Текст книги "Я тебя прощаю"

Автор книги: Энн Мэйджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава десятая

– Есть! – прозвучал торжествующий шепот.

Последующие три звука прозвучали угрожающе, как шипение гремучей змеи.

Три щелчка.

Сонное сознание Чандры внезапно прояснилось.

Едва она уютно устроила голову на плече Лукаса, убаюканная теплом его тела, как заснула вопреки своей воле. Застигнутая в туманном полусвете сна и яви, она хотела было придвинуться ближе к Лукасу.

И тут же ощутила, как холодный ствол револьвера ткнулся ей в висок.

– Он заряжен, сука.

Чандра широко открыла глаза, слишком потрясенная, чтобы шевельнуться или издать хоть один звук.

Чудовище с черными, как маслины, глазами, возникшее из кошмаров Чандры, нависало над ней.

Только на этот раз оно было живым.

Чандра мгновенно узнала этого человека.

Невинное мальчишеское лицо, темные глаза, кудрявые пепельные волосы.

Это он открыл дверцу стенного шкафа.Он накачал ее наркотиками, застрелил Сантоса и пытался убить ее на пустынном отрезке шоссе близ границы.

Он снова нашел ее. Каким-то образом, даже в течение недель амнезии, Чандра чувствовала, что он идет по ее следу.

Ощутив, как она напряглась, Лукас открыл глаза.

– Стинки? – Лукас рывком вскочил, разглядев только темный силуэт человеческой фигуры, приставившей оружие к виску Чандры.

– Еще одно движение, и ее мозги брызнут тебе в лицо, адвокат.

– Нет, Лукас, это не Стинки, – упавшим голосом возразила Чандра. – Это Хэл.

Милый, любезный Хэл с младенческим лицом. Младший брат, который по каким-то причинам не мог позаботиться о себе сам, и потому Стинки нес ответственность за него. Хэл был тем самым братом, которого Стинки поклялся опекать после несчастного случая, погубившего их родителей, когда у братьев не осталось никаких родных.

– Ты плохо выглядишь, Хэл, – пробормотала Чандра, впервые вспомнив, что он здорово пострадал, когда фургон опрокинулся.

Его болезненное, небритое лицо осунулось. Кожа вокруг глаз приобрела желтовато-лиловый оттенок. Воспалившийся рубец извилисто тянулся до середины брови. Все руки были в незаживших царапинах. От него разило потом.

Безмолвный крик клубился в горле Чандры.

– Тебе надо обратиться к врачу, – произнесла она.

– Заткнись! Второй раз я не попадусь на удочку твоего сочувствия. Тебе до меня нет никакого дела. И никогда не было.

– Неправда! Я относилась к тебе как к брату!

Он хохотнул и нахмурился одновременно, и Чандра поняла: в нем не осталось ничего от обходительного юноши, которым она некогда восхищалась.

– Ты застрелил Мигеля. И пытался убить меня, – сказала она. – Почему?

– Сука! Воровка! Потому, что я рассвирепел, узнав о завещании! Ты же сбежала двенадцать лет назад, такая дерзкая и высокомерная, словно тебе наплевать и на деньги старухи, и на то, как ты оскорбила Стинки!

– Он спал с моей кузиной.

– Мне пришлось остаться с ним и помочь забыть о тебе. Пришлось позаботиться о старухе, пока ты…

– Мне тоже пришлось нелегко, Хэл. Я трудилась не покладая рук.

– Но на этот раз ты от меня не уйдешь. И ты тоже, адвокат.

Переведя взгляд с Хэла на Лукаса, Чандра вдруг вспомнила все. Бабушка прислала ей первое письмо, в котором объяснила свою неожиданную перемену решения о том, как распорядиться ее деньгами. По-видимому, она испытала какое-то мистическое чувство во время похорон Скиппи Хендрика, увидев, как его друг развеивает пепел Скиппи возле ветряной мельницы. Тогда-то она и решила, что деньги не принесут счастья семье. Из-за этих денег Стинки женился на Холли, а все остальные изводили друг друга в ожидании смерти старухи. Бабушка решила, что Чандра права: деньги следует отдать людям, которые действительно в них нуждаются. Бабушка вызвала Чандру, чтобы поговорить с ней, но умерла, не дождавшись ее приезда.

