355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эптон Билл Синклер » Замужество Сильвии » Текст книги (страница 14)
Замужество Сильвии
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 06:11

Текст книги "Замужество Сильвии"


Автор книги: Эптон Билл Синклер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Я сказал ему, что если Сильвии будет предоставлена полная свобода действий, то ему придется перестрелять добрую половину жителей этого города. Он же поклялся Богом, что по крайней мере эти негодяи получат по заслугам. Он решительно встал с постели и принялся искать свои брюки и револьверы, так что нам в конце концов пришлось вызвать по телефону майора, дядю Барри и двух гигантов-сыновей дяди Мандевиля.

Сильвия все же исполнила свое намерение и поговорила откровенно с Селестой, которая не находила себе места от тоски. На следующий день явилась тетя Варина и, едва сдерживая свое негодование, воскликнула:

– О Сильвия, как это ужасно! Слышать подобные вещи из невинных уст твоей юной сестры. Ее слова напомнили мне змей и жаб, которые вылетают изо рта известного героя волшебной сказки. Подумать только, и такие мысли могут гнездиться в мозгу молодой девушки! Сильвия, твоя сестра заявила, что никогда не выйдет замуж. Ты научила ее ненавидеть мужчин… Ты хочешь сделать из нее «передовую женщину».

В этом понятии заключался для членов семьи Кассельменов целый мир ужасов. Сильвия не могла припомнить такого времени, когда бы ее не подстерегали: помни, когда ты высказываешь какое-нибудь мнение, то непременно заканчивай его вопросом, «не думаете ли вы, что это так?» или чем-нибудь в этом роде, иначе мужчины вообразят, чего доброго, что ты «передовая женщина».

Сильвия не раз слышала в юности разные смутные намеки и слухи, и только теперь, приобретя жизненный опыт, она начинала уяснять их истинное значение. Когда она была молоденькой девушкой, в их доме бывал один господин, который никогда не снимал перчаток. Ей сказали тогда, что он страдает какой-то кожной болезнью. Теперь из разговора со своими замужними приятельницами она узнала, что господин этот после женитьбы уже не мог встать с инвалидного кресла, а жена его родила ребенка с чудовищной головой и умерла вследствие тяжелых родов.

О, как много таких печальных открытий сделала Сильвия в своем родном городе, в кругу своих друзей и знакомых. Целый ряд вымерших идиотов, эпилептиков, паралитиков! Невинные дети, еще в утробе матери обреченные на муки за грехи отцов. Женщины, скрывающие от света свои страдания, причем очень часто они так и не понимали до конца своих дней, от чего страдают. Вот, например, бедная миссис Валене, которая проводит все дни полулежа на веранде одного из самых роскошных домов в округе. Она показывает своим друзьям ладони рук, покрытые какими-то буграми и чешуей, восклицая:

– Что это может быть, как вы думаете?

А ведь она была красавицей в дни молодости «мисс Маргарет». Она вышла замуж за человека, который был богат, красив, остроумен и… развратен. Теперь он пил без просыпа, двое его детей умерли в лечебнице, а третий страдал какой-то сложной болезнью костей и суставов, так что его приходилось периодически на много месяцев класть в гипс. Жена же его, когда-то любимица общества, теперь проводила целые дни, неподвижно лежа на веранде и читая Книгу Иова, которую она знала уже наизусть.

Но представьте себе, когда Сильвия вернулась домой, взволнованная тем, что слышала, и рассказала родным эту печальную историю, единственное, что произвело на них впечатление, это Книга Иова! Под бременем ниспосланных ей страданий мисс Валене стала набожной: разве можно не увидеть в этом перст Божий?

– Недаром сказано, – резюмировала «мисс Маргарет», – кого любит, того и наказует. В священном писании сказано: грехи отцов взыщутся на детях до четвертого и даже до седьмого колена. Разве Господь сказал бы нам это, если бы он не знал, что такие дети будут?

Я не могу обойти молчанием в этой части своей повести миссис Армистэд, самую циничную особу в городе, которая послужила для Сильвии источником сведений в этот критический период ее жизни. Миссис Салли Армистэд имела двух сыновей, с которыми Сильвия охотно играла в детстве, несмотря на протест своей семьи.

