Текст книги "Переплетчик"

Автор книги: Эрик Делайе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

И вдруг, держа в руках одну из книг, проводя пальцами по негладкой, тонкой, неровной коже, Шарль Сен-Мартен де Грези всё понял. Он положил травник на стол, потом прошёлся по нему подушечками пальцев левой руки. А затем провёл ими же по своему правому предплечью – от кисти до локтя. Потом он повторил свои движения ещё раз, и ещё раз, и понимание придавило его к стулу, он почувствовал себя необычайно тяжёлым, неподъёмным, откинулся назад на кресле и закрыл глаза, а пальцы его продолжали ласкать то книги отца, то собственную руку.

Он действительно ничего об этом не знал. Отец тщательно оберегал сына от контакта с подобным искусством, ограничивая его умение работать с кожей, умение обрабатывать её, делать прочной, приятной на ощупь; даже запах кожи играл немалую роль: отец знал, как будет пахнуть та или иная книга через сто лет. Но никогда Жан де Грези не упоминал – а Шарль де Грези не догадывался – о возможности переплести книгу в человеческую кожу.

Он рассматривал свою руку. Сколько возможностей скрывалось от него, сколько новых методик и способов превратить книгу в шедевр. Ведь человеческая кожа гораздо более сложна в обработке, нежели телячья, гораздо более требовательна – и пороки её значительно заметнее, нежели у «конкурентов» из животного мира. И, что самое главное, человеческую кожу можно подвергнуть обработке ещё до того, как она будет использована в переплётном деле – например, татуированная кожа даст один эффект, а вычерненная хной – другой. Кожа старухи и кожа младенца, кожа мавра и кожа европейца, кожа китайца и кожа скандинава – все они разные, все они могут придать книгам новые оттенки, свежие элементы, недоступные прочим переплётчикам.

Удивительно, но, будучи по натуре человеком добрым и отзывчивым, Шарль не чувствовал кощунственность собственных размышлений. Так же спокойно, как исчезновение Мари, он воспринимал необходимость человеческой смерти для создания переплёта-шедевра. Но Шарль не допускал мысли об убийстве – он уже прикидывал, как и где можно добыть человеческую кожу – на кладбищах для нищих, в моргах, в медицинских учреждениях. Впрочем, это было не столь и трудно, благо за определённую сумму достать можно было всё, что угодно, а уж различные части человеческого тела – и подавно. Бесплатных трупов тоже хватало – достаточно было побродить по окраинам Парижа, заглянуть в сточные канавы и под мосты. Другое дело, что для переплётного дела не годилась первая попавшаяся кожа. Шарль ещё не знал точно, но в силу опыта подозревал, что разница между разновидностями кож в человеческой среде гораздо более заметна, нежели, к примеру, между телячьими шкурами.

Помимо сферы технологической, размышления молодого человека уходили и в сферу духовную. В отличие от безликой и бессловесной коровы каждый человек уникален, и его индивидуальность обязана найти воплощение и в соответствующем переплёте. Так, ни в коем случае нельзя переплетать, к примеру, Библию кожей мусульманина (если, конечно, переплётчик не хочет жестоко пошутить над христианским священником, должным этой книгой пользоваться). Томик романтических стихотворений вряд ли чувствовал бы себя хорошо в коже бездомного пьяницы, а свод законов – в коже преступника. Таким образом, человек при жизни так или иначе писал свою собственную книгу – и эта книга post mortem получала переплёт, вмещающий в себя гораздо больше, чем просто портрет или словесное описание покойного.

Причина, по которой Шарль с таким восторгом воспринял новое знание, была проста. За предыдущие годы он – в силу своего таланта и умелой отцовской руки – научился в переплётном деле практически всему. Остальное должна была совершить практика. Если какие-то узоры и принты не получались у него с первого раза, то лишь по причине юного возраста. Теоретически же Шарль знал и умел всё, что только может знать и уметь хороший переплётчик. А всезнание непременно тянет за собой скуку – и Шарль скучал. Даже изобретение новых стилей и рисунков представлялось ему скучным. Он мог сделать любой переплёт, какой бы ни пришёл ему в голову.

