малейшего сомнения. Водой не разольешь с Сэмом Джанканой. Рука об руку с Лаки Лучано. Их прогулка на Кубу. Доходы от казино. Грязные деньги от ночных клубов. Чудо его карьеры. Он обливался потом. Эта история пугала его.

Он тоже начал питать отвращение к Джеку. Бобби делал это уже давно. Он спрашивал себя, что думать. А что если журналист позвонит и спросит его о Кеннеди?

На экране Уолтер Кронкайт объявил о смерти президента и снял очки. Диктор был заметно потрясен. Это был самый трудный специальный выпуск, который он когда-либо вел. Фрэнк приглушил громкость телевизора.

Почему они оставили ему жизнь? Со всем тем, что он знал, со всеми делишками, в которых он участвовал. Ну же, почему? У этих парней длинные руки. Никто не мог бы им отказать.

В июне 1975 года в подвале собственного дома найдут труп Сэма Джанканы. Одна пуля в затылок, шесть других прямо в физиономию.

Архивы ФБР по делу об убийстве Кеннеди содержали 125 000 страниц.

У него не было никакого интереса пробуждать фантомы из своего собственного прошлого.

На их свадьбе Дин Мартин скажет ему: «У меня есть виски, которое старше ее». Мие Фэрроу было девятнадцать; Фрэнку – уже за пятьдесят. Она играла в «Пейтон-Плейс» и курила сигареты с наркотиками. Они будут женаты один год, четыре месяца и три дня.

19 июля 1966 года в Лас-Вегасе пахло грозой. Нэнси-младшая злилась. Она высказалась предельно ясно: «Если мой отец женится на этой девчонке, я никогда больше не буду с ней разговаривать». А Морин О’Салливэн, когда молва начала распространяться, разогнала любопытных словами: «Жениться на Мие? Если мистер Синатра и должен на ком-то жениться, так это на мне!» Фрэнк-младший определенно не был в курсе. Он узнал эту новость от журналиста. Дорогой папочка. Фрэнк-младший выступал в тот вечер и объявил публике: «Я хочу посвятить своему отцу пять минут – именно то время, которое и он однажды в момент слабости посвятил мне».

Церемония, проходившая под звуки «Странников в ночи» (Ну кто написал это дерьмо?), длилась четыре минуты. Фрэнк торжественно объявил: «Теперь я знаю, зачем родился». Сделал он хуже: то было время, когда он обожал летные куртки (черная кожа или белый нейлон), и они его ужасно затягивали.

Медовый месяц проходил в Нью-Йорке. Чтобы не изменять привычкам, Фрэнк избил фотографа.

Она его называла «Чарли Браун». Для него она была «Кукольной мордашкой». 28 ноября 1966 года парочка вошла в состав привилегированных лиц, приглашенных Трумэном Капоте на бал в нью-йоркскую «Плаза». Фрэнк, мечтавший сыграть в экранизации «Хладнокровного убийства», для маскировки нацепил кошачьи усы.

С Мией Фрэнк нашел в постели такой жар, который уже начал подзабывать. Эта девушка с коротко стриженными волосами, в прозрачных платьях, действовала на него как «виагра». Миа стерла Аву – в одно мгновение.

Но что это он? В ресторане он оставлял ее где-то с краю, шутил со своими дружками, совершенно не заботясь о новой мадам Синатра. Миа дулась. Когда он пел, и она сидела в зале, он бросал в микрофон обидные замечания в ее адрес. Она убегала вся в слезах. Ее желание сделать карьеру в Голливуде ему крайне не нравилось. Ему нужна была жена, которая бы занималась им, которая ждала бы его дома. Ссоры, швыряние телефонных трубок, хлопанье дверьми, бесконечные прощания. Фрэнк доставал ее своими ультиматумами. Она уехала сниматься в «Ребенке Розмари» с Романом Полански.

Они развелись в 1968 году. Миа потребовала только свое любимое кресло-качалку и уехала в Индию к Махариши Манеш Йоги, гуру группы «Битлз». Трансцедентальная медитация как лекарство от года жизни с Синатрой.