– И чего вы водитесь с ребятами миссис Армистэд, Сильвия? – кричала ей кухарка, тетя Мэнда.

Но в то время как отец Салли собирал хлопок, она заботилась о своем цвете лица и фигуре и в конце концов вышла замуж за молодого способного купца. Теперь он был одним из самых богатых собственников «негритянских лавок», а жена его пользовалась славой самой злоязычной особы во всем округе.

Если бы миссис Армистэд родилась герцогиней, она, наверное, оставила бы свое имя в истории. Она была единственной женщиной во всем округе, которая осмеливалась иметь свое мнение и не боялась высказывать его. При этом она пользовалась всеми аксессуарами светских женщин, как, например, лорнетом, и нередко доводила людей до панического состояния, в упор рассматривая их. Разумеется, она не позволяла себе ничего подобного в отношении Кассельменов, но горе было мелкой рыбешке, которая попадалась на ее пути! От зорких глаз миссис Армистэд не могла укрыться ни одна человеческая слабость, но ее острый ум приводил в восторг даже тех, кто становился его жертвой. Про нее ходили целые легенды. Рассказывали, как однажды, узнав о смерти своего злейшего врага, молодой красивой женщины, она отправилась посмотреть на покойницу. Когда она вышла из комнаты, где лежало тело, чей-то расстроенный голос спросил ее: «А как выглядит наша бедная Руфь?» «О, – ответила миссис Армистэд, – как всегда: такая же старая и бесцветная».

Встретив как-то на улице Сильвию, она остановила ее.

– Ну, дорогая моя, как идет ваша кампания в пользу евгеники?

И так как Сильвия глядела на нее в немом изумлении, миссис Армистэд, не смущаясь, начала болтать о погоде.

– Вы представить себе не можете, в какое волнение вы привели наше маленькое лягушечье болото. Зайдите как-нибудь ко мне, я расскажу вам, что тут болтают. Знаете ли вы, что вы обогатили наш словарь?

– Во всяком случае, я заставила кое-кого заглянуть в словарь, чтобы узнать значение слова «евгеника», – ответила Сильвия, быстро овладев собой.

– О, не только это, моя дорогая. Вы создали новый медицинский термин – «вантьюверовская болезнь». Разве это не великолепно!

Сильвия содрогнулась перед этой дьявольской язвительностью, но, вспомнив, что она единственная умела когда-то обуздывать дьявола в образе миссис Армистэд, молодая женщина ответила:

– В самом деле? Надеюсь, что такое аристократическое название помешает болезни принять эпидемический характер.

Миссис Армистэд пришла в восторг.

– Сильвия Кассельмен! – воскликнула она. – Я всегда утверждала, что вы были самой интересной женщиной в мире, если бы не примесь добродетели.

И экспансивная миссис Армистэд заключила Сильвию в свои объятия.

– Дорогая моя, – продолжала она, – вы понятия не имеете о том, какое смятение вы вызвали здесь. Молодые замужние женщины собираются в своих будуарах и поверяют друг другу шепотом ужасные тайны; некоторые уверены, что они уже больны, другие же заявляют, что они вполне доверяют своим мужьям – как будто можно доверять мужчинам! Слыхали ли вы о бедной миссис Патти Пейтон? У нее была корь, но она послала за специалистом, подозревая что-то другое. Она читала об этих болезнях, знает все симптомы и требует, чтобы ей произвели анализ крови. А маленькая миссис Стэнли Пендльтон разошлась со своим мужем, и все говорят, что причина в этом. У мужчин просто поджилки трясутся, они украдкой пробираются по черному ходу в приемные докторов, и уже целый вагон молодежи отправился на горячие источники…

Так рассказывала миссис Армистэд, наслаждаясь тем, что может пройтись по главной улице с миссис Дуглас ван Тьювер.

