Текст книги "Горбатая гора (сборник)"

Автор книги: Энни Прул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Волчица

С тех пор Кар Скроуп досаждал Инес, преследуя ее по пятам целыми днями и появляясь рядом, стоило только Саттону на минутку исчезнуть. Он регулярно звонил ей по телефону. Он следовал за Инес в город, а раз или два преградил ей путь, когда она ехала с туристами на Кроличьи холмы. При этом Кроуп все время с вожделением пялился на нее своими белесыми глазами и издавал страстные вопли.

– Не отстанешь – скажу Саттону, – говорила Инес. – Вряд ли это тебе понравится. Ты небось думаешь, что он – рубаха-парень, которого ты знаешь годы, но поверь мне: когда Саттон вне себя, это не шутка.

– Ничего поделать с собой не могу, – отвечал он. – Инес, когда тебя нет поблизости, я даже не могу сказать, что ты мне особо нравишься, но когда ты рядом – как будто кто-то углей мне в шорты насыпал. У меня просто голова раскалывается, так я тебя хочу. Слушай, отошли этих пижонов куда-нибудь подальше, а мы зайдем за камень и потрахаемся.

И он открывал рот и сквозь платиновые усы издавал чмокающие звуки.

Это приводило Инесс в ужас.

– Да я на тебя аркан накину, – отвечала она, – и так поведу по округе. Вот уж тогда все узнают, каков ты. Может, ты этого и хочешь?

– Чего бы я хотел, – мечтательно говорил Скроуп, – так это как следует, смачно на тебе поскакать. Вставить мою штучку туда, где ей хочется оказаться. Чего бы я хотел – так это дрючить тебя, пока у тебя глаза не повылазят… Чего бы я хотел…

Саттону она рассказала обо всем на следующее утро, когда муж пришел домой позавтракать – перерыв, который они позволяли себе рано поутру, пока пижоны не потянутся к их крыльцу, размахивая руками и вопя, как хорошо пахнет здешний воздух. За окном ветер хлестал увядшую траву. Меньше всего Инес хотелось обсуждать это, но и молчать она тоже не могла.

– Мне противно говорить об этом, Саттон, но Кар Скроуп вот уже две недели пристает ко мне со всякими гадостями. Я думала, он успокоится, вот и не говорила тебе, но он все продолжает.

Муж положил на стол окровавленный моток шерсти.

– Что-то у нас неладно с овцами. Две сдохли, одна совсем плоха, одну кто-то уволок, еще одна хромает.

Саттон поднял чашку кофе, подул на нее и стал медленно посасывать напиток, как будто это был расплавленный металл; запах шалфея поднимался от его рук.

– Ты слышал, что я сказала про Кара Скроупа? О том, что он ко мне пристает? Уперся, как баран.

– Думаю, это собаки. Судя по отпечаткам лап, размером с койота.

– Я пригрозила Кару, что скажу тебе, а ты ему покажешь, где раки зимуют. А он – хоть бы хны.

– Господи, только бы не наши собаки! Я уже пару дней не видел Пози.

– У меня и так жизнь трудная, так не хватало еще соседа – сексуального маньяка, который ко мне пристает. Надеюсь, мой муж сможет за меня постоять.

Саттон встал, вышел на крыльцо, потом вернулся к столу.

– Ну, это не Пози. Она на крыльце сидит, с больной лапой. Я и забыл. Значит, не она.

Собака смотрела на хозяина и зевала, подняв одно ухо и ловя левым глазом солнце, как стеклянный красный шар.

– Ты должен пойти к Кару и вставить ему как следует. Надо с ним пожестче – пусть знает… Каково мне, думаешь, когда он целыми днями дрочит на меня свое сморщенное украшеньице?

– Да. Схожу-ка я к Кару, спрошу, не видел ли он чего, не пропадал ли у него теленок…

– Ага, сходи, – сказала Инес. – Сходи, – голос ее напоминал крик подстреленного журавля. Она вдруг вспомнила, кто когда-то они были одной шайкой-лейкой, – эта троица: Вренч, Скроуп и Маддимэн, – и у них были тогда веселые денечки, у этих свинтусов поганых.

Поздним утром троица нью-йоркских дамочек-юристок заблудилась. Туристки позвонили по сотовому, который Сеттон велел им брать с собой, когда пойдут гулять, или уж по старинке держаться за длинную веревку, привязанную к перилам на крыльце дома, чтобы по этой веревке можно было разыскать отбившегося туриста, который дымком, поджигая траву, сигналит о своем местонахождении.

