Текст книги "Из жизни солдата"

Автор книги: Эрих фон Манштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Известный английский военный писатель Лиддел Гарт в своей книге «По ту сторону холма» высказал следующее обобщенное суждение о немецких военных руководителях периода второй мировой войны: «Немецкие генералы в этой войне показали себя выдающимися представителями своей профессии. Они могли добиться большего, если бы были более дальновидными и проницательными. Однако если бы они стали философами, то немедленно перестали бы быть военными».

С первым утверждением автора этих слов трудно не согласиться, ибо они подтверждаются успехами первых лет войны. Однако по мере того, как Гитлер все больше брал на себя руководство армией и отстранял от должности опытных командиров, все больше менялся и облик немецкого генералитета. Какими бы храбрыми ни были их преемники, одного этого было явно недостаточно. Ни личная храбрость, ни молодость не могут стать адекватной заменой оперативного мастерства и опыта управления войсками.

Во втором утверждении также имеется немалая доля истины. Даже современные немецкие военные руководители несут на себе отпечаток односторонней специализации по своей профессии. К этому следует добавить, что политическое развитие Германии не позволяло им заниматься ничем другим, кроме военного дела. В большинстве случаев они были лишены возможности расширять свой кругозор в ходе поездок за границу. Впрочем, несмотря на это, они вполне успешно справлялись с возложенными на них задачами.

Рейхсвер и национал-социалисты

1 октября 1932 года, после возвращения с Кавказа, где я принимал участие в маневрах Красной Армии, я вступил в должность командира пехотного батальона 4-го пехотного полка в Кольберге. Не считая моего назначения в 3-й гвардейский пехотный полк, это был единственный случай в моей военной карьере, когда у меня была возможность выбрать гарнизон, в котором мне предстояло служить.

В новой должности, после нескольких лет службы в Генеральном штабе, я опять оказался в войсках. Годы, проведенные в Кольберге, так же, как и служба в гвардии, запомнились мне как самые счастливые и беззаботные годы моей военной службы.

Захват власти

В Кольберге меня застали события, которые Гитлер называл «захватом власти» и «национальной революцией». Для провинциала, не искушенного в хитросплетениях политической борьбы, они представали в несколько ином свете. Каким бы важным ни было назначение Гитлера имперским канцлером, в Кольберге смена власти воспринималась как попытка возврата от изжившей себя системы «президентского правления» к такому устройству государственной власти, при котором правительство могло бы опираться на поддержку депутатского большинства в парламенте. Имперский президент поручил формирование правительства партии, которая имела самую многочисленную фракцию в бундестаге. Тем не менее большинство портфелей в новом кабинете не принадлежало представителям НСДАП. Ряд ключевых постов в правительстве был по-прежнему занят доверенными лицами имперского президента. Разумеется, от нового руководства ожидали существенных изменений прежнего курса, прежде всего в направлении возрождения национальной идеи и снижения социальной напряженности. Пышные торжества с факельным шествием, которыми правящая партия отпраздновала победу «национальной революции», мы первоначально расценили как не более чем пропагандистскую акцию.

Рейхсвер не принимал участия в этих политических процессах.. Однако для лучшего понимания дальнейших событий имеет смысл вкратце рассмотреть вопрос о тогдашнем отношении подавляющего большинства профессиональных военных к Гитлеру и к национал-социализму.

О времени, предшествовавшем Мюнхенскому путчу 1923 года, сказать почти нечего. В первые годы после ноябрьской революции 1918 года Гитлер и основанная им маленькая партия не пользовались никакой популярностью среди солдат рейхсвера, во всяком случае за пределами Баварии. Командование и личный состав армии все свои силы отдавали решению трудной задачи строительства новой армии и пытались осмыслить бурные политические процессы в рейхе. Достаточно вспомнить лишь некоторые важнейшие события, происходившие в рейхе под давлением держав-победительниц и вследствие острой внутриполитической борьбы. Вслед за путчем Каппа—Лютвица в 1920 году произошло коммунистическое восстание в Рурской области. 1921 год ознаменовался восстаниями в Центральной Германии и в Гамбурге, которые были подавлены с немалыми усилиями. Прошли плебисциты в Шлезвиге, Восточной Пруссии и Верхней Силезии. Последний, как известно, сопровождался инспирированным Польшей «народным восстанием», целью которого являлось насильственное присоединение оставшейся в составе Германии части этой провинции. Тем временем внутриполитические противоречия в рейхе продолжали обостряться. Были убиты министры Эрцбергер и Ратенау. В результате последовавшего за этим принятия закона о защите республики имперское правительство вступило в конфликт с правительством Баварии.

