Текст книги "Семья навеки"

Автор книги: Энн Питерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Зак сорвал со спинки стула свою куртку и, пожелав всем спокойной ночи, вышел из кухни, хлопнув дверью черного хода.

Моника умылась и почистила зубы, едва соображая, что делает. После этих процедур она какое-то время пристально рассматривала свое изображение на обрывке фотографии, которую подсунула под рамку зеркала. Моника пыталась понять причину той боли, которую увидела в глазах Зака.

Боль и что-то еще. Какая-то мысль, какое-то чувство превратили его глаза в два горящих недобрым огнем уголька.

Гнев? Нет. Она видела его, когда он сердился. Тогда его глаза были словно предвещающее бурю небо.

Ревность? Моника фыркнула. Она почувствовала, что глупо даже мысленно связывать это слово с Заком. И еще…

«Я тогда была очень молода», – сказала она Заку. Она была доверчивой, наивной и невероятно привлекательной. Именно поэтому такой самоуверенный и обходительный мужчина, как Ричард Синклер, выбрал ее себе в жены. На восемь лет старше ее, он был для Моники словно волшебник, обладающий всей многовековой мудростью.

Моника училась в закрытых школах и была к тому же единственным ребенком у Карлы и Томаса Гриффит. Ни о каком опыте до брака не могло быть и речи.

А Ричард, привыкший легко одерживать победы на любовном фронте, был заинтригован скромностью Моники и поэтому делал все, чтобы ее добиться. Стремительное, как ураган, ухаживание закончилось сказочной свадьбой.

Но сказок в жизни не бывает.

Неопытность и скромность девушки, которые так дразнили Ричарда до свадьбы, стали для него скучны после свадьбы. От первой брачной ночи в памяти Моники остались только унижение и боль. Медовый месяц на Гавайских островах превратился в формальность – через три дня Дик стал искать удовольствия на стороне.

Эта девушка с лучистыми глазами на фотографии и не подозревала, что еще для нее припасено. Она была очень молода…

«И очень сильно влюблена», – парировал Зак, услышав эти слова. Да, она действительно была влюблена – влюблена в саму любовь. Это было что-то вроде фантазии, девичьей мечты, не имевшей отношения к реальности. Только сейчас она начала понимать, что такое любовь, и у нее появился шанс стать счастливой. А что касается невесты на фотографии…

Моника вытащила снимок из-под рамки зеркала и разорвала его на мелкие кусочки.

Она пробудилась от беспокойного сна, когда рассвет едва забрезжил в незашторенном окне. Моника поднялась на локте и внимательно посмотрела на Николь. Ночник в нише стены был включен, и она смогла рассмотреть выражение лица дочери. Во сне черты ее были спокойны и расслаблены, дышала она глубоко и ритмично через слегка приоткрытый ротик.

Раздался какой-то звук. Моника застыла, прислушиваясь. Легкий щелчок по стеклу. Еще один.

Видимо, именно эти звуки и разбудили ее. Моника откинула одеяло и встала с постели. Потом на цыпочках подошла к окну, вгляделась в полутьму. И непроизвольно отпрянула назад, когда еще один камешек ударился о стекло. Остатки сна слетели с нее.

– Кто там? – Она снова осторожно приблизила лицо к стеклу, задержав дыхание, чтобы стекло не запотело. Сначала она смогла разобрать только выложенную черепицей крышу крылечка. Ее внимание привлекло какое-то движение, и она увидела Зака. Он стоял возле калитки, а позади него у обочины дороги была припаркована машина.

Зак тоже ее увидел и знаками просил спуститься вниз.

Моника бесшумно, как привидение, прошмыгнула в ванную. Там она глянула на себя в зеркало, прошлась расческой по волосам и быстро оделась. Ее полусапожки стояли внизу, в холле, там же висело и пальто.

– Как Ники? – спросил Зак.

– Спит. – Моника остановилась на последней ступеньке, и их глаза оказались на одном уровне. Она изучала его лицо, размышляя, что сделало его кожу такой серой: предрассветная темень или усталость. – Что ты здесь делаешь? – спросила она, задрожав от порыва влажного ветра, который поднял полы ее пальто. – Что-нибудь случилось?

– Да, – ответил Зак. – Нет, к Николь это не имеет отношения, – быстро заверил он, обнимая ее за плечи и ласково направляя к своей машине. – Но я еще не сделал копии с фотографии, так как все везде закрыто.

– Ну, это и неудивительно – ведь сейчас ночь.

