Текст книги "Плохие парни (сборник)"

Автор книги: Энтони Бруно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)

– Я бы подох, надолго застряв в местечке вроде этого, – сказал Гиббонс как бы в сторону. – С блондинками или без блондинок.

Ему было известно, что Джиовинаццо обожает бурную ночную жизнь.

Джиовинаццо внезапно сел на постели.

– Я не собираюсь с вами разговаривать! – заорал он. – Ясно? Мне нечего вам сказать.

И он поднес руку ко рту. Гиббонс подумал было, что его тошнит, но тут же сообразил: крестный отец вынимает изо рта обе вставные челюсти. Нижнюю и верхнюю. А вынув, он демонстративно швырнул их на ночной столик. Губы у него ввалились, лицо исказилось. Сейчас он казался девяностолетним гномом.

– В рот меня, – с отвращением пробормотал Гиббонс.

Джиовинаццо откинулся на подушках и уставился на экран.

Гиббонс встал и подошел к нему; на лице у него играла ухмылка ацтекского божка.

– Скажу тебе честно, Джиовинаццо. Я пришел предупредить тебя, чтобы ты не трогал Варгу. Понял?

Крестный отец аж подпрыгнул на месте.

– Какого черта? О чем это ты?

Изо рта у него от волнения летела слюна.

– Не вешай мне лапшу на уши. Ты послал боевиков за Варгой. Первое его лежбище они нашли, но больше у них это не выйдет. Мы не намерены терять его из-за ваших правил вендетты. Понял?

– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Лицо Джиовинаццо становилось все багровее.

– Нам известно, что на дом в Огайо напали твои люди. К счастью, Варга не пострадал. Мы его перепрятали, на этот раз понадежней. Но предупреждаю тебя! Отзови своих псов, или тебе предъявят куда более серьезное обвинение.

– Ты дерьмо! – простонал Джиовинаццо.

– Хватит дурить! Твои два парня проорали дело. В дом они проникли, а Варгу достать не сумели.

– Да не мои это парни! – Беззубого Джиовинаццо было не так-то просто понять. – Да я бы никогда не послал всего двух парней за этим сволочным толстяком. Когда при нем этот бешеный наци.

– Что еще за наци? – Лицо Гиббонса напряглось.

– Телохранитель его, идиот ты долбаный. Варга без него никуда не ходит. Раньше во всяком случае не ходил.

– Ты имеешь в виду Гунна?

– А кого же еще? Он сумасшедший. Он может сделать что угодно, если Варга ему прикажет.

– Ты что ж, думаешь, правительство платит за то, чтобы держать под охраной и его телохранителя? Протри глаза!

– Сам протри! Варга никуда не ходит без Пагано. А вы, парни, лучше бы о себе побеспокоились. Он вам глаза вырвет и башку отрежет!

Ландо, Блэни и Новик. Пагано. Вот оно как. Настоящая фамилия телохранителя Варги по кличке Гунн – Пагано. И, судя по всему, мистер Пагано делает за Варгу всю грязную работу. Как с Ландо, Блэни и Новиком. Гиббонс добился того, за чем сюда приходил.

– Ну ладно, дружок. – Гиббонс ткнул пальцем в лицо Джиовинаццо. – Считай, что тебя предупредили. Еще одно нападение на Варгу, и тебе предъявят обвинение как организатору. Запомни хорошенько.

– Да засунь ты свои предупреждения себе в задницу! – заорал Джиовинаццо, но Гиббонс уже устремился к выходу.

Полицейский у дверей встретил его с явным недоумением. Судя по всему, прочие посетители Джиовинаццо не вылетали от него с такой стремительностью.

– Уже возвращаетесь?

– А где же курочка? – ехидно осведомился Гиббонс.

Он посмотрел на номер бляхи, стараясь, чтобы ирландец заметил это, а затем пошел прочь. Приближаясь к лифту, Гиббонс мстительно усмехнулся, представляя себе, какое шило будет в заднице у парня в ожидании нагоняя, которого он так и не получит.