Чандра вспомнила, как Мигель вез ее в Техас. Они опоздали на похороны, но прибыли как раз вовремя, чтобы узнать о заговоре родных Чандры и о том, что они решили прибегнуть к помощи юриста. Чандра услышала голос Лукаса и узнала в нем свою вторую половину. А потом Хэл открыл дверцу темного шкафа и накачал ее наркотиками.

Несколько часов спустя она очнулась в подвале, с кляпом во рту и связанная в позе плода в материнской утробе. Затем Хэл отнес ее в фургон и запер внутри рядом с окровавленным трупом Мигеля. Хэл со смехом заявил, что сожжет фургон вместе с ней. Он признался, что ему до смерти надоело все эти годы пресмыкаться перед Моуранами и что он не допустит, чтобы хоть какая-то часть денег Моуранов уплыла в Мексику.

Но страшнее всего был приступ клаустрофобии, охвативший ее в темном запертом фургоне, пока оглушенный наркотиками рассудок пытался осознать неизбежное. Именно тогда она вдруг вспомнила, что ее уже когда-то убили.

Чандра живо припомнила, как земля сыпалась в щели сундука, когда родная сестра хоронила ее заживо. Чандра вцеплялась в доски, обдирая пальцы, еще долго после того, как сестра оставила ее умирать, после того, как ей стало понятно: остается только покориться мраку.

Когда Хэл завел фургон, предвкушая убийство, Чандра обезумела от яростного желания уничтожить его – настолько обезумела, что ее страсть возобладала над смертельной властью наркотиков. Она лежала в машине и обдумывала варианты побега.

Ощупью в темноте она разыскала какой-то острый выступ, перерезала веревку на руках и высвободила ноги. Затем, порывшись в ящике для инструментов, она обнаружила молоток. Неловко перевалившись через окровавленный труп Сантоса, она подползла к Хэлу сзади и обрушила молоток на его голову. Он развернулся, готовый нанести ответный удар, и несущийся по дороге фургон вильнул в сторону. Чандра схватилась за руль и повернула вбок, фургон столкнулся со встречной машиной, вылетел за ограждение и перекувырнулся.

Последнее, что она слышала, были оглушительный треск стекла и лязг металла. Очнувшись, Чандра увидела, что лежит рядом с Хэлом, во лбу которого зияет широкая рана. Кровь залила все лицо Хэла, запеклась в волосах, пропитала одежду Чандры. Но когда она попыталась помочь Хэлу, он вцепился в ее руку и вытащил револьвер. Рядом с ним оказалась канистра с бензином.

– Есть! – шепнул он и расхохотался.

Но пока он отвинчивал крышку канистры и снимал револьвер с предохранителя, толстая дама из машины, в которую они врезались, закричала, обращаясь к Чандре:

– Леди, у вас в машине нет телефона? Мой малыш истекает кровью!

Хэл непонимающе уставился на нее, а Чандра, улучив мгновение, выхватила револьвер и прицелилась в него.

– У тебя же не хватит смелости, Бет! – насмешливо процедил Хэл, надвигаясь на нее.

Чандра выстрелила, но ее руки так тряслись, что пуля угодила в фургон, и тот вспыхнул. Хэл погнался за ней, и Чандра вылетела на дорогу прямо перед приближающимся грузовиком.

Пренебрежительный голос Хэла вернул ее в настоящее:

– На этот раз ты от меня не уйдешь, сучка, и твой любовник тоже.

– Это тебе не выйти сухим из воды, – предостерег Лукас.

Впервые Чандра вспомнила о присутствии Лукаса.

– Отпусти его, Хэл. Он тут ни при чем.

– Это он-то ни при чем? Дуреха! Как думаешь, кто убедил меня, что не стоит пытаться поговорить с тобой и прийти к компромиссу насчет завещания? Кто посоветовал оклеветать тебя и убить? Все, что я сделал, – его идея!

– Нет… – Лукас осекся. – Я знаю, о чем ты думаешь, но поверь, Чандра, я…

– Знаешь? – прошептала она. – Неужели? Нет, вряд ли. Ты – прекрасный комедиант. Но что ты за человек? Я прочла все статьи о тебе, но ни на минуту не позволила себе поверить, что ты такой жестокий, хищный и алчный адвокат, каким тебя считают. Но теперь… Ты спал со мной, когда я была больна и слаба и слишком запуталась, чтобы понять, что я делаю. Ты использовал меня. Воспользовался моим положением. Зачем?