Осенью 1923 года дело дошло до кровавых беспорядков в Саксонии, где социал-демократы и коммунисты сформировали коалиционное правительство во главе с Эрихом Цейгнером. Для восстановления спокойствия и порядка на территории земли потребовалось вмешательство военных. Французы оккупировали излучину Майна, а войска держав-победительниц захватили Дюссельдорф. Позднее Франция под предлогом задержки выплат по репарациям заняла Рейнскую область, на территории которой сепаратисты провозгласили Рейнскую республику. Все это сопровождалось прогрессирующей инфляцией с ее тяжелыми экономическими и социальными последствиями. Неудивительно, что на фоне столь драматичного развития обстановки почти никому не было дела до вновь созданной в Мюнхене партии, как бы громко она о себе ни заявляла.

Даже такой короткий и далеко не полный перечень важнейших политических событий показывает, насколько важно было в это смутное время удерживать армию подальше от политики. И если бы генерал-полковник фон Сект и военный министр Гесслер жестко и последовательно не придерживались этого принципа, рейхсвер в те кризисные годы никогда не стал бы той силой, благодаря которой в конечном счете не только удалось поддержать авторитет государства, но и обеспечить единство и целостность рейха.

В этом свете необходимо рассматривать влияние ноябрьского путча Гитлера в 1923 году на рейхсвер. Для большинства солдат, в первую очередь для офицеров, провалившийся путч был как гром с ясного неба. Ведь Гитлеру удалось сбить с пути истинного и побудить к измене надежду и опору армии, ее будущих офицеров! Шоковое состояние, в которое был повергнут рейхсвер, стал причиной того, что солдаты отныне воспринимали Гитлера и его партию с большим недоверием. В последующие годы был зафиксирован только один случай связи НСДАП с личным составом армии. Два лейтенанта, проходившие службу в Ульме, поддались на пропагандистские лозунги Гитлера. Они были немедленно уволены и отданы под суд. Кстати, командиром полка, в котором они служили, был будущий генерал-полковник Бек. Он, естественно, нетерпимо относился к таким проявлениям среди своих подчиненных, но одновременно продемонстрировал понимание и сочувствие к провинившимся во время судебного процесса над ними. Наряду с этим некоторые солдаты продолжали поддерживать с Гитлером чисто личные отношения, сложившиеся между ними еще в годы первой мировой войны, что, впрочем, никак не влияло на исполнение ими своего служебного долга и на позицию рейхсвера в целом. И хотя при национал-социалистском режиме многие из этих офицеров были выдвинуты на довольно высокие посты, никто из них не был в состоянии оказывать сколько-нибудь заметное влияние на происходящие события.

Как же изменялось отношение армии к национал-социалистам вплоть до их прихода к власти? Прежде всего следует отметить, что все более менее здравомыслящие военные с трудом представляли себе, какой смысл следует вкладывать в понятие «движение», которое Гитлер использовал для обозначения своих сторонников. Большинство воспринимало НСДАП как еще одну из многих политических партий, пусть и отличавшуюся такой жаждой власти и пропагандистской мощью, на которые уже не были способны ее престарелые соперники, кроме, пожалуй, коммунистов. Однако военные всегда с изрядной долей скептицизма относились к партиям и их программам. Что же касается личности Гитлера и его шефа пропаганды Геббельса, то их влияние на солдат, которым не разрешалось принимать участие в политических собраниях и митингах, было несравненно меньшим, чем на все остальное население. За исключением некоторых офицеров, которые, как генерал фон Шлейхер, по долгу службы встречались с руководителями партий, вряд ли кто-либо из других высших офицеров рейха был лично знаком с Гитлером или с кем-нибудь из его ближайших сподвижников до их прихода к власти. Тем, кто сомневается в этом, достаточно представить себе, какие неприятные последствия, какую цепь подозрений повлекла бы за собой несанкционированная встреча с этими лицами любого из высших офицеров рейхсвера.