В 1992 году, когда у нее начались проблемы с Вуди Алленом, Фрэнк ей позвонил. Не хочет ли она, чтобы этому сукиному сыну переломали ноги?[18]18
  Миа Фэрроу была сначала любовницей, а затем женой известного режиссера Вуди Аллена, который много снимал ее в своих фильмах. Их союз оборвался скандальным разрывом в 1992 году после того, как Фэрроу узнала, что Аллен вступил в любовную связь с ее приемной дочерью.


[Закрыть]

Не было Синатры-женщины. И не могло быть. Это терминологическое противоречие. Попробуем, однако. Барбара Стрейзанд? Вы шутите. Мадонна? Плохо сложенная горничная, которой все ее миллиарды и косметические операции так и не помешали иметь пухлые руки с пальцами красными, как от мытья посуды.

То же самое можно сказать и о французах. Нет эквивалента. Трене? Слишком неуместно веселый нрав. Морис Шевалье? Почему не Любезный, пока вы таковым являетесь?

Ив Монтан – возможно. Песни, кино, политика, Италия, Мэрилин, Синьоре. Надо проверить.

Что касается французов, он их грабил. Своровал у них песни «Опавшие листья» («Осенние листья»), «И теперь» («Что теперь, любовь моя?»), «Не покинь меня» («Если ты уйдешь»), «Как обычно» («Мой путь»).

Концерт получился замечательным. На сцене «Песков» в сентябре 1966 года Фрэнк выступал с оркестром Каунта Бейси. Его первая фраза была старой доброй: «Я хочу, чтобы все эти люди убрались из моей комнаты», и только за этим последовало: «Добрый вечер. Привет!» Он начал с «Полетай со мной». Будучи владельцем, ответственным перед своими клиентами, он извинился за неприятности, вызванные перестройкой отеля, повернулся к Бейси и его «Стейнвею»: «Нам с Бейси не повезло. В воскресенье пошли в “Большой Каньон”, а там закрыто!» Между двумя «стандартами» он вспомнил своего приятеля Дина Мартина. Одно его имя вызвало смех в зале. Что еще придумал Фрэнк? Поехало: «Видите ли, мистер Мартин часто падает на улице. Это пьяница, пьяница абсолютно неслыханный. Если бы создали олимпийскую сборную по пьянству, он был бы ее тренером. У него в Беверли-Хиллз, не употребляют алкоголь после ужина, но там не садятся за стол раньше трех часов утра! Как можно ужинать, если вы валяетесь на спине в столовой?» Ах, он так хорошо себя чувствовал. Этот уголок Невады – это его знакомая местность. Он вздохнул с удовольствием: «Моему телу, может, и пятьдесят, но мне самому – всего двадцать восемь». И вдруг прервал свой монолог: «Я, может быть, спою что-нибудь, пока мне не исполнился пятьдесят один... Прошу прощения, двадцать девять!» И это было «С тобою я так молод». Браво, артист. В зале один тип выкрикнул: «Еще одну!» Фрэнк метко послал удар: «Еще одну чего? Мы пока не в баре. Еще одну – это то, что я собираюсь сказать официанту через одну минуту». За кулисами его ждал «Джек Дэниэлс».

Со льдом или безо льда?

Как все было легко тогда. Как все казалось очевидно и вечно.

Выступления Сэмми всегда оказывались длиннее, чем предусматривалось. Однажды вечером Синатра увел его со сцены с помощью двух ночных сторожей. У него был такой крикливый смех.

С Дином Фрэнк организовывал конкурсы чаевых. Кто оставит больше. Купюры лились дождем к огромной радости шоферов, портье, слуг, метрдотелей, крупье, носильщиков.

Однажды вечером, напившись у Уильяма Стайрона, писатель и певец попытались позвонить Фиделю Кастро, чтобы пожаловаться: в Новой Англии больше невозможно найти настоящую гаванскую сигару.

У этих старых развалин еще был кое-какой ресурс. Его сын слушал только «Битлз»? Дин Мартин ему пообещал: «Я прогоню твоих маленьких дружков из хит-парада». И эта миссия была успешно выполнена песней «Все любят кого-то». А что, нет?