– Я люблю тебя.

– Не лги хотя бы сейчас! Не смей больше обманывать меня! Я… заблуждалась, считая, что хоть что-нибудь для тебя значу.

– Значишь.

– Ну а ты для меня – нет. – Чандра попыталась игнорировать резкий блеск безмолвной боли в его глазах. – Теперь уже нет.

– Слышал, адвокат? – прошипел Хэл. – Она раскусила тебя, поняла, какой ты подонок.

– Скажи ей правду! – рявкнул Лукас. Хэл расхохотался.

– Ты чертовски ловок, адвокат. Я чуть было не поверил тебе. Это ты посоветовал подставить ее. Ты велел Стинки не препятствовать прессе раздувать скандал – потому, что это, мол, на пользу нашему делу.

– Какой скандал? – прошептала Чандра.

– Тебя разыскивают по обвинению в убийстве, детка, – объяснил Хэл. – Адвокату Бродерику дьявольски повезло узнать тебя в больнице, привезти домой и держать взаперти, и потому теперь все считают, что это ты убила Сантоса и сбежала. Да, вот так-то. Вы оказали нам неоценимую услугу, адвокат.

– Чандра… – Лукас потянулся к ней, и Чандра в страхе отпрянула.

– Это тоже правда, Лукас?

– Черт возьми, нет! – Он медлил. Чандра не спускала с него глаз. – Ну, не совсем. Я хотел сказать, что…

– Стинки звонил тебе, – прошептала она, вспомнив голос, ужаснувший ее, она узнала его только сейчас.

Хэл вытащил из заднего кармана брюк сложенную первую полосу последней газеты и протянул ее Чандре.

Развернув газету, Чандра начала читать. У нее моментально пересохло во рту. Черные буквы расплывались перед глазами. С каждой фразой пустота в груди разрасталась.

Ее разыскивали по обвинению в убийстве Мигеля. И как виновницу дорожной аварии, в которой тяжело пострадал ребенок.

– Ты застрелил Сантоса, – хрипло выговорила Чандра. – И ты вел фургон. Ты, а не я.

– Но благодаря Стинки у меня железное алиби. А благодаря адвокату Бродерику все считают, что оба преступления совершила ты.

Ее взгляд вновь упал на газету. Здесь же была еще одна статья, переполненная гнусными домыслами о ней. В роковой день Чандра слышала, как Лукас в библиотеке пообещал распространять подобные слухи. В статье говорилось о подкупах и взятках, о коррупции, о том, каким образом выбирались семьи, для которых строились дома. Началось расследование деятельности ее благотворительной организации.

Борясь с тошнотой, вызванной этой грязной и очевидной ложью, она выронила газету, не дочитав статью, и в потрясении и замешательстве воззрилась на Лукаса.

– Ты держал меня в своем доме, как пленницу, а сам… вместе со Стинки и Хэлом распускал эту ложь. Ты не хотел, чтобы я читала газеты или смотрела телевизор, только потому, что боялся, как бы я не узнала правду прежде, чем ты окончательно погубишь мою репутацию!

– Нет. – Лукас повернулся к Хэлу: – Черт побери, скажи ей правду!

– Я уже сказал ее, адвокат. Все, что ты думаешь, Бет, – правда, кроме одного: Стинки пытался найти тебя, опасаясь того, что произойдет, если я найду тебя первым. Видишь ли, Стинки догадывается, как на самом деле погибли наши родители: их убил я. Я вытащил пробку из днища лодки, потому что они собирались отправить меня в специальную школу. Когда они вышли в открытое море, в лодку хлынула вода, и она утонула. Спасательные жилеты я заранее выбросил за борт. Трупы прибило к берегу неделю спустя.

– Какой ужас… – прошептала Чандра.

– Но Стинки все равно любил меня. Он понимал, что я не смогу жить взаперти. Об этом он сказал мне на похоронах родителей. Пообещал всегда заботиться обо мне. И сдержал обещание. Я готов умереть ради Стинки, а он – ради меня. Я жил с ним, пока не появились ты и потом Холли. Он всегда был неотразим для женщин. Есть у него такой дар. Мы решили, что, если он женится на богатой, денег хватит нам обоим. Жаль только, что Стинки склонен слишком увлекаться своими женщинами. Он забывает о нашем соглашении и позволяет им вертеть собой – как делала ты, пока не сбежала двенадцать лет назад. Как поступала Дебра до тебя. Как делает теперь Холли.

