Текст книги "Мориарти"

Автор книги: Энтони Горовиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 8
СКОТЛЕНД-ЯРД

Если «Гексам» и мог чем-то похвастаться – список в любом случае был недлинным, – так это близостью к центру Лондона. В комнате, где кормили завтраком, я снова оказался в одиночестве, быстро разделался с едой и, расставшись с сердитой горничной и мрачным Бутсом, отправился в путь, намереваясь последовать совету Джонса и прогуляться по набережной.

По ту сторону длинной шеренги деревьев, так украшавших бульвар, поблёскивала Темза. Я вышел из гостиницы навстречу свежему весеннему ветерку и увидел, как в направлении лондонского порта скользит трёхмачтовый парусник. Я остановился посмотреть, как он плывёт – и вдруг почувствовал, что за мной наблюдают. Было ещё рано, людей вокруг немного… женщина с коляской, мужчина в котелке прогуливает собаку. Я оглянулся на гостиницу. И тут в окне второго этажа увидел человека, который смотрел на улицу. Я быстро прикинул: этот номер находится рядом с моим! Значит, это его кашель я слышал ночью. Он был слишком далеко, да и окна в саже, так что разглядеть его я не мог. Волосы тёмные, одет в тёмное. Он стоял, застыв, словно манекен. Я готов был побиться об заклад, что он смотрит прямо на меня. Тут он шевельнулся, и рука задёрнула занавеску. Я постарался выбросить его из головы и продолжил путь, но прогулка уже не доставляла удовольствия, на какое я рассчитывал. Так бывает, когда на душе неспокойно вроде бы без видимой причины.

Через пятнадцать минут я дошёл до места назначения. Скотленд-Ярд – этот адрес был в городе хорошо известен – выглядел впечатляюще и располагался между набережной королевы Виктории и Вестминстерским дворцом. Мне также показалось – когда я пересекал бульвар и искал главный вход, – что есть в этом здании какое-то уродство. Будто после начала строительства архитектору пришло в голову что-то поменять. Два этажа из строгого гранита вдруг уступали место красно-белому кирпичу, оконным створкам с украшениями и башенками на фламандский манер, и казалось, что ты смотришь на два разных здания, сидящих одно поверх другого. Чем-то Скотленд-Ярд смахивал и на тюрьму. Четыре крыла здания держали в кольце внутренний двор, куда почти не доходили солнечные лучи. Наверное, обитатели Ньюгейтской тюрьмы получали от прогулок на свежем воздухе больше удовольствия, чем томившиеся здесь несчастные полицейские.

Этелни Джонс ждал меня и приветственно поднял руку.

– Получили моё сообщение? Отлично. Совещание скоро начнётся. Предстоит что-то необычное. Я бы сказал, уникальное. Сколько здесь работаю, такого совещания не бывало. Чтобы раскрыть убийства в Хайгейте, собрали сразу четырнадцать старших детективов-инспекторов. Мы такого не потерпим, Чейз. Это за гранью дозволенного.

– Мне разрешено присутствовать?

– Это оказалось не просто, врать не буду. Лестрейд был против, Грегсон тоже. Я вам уже говорил, когда мы только встретились… Многие полагают, что водить дела с частными детективными агентствами вроде пинкертоновского нам не след. А я считаю такую точку зрения глупой – если есть общая цель, надо помогать друг другу. Короче, в этот раз мне удалось их убедить, что ваше присутствие очень важно. Идёмте, сейчас будут начинать.

Мы поднялись по широким ступеням и вошли в холл, там несколько констеблей в форме проверяли рекомендательные письма и паспорта у тех, кто желал попасть внутрь. Для моего прихода Джонс уже всё подготовил и мы стали протискиваться наверх – лестница кишмя кишела полицейскими, клерками и посыльными, которые, энергично работая локтями, сновали в обоих направлениях.

– Мы уже здесь не помещаемся, – пожаловался Джонс. – А ведь и года не прошло, как мы сюда переехали! Во время строительства в подвале нашли убитую женщину.

– А кто убийца?

