Текст книги "Темный секрет Санты (ЛП)"

Автор книги: Энн Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

8

НИК

Вчитываясь в слова последнего письма Милы, я тяжело вздохнул. У меня был чертовски тяжелый год вдали от нее, но, судя по всему, ее год был настоящим адом, и, несмотря на жизнерадостные слова и комичную манеру обращения к каждому письму, я чувствую боль внутри нее.

Она борется, и я чертовски ненавижу то, что не могу это исправить. Она одинока и несчастна, и я единственный человек, который ей нужен, чтобы унять эту боль, но я единственный гребаный человек на этой забытой богом земле, который не может быть с ней.

Черт. Я бы все отдал, чтобы удержать ее. Забрать ее из этой дерьмовой квартиры в Нью-Йорке и сделать своей до конца дней. Но как я могу просто оторвать ее от ее жизни? Не поймите меня неправильно, я много думал об этом, особенно в октябре, когда она захотела быть со мной все время.

Зловещих мыслей, проносящихся в моей голове, достаточно, чтобы меня посадили в тюрьму. Она на самом деле так не думает. Она не понимает, о чем просит. Как в сентябре, когда она пожелала, чтобы я предъявил права на ее сладкую попку. Опять же, я сделаю это без малейших колебаний, но я действительно не думаю, что она до конца понимает, во что ввязывается.

Кладу ее письмо поверх остальных одиннадцати, откидываюсь на спинку кресла и ставлю ботинки на дорогой письменный стол красного дерева, благодарный за то, что мне не нужно долго ждать, прежде чем я, наконец, смогу быть с ней.

Сегодня канун Рождества, и осталось всего несколько коротких часов до того, как я отправлюсь в путь с Такером, ведущим мои сани. Мы закончим всю часть вечера с раздачей подарков, и не успею я оглянуться, как прокрадусь через окно гостиной Милы и отмечу каждый ее дюйм.

Эта мысль заставляет мое внимание переключиться на новую распечатку пожеланий Милы, и мои губы растягиваются в ухмылке. Мне пришлось сопоставить их все, вычеркнув только пожелания из каждого письма. И, черт возьми, нас ждет важный вечер. Я надеюсь, что она морально и физически готова.

Январь – Прижать ее к стене гостиной в ту же секунду, как я ее увижу. Трахнуть ее. (Быстрый способ удалить это из наших систем.)

Февраль – Подойти к кухонной стойке и дать стенам повод для разговора! (Точнее, трахнуть ее своим языком.) Раздвинуть ее кремовые бедра и трахнуть ртом. Показать ей, как это может быть чертовски здорово.

Март – Заставить ее кончить так сильно, чтобы весь ее мир рухнул. Она хочет почувствовать, как весь мир сотрясается под ней, но даже у меня есть пределы тому, на что способна моя магия.

Апрель – Заставить ее что-нибудь почувствовать. Можно подойти к этому творчески. И нет, она не имеет в виду мой член. Она хочет, чтобы ее сердце ожило.

Май – Идеальный резиновый слепок моего члена с прожилками, желательно ярко-рождественского красного цвета. Не забыть про прожилки! Батарейки в комплект не входят.

Июнь – Позволить ей кататься на мне, пока я не кончу. У меня нет выбора, кроме как лечь на спину и принять это. На полу, диване или на крыше рядом с северным оленем. (Желательно не на крыше. Такер – маленький похотливый северный олень. Мне не нужно, чтобы он замуровывал себя, наблюдая, как моя девушка трахает меня.)

Июль – Узнать меня лучше. Открыться. Позволить ей узнать, какой я мужчина. Пусть она поймет меня и почувствует, что человек, которого она так долго ждала, не разобьет ей сердце.

Август – Наклонить ее и взять сзади, запустив руку ей в волосы, и не сметь сдерживаться. Быть с ней грубым. Потом позволить ей оседлать копию члена, пока я буду трахать ее в рот.

Сентябрь – Заявить права на эту сладкую попку, если она готова к этому. Не торопиться. Она новичок в этом.

Октябрь – Быть с ней навсегда. Понадобится разъяснение по этому поводу.