Более того, Жан де Грези неоднократно экспериментировал с нестандартными материалами, и Шарль всегда наблюдал за этим процессом. В частности, для одного феодала Жан переплёл охотничий дневник в заячью шкурку с мехом, а для другого – в настоящую леопардовую шкуру (леопарда, лично убитого в Титтери [29]29
  Титтери – один из бейликов (провинций) Османской империи на территории Алжира. Ныне – провинция Медеа.


[Закрыть], предоставил заказчик). Подобных опытов было немало, и потому даже оригинальные материалы казались Шарлю чем-то обыденным, естественным. Он мог инкрустировать переплёт даже морской галькой или камнями из мостовой, если бы потребовалось.

Но человеческая кожа была чем-то большим, нежели просто новый материал. Она представлялась новой наукой, целым пластом неизведанного, неиспробованного, и Шарль де Грези готовился к погружению в эту глубину.

Глава 6
ИСКУССТВО СВЕЖЕВАНИЯ

Шарль ни в коей мере не собирался превращать антроподермическое искусство (на момент событий этого термина не существовало, но мы позволим себе некоторый анахронизм) в нечто сокровенное. Наоборот, он мечтал о выполнении сторонних заказов по переплетению книг в человеческую кожу. С другой стороны, он стал бояться: если прямо сейчас в его дом войдёт клиент и попросит о таком переплёте, Шарль будет вынужден отказаться, поскольку ранее не имел в подобном деле никакой практики. А второго шанса может и не представиться. И потому Шарль тем же вечером отправился в район Рыбной улицы и соответствующего рынка, поскольку был уверен, что там найдётся чем поживиться. Он прихватил с собой крепкий десятидюймовый нож и тяжёлый литой штамп с удобной рукоятью.

Когда на рыночные районы опускалась ночь, на улицах тут же появлялась всевозможная шваль. Основной её целью было, конечно, подобрать оставшиеся от торговцев остатки пищи и, возможно, мелкие монеты, рассыпанные покупателями. Задачей Шарля был разговор с кем-нибудь из нищих, который мог бы вывести его на поставщика свежих тел с кладбищ или из подворотен. Тела, поставляемые в анатомические театры, в первую очередь поступали из тюрем или прямо с эшафота: такой роскоши переплётчик позволить себе не мог, поскольку вынужден был держать свои намерения в тайне. А вот за копейки нанять нищих, чтобы те доставляли по ночам трупы, было не столь и сложной задачей. Главное – успеть договориться прежде, чем тебя стукнут по голове и заберут к чертям всё, что ты принёс.

Добираться было довольно далеко, и Шарль нанял фиакр [30]30
  Фиакры – парижские наёмные экипажи, работали в качестве такси примерно с 1620-х годов.


[Закрыть], благо мог себе это позволить. Возница доехал до пересечения Рыбного моста и улицы Клери, но заезжать в переулки отказался. «Разденут за милу душу, – сказал он, – и вы, хозяин, тоже туда не ходите, живым, может, и вернётесь, а вот штаны точно там оставите». Поблагодарив заботливого кучера, Шарль углубился в трущобы. Освещения тут практически не было, пришлось достать из заплечной сумки припасённый фонарь. Последний достаточно долго не хотел разгораться, а когда, наконец, осветил окрестности, Шарль непроизвольно отшатнулся. Вдоль стен сидели оборванцы и смотрели на нежданного гостя блестящими глазами. Они не разговаривали, не шушукались, почти не двигались, лишь сидели и смотрели. Шарль не знал, что делать. Громко спросить, где тут найти трупы или того, кто может обеспечить их доставку? Такой поступок казался молодому человеку не столько глупым, сколько весьма опасным.

Но сказать что-то нужно было, потому что позади него бродяги медленно перекрывали путь к отступлению. «У меня нет с собой денег, – сказал Шарль, – но я хочу нанять вас и заплатить вам, по столько-то каждому. – Бродяги насторожились. – И буду платить регулярно, если вы будете выполнять небольшую и нетрудную работу. Я специально приехал, чтобы вас нанять», – сказал он.