– Я ругаю себя последними словами. – Он открыл дверцу машины и мягко подтолкнул Монику в салон. – Не беспокойся, – произнес Зак. – Я тебя не похищаю. Просто в машине теплее разговаривать.

Он закрыл за ней дверцу и, обойдя машину, сел за руль.

– Я никогда и не думала, что ты собираешься меня похитить, – заверила его Моника.

– Я приехал сказать… В общем, я и не ожидал, что ты меня полюбишь. Но если ты все-таки решишь выйти за меня замуж, это не будет иметь значения. – Не надо. – Он приложил палец к губам Моники, когда она хотела возразить. – Не говори больше ничего. Только знай, что, несмотря ни на что, я твой друг. Твой – и Николь. А все остальное может подождать.

– Но Зак… – Моника отодвинула его палец, запрещающий ей говорить. – Ты не понимаешь…

– Я все понимаю. – Он наклонился вперед и запечатлел на губах Моники легкий поцелуй. Потом отодвинулся и, к великому разочарованию Моники, стал вылезать из машины.

Моника выбралась из машины раньше, чем он обогнул капот, чтобы предложить ей руку.

– Позволь мне все объяснить тебе, Зак Робинсон, самый несносный тип, с которым мне когда-либо, на мою беду, приходилось разговаривать! Послушай меня, черт тебя побери!

И Моника побежала за ним, когда он развернулся и пошел к дому. Она схватила его за руку и, когда это не остановило его, встала у него на пути.

– Я ведь пытаюсь тебе что-то сказать!

– И я уверена, что все соседи в округе до смерти хотят это услышать, – донесся с крыльца голос матери. Ее волосы были накручены на бигуди. На ночную сорочку она накинула халат из тяжелой ворсистой ткани. В руке Карла держала газеты, за которыми и выходила из дома. На Монику и Зака она смотрела с явным недоумением. – Чем вы тут занимаетесь в такой неурочный час?

Зак прав, сейчас неподходящее время для признаний. Или для того, чтобы строить планы на будущее. Сначала самое важное – безопасность Николь и ее благополучие.

– Вероятно, я могу доверить это Роджеру, – сказал Зак два дня спустя. Он все не решался покинуть Виндемиер, поскольку Синклер, несомненно, только и ждал того, чтобы Зак уехал.

– Не будь смешным. – Моника понимала, как важна для Зака эта поездка. Предстояла покупка второго гидросамолета, который бы сильно увеличил размах прокатной деятельности. Зак давным-давно ждал возможности сделать такую покупку.

– У нас все будет отлично, – заверила Моника. Она твердо решила не становиться помехой на его пути и поэтому старалась не показывать своего беспокойства. – Ведь Митч с Диком будут здесь. Да, и не забывай про Аду, – добавила она, шутливо кивая в сторону домоправительницы, которая чистила картофель у раковины.

Зак усмехнулся и громко, чтобы услышала Ада, произнес:

– Ты права. Только один вид этой сердитой девоньки отпугнет кого хочешь.

– Некоторые из вас, вероятно, не хотят получить сегодня вечером ужин, вот что я думаю, – не вдаваясь в подробности, сказала Ада, подмигнув, однако, при этом Николь, которая стояла рядом с ней на скамеечке и скоблила морковь.

– Тушеное мясо, – заявила Николь с той обычной хрипотцой, на которую Моника уже почти не обращала внимания. Да и Зак тоже.

– Тушеное мясо. – Зак одобрительно улыбнулся девочке. – Не хочется упустить такое. Что ж, буду вести себя лучше.

Моника фыркнула от смеха, поворачиваясь к дочери. Мельком взглянув в кухонное окно, она замерла.

– Зак…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Зак сразу все понял и выскочил из кухни раньше, чем Ада успела повернуться и спросить, в чем дело.

Если бы Моника не была парализована страхом, она наверняка бы удивилась невероятной скорости, с которой двигался Зак. Ведь он уже не молод! Она с трудом поборола желание помочь Заку и решила остаться здесь, чтобы защитить свою дочь, которая в полном неведении продолжала чистить морковку.

– Мне показалось, что я кого-то увидела, – тихо ответила Моника на вопрос Ады. Она понимала, что не сможет произнести ненавистное имя. Прижав руку ко лбу, она покачала головой.

– Ну, деточка, – проговорила Ада, вытирая руки о фартук и мягко усаживая Монику на стул, – не стоит так нервничать.

Зак снова вошел в кухню.

