Текст книги "Новогодний подарок майора Морозова (СИ)"

Автор книги: Энни Дайвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 11. Подхалимаж

Мажу по Вере взглядом и отхожу к кухонному острову. Ситуация – говно, с какой стороны ни взгляни. Мы только разогрелись и вошли в раж, но тут нас настигла птица обломинго. И почему-то я уверен, что в следующий раз так просто моя Снегурка не сдастся.

Она торопливо одевается, воровато озираясь. Поправляет задравшуюся юбку и садится на диван, укладывая руки на колени, как воспитанница института благородных девиц.

Полковник рассыпается в поздравлениях, а я против собственной воли раскручиваю шестеренки в голове, потому что трудовой подхалимаж еще никогда не заканчивался на доброй и позитивной ноте. Обычно за этим следовал такой пиздец, который приходилось разгребать до середины года.

– Спасибо, товарищ полковник! – бодро рапортую. Верчу в руках стакан с виски, делаю глоток. Взглядом сверлю Снегурку, воркующую с кошаком.

Нереально красивая она. Вся такая нежная, женственная, утонченная. Я на ее фоне как неотесанный чурбан, не знающий ничего о высших материях и тонкостях души. Мне, собственно, никогда это и не нужно было. По долгу службы вся романтика быстро стерлась. С женой все было приземленно. Мы поженились, потому что любили трахаться и хотели жить отдельно от своих родителей, а мне тогда по службе выделяли квартиру. Дальше все пошло по накатанной: как-то жили, что-то делали, крутились-вертелись, воспитывали сына. Я в то время дышать успевал через раз, потому что зад был в мыле. Кир в детстве часто болел, мне приходилось брать подработки, потому что летехам большие оклады никогда не были положены. За это время мы с женой окончательно отдалились, а потом, когда Киру исполнилось четыре, развелись.

В брак я больше ни ногой, даже длительные отношения не заводил. Знал, что в них придется пахать вдвое больше, чем на сменах. И я не то чтобы против, просто, наверное, не было той, ради которой хотелось бы так заморочиться.

До появления Снегурки.

С ней хочется как-то вырасти, вымахнуть, чтобы хоть немного дотянуться. Потому что вся эта тема с притягивающимися противоположностями – херня из-под коня. Это работает только на короткой дистанции, в жизни же обычно из-за этих полярностей все разваливается быстрее, чем успеваешь моргнуть.

– Ну что за формальности, Сань? Я же от чистого сердца!

– В последний раз после вашего чистосердечного я неделю не вылезал с работы, – намек слишком толстый, чтобы его не понять. Полкан закашливается и недовольно цокает.

Ну а херли, я самый лысый, что ли? У меня вообще-то Новый год, и я впервые за десять лет рад, что поехал домой его встречать.

Ловлю взгляд Веры и подмигиваю ей. Она смущается, как девочка, дарит мне свою улыбку и отворачивается, залипая в экран тихо работающего телевизора.

Утягивает яблоко с тарелки и медленно и очень красиво его ест, обхватывая губами крупную дольку. Воображение рисует ее рот вокруг моего члена. Подрагивающие ресницы, из-под которых она томно смотрит на меня. Легкий румянец, выступающий на щеках.

Меня снова бросает в жар. Тру шею и, зажав телефон плечом, упираюсь кулаком в столешницу. Приходится подавить желание подойти к Вере и, сбросив звонок, продолжить с того места, на котором мы остановились.

– Вот так стелишь вам соломку, а вы все равно лбом об асфальт.

Вообще полковник мужик мировой. Где надо – человечный, где приходится – зверь. Может отчихвостить и в хвост и в гриву, а может и отгул по доброте душевной выписать.

– Ладно, Сань, раз уж ты обо всем догадался, то давай по делу, – его тон меняется на серьезный.

Чуйка вопит, что надвигается жопа. Такая, из которой выбираться придется долго и нудно. Вздохнув, я пружиню на месте.

– Минуту, – прошу подождать.