А Сильвия, вернувшись домой, узнала новости, показавшие ей, как реагирует ее семья на эти события. Тетя Ненни обнаружила, что Базиль младший, ее пятый сын, завел в городе любовную интрижку с одной мулаткой. Она запретила ему бывать в Кассельмен Холле, опасаясь, что Сильвия выведает у него эту тайну. Кроме того, она отправила Люси Мэй погостить к подруге, а затем явилась к миссис Кассельмен и стала уговаривать ее сделать то же самое с Пэгги и Мэри, пока Сильвия не испортила этих детей.

Приехал епископ, которому приказано было вернуть на путь добродетели свою заблудшую племянницу. Бедный дядя Базиль! Он уже пробовал когда-то наставлять Сильвию, но из этого ничего не вышло. Он слишком любил ее и, несмотря на всю богословскую премудрость семнадцатого века, не мог отрицать, что у нее есть очень много шансов на спасение. Когда он вошел к ней, первое, что бросилось ему в глаза, была его маленькая слепая внучатная племянница.

Кроме того, в душе епископа еще хранились воспоминания о тех днях, когда он был богатым и жизнерадостным молодым плантатором; как легкомысленно он играл с огнем порока и как сильно обжегся тогда! Вот почему Сильвия и видела перед собой вместо авторитетного проповедника слова Божьего, только заклеванного, несчастного мужа одной из властных представительниц рода Кассельмен.

Вдруг «мисс Маргарет» пришло в голову, что в такое тревожное время Сильвии не следует быть вдали от мужа. Что если люди начнут говорить, будто они разошлись? Снова начались семейные совещания, но в это время от ван Тьювера пришло известие, что дела призывают его на Север.

К Сильвии явилась семейная делегация, настаивая, чтобы она поехала к мужу. Она ответила им, что если ее не оставят в покое и не перестанут мучить вопросами, то она поедет в Нью-Йорк и поселится там с одной приятельницей-социалисткой, которая к тому же разведена с мужем.

«Они, конечно, уступили, – писала она мне. – Спустя полчаса бедная милая мама пришла ко мне в комнату и сказала: „Сильвия, дорогая, поступай, как хочешь. Но я прошу тебя, сделай мне маленькое одолжение!" Я приготовилась к новым испытаниям, а она спросила: „Не поедешь ли ты завтра вечером с Селестой на котильонный вечер, чтобы люди не подумали чего-нибудь…"»

Роджер Пейтон уехал на горячие источники, а Дуглас ван Тьювер был в Нью-Йорке, и, таким образом, буря вокруг Кассельмен Холла мало-помалу улеглась. Сильвия была поглощена заботами о своем ребенке и начинала понемногу втягиваться в жизнь своей семьи. Она нашла, что может быть во многих отношениях полезна своим близким: она старалась удерживать дядю Мандевиля от пьянства, умеряла, как могла, расточительность Селесты и ухаживала за Кассельменом Лайлем, когда ему случалось объесться зелеными яблоками. В этом будет заключаться теперь моя жизнь, говорила себе Сильвия и начинала уже находить радость в таком существовании, как вдруг одно событие, словно удар грома с ясного неба, разрушило все се скромные надежды на душевное спокойствие.

Это произошло в марте. Солнце ярко светило, и южная весна была уже в полном расцвете. Сильвия приказала запрячь в старую семейную коляску пару столь же старых и смирных лошадей и отправилась с сестрами в город за покупками. На переднем сиденье расположилась Селеста с двумя своими подругами, а на заднем – Сильвия с Пэгги и Мэри.

Когда экипаж останавливался на улицах города, молодые люди выходили из банков и контор и окружали его, чтобы поболтать с девушками. Из кондитерской, перед которой остановилась коляска, вынесли огромный поднос с мороженым. Дамы сидели в экипаже и ели мороженое, а молодые люди стояли вокруг, не смущаясь тем, что в этот день они уже несколько раз лакомились мороженым по такому же поводу. Судя по статистике, город быстро богател и развивался, но никакие дела не могли удержать молодых людей за конторкой, когда им представлялся случай полюбезничать с дамами.