– Ну, что?

– Ничего.

Он подошел к Монике, положил руки ей на плечи.

– Я чувствую себя просто дурой, – сказала она ему с глубоким отвращением к себе. – Хуже этого – трусливой дурой.

– Перестань! – Зак присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои. Пальцы Моники были холодны как лед, и Зак принялся растирать их, снизив голос до шепота: – Дик видел машину, которая была припаркована за ангаром. Сейчас, однако, ее там нет.

– Но… – Моника нахмурилась. – Кто мог так быстро уехать и при этом остаться незамеченным? – Нервы у нее были натянуты до предела.

– Когда я туда пришел, Дик проверял двигатель. Даже если бы пробежало стадо слонов, он бы не услышал. Я сказал ему, чтобы он пока не включал больше двигатель для проверки.

– Но, может быть, мне просто показалось. – Моника вскочила на ноги. – Я должна занять себя чем-нибудь, а иначе просто сойду с ума. Ада, вы разрешите мне испечь пирог?

Не успела та ответить – вернее, отказать, – как Ники захлопала в ладоши и воскликнула:

– Да! Пирог!.. – Она подвинула свою скамеечку к шкафу и достала с полки пакет с пшеничной мукой. – Мамочка, я тебе помогаю…

Бросив недовольный взгляд на Зака, Ада зашаркала обратно к раковине.

– Только не оставляйте после себя беспорядка, чтобы мне не убираться здесь до утра, – оскорбленным тоном сказала Ада.

К полудню следующего дня Зак и Роджер были уже на пути в Сиэтл. Весь вечер и все утро Зак и Моника препирались: Зак хотел остаться, а Моника, раздосадованная своим вчерашним опрометчивым поступком, настаивала, чтобы он ехал. Но прежде чем уехать, Зак еще раз собрал всех проживающих в Виндемиере и повторил те инструкции, которые давал раньше.

Монике и Николь позволялось находиться только в двух местах: в доме и в офисе. Гулять на свежем воздухе они могли только в сопровождении Митча или Дика.

Из гостей в Виндемиере можно было принимать лишь чету Романовых и доктора Кунца, но сама Моника с Николь ни при каких обстоятельствах не должна ездить в город, даже вместе с Романовыми.

– Я собираюсь уехать максимум дня на три, – сказал Зак, когда в сопровождении Моники и Николь шагал в сторону «сессны». Там его уже ждал готовый к вылету Роджер Кресвеллл. – Уверен, что за это короткое время вы не умрете от тоски. – Он присел на корточки перед Ники. – У тебя скоро день рождения, крошка. Чего бы тебе хотелось получить от меня в подарок? Может, новое платье?

– Не-ет. – Ники покачала головой. Подстриженная под Жанну д'Арк, она была похожа на прелестного маленького эльфа. – Я хочу ве-ве… – Она сморщила личико и наконец выговорила: – Велосипед!

– Вот как? – Брови Зака поднялись. – А ты хотя бы знаешь, как на нем ездить?

Николь помотала головой, на ее личике появилась нерешительность.

Незаметно подмигнув Монике, Зак задумчиво произнес:

– А не рано тебе? Сколько лет тебе исполнится? Шестнадцать?

– Нет. – Николь захихикала. – Шесть. Какой ты глупый!

– Ага… – Улыбнувшись ей в ответ, Зак взъерошил ее волосы и выпрямился. – Ты права: самый подходящий возраст для того, чтобы начать кататься на велике, – шесть лет.

Завизжав от восторга, Николь бросилась к Заку, и он закружил ее. Как только ее ступни снова коснулись земли, она тут же побежала к Аде делиться своей новостью.

Зак повернулся к Монике:

– Пусть Пит выберет и купит в городе велосипед, а потом спрячет его в ангаре.

– Спа… спасибо тебе, – сказала она, запинаясь и вдруг оробев. – Ники…

– Давай не будем о Ники, – прервал ее Зак. – Как насчет тебя?

Моника заморгала.

– Меня?

– Что тебе привезти из Сиэтла?

– Ничего. Ничего не нужно. – Взглянув на Зака, Моника почувствовала, что ее любовь к нему требует выхода. Пусть момент неподходящий, подумала она и сказала то, что лежало у нее на сердце: – Потому что все, чего может желать любая женщина, у меня уже есть.

– Любая женщина? – спросил Зак, помолчав. Напряженно всматриваясь в глаза Моники, он поднес ее руку к своим губам.