– Что за Дебра? – спросила Чандра, уже догадываясь, какой ответ услышит.

– Девчонка, с которой Стинки связался до того, как познакомился с тобой.

– Та самая, которую он избил?

– Стинки никогда не поднимал руку на женщину.

– Но как же…

– Да, он угодил в тюрьму за то, что избил ее, – после того, как она дала ему отставку. Только он ее не бил. Это моя работа. Вот почему Стинки загорелся таким желанием разыскать тебя раньше, чем это сделаю я. Он умеет понять мои чувства, как я ни стараюсь скрывать их. В тот раз он отсидел за меня в тюрьме, хотя и разозлился на меня. Я не хочу, чтобы он второй раз пострадал безвинно, но я не позволю тебе прикарманить все деньги.

– Хэл, если я умру, деньга все равно останутся в фонде.

– Думаешь, ты одна такая умная, Бет? Думаешь, я сам этого не знаю? – Хэл оттянул предохранитель. – По крайней мере, и тебе этих денег не видать.

Его твердый голос и решительно поблескивающие глаза наполнили Чандру ужасом.

– Чандра, будь осторожна, – предостерег Лукас. – Он же сумасшедший.

– Я не сумасшедший! – Хэл со злобной ухмылкой прицелился в Лукаса.

Несмотря на то, что Хэла трясло от ярости, и палец был на курке, Чандра не верила, что он решится спустить курок.

Выстрел прозвучал раскатисто и нагло.

Блеснула вспышка, и Лукас повалился на подушки с черной дырой в плече, и под ним начало быстро расплываться кровавое пятно.

Чандра с криком упала перед ним на колени, с глазами, полными слез.

Хэл схватил ее за волосы и отшвырнул в сторону.

– Забудь о нем!

– Но…

Удар кулака в челюсть – и мрак.

Кто-то запихивал ей в рот тряпку, пропахшую кислым потом и пылью, и толстый комок ткани чуть не задушил ее.

Повернув голову, Чандра поняла, что лежит на твердом, холодном бетоне в каком-то сыром, темном помещении, где пахло плесенью и гнилью. Руки у нее были туго связаны за спиной, мышцы свела судорога.

Но в сознание ее привела отнюдь не неудобная поза, а приглушенный шепот Лукаса возле уха:

– Чандра!

Она открыла глаза.

Побледневшее, напряженное лицо Лукаса нависало над ней на расстоянии нескольких дюймов. Сначала Чандра решила, что ей привиделся страшный сон, но затем она заметила, что вся грудь Лукаса залита кровью.

Он жив.

Закончив засовывать ей в рот кляп, Лукас бережно положил голову Чандры на бетонный пол.

– Отлично сработано, адвокат. Как всегда.

Серые глаза Лукаса были холодными, мрачными и совершенно бездушными, когда он медленно поднялся.

Хэл хихикнул:

– Покойся с миром, дорогая Бет! – и выключил свет.

Чандра поняла: ее заперли в туннеле под домом, вход в который завтра предстояло замуровать навсегда.

А Лукас ушел.

Вместе с Хэлом.

Они похоронили ее заживо.

Маленькое и мерзкое существо со множеством мохнатых ножек пробежало по ее губам. Она попыталась крикнуть, но кляп заглушал все звуки.

О Господи!

Внезапно мрак превратился в живую тварь, силу, душащую ее. Чандра принялась извиваться, биться в веревках – так отчаянно, что быстро задохнулась.

В изнеможении откинувшись на спину, слыша судорожный стук сердца, она заставила себя делать медленные, размеренные вдохи.

Лукас с ними заодно.

Это ей снилось. Она догадывалась об этом с самого начала.

Только не хотела верить себе.

Пока не стало слишком поздно.

Безымянный, парализующий ужас нахлынул на нее, когда Чандра вновь услышала гнусный смешок Хэла. Затем он захлопнул дверь с лязгом, эхо которого бесконечно долго перекатывалось в пустоте туннеля.

Но тишина, наступившая, когда затихло эхо, была еще ужаснее.

