Текст книги "Я тебя прощаю"
Автор книги: Энн Мэйджер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Глава четвертая
Просторный кабинет Лукаса в форме буквы «L» с его эффектными мраморными и светлыми паркетными полами, восточными коврами и старинным фарфором излучал умеренную роскошь и власть.
Стинки пристально взглянул на Лукаса. В его голосе прозвучала нарочитая сдержанность.
– Откровенно говоря, от человека с вашей репутацией безжалостного, крутого адвоката я ожидал гораздо большего. А вы покамест не добились ни черта.
Лукас сжал челюсти, услышав в его словах оплеуху, но взгляд его не дрогнул.
– Только по одной причине: то, чего вы хотите, – не в ваших интересах. Вы говорите, что полицейские нашли орудие убийства и обнаружили наркотики в сгоревшем фургоне и в ее недостроенном доме в Мехико. Свидетели утверждают, что она сидела за рулем, когда фургон столкнулся с другой машиной и опрокинулся. Полиция считает, что она пыталась найти место, чтобы спрятать труп Мигеля Сантоса, своего водителя. Такое положение дел должно только радовать вас. Чем дольше Бетани пробудет в бегах, тем хуже для нее.
– Вот именно. Поэтому вы и должны найти ее.
– Но…
– Чандра не могла быть замешана в торговле наркотиками или убийстве.
– Я говорю сейчас не о вине или невиновности.
Налитые кровью черные глаза Стинки сузились, он подался вперед. От него исходил удушливый запах одеколона и более слабый – винного перегара.
Было еще довольно рано, но Стинки уже успел пропустить пару стаканов. А может, и больше.
Внешнего обаяния у Стинки было хоть отбавляй. Вероятно, для большинства женщин его спортивное сложение и классически правильные черты лица неотразимы. Надо лбом Стинки торчит непослушный рыжевато-каштановый вихор, на подбородке глубокая ямочка. В своем темном, сшитом на заказ костюме он имел холеный, изнеженный вид известного актера в роли богатого бизнесмена. Но Стинки не занимался ни бизнесом, ни актерским ремеслом. Лукас выяснил прошлое этого мужчины. Практически Стинки всегда жил на содержании у состоятельных женщин.
– Вот именно. Мы говорим сейчас о жизни или смерти – Чандры!
– Вы хотите убедить меня, что заботитесь исключительно о благополучии этой женщины?
Темные брови Лукаса круто выгнулись в циничной гримасе, а Стинки откинулся в кожаном кресле и принялся рыться в своем кейсе. Подрагивающей загорелой рукой он взялся за папку, извлек ее наружу и пролистал. С напряженной улыбкой Стинки швырнул папку на стол.
– Что это?.. – Лукас не договорил: из папки на стол выпали три глянцевые фотографии размером восемь на десять, изображающие очаровательную блондинку.
Схватив снимки, Браун разложил их поверх бумаг Лукаса.
– Я спрашиваю вас: разве убийцы бывают такими?
Лукас уже собирался возразить, что убийцы бывают какими угодно, но, взяв фотографию, обнаружил, что смотрит прямо в ярко-голубые глаза, взгляд которых столь глубоко проник ему в душу.
О Боже…
У него онемел язык. Даже ради спасения собственной жизни Лукас не смог бы в эту минуту произнести ни слова.
Он был ошеломлен тем, что даже фотография этой женщины имеет такую странную власть над ним.
Чувствуя подступающую панику, Лукас вглядывался в роскошные белокурые волосы, губы, маняще приоткрытые в улыбке, безупречную, полногрудую и узкобедрую фигуру.
Чандра Моуран оказалась той самой девушкой, которую он увидел обнаженной в своей душевой кабинке менее часа назад. Девушкой, которую он целовал. Которая много дней подряд преследовала его в снах.
Значит, вот как она выглядит во всей красе, когда счастлива, ничего не боится и совершенно здорова, когда ее кожа золотится от солнца!
Она и вправду бесподобна. Черт возьми, можно подумать, он этого еще не понял!
На другом снимке она стояла подбоченившись на серых ступенях древней пирамиды индейцев майя. В туго облегающих джинсах и топе, с копной золотистых волос, трепещущих на ветру, она улыбалась фотографу и выглядела еще моложе и беззаботнее, чем в доме Лукаса. На третьей фотографии она положила голову на каменную плаху для жертвоприношений и высунула язык, глядя в объектив, словно дразня палача.