Сильвия с удовольствием смотрела на эту картину и вспоминала счастливые дни своей юности, когда заботы и горе еще не коснулись ее. Она так глубоко погрузилась в свои думы, что перестала слышать веселую болтовню и чувствовать вкус мороженого. Как она любила этот старый город с его улицами, покрытыми теперь черной весенней грязью, с грязными телегами и лошадьми, которых можно было увидеть у каждого телеграфного столба! Его банки, магазины и конторы, конечно, показались ей очень жалкими после того, как она объехала полмира, но тем не менее они оставались все так же дороги ее сердцу. Она проведет остаток своих дней в Кассельменском округе, а солнечный Юг и окружающий покой вернут ей утраченную ясность духа.

И вот, когда она думала об этом, случилось то совершенно непредвиденное событие, о котором я упомянула. Из боковой улицы выехал всадник, в костюме цвета хаки, и пересек главную улицу немного впереди экипажа. Фуражка его, тоже цвета хаки, была низко надвинута на лоб; он ехал быстро, то появляясь, то исчезая среди людей, так что Сильвия не могла как следует рассмотреть его. Правильнее будет сказать, что она лишь неосознанно скользнула по нему взглядом – так далеки были в этот момент ее мысли. Но где-то в глубине ее существа вдруг поднялась тревога, по телу пробежала дрожь, сердце застучало.

Волнение медленно возрастало. В чем дело? Что случилось? Какой-то человек проехал мимо, но почему же?.. Неужели это мог быть?.. Нет. Сотни мужчин в Кассельменском округе носят хаки, ездят верхом и обладают такой же коренастой фигурой. Но разве она могла ошибиться? Разве мог обмануть ее инстинкт? Ведь именно таким она увидела его в первый раз на охоте много лет назад! Он уехал на Запад и сказал, что никогда не вернется. Много лет о нем не было ни слуху ни духу. Но как странно, что один вид всадника, который напоминал его фигурой, одеждой и манерой ездить верхом, мог так сильно взволновать ее! Как легко разлетелись все ее мечты о душевном покое!..

Она услышала шум колес около их экипажа и, обернувшись, встретилась с острыми глазами миссис Армистэд. Сильвия сидела с краю и не участвовала в общей беседе. Миссис Армистэд тотчас же подъехала с этой стороны на своем автомобиле, боясь упустить такой прекрасный случай. Взглянув на ее лицо, полное невыразимого злорадства, Сильвия в мановение ока поняла две вещи: во-первых, что это действительно был Франк Ширли и, во-вторых, что миссис Армистэд тоже видела его.

– Еще один кандидат для вашего класса по изучению евгеники, – сказала ядовитая дама.

Сильвия бросила быстрый взгляд на молодежь и увидела, что она ничего не заметила. Можно было, конечно, завязать общий разговор и избавиться таким образом от этого дьявола в юбке, но Сильвия еще пи разу в жизни не отступала перед миссис Армистэд и не собиралась доставить ей удовольствие рассказывать потом направо и налево, что Сильвия ван Тьювер узнала Франка Ширли и это так подействовало на нее, что она поспешила укрыться за юбками своих маленьких сестриц.

– Вы видите, что моя коляска полна учениц, – ответила она улыбаясь.

– Как вы должны быть счастливы, Сильвия! Ведь так отрадно приехать домой и встретить всех своих старых друзей. Ваше сердце, должно быть, трепещет от восторга… Точно ангелы поют над вами в небесах… Золотые колокольчики звенят вокруг вас…

Сильвия тотчас же узнала свои собственные слова. Этими фразами она старалась описать когда-то своей лучшей подруге, Гарриет Аткинсон, радости первой любви. Так, значит, Гарриет пустила их по городу, и нашлись люди, которые запомнили их на много лет!..

Но она, разумеется, не могла признать себя их автором.

– Миссис Армистэд, я и не подозревала, что в вас столько поэзии! – возразила Сильвия.

– Я просто импровизирую, душечка… Импровизирую, глядя на цвет ваших щечек в данную минуту, – ответила миссис Армистэд.

У Сильвии не было другого выхода, как только смело ответить на вызов.

– Вы, конечно, понимаете, что я взволнована, ведь я и представления не имела о том, что он вернулся с Запада.