Глава одиннадцатая

Лукас споткнулся, выходя из гаража. Бриз почти совсем утих. Вечернее небо приобрело дымно-лиловый оттенок и казалось пылающим в лихорадке.

А может, пылал сам Лукас – потому, что пуля навылет прошила ему плечо? Или потому, что он помог запереть Чандру в адской пещере, так пугавшей ее?

– Шевелись, адвокат. Пусть ты уже наполовину мертв, но я хочу добить тебя у бассейна.

Пронизывающая боль в правом плече блокировала все остальные ощущения. Медленно бредя вперед, Лукас не чувствовал под собой ног, зажимая рану пропитанным кровью полотенцем, чтобы остановить кровотечение. Он шел вялой походкой зомби. Возможно, это оцепенение было вызвано потерей крови, но сам Лукас считал иначе.

Последней каплей для него стало беспросветное отчаяние в глазах Чандры, когда она убедилась, что он – подонок и убийца.

– Вставай на колени, адвокат. Так и быть, я разрешу тебе помолиться перед смертью.

Лукас прищурился. Его сердце забилось в конвульсиях ненависти.

– Я прикончу тебя так, как сделал бы тот маньяк-убийца, чтобы все решили, будто он и разделался с тобой. А потом я дождусь твоих щенков и заодно расправлюсь и с ними.

Мальчики!

Новая волна ненависти окатила Лукаса, смыв весь страх. Он должен спасти Чандру. Погибнуть или убить.

– Я сказал на колени, адвокат!

Лукас мешком рухнул на землю рядом с железным садовым стулом.

– Положи голову на землю и держи руки на затылке.

Опустив голову на влажную траву, Лукас понял: отпущенные ему секунды стремительно утекают. Еще одна, и еще.

Ему предстоит умереть.

Если он что-нибудь не предпримет.

И немедленно.

Но прежде, чем его левая рука клещами сжала ножку садового стула, и он бросил увесистую штуку прямо в Хэла, тот завизжал от боли. Ствол револьвера подпрыгнул за долю секунды до выстрела, пуля вгрызлась в траву на расстоянии дюйма от лица Лукаса.

Потирая руку, Хэл беспомощно стонал. Он промахнулся.

Револьвер и железное кольцо лязгнули о бетонную площадку у бассейна.

Пеппин метнул кольцо с убийственной точностью. Бросившись вперед, он сбил и оружие, и кольцо.

Хэл как сумасшедший, ринулся за револьвером, но тут Лукас настиг его и с силой ударил головой о бетон.

Удар сопровождался гулким звуком. Слишком ошеломленный, чтобы двинуться с места, Хэл пару секунд пролежал не шевелясь. Когда он наконец открыл глаза, Лукас налетел на него как демон и замолотил стиснутыми кулаками по его челюсти и животу.

Оба мальчика нырнули в бассейн за револьвером.

Пеппин вынырнул на поверхность с оружием, а Монтегю – с кольцом. Стиснув пальцы на шее Хэла, Лукас выжимал из него остатки жизни.

– Давай, папа, убей его!

– Так его! Смелее!

Кровожадное веселье Пеппина и Монтегю проникло в затуманенное сознание Лукаса, и он вдруг понял, что большие смуглые руки на толстой шее Хэла – его собственные.

Лукас изумленно отдернул руки и уставился на бесчувственного Хэла, словно очнувшись от сна.

– Папа, у тебя кровь, – произнес Монтегю.

– Он стрелял в меня.

Пеппин спросил:

– А где Чандра?

О Боже!

– В туннеле, – шепнул Лукас.

Она лежала неподвижно, застыв как труп, когда вдруг расслышала приглушенные звуки.

Наконец дверь с грохотом отворилась, и до Чандры долетели голоса Пеппина и Монтегю, борющихся за право первым войти в туннель.

По туннелю раскатился низкий, охрипший голос Лукаса:

– Чандра, мы здесь!

Туннель озарился светом.

– Я сам развяжу ее.

– Нет, я!

– Это я бросил кольцо!

– Хвастун! Тупица!

– Сам такой!

Мальчики бросились к ней, продолжая препираться – точно так, как в то время, когда Чандра пришла в сознание у них в шкафу.

Первым делом они вытащили у нее изо рта кляп.

– Мои ангелы-хранители! – Мальчики просияли.