– И особенно та, что стоит перед тобой, – прошептала Моника.

Он заключил ее в свои объятия, и она словно растворилась в Заке и его поцелуе…

– Сохрани эти чувства, – проговорил он, снова страстно ее целуя. И прежде чем подняться в кабину пилота, добавил: – А когда я вернусь, мы наконец во всем разберемся.

Моника в ответ молча кивнула. Слов он все равно бы не разобрал из-за шума мотора. Она снова растерялась от наплыва чувств, но все же подняла руку и помахала ему на прощание.

После ланча Николь ушла с Митчем в сарай, где Митч кормил животных, а девочка играла со щенками Зельды. Николь нравилось дрессировать своих маленьких пухленьких подопечных, командуя им «сидеть» или «стоять». При этом она смеялась и визжала от восторга.

Моника отправилась в контору и открыла шкаф с архивными папками. На самой нижней полке лежало что-то еще… Это оказался альбом с пожелтевшими газетными вырезками и фотографиями, посвященными Закариусу Робинсону, звезде баскетбола.

На одном из снимков внимание Моники привлекла молодая женщина, чью удивительную красоту была не в силах исказить даже нечеткая газетная фотография. Рядом с женщиной, обнимая ее за талию, стоял молодой и, как показалось Монике, глупый от счастья Зак. Надпись под фотографией гласила: «Король баскетбола взял в плен любви королеву красоты».

Моника занервничала. Вполне возможно, она просто ревновала. Ревновала, пока не напомнила себе, что Зак не только развелся с этой королевой красоты, но и сама королева сейчас уже на двадцать лет старше.

Она услышала, как открылась и закрылась дверь офиса, и быстро положила альбом на место. Ее ждут служебные обязанности, и их нужно выполнять.

– Это ты, Дик? – спросила Моника, услышав тяжелую поступь, и с улыбкой повернулась.

Слова застряли у нее в горле.

– Привет, Моника, – сказал Ричард Синклер, направляясь к ней и по пути оглядывая все вокруг. – Не ахти какой офис для такого прибыльного бизнеса. – Он остановился у рабочего стола Моники и быстро просмотрел письма, которые она только что распечатала. – Вижу, что курсы секретарей, которые ты окончила благодаря мне, приносят свои плоды.

– Единственное, через что я прошла благодаря тебе, – это ад, – холодно процедила Моника.

Страха она уже не испытывала. Только ледяное спокойствие, подкрепленное железной решимостью.

– Ой-ой, какой же ты стала склочницей! – с гаденькой улыбочкой на лице произнес он, растягивая слова.

Он подошел к Монике так близко, что она могла чувствовать запах его лосьона после бритья. Это был тот самый дорогой лосьон, каким он пользовался всегда. Она зажала нос.

И окаменела, когда он схватил ее за подбородок.

– Может быть, прошло слишком много времени с тех пор, как я учил тебя уважению! – рявкнул он.

И в следующий момент произошло нечто такое, к чему Моника не успела подготовиться: он наотмашь ударил ее по лицу.

Голова Моники откинулась назад, у нее вырвался непроизвольный стон. Но она тотчас же плотно сжала губы, помня о том, как много удовольствия получит этот человек, если услышит ее плач.

Она устояла на ногах и, прежде чем он успел ее остановить, рванулась к телефону. Буква «Н»! Достаточно нажать эту кнопку, чтобы объявить тревогу.

Однако Синклер догнал ее, схватил за волосы и оттащил от телефона.

– Где ребенок? – прорычал он.

– Так я тебе и сказала! – злобно бросила Моника и, изловчившись, ударила его коленом в пах.

Сложившись пополам, он не выпустил ее, и они с грохотом упали на пол. Из глаз Моники посыпались искры, она почувствовала вкус крови во рту.

Ричард снова схватил ее за волосы. Что-то липкое и горячее застилало ей глаза.

– Где ребенок?! – проревел Синклер, поднялся и поволок ее за собой – по-прежнему за волосы. Моника впилась в его руку ногтями со всей силой, на какую была способна, и, выругавшись, он отпустил ее.

Тут открылась дверь, и кто-то вошел.

– Мамочка!.. Папа!.. Не-ет!

– Ники! Ники, беги! – завопила она, чуть не теряя сознание от страха.

Раздалось злобное рычание, лай, послышались ругательства и крики боли. Плач Ники и звонкий, испуганный щенячий лай…

Собаки! Благодарение Богу.