Разумеется, он от своего все равно не откажется и, если, конечно, не дурак, попросит у блондинки телефончик для себя самого.

Глава 16

В самом начале одиннадцатого Тоцци подъехал к «Таверне Лео» и, едва войдя внутрь, понял, что нашел своего факельщика. Голос коротышки тарахтел, как мотор дешевого мотоцикла, а из-за его непрерывной болтовни в баре казалось, было больше народу, чем на самом деле. Тоцци сел к стойке и заказал пиво. В зеркало на витрине, заставленной рядами бутылок, ему было видно Поли Тортореллу.

Тот сидел за столиком в компании с девицей, никак не старше шестнадцати, и мужика под шестьдесят. Мужик был словно из гранита высечен – сплошные прямые углы, квадраты, и все предельно твердое. Девица была хорошенькой, смахивала на средиземноморских пейзаночек, как их показывают в кино. Темные волосы зачесаны назад, тугая оливковая кожа, большие невинные прозрачные глаза, круглые, но небольшие грудки под белой блузкой. Единственный изъян в ней Тоцци обнаружил, глянув под стол. Коленки. У нее таковых не было вовсе. Бедра переходили в ногу и далее в ступню как ровные колонны. Сильные ноги крестьянки, уверенно стоящие на земле.

Высеченный из гранита мужик и девица сидели рядышком, несколько отстранившись от маленького говоруна. Они потягивали вино, тогда как недомерок пил что-то крепкое с содовой.

На Тортореллу стоило посмотреть: разодет, как пижон, только в миниатюре. Алая шелковая рубаха, тяжелая золотая цепочка на открытой груди, черные слаксы, остроносые серые туфли на платформе и тонкие нейлоновые носочки, которые почему-то обожают типы вроде этого! Тоцци заметил, что, сидя на стуле, Торторелла едва достает ногами до полу. И лицо у него было такое хитрое и надменное, что руки чесались отхлестать его по физиономии. Высокие скулы, узкие глаза, постоянная ухмылка, короткий нос с поросячьими ноздрями. И хотя Торторелла был одет с шиком, Тоцци он показался безвкусно вырядившимся мужланом.

– Я говорю тебе, Лео, это дело – верняк. – С тех пор как Тоцци вошел в бар, недомерок повторил это уже несколько раз. – Промаха не будет.

Тоцци увидел, как гранитный Лео – должно быть, хозяин бара – покачал квадратной седой головой.

– Откуда тебе знать? – Голос у него оказался густым, а акцент – сильным. – Акции – дело рискованное. Никакого верняка тут быть не может.

Торторелла покачал похожей на яблоко головой, лицо его скривила презрительная усмешка.

– Ты когда-нибудь слышал об импортных операциях, Лео? То, что я предлагаю, в том же роде, только еще лучше. Я получил информацию из очень надежного источника. И говорю с тобой как друг. Ты вкладываешь деньги в это предприятие и можешь считать, что уже заплатил за колледж для Кармен.

Он принялся есть девицу глазами, словно у него были хоть малейшие шансы добиться взаимности. У малыша в штанах явно больше, чем в голове. Португальцы убивают ухажеров своих дочерей и за куда меньшее, а Лео был как раз такой породы, да и кулаки здоровенные.

Лео вновь наполнил свой стакан красным вином и плеснул немного в рюмку дочери. На столе стояло большое блюдо мидий. Девица ела их медленно, но непрерывно. Взгляд ее прозрачных глаз лениво перетекал от Тортореллы к отцу, потом к блюду мидий – и принимался описывать новый круг. Ела она не спеша и клала мидии на язычок так, словно те были облатками святого причастия. Тоцци заметил, что в передних зубах у нее щербинка. Она была чертовски соблазнительна. Годик-другой спустя из-за нее стоило бы потягаться с мускулистым Лео, есть там у нее коленки или нет.