Нацисты: за и против

Следует признать, что даже неискушенные в политике военнослужащие рейхсвера не могли не обратить внимание на такую энергичную и амбициозную партию, как НСДАП, число сторонников которой росло год от года. Волей-неволей им приходилось определяться в своем отношении к этому новому политическому феномену. Мнение, которое складывалось у них о национал-социалистском движении в последующие годы, было весьма противоречивым.

Солдатам импонировала приверженность этой партии национальной идее и ее протест против версальского диктата. То же самое относится и к их бескомпромиссной борьбе с коммунистами.

Солдат привлекало также стремление нацистов к ликвидации глубокой пропасти, разделявшей буржуазию и рабочий класс Германии. В ее существовании многие тогда усматривали откровенную угрозу для настоящего и будущего страны. О том, что другие партии не были способны к достижению этой цели, можно было судить по результатам их деятельности. Коммунисты стремились к диктатуре советского образца. Социалисты по-прежнему придерживались идеи классовой борьбы. Буржуазные партии вели борьбу за укрепление своих экономических и мировоззренческих позиций или ностальгически оглядывались назад, предлагая вернуться к «старым добрым временам».

Неприятие у солдат вызывал целый ряд моментов, большинство из которых имели эмоциональную природу. В частности, это относится к помпезности и крикливости, свойственным ее облику, как, впрочем, и облику ряда других партий, а также к нечистоплотным, граничащим с насилием методам политической борьбы, применяемым нацистами. В высшей степени отталкивающе действовала на солдат маниакальная приверженность национал-социалистов ношению формы, свидетельствовавшая о наличии у них милитаристских претензий. Даже если предположить, что речь в данном случае шла лишь о внешних признаках облика нацистов, то их воинственность и наличие у них военизированных структур не могли не настораживать.

Сама по себе деятельность гитлерюгенда и штурмовых отрядов по физическому воспитанию молодежи и поддержанию в хорошей физической форме людей более старшего возраста не могла вызывать нареканий со стороны рейхсвера. Вместе с тем довольно рано проявились опасные претензии штурмовых отрядов на роль самостоятельной военной силы. Рейхсвер не мог не испытывать беспокойства по поводу возникновения «партийной армии», воплощавшей в себе скрытую угрозу для государства и порядка в стране. Подобные опасения вызывала деятельность и ряда других политических сил.

Что касается штурмовиков, то приходилось только догадываться о том, какое количество бесконтрольного оружия накапливалось в этих отрядах. Дело дошло до того, что в некоторых германских провинциях штурмовые отряды заявляли о своих претензиях на охрану границ рейха. Все это вызывало глубокую озабоченность по поводу того, что в случае возникновения внутренней или внешней угрозы существованию рейха в Германии действовали бы сразу две армии, одна из которых служила бы государству, а другая – лидеру политической партии.

Выдвижение кандидатуры Гитлера в качестве соперника Гинденбурга на президентских выбоpax в 1932 году вызвало недовольство рейхсвера. Имперский президент и полководец времен первой мировой войны давно стал для солдат символом рейха. Они не могли примириться с попытками партийного лидера, провозгласившего национальную идею, занять место человека, олицетворяющего единство рейха. И все же, несмотря на столь противоречивое отношение к нацистам, назначение Гитлера имперским канцлером в январе 1933 года было воспринято в войсках если и не с восторгом, то по крайней мере с облегчением. У многих было такое чувство, что так дальше продолжаться не может. Правительствам фон Па– пена и фон Шлейхера нельзя было отказать в определенных внешнеполитических успехах, которыми они были обязаны главным образом политике своего предшественника канцлера Брюнинга. Однако внутреннее положение рейха было почти безнадежным. Ни одно из предыдущих правительств не справилось ни с постоянно растущей безработицей, ни с увеличивающимся расколом среди народа. Но больше всего армию беспокоили обострившиеся до предела внутриполитические противоречия. Многое свидетельствовало о том, что страна находилась на грани гражданской войны. Гитлер олицетворял собой «сильную личность», о которой тогда в Германии мечтали многие. В тот момент мало кто мог представить себе, какие формы примет в дальнейшем национал-социалистское движение. Ни сами немцы, в том числе и немецкие солдаты, ни тем более иностранцы тогда еще не осознавали реальность угрозы установления в Германии тоталитарного режима. Вместе с тем на примере большевистского режима в России многие ясно представляли себе, чего можно было ожидать от прихода к власти коммунистов.