Октябрь – Удивить ее. Подарить ей то, чего она не ожидает. Одно жемчужное ожерелье на подходе.

Ноябрь – Дать ей ясность, которой она заслуживает.

Декабрь – Уложи ее и сорви с нее нижнее белье зубами.

Не буду врать, мне особенно нравятся июнь и сентябрь. Идея лечь на спину и наблюдать, как она берет контроль в свои руки, бесконечно волновала меня. От одной мысли о Миле, сидящей на мне сверху и скачущей на моем члене, как ей заблагорассудится, у меня встает. Черт возьми, она будет чертовски красива верхом на мне. То, как будет двигаться ее тело. Как она будет тереться и стонать. Я, блядь, не могу дождаться. Но заявлять права на ее задницу? Блядь. Она понятия не имеет, сколько раз за эти годы я думал о том, чтобы заявить права на ее сладкую попку.

Что касается списка в целом. Я не думаю, что мы можем расставить их по порядку. Мне придется подойти стратегически к тому, как я начну отмечать дерьмо, но это нормально. Что-то подсказывает мне, что Миле будет все равно, в каком порядке они проходят, пока она получает все, что хочет. И, черт возьми, я не собираюсь ее подводить.

Она чертовски долго ждала сегодняшнего вечера, и я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы гарантировать, что она получит все, о чем просила. Не важно, сколько времени это займет.

Оставить ее там, на той крыше, в прошлом году было гребаным ударом под дых, и мысль о том, что мне придется сделать это снова, просто не укладывается у меня в голове, но что я должен делать? Похитить ее и привезти сюда? В конце концов, это именно то, чего она хотела, верно? Она хочет быть со мной вечно, и я не могу делать то, что мне нужно, в Нью-Йорке. Мне нужно быть здесь, на Северном полюсе, и если она намерена быть со мной, то ей тоже придется быть здесь, со мной.

Черт. Я серьезно рассматриваю это? Она разозлится. Одно дело – дать ей то, что она хочет, но я чертовски хорошо знаю, что она не понимала, о чем просила. Хотя, и не похоже, что ей сейчас нравится ее жизнь в Нью-Йорке. Я мог бы предложить ей целый мир, который она никогда не представляла. Конечно, какое-то время она может злиться, но в конце концов справится с этим.

Черт. Всего за час до того, как я должен буду отправиться на ночь, чтобы стать идеальным Санта-Клаусом для миллиардов детей, и я подумываю о похищении женщины из ее дома. Что, черт возьми, со мной не так?

Раздается тихий стук в дверь моего кабинета, и у меня едва хватает времени, чтобы схватить список пожеланий Милы и засунуть его поглубже в карман, прежде чем мой отец входит в дверь со стопкой бумаг в руке, не потрудившись дождаться приглашения.

– Думаю, нам с тобой самое время поговорить, – говорит он тем грубым тоном, который предполагает, что мне вот-вот надерут задницу.

Мой ботинок падает со стола, и я сажусь, мой взгляд устремляется к часам на краю стола.

– Э-э-э, это может подождать до утра? Сейчас действительно не лучшее время. Мне нужно начать проверять оленей.

– Нет, Николас, – говорит он, кладя бумаги передо мной, только для того, чтобы я понял, что это копии писем Милы. – Мы собираемся поговорить сейчас.

Черт.

Он тянется за одним из писем.

– Полуночному Любителю Проникновения в Киску с Исключительной Игрой языком, – начинает он зачитывать, прежде чем взять еще несколько. – От Демоницы твоего члена, черт возьми. Развратник. Зверский трахальщик.

Я съеживаюсь, но не могу сдержать смех, который проскальзывает в мой тон. "Зверский трахальщик" определенно была моей любимой фразой.

– Ты видел их все, да?

– Нет, сынок. Я их не видел. Фредерик видел, – огрызается он. – У него чуть не случился сердечный приступ, когда он обнаружил их сегодня утром. Мне пришлось отправить его прилечь. Ты же знаешь, что наши помощники чистосердечны. Они не могут видеть грязные письма от твоей девушки из Нью-Йорка. Волшебство Рождества проистекает из невинности веры, и эти письма ставят эту невинность под сомнение и все наше предприятие под угрозой.