Они не отвечали. Шарль повторил свои слова ещё несколько раз в разной формулировке. Наконец от массы отделился один человек и спросил: «Чего ты хочешь?» – «Я скажу, – ответил Шарль, – но только тихо и только предводителю». – «Я – предводитель». – «Тогда давай отойдём в сторону». – «Хорошо, пойдём». Предводитель махнул рукой куда-то в глубь улицы, но Шарль покачал головой. «Нет, туда я не пойду. Будем говорить здесь. Если ты предводитель, прикажи им отойти». Бродяга оглянулся и махнул рукой. Его соратники и в самом деле расступились, освобождая место у стены.

«Пойдёт?» – спросил предводитель. «Пойдёт». – «Тогда говори». – «Мне нужны трупы». – «Кто?» – удивился предводитель. «Трупы, мертвецы; свежие, не более одного дня с момента смерти, лучше – два-три часа; одно тело в неделю». Предводитель поскрёб подбородок рукой. «Женские, мужские?» – спросил он. «Неважно, и те и другие, и даже детские пойдут, то есть разные нужны». – «Сколько заплатишь?» – «Столько». – «Хорошо, по рукам. Куда приносить?» Шарль назвал улицу по соседству от своей и добавил: «Там я буду встречать, в три часа ночи, раз в неделю, при каждой новой встрече буду назначать дату следующей». – «Хорошо, – кивнул предводитель, – будет; завтра уже нужно?» – «Уже нужно». – «Хорошо».

Они замолчали. Шарль почувствовал себя так же неудобно, как и в самом начале своего «визита». С одной стороны, нужно было уходить. С другой – бродяги не собирались расступаться, и, кроме того, он не хотел показывать им спину. Слава богу, что Шарль догадался не давать точный адрес. А то кто их знает, бродяг. Они же теперь понимают, что у него есть деньги. И, кстати, могут отследить, куда он будет оттаскивать тела после «товарообмена».

Всё это вихрем пронеслось в голове молодого человека, и он решился. «До завтра», – сказал он и развернулся. «Всё будет», – ответил бродяга. Как ни странно, людская масса разошлась, выпуская Шарля.

Он быстро дошёл до перекрёстка, на котором расстался с кучером. Было очень темно, справа светились фонари стражников – до городской стены было рукой подать. Шарль пошёл налево, надеясь по дороге поймать экипаж, но, как назло, никого не было. Улица Монторгё, по которой он шёл, была достаточно широка, но людей на ней было довольно мало; у домов мелькали неясные тени, видимо, бродяги. Женщина в мешковатом платье помахала Шарлю из-за дерева, он обернулся и увидел, что её платье оставляет оголённой грудь. Проститутка, не иначе. Он ускорил шаг.

«Стой, – раздался тихий мужской голос. Шарль ускорил шаг. – Стой, я сказал». Шарль уже почти бежал, слыша за спиной тяжёлый топот, причём нападающих было несколько человек. Молодой человек на бегу достал из внутреннего кармана штамп, другой рукой вытащил из-за пояса нож, благо куртка была достаточно коротка и движений не стесняла. Нападавшие догоняли. «Стой!» – заорал кто-то из них.

И Шарль остановился. Он остановился резко, точно секунду назад не бежал сломя голову, а шёл прогулочным шагом, и тут же развернулся, одновременно замахиваясь штампом; он видел, что первый нападающий не успевает затормозить, и просто вытянул штамп вперёд, почти не применяя силы, и попал точно в лоб негодяю. Раздался характерный хруст, во лбу бандита образовалась мощная вмятина, а пест вылетел у Шарля из руки и зазвенел по камням мостовой. Нож переплётчик при этом сжимал в руке, но не размахивал слепо перед собой, как делают трусы. Он просто ждал, оглядывая притормозивших и опешивших преследователей. Их было ещё двое, у обоих в руках блестели ножи примерно такой же длины, как и у молодого человека.

«Что уставились? – спросил Шарль. – Хотите, чтобы и вас порешил?» – «Сука, – тихо ответил один, – мы тебя сейчас на ремни порежем». У Шарля не было шансов. С обоими справиться не получится. Шарль присел на корточки у тела упавшего, протянул руку, взял мертвеца за нос и одним движением отрезал хрящевую часть последнего. «Ты что делаешь?» – спросил один из бандитов. Шарль молча положил хрящ в рот и стал жевать. По его губам текла кровь. Бандиты сделали по шагу назад. «Ты что сделал, урод?» – спросил другой бандит, в его голосе прорезались истерические нотки. Шарль выплюнул нос, нагнулся и оттянул мертвецу правое веко.