– Неизвестно. Никто не знает, кто она и как там оказалась. Не странно ли, Чейз, что лучшее полицейское подразделение Европы предпочло разместиться на месте нераскрытого убийства?

Мы добрались до третьего этажа, прошли мимо нескольких равноудалённых друг от друга дверей. Возле одной из них Джонс кивнул:

– Это мой кабинет. Из лучших открывается вид на Темзу.

– А у вас?

– Я смотрю в четырёхугольник двора. – Он улыбнулся. – Возможно, когда мы доведём наше общее дело до конца, начальство решит, что я заслуживаю большего. А пока я радуюсь тому, что сижу рядом с архивами и телеграфной!

Мы прошли мимо открытой двери, и, действительно, я увидел с десяток человек в тёмных костюмах, они сидели за столами или вдоль высокой стойки, согнувшись над телеграфными аппаратами, а всё вокруг было завалено бумагами и телеграфными лентами.

– Быстро ли можно связаться с Америкой? – спросил я.

– Телеграмму можно послать за несколько минут, – ответил Джонс. – Печать займёт больше времени, а если линии перегружены, на передачу может уйти несколько дней. Вам нужно связаться с вашей работой?

– Надо бы послать отчёт, – объяснил я. – Со дня моего отъезда они от меня ничего не получали.

– Если честно, лучше сходите на центральный телеграф, на Ньюгейт-стрит. Там вас встретят вежливее.

Мы миновали ещё несколько дверей и вошли в большую комнату со спёртым воздухом, а окна были так заглублены, что почти не пропускали свет. Почти всё свободное пространство занимал могучий, искривлённый по краям стол, казалось, он предназначался не объединить людей, а разделить. Такой широченной поверхности полированного дерева я не видел никогда. В комнате уже находились девять-десять человек, они негромко переговаривались, кто-то курил трубку. Возраст – примерно от двадцати пяти до пятидесяти. Одежду их никак нельзя было назвать форменной. На многих были элегантные сюртуки, один мужчина щеголял в твидовом костюме, а другой своим нарядом вообще бросался в глаза – зелёная куртка с галстуком.

Именно этот человек увидел нас первым, когда мы вошли, и энергично зашагал нам навстречу, будто собираясь арестовать. Это был типичный полицейский – принять его за представителя другой профессии было просто невозможно. Худощав, деловит, глаза тёмные, пытливые, он окинул меня – как и всех, кто встречался на его пути, – колючим взглядом, будто точно знал: мне есть что скрывать. В голосе его, когда он заговорил, звучали почти намеренно недружелюбные нотки.

– Так-так, Джонс, – воскликнул он. – Вы об этом господине мне говорили?

– Фредерик Чейз, – представился я и протянул руку.

Он ответил кратким рукопожатием.

– Лестрейд, – объявил он, сверкнув глазками. – Я бы сказал, что рад пригласить вас на нашу маленькую встречу, мистер Чейз, да, боюсь, радоваться особо нечему. В диковинные времена живём. Эта история в Блейдстон-хаусе… очень дурно пахнет. Не знаю, как её трактовать.

– Я здесь, чтобы оказать любую посильную помощь, – сказал я от всей души.

– Но кто больше всех нуждается в помощи, хотел бы я знать? Ладно, поживём – увидим.

В комнату вошли ещё несколько инспекторов, наконец, дверь закрыли. Джонс жестом показал мне на стул рядом со своим.

– Пока сидите тихо, – предупредил он. – А с Лестрейдом и Грегсоном будьте особенно внимательны.

– Почему?

– Согласитесь с одним – разозлите другого. Вон Югал – хороший человек, но пока только нащупывает почву под ногами. А рядом с ним… – Он взглянул на человека с высоким лбом и напряжённым взглядом, сидевшим во главе стола. Особыми физическими данными он среди собравшихся не отличался, но было в нём нечто, предполагавшее большую внутреннюю силу. – Это Алек Макдональд. Пожалуй, в нашем деле самый толковый, если кто и способен повести наше расследование в нужном направлении, так это он.

По другую руку от меня на стул плюхнулся крупный запыхавшийся человек. На нём был обшитый галунами пиджак, плотно сидевший на груди.