Хммм. Моя девушка.

Скажите, почему мне это так нравится.

– Черт, пап. Прости, – говорю я, поднимаясь на ноги и хватая свой красный жакет, прежде чем натянуть его. – Я знаю, что эти письма определенно раздвигают границы того, чем мы здесь занимаемся. Я думал, что успею перехватить их все до того, как их увидит кто-нибудь другой. Кажется, я забыл о резервном диске. Я извинюсь перед Фредериком, но я действительно не знаю, чего еще ты от меня хочешь. Мила – взрослая женщина. Я могу контролировать ее рождественские пожелания не больше, чем ты. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что ее желания – это ее желания, и единственное, что я могу с этим поделать, – это исполнить эти желания.

Отец изумленно смотрит на меня.

– Сегодня канун Рождества. Ты же не можешь всерьез думать о том, чтобы развлекать эту… это грязно.

– Извини, Папа. Это мне решать. Теперь я Санта-Клаус. В прошлом году я смог провести с ней время и выполнить свою работу. Я не понимаю, почему не могу сделать это снова в этом сезоне.

Мой старик просто в ужасе смотрит на меня, и я могу только представить, сколько миллионов мыслей проносится у него в голове. Он сожалеет об уходе на пенсию, потому что думает, что я все испорчу, но в какой-то момент ему придется научиться доверять мне.

– Папа, – говорю я, обходя свой стол. – Я искренне сожалею о письмах. В будущем я постараюсь держать это дерьмо при себе, но я не буду извиняться ни за что другое. Я люблю ее, папа. Я люблю ее с восьми лет, и теперь, когда она наконец знает, кто я такой, я не собираюсь поворачиваться к ней спиной. Она ждала меня двенадцать долгих месяцев, и ты можешь поспорить на свою задницу, что в тот момент, когда будет доставлен последний подарок, я буду прямо там, на крыше, спеша повидать ее.

Папа смотрит на меня мгновение, его взгляд смягчается.

– Ты действительно влюблен в эту женщину? Это не просто какая-то грязная потребность оторваться с какой-нибудь случайной девушкой и проникнуть мне под кожу.

– Нет, Пап. Проникнуть тебе под кожу – это просто дополнительный бонус.

Он тяжело вздыхает, и я наблюдаю, как его стены медленно рушатся.

– Тогда ладно. Поговори с Фредериком и помни, работа превыше всего. Ни один ребенок не останется без подарка, ты навестишь их всех.

– Я знаю.

– Хорошо, – говорит он, прежде чем повернуться спиной и направиться к двери, но останавливается и оглядывается. – О, и Ник. Держи свои грязные секс-сценки подальше от рождественских пожеланий. Найди другой способ общения с этой девушкой, который не травмирует наших помощников.

Я киваю. В его словах есть смысл.

– Принято к сведению.

И с этими словами он ушел, оставив меня готовиться к самой грандиозной ночи в году. Только в этом году все будет по-другому.

9

МИЛА

Это откровенное черное белье сидит лучше всего, что я когда-либо носила, и, повязывая на талию большой красный бант, я не могу не чувствовать себя самой желанной женщиной в мире.

Боже, я не могу дождаться, когда он приедет. Все будет идеально, даже лучше, чем в прошлом году, потому что на этот раз я провела каждый день прошлого года, ожидая его возвращения, пытаясь вспомнить, как от него пахло, каким большим он был, каким требовательным. От одного воспоминания о его глубоком голосе у меня мурашки бегут по коже.

Каждый день я думала о нем, и, несмотря на то, как сильно мне будет больно видеть, как он снова уходит, я не могу не нуждаться в этом. Я боролась в этом году. У меня не было никого, кто поддержал бы меня. Ни семьи. Ни друзей. Была только я и мои желания, но сегодня вечером все изменить – по крайней мере, ненадолго. Наступит завтрашнее утро, я проснусь, и все вернется в прежнее русло. Снова буду скучать по нему. Снова захочу быть рядом с ним, где бы он ни был. Снова ожидание и предвкушение.