– Говорят, что он оставил там жену, – с невинным видом заметила миссис Армистэд.

– А! – произнесла Сильвия. – В таком случае он, наверно, недолго пробудет здесь.

Наступила пауза. Вдруг миссис Армистэд заговорила мягким, ласковым голосом:

– Сильвия, – сказала она, – не думайте, что я не понимаю, что происходит в вашем сердце. Я умею отличать подлинное чувство. Если бы вы знали в те времена то, что вы знаете теперь, то этот очаровательный роман не кончился бы трагедией.

Можно было подумать, что в миссис Армистэд пробудились вдруг лучшие струны ее души. Но Сильвия знала эту женщину. Она много раз наблюдала, как миссис Армистэд искусно завлекала свою жертву.

– Да, миссис Армистэд, – сказала она мягко. – Но у меня по крайней мере есть утешение, что я сделалась мученицей науки.

– Каким образом?

– Разве вы забыли новый медицинский термин, который я дала миру?

Миссис Армистэд несколько минут смотрела на нее в изумлении.

– Да, Сильвия, – прошептала она, отдавая ей должное. – Да, вы можете постоять за себя!

– Разумеется, – ответила Сильвия. – Расскажите об этом другим моим друзьям в городе.

Битва кончилась, и миссис Армистэд покатила дальше.

Сильвия долго не могла прийти в себя и отвечала невпопад детям, щебетавшим вокруг нее. Ее испугало волнение, которое она почувствовала при виде Франка Ширли. Достаточно было ей увидеть его верхом на улице, чтобы прошлое с новой силой всколыхнулось в душе. Она забыла миссис Армистэд, забыла весь мир, смущенно прислушиваясь к тому, что происходило в ее сердце. Она навсегда вычеркнула Франка Ширли из своей жизни и из своих мыслей, и ей казалось странным и неестественным, что она могла так волноваться.

Ее удивляло поведение родных. Знали ли они, что Франк Ширли вернулся? А если знали, то почему не сообщили ей об этом. На минуту у нее мелькнула мысль, что они, быть может, не считали это известие интересным для нее. Но нет, кассельменские дамы вовсе не были так наивны, они только притворялись ради приличия. Но как глупо было с их стороны не предупредить ее! Ведь она могла внезапно столкнуться с Франком в присутствии посторонних! Тогда она, наверное, выдала бы свое волнение, и как раз теперь, когда все взоры направлены на семью Кассельменов.

Сильвия решила, что в будущем постарается избегать встречи с ним. Она будет сидеть дома, пока он не уедет. Если у него осталась на Западе жена, то он, наверное, недолго пробудет здесь. По всей вероятности, он приехал только, чтобы навестить мать и сестер. Сильвия старалась убедить себя, что ей безразлично, есть у Франка Ширли жена или нет. Какое это может иметь значение, если сама она, Сильвия, замужем? Однако она не могла отрицать, что известие о женитьбе Франка Ширли причинило ей боль. Какую жену он мог найти себе на дальнем Западе, где сам был чужестранцем? И почему он не привез ее с собой к своим родным?

Когда Сильвия вышла из коляски, то решение было принято. Она никуда не выйдет, пока не узнает, что опасность миновала. Но на следующий день соседка пригласила Сильвию и Селесту поиграть вечером в карты. «Это не званый вечер, – пояснила хозяйка, миссис Уайзерспун, по телефону. Просто соберутся несколько друзей, чтобы приятно провести время». Она просила миссис Кассельман передать приглашение Сильвии и выражала надежду, что та не откажется прийти. Один только намек на то, что Сильвия может отказаться, заставил «мисс Маргарет» разволноваться. Почему бы Сильвии отказываться? Она приняла за нее приглашение, а затем пошла уговаривать дочь пойти в гости ради Селесты и ради всей семьи, чтобы показать обществу, что несчастье не сломило ее.