– Брэдстрит, – буркнул он.

– Фредерик Чейз.

– Приятно.

Он достал пустую трубку и постучал ею по столу.

Совещание открыл инспектор Лестрейд – авторитет его казался естественным, отодвигавшим остальных на вторые роли.

– Господа, – заговорил он, – прежде чем перейти к очень серьёзному делу, по которому мы здесь собрались, будет уместным отдать дань памяти очень доброго друга и коллеги, которого мы недавно лишились. Конечно, я говорю о мистере Шерлоке Холмсе, который многим из нас известен лично, а репутация его выходит далеко за пределы этого здания. Признаюсь, он оказал мне важную помощь в нескольких случаях, начиная с дела в Лористон-Гарденс несколько лет назад. Это был весьма своеобразный человек, свои изысканные теории он плёл, словно воздушную паутинку, – да, часто это были не более чем догадки, но никто не будет отрицать, что часто он добивался успеха… не сомневаюсь, что после его печального ухода на Рейхенбахском водопаде нам будет его не хватать.

– Но, может быть, он всё-таки выжил? – Голос принадлежал молодому, модно одетому человеку, где-то в середине стола. – Тела ведь так и не нашли?

– Тут вы правы, Форрестер, – согласился Лестрейд. – Но мы все читали письмо.

– Я был в этом жутком месте, – вступил Джонс. – Если в ходе дуэли с Мориарти он упал вниз, вероятность того, что он остался жив, чрезвычайно мала.

Лестрейд с печальным видом покачал головой.

– Признаюсь, в прошлом было несколько случаев, когда я ошибался в оценке положения, – сказал он. – В частности, это касается нашего взаимодействия с Шерлоком Холмсом. Но на сей раз я познакомился со всеми вещественными доказательствами и могу сказать безо всякого сомнения – он мёртв. Готов поклясться своей репутацией.

– Не будем делать вид, что потеря Шерлока Холмса – это вселенская катастрофа, – заговорил человек прямо напротив меня. Он был высок и светловолос, Джонс успел шепнуть мне: «Грегсон». Тот продолжал: – Но вы, Лестрейд, упомянули дело в Лористон-Гарденс. Без Холмса его, пожалуй, не удалось бы раскрыть. Вы собирались перевернуть весь Лондон в поисках девушки по имени Рэчел, а речь шла о слове Rache, что по-немецки означает «месть», именно эту улику оставила нам жертва.

Детективы за столом заулыбались, кое-кто даже засмеялся в голос.

– Впрочем, нет худа без добра, – взял слово инспектор Югал. – По крайней мере, нас больше не будет высмеивать его помощник, доктор Ватсон. Мне всегда казалось, что его писания не делают нам чести.

– Да, престранный был тип, чёрт подери, – воскликнул пятый участник встречи. Говоря, он протирал очки указательным и большим пальцами, словно желая получше разглядеть сидевших в комнате. – Я работал с ним по делу о пропавшей лошади по кличке «Серебряный». Весьма престранная личность. Шерлок Холмс, конечно, не лошадь. Обожал говорить загадками. Вот уж воистину «собака, которая лаяла ночью»! Я им восторгался. Он мне нравился. Но что мне будет его не хватать – сомневаюсь.

– Его методы всегда казались мне подозрительными, – высказал схожее мнение Форрестер. – У него всё выходило легко и просто, а мы были готовы верить ему на слово. Но разве можно определить возраст человека по почерку? Или рост по длине его шага?

Многое из того, что он утверждал, было необоснованным, ненаучным, а то и смехотворным. Мы верили ему, потому что он добивался результата, но всё это нельзя брать за основу для работы современного детектива.

– Он делал из нас дураков, – воскликнул ещё один инспектор. – Я тоже однажды прибегнул к его помощи. Но не кажется ли вам, что мы стали попадать в зависимость от мистера Холмса? Неужели без него мы не раскрыли ни одного дела? – Он повернулся к коллегам налево, потом направо. – Не хочу показаться неблагодарным, но его уход – это возможность действовать более самостоятельно и самим добиваться результатов.