Обняв их, Чандра попыталась улыбнуться. Но вместо этого расплакалась.

Но когда Лукас смущенно опустился рядом с ней на колени, Чандра побледнела, нахмурилась и задрожала.

– Прошу вас, не отдавайте меня ему!

– Но я же люблю тебя, – прошептал Лукас, отчаянно желая, чтобы Чандра поняла его. – Я никогда не причиню тебе вреда. Никогда.

– Лжец, – прошептала она, прижимая к себе мальчиков. – Ты уже это сделал. – Она вновь разрыдалась. – Уберите его от меня!

Это были последние слова, которые Лукас услышал, прежде чем потерял сознание.

Никто не поверит ей.

Ни мальчики, ни полиция.

Даже когда Чандра выбралась из туннеля, ее страх не исчез.

Через несколько минут после того, как Пеппин позвонил в полицию, обиталище Лукаса превратилось отчасти в сумасшедший дом, отчасти – в зону военных действий. Подъездную аллею запрудили машины из полиции и «Скорой помощи» с вращающимися разноцветными «мигалками», а мальчики в восторге бросались от одного полицейского к другому, рассказывая о приключениях этого вечера.

Чандра, Лукас, двое телохранителей и Хэл лежали на носилках – вскоре их должны были отправить на разных машинах. Мальчики с помощью Лукаса и Чандры пытались объяснить, что произошло.

Прилив страха охватывал Чандру каждый раз, когда Лукас приближался к ней и снова пытался заверить, что любит ее. Она умоляла полицейских убрать его подальше.

– Нет, – настойчиво повторяла она, заставляя себя игнорировать молчаливую агонию в глазах Лукаса, – я не желаю тебя слушать, – и, обращаясь к людям в мундирах, восклицала: – Почему вы мне не верите? Говорю вам: он с ними заодно!

Глава двенадцатая

Офис Лукаса занимал два верхних этажа здания в деловой части города, откуда открывался самый живописный во всем городе вид – на сверкающий залив. Несмотря на гнетущую жару, в офисе стояла приятная прохлада альпийского летнего дня.

Обычно в офисе было тихо, как в подвале банка или в святилище. В этих мраморных стенах секретари, юристы и их клиенты переговаривались одинаково приглушенными, почтительными голосами, словно на похоронах.

Но не сегодня.

Эхо возбужденных мальчишеских голосов, отдающееся от алюминиевых стенок лифта, послышалось еще до того, как хромированные двери распахнулись, и сыновья Бродерика ворвались в огромную приемную словно пара извергающихся вулканов, нацелившись прямиком на кабинет Лукаса.

Само собой, секретарь Лукаса, зная, что в последнее время тот вечно пребывает в раздражении, попыталась удержать юных сорванцов.

– Вам сюда нельзя! – заявила она непререкаемым тоном, к которому мудро прислушалось бы большинство посетителей. – Он занят с…

Мальчики пронеслись мимо нее и пинком распахнули дверь. Лукас вскинул голову. Он, конечно, сразу же услышал вопли сыновей. Лицо у него было осунувшееся и изможденное. Он до сих пор ощущал слабость, не вполне оправившись от пулевого ранения.

Его серебристые глаза взрывоопасно сузились.

– Папа! – Пеппин, как флагом, размахивал измятым листком бумаги. – Чандра наконец-то написала нам! Она приглашает нас в Мексику!

– Очень мило, – равнодушно и холодно отозвался Лукас. – Рад за вас. Меня она не удостоила такой чести.

– Нечего тебе дуться и упрямиться из-за того, что она вернула пару твоих писем!

– Это я дуюсь? Я упрямлюсь? Да она вернула все мои письма нераспечатанными! И все цветы! Она не подходит к телефону! Она распорядилась, чтобы меня остановили на границе и арестовали… Мне пришлось провести целую ночь в тюрьме, с шайкой пьянчуг! Вы помните это? Или уже забыли? Какой-то тип меня ударил, и у меня вновь открылось кровотечение!

Ни одной женщине, даже Джоан, не удавалось заставить Лукаса настолько пасть духом. Почувствовать себя никому не нужным. Отвергнутым. Всеми покинутым.

– Так попытайся еще раз! Поезжай туда, помирись с ней и привези ее обратно. Мы тебе поможем, – пообещал Пеппин.