Бандит, который стоял подальше, развернулся и побежал. Второй нерешительно, спиной, двинулся за товарищем. «Урод, извращенец», – бросил он Шарлю напоследок. Тот уже отхватил у трупа веко и держал его в руке; кровь стекала и капала мертвецу на лоб.

Как только оба бандита исчезли, Шарль с отвращением бросил окровавленный кусок плоти на землю. Ему дорогого стоило сделать то, что он сделал, но это возымело успех. Они боятся психов, потому что все боятся психов. Теперь перед ним лежал мертвец с изувеченным лицом. Некоторое время Шарль смотрел на тело, а затем нагнулся и начал срезать с трупа одежду. Обнажив грудь мертвеца, он провёл по коже ножом, обозначая квадратный участок со стороной порядка десяти дюймов. Надавив чуть сильнее, он прорезал кожу и мясо примерно на полдюйма вглубь. Затем, помогая себе второй рукой, он стал поддевать квадрат, аккуратно, стараясь не порвать, снимая с мертвеца кожу. Через несколько минут всё было кончено. Шарль свернул вырезанный квадрат и запихнул под куртку.

Он весь измазался в крови и грязи – руки, лицо и одежда выдавали в нём убийцу. Первый же стражник, встретивший Шарля на пути, арестовал бы его, не разбираясь, что произошло. А найдя кусок человеческой кожи, стражник уверился бы в своей правоте. Поэтому остаток пути до дома Шарль проделал по мелким улицам, прячась в тени, – то есть там, куда ещё час назад боялся даже заглядывать. Никто его не побеспокоил, никто не окликнул, и через некоторое время Шарль был дома.

Первым делом он спустился в погреб и положил квадрат кожи на открытое место в самой холодной части. У отца был небольшой запас дубильной вытяжки, из которой он порой делал раствор – при необходимости выдубить некий участок сырой шкуры определённым образом, не практикуемым в больших дубильных мастерских. Например, иногда отец нуждался в недосохших кожах, выдубленных не полностью или с пропуском какой-либо из фаз подготовительного процесса – их неровная, морщинистая поверхность использовалась в художественных целях. Шарль неплохо представлял себе процесс подготовки и дубления, но при жизни Жана почти не имел практики, поэтому работа ему предстояла непростая.

Шарль с наслаждением сорвал с себя грязную, покрытую коркой крови одежду и бросился в банную комнату, где вымылся в холодной воде – греть её не было ни времени, ни желания. Более или менее приведя себя в порядок, он почувствовал, что сегодня ничего более делать не может, так как невероятно устал. Шарль поднялся в спальню, свалился на кровать и уснул.

В первые утренние минуты он не мог вспомнить из вчерашнего дня решительно ничего. Потом память начала возвращаться и последовательность событий так или иначе стала восстанавливаться. Сначала Шарль вспомнил о книгах из отцовской библиотеки, потом о своём спонтанном решении нанять поставщика тел, потом о поездке на Рыбную улицу, затем – о драке и убийстве и, наконец, о куске человеческой кожи, лежащем в погребе. На секунду ему стало страшно – но вовсе не из-за своего бесчеловечного намерения, а из-за мышей, которые могли сожрать кожу. Но он тут же сообразил, что мыши у него не водились – ещё отец законопатил все углы и регулярно обкладывал места возможного проникновения быстродействующими ядами.

Шарль оделся, умылся и спустился вниз. Кожа лежала там, где он оставил её вчера. По дороге в подвал он заскочил в мастерскую и прихватил перчатки; теперь он взял окровавленный квадрат, уже не опасаясь испачкаться. Судя по толщине и строению, человеческая кожа требовала гораздо меньших усилий по дублению, нежели телячья, недели в растворе вполне должно было хватить. Правда, кроличьи шкурки отец дубил в течение не более чем трёх дней – но Шарль понимал, что новый материал так или иначе придётся исследовать путём проб и ошибок.