– Хорошо сказано, инспектор Ланнер. – Эти слова произнёс Макдональд, и все взгляды обратились на него. – Я никогда не встречался с мистером Холмсом, – продолжал он с явным шотландским акцентом, – но мы, безусловно, согласны, что человек этот достоин нашей благодарности и нашего уважения – а теперь мы должны идти вперёд. Хорошо ли, плохо ли, но мы остались без его поддержки, и, признав это, давайте рассмотрим дело, ради которого мы собрались. – Он поднял лежавший перед ним лист бумаги и начал читать вслух: – Мистер Скотт Лавелль подвергся пыткам, перерезали горло. Генриетта Барлоу задушена. Питер Клейтон, известный нам мелкий преступник, – убит ударом ножа. Томас Джерролд и Люси Уинтерс задушены. Все жители дома в респектабельном пригороде отправлены к праотцам в течение одной ночи. Мириться с этим, господа, мы не можем. Допускать такое нельзя.

Все присутствовавшие что-то пробурчали в знак согласия.

– Насколько я понимаю, это не первые в Хайгейте смерти за недавнее время. Так, Лестрейд?

– Вы правы. Месяц назад было совершено убийство. Убитый – молодой человек по имени Джонатан Пилгрим. Руки были связаны, убит выстрелом в голову. – Лестрейд взглянул на меня, будто виновником этого убийства был я, и внутри у меня всё закипело. С Пилгримом меня связывали тёплые отношения. И его смерть, больше чем что-то другое, заставила меня отправиться на поиски Кларенса Деверо. Но я тут же успокоился – у Лестрейда просто такая манера. Он ничего не имел в виду. – Из бумаг Пилгрима следовало, что он американец и приехал к нам недавно, – продолжил он. – Наверное, его интересовал Лавелль, потому что тело его было найдено неподалёку от Блейдстон-хауса.

Я понял, что настал мой черёд.

– Пилгрим расследовал дело Кларенса Деверо, – сказал я. – Я сам направил его в Англию с этой целью. Деверо и Лавелль работали вместе и, видимо, обнаружили моего агента. И убили его именно они.

– Но кто в таком случае убил Лавелля? – спросил Брэдстрит.

Макдональд вскинул руку.

– Мистер Чейз, – обратился он ко мне. – Мы получили от инспектора Джонса полное объяснение касательно вашего пребывания в Лондоне, и вы находитесь здесь только из-за исключительных обстоятельств этого дела.

– За что я вам весьма благодарен.

– Благодарить нужно его. Мы вскоре дадим вам высказаться. Но мне кажется, что если мы хотим добраться до сути этих ужасающих убийств, нужно вернуться к самому началу… даже к Рейхенбахскому водопаду. – Он повернулся к инспектору, который до этой минуты хранил молчание. Это был щуплый седовласый человек, который нервно покусывал ногти и явно предпочитал оставаться в тени. – Инспектор Паттерсон, – обратился к нему Макдональд, – вам было поручено арестовать банду Мориарти. Благодаря вам он оказался за границей. Расскажите нам, что именно произошло.

– Разумеется. – Паттерсон говорил не поднимая головы, словно его отчёт был выгравирован на крышке стола. – Все вы знаете, что в феврале ко мне обратился мистер Холмс, хотя мне кажется, что он намеревался обратиться к Лестрейду.

– Я вёл другое дело, – хмуро бросил Лестрейд.

– Насколько помню, вы были в Уокинге. Итак, в ваше отсутствие мистер Холмс обратился ко мне и попросил помочь выявить и арестовать членов банды, которая уже какое-то время орудовала в Лондоне, – по его словам, – в особенности, одного конкретного человека.

– Профессора Мориарти, – пробурчал Джонс.

– Его самого. На то время этого имени я не знал, и когда мистер Холмс объяснил мне, что человек этот хорошо известен в Европе благодаря какой-то своей теории, и даже возглавлял кафедру математики в одном из наших престижных университетов, я решил, что он меня разыгрывает. Но он был до крайности серьёзен. Он обрисовал портрет Мориарти самыми мрачными красками и снабдил меня фактами, которые не позволяли усомниться в его словах.

