Текст книги "Убийство на Пикадилли"

Автор книги: Энтони Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– А вам нужны были фотографии для опознания личности?

– Да, там были увеличенные снимки Бенсона и самой миссис Синклер. Однако события развивались так бурно, что этой частью работы пришлось заниматься уже полиции.

– Это полиция опознала в Джуди женщину, которая сняла номер в "Пиккадилли-Палас" за день до убийства?

– Да, совершенно точно. И там же она переоделась в форму официантки, как я и предполагал.

– Но полиция так и не узнала, где она раздобыла яд?

– Нет. Мы думаем, что, по всей вероятности, она приобрела его давно. Запасла на случай, вдруг пригодится, без страха, что ее могут выследить, но еще не имея в виду какой-нибудь определенной цели. Возможно, однако, что сам факт наличия у нее синильной кислоты и побудил ее совершить преступление.

Леди Милборн невесело засмеялась:

– Все это кажется мне почти невероятным. Я всегда смотрела на Джуди как на... Ну, ладно. Вы думаете, что она убила бы и мисс Гуль?

– Да, очень похоже на то,– серьезно заметил мистер Читтервик.Понимаете, мисс Гуль сделала ошибку, придя в "Пиккадилли-Палас", чтобы понаблюдать, как осуществляется ее собственный план. Но там, без ведома миссис Синклер, она стала свидетельницей и неожиданного его завершения. Более того, она хотела шантажировать миссис Синклер на этом основании. Миссис Синклер, не зная, что мисс Гуль все видела собственными глазами, решила, что все это досужие выдумки, и не поддалась запугиванию. К сожалению, однако, я неосторожно выболтал, что видел мисс Гуль в "Пиккадилли-Палас", и этого было достаточно, чтобы миссис Синклер "подписала" ей смертный приговор. Миссис Синклер никогда бы не чувствовала себя в безопасности, пока жива свидетельница совершенного ею преступления. Но с ее обычным умением использовать любые обстоятельства к своей выгоде она решила не только уничтожить мисс Гуль, но очень убедительно набросить на нее тень, так как в своих подозрениях я все ближе подбирался к истине. Она написала письмо от имени мисс Гуль, отправила его из Лондона, а затем приехала в Чизвик, чтобы не выпускать меня из поля зрения. Должен признаться, она сначала поймала меня на крючок, но потом, слава богу, я вовремя усомнился в подлинности письма. И я совершенно уверен, что мы едва успели спасти мисс Гуль. Она теперь тоже так думает.

– Но этот Бенсон. Он, наверное, знал, что Джуди убила мисс Синклер?

– Знал, и, к сожалению, миссис Синклер удалось убедить его, что он соучастник убийства, потому что жидкость, которую он влил в кофе, была раствором синильной кислоты (на самом деле это была обыкновенная вода). Естественно, после этого он уже не мог выдать ее и, напротив, должен был защищать как самого себя. В этом их интересы совпадали. А кроме того, мое свидетельство против майора, если бы удалось доказать его невиновность, всей своей тяжестью пало бы не на него, а на Бенсона, выступавшего в этой трагедии под видом майора. Миссис Синклер очень умно поставила его в безвыходное положение: если он хотел спасти свою шкуру, то должен был держать ее сторону, молчать и даже помогать в планируемом ею убийстве мужа. Он негодяй и подлый человек, но я поверил, когда он сказал, что последние два месяца жил как в аду.

– Но почему Джуди не поступила именно так, мистер Читтервик? Зачем не растворила синильную кислоту в пузырьке, который дала Бенсону? Тогда не понадобился бы ликер и риск выдавать себя за официантку.

– Но это было бы гораздо опаснее. Синильная кислота – самый быстродействующий яд и лучше всех других подходил для убийства, но у нее очень сильный и характерный запах. Достаточно Бенсону было понюхать содержимое пузырька, и он бы сразу распознал, что это яд, и отказался бы дать его. Но так как яда в пузырьке не было, а отравленный ликер принесли после его ухода, то ей и удалось одурачить Бенсона и заставить поверить, что отравление произошло с его помощью.

– А потом он уехал в Америку?

– Да. Она уже загнала его в угол и лишь командовала, что ему надлежит делать. Согласно его показаниям, он очень пытался убедить ее позволить ему, по крайней мере, анонимным письмом оправдать майора Синклера, но она наотрез отказалась, хотя я очень сомневаюсь, что он проявил и в данном случае бойцовские качества. У нее характер был гораздо сильнее. Как бы то ни было, но они договорились, что в дальнейшем он будет вести себя так, словно ни в чем не виноват и никогда не покидал Америки. Она предусмотрела и то, чтобы адвокатам майора было очень трудно установить его местонахождение. Он не должен был отвечать на их объявления в газетах, но, если, паче чаяния, его найдут, то он должен был вернуться в Англию и, если майор к тому времени будет уже мертв,– то ему надлежало вступить во владение его наследством, а если еще жив, то притвориться, будто он отчаянно желает спасти его, что он и сделал. Но он переиграл свою роль защитника, точно так же как в том случае, когда выдавал себя за Экклса. Тогда он чрезмерно, просто карикатурно, акцентировал его оксфордский акцент.