Это слишком. Прошедший год почти уничтожил меня, и были моменты, когда я хотела сдаться. Были моменты, когда я подумывала написать ему последнее письмо и умолять отпустить меня. По правде говоря, это абсурд. Что за женщина целый год ждет мужчину, которого увидит всего один раз? Я должна пытаться двигаться дальше. Я должна найти кого-нибудь, с кем можно было бы остепениться и построить большой белый дом на холме с забором из штакетника. Я должна подумать о своем будущем. Свадьба, дети и собака. И все же я здесь, в своей одинокой квартире, наряжаюсь для воображаемого мужчины, которому принадлежит все мое чертово сердце.

Я действительно обожаю наказания.

Я не спала и смотрела глупые рождественские фильмы, каждый из которых заканчивался "Долго и счастливо", и, честно говоря, пошел он к черту. Почему у них сбываются все мечты, когда у меня бывает только одна непристойная ночь в год? Я имею в виду, Ник даже не отвечает на мои письма. Не то чтобы я имела хоть малейшее представление, как все это дерьмо должно происходить.

Он вообще получал мои письма?

Он сказал мне продолжать загадывать рождественские желания, и это именно то, что я делала, но что, если он получал только часть письма с пожеланиями? Нет, это смешно. Если он исполняет желание, то наверняка получал письма. Но, черт возьми. Убьет ли его это, если он возьмет чертову ручку и напишет мне что-нибудь в ответ? Не то чтобы я ждал его, затаив дыхание, весь этот чертов год.

Я досматриваю фильм, прежде чем, наконец, выключаю его и решаю, что пора собираться. Я понятия не имею, во сколько ожидать члена из моих самых страстных мечтаний, но, учитывая, что ему все еще нужно доставить подарок каждому ребенку во всей чертовой вселенной, это может занять вечность.

Уже почти час ночи, и когда я поправляю бант на талии и надеваю черные туфли-лодочки, которые идеально сочетаются с моим нижним бельем, странная дрожь пробегает по моей спине, и хотя я не могу это объяснить, я просто знаю, что это он.

Я сильно дрожу, и, выходя из спальни в гостиную, быстро оглядываюсь по сторонам, убеждаясь, что все идеально. В этом году я сильно потрудилась над рождественскими украшениями. Я хотела, чтобы все было идеально, и теперь моя квартира выглядит так, будто здесь наблевали эльфы. Повсюду рождественское дерьмо. Хотя к тому времени, когда я закончу с ним, это будет больше похоже на резню на секс-фестивале Санта-Клауса. Если сперма не будет размазана по стенам и потолочному вентилятору, значит, мы сделали это неправильно. Но также, какого черта я такая мерзкая? Кончать на свои стены? В какого помешанного на сексе монстра Ник превратил меня?

Выключив свет, я оставляю включенной маленькую лампу в своей гостиной, которая сочетается с мягким потоком лунного света, льющегося через окно, и создает идеальное освещение для настроения.

Нервы на пределе, и меня внезапно захлестывает волна вопросов, каждый из которых сосредоточен вокруг того, как, черт возьми, я должна позиционировать себя.

Сажусь ли я на диван и пытаюсь выглядеть сексуально, расставив ноги, или это слишком отчаянно? Занимаю ли я место на кофейном столике? Торчу ли я у двери своей спальни и пытаюсь ли позировать на фоне рамы? А как насчет кухонной стойки? Может быть, мне стоит просто неловко постоять посреди комнаты, как я делаю сейчас.

Срань господня.

Чистая паника грохочет в моей груди. Как мне удалось спланировать каждую секунду сегодняшнего вечера, но забыть об этом? Мой взгляд безумно блуждает по квартире, пытаясь разобраться в себе, когда на окно моей гостиной падает тень, и внезапно все остальное перестает иметь значение.

Окно открывается, и через несколько секунд каждый великолепный дюйм моего рождественского желания ростом шесть футов четыре дюйма появляется в моей гостиной, а его фирменная ухмылка смотрит на меня в ответ.

Его глаза намного темнее, чем я помнила, и бабочки глубоко в моем животе мгновенно воспаряют. Боже, я никогда в жизни не была так счастлива. Он раскрывает объятия, и все мысли покидают меня. Все, что имеет значение, – это добраться до него.