В 1967 году его старый соперник Говард Хьюз – тот самый, кто хотел увести у него Аву, девушку, которая в свое время танцевала с голыми ногами в Пуэрто-Рико, – купил «Пески». Росселини, который ненавидел это дерьмо почти так же, как и Фрэнк, запретил своим близким родственникам путешествовать рейсами компании «ТВА», принадлежавшей миллиардеру. Новые инструкции уточняли: у Фрэнка больше нет кредитной линии в казино. Он подрался с Карлом Коэном, управляющим отеля, потерял в стычке зубы. Реакция не заставила себя ждать: он перешел через дорогу и подписал эксклюзивный контракт с «Дворцом Цезарей». Этот старый негодяй Хьюз имел интрижку с Авой. Но дальше дело не пошло. Лас-Вегас уже не был сексодромом номер один.

Он записал песню «Какая-то глупость» с Нэнси, носившей высокие белые сапоги («нет, эти сапоги не для ходьбы») и мини-юбку. Слова любви, которыми обменялись отец и дочь, кое-кем были восприняты как сомнительные, а о песне даже заговорили, как об инцестуальной. Фрэнк успокоил Нэнси: «Не волнуйся, это будет успех». То, что произошло позже, не опровергло его слов. Он еще не ископаемое, которое его противники мечтали бы похоронить как можно скорее. Он один из самых роскошных эдиповых отцов. Просто он не отдает себе в этом отчета.

Нэнси была хитрее, чем казалось, – со своим переделанным носом, обесцвеченными перекисью волосами и телячьим макияжем: «Он не был счастлив, но не хотел бы ни с кем поменяться, даже для того, чтобы быть счастливым». Прокомментируйте этот сюжет на десяти листах, сдавая экзамен на степень бакалавра.

Были также инициативы, которые он мог бы и не трудиться предпринимать. На телевидении с группой «Пятое измерение» он появился в индийском френче, как у Неру. Эта мода ему ничего не стоила. Точно так же, когда он пел хиты «Битлз» или Саймона с Гарфанкелем, это его не трогало. Он насиловал свою природу. При этом никогда не связывался с диско. Должны же все-таки быть какие-то границы. Меровингом он был, Меровингом и должен оставаться. Дань уважения – это ему ее отдавали. На фестивале в Монтеррее Джими Хендрикс сымпровизировал на гитаре психоделическую версию его «Странников в ночи». Позднее группа «Секс Пистолс» выдаст крикливую и совершенно безумную версию его песни «Мой путь».

4 июня 1968 года. Президентская кампания в самом разгаре. Роберт Кеннеди только что выиграл первичные выборы. Он сообщил о своей победе в отеле «Амбассадор». Минутой позже его убьют прямо в кухонном коридоре. О нет, снова...

Он записал «Мой путь» 30 декабря 1968 года. Эта песня прилипнет к нему. Он не сможет больше ее терпеть. И кто написал это дерьмо?

Какой тип, однако. Его песни станут символами двадцатого века.

В 1969 году во время экспедиции на Луну астронавты Нил Aрмстронг, Базз Олдрин и Майкл Коллинз потребуют у НАСА, чтобы им дали послушать «Отправь меня на Луну».

Говорили о «власти цветов». В Вудстоке молодые буржуа с длинными волосами, побоявшиеся идти во Вьетнам, катались голыми в грязи, думая, что они революционеры. Кантри Джо Макдональд заставлял их хором читать по буквам слово F.U.C.K. Это опьяняло. Хиппи, неспособные держать авторучку или ружье, только разминали между большим и указательным пальцами сигарету с травой. Эта дура Джоан Баэз – вы представляете, малышня, как нас смешило ее имя – пела оригинальную песню про Сакко и Ванцетти. Помилуйте. Лучше уж заткнуть уши и укрыться у себя в комнате с «Изгнанником на Главной улице», последним альбомом «Роллинг Стоунз».

13 июня 1971 года. Он официально прощался с публикой в лос-анджелесском «Мьюзик-Центре». Крокодиловы слезы.

На первой полосе журнала «Лайф» он приветствовал читателей – левая рука поднята, в куртке и в бейсболке. Лицо деформировано каким-то предсмертным оскалом. Ну и фотографию выбрали. Заголовок крупными буквами: «Синатра говорит до свидания и аминь».

Он отпустил себе козлиную бородку. Плохая идея. Он не знал, чем бы заняться. Его дом был полон собак.