К началу прошлого месяца я, с помощью инспектора Бартона, составил схему – если угодно, карту Лондона, из которой следовало, что в Лондоне работает удивительная и полная переплетений преступная сеть.

– С Мориарти в центре, – вставил Бартон, попыхивая трубкой.

– Совершенно верно. Добавлю, что нам помогало множество осведомителей, которые вдруг решили поделиться с нами своими знаниями. Казалось, они поняли: кольцо вокруг Мориарти смыкается, и решили, что пришло время за всё ему отомстить… ибо нет сомнений – правил он с помощью запугиваний и угроз. Мы стали получать анонимные письма – свидетельства его прошлых преступлений, дотоле нам не известных, вдруг выползали из тьмы. Путешествие Мориарти из небытия на авансцену произошло очень быстро, и по сигналу Холмса – его особенно волновала слаженность операции – мы нанесли удар. За субботу и воскресенье мы произвели аресты в Холборне, Клеркенвелле, Айлингтоне, Вестминстере и Пиккадилли. Мы входили в дома и на дальних подступах к столице – в Руислипе и Норбери. Под стражей оказались весьма респектабельные люди – учителя, биржевые маклеры, даже архидьякон. В понедельник я телеграфировал Холмсу, который на то время был в Страсбурге, и сообщил ему: вся шайка в наших руках.

– Вся, кроме вожака, – заметил Бартон, и инспектора за столом, слушавшие с большим вниманием, хмуро закивали головами.

– Теперь нам известно, что Мориарти отправился вслед за Холмсом, – заключил Паттерсон. – За то, что произошло потом, я отчасти виню себя, однако не могу поверить, что такого поворота событий Холмс не ждал. Иначе почему он покинул страну столь внезапно? В любом случае исход таков, каков он есть. Мы с Бартоном готовим обвинения, и вскоре дела будут переданы в суд.

– Отличная работа, – похвалил Макдональд. Он замолчал, нахмурился. – Тут есть лёгкая нестыковка – неужели кроме меня её никто не видит? В феврале вы и Шерлок Холмс бьёте Мориарти под дых и посылаете его в нокаут – он окончательно повержен. Но примерно в это же время в Лондон прибывает американский преступник Кларенс Деверо, чтобы заключить союз с этим самым Мориарти. Как такое возможно?

– Деверо не знал, что Мориарти крышка, – предположил другой инспектор. – Мы все видели зашифрованное письмо. Встречу они назначили на апрель.

– Деверо мог бы оказаться очень полезным для Мориарти, – сказал Грегсон, – и приехал он в самый подходящий момент. Мориарти в бегах. Деверо мог бы помочь ему отстроить империю зла заново.

– Не согласен! – Лестрейд стукнул кулаком по столу и оглядел всех раздражённым взглядом. – Кларенс Деверо! Кларенс Деверо! Чистой воды вздор! Мы про этого Кларенса Деверо ничего не знаем. Кто он? Где живёт? Он ещё в Лондоне? Да есть ли он вообще?

– Мы и о Мориарти ничего не знали, пока наше внимание не привлёк к нему Холмс.

– Но Мориарти – реальная фигура. Предлагаю обратиться к агентству Пинкертона в Нью-Йорке. Меня интересует всё, что у них есть на этого человека.

– Никуда обращаться не надо, – возразил я. – Копии всех документов у меня с собой, и я с удовольствием ими с вами поделюсь.

– Вы уехали из Америки три недели назад, – ответил Лестрейд. – За это время много чего могло произойти. При всём уважении, мистер Чейз, вы – младший агент, а в нашем деле, чтобы получить свежие данные, я не обращаюсь к констеблю. Я бы предпочёл общаться с людьми, которые вас сюда послали.

– Сэр, я старший следователь. Но спорить с вами не буду. – Настраивать этого человека против себя не было смысла. – Вам стоит обратиться к Роберту Пинкертону напрямую. Именно он назначил меня вести это дело и внимательно следит за тем, как развиваются события.

– Так мы и поступим. – Макдональд что-то черкнул на лежащем перед ним листе бумаги.