– И конечно он так говорил в соответствии с инструкциями миссис Синклер.

Мистер Читтервик на минуту задумался, а потом сказал:

– Да, и я всегда считал этот инцидент важным ключом к разгадке тайны, хотя его значение не было оценено в то время по достоинству. А он доказывал, что человек или люди, связанные с преступлением, были очень близко знакомы с майором Синклером. Этот вывод, разумеется, подтверждался и тем, что им удалось раздобыть, не вызвав подозрений, пузырек с отпечатками его пальцев. Однако это обстоятельство решительным образом обеляло неведомого кузена от подозрений в убийстве, ведь он-то с майором знаком не был, и я это понял еще до того, как убедился, что мужчина, фигурировавший в "Пиккадилли-Палас", не мог вложить пузырек в руку мисс Синклер.

– Просто ума не приложу, как же вы обо всем этом догадались,восхищенно вздохнула леди Милборн.

– Да нет, я сделал очень много ошибок,– поспешил заверить ее мистер Читтервик.– Очень много. Я долго был уверен, что преступление было задумано и подготовлено мужчиной и подготовлено таким образом, чтобы снять с себя все подозрения, если они когда-либо его коснутся. Я оказался не прав. Совершенно не прав. Хотя, любопытно отметить, что именно эта ошибка привела меня в дальнейшем к совершенно правильным выводам. Вот и все, что я могу рассказать вам об этом деле. О, и еще одно. Это касается пузырька. Для миссис Синклер было очень легко сделать так, чтобы майор взял его в тот момент, когда мог оставить самые явственные отпечатки. Например, он только что вымыл руки и смазал их глицерином, а она после этого попросила его передать ей пузырек. Ну вот, пожалуй, и все.

Леди Милборн заговорила не сразу. Она медленно, с рассеянным видом чистила грушу. Возможно, она вспоминала сейчас маленькую, всегда серьезную девочку, которая почти все игры начинала словами "Давайте сделаем вид, что" и независимо от того, насколько это удавалось другим, серьезная девочка всегда притворялась очень убедительно. Но из этого вовсе не следует вывод, размышляла леди Милборн, что люди будут притворяться потом всю жизнь.

– Но она была так уверена в невиновности Линна,– сказала вслух леди Милборн,– так же уверена в этом, как все остальные. Даже больше. И казалась такой несчастной и удрученной. Мы сначала даже опасались за ее рассудок.

– Да,– кивнул мистер Читтервик,– это все соответствовало разыгрываемой роли любящей, бесконечно верящей в своего мужа супруги. Господи Боже!

– Но одного я не могу понять, почему она так хотела, чтобы вы приехали в Риверсмид и убедились в невиновности Линна?

– Между прочим, кому пришла в голову мысль заманить меня в Риверсмид?

– Боюсь, что мне,– виновато ответила леди Милборн.

– А что еще могла сделать миссис Синклер, чтобы последовательно разыгрывать свою роль? И разыгрывать ее с увлечением. Сама роль верной, преданной жены настоятельно этого требовала. И она должна была стараться изо всех сил, чтобы соответствовать задаче.

– А я поняла из ее слов,– коварно заметила леди Милборн,– что она была готова добиться вашего согласия расследовать дело любой ценой. Это правда, мистер Читтервик?

– Ну... э, наверное, это было так... э... да,– промямлил мистер Читтервик, крайне сконфуженный.

– Что также соответствовало разыгрываемой роли,– серьезно заметила леди Милборн, хотя в ее взгляде сверкнула лукавая искорка.– Судя по романам и мелодрамам, такую ситуацию можно назвать шаблонной, а предложение само собой разумеющимся?

– Она хорошо умела судить о характерах своих ближних,– ответил мистер Читтервик, подходя с научно-психологической стороны к теме, которая все же заставила его покраснеть.– Она, разумеется, прекрасно знала, что я отвергну... э... гм!.. ее предложение. Иначе... А кроме того, я уверен, что вся сцена доставляла ей большое удовольствие. Идеальная жена и вдруг такое... Она полностью продемонстрировала свои замечательные артистические способности (и сыграла эту сцену, должен признаться, великолепно), хотя ситуация казалась ей комичной. Да, я не сомневаюсь, что весь этот... э... эпизод доставил ей большое наслаждение.