Остается добавить несколько слов относительно роли и места отдельных лиц во взаимоотношениях между рейхсвером и национал-социалистами. Генерал фон Шлейхер в свою бытность имперским военным министром, то есть прежде всего политическим деятелем, а не военным, всерьез рассматривал и в целом поддерживал идею о включении НСДАП в состав коалиционного правительства. На посту имперского канцлера он добросовестно заблуждался относительно возможности внесения раскола в нацистскую партию. И лишь в период январского правительственного кризиса 1933 года он выступил против назначения Гитлера имперским канцлером. То же самое можно сказать и о тогдашнем главнокомандующем сухопутными войсками генерале фон Хаммерштейне.

Генерал фон Бломберг, ранее занимавший должность командующего 1-м военным округом (со штабом в Кенигсберге), был по требованию Гинденбурга, а не Гитлера, назначен 30 января имперским военным министром. Однако он не мог оказывать никакого влияния на политические решения, принимаемые в Берлине, по той простой причине, что он почти безвылазно находился в Женеве в качестве представителя от Германии на заседаниях комиссии Лиги Наций по вопросам разоружения. Бломберг был мудрым и высокообразованным человеком. Будучи человеком прогрессивных взглядов, он всегда стремился идти в ногу со временем, что, вероятно, способствовало положительному восприятию им многих национал-социалистских идей. В то время никто из боевых соратников генерала и представить себе не мог, каким большим влиянием на него будет пользоваться через некоторое время Адольф Гитлер.

Генерал фон Райхенау, которого Бломберг назначил начальником военного отдела министерства, был более самостоятелен в своих суждениях и поступках. Несмотря на то, что он в известном смысле способствовал сближению между национал-социалистами и генералом Бломбергом, сам он занимал более независимую позицию по отношению к НСДАП. Впрочем, на решения политического руководства в период до 30 января 1933 года он никак не мог влиять, потому что занимал в это время пост начальника штаба 1 -го военного округа.

Что касается непосредственно самого рейхсвера, то в этот непростой период он сохранял верность и преданность своему долгу. Немецкие солдаты были готовы в любой момент выполнить приказ имперского президента и выступить против любого врага, в том числе и против национал– социалистов, если бы они попытались силой захватить власть.

Первые плоды господства национал-социалистов

События первых лет господства национал-социалистов я наблюдал издалека, находясь на должности командира батальона в Кольберге. Поэтому я ограничусь здесь рассказом о впечатлении, которое эти события производили на нас, людей сугубо военных. Во время поджога рейхстага в конце февраля 1933 года наш батальон находился на стрельбище в Деберице. Один из унтер-офицеров нашего батальона, находившийся в отпуске в Берлине, случайно оказался вблизи рейхстага и первым известил полицию о пожаре. Некоторое время спустя он получил за это вознаграждение от правительства. Однако и ему, человеку, весьма далекому от политики, тогда и в голову не могло прийти, что поджог мог быть устроен самими национал-социалистами для того, чтобы повлиять на результаты предстоявших в ближайшее время выборов в рейхстаг.