Были еще причины, почему трудно было отклонить это приглашение. Миссис Вирджиния Уайзерспун была дочерью генерала, имя которого можно найти в каждой книги по истории. У нее был знаменитый на всю страну дом, но дом этот грозил развалиться, а муж ее редко бывал достаточно трезв, чтобы понять это. Кроме дома у нее были три цветущие дочери, которых она старалась сбыть с рук, прежде чем потолок в ее гостиной обрушится на головы их поклонников. Настойчивость, с которой она охотилась за женихами для своих дочерей, постоянно служила предметом шуток и насмешек в штате. Естественно, что все эти обстоятельства заставляли Кассельменов относиться к разорившейся семье с подчеркнутым уважением. Можно пренебрегать богатыми янки и отворачиваться от новоиспеченных богачей, но нельзя отказывать во внимании семье, живущей в таком старом разваливающемся доме, где в ящиках из кедрового дерева хранятся вылинявшие мундиры и зазубренные в боях сабли.

Долли Уайзерспун, старшая дочь, была прежде соперницей Сильвии по красоте, но пальма первенства все же досталась последней, как самой прекрасной девушке в округе Кассельмен. Поэтому Долли и ее мать ненавидели Сильвию. Тем не менее они приглашали ее и ее сестру на свои карточные вечера, и Сильвия с сестрой должны были принимать приглашение. Этого требовали светские условности. Сильвия и Селеста были самыми красивыми из гостей миссис Уайзерспун. Селеста, похудевшая и побледневшая от горя, казалась особенно девственной и нежной в своем белом шифоновом платье. А Сильвия, величественно прекрасная, в платье изумрудного цвета напоминала сирену.

Сильвии сразу показалось, что хозяйка несколько взволнованна и старается скрыть это под маской особенной любезности. Вслед за тем к ней подошла миссис Армистэд, и Сильвия уже без всяких колебаний решила, что эта дама очень возбуждена, хотя также старается ничем не обнаружить этого. Пока она раздумывала над этой загадкой, ее увлекли в гостиную. Хозяйка объяснила ей, что уже поздно, все гости давно собрались и если Сильвия не имеет ничего против, то игра начнется сейчас же. Селесту усадили за другим столиком возле калеки-брата мистера Уайзерспуна и старого глухого мистера Пэркинса. А Сильвии хозяйка указала на другой столик в углу. Сильвия направилась туда, и Долли Уайзерспун со своей сестрой Эммой сердечно поздоровались с ней. Затем они отошли в сторону, чтобы дать ей пройти к своему месту, и Сильвия, подняв глаза, увидела перед собой Франка Ширли.

Лицо Франка густо покраснело, а Сильвия в первую минуту почувствовала такой панический ужас, что готова была повернуться и убежать. Но она вспомнила, что окружена врагами, что все эти люди, затаив от любопытства дыхание, следят за каждым ее движением, стараясь не упустить малейшего признака растерянности на ее лице или в движениях. А на следующее утро, конечно, весь город будет злорадствовать по поводу этой сцены.

– Добрый вечер, Джулия, – сказала Сильвия, обращаясь к младшей дочери миссис Уайзерспун, сидевшей тут же за столиком. – Добрый вечер, Малькольм! – обратилась она к Малькольму Мак-Каллум, своему старому поклоннику, который тотчас же вскочил и пододвинул ей стул.

– Как вы поживаете, Франк? – спросила Сильвия. Франк опустил глаза к полу.

– Благодарю вас, – пробормотал он, и его глухой, несколько дрожащий голос, полный невыразимой муки, прозвучал в ее ушах, как похоронный звон.

Кровь волной прилила к ее лицу. Ужасно! Ужасно!

На мгновение она тоже опустила глаза и почувствовала себя побежденной. Но комната была полна людей; Миссис Армистэд и все дамы из семьи Уайзерспун впивались в нее глазами. Она заставила себя улыбнуться и спросила: Во что же мы играем?

– Разве вы не знаете? сказала Джулия. – В прогрессивный вист.

– Благодарю вас, – сказала Сильвия. – Когда же мы начнем?

Она посмотрела кругом, избегая, однако, глядеть на Франка Ширли, но все же заметила, что он сильно постарел за эти четыре года.