– Кларенс Деверо здесь, в Лондоне. Я в этом уверен. Люди называют это имя, я ощущаю его присутствие.

Говоривший на первый взгляд был самым молодым в комнате. Я заметил, что, когда произносились длинные речи, он сидел, выпрямившись, словно с трудом сдерживал себя, явно желая вмешаться. Волосы светлые, коротко остриженные, на лице читался мальчишеский азарт. Едва ли ему было больше двадцати пяти или двадцати шести лет.

– Меня зовут Стэнли Хопкинс, – представился он мне. – Я не имел чести знать мистера Шерлока Холмса лично, но мне очень жаль, что его нет с нами: с такой сложной задачей, какая стоит перед нами сейчас, мы, кажется, ещё не сталкивались. У меня тесные отношения с преступным братством. В нашей профессии я новичок, а в новой должности вообще недавно, поэтому стараюсь бывать на улицах Лондона почаще, в районах Фрайерс-Маунт, Николс-Роу, Блюгейт-Филдс…

В последние недели меня не покидало ощущение какой-то тишины, пустоты – в город словно прокрался страх. Притихли шайки при аукционах. Не только они – и ростовщики, и карточные шулеры. Молодые особы в Хеймаркете и на мосту Ватерлоо не выходят на свои рабочие места. – Он слегка покраснел. – С этими дамами я иногда общаюсь, они могут быть мне полезны, но сейчас исчезли даже они. Возможно, всё дело в блестящей работе мистера Бартона и мистера Паттерсона, и мы получили то, к чему всегда стремились, о чём всегда мечтали. Лондон без преступников. С Мориарти покончено, его приспешники в испуге расползлись по канализационным стокам, из которых когда-то выползли. Увы, я знаю, что это не так. Как сказал философ, природа не терпит пустоты. Возможно, Деверо приехал сюда, чтобы объединить силы с Мориарти. Но узнав, что Мориарти больше нет, он просто занял его место.

– Я тоже так считаю, – сказал кто-то, кажется, Лэннер. – А подтверждение тому – на улицах.

– Вспышки насилия, – пробурчал Брэдстрит. – Взять хотя бы историю в «Белом лебеде».

– А пожар на Хэрроу-роуд? Погибло шесть человек…

– А ещё Пимлико…

– О чём вы говорите? – вмешался Лестрейд, обращаясь к Хопкинсу. – Из чего следует, будто что-то изменилось? Где доказательства?

– У меня есть осведомитель, который был готов общаться со мной, не скрою, в чём-то он мне даже нравился. Беды его начались с самой колыбели. Сначала по мелочи. Безбилетный проезд, игра в напёрсток – но в последнее время преступный мир по-настоящему заключил его в свои объятья. Он связался с дурной компанией и на связь со мной выходил всё реже и реже.

Неделю назад мы договорились встретиться в притоне возле Дин-стрит. Я сразу понял, что ему неуютно, что пришёл он только потому, что считал себя моим должником, – пару раз я ему кое в чём помог. «Встречаться с вами я не могу, мистер Хопкинс, – сказал он мне. – Сейчас всё поменялось. Больше встречаться нам нельзя». – «Что случилось, Чарли?» – спросил я. Он был бледен, весь дрожал. «Вы не понимаете…» – начал он.

Тут в аллее что-то шевельнулось. Я увидел возле газового фонаря мужской силуэт. Лица не разглядел, тем более, что мужчина уже пошёл прочь. Я даже не уверен, что он за нами наблюдал. Но Чарли этого было достаточно. Имени он не назвал, но сказал вот что. «Это американец. Он сейчас здесь, значит дело – труба». – «Что ты несёшь? Какой американец?» – «Больше ничего сказать не могу, мистер Хопкинс. Не надо было мне приходить. Они всё узнают!» И не успел я его остановить, как он исчез во тьме. Больше я его не видел. – Хопкинс помолчал. – А два дня спустя Чарли выловили из Темзы. Руки были связаны, причина смерти – утопление. Не буду описывать другие его раны, просто скажу: в том, что мистер Чейз говорит нам правду, я ни секунды не сомневаюсь. На наш город накатилась зловещая волна. Мы должны дать ей отпор, иначе она поглотит нас всех.