– Инес, мы потерялись, – сказала дамочка так, как если бы это хозяйка ранчо приказала им разгуливать где ни попадя, – а тут кругом волки. В трубке послышалось учащенное дыхание.

Саттон как раз подвел итог в своей записной книжке Великого Вождя.

– Это не волки, а койоты. Опишите, что видите вокруг, и мы вас разыщем.

В ответ голос в трубке начал рассказывать про оранжевые камни, забор из колючей проволоки и глухое, заброшенное место.

– Забор большой или так себе?

– Ну, забор как забор…

Послышался свист – или это ветер? На столе лежали брошюры о налогах и счета – месяц работы, а все равно они в долгу как в шелку.

– Камни большие. Большие такие камни.

– Думаю, они в балке у Кара, – сказала Инес Саттону. – Пойду и выведу их оттуда. Но если он там, придется прихватить револьвер.

– Возьми машину. Если дамочки действительно там, это в четырех километрах отсюда.

– Преподам им урок….

Но она знала, что все будет не так, и сказала Маддимэну, что он сам, если хочет, может ехать туда на фургоне и красоваться на переднем сиденье в обществе трех женщин – вот уж он получит удовольствие, – и пусть он завезет их к Кару Скроупу и покажет ему, может, Скроуп положит глаз на одну из них, а от нее отстанет. А лично она предпочитает ехать верхом, и поедет. Инес повертела в руках счет за питание и заключила:

– Хорошо, что этот налог мы вернули.

Туристки клялись, что действительно видели волков. На них были джинсы, спортивные ботинки, жакеты и шейные платки. Ветер превратил их прически бог знает во что.

– Я знаю, о чем я говорю, – заявила юрист по фамилии Глаккен. – Я сотни часов наблюдала за волком, когда вела дело человека, который держал волка у себя дома и пытался выдать его за сторожевую собаку. Это дело у нас в картотеке ДНА занимает целый бит. Я-то уж знаю. Мы видели волка.

– Ладно, ранчо вон там. Видите дымок? Это затопили камин. Идите к ранчо по дороге, на юг, только закройте за собой калитку. Саттон по дороге вас встретит и подбросит на грузовике. Про калитку не забудьте.

Инес ехала вдоль балки. Справа от нее в кустах вдруг появилась большая волчица и уставилась на нее косыми глазами. Мех животного дрожал от страстного желания броситься на жертву. Не раздумывая, Инес достала аркан, затянула петлю и метнула лассо. И тут она потеряла несколько мгновений, возясь с сигнальным рожком, – а волчица тем временем взметнулась в воздух, и каурая кобыла заржала. Волчица отскочила и присела на задние лапы, кобыла заржала во второй раз и отступила назад на двух задних ногах, как цирковая лошадь, а затем упала на колени, опустила голову и яростно брыкнулась; Инес перелетела через живую изгородь, упала подбородком вперед – и конец: шея сломана, рот открыт, нижние зубы намертво впились в красную глинистую землю. Аркан выпал у нее из рук, а волчица с воем убежала в кусты.

Через неделю после похорон Саттон Маддмэн выставил ранчо на продажу и собрался переезжать к дочери в Орегон. Его сестра вместе с мужем приехали из Рок-Спрингс – помочь вдовцу упаковать вещи и отобрать то, что будет отправлено на аукцион.

– Как насчет этих ложек, красной подушки и этих шпор, Сатти? Они ничего – с кометами… Только грязные.

– Они были на Инес, эти чертовы шпоры, когда все приключилось. Они принесли нам несчастье. – Его голос дрогнул, в горле появился комок. – Не хочу их видеть. Пусть тоже пойдут с молотка.

Когда Саттон возвращался в фургоне, вместе с туристками, он наткнулся на мертвую жену, вгрызшуюся зубами в красную землю штата Вайоминг. Он застрелил кобылу Инес прямо у них на глазах.

Местные жители поговаривали, что никакого волка и в помине не было, что у туристок просто случилась обычная для горожан с Восточного побережья истерика; небось обычный пес убежал из какого-нибудь туристического кемпинга. То-то обрадовался хозяин, увидев на вернувшейся собаке превосходный аркан Инес.