– А откуда тебе известно, что эти акции хорошо пойдут?

Лео глядел на него широко открытыми глазами, в которых читалось: обманешь – убью.

– "Футура системз", о которой я тебе твержу, входила в «Макс энтерпрайзис». «Форум интернэшнл» – главный держатель акций «Макс». Мой источник утверждает, что «Форум» хочет полностью взять в свои руки контроль над «Макс». «Макс» собирается с этим бороться...

– Скупая собственные акции, ясно.

Лео не был дураком, и ему хотелось показать это Торторелле.

– Именно так. «Футура» очень перспективная компания, это одна из причин, по которой «Форуму» понадобился «Макс». И поэтому, едва «Форум» возьмется за «Макса» всерьез, акции «Футуры» резко подскочат.

– А ты сам-то их купил? – спросил Лео.

– А как же! – отозвался заморыш. – На двенадцать штук баксов.

Ему хотелось, чтобы все в баре услышали эту сумму.

Лео откинулся на стуле и схватился руками за живот. Мгновение спустя он открыл рот и захохотал утробным хохотом.

– Ты? На двенадцать тысяч? Ну и ублюдок ты, Поли, с тобой обхохочешься!

Лицо деревенского мужлана налилось злобой.

– Эй, старина, я по четвертаку больше не сшибаю. То времечко прошло. У меня куча денег. Строго говоря, я могу купить все это заведение на ту мелочь, что у меня в кармане. Сейчас я делаю настоящие деньги.

Лео продолжал смеяться.

– Ну конечно, конечно. Твой великий босс Варга. Ты мне о нем только и твердишь.

– Давай-давай, изгаляйся. Мистеру Варге нравятся люди, считающие его ничтожеством.

Тяжелый сарказм Тортореллы означал угрозу. Но Лео просто отмахнулся от него огромной лапищей. Однако его дочь, услышав то, что произнес Торторелла, даже есть перестала.

Она поднесла головку к отцовскому уху и прошептала что-то по-португальски.

Нет-нет, отмахнулся он от нее и тоже перешел на родной язык.

– Скажи-ка мне вот что, – обратился он затем к Торторелле и мрачно насупился. – Если твой дружок Варга такой великий мафиози, почему я никогда о нем не слышал, а? Сдается мне, ты все про него напридумывал.

– Тогда откуда у меня взялся новый «эльдорадо», который стоит на улице? Куплен на деньги Варги. Наличные. – Торторелла перешел на сценический шепот.

– Подумаешь! Каждый может одолжить машину у приятеля, Поли. Опять ты мне мозги пудришь. – На толстых губах Лео опять расползлась ухмылка.

Для вящей убедительности Торторелла перегнулся к нему через стол.

– Мистер Варга повсюду, Лео, и он занимается всем, чем угодно. Но людям вроде мистера Варги не хочется красоваться на страницах газет, лишь бы доставить удовольствие таким, как ты, Лео. Поверь мне на слово, мистеру Варге принадлежит многое.

Лео ему было не переубедить, но девица, судя по всему, была захвачена россказнями Тортореллы. Ее глаза смотрели широко, не моргая. Она сжимала рюмку обеими руками. Может быть, она посмотрела кинофильм, в котором почтенный хозяин лавки на углу был убит мафиози, потому что не желал платить за опеку. Может быть, ей стало страшно за отца. А может, заморыш все-таки был ей по вкусу. Трудно сказать.

Спор за столом продолжался, причем Лео засыпал Тортореллу вопросами скорее философского плана, как будто не могущество Варги ставил под сомнение, а бытие Божие. Ответы Тортореллы оставались уклончивыми и двусмысленными. Ему не хотелось признаваться в том, что и сам-то он знает о своем хозяине не слишком много.