Громадное кожаное кресло повернулось на ножке. Из его глубин раздался неожиданный взрыв мужского смеха. Мальчики чуть не подпрыгнули от неожиданности.

– Чандра велела посадить тебя в тюрьму? Какого же черта ты не сказал мне об этом?

Оказалось, что в огромном кожаном кресле перед столом их отца сидит мужчина грозного и властного вида с угольно-черными блестящими волосами.

– Пусть это останется между нами. Мне нечего гордиться той ночью, – проворчал Лукас. – Для моих партнеров она может стать последней каплей.

– Привет, ребята, – произнес мужчина, оглядев мальчиков, проглотивших язык, застывших по стойке «смирно».

– Это мистер Рейф Стил, – раздраженно представил своего гостя Лукас.

Пеппин издал боевой клич. Монтегю благоговейно прошептал:

– Друг Чандры! Телохранитель! Вы и вправду знали рок-певца Джо-Джо и его группу?

Рейф кивнул и сверкнул дружеской улыбкой.

– Я был личным телохранителем Джо-Джо, пока не поумнел. Он болван. Но, похоже… вам тоже случилось быть телохранителями Чандры. Я – ваш должник.

– Мы любим ее. И хотим, чтобы она вернулась к нам, мистер Стил. Вы поможете нам?

– Забавно! Я только что говорил об этом с вашим отцом. Но он ничего не желает слушать, хотя я уверял его, что весь прошедший месяц Чандра тосковала о вас, всех троих.

Мальчики подступили ближе, перестав опасаться рослого, сурового незнакомца, сидящего за столом их отца.

– Папа, пусть мистер Стил что-нибудь сделает. И как можно скорее, пока мы не потеряли ее навсегда.

– Нет, и хватит об этом! Считайте, что ее не существует. Она нас бросила. – Он помедлил. – Послушайте, мне это нравится не больше, чем вам, но Чандра так решила. Я поступил с ней подло, и она меня ненавидит.

Но Рейф возразил:

– Ошибаешься. Она помирилась со своими родными – даже с Холли. И если она могла простить их и пойти на компромисс, то наверняка простит и тебя.

– Я же сказал: нет! – В низком голосе Лукаса прозвучала решимость стоять насмерть.

– А если я скажу, что она беременна? – Серые глаза Лукаса блеснули, словно в их глубине зажглись спички.

Увидев, как загорелись глаза, и побледнело лицо отца, мальчики с улыбкой переглянулись и хлопнули правыми ладонями.

Лукас стиснул губы, услышав эти нежелательные аплодисменты, но не выгнал ребят и не помешал Рейфу продолжать:

– Итак, слушайте, парни. У меня есть план.

Чандре так и не удалось найти достойную замену своему шоферу, покойному Мигелю Сантосу, и казалось, не было у нее больше потери. Какой-то желудочный вирус снизил ее энергию почти до нуля, а ей приходилось работать и за себя и за шофера.

Впрочем, это было даже к лучшему: она так уставала и так скверно себя чувствовала, что на горькие раздумья не оставалось сил.

Нет. Она не позволит себе вспоминать о них.

На миг перед глазами Чандры встало любимое смуглое лицо. Она вновь увидела его перепаленные болью глаза, когда они прощались в больнице. С повязкой на груди и правой рукой на перевязи он выглядел совершенно потерянным, брошенным.

Нет, думать о нем нельзя. Потому что агония этой потери и его предательства еще слишком свежа и пугает ее.

Чандра с трудом крутила рулевое колесо огромного грузовика, тяжело нагруженного панелями крыши, и пот струился из-под стетсона. Неумело дергая рычаг, она переключила скорость. Громоздкая машина неуклюже вкатилась в поселок, где две церковные общины строили дома.

Хэл сидел в тюрьме – его отказались выпустить на поруки. Он признался, что сам подбросил наркотики в фургон Чандры, а потом – в один из ее домов. А затем он украл из больницы ее окровавленную тенниску и по почте отправил в полицию. Стинки тоже сознался, что солгал, утверждая, что Хэл был с ними в ночь, когда произошла авария. Правительство прекратило расследование деятельности благотворительной организации Чандры. Ее полностью оправдали, и ее сторонники вновь прониклись к ней доверием. А маньяк-убийца, угрожавший Лукасу, был пойман и тоже посажен за решетку.