Он крутится, как белка в колесе, поддерживая Рональда Рейгана, добивавшегося поста губернатора Калифорнии. Дурачки все те, кто выступает, сидя за решеткой, против войны во Вьетнаме. Его дочь Тина, поддерживавшая Макговерна[19]19
  Джордж Стэнли Макговерн (р. 1922) – американский государственный деятель, сенатор. В 1972 г. был кандидатом в президенты США от демократов, но проиграл Ричарду Никсону.


[Закрыть], сходила с ума от бешенства. Когда Фрэнк был еще ребенком, «республиканец» в устах Долли звучало, как оскорбление. В апреле 1973 года он пел для Никсона на официальном обеде в Белом Доме.

И что вы думаете? Чего стоят обещания пьяницы? 18 ноября 1973 года он торжественно объявил о своем возвращении. «Старина Голубоглазка вернулся». Старое животное вновь заявляет о своих правах. Новый альбом знаменует это событие. На обложке он изображен в хлопчатобумажном спортивном студенческом свитере.

В этот год «Клуб 500» в Атлантик-Сити был уничтожен пожаром. Огонь не тронул одну вещь – портрет Синатры, который возвышался за барной стойкой.

Quizas, quizas, quizas... Альбом «Эспаньол» крутится на проигрывателе в гостиной. Это мой отец слушает Ната Кинга Коула. Мой брат и я плевать хотели на него. Мы ослы.

13 октября 1974 года он стал звездой достопамятного концерта «Главное событие», проходившего в «Мэдисон-Сквер-Гардене». В тот вечер, если вы не находились вокруг боксерского ринга, вы были ничем. Если так, никто больше не обмолвится с вами и словом.

В год своего шестидесятилетия он дал сто сорок концертов по всему миру. Это было равнозначно целому пакету свечей, которые надо было задуть.

Он преуспел. Потратил кучу времени, но преуспел. Йес! Ночь с 17 на 18 сентября 1975 года Фрэнк провел с Джеки Онассис. Вечером Фрэнк проводил ее в номер 21, который только что отремонтировали. А затем – ах, затем...

Закрывшись в апартаментах Фрэнка в «Уолдорф-Тауэрс»[20]20
  «Уолдорф-Тауэрс» – отель на Манхэттена неподалеку от Парк-авеню, построенный в 1929 году.


[Закрыть], они не расставались до следующего утра.

Он полагал, что это случилось, витал над землей, уже видел себя в браке с экс-первой дамой. Он просто вбил себе это в голову. Но у Джеки то был всего лишь момент помутнения рассудка, вот и все. Семья Keннеди постаралась призвать ее к порядку. Она что, забыла, кто такой этот Синатра? Забыла его мерзости с Джеком? Его жутких друзей?

Фрэнк звонил ей, как сумасшедший. Она не ответила ни на один из его звонков. Скобки закрываются.

Лана Tёрнер, Мэрилин Монро, Марлен Дитрих, Натали Вуд, Анита Экберг, Ава Гарднер, Жa-Жa и Эва Габор, Энжи Дикинсон, Виктория Принсипаль. «Если бы у меня было столько связей, как вы мне приписываете, я говорил бы с вами сейчас из банки медицинского факультета Гарварда».

1976 год. Он едва не женился на Памеле Черчилль Хэйуорд (будущая мадам Гарриман, которая утонет в бассейне отеля «Ритц» в Париже). На ее месте окажется Барбара Маркс, бывшая жена Зеппо. Брак был заключен почти незаметно, на три дня раньше объявленной даты. Из приглашенных можно назвать Рейгана, Кирка Дугласа, Грегори Пека. Он подарил ему голубой «роллс». Он имел право на серый «ягуар». Барбара была избалованной блондинкой, которая в молодости работала танцовщицей в шоу. Комментарий Долли: «Я не хочу, чтобы эта шлюха входила в нашу семью».

На сцене «Телетона» он собрал, не предупредив заранее, Джерри Льюиса и Дина Мартина, которые не виделись уже двадцать лет. Несмотря на все их бахвальство, «Обезьяна» и «Итальяшка» чуть ни прослезились.

В это время Элвис блистал в своих неправдоподобных белых костюмах, покрытых позолотой. Из-под бакенбардов не было видно щек. Брюхо стянуто поясом с гигантской пряжкой. Огромный стоячий воротник закрывал три четверти затылка. Шарф висел у него на груди, как полотенце у боксера, вызываемого на ринг.