Он налил холодной воды в небольшую ёмкость и поместил туда кожу для отмокания. Каждые полчаса он извлекал квадрат и мездрил [31]31
  Мездрение – удаление со шкуры подкожного слоя, то есть, собственно, мездры.


[Закрыть]его, аккуратно соскабливая с внутренней стороны кожи остатки мяса и жира. У отца была небольшая мездрильная колода: Шарль перекладывал кожу на неё, а затем неумело, но старательно скоблил поверхность мездряком. Параллельно он прикидывал, что ещё придётся делать, прежде чем приступать к дублению. В отличие от невыделанной телячьей кожи человеческая не требовала проводить обезволошение (по крайней мере, данный квадрат – грудь убийцы оказалась безволосой); кроме того, Шарль не был уверен в необходимости пикелевания [32]32
  Пикелевание – одна из основных подготовительных процедур перед дублением. Представляет собой отмачивание шкуры в специальном растворе (пикеле), придаёт коже эластичность и мягкость.


[Закрыть]и прочих подготовительных процедур, обычных для животного голья. [33]33
  Гольё – кожа, прошедшая все предварительные стадии обработки и подготовленная к дублению.


[Закрыть]Человеческая кожа в только-только снятом состоянии выглядела почти так, как телячья, прошедшая все стадии преддубильной подготовки. Но всё-таки он решил действовать по традиционной методике, не ставя опыты – для этого у него будет достаточно времени в будущем.

Ближе к полудню, оставив кожу на отмоку [34]34
  Отмока – одна из предварительных процедур обработки, отмачивание кожи в холодной воде без всяких добавок.


[Закрыть], Шарль вернулся к обыденным занятиям: его ждал переплёт молитвенника для настоятеля одного аббатства под Парижем. Он работал до двух часов, затем ненадолго выскочил на улицу, пробежался по лавкам, залетел на рынок, прикупил еды, а заодно соли, уксуса, конского щавеля для дубильного раствора. На обратном пути Шарль проходил мимо дубильных мастерских и приобрёл уже готового раствора (соль и уксус, подумал он, всё равно понадобятся рано или поздно, например, для пикелевания), квасцов [35]35
  Квасцы – двойные соли, кристаллогидраты сульфатов трёх– и одновалентных металлов. Известны с давних времён, хотя химические свойства квасцов окончательно были охарактеризованы лишь в конце XIX века.


[Закрыть]и коры. Нагруженный с ног до головы, он вернулся домой и работал до позднего вечера.

Ночь предстояла непростая. Шарль решил не ложиться, поскольку выспаться всё равно бы не удалось. Последние два часа перед выходом Шарль изучал переплёты из человеческой кожи, найденные в отцовской коллекции. Здесь были и работы отца, и шедевры других мастеров, в том числе самого Гролье (Шарль никогда бы не подумал, что знаменитый переплётчик работал с таким своеобразным материалом) и Николя Эва [36]36
  Эв, Николя (1578–1635) – известный французский переплётчик, создатель ряда переплётных стилей.


[Закрыть], придворного мастера короля Генриха III.

Некоторой неумелостью отличались только ранние переплёты де Грези, сделанные из человеческой кожи в тридцатые годы семнадцатого века. Начиная с сороковых они становились всё более и более совершенными и к пятидесятым уже ничем не отличались от классических переплётов из животных материалов. Видимо, в тридцатых де Грези впервые столкнулся с человеческой кожей и некоторое время осваивал этот материал. Тот же путь предстояло пройти юному Шарлю.

Всего за полчаса до выхода Шарль нашёл книгу, которая заинтересовала его больше других. Дешёвый картонный переплёт, не обтянутый вовсе никакой кожей, выдавал в ней то ли блокнот, то ли рабочую тетрадь, основной задачей которой было не разваливаться, никакой эстетики хозяин от неё не требовал. Тетрадь стояла среди книг второго верхнего ряда, и, открыв её, Шарль понял, что нашёл искомое.