В выборах в рейхстаг в марте 1933 года военнослужащие участвовать не имели права, что отвечало многовековой традиции существования армии вне политики. Несмотря на то, что в ходе выборов национал-социалисты так и не получили абсолютного большинства в парламенте, в рейхсвере их итоги были истолкованы в том смысле, что отныне появляется возможность для более настойчивого и целенаправленного решения внутри– и внешнеполитических проблем. Партийный состав рейхстага, довольно значительная численность депутатов от партий, не имеющих никакого отношения к нацистам, и авторитет имперского президента казались нам достаточной гарантией проведения умеренного и взвешенного политического курса, свободного от экстремизма в любых его проявлениях. Устроенная в потсдамской гарнизонной церкви торжественная церемония открытия сессии рейхстага нового созыва стала одной из наиболее удачных пропагандистских акций нового режима, которая призвана была укрепить вышеупомянутые надежды. Она была воспринята как признак стремления новой власти к сближению прусских традиций «служения отечеству» с национальными и социальными идеями НСДАП. Мы, солдаты, и вместе с нами подавляющая часть народа еще не научились отличать пропаганду от стоящих за ней истинных политических целей. Мы явно недооценили масштаб и своеобразную притягательную силу личности Гитлера. В то же время были забыты уроки Великой французской революции и русской революции 1917 года, самый главный из которых состоит в том, что в кризисных ситуациях сплоченное, радикальное меньшинство способно одержать победу над умеренным, нерешительным или находящимся в состоянии раскола большинством. Например, никто не ожидал, что находящиеся в правительстве и парламенте силы, способные уравновесить противостоящих им радикалов, так скоро и почти без сопротивления будут отстранены от участия в политической борьбе. Мы не будем здесь подробно останавливаться на политических мероприятиях правительства в течение первого года его деятельности, поскольку рейхсвер не имел к ним никакого отношения. Стоит упомянуть лишь о двух важных решениях по вопросам внутренней и внешней политики.

Среди внутриполитических решений наибольшего внимания заслуживает принятый рейхстагом 24 марта закон о дополнительных полномочиях имперского канцлера. Каковы бы ни были мотивы, которыми руководствовались буржуазные партии, проголосовавшие за этот закон, с полной уверенностью можно утверждать, что отныне путь к диктатуре для Гитлера был свободен. Между прочим, именно этот закон позволил Гитлеру через некоторое время подчинить себе вооруженные силы рейха.

Важнейшим внешнеполитическим решением нового правительства стал отказ от участия Германии в конференции по разоружению и выход страны из состава Лиги Наций. В течение 14 лет Германия безрезультатно ждала, что другие державы последуют ее примеру и встанут на путь сокращения вооружений. Кроме того, в соответствии с Версальским договором на эти державы были возложены определенные обязательства по отношению к Германии, на выполнении которых последняя неоднократно настаивала в Лиге Наций. После бесконечных переговоров правительству Шлейхера наконец удалось добиться от международного сообщества формального признания равноправия Германии, которое, однако, не соблюдалось на практике. Первые, достаточно умеренные предложения Гитлера по поводу ограниченного перевооружения Германии были грубо отвергнуты и заменены для начала неким «испытательным сроком» для рейха. Мы, солдаты рейхсвера, с одобрением отнеслись к отказу Германии от участия в конференции по разоружению, так как понимали, что теперь у рейха развязаны руки. Вместе с тем многие из нас, и прежде всего те, кому приходилось вплотную заниматься вопросами обеспечения безопасности страны, скептически восприняли решение о выходе Германии из Лиги Наций. Выше уже шла речь о том, какое значение руководство рейхсвера придавало авторитету и влиянию международного сообщества на случай вооруженной агрессии. Опасность последней едва ли уменьшилась после прихода к власти Гитлера. В качестве постоянного члена Совета Лиги Наций Германия имела возможность обращаться к другим его членам за помощью уже при возникновении реальной угрозы ее безопасности. Кроме того, с трибуны Лиги Наций мы могли бы более эффективно отстаивать интересы немецких меньшинств и добиваться пересмотра положений Версальского договора. Можно было предположить, что к более сильной Германии другие державы стали бы прислушиваться чаще, чем прежде. С выходом Германии из Лиги Наций мы оказались лишенными этих возможностей.

В вопросе о необходимости повышения обороноспособности страны ввиду сохраняющейся сложной международной обстановки разногласий между рейхсвером и правительством не было. Мы не могли не заметить, что к вопросам военного строительства новое правительство относится с большим пониманием, чем его предшественники. Менее заметным стало и столь ощутимое раньше неприятие военных и всего, что с ними связано. Вместе с тем необходимо отметить, что глубоко заблуждаются те, кто считают, будто бы вышеупомянутые факторы склонили солдат рейхсвера к безоглядной поддержке Гитлера и его военных планов. Подавляющее большинство из нас хорошо представляли себе, что такое война, поэтому нас нельзя было заподозрить в желании отправиться на другую войну.