Трудно, однако, было представить его себе иначе, нежели в экстравагантных драндулетах, напичканного пилюлями, всего лоснящегося, словно пропитанного арахисовым маслом, в штанах, спущенных на лодыжки.

Январь 1977 года. Его мать разбилась на самолете. Она летела посмотреть его выступление во «Дворце Цезарей» в Лас-Вегасе. Двухмоторный «Лиэрджет» разбился в горах Сан-Горгонио. Виновник: снежный ураган. Фрэнк был совершенно опустошен. Но тремя часами позже он все же появился на сцене. Потребовалось три полных дня, чтобы собрать обломки самолета. На похоронах Синатра плакал.

Гроб несли Дин Мартин и Джимми Ван Хёзен.

Семья в полном составе выстроилась перед могилой. В небе и воздухе висело что-то гнетущее.

Он не мог утешиться. Ведь они были одной крови. Она его создала.

Если бы он прислушался к себе, он захронометрировал бы каждый эпизод того фатального дня. Он выяснил бы, что она говорила, справился бы, как она оделась, что ела, кому звонила. О, мама, ну почему тебе так нужно было мчаться на этот концерт? Еще один.

Ему никак не удавалось оградить себя от боли.

1978 год. Фрэнк расторг свой брак с Нэнси в католической церкви. Барбара настояла на религиозной церемонии. Дети Синатры были недовольны. «Геральд Экзаминер» вышла с заголовком: «Может, Фрэнк сделал предложение, от которого Ватикан не смог отказаться?»

Бунтовщики устали. Куда делось их презрение к обычаям, такое сильное? В 1979 году он вместе с Дином Мартином пел для Рейгана в бостонском «Мюзик-Холле». Дино вступил в короткую связь с девушкой Бинга Кросби. Пф-ф.

В 1980 году во время концерта в Рио, на который собралось 175 000 человек, он забыл слова песни «Странники в ночи». Публика подсказывала ему их на английском языке.

В том же году он ехал по Манхэттену в лимузине вместе с Питом Хэмиллом. Он вновь посетил этот Вавилон. Приехал попрощаться с тем, что даже не знал, как назвать. Нью-Йорк! Все, что можно сказать об этом городе, должно сопровождаться сплошными восклицательными знаками. Однако он уже не был таков. Хорошо бы, если бы пошел снег. Нью-Йорк всегда лучше выглядит под снегом.

Они проехали перед Хэмпшир-Хаусом. Ава, похоже, больше не жила в Соединенных Штатах. Где же она? Он ее потерял, нашел, потом вновь потерял. А она была совсем рядом. С нею один раз, один-единственный, без сомнения, раз он увидел себя глазами женщины, и это его спасло. Без нее он чуть было не пошел ко дну. Подумать только, из-за нее он пытался покончить с собой. Никогда он не сделал бы ничего подобного из-за кого-то другого. Она от него ускользала. Ему было стыдно признать, что она оказалась права. Ава научила его надеяться и сожалеть. Он увидел бы ее настоящее лицо, ее пиратскую отвагу, жест, которым она поднимала к щеке воротник шубы, ее пышные волосы, развевавшиеся, как флаг в порывах ветра, ее затылок, когда она зажигала сигарету. После Авы он не верил больше в разочарования. Потом они пытались рассматривать жизнь каждый со своей стороны, сталкиваясь повсюду, делая вид, что они счастливы. Воздух разрежался. Пальцы касались только чего-то вроде пустоты. Он повернулся к своему соседу и вздохнул:

– Этот город сильно изменился. Бейб Рут не играет больше за «Янкиз», а «Парамаунт» превратился в обычное офисное здание.