В тетради Жан де Грези вёл статистику по книгам, переплетённым в человеческую кожу. Каждая книга учитывалась и сопровождалась информацией: когда сделан переплёт, чья кожа использована, где добыт труп и сколько он стоил, каким образом труп ликвидирован, сколько кожи с него пошло в работу, какого она была качества и так далее. Так, изученный Шарлем том Везалия был, как оказалось, всего лишь третьей попыткой Жана де Грези в столь щекотливом деле и потому пестрил многочисленными погрешностями. На его переплёт пошла кожа казнённого через повешение. «Пальмерин Оливский» [37]37
  «Пальмерин Оливский» – анонимный испанский рыцарский роман, впервые опубликованный в 1511 году. Французское издание 1619 года – последнее перед большим перерывом.


[Закрыть]издания 1619 года получил кожу неизвестного турка из трущоб, «Повесть о Сегри и Абенсеррахах» де Иты [38]38
  Де Ита, Хинес Перес (1544–1619) – испанский писатель, классик европейского рыцарского романа. «Повесть о Сегри и Абенсеррахах» – самый известный его роман, впервые опубликован в 1595 году. Первое французское издание появилось в 1608 году.


[Закрыть]издания 1642 года – тёмную кожу испанского мавра, а старый испаноязычный «Амадис Гальский» [39]39
  «Амадис Гальский» – первый из цикла испанских рыцарских романов о приключениях Амадиса Гальского. Полный цикл состоит из 18 романов, не все авторы «сериала» установлены с должной степенью достоверности. Рукопись первого романа существовала и в XIV веке; первая печатная книга вышла в 1508 году. На французский язык роман переведен в 1540 году.


[Закрыть]середины XVI века – кожу, по утверждению де Грези, юной девственницы.

Наиболее интересной графой Шарлю показалась та, в которой указывались источники тел. Как ни странно, Рыбная улица и другие трущобы редко фигурировали в записях Жана де Грези. С чернью и ворами он договаривался в основном на Новом мосту или под ним. Шарль знал Новый мост как злачное местечко, кишащее проститутками (они нередко обслуживали клиентов прямо под мостом), но ввиду открытости и отсутствия зданий настоящие отбросы общества не так часто ошивались в том районе. Некоторое время переплётчик изучал список анатомических кабинетов, кладбищ и небезопасных кварталов, но затем усилием воли оторвался от книги. Нужно было выходить из дому. Взяв с собой обещанную вору сумму и ни одним су более, он покинул дом и направился на условленную улицу.

Узкая и извилистая, Каменная улица была безлюдна даже днём. Экипаж тут проехать не мог, человек приличный считал ниже своего достоинства топтать ногами вонючие отбросы, и Каменную использовали разве что для срезания пути, да ещё хозяйки, кто жил повыше, вывешивали сушиться бельё. Каменная была замощена очень давно, когда большинство улиц имели намеренно вогнутое по центру покрытие – таким образом обеспечивался сток нечистот. Более широкие улицы перемостили в самом начале правления Людовика XIV по приказу кардинала Мазарини, оборудовав их скрытыми стоками, отводящими грязь в канализационные катакомбы. Бросать мусор прямо на мостовую на таких улицах строго запрещалось. Каменная же продолжала выполнять техническую, так сказать, «помойную» функцию.

Шарль привык ко всяким запахам. Он не зажимал нос, идя по Каменной, и внимательно всматривался во тьму, пытаясь заметить воров с товаром. Пройдя улочку до конца, он уверился, что «поставщиков» ещё нет. Но в этот самый момент позади раздалось чуть слышное цыкание. Шарль обернулся. Вор, с которым он разговаривал на Рыбной, стоял в какой-то нише, рядом с ним виднелись ещё две фигуры. У ног воров лежал большой свёрток.

Шарль подошёл. «Мужчина, – сказал вор, указывая на свёрток, – свежий, сегодня днём окочурился». Шарль молча протянул вору кошелёк. Тот спрятал его за пазуху и спросил: «Сами донесёте или помочь?» – «Сам, – ответил Шарль, – уходите, вам тут опасно». – «Да, – согласился вор, – сейчас уйдём; когда следующего? в воскресенье? в понедельник?» – «Нет, – ответил Шарль, – в ночь со вторника на среду, не раньше. Мне с этим ещё разобраться». – «Хорошо, – кивнул вор, – во вторник так во вторник; тут же?» – «Да». Вор ещё раз кивнул, и все трое исчезли во тьме.