Тоцци расплатился с барменом и пошел к выходу. Это дерьмо угомонится еще нескоро, а с него уже хватало. Он подождет Тортореллу снаружи. Открывая дверь, он обернулся и еще раз посмотрел на дочь Лео. Она перехватила его взгляд и надула губки. Невероятно, подумал он. Но мимолетный интерес к этой девчушке тут же перебило мертвое, удушливое дыхание ночного воздуха.

Торторелла вышел из бара в пять минут первого. Он отпер дверцу черного «кадиллака» модели «эльдорадо», припаркованного на углу, и буквально ввалился в него. Его метод проникновения в машину напоминал прыжок в высоту стилем фосбери-флоп. Самолюбие не позволяло ему шагнуть в машину с тротуара, а с мостовой он не доставал. Ублюдок несчастный!

Скорчившись за рулем старого «бьюика», Тоцци следил за тем, как на «кадиллаке» зажглись красные задние огни, потом белые задние огни. Положив руку на зажигание, он не включал мотора, пока Торторелла не отъедет. Прежде чем завестись, старый автомобиль несколько раз кашлянул. Ось у него была установлена слишком высоко, и передний привод нуждался в ремонте. Машина шла так, словно у нее была гипертония. Быстро, но неравномерно. Каждый раз, садясь в машину, Тоцци загадывал, не окажется ли эта поездка последней. Он постучал по акселератору, чтобы успокоить мотор, затем дал газ и помчался за Тортореллой.

Тоцци ехал за «эльдорадо» по Ферри-стрит, раздумывая над тем, что Торторелла хвастался, будто заплатил за машину наличными. Это как минимум двадцать пять тысяч. Банки, как правило, не дают кредита поджигателям, даже самым искусным. Выходит, Торторелла и впрямь заплатил наличными. Двадцать пять тысяч плюс двенадцать тысяч на покупку акций. Дела у Тортореллы шли недурно – куда лучше, чем у рядового факельщика.

Когда «кадиллак» устремился по темным стальным конструкциям эстакады Пуласки, Тоцци решил, что Торторелла отправился в Нью-Йорк, но, когда тот внезапно повернул на главную магистраль, Тоцци неожиданно для самого себя почувствовал, что назревает нечто важное. Он был уверен в том, что данный маршрут не был для Тортореллы привычным. Тоцци понятия не имел, где недомерок живет или куда он может направиться, но путь на юг по главной магистрали... нет, тут было что-то не то. Как только проедешь квартал Элизабет и порт, нормальная жизнь начинается не к северу, а к югу. Здесь живут не преступники, а их жертвы.

Миновав аэропорт, Тоцци понял, каким безумным водителем был Торторелла. Он оставался в скоростном ряду, но держал около семидесяти пяти миль, а потом вдруг сбросил скорость до пятидесяти пяти. Может, у него нога с педали соскользнула, мрачно подумал Тоцци. Но такого ездока было крайне трудно преследовать, и Тоцци, чтобы не попадаться ему на глаза, пришлось отпустить его на порядочное расстояние. Он надеялся только на то, что маленький ублюдок настолько боится встречи с дорожной полицией, что не обратит внимания на старый, бурого цвета «бьюик». К счастью для Тоцци, Торторелла ехал не в левом ряду, поэтому, когда две машины сближались, он не попадался коротышке на глаза.

Глядя на задние огни «эльдорадо», Тоцци думал о юной португалочке и о том, как отказала ей выдержка, когда она поняла, что сидит за одним столом с настоящим живым мафиози. Она была так красива, так совершенна в своем девическом целомудрии, пока Торторелла не упомянул о мафии. Джоанна тоже была красива, но это совершенно другой тип красоты. Ее покой был холоден; он проистекал из знания, а не из неведения. Она видела все-все, что делали эти ублюдки, – и полнота ее знания делала ее невозмутимой и прекрасной. Вот уж, к чертовой матери, и до дзен-буддизма додумался, промелькнуло в мозгу у Тоцци.