Моника вытерла кровь, залившую ей глаза, и увидела Николь под столом Зака – бледную, как привидение, с огромными от ужаса глазами, прижимающую оба кулачка ко рту. Перед ней, то лая, то свирепо рыча, стоял на страже Чарли.

– Ники… – Моника подползла к своей малышке и заключила ее в объятия. – Доченька!

Тут в помещение ворвался Митч, а вслед за ним и Дик. Убедившись, что Моника и Ники уже в безопасности, они подошли к Ричарду Синклеру, которого, грозно рыча, удерживал на полу огромный пес.

– Зевс! – приказал Митч. – Отпусти!

Пес повиновался, но медленно и явно неохотно, не сводя с мужчины плотоядного взгляда.

Без всяких церемоний Митч и Дик рывком подняли Ричарда Синклера на ноги. Отец Николь шатался, как пьяный, колени его подгибались. Модная кожаная куртка демонстрировала несколько огромных дыр, один рукав был разорван, выставляя напоказ зияющую рану, которая, вне всякого сомнения, была заслугой Зевса.

– Я вызвала полицию и доктора. – Это подоспела Ада. Пройдя мимо Синклера, она плюнула на пол и тотчас же направилась к Монике и Николь. – Вылезайте! – приказала она. – Давайте, давайте. – Она наклонилась, словно собиралась вытащить их из-под стола, но прикосновение ее рук было на удивление нежным.

Еще до прибытия доктора Кунца Ада уложила мать и дочь в постель. Не обошлось и без обычного брюзжания.

– Твой нос-то, красавица, сломан, – сказала она Монике таким тоном, словно та сделала это нарочно, чтобы насолить Аде. – И доктор Кунц подтвердит.

Что тот и сделал, радостно добавив:

– Как жаль, что Хэллоуин уже прошел! Вы сошли бы за енота.

Если бы Моника не была такой вялой от снотворного, она, уж конечно же, отплатила бы ему за его необычный юмор!

Но ей оставалось лишь утешиться заверениями, что Николь отделалась лишь испугом.

Последнее, что она увидела, прежде чем погрузиться в сон, было лицо ее матери, встревоженное и бледное.

Когда Моника проснулась, у ее кровати сидел Зак. Она не знала, что он здесь уже более двенадцати часов – с тех самых пор, как вернулся домой прошлой ночью.

Глядя на месиво, в которое превратилось лицо Моники, Зак остро сознавал, что именно он виновен в этих ранах, и физических, и душевных. Он обещал ей безопасность, уверял, что сумеет ее защитить…

И потерпел поражение. Второй раз в своей жизни он не уберег тех, кого любил.

– Зак…

Его имя, произнесенное шепотом, оторвало его от тяжелых раздумий. Он склонился над Моникой, стараясь улыбнуться.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как я выгляжу? – слабым голосом спросила Моника, игнорируя его вопрос. Несмотря на радость видеть его, у нее сильно кружилась голова.

– Прекрасно, – хрипло ответил Зак и с нежностью провел пальцем по ее щеке.

– Лжец.

– Ну хорошо – ужасно. Главное – что все позади.

Моника хотела что-то ответить, но сон уже одолел ее.

Когда Моника проснулась в следующий раз, Зак привел в комнату Николь, крепко держа ее за маленькую ручонку.

– Привет, моя сладкая, – прошептала Моника. – Я так рада, что ты и Зевс пришли мне на помощь, – сказала она с улыбкой, которая еще более исказила ее изувеченное лицо и едва не разорвала Заку сердце.

– И Чарли тоже! – напомнила Николь.

– Ах да, – кивнула Моника и постаралась не сморщиться от резкой боли, причиненной этим движением. – Конечно, и Чарли тоже. Вы все были такими смелыми! Скажи ему за меня спасибо, хорошо?

– Хорошо.

Каждое слово этого разговора ранило Зака, словно ножом. Подумать только, он болтался где-то в чужом городе, пока пятилетняя девочка и щенок защищали его любимую!

Благодаря молодости и природной крепости организма Моника быстро шла на поправку. Через несколько дней она была уже на ногах. Прежняя красота понемногу возвращалась к ней, хотя перелом носа грозил небольшой горбинкой.

Доктор Кунц сказал, что можно заново сломать кость и срастить ее правильно, но добавил, что он не советует, если только смещение носовой перегородки не будет затруднять дыхание. Или не вызовет храп.

Моника, представлявшая теперь свое будущее исключительно в мрачных тонах, ответила, что ее храпом некого будить, и решила оставить горбинку в покое.