Шарль не без труда закинул тяжёлое тело на плечо. Оно было завёрнуто в грязную мешковину, да и без того воняло порядочно. Впрочем, Шарль понимал, что чистым так или иначе остаться не получится. Идти от Каменной до его улицы было минут пять – но без тяжеленного трупа на плече. Тем более Шарль шёл по самым узким и тёмным улочкам, иной раз даже выбирая более дальний путь в целях безопасности. Как ни странно, добрался он безо всяких проблем, не встретив по дороге ни одного человека. В отличие от окраинных кварталов в этом районе жили более или менее обеспеченные граждане, не имеющие привычки шляться по ночам в поисках наживы. Добравшись до дома, Шарль свалил свёрток около порога, открыл дверь и втащил тело внутрь.

Внезапно он понял, как на самом деле устал. Он тянул труп на каком-то диком, рьяном энтузиазме, который теперь истощился, на молодого человека обрушилась вся тяжесть ночи. Он с трудом закрыл дверь, понимая, что тело в любом случае нужно оттащить в подвал. Последняя операция заняла у него чуть ли не больше, чем путь от места приобретения тела до дома. Ноги Шарля подкашивались, но всё-таки перед тем, как рухнуть в постель (на умывание сил не хватало), он развернул мешковину – посмотреть на товар. Как и было сказано, это был мужчина неопределённого возраста, судя по виду, жалкий пьяница. «В следующий раз скажу, чтобы выбирали получше», – сонно подумал Шарль, поплёлся наверх и, не раздеваясь, упал на кровать.

Утром ему было очень плохо. Во рту точно резвились кошки, в комнате страшно воняло, руки и одежда были покрыты грязью и какой-то засохшей дрянью, напоминающей рвоту. Шарль с омерзением содрал с себя вонючую одежду, отправился в туалетную комнату и забрался в бочку с холодной водой, предназначенной для стирки белья (крупные вещи де Грези, безусловно, отдавал в прачечную, но мелкие предпочитал стирать сам). Часть воды выплеснулась на пол. Шарль осатанело тёр себя криво отрезанным куском мыла, раздирая кожу, пытаясь снять её вместе с грязью.

Через некоторое время он понял, что замёрз. Более того, на душе у него скребли мыши. Вчерашние приключения полностью избавили его от иллюзий: работа с человеческой кожей уже не представлялась столь романтичной и прекрасной, как вначале. Более того, постфактум анализируя свои поступки, Шарль проникся к себе откровенным отвращением. Боже, он жевал (пусть в итоге и не проглотил) человеческую плоть, он убил человека и изувечил его труп, более того, ещё один труп лежит у него в подвале! У Шарля возникло мгновенное желание как можно быстрее спуститься вниз и выбросить куда-нибудь тело, сжечь его, уничтожить, чтобы не было этой мерзости в его доме.

Но Шарль умел держать себя в руках. Он спокойно вытерся, оделся и сказал себе: «Я начал, я закончу». Он не привык бросать дела на середине.

Спускаясь вниз, Шарль думал о том, как нужно свежевать труп. Снимать с него кожу так же, как отец учил снимал её с кроликов? Но человек гораздо больше, его кожа тоньше, да и форма тела у него совсем другая! Молодой переплётчик понимал, что с первого раза у него вряд ли что-нибудь получится.

Труп лежал на столе, где переплётчик его вчера и оставил – завёрнутый в полотно, неприятно пахнущий. Шарль бросил на него быстрый взгляд и, оттягивая момент «трупной работы», решил дообработать вычищенный квадрат кожи, снятый с тела грабителя. Участок отмок очень хорошо – значительно быстрее и лучше звериной шкуры. Шарль переложил отмокший квадрат на колоду и довольно быстро отмездрил его до практически идеального состояния. Сменив воду в чане, он вернул туда отмездренную кожу. До золки можно было смело вымачивать кожу ещё по крайней мере два дня, и потому Шарль планировал объединить золку [40]40
  Золка – выдерживание кожи в золе и извести для полной очистки от волоса. Для человеческой кожи эта операция необязательна, чего Шарль на тот момент не знал.


[Закрыть]первого участка с золкой свежей кожи, которую предстояло снять с трупа.