Было еще не очень поздно. Ему даже странно было видеть Нью-Йорк таким пустынным. Или это ему так казалось. Он не чувствовал больше себя здесь как дома. А где, впрочем, он еще чувствовал себя как дома? И вообще, есть хоть кто-нибудь, кто смог бы сказать ему, где он еще как дома, черт возьми? Спокойно, Фрэнки. Квартал следовал за кварталом. Его взгляд задержался на красных буквах вывески «Mюзик-Холла Радио-Сити». Ему захотелось что-то сказать, но он передумал. В каком отеле они остановятся? Он уже ночевал практически во всех номерах в этом городишке. По тротуарам быстрыми шагами носились женщины с пронзительными голосами и в кроссовках «Найки». Уже середина дня, и движение на улицах достаточно интенсивно. Витрины сверкали всеми цветами радуги. Он понапрасну тратил время в этом городе. Вдруг он спросил себя, а не потратил ли он понапрасну всю свою жизнь. Прошли дни, пролетели годы, все пролетело. Это была эпоха, в которой еще жили многие люди. Он входил в рестораны, глядя прямо перед собой – старая привычка – и шел к своему персональному столику. Повсюду у него было свое место, на которое никто не имел права садиться, даже если его самого не было. Когда он задумывался, его лоб между бровями прорезала глубокая вертикальная морщина. Он вспомнил ночь, когда он делал вид, что хочет покончить с собой. Ава, все из-за этой стервы Авы. Он никогда не сможет ее забыть. Он хотел бы возвратиться назад, иметь такую же, как у нее, силу характера. Как же действительно было хорошо тогда. Они были как короли. Жизнь только начиналась после половины девятого вечера.

Центральный Парк проплыл справа, неторопливо и величественно. Чуть позже, показался Бродвей, так похожий на карикатуру. Таймс-сквер – это был он. Фрэнк узнал звуки клаксонов, специфический запах, афиши, обрамленные электрическими лампочками. Мигала огнями «скорая», завывая во все сирены. Эмпайр-стейт-билдинг казался уродливее обычного. Они проследовали вдоль «Mэдисон-сквер-гардена», где он давал благотворительный концерт на боксерском ринге. Глади-ка, «Пэтсиз», ресторан, куда он в 1977 году пригласил пообедать игроков «Янкиз» после их победы над его любимой командой «Лос-Анджелес Доджерс». То было старое доброе время, когда можно было послать куда подальше весь мир. Это не прошло мимо. Эта эпоха осталась за ним. Он жил, как пел. Их возможности держать мир были неограниченными. Они атаковали жизнь. Девушки валились к их ногам. Светские львы мечтали быть такими, как они. Только им никогда не суждено было это осуществить. Суть поп-культуры вот в чем: в какую еще ложь вы хотели бы поверить?

Какая несправедливость – родиться Фрэнсисом Альбертом Синатрой. Сколько их было, желающих поменять свой гражданский статус на его, готовых на все, чтобы дырявить лучших красоток Невады?

Лимузин остановился на углу 42-й улицы. Какой-то нищий толкал тележку, загруженную разным барахлом и пластиковыми мусорными мешками, набитыми так плотно, что они местами даже порвались. Фрэнки зевнул. По радио передавали рок. Он выключил звук. Кто он? Эстрадный певец, актер кино, хозяин казино или владелец фирмы звукозаписи? На экране он носил ковбойскую шляпу и гангстерские костюмы в полоску. Его старые друзья – он их всех бросил. Его отношения с людьми портились с приводящей в отчаяние скоростью. Его молодость – он ее всю растранжирил. Лишь его талант остался почти нетронутым. В будущем только пустота. Ему даже не хотелось больше шлюх. Что они могли ему предложить, кроме худшего, что в них есть? Манхэттен превратился в лабиринт. Весь мир, казалось, постарел в один миг. Вашингтон-сквер был весь перекопан. Что-то пронзительно звучало вдалекe. Он приказал шоферу возвращаться.

1981 год. Он записался в Республиканскую партию и вел торжества по поводу инаугурации Рональда Рейгана. В день, когда стреляли в президента, он отменил свой спектакль в лас-вегасском «Цезаре».

В 1983 году в Лас-Вегасе он посоветовал девушке-крупье азиатского происхождения убираться к себе в Китай. В такой вот форме, а что?