Она понимала, что скоро придется собрать вещи и уехать. Не оставалось сомнений, что Зак хочет этого. Поездка в Сиэтл очень изменила его. Теперь ей казалось, что их нежное прощание перед его вылетом было лишь сном.

Он избегал ее. Когда, уже поправившись, она заглянула в офис, Зак буквально выставил ее за дверь.

– Я занят, – сухо бросил он и снова погрузился в чтение, словно ее и не было рядом. Моника тихо вышла.

Он не поужинал с ними прошлым вечером. А утром, за завтраком, сухо сказал:

– Мы должны выехать через час. Нас ждет судья Калдвелл.

– Хорошо… – Моника беспомощно взглянула на Аду.

– Можно мне тоже поехать? – загорелась Ники.

– Нет, – ответил Зак, да так холодно, что личико Николь закрылось, словно цветок, от которого отвернулось солнце.

Зак держал теперь на расстоянии маленькую девочку, которая вместе со своей мамой украла его сердце. Если он будет поступать иначе, то никогда не сможет отпустить их!

Зак ни на секунду не верил, что после случившегося они останутся в Виндемиере. Его любовь к ним заглушалась еще более сильным желанием наказать себя. Поэтому он подарил Николь обещанный велосипед, но сказал, что очень занят и не может научить ее кататься. Впрочем, ее стал учить Митч.

Он действительно был занят. Он делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить Монике и Николь будущее без дальнейших несчастий. Для того чтобы снять с Моники обвинение прежде, чем Синклер успеет открыть рот и произнести: «Похищение ребенка», Зак перерыл все законы в поисках прецедентов.

К счастью, окружной прокурор и судья видели вещи его глазами. Так называемое «похищение» Николь из дома няни они сочли не только оправданным, но и крайне необходимым. Преступные намерения Синклера были более чем ясны.

Зак также добился от различных официальных лиц заверения, что, когда дело дойдет до свидетельских показаний в суде, Монику оградят от ненужного стресса. Пусть все сделанное им не исправит его ошибку, но, быть может, хотя бы чуть-чуть смягчит его вину.

По пути в город Моника украдкой поглядывала на Зака, но так и не решилась спросить, чем вызвано его внезапное отчуждение.

– Судья сделает все возможное, чтобы тебе передали временную опеку, пока не уладят формальности относительно постоянной. Доктор Кунц тоже там будет, – сказал Зак, словно отвечая на ее мысли.

– А ты не идешь? – спросила Моника, когда он притормозил неподалеку от здания суда.

– Нет. Удачи! – Зак захлопнул за Моникой дверцу и, с угрюмым видом кивнув ей на прощание, дал газу.

От визга шин у Моники вдруг потеплело на сердце. Она ему вовсе не так безразлична, как он хочет показать.

«Я еще поговорю с тобой, Зак Робинсон, – пообещала она, полная внезапной решимости. – И тогда мы все обсудим, хочешь ты того или нет».

Зака и его машины нигде не было видно, когда примерно через час Моника и доктор Кунц вышли из здания суда. Моника отклонила предложение доктора подвезти ее. Кунц обнял и поздравил Монику и, махнув на прощание рукой, тихо отъехал на своем коллекционном «мерседесе».

Оставшись одна, Моника подняла лицо к небу и сделала глубокий вдох. Как чудесно быть живой! А еще лучше, если такое возможно, быть свободной.

Она открыла глаза и увидела Зака, стоявшего неподалеку и наблюдавшего за ней. На его лице было написано отчаяние. Она не произнесла ни слова и не шелохнулась, когда он двинулся к ней. Просто смотрела на него и ждала.

– Моника… – Голос Зака был хриплым и резким. – Все в порядке?

Моника кивнула и прижалась к нему.

– Я люблю тебя.

– Господи, Моника! Неужели ты не понимаешь, что я не заслуживаю этого? – прорычал Зак, задыхаясь от раздирающих его чувств.

Сердце Моники подпрыгнуло от счастья. Она прижалась губами к его шее.

– Глупый…

– Я наделал столько ошибок!

– Тогда не совершай еще одну, – прошептала Моника. – Не отвергай меня. – Она отстранилась, чтобы увидеть его глаза. – Ты любишь меня, Зак?

– О Господи, да! Уже так давно, что кажется – целую вечность. Поверь, никто не будет любить тебя так сильно, как я…

Страстный поцелуй Моники не дал ему договорить. Она уже услышала все, что ей было нужно.