В одежде она казалась такой же соблазнительной, как и без нее.
Упругие ягодицы. Длинные ноги. Все три фотографии были словно нарочно подобраны, чтобы пробудить в Лукасе желание. Только теперь у этой девушки появилось имя – чрезвычайно опасное имя. Теперь влечение Лукаса к ней переплелось со страхом и предчувствием угрозы, поскольку в голове у него роились вопросы, которые ему вдруг стало боязно задавать.
Его пальцы сжались, смяв уголки снимков, прежде чем уронить их на стол. Лукас понимал, что ведет себя глупо, что он должен что-то сказать. Каким-то чудом ему удалось выдавить из себя хриплый шепот:
– Это и есть… Бетани-Энн Моуран?
Блестящие глаза Стинки воззрились на него в упор.
– Я понимаю вас: она неотразима.
Лукас с трудом изобразил равнодушный кивок.
– Мне она представлялась совсем другой. Больше похожей на святошу или чопорную классную даму.
– Нет, наша Чандра не такая. У нее перебывала дюжина самых неподходящих приятелей.
Лукас вспыхнул, разозлившись при упоминании о других мужчинах.
– Я был у нее первым. – Стинки тоже покраснел. – Но потом она дала мне отставку.
– Почему?
– Не ваше дело! Просто найдите ее, адвокат, пока это не сделал кто-нибудь другой.
– Вы хотите сказать – полицейские?
– Не обязательно.
Единственным нормальным ответом могло стать признание, что он уже нашел ее. Но при виде Стинки, который как раз поднялся с места, какой-то первобытный, почти животный инстинкт остановил его.
Молчание между двумя мужчинами затянулось и приобрело явный оттенок неловкости, по крайней мере для Лукаса.
– Вы в порядке, адвокат? Похоже, вы вдруг занервничали.
Лукас провел пятерней по смоляным волосам, стараясь придать этому жесту небрежность.
– Просто заработался допоздна – появилось новое дело. Очень прибыльное.
– Надеюсь, оно не отвлечет вас от Бетани.
– Ни в коем случае.
– Вот и хорошо.
Черные глаза Стинки уперлись в лицо Лукаса, и тот поспешно вскочил проводить посетителя до двери.
Едва Стинки ушел, Лукас отменил все встречи, назначенные на утро, чтобы обдумать новую информацию.
Бетани-Энн Моуран живет в его доме. Она попала в аварию. Ее привезли в больницу с травмой головы и в состоянии наркотической эйфории. Ее разыскивает полиция. А родные сыновья Лукаса играют в спасителей и лекарей.
Последствия укрывательства этой беглянки могут привести к катастрофе. Если с ней что-нибудь случится, ее родные будут преследовать Лукаса по суду до тех пор, пока не обдерут до последнего гроша. О полиции Лукасу не хотелось даже думать. И кроме того, не следует забывать о финансовой стороне. Вполне возможно, он проиграет дело о завещании Моуранов.
Ну и пусть.
Так виновна она или нет? Пытается ли кто-нибудь убить ее? Лукас решил оберегать ее, пока не выяснит все это.
Что же произошло с ней на самом деле? В какую аварию она попала? Лукас не мог поверить, что Чандра убила своего водителя, Сантоса, и собиралась где-то спрятать его труп.
Так что же случилось, черт возьми?
Поднявшись, Лукас подошел к окну. Его офис располагался на семнадцатом этаже здания, из окон которого открывался вид на залив. Но ослепительный солнечный свет и ясное голубое небо никоим образом не соответствовали его мрачному и все ухудшающемуся настроению.
Лукас отошел к столу и провел обеими ладонями по волосам. Внезапно он вспомнил нечто, казалось бы не имеющее отношения к делу.
На ранчо Моуранов он видел синий фургон. Смуглый мужчина в стетсоне терпеливо ждал в фургоне, а небо затягивали грозовые тучи. Когда Лукас вышел из особняка, фургон по-прежнему стоял на месте.
Мысли Лукаса помчались галопом.