В 1984 году он получил премию «Грэмми» как «живая легенда». Слова его благодарности были бессвязны. Продюсер отключил микрофон Синатры, не дождавшись конца его выступления. Четыре дня спустя, на концерте в Ричмонде он упал в обморок, когда пел «Мой путь». Разве он действительно пел эту песню? «Мой путь» – это же мертвая музыка. Что-то холодное проникло в его вены. Эта песня, божественная и смертельная. Непрерывная, однообразная, старый надоедливый рефрен. Он висел над ним. Падая, он не повредил себе ничего. Он лежал один на паркете. Мелкая пыль покрывала пол. Похоже на маленькие серые волны. В его голове колыхался один ужасно старый ритм. Я задыхаюсь с этим узлом бабочки. Если бы кто-нибудь ослабил ворот его рубашки. Что там делает Фрэнк-младший? Я хочу пить, слышишь. Он с удовольствием выпил бы воды. Слабость насквозь пропитала его. Было так мягко. Вдруг он почувствовал, что ужасно устал. Они же не помешают мне заснуть, да? Он слишком долго пел им. Он не шевельнул и ресницей. Была ли у него слюна на губах? А мой парик? Мой парик, по крайней мере, не съехал? Он не знал никаких предсмертных слов знаменитостей. Он не прочел ни одной книги. Книги читают обсосы. Не он. Не Фрэнки. Он не знал, что двадцать лет Валери Ларбо повторял только одно: «Добрый день, существа с этого света!», что Фернандо Пессоа сказал: «Подайте мне очки», что на эшафоте мадам дю Барри вздохнула: «Еще одну минуточку, господин палач», что Генри Джеймс заключил: «Вот она какая, эта изысканная вещь!», а Барби д'Оревилли закончила словами: «Мы вспомним об этой планете». Об этом он не знал ничего. В этот момент он понял, что жизнь так ничему его и не научила. Чистилище длилось достаточно долго. Внезапно он почувствовал тошноту. Не могу же я блевать прямо на сцене. Темнота и тишина, а кроме – больше ничего.

Самый курьезный его проект датировался 1988 годом: он заключался в решении оживить «Крысиную стаю». Джои ничего не сказали («Я был мышкой в “Крысиной стае”»). Сэмми Дэвис-младший прыгал от радости. Дин Мартин пришел в меньший восторг. Смерть сына вырубила его (тот, гонщик, разбился за год до этого, управляя своим болидом «Фантом ФА-С» на той же горе, где разбилась мать Фрэнка). Его доставали: «Эй, Дино, давай». Он не мог сказать нет. Но, в сущности, ему было на все наплевать. Это или что-то другое... На пути к концертному туру «Опять вместе». О Питере Лофорде никто даже не вспомнил.

Концерты возобновились. Они состарились, но Фрэнк и Сэмми делали всю игру, в которую бросились, очертя голову. Дин – другое дело: он чуть ли ни зевал на сцене. Он опустился на колени, исчерпал все средства. В его возрасте было уже не до подобных глупостей. Огромные номера гостиниц, всегда похожие один на другой. Лимузины, все более и более просторные и оснащенные по последнему писку моды. Девчонки-дуры, стучавшие в дверь, все более и более немолодые, все менее и менее бесплатные. Однажды вечером он дошел до того, что бросил зажженную сигарету прямо в зал. Так дальше не могло продолжаться, нет? Фрэнк был где-то совсем далеко. Дин объявил о своей отставке после концерта в Чикаго. Официальный повод: почечное недомогание. Поиски замены будут длиться неделю, ни днем больше.

Дина заменили Лайзой Минелли. Фрэнк отвинтил микрофон от стойки и зажал его в ладонях. На этот раз «Крысиная стая» умерла окончательно.

В 1989 году он создал свою марку соусов для макарон. Она называлась с голливудской патетикой «Sugo da Tavola»[21]21
  Столовый соус (ит.).


[Закрыть]. Даже последний гондольер не выбрал бы песню с подобным названием. Хозяйка дома: «Не желаете ли немного Синатры? С пармезаном или без?»

Изабель Аджани повезло. В фильме «Раскаявшаяся» посреди марокканской пустыни она натыкается на музыкальный автомат, который исполнял «То был очень хороший год» целиком.

Видеть его в подобном состоянии было очень тяжело. Лишние килограммы слишком все портили. На сцене были видны только они. Кнопки его рубашки были готовы разлететься в разные стороны, как летучие рыбы. Двойной подбородок закрывал все большую часть воротника. Маскировать красноту лица становилось все труднее. А эти водянистые глаза, налитые кровью, как у собак, у которых не осталось больше мужества поднять лапу. Когда он появлялся из-за кулис, его походка вразвалочку не всегда получалась произвольной. Оп-ля. Mой путь. Но да, это так, мой старый добрый друг. Пошли, мы уже возвращаемся, папуля.