Так называемое «тайное перевооружение» рейха находилось в те годы на самой начальной стадии. Оно сводилось к составлению планов и подготовке расчетов для увеличения количества пехотных дивизий сухопутных войск с 7 до 21, только теперь уже не в военное, а в мирное время. Известная фраза «Гитлер – это война» не пользовалась популярностью и поддержкой. К тому же на протяжении целого ряда лет она опровергалась тем неоспоримым фактом, что всех своих поистине невероятных внешнеполитических успехов Гитлер добивался без единого выстрела, во всяком случае до тех пор, пока высокомерие и самоуверенность не побудили его перейти границы государства, которое вполне можно было завоевать без войны.

В нашей тогдашней повседневной жизни время от времени происходили события, которые настраивали нас на мрачный лад и психологически воздействовали порой сильнее, чем иные политические процессы. Впрочем, сначала мы воспринимали их как досадные единичные случаи, к которым власть не имеет прямого отношения. Некоторые из них были связаны с деятельностью нацистской партии, авторитет и влияние которой после прихода к власти значительно выросли. Отдельные ее громкие акции порой вызывали недоумение и раздражение. Свидетелями двух грандиозных митингов, организованных НСДАП, стали и мы, обитатели маленького Кольберга. На одном из них выступил Бальдур фон Ширах, который объявил о сосредоточении всей молодежи под его руководством. Высокомерие, с которым он отозвался о деятельности существовавших в то время молодежных союзов во главе с почтенным адмиралом фон Тротта, не понравилось многим молодым солдатам, являвшимся их членами. По приказу из Берлина на этом митинге должна была присутствовать рота почетного караула – новшество, кажущееся более чем сомнительным. Ведь рейхсвер являлся орудием государства, а не партийной гвардией. Роты почетного караула обычно выстраивались для встречи глав иностранных государств. Мы расценили указание Бломберга как попытку заигрывания с нацистской партией и попробовали уменьшить связанный с этим негативный эффект тем, что командир роты обратился с докладом не к Герингу, а к своему командиру полка, который и совершил затем обход роты почетного караула, предоставив Герингу лишь роль сопровождающего.

Больше всего неувязок и конфликтов возникало между нами и штурмовыми отрядами. Радикальная и, к сожалению, наиболее влиятельная часть штурмовиков уверовала в свою безнаказанность и вседозволенность. Их высокомерное поведение стало вскоре причиной многочисленных стычек с солдатами. Немало проблем было связано и с распоряжением Бломберга о направлении опытных командиров в учебные лагеря штурмовиков для проведения с ними занятий по военному делу. Мы отнюдь не возражали против обучения штурмовиков на курсах подготовки пограничников, которые находились под эгидой рейхсвера. Однако приказ Бломберга по существу означал, что отныне мы должны были ни много ни мало заниматься военной подготовкой штурмовых отрядов. Мы не очень верили в то, что эти военизированные партийные формирования в случае войны согласятся с второстепенной ролью запасных частей и подразделений рейхсвера.

Удручающее впечатление произвели на солдат первые, пока еще сравнительно редкие случаи дискриминации евреев. Крайне неприятно было осознавать, что немалую роль при этом играло желание расправиться с более удачливым конкурентом. Так, например, в Кольберге была предпринята попытка сместить со своего поста высококвалифицированного главного врача большого детского приюта под предлогом того, что он является «только наполовину арийцем». И только благодаря тому, что этот врач участвовал в первой мировой войне и был награжден «Железным крестом» 1-го класса, командиру нашего полка, будущему генерал-полковнику Штраусу, и мне удалось отстоять его, так что претенденты на его место остались ни с чем. Его также продолжали, к явному неудовольствию нацистов, приглашать в офицерское казино.

К сожалению, в то время было широко распространено мнение, будто Гитлеру ничего не было известно об ошибках и злоупотреблениях его соратников. Считалось, что если бы ему доложили об этом, то он решительно осудил бы своих перестаравшихся последователей. От этого заблуждения немцы, увы, избавились не очень скоро. Оглядываясь назад, можно только недоумевать по поводу того, почему мы, солдаты, привыкшие к тому, что любой командир несет ответственность за действия своих подчиненных, не подходили с такой же меркой и к Гитлеру.