В комнате повисла тишина. Наконец инспектор Макдональд снова повернулся к Этелни Джонсу.

– Что вы обнаружили в Блейдстон-хаусе? – спросил он. – Есть какие-то зацепки для расследования?

– Их две, – ответил Джонс. – Хотя скажу откровенно: многое в этих убийствах остаётся неясным. Улики ведут меня в одну сторону, а здравый смысл – совершенно в другую. И всё же… в дневнике Лавелля мне встретились имя и цифра: «Хорнер 13». Это было написано крупными буквами и обведено кружочком. Больше ничего на этой странице не было. Мне тогда это показалось очень странным.

– Было дело, я как-то арестовал некоего Хорнера, – объявил Брэдстрит, вертя в руках трубку. – Джон Хорнер. Это водопроводчик в гостинице «Космополитэн». Разумеется, арест оказался ошибочным. Холмс тогда меня поправил.

– В Крауч-Энде было кафе, – добавил Югал. – Хозяйкой там, если верно помню, была миссис Хорнер. Но оно давно закрылось.

– В ящике стола Лавелля мы нашли брикет мыла для бритья, – припомнил я. – Может быть, это важно? – Ответом мне было молчание, и я продолжил: – Может быть, этот Хорнер – какой-то фармацевт или аптекарь?

Реакции снова не последовало.

– Что ещё, инспектор Джонс? – спросил Макдональд.

– Мы встретились с малоприятным типом по имени Эдгар Мортлейк. Мистер Чейз знает его по Нью-Йорку, это один из помощников Деверо. Как мы поняли, ему принадлежит клуб в Мейфэйре под названием «Бостонец».

При этих словах за столом возникло лёгкое волнение.

– Это место мне известно, – сказал инспектор Грегори. – Дорогое. Вульгарное. Открылось совсем недавно.

– Я там был, – заявил Лестрейд. – Пилгрим снимал там комнату, когда его убили. Я осмотрел его вещи, но ничего интересного не нашёл.

– Он писал мне оттуда, – сообщил я. – Именно благодаря ему я узнал о письме, которое Деверо послал Мориарти.

– В «Бостонце» появляются все, кто приезжает из Америки, – продолжил Грегори. – Владельцы – два брата, Лиланд и Эдгар Мортлейки. У них свой шеф-повар. Они сами готовят коктейли. Там два этажа, верхний приспособлен под игорную зону.

– Тогда всё ясно! – воскликнул Брэдстрит. – Если Кларенс Деверо действительно в Лондоне, искать его надо именно там. Американский клуб с американским названием, а хозяин – известный правонарушитель.

– Я бы сказал, что там он появится в последнюю очередь, – негромко заметил Хопкинс. – Ведь суть в том, что заявлять о себе публично он как раз не собирается.

– Надо поехать туда с облавой, – не обращая на него внимания, заявил Лестрейд. – Я сам этим займусь. Сегодня же организуем налёт с дюжиной полицейских.

– Лучше под вечер, – предложил Грегори. – Там в это время полный сбор.

– Возможно, найдём этого Кларенса Деверо за карточным столом. Тогда живо скрутим его – и всё. Не хватало только, чтобы у нас тут заправляли бандиты из других стран. Поставим этих гангстеров на место.

Вскоре совещание закончилось. Мы с Джонсом вышли вместе и, когда спускались по лестнице, он повернулся ко мне.

– Что ж, решение принято, – сказал он. – Устраиваем облаву в клубе, условно имеющему отношение к человеку, которого мы ищем, и само существование которого многие мои коллеги ставят под сомнение. Даже если Кларенс Деверо окажется там, мы не сможем его узнать, зато он прекрасно поймёт, что мы вышли на его след. Что скажете, Чейз? Вам не кажется, что это пустая трата времени?

– Я бы не был столь категоричным, – ответил я.

– Ваша сдержанность делает вам честь. Мне надо идти к себе в кабинет. А вы погуляйте по городу. Позже я пошлю вам в гостиницу записку – и вечером снова встречаемся.