Не мог бы ты быть чуточку повнимательнее, нет? И дальше заставлять нас верить в то, что алкоголь не делает развинченным, жалким и пузатым, что он не подчеркивает все недостатки? Поддерживать красивую иллюзию про виски и всяких там малышек-красоток.

Голос рассказывал о бессмысленных вечеринках, о лишнем стакане, о сигарете, забытой в пепельнице (когда огонь доходит до фильтра, начинает ужасно вонять), о надежде, которая, похоже, начинала возрождаться, о сожалениях и измене. Он так и не повидался с Питером Лофордом. Иногда пел с Элтоном Джоном и Паваротти. Каждый раз ведущий объявлял в микрофон: «Фрэнк Синатра собственной персоной». Он воплощал собой юность, никак не желавшую заканчиваться. Теперь он выстраивал в ряды нули на чеках, поддерживал всякие праведные дела, опекал различные общества. Но падавший занавес всегда возвращал его в ночь. Он тихо проскользил сквозь век, словно сидя за рулем медленного лимузина. Было, однако, и несколько резких поворотов.

Дин совсем пропал. Из него больше ничего нельзя было вытянуть. Появившись на студии «МГМ», он вдруг вставил слово «fuck» в «Завяжи желтую ленту». То же самое, что сказать «педик», исполняя «В чистом роднике». На номерном знаке своего «статс-блэкхок»[22]22
  Американский автомобиль «статс-блэкхок» в конце 1970-х годов производился на базе модели «Понтиак-гран-при» в крайне ограниченных количествах.


[Закрыть] он написал: ПЬЯНЬ. Невозможно сказать яснее. Он мешал скотч с «перкоданом». Подписывал контракты, даже не глядя в них. Зачем? У него и так больше миллионов, чем он мог бы когда-нибудь потратить. Он волочился за начинающими киноактрисами и стюардессами.

Таблоиды уже много раз объявляли о его смерти. «Уже несколько месяцев, как Дино... Дин Мартин: мнение врачей весьма пессимистическое... Последние трагические дни Дина...» Он переживал это, как и все остальное: плевал на это. Ни одного оскорбительного жеста – только пожимал плечами. Va fanculo[23]23
  Идите на хуй (ит.).


[Закрыть]. В сущности, он был почти готов умереть, сидя за столом в своем любимом ресторане, со стаканом виски в одной руке и с сигаретой в другой. Он больше почти ничего не ел. Он отказался от самого себя. Только «Джей-энд-Би» с содовой. Его совершенно не страшило погружение в тишину и одиночество. И никто не мог больше ничего для него сделать.

Вполне вероятно, что этот разгильдяй был самым одаренным из них. Если бы он относился к делам серьезно, он бы их всех обошел.

Дела шли все менее успешно. Его голос уже был не тот. Он начал забывать слова песен. У него не получалось даже читать текст с экрана телесуфлера. Пришлось оперировать катаракту.

Дома с ним каждый раз случался припадок, если Барбара, обеспокоенная его здоровьем, ограничивала калории и не готовила ему итальянский ужин, одинаковый каждый вечер: пасту, именно такую, какую надо, al dente[24]24
  Твердая, неразваренная паста, «на зуб» (ит.).


[Закрыть]. Если ее стряпня оставляла желать лучшего, он бил тарелки об стену. Финалы всегда были самые некрасивые. Когда в доме были гости, он оставлял их в демонстрационном зале – Барбара играла роль хозяйки дома и выбирала фильм, который еще не вышел на экраны, – а сам исчезал в комнате, наполненной игрушечными электропоездами. Бедный старый Фрэнк, он разглядывал свои паровозики, протирал дрожащими руками вагончики, наливал себе виски. Все чаще вновь задумывался об Аве. Она в это время напивалась в лондонском «Клэридже»[25]25
  «Клэридж» – пятизвездочный отель, открытый в 1898 г. В нем традиционно останавливались многие знаменитости, посещавшие Лондон.


[Закрыть]. Однажды она даже позвонила Полу Боулзу в Танжер, чтобы попросить роль графини де Вальверде, если будут экранизировать «После тебя – хоть потоп». Как-то раз она заявила: «Мужчины? Они не стоят путешествия». Вот девка. Он надеялся, что, говоря это, она не думала о нем.