Он вспомнил, как ощутил неуместное сочувствие к Чандре – еще в то время, когда сидел в библиотеке. Затем, когда он вышел в холл, ему показалось, что между ним и неким потусторонним существом возникли таинственные узы.
Он почувствовал Чандру.
Чандра была там.
Лукас чуял это всем своим существом.
Той ночью в Сан-Антонио кошмарные сны о ней не давали ему заснуть до рассвета.
Боже…
Неужели она попала в беду и взывала о помощи? А он каким-то образом почувствовал это? Дело принимало все более загадочный оборот.
Лукас позвонил своему лучшему частному детективу, Тому Робарду, и попросил его зайти. Как только Робард появился, Лукас пулеметной скороговоркой изложил суть своих требований. Он хотел знать все о Чандре Моуран. И обо всех других Моуранах тоже. А еще – обо всех, кто жил на ранчо Моуранов и кто служил у них. Разузнать все, что только можно, об организации «Касас де Кристо» и тех, кто ею руководит. Расследование нужно было провести втихомолку. Лукас велел Робарду направить двух телохранителей к его дому, чтобы с Бетани ничего не случилось, и чтобы она не сбежала.
Лукас уже собирался возвращаться домой, когда вспомнил, что до сих пор не позвонил Питу.
Из справочной службы ему сообщили, что Пит на операции.
Проклятье! Он опоздал.
Лукас повесил трубку и обнаружил, что в дверях кабинета стоит женщина в черном костюме, с копной блестящих темных волос. Молодая помощница адвоката была чем-то встревожена.
– Я хотела узнать, слышали ли вы новость, мистер Бродерик?
Подняв глаза, Лукас увидел, что она бледна, а с лица не сходит растерянное выражение. Значит, случилась какая-то неприятность.
Он устало покачал головой.
– Человек, назвавшийся маньяком-убийцей, позвонил к нам в офис и сказал, что вы будете у него следующим.
– Черт! Только этого мне не хватало!
Глава пятая
Холодок пробежал по спине Лукаса, когда он, выбравшись из машины, услышал возбужденные крики сыновей, за которыми последовал всплеск мелодичного женского смеха. Тяжелое железное кольцо лязгнуло о столбик. Стук второго кольца заглушил торжествующий вопль Пеппина.
Егосыновья.
Еесмех.
Ее смех тоже был прекрасен.
Все трое, похоже, счастливы, играя за домом, возле бассейна.
Лукас затаил дыхание. Наркотики? Убийство? Да разве способна эта неотразимая, такая чистая по виду женщина на подобное вопиющее…
Но тут ему вспомнилась Джоан. Джоан, которая с улыбкой лгала ему. Джоан, которая бросила родных сыновей. Джоан, которая была изумительно прекрасной и страстной – не только в постели Лукаса, но и во многих других, даже в постели его закадычного друга.
Лучше уж пусть он ошибается насчет Чандры, с горечью думал Лукас, и если она и вправду злодейка, надо изгнать ее из воспаленного мозга и сердца, пока не стало слишком поздно.
Она издала еще один серебристый смешок, от которого у Лукаса защемило сердце.
Нет, уже слишком поздно.
Он влюблен в нее.
Как и его сыновья.
Фундамент его размеренной жизни рушился. Лукас чувствовал: все, чего он с таким трудом и так долго добивался, идет прахом, даже его карьера, а он ничего не может поделать. Джоан обобрала его и бросила, а эта девушка, возможно, нанесет окончательный удар.
Осторожно обойдя вокруг особняка, Лукас обнаружил Пеппина, еще не успевшего опустить руку. Его кольцо описало в воздухе дугу на фоне темнеющего опалового неба и упало, громко звякнув о железный столбик. Чандра захлопала в ладоши, и мальчики помчались собирать кольца.
– Еще раз привет. – Глубокий баритон Лукаса прозвучал лениво, но чувствовал он себя как натянутая струна.
Чандра, стоявшая на фоне куста сочно-оранжевых бугенвиллей, повернулась. При виде Лукаса ее лицо просияло от радости. Крохотные голубые огоньки в глазах вспыхнули ярко, как фейерверк. У Лукаса сжалось сердце.
Как она прекрасна! Он затаил дыхание, не в силах отвести глаз от ее лица, и не видел ничего, кроме девушки с волосами, сияющими как чистое золото.
В такой головокружительный миг все сомнения улетучились, осталась только эта женщина. Он успел отчаянно стосковаться по ней за несколько часов разлуки.
Но он был слишком осторожен, циничен и умен, чтобы выдать свои чувства.
Ее красота воспламенила его, нежность милой улыбки и сияющего лица тронула до глубины души. Чудесное видение в старой рубашке Лукаса и слишком тесных джинсах Пеппина. Лукас с удовлетворением отметил, что тени под ее глазами стали светлее, а щеки порозовели. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять: сколько бы он ни сопротивлялся, он не сможет избавиться от власти этой женщины.
Однако Лукас все-таки не желал смиряться.
Она напряглась и оробела, каким-то образом почувствовав миг, когда Лукас начал отдаляться от нее.
Две чайки налетели на кусочек рыбы, закружились, сердито крича. Отвлеченная птицами, девушка нервно засмеялась.
Пеппин подхватил один из четырех туго набитых пластиковых пакетов для мусора.
– Смотри, папа, что мы сделали! – Пеппин уронил пакет и указал на еще три переполненных мешка, выстроенных аккуратным рядком перед бассейном.
– Она спрятала клад на пляже, среди вынесенного на берег мусора, и сказала, что мы пираты, которые позабыли, где зарыли клад. Пока мы искали его, нам пришлось собрать весь мусор, – объяснил Монтегю.
Пляж постоянно был усеян бутылками, пластиковой посудой и пакетами, досками с ржавыми гвоздями, обрывками сетей и прочим хламом, который выбрасывается за борт с рыболовных судов или во время ливней уносится с улиц города.
– Отлично. Просто великолепно, – раздраженно отозвался Лукас. Обычно мальчишки закатывали скандалы, если им приходилось убрать за собой хотя бы одну крышку от бутылки. Лукас с неудовольствием понял, что у него появилась новая причина восхищаться этой женщиной.
– Ужин ждет, – сказала она. Ее прищуренные глаза наливались обидой.
– Тогда пошли в дом, – бесстрастно ответил Лукас. На большее он был пока не способен.
В этот вечер они впервые ужинали вчетвером, и новоявленная хозяйка приложила немало трудов, чтобы ужин стал запоминающимся событием. Это был настоящий праздник со свечами в белой, стерильно чистой столовой. Она попросила мальчиков застелить стол скатертью цвета спелой дыни и подобранными в тон салфетками. Розы в хрустальной вазе наполняли благоуханием всю комнату. Романтическая фортепианная музыка Шуберта создавала ненавязчивый фон. К ужину были поданы жареное мясо с картофельным пюре и зелеными бобами и даже открытый пирог с фруктовой начинкой – излюбленный десерт Пеппина.
И Лукаса тоже.
Откуда она узнала?
Впрочем, чему он удивился? Похоже, этой женщине известно о нем все.
С аппетитом поглощая ужин, Лукас видел, что она не прикасается к мясу и подкладывает себе овощей. Мясо, поджаренное с чесноком и пряностями, таяло у него во рту.
Мальчики болтали о каком-то рыжем однокласснике по имени Джеремайя, которого в этот день трижды вызывали к директору. Взрослые кивали, вступая в разговор только по мере необходимости, да и то лишь с мальчиками, хотя остро сознавали присутствие друг друга.
Напряжение Лукаса усилилось, когда он почувствовал, что мальчики наблюдают за ними обоими, особенно за ним. Наконец Пеппин, который не умел подолгу молчать, если его что-то заботило, выпалил вслух то, о чем думал каждый:
– Ты хочешь выставить ее отсюда? Как маму? Как маму? Значит, в случившемся они винят его?
– Или разрешишь ей остаться?
Все трое уставились на него в мерцающем отблеске свечей. Даже при таком освещении было нетрудно разглядеть, что Чандра побледнела, ее глаза испуганно расширились, точно у загнанного оленя. Она и не думала давить на него, и, тем не менее, ее вид подействовал на Лукаса сильнее, чем выжидательные лица мальчиков.
– Об этом я пока не задумывался. Лжец.
Лукас отрезал кусок мяса, положил его в рот и принялся методично пережевывать.
– Она нам нравится, папа, – заявил Монтегю.
– Вы же ни черта о ней не знаете. – Лукас не отрывал глаз от пюре, но чувствовал: Чандра восприняла эту ложь как предательство.
Черт возьми! Он не верил в передачу мыслей на расстоянии, в то, что между ними существуют таинственные узы.
– Мы знаем все, что нам нужно, папа, – возразил Пеппин. – Она добрая, красивая… и терпеливая. Она нам подходит. И она сказала, что ты ей очень нравишься.
– Спасибо, Пеппин. – Она вспыхнула. – Но, думаю, не стоит…
– А еще, – продолжал Пеппин, – она слушает, когда нам хочется поболтать. Не повышает голос, когда сердится. Не кричит, отдавая приказы, и не обращается с нами как с детьми. Она предоставляет нам самим принимать решение. Чувствует, чего мы хотим или что нам нужно, прежде чем мы сами догадаемся.
Невероятно, но это была сущая правда. Она опутала своими чарами их всех. Лукас подцепил на вилку еще кусочек мяса и с вызывающим видом положил его в рот. Мясо вновь растаяло на языке.
– И сколько, по-вашему, все это будет продолжаться? – спросил Лукас Пеппина.
– Она уже показала, на что способна, и продержалась у нас больше любых нянек и экономок, которых нанимал ты, – напомнил Монтегю.
– Если бы вы не вмешивались…
– Мы хотим, чтобы она осталась, папа.
А она молчала, но Лукас чувствовал мольбу ее души – еще более явственно, чем уговоры сыновей.
Пожалуйста, Лукас, совсем недолго!
Ладно. Ладно,мысленно бросил он ей, чтобы проверить, настроена ли Чандра на одну с ним волну.
Точно!
Порозовев, она подняла глаза на него и улыбнулась, изумленная и обрадованная тем, что он прочитал ее мысли.
Ее удовольствие наполнило его, затопило, вызвало трепет.
Это какое-то колдовство, смутно подумалось Лукасу, прежде чем он рявкнул:
– Ну ладно! Вы победили! Пусть остается! – Он рывком отодвинул стул. – Но только потому, что я не могу сражаться в одиночку против троих.
Поднявшись, злой на себя, на нее и на всех, Лукас направился к бару, где хранил мартини. Проглотив порцию, он тут же налил себе вторую, с гримасой выпил и ее и приготовился принять третью.
– Лукас…
Он повернулся с искаженным яростью лицом.
– Вы же добились чего хотели!
– Но вы-то?.. – встревоженно спросила она. Судя по голосу, она заботилась о его счастье больше, чем о собственном.
– И да, и нет.
– Я хочу поблагодарить вас, – еле слышно произнесла она.
Протянув руку, она коснулась его рукава, а Лукас судорожно отпрянул от этого прикосновения – главным образом потому, что оно доставило ему почти нестерпимое счастье.
– Не надо, – рыкнул он, чувствуя, как начинают дрожать руки.
– Не надо чего?
– Вы можете жить здесь, но оставьте меня в покое.
– Но почему? Я… я думала…
– Потому, что я не понимаю всей этой чертовщины, которая происходит между нами. Потому, что мне не нравится уступать всякий раз, когда я смотрю на вас или слышу ваш голос. Потому, что мне не нравится чувствовать себя мальчишкой. Потому… просто потому, что все это безумие навалилось так сразу… Я перестаю быть самим собой, когда вы рядом. Ничего подобного со мной никогда не случалось. Я не верю этому. По-моему, мы оба зашли слишком далеко.
– Ладно. Полагаю, несправедливо было бы ожидать… я хочу сказать, у меня было одиннадцать дней, чтобы привыкнуть к вам, – просто и рассудительно произнесла она. – Привыкнуть к мысли о любви к вам.
– Не смейте даже произносить это дурацкое слово! Любовь не вспыхивает так быстро.
– Я не знала, что любовь подчиняется каким-то правилам.
– Ну, если нет, значит, их следует ввести, черт возьми!
– По-моему, я это чувство испытывала всегда.
– Вы хоть понимаете, как нелепо это звучит? – накинулся на нее Лукас, ненавидя себя за то, что кровь отхлынула от ее лица. – Откуда вы можете знать, что чувствуете, если даже не помните, кто вы такая?
– Зато я знаю, что у меня на сердце, – потерянно пробормотала она.
– Проклятье! Но этого не может…
– Может, Лукас. Вчера ночью я видела сон про нас. Мне пришлось уехать, а вы испугались, что я вас бросаю. Я убеждала вас, что вернусь, а вы не верили.
Странно, почему ей приснился именно такой сон? Его страх любви объяснялся боязнью потерять любовь. А вот теперь он боялся потерять Чандру.
Молча, мрачно Лукас налил себе еще мартини, не веря словам Чандры. Он не мог поверить в реальность всего происходящего.
– Не хватит ли вам на сегодня? – спросила она тоном жены, которого Лукас терпеть не мог.
– Не просто хватит, а слишком много, – любезно согласился он, проглотив мартини. – И не только выпивки, но и этих разговоров.
– Простите меня…
– Здесь хватит места всем. Вы будете держаться на своей территории, я – на своей. – С этими словами он размашистой походкой вышел из комнаты.
Поговорив с телохранителями, Лукас спустился по узкой тропе на пляж. Он бездумно вышагивал по влажному песку, не замечая, как глубоко увязают в нем дорогие итальянские туфли. Подобрав несколько пустых раковин, Лукас запустил их прыгать плашмя по темной воде, прежде чем почувствовал, что за ним наблюдают, и оглянулся на дом.
Во всех окнах горел свет. Как он и думал, в одном из них стояла Чандра и смотрела на него. Ее красота влекла его, как маяк. Больше всего ему хотелось прекратить борьбу с ней и с самим собой.
Он быстро двинулся прочь, широкие шаги уводили его от высокого белого дома и женщины с золотистыми волосами, но не спасали от растерянности и бессилия.
Невозможные взаимоотношения – создавать их у Лукаса особый дар. С горечью вспомнил он, как с первого взгляда влюбился в Джоан.
Однако он никогда еще не испытывал таких ощущений, как сейчас, подсказал внутренний голос, которым Лукас часто пренебрегал. Он еще не спал с этой женщиной, а она уже завладела его сердцем и душой. Джоан не сумела добиться этого даже за годы брака.
Час спустя, когда Лукас вернулся домой со встрепанными ветром волосами, его настроение лишь немногим улучшилось. Чандра слушала музыку, напевала что-то о дождевых каплях на лепестках роз и мыла посуду. Ее золотистые волосы разметались, длинные пряди упали на румяные щеки. Увидев ее возле раковины и услышав счастливый, мелодичный голос, Лукас вновь переполнился незнакомым, острым чувством.
Он с трудом заставил себя держаться в безопасном противоположном углу кухни.
Чандра завела с ним беспечный разговор, сообщив, что по телевизору идет фильм, который может ему понравиться, и что мальчики ушли наверх, готовить уроки.
– Неслыханно, – пробормотал Лукас, открывая холодильник и вытаскивая бутылку колы. – Пожалуй, я схожу проверить, как у них дела.
Он был готов заняться чем угодно, лишь бы не оставаться с ней.
– Лукас… – Ее приглушенный голос и сияющие глаза умоляли его побыть с ней хотя бы еще чуть-чуть.
Сорвав кейс с кухонного стола, Лукас бросился наверх.
Компьютер в комнате мальчиков был выключен. Монти и вправду проверял домашнее задание Пеппина по математике. Они работали вдвоем – дружно и весело.
Еще одна неожиданность.
– Она здорово готовит, верно, папа? – сказал Пеппин.
– Лучше всех, – поддержал Монти, нехотя отрывая взгляд от учебника.
Лукас поднялся наверх, чтобы забыть о ней. Он сурово произнес:
– Ребята, вы уже добились своего.
– Но ты слишком груб с ней, папа. Она недавно плакала на кухне.
Лукас поморщился, припомнив, как затуманились глаза Чандры, когда он сообщил ей, что уходит наверх.
Он неловко пожелал мальчикам спокойной ночи, а затем заставил себя пройти мимо спальни для гостей, которую предоставил Чандре, и дальше по коридору, к собственной спальне. На полпути он передумал и открыл дверь в ее комнату. Рубашку из струящегося шелка, обшитую кружевами, и ночную кофту, купленные в дорогом магазине по дороге домой, он положил на пустую постель, посеребренную лунным светом. Несколько платьев он развесил в шкафу, а рубашки и джинсы разложил по ящикам, в которые Чандра, несомненно, заглянет утром.
Сегодня вечером, прежде чем свернуть к дому, он остановился еще раз – у аптеки, где купил упаковку презервативов. На случай, если поддастся слабости и не сумеет устоять перед ней.
Кассирша в аптеке узнала его и одарила странным взглядом, когда Лукас сообщил, что хочет приобрести. Его прошиб такой жаркий пот, что пришлось ослабить галстук. Молоденькая кассирша усмехнулась и пожелала ему приятно провести время.
Наконец Лукас направился к себе. Грохнув кейс на стол рядом с компьютером, он сорвал телефонную трубку и торопливо набрал номер брата.
Пит ответил после первого же звонка. Лукас услышал в трубке пронзительные вопли малышки Пи.
– Пит, наконец-то! Я целый день пытаюсь дозвониться до тебя. Уже замучил твою прислугу, секретарей, автоответчики…
– Извини. Два хирурга в отпуске, и график операций сбился. Как мальчики? Поправились?
– Ты никогда мне не говорил, что они болеют.
– Несколько дней они постоянно звонили мне, описывая странные симптомы.
– Не только тебе, братец.
– Но мне и в голову не приходило, что они – пара ипохондриков или будущих врачей, – пошутил Пит.
Лукас помедлил, не желая открывать правду.
– Я… хотел узнать о той пациентке с передозировкой наркотиков и травмами головы, которая сбежала из пункта «Скорой помощи».
Голос Пита посерьезнел.
– Произошло нечто странное.
– Что?
– Прежде всего, мы так и не нашли ее. В ту же ночь исчезла ее карточка – все записи до единой, даже из компьютера. Очевидно, ты, как юрист, скажешь, что мне просто повезло, поскольку не сохранилось ни единого доказательства, что ее привозили к нам. А это значит, что я не несу никакой ответственности. Знаешь, исчезла даже красная тенниска, которую мы разрезали, чтобы снять с нее. – Пит помедлил. – А вчера какой-то парень позвонил мне, спросил об этой пациентке и закатил скандал.
– То есть?
– Он требовал сообщить ему, какими именно были травмы, когда она пришла в сознание, что говорила и с кем. Мне пришлось несколько раз напомнить ему о врачебной тайне. Тогда он спросил, допрашивали ли ее полицейские.
– Кто это был?
– Этот тип повесил трубку прежде, чем я успел спросить. Хочешь узнать еще одну странную вещь? Последний вопрос он задал о тебе. Он спросил, не родственники ли мы с тобой.
– И что же?
– Я ответил, что это его не касается. Охваченный тревогой, Лукас переменил тему и поспешил окончить разговор. Из кейса он вытащил завещание Гертруды Моуран. Миллиард долларов – чертовски весомый мотив.
Но убийство Чандры ничего бы не изменило. Деньги по-прежнему остались бы в фонде.
Возможно, кто-то просто жаждет мести.
Лукас обнаружил, что никак не может сосредоточиться на документе. Его встревожило известие о том, что какой-то незнакомец установил его связь с Питом!
А Чандра беспомощна и одинока, возможно, ей грозит смертельная опасность. Если ее и вправду преследует убийца, ему, Лукасу, следовало бы успокоить ее и пообещать защиту. А он вместо этого разыгрывал перед ней крутого парня, волка-одиночку, разделил территорию. Но сейчас ему хотелось, чтобы Чандра была рядом, в этой комнате, где он мог бы видеть ее и знать, что она в безопасности. Нужно извиниться перед ней. Но он боялся, что, увидев ее вновь, не сможет с собой справиться.
Нет, проклятое одиночество все же лучше близости. Он должен держать ее на расстоянии – пока не получит ответ на хотя бы некоторые вопросы.
И все-таки сосредоточиться на завещании Лукасу никак не удавалось. Он не переставал размышлять, где Чандра, чем занимается и когда поднимется к себе в спальню.
Он придумывал десятки предлогов, чтобы сойти вниз: он проголодался, ему захотелось выпить чего-нибудь прохладительного или понадобилось выбросить мусор.
Но она уже поручила мальчикам выбросить мусор.
Он мечтал только об одном – быть рядом с ней, смотреть на нее, слышать ее голос.
Десятки раз Лукас прокрадывался через комнату к двери и вновь заставлял себя вернуться к столу.
Наконец он услышал негромкий шум на лестнице. Щелкнул выключатель. Легкие торопливые шаги послышались в коридоре, мелодичный голос пожелал мальчикам спокойной ночи. Последним до Лукаса долетел звук открывшейся и тут же мягко прикрытой двери.
Она была рядом – раздевалась, собираясь принять душ и лечь в постель.
Воспоминания о том, какой он увидел Чандру в душевой кабинке, дразнили и мучили Лукаса весь день, теперь они вспыхнули с новой силой. Он вспоминал ее грудь, по которой стекали мыльные струйки, обегая набухшие розовые соски. Вновь ощущал тепло ее нежной, шелковистой обнаженной кожи под ладонями. Представлял сладкий привкус и очертания горячих губ. Она оказалась легкой как перышко, когда он прижал ее к себе. Ему хотелось вновь обнять ее. И поцеловать.
Нет, он хотел большего. Мечтал видеть ее нагой, слиться с ее телом, чувствовать, как его обнимают ее руки и ноги, а губы покорно приоткрываются под его губами.
Одних воспоминаний о Чандре вкупе с фантазиями хватило, чтобы распалить Лукаса и свести его с ума. Наконец он вскочил со стула и решительно зашагал к двери.
Но, не успев прикоснуться к дверной ручке, Лукас увидел, как она начинает поворачиваться.
За дверью стояла Чандра.
Лукас испытал такие же ощущения, как в холле дома Моуранов, когда вся горечь вдруг покинула его, а их души соединились.
Чувствуя ее близость, он застыл столбом, слыша, как колотится сердце. Неужели она почувствовала его желание и пришла к нему?
С трудом сглотнув, он вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Нельзя, чтобы она вошла и увидела его поджидающим у двери, готовым наброситься на нее, как изголодавшийся по сексу маньяк. Затем ручка еще раз повернулась, и Лукас понял, что уже слишком поздно.
Дверь приоткрылась, и он навалился на нее всем телом, не желая впускать в комнату ни Чандру, ни влечение к ней.
Но она осторожно постучала.
Закрыв глаза, Лукас стиснул кулаки.
Он думал о долгих месяцах воздержания, прошедших с момента развода с Джоан, когда он целиком отдался работе и избегал женщин. Что же тут странного, если после соблазнительного эпизода в душевой кабинке он не перестает вспоминать Чандру? Ее стройное нежное тело, ослепительно сапфировые глаза и шелковистые волосы? Он уловил аромат роз на столике у кровати. Даже ее запах преследовал его повсюду. Весь дом пропах проклятыми цветами. Они наводнили весь сад. Он вдевал розу в петлицу, уходя в офис.
Черт бы ее побрал! Чего она добивается?
Нет, он не может больше выдержать, зная, что она тут, за дверью. Распахнув дверь, Лукас преградил Чандре путь в спальню, точно злой великан. Широко расставив ноги, чувствуя, как все его тело напряглось и покрылось потом, а сердце бьется все чаще, он хрипло спросил:
– Что вам нужно?
В ее глазах он увидел отчетливое отражение собственного желания, а вместе с ним – страх, печаль и замешательство.
– Я не могу так жить. Я хочу, чтобы мы были друзьями, – прошептала она. – Хочу, чтобы вы были счастливы.
Друзьями? Почему женщины не могут обойтись без этой чепухи? Но от звуков ее шелковистого голоса кровь Лукаса превратилась в пламя.
– Это невозможно, – буркнул он.
– Лукас, – мягко начала она, – если мое присутствие в вашем доме мешает вам, я уйду.
– Нет!
О Господи, нет!
– Но…
Ее лицо было мертвенно-бледно. Беспокойство и усталость сгустили темные тени под глазами. Чандра недавно из больницы. И не знает, кто она такая… Настолько беспомощна… Что, если ублюдок, который пытался ее убить, отыщет ее?