«Кадиллак» Тортореллы снова свернул на первом же перекрестке и поехал по улочкам города, пока не вырулил на дорогу номер 27 – четырехрядное шоссе, по обе стороны которого шли маленькие фабрички, дешевые мотели, ресторанчики и бесчисленные забегаловки. На этой дороге Тоцци пришлось позаботиться о том, чтобы между ним и Тортореллой все время оставались две машины – классическая метода, как в учебнике, – но он по-прежнему думал о португалочке и о Джоанне. В конце концов они слились в его сознании в один образ – совершенный и бесконечно желанный. Тоцци часто терял голову, всего лишь задумавшись о привлекательных женщинах. Порой ему казалось, что он малость чокнутый.

При свете уличного фонаря Тоцци заметил огромную вывеску: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЭДИСОН. Торторелла проехал под этой вывеской, и Тоцци с волнением увидел, как «кадиллак» поворачивает на стоянку ярдах в ста за вывеской. Над всей стоянкой ярко горела неоновая реклама: «Аудиовидеоцентр Зусмана».

Дождавшись зеленого света, Тоцци проехал мимо заведения Зусмана и остановился перед ближайшим магазином. Там торговали коврами. Он выключил передние фары, отъехал к дальнему углу здания и запарковал машину в глубокой тени.

Тоцци сидел во тьме, наблюдая за «кадиллаком», стоявшим У задней двери заведения Зусмана. Багажник машины был открыт. Торторелла что-то выгружал и складывал свой товар у двери. Он захлопнул багажник, влез в машину и перегнал ее в дальний конец стоянки. Там росли деревья, и ветви задевали крышу роскошного автомобиля.

За это время Тоцци вышел из машины и прокрался до самого края неосвещенного пространства позади лавки ковровщика.

А коротышка вылез из машины и пошел через стоянку к задней двери. Сейчас их с Тоцци разделяло всего тридцать ярдов. Торторелла явно что-то искал. Внезапно он нагнулся и подобрал с земли пластиковый стаканчик, затем опрокинул его себе на руку. Возвращаясь к двери, он отшвырнул стаканчик в сторону.

Сразу же после того, как он отпер дверь, Тоцци сообразил, что в стаканчике был оставлен ключ для ночного посетителя. В скудном свете, просачивающемся из-под двери, Тоцци увидел, что товаром, который Торторелла выгрузил из машины, были пластиковые бутыли емкостью в галлон каждая. С каким-нибудь горючим – это уж вне всякого сомнения. Он подождал, пока коротышка не занес свой товар вовнутрь и не закрыл за собой дверь, а уж потом сделал следующий ход.

Глава 17

Поли Торторелла зашел за стойку, взял с полки радионаушники, включил звук, нашел свою любимую рок-станцию, надел наушники и убавил звук. Ему нравилось работать под музыку.

Билли Джоэл пел «Городскую девчонку». Поли, подпевая ему, подхватил галлоновую емкость с бензином и пошел по лестнице в демонстрационный зал на втором этаже. По пути он обратил внимание на то, что ковры были промышленного производства и, следовательно, прошли противопожарную обработку. Но это не имело значения. Вспыхнув на первом этаже, пламя не пощадит и второго. Ему надо было только проследить за тем, чтобы не уцелела крыша.

Он вынул из кармана гвоздь и продырявил в нескольких местах верхнюю поверхность пластиковой емкости; затем взялся за работу, помахивая емкостью и обрызгивая бензином ковры, шелковые гобелены и потолок. Он следил за тем, чтобы брызги бензина не попадали на нижнюю часть стены, на нижние три фута. Сыщики всегда с особенным вниманием осматривают нижнюю часть стен, ища следы возгорания, которые свидетельствовали бы о том, что в помещении разбрызгивали горючее. Поли гордился тем, что никогда не оставляет никаких улик.

Когда бензин в емкости кончился, он швырнул ее вниз по лестнице и устремился следом. Он думал о том, как Билли Джоэл в промасленном комбинезоне занимается любовью с Кристи Бринкли в видеоклипе «Городская девчонка».