Я бегу через свою маленькую квартиру, мои каблуки стучат по деревянному полу, и я подбрасываю себя в воздух, врезаясь в него с силой товарного поезда.

Его сильные, умелые руки обхватывают меня, когда я обвиваю ногами его мускулистую талию.

– Черт, я скучал по тебе, – рычит он, когда его губы обрушиваются на мои.

Я растворяюсь в нем, и через несколько секунд он прижимает меня спиной к стене гостиной, и сильное удовольствие сотрясает мое тело. Бабочки в моем животе превращаются в огонь, и все, что у меня остается, – это необузданная решимость почувствовать его внутри себя.

Голод берет верх, когда знакомый сосновый аромат наполняет воздух, опьяняя меня явным желанием. Мои руки блуждают по его телу, лихорадочно стягивая его большой красный костюм, и он поспешно помогает, держась за меня только одной рукой, когда тянется к черному поясу вокруг своей талии.

– О Боже, – выдыхаю я, когда он прижимает меня к стене бедрами, прижимая свой толстый член к моей сердцевине. – Мне нужно, чтобы ты был внутри меня.

Ремень падает на пол, и следующим снимается большой красный жакет, обнажая под ним его твердое, как скала, тело. Он – чистое совершенство. Каждый дюйм его груди, рук и пресса идеально вылеплен. Я никогда в жизни не видела ничего более восхитительного.

– Ник, пожалуйста, – стону я.

Он опускается между нами, высвобождая этот восхитительный член, и я ничего не могу поделать с тем, как мой язык высовывается и проводит по нижней губе, неприкрытое отчаяние превращает меня в обезумевшее животное в клетке. Он обхватывает пальцами основание своего члена, крепко сжимая, прижимая меня бедрами, освобождая другую руку, когда я вцепляюсь в него, пытаясь удержать равновесие у стены.

Другая рука Ника исчезает между нами, и в ту секунду, когда его пальцы касаются моего жаждущего влагалища, громкий стон вырывается из глубины моего горла. Кто бы мог подумать, что ожидание двенадцати месяцев, чтобы ко мне прикоснулся мужчина, так подействует на меня? Он быстро отодвигает ткань моих черных стрингов и просовывает свои толстые пальцы внутрь меня.

– Черт возьми, – стону я, откидывая голову назад к стене, когда чувствую его порочный взгляд, прикованный к моему лицу. – Прямо здесь.

– Тебе это нравится, детка?

– Боже, да.

– Ты такая хорошая девочка, что все эти месяцы ждала только меня.

Черт. Мне нравится, как он говорит со мной, но еще больше мне нравится этот насыщенный тон, и в ответ все, что я могу сделать, это сжать свои стенки вокруг его пальцев, пока он массирует меня изнутри.

– Правильно, Мила. Сожми мои пальцы. Покажи, как сильно я тебе нужен.

– Черт, Ник, – выдыхаю я, мои глаза возвращаются к его, и в тот момент, когда наши взгляды встречаются, между нами вспыхивает фейерверк, и потребность не похожа ни на что, что я когда-либо испытывала. Его губы возвращаются к моим, и он целует меня с такой силой, которая могла бы поджечь весь мой чертов жилой комплекс.

Он трахает меня пальцами, убеждаясь, что я готова для него, но ему следовало бы знать лучше. Я была готова для него с прошлогоднего Рождества. Каждый гребаный день без него был абсолютной пыткой. Количество раз, когда мне приходилось мастурбировать, просто чтобы облегчить боль, которую он оставил после себя, абсурдна. Я даже не хочу начинать думать о том, что, должно быть, думают обо мне мои соседи.

Его большой палец тянется к моему клитору, и этого легкого нажатия достаточно, чтобы взорвать меня, мои бедра дико дергаются под его хваткой, и когда Ник требует полного контроля над моим телом, я разрываюсь на части, мой оргазм приходит из ниоткуда и сотрясает весь мой чертов мир. Я кончаю на его пальцы, мои стенки беспорядочно сотрясаются вокруг него, но он не сдается и не прекращает водить пальцами по моим стенкам, изгибая и раздваивая их, когда я запрокидываю голову с явным удовлетворением.