Надо бы перекурить, да и пугать Веру своими разговорами не стоит. Жестами показываю ей, что собираюсь на улицу. Снегурка кивает и отворачивается. Нехороший это знак, не нравится мне, но со всеми проблемами буду разбираться постепенно.

Выхожу на улицу как есть. Легкий морозец бодрит и снижает градус возбуждения. Достаю сигарету из пачки и, прикурив, глубоко затягиваюсь.

– Говорите, Сергей Саныч.

– Помнишь старый висяк с расчлененкой и пожаром в загородном доме отдыха?

Присвистываю. По позвоночнику бегут крупные мурашки, и это, мать его, не от холода. Дело пятилетней давности забыть сложно. В одном из домов отдыха произошло кровавое убийство, похожее на сектантский обряд. Виновных найти не удалось, дело было перед Новым годом, тогда выпала гора снега, и все следы, если они были, замело.

– Такое забудешь… – бурчу недовольно. Мы за висяк получили по полной.

– Нашли мы подозреваемых. Твои орлы поймали на попытке еще одного убийства.

Натянувшаяся было пружина разжимается, но еще не до конца.

– Товарищ полковник, во мне грамм двести вискаря уже, – заявляю, предвосхищая все намеки.

– А я тебя сегодня и не вызываю. Третьего приедут фэсовцы, они это дело забирают под свой надзор после вашего совместного допроса. Это предупреждающий звонок. Надеюсь, праздник тебе не испортил.

Докуриваю сигарету, тушу окурок в пепельнице.

– Да разве ж такие новости могут праздник испортить? Спасибо за сигнал, товарищ полковник. И с наступившим.

Мы прощаемся на хорошей ноте. На самом деле, передача дела – это всегда плохой знак. Значит, не доработали. Но конкретно в этом случае я рад, что не придется возвращаться к тихому ужасу. За годы службы я видел многое, но это определенно самое ужасное. И слава богу, что к этому подключатся люди, у которых больше полномочий и ресурсов – возрастает вероятность, что виновные все-таки будут наказаны.

Почти час ночи. На улице тишина, а на душе у меня впервые за долгое время штиль. Сегодня как-то слишком много «впервые», будто заново родился. Или отработка кармы закончилась, и начинается время, когда можно пожить для себя? Подняв голову, смотрю на звездное небо. Ясно так, непривычно даже после серых свинцовых туч, которые висели на небе с ноября месяца.

Романтично даже как-то. Хоть вытаскивай Веру на улицу и целуй под звездами, обещая подняться примерно на ту же высоту. Тоже своего рода подхалимаж, но от этого по венам разливается сладкое предвкушение, а прилегший было отдохнуть член, согласно приподнимается в штанах.

Не медля, захожу в дом. Оставляю тапки в прихожей. Мимоходом вспоминаю, что обещал пожарить на костре мясо. Надо сделать, чтобы не огорчать Снегурку. А потом перевернуть ее и сделать так, как хочу я, чтобы стало хорошо нам обоим.

– Верунь, я тут подумал… – зависаю, не договорив, и дальше подхожу к дивану на цыпочках.

Снегурка моя спит, прижав колени к груди. Возле ее лица мурлычет кот, которого Вера приобнимает. И хочется разбудить, чтобы проводить до спальни, а потом зажать ее немного сонную у стены и сделать то, что давно собирался. Но как-то это… не по-офицерски, что ли. Девчонка за день и так натерпелась, а тут еще я притрахиваюсь. Поэтому я накрываю Снегурку пледом и выключаю телевизор, отодвинув подхалимаж до утра.

Глава 12. Романтичный флер

Утром подскакиваю от грохота посуды. Спина тут же отзывается ноющей болью, шею тянет, а кот, уютно спавший у меня в ногах, подпрыгивает и грозно шипит.

Где я и что произошло?

Память неохотно возвращается, медленно меня уничтожая. Я осталась без машины и без электричества. Теперь я в доме майора, который меня спас. Ночью мы встречали Новый год, жарко целовались и, если бы не телефонный звонок, то точно бы переспали.

Воспоминания о вчерашнем мелькают, как картинки в калейдоскопе. Они не задерживаются, но тело все равно отзывается, прекрасно помня жадные ласки майора.