Техасские парни

Усадьбу Маддимэна переименовали. Теперь она назвалась Галактическим ранчо. Франк Фэйн, ее новый владелец, играл роль полководца с планеты Юпитер в телевизионном научно-фантастическом сериале, но в частной жизни предпочитал сюжеты вестернов. Он завез на ранчо табун меринов и нанял целую команду техасцев во главе с пронырливым колченогим Хаулем Смитом, чье лицо украшала пенистая бородища, по краям отороченная пузырями цвета имбирного пива.

Как-то субботним вечером Смит зашел в местный бар с компанией своих техасских конюхов, заказал выпивку на дом и сказал, что они хотели бы отлить пульку-другую в бильярд. В результате ребята остались там до закрытия, и оказалось, что как бы они ни разбирались в лошадях – а они в них разбирались неплохо, – в зеленом сукне и бильярдных шарах они понимали толк ничуть не меньше. У Хауля была такая манера – расхаживать вдоль стола, теребя бороду, наклоняясь, приглядываясь, а потом вдруг нанести мудреный, но эффектный удар, который редко не достигал цели. А если техасец промахивался, он ударял тыльной стороной кия по полу: «Бам!»

– Вы тут по-ковбойски играете? – спросил Хауль. – Славная игра. Давайте чуть изменим правила. Играем сто на сто, один победитель, но последний удар – карамболь: шар под кием ударяется о другой шар и отскакивает в указанную лунку, не задев остальные шары.

И в Сигнале началась серьезная игра, а вскоре пошли серьезные разговоры о том, чтобы зимой устроить турнир и назначить какие-нибудь хорошие призы, что-нибудь получше, чем колода карт или упаковка консервов из Копенгагена. Правда, безработные порой отпускали угрюмые реплики: дескать, зачем Фрэнк Фэйн привез работников аж из Техаса – вполне можно было нанять их и здесь, в Вайоминге, если не всех, то некоторых.

– Мистер Фэйн здесь ни с кем не знаком, – объяснял Смит, – а меня он знал по съемкам в Техасе. Они Марс там снимали. Но если эти ребята, – он указал на свою команду, – разбегутся или уедут домой, мы обязательно заменим их местными. Все наладится.

И безработным оставалось только ждать, так ли это будет на самом деле. Пока что-то было не похоже, чтобы кто-то из вкрадчивых, обходительных техасцев скучал по своей южной равнине, донельзя раскатанной ураганами и сепаратистами.

Миссис Фриз, красномордая и молчаливая, сидела, прислонясь к стойке бара, посасывала виски и, вытянув ноги, наблюдала за тем, что происходит за столиком.

Хауль несколько раз оглянулся на нее и сказал:

– Какие у этой женщины оригинальные шпоры – я таких еще не видывал. Леди, если надумаете продавать – я куплю. Как раз для Галактического ранчо: звезды, кометы и все такое.

Миссис Фриз хмыкнула:

– Они уже были на этом ранчо, когда им владел Маддиммэн. Эта фигня не продается.

Джон Вренч, невысокий, коренастый, выбритый так тщательно, что его лицо казалось отполированным, произнес своим низким голосом:

– Она их на аукционе купила. Аукционист говорит: сколько дадите за этот ящик со старым арканом? А внутри, оказывается, лежали эти шпоры. Она говорит: два доллара, и все ей досталось. А что с арканом-то сделали, миссис Ф.? Подушку им набили?

– Задницу тебе набила, – ответила миссис Фриз.

Она закинула ногу за ногу и полюбовалась тем, как свет играет на выгравированных кометах. Затем допила виски и ровно в половине одиннадцатого пошла домой, чтобы, как она сказала, славно всхрапнуть.

– Ну и штучка! – заметил Хауль.

– Да уж. Кабы не она, «Кофейник» Кара Скроупа уже давно бы ничего не варил.

– Суровая тетка. Не хуже мужика.

– Сказала девка девке, – мягким голосом начал напевать Джон Вренч, помечая мелком кий и вручая его прыснувшей девице в красных ботиках, туристке, – такие вот слова: «Мой зад не очень толстый, твой толще раза в два». – Он посмотрел на шары, лежащие на столе, и прибавил: – Ну и сделали нас эти гребаные техасцы!

– Между прочим, – вставил старик Рэй Спид, – когда я тридцать лет тому назад работал на ранчо «Двойная Восьмерка» – так миссис Фриз была стряпухой. Мы там скот пасли и были так скоры на руку – просто страх. Хозяин однажды говорит ей: верхом ездить умеешь? Она передник скинула, надела ботинки – и с тех пор ее пешей и не видели.

– А мистер Фриз тоже там тогда был?