Это слишком, и мои глаза начинают закатываться.

– Вот так, Мила. Кончай для меня. Позволь мне почувствовать, как ты сжимаешь меня.

Его слова опьяняют, и я без сомнения знаю, что этот человек приведет меня к смерти. Но смерть от интенсивного оргазма кажется идеальным уходом.

– Срань господня, – стону я, впиваясь ногтями в его сильное плечо, оставляя маленькие полумесяцы на его безупречной коже.

Пальцы Ника продолжают свою наполненную наслаждением атаку на мою киску, и когда оргазм растекается по венам и отправляет мой мир в блаженную бездну, я чувствую, как его губы опускаются на чувствительную кожу моей шеи.

Это лучший момент в моей жизни, и, клянусь, всего на мгновение я чувствую, как весь гребаный мир сотрясается под нами.

– О Боже. Ник, – стону я, когда мои пальцы запускаются в его волосы, держась за него изо всех сил. Затем, когда интенсивность моего оргазма начинает сходить на нет, он высвобождает пальцы и обхватывает мои бедра, крепко прижимая меня к стене.

– Ты готова для меня, Мила? – спрашивает он, выдерживая мой голодный взгляд, но он уже знает ответ на этот вопрос. Он чувствует, насколько я чертовски готова.

– Я никогда не была так готова, – говорю я ему, тяжело дыша. Затем в ослепительном толчке Ник вонзает в меня свой толстый член, и когда мои стенки растягиваются вокруг его огромных размеров, мы оба, блядь, рушимся.

– Черт, – выдыхает он, его пальцы сжимаются на моих бедрах, когда ему требуется секунда, чтобы прийти в себя. – Ты, блядь, понятия не имеешь, как сильно я в этом нуждался.

Я не могу удержаться от смеха.

– Наверное, примерно столько, сколько я, – отвечаю я, только мой голос звучит как напряженный шепот. – Мне нужно, чтобы ты двигался, Ник. Пожалуйста. Не заставляй меня ждать.

Он не колеблется, и когда его бедра покачиваются, мои веки трепещут, удовольствие уже слишком велико, чтобы я могла с ним справиться. Но я доверяю Нику, и, несмотря на то, насколько напряженным это будет, он будет рядом, держать меня.

Его бедра снова подаются вперед, и я вскрикиваю, почти уверенная, что сама интенсивность его неистовых толчков сотрясет все гребаное здание, но это именно то, о чем я просила, не так ли? Мне нужно, чтобы мой мир встряхнулся так, от чего я никогда не оправлюсь.

Ник начинает трахать меня по-настоящему, прижимая к стене, когда его бедра отводятся назад и поддаются вперед, входя в меня под нужным углом. Это опьяняет. Я никогда не чувствовала ничего настолько животного и грубого, и мне это чертовски нравится. Мне нравится его дикая потребность во мне, и мне нравится, как это соответствует моей дикой потребности в нем.

– Черт возьми, Мила. Ты так чертовски идеальна для меня.

Я не могу ответить, потому что он сводит меня с ума. Я могу чувствовать все, вплоть до выпуклой головки его члена и пульсирующих вен, когда он входит в меня и выходит из меня.

– Ты, блядь, понятия не имеешь, сколько раз мне приходилось дрочить, представляя, как ты скачешь на мне сегодня вечером. Как ты берешь меня в рот и заставляешь кончать, пока я не выплесну каждую каплю своей спермы в твою прелестную маленькую глотку. От одних только слов в твоих письмах я разрывался на части. Я никогда в жизни не был в таком отчаянии.

Хммм. Одна мысль о том, чтобы наблюдать, как он доводит себя до оргазма, творит со мной ужасные вещи.

– Блядь. Еще не поздно пожелать, что я увидела, как ты дрочишь?

Порочная ухмылка растягивается на его лице, и того, как его глаза сияют от счастья, достаточно, чтобы я чувствовала себя удовлетворенной в течение следующих двенадцати месяцев без него.

– Думаю, у меня найдется для этого время.