– Вер, испугалась? – Саша, обернувшись, смотрит на меня. Он только в домашних штанах, со сковородкой в одной руке и лопаткой в другой.

Майор хмуро меня оглядывает. Я, кивнув, тушуюсь под серьезным взглядом. Опускаю голову и смотрю на себя. Кофта сдвинулась за время сна, вырез теперь на плече. Волосы, наверное, всклокочены, а лицо опухло. Конечно, вчера меня было легко хотеть, когда я выглядела как приличная женщина, а сегодня утром, когда я обезображенное чудовище с диким сушняком, все гораздо сложнее.

– Сколько времени? – ищу руками телефон. На диване его, кажется, нет.

Смотрю по сторонам – смартфон обнаруживается на убранном столе. Боже, ну я и бессовестная гостья! Задрыхла и даже не помогла с уборкой.

– Одиннадцать. Сейчас позавтракаем, и поеду машину доставать, – подмигивает мне майор и, отвернувшись к плите, ставит на нее сковородку. Бросает туда кусок сливочного масла, а затем хлеб.

Какой ужас! Поднявшись с дивана, пару секунд просто стою, ловя баланс, потому что все вокруг слегка плывет. Кот с опаской на меня поглядывает. Нужно будет озадачиться и купить ему все необходимое. А еще решить вопрос со светом в доме тети и перестать надоедать майору.

– Надо было меня разбудить, – вздыхаю тихо и иду на запах жареного хлеба. На самом же деле, я заметила графин с водой и стакан рядом. А это сейчас мне жизненно необходимо. Во рту будто горы песка насыпали.

– Зачем? – Саша оглядывается через плечо.

– Чтобы я помогла… – снова не могу подобрать слова, придавленная тяжелым взглядом. Медленно обхожу островок с другой от Саши стороны. Наливаю себе воду и жадно выпиваю. Чувствую себя человеком. Еще умыться не мешало бы и расчесаться. – Ты столько всего для меня сделал, а я… чувствую себя беспомощной и бесполезной.

Переложив хлеб на тарелку, майор отставляет сковороду на другую конфорку. Разворачивается, идет ко мне.

– Вер, – давит костяшкой указательного под подбородком, вынуждая меня поднять голову. Второй рукой ловит меня за талию, не позволяя отстраниться. И вот у меня снова кружится голова, а по лицу расползается идиотская улыбка. – Я не маленький мальчик, да и руки у меня вроде не из жопы. В общем, в состоянии сам убрать пару тарелок и утром соорудить несложный завтрак. А ты в гостях, Верунь, так что расслабься и получай удовольствие, лады? – подмигивает майор.

И я не знаю, как не сдаться его напору и не поддаться серьезному мужскому очарованию. В самом деле, Саша явно не тот человек, который станет терпеть то, что ему неприятно.

Киваю.

– Только коту бы все купить, – облизываю губы, понимая, что перебарщиваю с просьбами, и слышу рваный вздох. Майор пялится на мой рот как на самый вкусный и желанный десерт.

– Завтра. Сегодня поест из блюдца и сходит в туалет в таз с песком, – строго заявляет Саша, и я соглашаюсь, посылая майору улыбку.

Он снова загадочно на меня смотрит. Я уже жалею, что не сбежала первым делом в ванную и не привела себя в порядок. Хочется выглядеть красиво, а не так, будто меня всю ночь за шиворот таскали собаки по улице.

Телефон звонит как нельзя вовремя. Саша, не отпуская меня, поднимает трубку.

– Да, Вань. Ты уже готов, что ли? – зажав телефон ухом, смотрит на часы на запястье.

Пальцами другой руки поглаживает мою спину. Забирается под кофту и ведет по коже прямо над кромкой юбки.

– Выхожу. Сейчас машину выгоняю, и можем ехать.

– Понял. Иду, – заканчивает разговор Саша и отключается. – Так, завтрак тебе придется закончить самой, – выпускает меня из объятий. Быстро бросает на хлеб уже нарезанные мясо, овощи и сыр. Делает два тоста, один оставляет на доске. – Все, я поехал машинку спасать. Дом в полном твоем распоряжении, – резко наклонившись, Саша меня целует. А если точнее, то трахает мой рот своим. Я даже возразить не успеваю.