– Не-а.

– А мой, а мой, стройнее, стройнее и нежнее, – продолжал напевать Джон Вренч, похлопывая Красные Ботики по кармашкам брюк.

– Как там поживает жена Кара Скроупа? Кар, должно быть, уже и подзабыл, что ты сорвал с его дерева это яблочко.

– Мы об этом не говорим. Да и ты помалкивай, если не хочешь, чтобы пришлось новые зубы себе вставлять. Ясно?

А ведь в конце концов Вренч пришел к Скроупу. Кар сказал, что жалеет лишь о том, что Джона не оказалось в машине в ту ночь, когда он так славно ее провентилировал. А Джон сказал, что очень хотел бы, чтобы все сделанное можно было вернуть назад. Скроуп с ним согласился, а потом они долго бухали и в конце концов пришли к выводу, что во всем виновата Джери.

– Ну ладно, извини меня, к чертовой бабушке. Эй, дайте-ка мне еще стаканчик, а? Если уж я ввязался в спор, Джон, то без жидкой страховки не обойтись…

А Рэй Спид все предавался воспоминаниям.

– Ну так вот, миссис Фриз – к ней тогда никто и не пытался подступиться близко. Она здорово управлялась с бычьим хлыстом и стегала им направо и налево. Дороги она особо не разбирала, но огорчаться ей по этому поводу не приходилось. Однажды у нее случилась лихорадка, что ли, от которой у нее выпали все волосы. Не думаю, что этот мистер Фриз вообще когда-нибудь существовал.

– Может, она лишь прикидывается такой?

– Нет. Если с виду она и баба, то ведет себя – как мужик. Любит она только коров и лошадей. Она выросла в Дакоте. Семь девочек в семье. И все научились скакать верхом, бросать лассо и ухаживать за скотиной. Все семеро, представляете?

Джон Вренч с Красными Ботиками отошли в уголок, и разговор переключился на одноногого Дона Клоу, который в своем фургоне темной ночью задом выехал к крутому обрыву, сам того не заметив, пока искал сигнальный огонь, и случайно выстрелил в себя, спускаясь вниз, – может, и хорошо, что у него теперь только одна нога, это хоть убережет его от новых неприятностей. А посмотрите на Кара Скроупа, он ведь теперь весь состоит из металла: тоже сам себе навредил. Словом, тому, кто не знал местной истории, полезно было бы послушать эти разговоры.

Миссис Фриз переезжает

Они находились в фургоне для скота, сзади ехали один ангуксовский и два херефордских быка. Шпоры на ботинках миссис Фриз елозили по половику. Она, чертыхаясь, вела фургон по колее к верхним пастбищам. Ветер катал по склонам холмов перекати-поле. Два красных хвоста мелькали в горячем воздухе.

– И что ты думаешь? – спросил Скроуп. Он жевал кусок вяленого антилопьего мяса. – Удалось им узнать у этих техасских парней о планах загадочного мистера Фэйна? Он ведь сам к нам не придет и не скажет, чего хочет. А может, он и своим ребятам лапшу на уши вешает?

Он опустил глаза и поглядел на ноги миссис Фриз.

– Живет себе в Калифорнии, сюда приезжает от случая к случаю… А что про Маддимэна слышно? – Заднюю часть фургона тряхнуло. – Чертовы быки! – Она внезапно притормозила в кустах и выпустила быков погулять и поразмять ноги: пусть хоть ненадолго позабудут о своем соперничестве и займутся каждый сам собой. Фургон отъехал вперед. – Как он сейчас-то, пишет?

– Прислал тут и-мейл. Пишет, что надо было ему еще двадцать лет назад переехать в Орегон. Климат прекрасный, соседи хорошие, трава по задницу, женщины красивые – наверняка он на одну из них уже положил глаз. Старуха Инес, должно быть, в гробу ворочается. – Скроуп придвинулся к миссис Фриз, уже прикрыв дверь своим телом.

– А ведь ты по ней с ума сходил.

– Было дело. Бедная старая колченогая Инес. Признаюсь, я тогда не на шутку распалился. Но как она умерла, все как рукой сняло. Я понял, что только мы с тобой и нужны друг другу, в смысле, как мы были всегда вместе, в горе и радости, все эти годы. – Скроуп придвинулся еще ближе и вдруг закинул свою тяжелую волосатую руку ей на плечо. – Я тут о тебе много думал, миссис Ф., – сказал он, обдавая ее своим влажным дыханием.