Поли подхватил еще две емкости и отправился на чердак, который оставили для него незапертым. Он включил свет и пошел по водопроводной трубе до того места, где она неподалеку от вентиля была обмотана тряпками. Он выполнял инструкцию, согласно которой трубу следовало забить свечным воском, чтобы блокировать противопожарную систему. Когда внизу станет достаточно горячо, воск расплавится и она окажется разблокированной, но тогда никакого толку от нее не будет. А потом расплавившийся воск стечет вместе с водой – и опять-таки не останется никаких улик. Тряпками было помечено место, где размещался кусок воска. Поли заметил; что кто-то оказался настолько любезен, что даже оставил под трубой несколько щепок, о чем он заранее и просил. Ему это пришлось весьма по вкусу.

Поли продырявил еще одну из емкостей и обрызгал бензином щепки и картонные ящики, разбросанные, по всему помещению, злорадно уделяя особое внимание тем ящикам, в которых, как ему думалось, хранился самый дорогой товар.

Диск-жокей в наушниках говорил о погоде и жаловался на чрезмерную духоту. «А впрочем, вот вам еще погорячее, – воскликнул он. – „Пляшем на мостовой“ в исполнении Марты и Ванделлы». Поли удивило и обрадовало то, что звучит оригинальная версия песни, а не аранжировка, сделанная Миком Джаггером и Дэвидом Боуи. Он любил старый городской рок. Дырявя следующую емкость, Поли принялся подпевать Марте. Он сейчас веселился от души.

Когда емкость опустела, он отшвырнул ее подальше, и она с грохотом ударилась о цементный пол. Что хорошо с этими пластиковыми молочными флягами, так это то, что они сгорают без остатка. И никаких улик. Хуже то, что бензин в них нельзя хранить долго. Он разъедает пластиковые стенки, емкость начинает течь, а в багажнике машины это совсем ни к чему. Но Поли знал толк в таких вещах. Ему было известно, сколько времени можно держать бензин в такой емкости. Ему было также известно, что наполнять ее нужно до самого верху, не оставляя пространства для воздуха. Свободное пространство заполняется парами бензина, а взрываются именно пары, а не сам бензин. Хорошему факельщику необходимо заботиться и об этом.

Вернувшись на первый этаж, Поли подхватил две последние емкости и отправился в демонстрационный зал. Здесь, как он и просил, оставили множество ящиков и коробок. Это хорошо. Современная электроника горит не так легко, чтобы ей нельзя было немного помочь. В особенности когда ковры прошли противопожарную обработку.

На полке рядом с кассой стоял старомодный радиоприемник, деревянный корпус которого был выполнен в форме собора с куполом. Поли заранее попросил о том, чтобы для него приготовили старый радиоприемник. Взобравшись с ногами на кресло, он включил приемник, убавил звук и заглянул с тыльной стороны, чтобы убедиться, что лампы начинают накаляться. Транзисторные приемники не накаляются, а ламповые, к счастью, накаляются; Кто-нибудь забудет выключить на ночь такую рухлядь, лампа взорвется, корпус начнет тлеть – так вот и приключаются пожары. По крайней мере, такого никак нельзя исключить.

Гений я, в рот меня, вот я кто, подумал Поли. Старый приемник восхитил его. Гениальная находка. Уж этот мне Стив. Стоит попросить его о чем-нибудь, и он делает все в точности так, как нужно. Никогда не подводит. Отличный мужик.

Поли было наплевать на то, какие о Стиве ходят слухи. Во всем, что касалось его самого, Стив Пагано был мужик что надо. Стив всегда давал ему работу – и хорошую работу, вот как сейчас. Стоило Поли попросить его подготовить что-нибудь к его визиту – беспорядок в комнатах, воск в водопроводе и тому подобное, – Стив делал все, что нужно, с гарантией. И всегда аккуратно и честно платил. В конце недели сейф, который Поли арендовал у банка, оказывался полон наличных. Это казалось чудом. Да, семейство Ричи Варги заботилось о своих сотрудниках.