Когда пытаюсь оттолкнуть майора, он хватает меня за затылок и углубляет поцелуй. Быстро, голодно. Так прощаются на вокзалах влюбленные. Сердце сжимается и глухо барабанит в груди. Но появившийся романтичный флер разбивается о суровую реальность: между нами ничего подобного нет.

Саша останавливается быстрее, чем меня успевает настигнуть разочарование. В завершение коротко целует меня в губы и гладит большим пальцем скулу.

– Я же… – касаюсь губ пальцами, растерянно глядя на майора.

– Охренительно прекрасна, – перебивает меня Саша. Откусив край сэндвича, на секунду прикрывает глаза, наслаждаясь. – Вечером у нас баня и вчерашний несостоявшийся шашлык, так что о побеге даже не думай.

И мне хочется возразить, что я не планировала ничего подобного, что мне еще свет в теткином доме чинить и что прежде чем уезжать, нужно найти, куда переезжать. Но все это сейчас ненужное, и я, поддавшись внезапно проснувшейся женской мудрости, мягко улыбаюсь и, давая майору возможность побыть героем, которым восхищаются, тихо говорю:

– Хорошо.

– Вот и славно, Верунь! Ведите тут себя хорошо, – подмигивает и уходит, а я, полная какого-то тотального женского счастья, трогаю губы и долго смотрю Саше вслед.

Глава 13. Бесит быть женщиной

Саши нет четвертый час. Я не звоню, но уже переживаю. И понятия не имею, за кого сильнее: за машину или за него самого. Хотя к чему кривить душой, если я каждые пять минут смотрю на часы и гадаю, все ли с майором в порядке?

Чтобы не мучить себя, открываю ноутбук и набрасываю план послезавтрашнего урока с одним из своих учеников. Родители, конечно, не щадят детей во время каникул и назначают занятия. Не то чтобы я была сильно против, но сомнения, как говорится, присутствуют. На какую-то дичайшую продуктивность ученика я не надеюсь, но все же к занятию готовлюсь как обычно: планирую и подбираю задания с учетом языковых особенностей каждого учащегося.

Конспект урока я составляю за рекордные тридцать две минуты, даже два раза перепроверяю. А дальше снова погружаюсь в томительное ожидание, от которого у меня без конца сводит живот и сжимается сердце.

Когда слышу знакомый сигнал клаксона, выбегаю на улицу, забыв надеть пальто. Мороз, лизнув голые щиколотки, щиплет щеки и нос.

Саша, махнув мне рукой, открыл ворота и, сев за руль моей целехонькой машинки, загнал ее во двор.

– Вер, простынешь же! – показавшись на улице, кричит мне майор.

А я, как дурочка, улыбаюсь, обняв себя за плечи. Сердце барабанит с сумасшедшей силой. Приехал, все сделал и теперь, как истинный герой, идет ко мне. Спешит, но без конца притормаживает, потому что ноги вязнут в снегу.

На машину смотрю секунды три, а после опять приклеиваюсь взглядом к своему майору.

Тьфу на тебя, Вера. Ничего он не твой. В Сашу, конечно, после его подвигов, сложно не влюбиться, но обманываться тоже не стоит. Он, может, таких потерянных снегурочек каждую неделю спасает. И после заслуженно принимает благодарности.

Мозг этой мысли противится, упорно отказываясь воспринимать Сашу кобелем. Как-то показания не сходятся. Мы, конечно, чуть было не дошли до секса, но когда все по обоюдному согласию, можно ли кого-то винить?

Майор останавливается передо мной. Мое сердце уже несколько раз успело замереть и восторженно забиться. Из его рта вылетает пар, взгляд Саши снова голодно скользит по мне, и я окончательно теряюсь, понятия не имея, зачем выбежала на улицу, преисполнившись каких-то дурацких чувств.

– Я… эм… – переминаюсь с ноги на ногу. В горле пересыхает и неприятно скребет. – Поблагодарить хотела.