Шарль развернул полотно и осмотрел мертвеца. Конечно, следовало поступить с ним, как обычно поступают с животными: сразу после убийства слить кровь и лишь затем приступать к свежеванию. Но к моменту доставки тела кровь уже свернулась, сливать было, по сути, нечего, поэтому Шарлю предстояла довольно грязная работа. Другое дело, что внутренние органы ему были ни к чему, поэтому можно было допустить определённые неточности при свежевании. Он вспоминал, как его отец работал с мелкой живностью. С кроликов старик де Грези сдирал шкуру одним резким движением, предварительно насадив тушку на специальный крюк, вбитый в стену. С человеком подобное бы не прошло, поэтому Шарль принял решение сделать так же, как и вчера, вырезав наиболее подходящие для обработки части кожи. Возможно, в будущем он научится работать более экономно, но пока нужно было освоить хотя бы азы.

Сначала он подготовил ещё несколько ёмкостей с водой, чтобы сразу помещать снятую кожу в отмоку. Это позволяло серьёзно сэкономить время: когда последние участки поступали на отмокание, первые уже можно было более или менее мездрить.

Он сделал аккуратные глубокие надрезы по периметру плеч, отделяя руки от туловища. Затем провёл ножом по бокам от подмышек к бёдрам. Там он разделил кожу бёдер и кожу ног, после чего аккуратно оскопил мертвеца. Таким образом, вся передняя часть тела представляла собой единый пласт кожи, вполне удобный для отделения от мяса. К этому процессу Шарль подошёл осторожно, стараясь не порвать драгоценный материал. Усидчивости ему было не занимать, и через примерно пятнадцать минут слой площадью в несколько квадратных футов [41]41
  Парижский фут равен 30,01 см, соответственно, квадратный парижский фут равен 900,6 см ².


[Закрыть]уже был у него в руках. Аккуратно разложив кожи по ёмкостям, Шарль приступил к следующему пункту – снятию кожи со спины. Это далось Шарлю несколько проще. Единственным неприятным моментом стала необходимость перевернуть труп. Пришлось накрыть его переднюю часть тряпкой, чтобы не измазать весь стол. Впрочем, телесные соки протекали; много лет спустя разделочный стол Шарля почернел и приобрёл специфический запах – но не будем забегать вперёд.

На спине у мертвеца были шрамы от плети. Били его, видимо, неоднократно, поэтому кожа имела специфический, так сказать, рельеф. Тем не менее Шарль отправил в отмоку и её, предполагая впоследствии использовать для каких-либо украшений переплёта. На этом он остановился. Полагая в будущем более экономно пользоваться поступающими телами, в данном случае он здраво рассудил, что на какие-либо ухищрения ему может попросту не хватить мастерства, а на пару опытных переплётов имеющейся в наличии кожи вполне хватит.

Он завернул тело в тот самый грязный «саван», в котором его принесли бродяги, после чего стал раздумывать о том, как избавляться от трупов. Несомненно, делать это следовало ночью. Возможно, лучшим путём был бы «обмен». То есть бродяги, принося новый труп, как раз могли бы забирать с собой старый. Но такое решение было бы приемлемым в случае достаточной частоты поставок. При редких визитах бродяг тела начинали бы гнить прямо в доме де Грези, чего Шарль допустить никак не мог. Кроме того, целое тело переносить с места на место было довольно трудно. Поэтому Шарль пришёл к выводу, что трупы нужно расчленять.

С непривычки он делал это довольно долго – топором и ножом. В итоге пол в мастерской был забрызган кровью и грязью, но зато тело поместилось в достаточно компактный мешок, который можно было просто отправить в телегу для отбросов, проезжающую по улице два раза в день. Или просто выбросить его, полагаясь на сборщиков мусора.

Самой неприятной работой для Шарля оказалось мытьё пола и стола. Угробив на это кучу времени, Шарль впредь был аккуратнее, застилал всё вокруг тряпьём, кровь сливал, насколько это было возможно, тело перед свежеванием обмывал.

Но в этот раз он очень устал. Солнце уже клонилось к закату, день приближался к вечеру, и Шарль отправился спать, полагая, что утром со свежими силами сможет сделать гораздо больше, нежели сегодня. До первой книги было ещё далеко.