В демонстрационном зале имелось немало первоклассной аппаратуры, и Поли получил истинное наслаждение, поливая ее бензином. Точно так же он ликовал в детстве, поливая бензином и затем поджигая муравейники. Однажды, оставшись один дома, он спалил кукольный домик сестры. Стоял и любовался, как выгорает игрушечная мебель, комната за комнатой: Элегантная столовая, маленькая библиотека, хрупкие спальни – одним словом, весь дом. Кукольный домик был не похож на дом, в котором жило их семейство, это был домик для богачей. Там было множество всяких замечательных штуковин – и горели они тоже замечательно. Когда пламя охватило весь домик, у маленького Поли бешено заколотилось сердце. Охваченный внезапным ужасом, он выбросил домик из окна, а затем выбежал на улицу и загасил пожар водой из садового шланга. Обгоревшие остатки домика он упаковал в два бумажных мешка и выкинул их в мусорный бак у соседнего дома. Придя домой к вечеру, его сестра чуть с ума не сошла. Где ее кукольный домик? Поли заявил, что знать ничего не знает. Может, взломщики. Той ночью, представляя себе горящий кукольный домик, он всласть подрочил и впервые в жизни сумел кончить.

Выплеснув остатки бензина на громоздкую стереосистему, которая была чуть ли не с него самого ростом, Поли швырнул емкость за кассовый аппарат и полез в карман за спичками. Спички он предпочитал деревянные. Они хоть что-то весят, а то бумажную далеко не бросишь.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Поли потеребил свои причиндалы. Эта часть спектакля всегда распаляла его.

Он осмотрелся в просторном помещении, в точности зная, откуда начать и как продолжить, но, прежде чем зажечь первую спичку, потянулся к наушникам перенастроить радио. Его станция передавала сейчас коммерческую рекламу, а ему в такие минуты была необходима музыка. Правда, в такое время суток все рок-станции передавали сплошную муру вроде тяжелого металла; или это, или этот маленький пидер Фил Коллинз. Но когда он уже был готов смириться с неизбежным и довольствоваться вальсом Штрауса, который передавала станция классической музыки, ему удалось поймать песенку Ронетти «Будь моей, крошка». Он тут же представил себе трех девах в платьях в обтяжку и с целыми башнями волос на голове. Да, парень...

Чиркнув первой спичкой, он уставился на крошечный язычок пламени и запел вместе с солистом:

– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...

Он бросил спичку в шелковый гобелен на стене. Раздался хлопок, на мгновение заглушивший голос Ронетти. И вот уже вспыхнула вся стена, и языки пламени принялись лизать потолок.

Он бросил другую спичку в стену напротив, и пламя пошло по всему помещению, теперь загорелись уже оконные шторы.

– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...

Он пустился в пляс.

Приплясывая, Поли помчался на чердак и, не заходя туда, принялся забрасывать его спичками, пока все чердачное помещение не начало походить на геенну огненную.

– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...

Поли потеребил себя. У него уже капало с конца.

Вернувшись на первый этаж, он обошел по периметру все помещение, разбрасывая вокруг себя спички и принявшись уже петь в полный голос. У него перед глазами плясало пламя.

В конце концов, уже идя к выходу, он остановился, окинул взглядом дело рук своих, напоминая сейчас дирижера, зависшего над оркестром. Все было просто неописуемо.

– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...

– Какого х...

Музыка внезапно оборвалась, потому что с головы у него сорвали наушники. Теперь он слышал ничем отныне не заглушаемые рев, и треск, и шипение пламени. Комната поплыла у него перед глазами, ноги оторвались от пола, он оказался при жат к стене, рубашка глубоко врезалась ему под мышки.