– Пойдем, – разворачивает меня и мягко подталкивает в сторону дома. – В доме более подходящее для благодарностей место.

Мои ноги деревенеют. Я в панике облизываю губы. Мне ведь не почудился намек?

Господи, Вера, ну какой намек? Тебе прямым текстом сказали, что надо благодарить в комнате! А там уже и так все понятно.

Только вот… даже представлять не хочу, что может быть. Не готова я к такому. Совсем нет. Одно дело, когда мы оба этого хотим, а другое, когда вот так…

От отчаяния закусываю губу. Я полнейшая идиотка! Теперь даже не смогу быстро собраться и сбежать. В гостиной стоит моя елка, а в холодильнике – куча контейнеров и салатов. Или черт с ними? Забрать у Саши ключи, взять подмышку кота и сбежать отсюда в ближайшую свободную гостиницу.

Ну конечно нет! Мне еще в любом случае возвращаться и чинить свет в соседнем доме. Как тогда смотреть Саше в глаза? Не стыдливо же бегать и делать вид, что я его не знаю.

– Верунь, ты чего…

– Слушай, Саш, – резко разворачиваюсь, перебивая майора. Не хочу ничего слышать сейчас. Он снова найдет такие слова, что я разомлею и превращусь в желе, а там и отказать не получится. – Спасибо, что помог. И что вчера на улице не оставил и что машину вытащил. Соседу, кстати, тоже спасибо.

– Спасибо на хлеб не намажешь, Снегурка, – он весело щелкает меня по носу. Наши с майором эмоции диаметрально противоположные: Саша радостный и расслабленный, а я очень взволнована. – А вот что-то из холодильника – да, – подмигивает мне. – Соорудишь мне обед в качестве благодарности, а я пока душ приму?

Все мое напряжение вмиг улетучивается. Обед? Просто обед? Господи, я даже расстраиваюсь немного! Как же бесит быть женщиной!

Растерянно киваю, смотрю в его глаза, надеясь найти ответ, но во взгляде майора только мое отражение.

– Вот и супер! И да, Верунь, раз уж ты сама заговорила про соседа, вечером он с женой придет к нам. Будем париться в бане и жарить шашлыки.

Глава 14. Пар костей не ломит

– Девочки, баня готова, так что дуйте в парную, пока мы тут с мясом закончим, – говорит майор, останавливаясь позади меня.

У меня дыхание сбивается. Саша так близко, кажется, немного покачнусь, и обязательно прижмусь спиной к его груди. И пусть даже через две куртки и два свитера – все равно контакт обожжет. Майор весь вечер очень обходительный и галантный: подает руку, следит, чтобы я не мерзла и приносит горячий чай, пока мы стоим на улице возле мангала, роняя слюни на мясо, зарумянивающееся на костре.

– А вы? – спрашиваю я, удивившись.

– Через десять минут придем. Давай, вперед. Простыни и полотенца в шкафу в предбаннике. Вода там же, а дальше разберетесь, – развернув меня в сторону пристройки, подталкивает в спину. Рука его будто случайно соскальзывает на мою поясницу и опускается ниже.

Выглядит невинно, но взгляд у Наташи – жены Ивана все равно осуждающий.

У нас с ней как-то не сложилось общение. То ли я привыкла к другим людям, то ли просто не нравлюсь Наталье, но беседа у нас выходит со скрипом, хотя, возможно, так кажется только мне. Я стараюсь не подавать виду. На самом деле, я благодарна Ивану за помощь и его жене в том числе, которая отказалась от предложенных мною денег за то, что достали мою машинку в целости.

Кажется, жена Вани на меня даже немного обиделась. Саша тогда только сокрушенно покачал головой, а потом быстро перевел тему, и общее настроение выправилось в позитивное русло. Но легкий флер недовольства еще витает над нами.

– Пойдем-пойдем, – обхватив мое плечо, Наташа тянет меня в баню. – Разогреемся, а они придут и сразу нас вениками попарят.

В бане сухо, тепло и чисто. Здесь есть небольшой тамбур с обувной полкой и вешалкой для одежды. Дальше идет предбанник: тут большой стол, лавки, маленький телевизор и небольшая купель с чистой водой.

Прямо по курсу – две двери: прозрачная стеклянная в душевую, и деревянная – в парилку.

Мы раздеваемся до белья. Я предусмотрительно надела трикотажный топ и самые закрытые и некружевные трусы из тех, что у меня были. В общем, никакого соблазнения.

Заходим в парную, когда Наташа рассказывает о своих детях, которые сегодня под присмотром бабушки. Я поддакиваю, потому что иногда человеку не нужна дискуссия. Иногда ему нужно просто получить поддержку на эмоциональное высказывание. И я ее оказываю насколько могу, смягчая воинственный нрав Натальи.

Сухой пар костей не ломит, но припекает в легких. Дышать почти невозможно, так что приходится прикрыть рот рукой и опустить голову. Тело быстро покрывается испариной, и я развязываю простыню, оставляя ее лежать на скамье.

Наташа же куда увереннее меня – она сидит, собрав простыню на бедрах. Я стараюсь не пялиться на ее грудь, да и на нее саму. Неприлично это как-то, но взгляд то и дело падает на ее фигуру. Она сидит, запрокинув голову и прикрыв глаза. На лице блаженная улыбка.

Я не настолько ярый фанат бани. В детстве мы с родителями частенько ходили, а в сознательном возрасте я появлялась в сауне раз в год, потому что лучший друг моего бывшего любил отмечать день рождения именно там.

С меня начинает течь. Облизываю соленые губы и ладонями веду по телу, размазывая капли. Жарко становится настолько, что я оттягиваю резинку топа и протираю ладонью под ним.

– Да что ты замоталась-то? – кивает на мой топ Наташа, вдруг открыв глаза. – Сними, пусть грудь подышит. И так все время в лифчиках ходим, никакой свободы.

Ну вот ещё! Не хватало мне перед незнакомыми людьми раздеваться. Я бы еще и простыней замоталась, если бы не было так жарко. Бессознательно сжимаюсь, сдвигаюсь на край, чтобы занимать меньше места и в случае чего, быстро встав, уйти.

– Да мне и так хорошо.

– Эх, ты! Кого стесняешься, в самом-то деле? Меня? Так чего я там не видела? – взгляд скользит по мне, и такой он липкий, что хочется немедленно его смыть с себя. – Ваня мой так топать будет, что мы его за километр услышим. А Санька-то поди и так все разглядел, – она взмахивает рукой. Из её рта вылетает смешок.

Мне окончательно становится неуютно. Реплику оставляю без ответа. Она хорошая женщина, домашняя, хозяйственная, заботливая, но общение у нас не ладится.

– Я что-то разогрелась. Пойду остыну немного, – выговариваю дрожащим от волнения голосом и, неуклюже спустившись с полки, спешу к выходу, подхватив простыню. Тапки надеваю на ходу, а когда тянусь рукой к двери, та открывается без моего участия, и я влетаю в грудь майора, который якобы «все видел».

Руки Саши сразу же сжимаются вокруг моей талии, взгляд падает на грудь, которая тут же покрывается красными пятнами. Я придвигаюсь ближе, потому что майор холодный, а мне только эта спасительная прохлада и нужна.

– Уже убегаешь? А веником тебя отшлепать? – приподнимает одну бровь и хитро улыбается.

От этого двусмысленного вопроса меня бросает в жар, а под кожей колет сотня иголок. Внизу живота сладко сводит, когда я опускаю ладони Саше на грудь, покрытую тёмными волосками.

– Я... – облизываю губы и шумно сглатываю. В горле пересыхает. – Подышу минутку, заодно попью.

Скользнув между майором и дверным косяком, выхожу в предбанник. Тут дышится гораздо легче, а ещё морально в разы спокойнее. Рядом с Наташей я чувствую, что сижу на пороховой бочке.

Из парилки доносятся звуки шлепков и женские аханья. Не обращаю на них никакого внимания.

Отхожу к столу и наливаю в стакан воду из бутылки. Жадно пью, надеясь прохладной минералкой остудить пожар внутри.