– По сути дела, она разыграла сцену настолько великолепно, что убедила вас сделать то, чего вы совершенно не собирались делать?..

– Да, именно так. И это еще один пример переигрывания. Эта тенденция к чересчур явному подчеркиванию некоторых деталей поведения была единственным недостатком в осуществлении всего плана, и она проявлялась все время. Думаю, именно то, что она постоянно перебарщивала в своей игре, и помогло мне узнать правду. Миссис Синклер была великой артисткой в осуществлении убийства, но все же недостаточно великой в том, чтобы знать, где надо остановиться и по достоинству оценить могущество простоты. Она считала, что действует совершенно правильно. Ей было известно, что заставить меня усомниться в увиденном моими собственными глазами – нельзя, и, вполне возможно, решила испытать меня, подвергнув своеобразному перекрестному допросу. Но если бы она остановила представление в нужный момент и не разыграла бы сцену отчаяния, то добилась бы своей тайной желанной цели: я бы отказался начать расследование и, таким образом, план двойного убийства, который она так умно осуществляла, ей бы полностью удался.

– Наверное, ее захватил пафос собственной игры и она уже не могла остановиться,– предположила леди Милборн.

– Может быть, и так. Но в конечном счете недостаток подлинного артистизма стоил ей жизни. Роковое обстоятельство,– и мистер Читтервик вздохнул.– А что она должна была чувствовать, став свидетельницей, как уличающие ее подробности, которые, как ей казалось, она так хорошо замаскировала, последовательно вытаскиваются на свет божий. Ужасно! И тем не менее ей удавалось почти всегда скрывать свои чувства. Только один раз, когда я проговорился, что мисс Гуль была в "Пиккадилли-Палас" во время убийства, она потеряла над собой власть.

– Да, она испытывала, наверное, ужасающий стресс. И все это для того, чтобы стать герцогиней! Милосердное небо, ну что такое – герцогиня?– с негодованием воскликнула леди Милборн.

Мистер Читтервик не знал, как ответить на этот вопрос, и промолчал.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА: "Убийство на Пикадилли"

После успешной прорисовки образа мистера Читтервика в "Деле об отравленных шоколадках" автор решает временно отложить в сторону самого Шерингэма и посвятить роман новому герою.

Мистер Эмброуз Читтервик – один из достаточно типичных персонажей английской литературы. Сей безобидный и предельно деликатный человек, не чувствующий никакой необходимости противостоять абсурдным привычкам своей родственницы, преображается, когда необходимо восстановить справедливость. Он забывает свои опасения несведущего в жизни человека и как само собой разумеется оказывается главным действующим лицом.

Но подобный персонаж требует противовеса, поэтому для поддержания баланса на сцену выступает другой, диаметрально противоположный ему персонаж – Маус, воплощающий британский авантюризм в лучшем смысле этого слова.

Нужно отметить, что "Убийство на Пикадилли" носит черты романов 18-го века. Фактически, если убрать полицейские сцены и подробное обсуждение обстоятельств дела, несложно представить себе подобный текст вышедшим из-под пера, скажем, лорда Булвера-Литтона. Здесь можно найти массу сведений о манерах и образе жизни высшего света, психологии коренных жителей Великобритании, включая излюбленную британцами тему о внешней простоте членов королевской семьи. Здесь, как нигде, чувствуется старомодная уверенность в безупречной порядочности аристократов.

Даже сама загадка первоначально кажется донельзя простой и наличествующей лишь формально, и долгое время читатель может полагать, что основная цель романа заключается не в поисках преступника, а в убежденности тети в достоинствах ее племянника. Но очень скоро читатель удостоверится, что простота здесь весьма обманчива.

Лишь изредка проступают знакомые мотивы – в высокой оценке работы Скотленд-Ярда ("Боже мой!– повторил мистер Читтервик и вновь поразился – на этот раз неукоснительной тщательности, с которой работает английская полицейская служба."), который на сей раз себя не показал должным образом, и повторению сюжетного хода из "шоколадок" в том, что неправильные рассуждения приводят к правильным выводам.

При всей типичности и довольно сильно выраженной комичности мистера Читтервика этот персонаж получился вполне характерным и притягивающим интерес и уважение. Возникает впечатление активного интеллектуального труда, более глубокого, чем у других людей, проникновения в ситуацию, в результате чего он приходит к выводу о том, что "...подобным образом устроен мир,констатировал мистер Читтервик,– он зиждется на альтруистических, однако не взаимных чувствах". И концовка романа, демонстрирующая эту мысль под другим углом, эффектна потому, что в ней ловко переплетены простодушие и хитроумие, благожелательность и тайное зломыслие.

Вышел в Англии в 1929 году.

Перевод выполнен М. Тугушевой специально для настоящего издания и публикуется впервые.

А. Астапенков