Смех клокочет у меня в горле, но прежде чем звук успевает вылететь из меня, я хватаю Ника и притягиваю его обратно, пока его губы не прижимаются к моим. Он крепко целует меня, его язык скользит по моему рту, в то время как его рука скользит вверх по талии, не останавливаясь, пока он не достигает изгиба моей груди.

Он опускает чашечку ровно настолько, чтобы мой сосок выглянул наружу, и то, как он берет его своими умелыми пальцами и нежно перекатывает, посылает пульсирующие разряды электричества прямо в мое лоно.

Я кончаю в его сильных руках, все мое тело разваливается на части вокруг него, и мы становимся единым целым. В течение года я не была уверена, действительно ли влюбилась в этого мужчину или все это было у меня в голове, но теперь, когда он здесь во плоти, я знаю это наверняка. Я безоговорочно влюблена в него.

Он вонзается в меня глубоко, и я цепляюсь за него с такой потребностью, что мое сердце бьется быстрее, чем когда-либо.

– Ник, – выдыхаю я.

– Я знаю, – говорит он мне, его голос такой мягкий, такой уверенный. Затем, когда этого становится слишком много, я снова взрываюсь, только на этот раз Ник прямо здесь, со мной, выстреливая горячими струями спермы глубоко в меня.

Его пальцы сжимаются на моем теле, когда он кончает, и я прижимаю его ближе, вскрикивая в абсолютном экстазе. Мой оргазм пульсирует во мне, захватывая каждый дюйм моего тела, вплоть до пальцев на руках и ногах, и я не могу удержаться, чтобы не откинуть голову назад и не удариться о стену, когда разбиваюсь вдребезги, как стекло.

Ник не останавливается, его толстый член входит и выходит из меня долгими, решительными толчками, и я без сомнения знаю, что он чувствует, как моя киска бьется в конвульсиях вокруг него.

Боже, мне так этого не хватало.

Глубокий стон вырывается из его груди, и звука его удовольствия достаточно, чтобы снова зажечь меня.

– Срань господня, – выдыхаю я, когда он опускает лоб на мое плечо, делая глубокие вдохи, когда мы оба начинаем приходить в себя.

– Ты можешь сказать это снова, – говорит он, и когда гордая ухмылка растягивается на моих губах, я стараюсь изо всех сил сжаться и смеюсь над тем, как он снова стонет. – Черт возьми, детка. Ты будешь причиной, по которой я рухну на колени.

– Ты даже не представляешь, как мне нравится эта идея.

Ник смеется и кладет руки на мою задницу, прежде чем оттащить меня от стены. Легкое движение заставляет его переместиться внутри меня, заставляя мое чувствительное тело содрогнуться. Он проводит нас на мою кухню и кладет мою задницу на столешницу, прежде чем осторожно высвободиться.

Он делает малейший шаг назад, прежде чем упереться руками в стойку и заключить меня в клетку, его темный взгляд так крепко прикован к моему.

– Я чертовски серьезен, Мила. Ты понятия не имеешь, как отчаянно я жаждал всего в этом году. Уход от тебя в декабре прошлого года, блядь, уничтожил меня. Я не знаю, как мне теперь сделать это снова.

– Тогда не делай этого.

– Это не так просто, Мила. Я люблю тебя. С тех пор, как мне исполнилось восемь лет, – говорит он мне, заставляя мое сердце мчаться со скоростью миллион миль в час, когда его рука перемещается на мое обнаженное бедро. – Я знаю, ты хотела ясности относительно нас с тобой и того, как все это должно работать, но я действительно не знаю, как я должен дать тебе это. Все, что я могу тебе сказать, это то, что я был твоим с тех пор, как я себя, блядь, помню.

Я киваю, мои пальцы танцуют по его груди и спускаются к его руке на моем бедре.

– Я тоже тебя люблю.

Он задерживает мой взгляд еще на мгновение, прежде чем наклоняет голову к моей и снова целует меня, и на этот раз все иначе, чем раньше. Это не голодная потребность двух людей, отчаянно пытающихся ожить. Это почти поцелуй с разбитым сердцем, мы оба знаем, что то, что происходит между нами, никогда не зайдет дальше этого, несмотря на то, что мы чувствуем друг к другу.