Но, несмотря на все это, Чандра была до крайности подавлена и угнетена. По возвращении в Мексику на нее навалилась уйма дел.

Прежде всего, ее мучила жара, сто пятнадцать градусов по Фаренгейту в скудной тени мескитовых деревьев. Сегодня в машине пекло как в духовке. Возможно, жара и послужила причиной неприятностей на строительной площадке номер четыре. Рейф сообщил, что трое из добровольцев взбаламутили всю команду.

И это было странно. Обычно люди, согласившиеся помочь церковным общинам, безотказно выполняли тяжелую физическую работу. Трудные подростки зачастую работали упорнее своих взрослых товарищей. А с этой троицей испробовали все способы и, наконец, попросили Чандру лично заехать на строительную площадку и подбодрить добровольцев.

Улица поселка была невымощенной и ухабистой, бурая пыль клубилась, вылетая из-под огромных черных колес грузовика. Десятки детишек в грязных лохмотьях выбегали из лачуг на улицу в тучах пыли и мух, улыбаясь во весь рот и махая Чандре: она давно снискала любовь местного населения. Чандра замахала рукой в ответ и улыбнулась, но, поскольку при этом ей пришлось управлять машиной только одной рукой, грузовик резко вильнул вправо, покачнулся и чуть не врезался в кактус.

Конструкция машины была устаревшей, сиденье не удалось передвинуть, и Чандра, сидя на самом краешке, едва доставала до стертых педалей. Ей требовались вся сила и сосредоточенность, чтобы просто вести машину.

Если не считать летнего зноя и постоянной угрозы нищеты, усилившейся сейчас из-за засухи и недавнего разоблачения политической коррупции в Мехико, Пьедрас-Неграс был очень милый городок недалеко от границы. Плоские, выбеленные засухой равнины, ленивые бурые воды Рио-Гранде окаймляли городок. Но синие небеса были просторны, а благодаря уединенному расположению в городе в меньшей степени процветали преступность и проституция, поэтому он, скорее, походил на поселок городского типа где-нибудь в глубинке.

Толстый налет пыли покрывал лозу, обвивающую ограду из колючей проволоки, которая окружала строительную площадку. Стены дома на строительной площадке номер три уже достигли в высоту десяти футов, потому Чандра и везла сюда панели для крыши.

Но, оглядев строительную площадку номер четыре, где только два ряда бетонных блоков составляли будущие стены, да и те вроде бы кренились внутрь, она нахмурилась.

О Господи…

Только этого не хватало!

Если к субботе дом не будет закончен, а чудес не бывает, они выбьются из графика и построят на один дом меньше. А значит, одна из семей городка, победивших в лотерее, не получит дома до следующего года.

Чандра дернула на себя рычаг ручного тормоза, толкнула дверцу и крикнула прорабу, чтобы он помог ей выбраться из машины. Она купила этот грузовик подержанным. Он был настолько стар и помят, что дверцы в нем открывались только снаружи, да и то если приложить значительную силу.

Когда двое мужчин, которые укладывали третий ряд бетонных блоков, опустили на землю сорокафунтовые блоки и бросились к Чандре, прораб схватил их за плечи и велел продолжать работу.

Чандра растерялась и возмутилась.

А прораб окликнул долговязого парнишку, показавшегося Чандре знакомым, который замешивал густой белый раствор в бадье в дальнем конце строительной площадки. Парень стащил с лица маску и наклонился над рослым мужчиной, растянувшимся в гамаке с безмятежным величием испанского конкистадора.

Лицо мужчины прикрывала ковбойская шляпа; его гибкое спортивное тело вытянулось во всю длину в тени трепещущего навеса. Безобразие, снова возмутилась Чандра, развалился, а рядом с десяток женщин из церковной общины, с обгоревшими щеками и носами, гнут спину под палящим утренним солнцем.

Внезапно мужчина вскочил, и его серые глаза, пронизывающие и настороженные, впились в нее. Чандра! Губы его расплылись в счастливой улыбке. Он выпрямился и размашистыми шагами двинулся к Чандре.

Лукас.

А долговязым пареньком был Монтегю.

Нет!

Рейф обманул ее. Чандра задергала дверцу машины, стремясь вырваться, но та не поддавалась.

Она в ловушке.

И не может выбраться без посторонней помощи.