Миссис Фриз ткнула его локтем под ребра.

– Черт тебя подери, пошел вон, ты меня из фургона чуть не выдавил.

Скроуп отодвинулся на несколько сантиметров – медленно и неохотно.

– Коли так, веди сам, – буркнула миссис Фриз, нажимая на тормоза и перебираясь на пассажирское сиденье. – Не люблю, когда меня толкают, Кар. – Она не сдавалась, пока Скроуп не оказался за баранкой. Когда эти быки попасутся, я уеду верхом. Нам с Коди Джо надо еще починить забор у балки. Когда приедет мистер Фэйн, надо будет осмотреть весь забор. Техасские парни очень из-за него беспокоятся.

– Забор? Я с тобой поеду, – сказал Скроуп, мгновенно переменив свои планы. – Починка забора – это как раз та работа, которая мне нужна. Был бы здесь Бенни, я бы на бумаге все нарисовал, но что-то он последнюю неделю не появлялся.

– Его в тюрягу посадили, за кражу со взломом, – пояснила миссис Фриз. – Робин его застукал, у которого сигаретные машины в Хиггинсе. – Она опустила боковое стекло, и ветер ворвался в окошко.

Они въехали во двор в водовороте пыли. Коди Джо Билли сидел на крылечке, с бечевкой от сноповязалки в руке, глядя куда-то перед собой бессмысленным взглядом.

– Вот что я тебе скажу: по-моему, это самый херовый работничек во всем Вайоминге. Ты только посмотри на него…

– Да, похоже, парень вряд ли сможет сегодня починить изгородь, – согласилась миссис Фриз. – Отвезу-ка его домой.

Она вернулась через сорок минут, на полу фургона валялись две пустые пивные бутыли, а из-под сиденья торчала бутылка виски. День медленно клонился к закату.

– Жена говорит, ему хуже.

– Давай-ка сделаем все это по-быстрому… – сказал Скроуп. – Закончим – и назад.

– Надо поглядеть… – миссис Фриз взяла в фургоне рулон проволоки, покосилась на небо, в котором ветром нанесло облака. – Погода-то портится…

– И что? – спросил Скроуп. – Надо бы мне принять аспирин.

Поднимаясь по красному, изъеденному эрозией склону, Кар Скроуп наклонился слишком низко и ободрал себе руку о колючую проволоку. Аспирин не помогал. Его вены и артерии просто пульсировали.

– Эй, – начал он голосом грубым и невнятным, – отчего бы нам… – И замялся.

– Чего? Чего это ты мне сказал? – Миссис Фриз стояла за изгородью, ее грубое сухое лицо раскраснелось. Ветер играл бахромой старого жакета.

– Иди сюда, – попросил Скроуп. – Иди сюда, сейчас…

– Пшел вон, держись от меня подальше. – Миссис Фриз отпрыгнула; шпоры с кометами звякнули, и все ее тело, казалось, испустило какие-то угрожающие лучи. – Ко мне ни один парень на этом свете пальцем не притронется. До смерти прибью! – Она вскочила на лошадь и затянула удила.

– Ну… сейчас… – Послушай, не уезжай от меня, миссис Ф.! – закричал Скроуп. – Смотри, а не то задницу тебе подожгу! Не надо выходить из себя, успокойся… Подожди-ка минутку – Но стоило только звякнуть колокольчикам шпор, как он тут же взревел и, сладострастно потирая обеими руками свои бедра, бросился к женщине, которая уже стояла одной ногой в стремени. Миссис Фриз метнулась в седло и, обернувшись на этого спятившего сатира с похотливым языком, торчащим между жалких усов, крикнула:

– Все, прощай! – И поскакала к ранчо.

– Ты – покойница, – словно в агонии прошептал Скроуп.

Вернувшись к себе в домик, миссис Фриз как следует выпила, позвонила Хаулю Смиту на мобильник и услышала, как воет ветер над Галактическим ранчо.

– Эй, миссис Фриз. Вы чем-то разгорячены. Надеюсь, мои лошади не ломанулись на ваш участок? Вин хотел связаться с вами по поводу этого забора.

– Звоню узнать, как там дела. Вы говорили на той неделе, что, мол, будете брать местных. Я на этой работке уже двадцать лет, черт его дери. Пора бы и честь знать. Может, меня возьмете?

Хауль с сомнением хмыкнул:

– Ну, не знаю… Никогда не нанимал женщин.