Тоцци глядел на него в упор. Упираясь кулаками ему в грудь... он прижал недомерка к стене. Ему давно хотелось подвесить кого-нибудь так, да непременно чтобы ноги не доставали до земли. Торторелла как раз годился для этого.

– Где Гунн? – заорал Тоцци. – И как его настоящее имя?

Торторелла заерзал, пытаясь вырваться.

– Еще раз спрашиваю! – рявкнул Тоцци. – А не скажешь, я швырну тебя в пламя и запру дверь.

Вылезшими на лоб глазами Торторелла уставился на массивную стальную дверь.

Тоцци не хотелось предоставлять Торторелле слишком много времени на размышления, поэтому он придвинул его поближе к огню, показывая, что шутить не намеревается и что выполнить угрозу большого труда ему не составит.

– Хочешь, ублюдок, заживо сгореть? Нет? Тогда отвечай: кто такой Гунн?

– Стив... Стиви...

Пробормотав имя, Торторелла продолжил судорожные попытки освободиться.

– А фамилия?

– Не знаю! Клянусь!

Сейчас он был похож не на маленького мужлана, а на клоуна. И для клоуна его рост был в самый раз.

Тоцци швырнул его, как куль с мукой, ножки Тортореллы мелькнули в языках пламени. Дым застилал помещение, переполнял легкие. Тоцци надеялся, что сумеет продержаться хоть чуть дольше, чем Торторелла.

– Фамилия?

Он поднял Тортореллу в воздух и швырнул еще раз.

– Пагано, – пролепетал недомерок.

А потом повторил еще дважды и громче, лишь бы утихомирить этого безумца.

– Где он? – заорал Тоцци. – Где мне его найти?

И вдруг в комнате что-то взорвалось, пол пошел ходуном, и Тоцци потерял равновесие. Хитрый недомерок первым поднялся на ноги и двинул Тоцци по яйцам.

Тоцци скрючился. Пагано, повторял он себе, пытаясь совладать с невыносимой болью. Кашляя, он распрямился. Стив Пагано. Теперь ему этого не забыть.

Он увидел, как Торторелла выскочил из задней двери, и, шатаясь и дыша в рукав, поплелся за ним. Он все еще кашлял.

Ночной воздух окатил его словно холодный душ. Он отчаянно закашлялся и никак не мог восстановить дыхание. Единственное, чего жаждало сейчас его тело, – это избавиться от набившегося в легкие дыма. Он услышал, как заводят мотор, и увидел изящный силуэт отъезжающего во тьму «кадиллака».

Но тут заскрежетали тормоза, и машина пошла задним ходом. Причем на скорости. Фары наезжали на него. Торторелла решил его прикончить.

Тоцци успел броситься в какой-то тупик. Он рухнул на кучу мусора, как раз когда «кадиллак» задом врезался во что-то твердое. Грохот оглушил Тоцци. Он почувствовал, как все вокруг него задрожало.

Опять заскрежетали тормоза. Поднявшись на ноги, Тоцци увидел, что «кадиллак» кружит по стоянке, устремляясь к выезду с нее. Тоцци достал автоматический пистолет, прицелился и выстрелил семь раз подряд.

Длинная машина промчалась мимо него, торопясь вырваться на улицу. Он выскочил из тупичка и побежал по стоянке. Как раз вовремя. Ему удалось услышать, как скрежещет по мостовой колесо со спущенной шиной. Так Торторелла далеко не уедет. По крайней мере, его задержит дорожная полиция. А разбитые задние фары и следы в тупичке способен связать любой дурак, и это поможет обвинить Тортореллу в поджоге. Вот и хорошо.

Тоцци оскалился, как оборотень, ему все еще с трудом дышалось. Стреляй по покрышкам, с удовлетворением подумал он. Этого ему тоже всегда хотелось.

Но тут раздался вой сирен, и Тоцци устремился к своему «бьюику». Ему вовсе не хотелось столкнуться сейчас с пожарными и с полицией.