Никто не произнес ни слова, не сделал ни одного движения. Неужели все в этой комнате сговорились погубить ее?

– Мне казалось, что мы опоздали, – сказала она в полном отчаянии и, сделав над собой усилие, обратилась к Джулии:

– Кому же снимать?

– Снимите, пожалуйста, – ответила та, но не сделала ни малейшего движения, чтобы передать ей карты. Всем своим видом она, казалось, говорила: вы можете снимать хоть до утра, но не лишите меня удовольствия наблюдать за вами.

Сильвия сделала еще более решительно усилие. Что ж, если начало игры будет затягиваться без конца, чтобы все могли наблюдать за ней, то она найдет какой-нибудь другой выход.

– Я никак не ожидала увидеть вас здесь, Франк Ширли, – сказала она.

– Да, – ответил он еле слышным голосом, не поднимая глаз.

– Вы, кажется, были на Западе?

– Да, – все так же тихо ответил он.

Сильвия решилась наконец поднять глаза до уровня его галстука и увидела там, на прежнем месте, старую булавку, которую она когда-то подняла на улице и в шутку подарила ему. Он носил ее все эти годы! Он не выбросил ее даже тогда, когда она сама бросила его!

Ее снова охватило волнение. Она, как в тумане, видела перед собой лица своих мучителей, с напряженным любопытством смотревших на нее.

– Что ж, – спросила она, – будем мы играть или нет?

– Мы ждем, чтобы вы сняли, – любезно ответила Джулия.

Бешенство, овладевшее Сильвией, помогло ей вернуть самообладание. Она сняла, и судьба оказалась к ней милостива, освободив ее и Франка от обязанностей сдавать.

Но тут возникли новые затруднения. Джулия сдала карты, но Франк Ширли, казалось, забыл о том, что их нужно взять в руки, и, когда дама, сидевшая напротив, напомнила ему об этом с преувеличенной любезностью, он почувствовал, что физически не способен собрать их со стола. Когда же ему после долгих усилий удалось зажать их в руке, то он оказался не в состоянии рассортировать их по мастям. Дама снова окликнула его, упрекая в невнимательности. Лицо Франка из пунцового сделалось темно-багровым. Игра продолжалась, но Франк безнадежно путал ходы и вызывал все более ядовитые замечания своего партнера.

Ясно было, что так продолжаться не может. Сильвия была на высоте положения, но Франк нет. Он был чересчур прямолинеен для этого и слишком мало был искушен в светских играх. Надо было предпринять что-нибудь.

– Разве на Западе не играют в вист, мистер Ширли? – с благосклонной улыбкой обратилась к нему Джулия.

Сильвия положила карты на стол.

– Вы, конечно, понимаете, дорогая, что мистер Ширли слишком взволнован, чтобы думать сейчас о картах, – мягко сказала она.

– О! – воскликнула Джулия, пораженная ее дерзостью. – L'audace, toujours L'audace! [2]2
  L'audace, toujours L'audace (франц.) – Дерзость, всегда дерзость!


[Закрыть]
 – вот ее лозунг.

– Видите ли, – продолжала Сильвия, – мы не виделись с Франком целых три года. А когда двое людей, любивших друг друга так, как мы, встречаются после долгой разлуки, то, естественно, они бывают взволнованы и не могут сосредоточить свое внимание на карточной игре.

Джулия просто онемела от изумления. Сильвия, как бы случайно, окинула взглядом комнату и увидела, что хозяйка и ее дочери наблюдают за этой сценой, а у противоположной стены стоял ее главный мучитель – миссис Армистэд, подготовившая эту пытку.

– Миссис Армистэд, – окликнула ее Сильвия, – вы разве не играете сегодня?

Все в комнате слышали этот вопрос и насторожились. Воцарилась мертвая тишина.

– Я веду счет, – ответила миссис Армистэд.

– Но разве для этого нужны четверо, – возразила Сильвия, поглядев на хозяйку и двух ее дочерей.

– Долли и Эмма не играют, потому что двое из наших гостей не приехали, – ответила миссис Уайзерспун.