– Вы в Вайоминге недавно. Да тут нынче половину работ делают женщины, а платят им намного меньше, чем мужикам.

– Честно говоря, предложить-то я вам особо ничего не могу. И к тому же, вы ведь явно постарше будете, чем большинство моих ребят. И еще я, честно говоря, не знаю, как они к этому отнесутся. Что и говорить, слава у вас добрая. Ладно, потолкую с ними.

Он помолчал, размышляя.

– С другой стороны, мистер Фэйн тут говорил о том, чтобы завести бизонов. Может, это вам подойдет? Но с вас за это магарыч. Очень уж мне приглянулись ваши шпоры с кометами. Я ходил к тому типу с хвостиком, как у пони, но он говорит, что это единственная пара с кометами, которую он делал. Похоже, ему доставило удовольствие сказать мне «нет». Он говорит, Маддимэн выложил ему за эти игрушечки три сотни. А вы, я знаю, получили их даром, можно сказать. Вот я и прошу: отдайте их мне. А я за это пристрою вас на работу при несуществующем бизоньем стаде мистера Фэйна. Подумайте – и позвоните.

– И думать нечего, – ответила миссис Фриз. Она сорвала крышку с бутылки виски и швырнула ее под стул. «Ну что же, бизоны – тоже неплохо! А почему бы и нет?»

Кар Скроуп снова, в который уже раз, заглядывал в кабину ее фургона, где были сложены ящики с пожитками. Все внутри у него болело; он чувствовал, как металлические пластины рвутся сквозь его кожу наружу, выворачивая кости. Он хлопнул дверью фургона.

– Миссис Ф., я сам не знаю. Не понимаю, что меня грызет. Что-то этакое на меня вдруг накатывает. Черт побери, вы же на меня всю жизнь работали, никогда и мыслей таких не возникало, понимаете, о чем я? Да вы же мне, можно сказать, в бабушки годитесь. Да я скорее съем студень из крыс, чем…

Но едва он пододвинулся поближе, миссис Фриз разгадала его уловки, увидев налившуюся кровью шею – как у лося в брачный сезон, и потное, отчаянное лицо. Скроуп приблизился достаточно, чтобы прыгнуть. Миссис Фриз вырвала короб, который он нес, и схватила лопату, прислоненную к стене домика.

– Держись от меня подальше, мать твою, Кар Скроуп.

Скроуп осторожно провел пальцами по лбу.

– Мои чертовы мозги совсем вытекли… – И потопал к своему дому.

Чуть позже миссис Фриз услышала плач и грохот, доносящийся из кухни. Как будто посуда посыпалась на пол… Она прислонила лопату к стене.

Потом Скроуп еще раз пришел в домик-трейлер, где уже почти не оставалось жалких пожитков миссис Фриз, поднял дробовик и сказал:

– Ты больше ничего мне не скажешь. Ни сегодня, ни завтра, ни на следующей неделе…

Лопата метнулась вперед, как дротик, ударив Скроупа по плечу и выбив дробовик у него из рук. Миссис Фриз бросилась и схватила дробовик. Ее палец лежал на предохранителе. Она посмотрела на Скроупа мрачным взглядом.

– Не говори мне про головную боль, Кар, не то сейчас разряжу его в тебя. Ты совсем свихнулся. Пошел вон от меня. Уеду – можешь придти и взять свое ружье. Положу его на скамейку.

Скроуп яростным жестом протянул вперед руку и залез в кабину фургона. Там он сидел с открытой дверью, пока миссис Фриз навьючивала свою лошадь.

Все его бросили. Джери унесла с собой мягкую утреннюю теплоту, нежный аромат своих бедер, вытянувшихся на простыне, бедер, раскрывавшихся для него, как книга с влажным складчатым корешком, она забрала с собой пурпурно-красные ноготки, легонько царапавшие его живот от полового органа к соску, и вдобавок ко всему – сверкающую кухню, где в кастрюльке кипят пшеничные хлопья, пахнущие как голодный пес, как истекающая соком громадная штучка Джона Вренча, хлопающая внутри Джери, – а он сам стоит и смотрит на них из этого проклятого угла. Скроуп не выносил одиночества, но этот дом заявлял на него свои права, и он мог уйти отсюда только тем же путем, каким некогда ушел его брат.

– Что ты затеяла из-за пустяка, ты, чертова старая высохшая говенная сука? Пошла вон с моей земли! – закричал он вслед прицепу старухи, двинувшемуся к югу.