Не желая портить настроение нашей единственной ночи вместе, я медленно отстраняюсь и кладу руку на его теплую грудь.

– Я полагаю, у тебя есть список желаний, которые нужно отметить.

Глупая ухмылка растягивает уголки его губ, и он, не теряя времени, вытаскивает распечатку желаний из кармана, прежде чем вручить ее мне. Я быстро просматриваю их, понимая, что он уже поставил несколько галочек.

– Вау, ты определенно не теряешь времени даром, – поддразниваю я, прежде чем оглядеть кухню в поисках ручки. – Похоже, январь, март и ноябрь уже позади.

– Тогда чего ты ждешь? – спрашивает он, беря ручку, которую я явно пропустила. – Поставь им галочку.

Широкая улыбка расплывается на моем лице, когда я принимаюсь за работу, отмечая первые три пункта за вечер.

Январь – Прижать ее к стене гостиной в ту же секунду, как я ее увижу. Трахнуть ее . (Быстрый способ удалить это из наших систем.)

Март – Заставить ее кончить так сильно, чтобы весь ее мир рухнул. Она хочет почувствовать, как весь мир сотрясается под ней, но даже у меня есть пределы тому, на что способна моя магия.

Ноябрь – Дай ей ясность, которой она заслуживает.

– Ты знаешь, предстоит пройти через ужасно много всего, – комментирую я, еще раз просматривая список, едва ли в состоянии даже вспомнить, как загадывала некоторые из этих желаний, но не буду лгать, мне нравится, как звучит каждое из них. – Как ты думаешь, у нас хватит времени исполнить их все?

Ник приподнимает бровь.

– Ты сомневаешься во мне, Мила?

Все, что я могу сделать, это покачать головой, когда он берет список из моих рук и кладет его на стойку рядом со мной.

– Время дорогого стоит. Нам лучше приступить к работе.

Дрожь пронзает меня, когда его темный, голодный взгляд скользит по моему телу, останавливаясь на нижнем белье и большом красном банте вокруг талии.

– Я говорил тебе, какая ты чертовски великолепная? Просто видеть тебя такой… Как мне вообще могло так повезти?

Мои щеки вспыхивают, но когда его взгляд возвращается ко мне, что-то меняется в его темном взгляде.

– Жаль, что мне придется тебя разворачивать.

– Да? – Спрашиваю я, и бабочки порхают глубоко в моем животе. – И как именно ты собираешься это сделать?

Он сжимает бант вокруг моей талии между пальцами, и я наблюдаю, как он медленно начинает развязываться, и с каждой секундой его взгляд темнеет еще больше. Это самая эротичная вещь, которую я когда-либо видела, но когда он укладывает меня спиной на стойку и, берет зубами прозрачный материал моих стрингов, начиная стаскивать их вниз по моим бедрам, трепет, который проносится по мне, просто восхитителен.

Он стаскивает мои стринги прямо поверх черных туфель на каблуках, и я делаю мысленную пометку отметить желание Декабря и посмотреть, как он зубами снимает с меня нижнее белье. Но, черт возьми, мне также нужно сделать мысленную заметку добавлять это в качестве постоянного пожелания на каждое Рождество, потому что это было горячо.

Я сажусь обратно на стойку, когда Ник опускается на колени, и когда мой живот начинает делать сальто, Ник медленно раздвигает мои бедра. Он обхватывает их руками, подтягивая меня прямо к краю стойки, и я быстро хватаюсь за бортики, прежде чем упасть назад.

– Мммм, – стонет Ник, глубоко вдыхая. – Ты пахнешь божественно.

Мои щеки снова заливаются румянцем. Не могу сказать, что меня когда-либо вдыхал мужчина, но когда дело доходит до Ника, я просто принимаю это как есть.

Я не могу не смотреть, как его пальцы скользят по моей влажности, дразня мое отверстие и смешиваясь с его спермой. Затем, как раз когда этого становится слишком много, он медленно толкается обратно в меня, прежде чем согнуть пальцы и проводить ими по моей точке g.