– Вот и прекрасно! – воскликнула Сильвия. – Это всех устраивает. Пусть они сядут вместо меня и мистера Ширли. Ведь вы понимаете, мы не виделись три или четыре года и, разумеется, не можем интересоваться сейчас игрой в карты.

Все присутствующие в комнате ахнули от изумления. Послышались легкие истерические возгласы, прерванные кем-то, кто не был, по-видимому, твердо уверен, шутка это или скандал.

– Как… Сильвия! – пролепетала совсем ошеломленная миссис Уайзерспун.

Сильвия поняла, что теперь она овладела положением. Она испытывала такое же упоение торжеством, как в прежние дни, когда неизменно выходила победительницей.

– Нам так много надо рассказать друг другу, – сказала она самым любезным голосом. – Пусть Долли и Эмма займут наши места, а мы посидим на диване в другой комнате и поболтаем. – Вы же с миссис Армистэд составите нам компанию, не правда ли?

– Как?.. Что?.. – воскликнула хозяйка вне себя от изумления.

– Я уверена, что вам обеим будет интересно послушать, о чем мы будем говорить друг с другом. Потом вы можете рассказать это всем остальным. Уверяю вас, что это будет гораздо лучше, чем откладывать дальше карточную игру.

Бросив этот косвенный намек, Сильвия встала. Она постояла минуту, чтобы убедиться, способен ли ее бывший жених последовать за ней, и проводила его через лабиринт карточных столов к двери. На пороге она остановилась, дожидаясь миссис Армистэд и миссис Уайзерспун, которых она буквально заставила выйти вместе с собой.

Хотите знать подробности того наказания, которое Сильвия придумала для двух заговорщиц? Она подвела их к дивану и заставила Франка придвинуть для них кресла. Когда они уселись, она начала разговаривать с Франком. Она говорила с ним так просто, искренне и трогательно, как будто в комнате не было никого, кроме них. Она начала расспрашивать его о том, что ему пришлось пережить за эти годы, но, убедившись, что он все еще не способен говорить, она рассказала ему о себе, о своей девочке и обо всем, что она видела в Европе. Заметив, что обе старухи начинают обнаруживать беспокойство и хотят встать, она ласково, но твердо удержала их на месте, точно пригвоздив к креслам.

– Видите ли, – сказала она им. – Нам с мистером Ширли никак нельзя разговаривать наедине. Вы нарочно поставили меня в очень неловкое положение, и мои родители никогда не простили бы вам этого.

– Вы ошибаетесь, Сильвия, – воскликнула миссис Уайзерспун. – Мистер Ширли очень редко бывает где-нибудь, и он сказал, что вряд ли придет сегодня.

– Я готова принять ваше объяснение, – вежливо ответила Сильвия, – но, раз это произошло, вы должны помочь мне выйти из затруднительного положения.

Как ни старалась миссис Уайзерспун доказать, что она должна идти к гостям и вести счет, Сильвия и слышать ничего не хотела.

– Поверьте мне, что ваши гости очень довольны, что вы находитесь тут и сможете потом рассказать, как мы с Франком вели себя.

И пока миссис Уайзерспун старалась прийти в себя, Сильвия обратилась к другой заговорщице.

– Теперь мы займемся евгеникой, – сказала она и добавила, обращаясь к Франку: – Миссис Армистэд сказала мне, что вы хотите принять участие в наших занятиях.

– Я не понимаю, – пробормотал, окончательно растерявшись, Франк.

– Сейчас объясню вам, – ответила Сильвия. – Нельзя сказать, чтобы эта шутка носила очень изысканный характер. Миссис Армистэд хотела сказать этим, что она верит в ту позорную историю, которую распространили про вас, когда мы были помолвлены. Мои родители воспользовались ею, чтобы заставить меня взять назад мое слово. Я рада, что теперь мне представился случай попросить у вас прощения за то, что я могла поверить этому. Я произвела расследование и знаю теперь, что все это была ложь. Я уверена, что миссис Армистэд также с радостью извинится перед вами за то, что поверила этим басням.

– Я никогда не говорила, что верю этому! – воскликнула бывшая Салли Энн.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю