Текст книги "По волнам любви"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 4

Элейн открыла глаза. Как только она пришла в себя, у нее перед глазами возник образ Кимона. Они танцевали до двух часов ночи и даже после этого провели на палубе полчаса или около того. Она не могла забыть его ласковый голос и улыбку. Кимон нежно поцеловал ее и обращался уважительно. Неужели она неверно оценила его характер при первой встрече? После долгих объятий в романтической обстановке ночного клуба Элейн казалось, что Кимон вот-вот сделает ей некое предложение. Но мужчина лишь обнял ее рукой за талию, когда они вышли на палубу. И даже когда поцеловал на прощание, держал ее за руки… кроме того очаровательного момента, когда он коснулся ее лица длинными загорелыми пальцами, пристально посмотрел в глаза и сказал, что она очень красива.

Кимон проводил девушку до каюты и поцеловал ей руку. Потом улыбнулся, пообещал, что завтра утром в половине восьмого будет в бассейне, повернулся и сразу ушел. Она еще чувствовала на руке тепло его губ.

Половина восьмого… Солнечный свет заливал ее каюту. Пробудившись от приятных грез, Элейн потянулась к наручным часам, которые лежали на шкафчике возле кровати. Четверть восьмого. Она вскочила с постели, решив не терять ни одной драгоценной минуты. Элейн улыбнулась своему отражению в зеркале. Неужели девушка с лучистыми глазами и есть та усталая продавщица, которая день за днем стоит за прилавком и старается угодить покупателям?

– Люблю я танцевать… – напевала Элейн. При этом металась между гардеробом и умывальником. – Это и есть жизнь!

Кимон лежал на поверхности воды. Она остановилась, любуясь им – прекрасная голова, широкие плечи, гибкое загорелое тело… Грек увидел Элейн, и его глаза зажглись весельем, которое разгоралось все сильнее, пока он молча смотрел на нее, как будто знал, что у нее бешено колотится сердце.

– Иди же сюда, – позвал Кимон. – Вода теплая.

Она послушно надела купальную шапочку и нырнула. Кимон поплыл к ней и поцеловал, как только девушка вынырнула.

– О, – вырвалось у приятно взволнованной Элейн. – Нас могут увидеть.

– Ну и пусть! Ты моя девушка, так что я имею полное право тебя целовать.

Ты моя девушка… Выразительные слова, которые для нее много значили. Ее сердце забилось еще быстрее. Он говорил так искренне, но все же Элейн взяла себя в руки и направила мысли в более практичное русло, напомнив себе о том, что меньше чем через неделю распрощается с ним навсегда. Но повернув голову и заметив выражение его лица, она не могла не обратить внимания на его нежную улыбку. У нее вырвался легкий вздох. Элейн пожалела о том, что так мало общалась с мужчинами и не может отличить искренность от беззаботного флирта. Тетя Сью была права, когда настаивала, что Элейн надо чаще появляться на людях.

– Ни одна моя знакомая не краснеет так очаровательно, как ты, – прошептал ей на ухо Кимон, плывя рядом.

В синем безоблачном эгейском небе светило жаркое солнце. Под его лучами сверкали кресла с блестящей обивкой, голубой бассейн и нарядные костюмы пассажиров, которые прогуливались или стояли у перил, глядя на остров, только что появившийся на горизонте.

– Ты знаком со многими женщинами?

Элейн попыталась спросить это весело, но глаза Кимона проницательно блеснули, и девушка поняла – у нее ничего не вышло.

– Какой мужчина не знаком… в наши дни? – Элейн ничего не ответила, потому что стрела попала в цель. Казалось, в его голосе прозвучало презрение, когда он добавил: – А ты, Эстелла? Не говори, что не знакома со многими мужчинами. Потому что я тебе не поверю.

Элейн отвернулась, чувствуя такую сильную обиду, что ее сердце сжалось от страха. Стоит ли откровенничать с ним о своей жизни? О том, что она не знакома с мужчинами по той простой причине, что ей никогда не представлялась возможность с ними встретиться? Стоит ли рассказывать о Джинкс? Открыться, как Кит ее одурачил? Ей хотелось довериться Кимону и признаться, что она солгала, назвавшись моделью. Элейн повернулась и, увидев напряженное выражение его лица и непроницаемый взгляд, решила промолчать. Его не заинтересуют подробности ее личной жизни, скучной и лишенной каких бы то ни было событий. Для него Элейн – очередная девушка, с которой приятно общаться, плавать, танцевать и прогуливаться на палубе, проводя время в банальных разговорах. Что они и делали сейчас.

Поддавшись собственному настроению, она легкомысленно ответила:

– Конечно, я знакома со многими мужчинами. А какая женщина не знакома? – Изогнувшись в воде, как угорь, она собралась уплыть от него, но Кимон резко протянул руку и схватил ее за запястье. Довольно грубо притянул к себе. Элейн показалось, что мужчина внезапно пришел в ярость. Но она скорее это почувствовала, чем увидела.

– Хвастаешься своими победами? – резко спросил он, и Элейн содрогнулась от страха.

Она в изумлении уставилась на Кимона. Если бы они познакомились намного раньше, девушка могла бы подумать, что он сердится из ревности.

– Нет… вовсе нет. – Он сжимал ей руку будто тисками. – Мне больно, Кимон.

Грек ослабил хватку, но не отпустил ее.

– Я не хотел сделать тебе больно. – Его гнев исчез, а выражение лица смягчилось. Ей снова почему-то показалось, что Кимон не желает восстанавливать ее против себя. – Давай уйдем. С нас достаточно. В любом случае, пора завтракать.

Его настроение быстро изменилось. Это обрадовало Элейн. Весело напевая, она приняла душ у себя в каюте и надела ярко-синие шорты и майку. Тщательно причесала волосы. Ее глаза сияли, как звезды. И когда Элейн вышла из каюты и направилась в ресторан, ей казалось, что она ступает по воздуху.

Кимон ждал ее у входа. Они вошли вместе. Мужчина отвел Элейн к маленькому уединенному столику у окна. Во время завтрака пассажиры вели себя непринужденно. Они ели, когда им захочется, так что могли садиться за любой столик.

– Нам надо каждый раз есть вместе, – твердо заявил Кимон. – Я поговорю с главным стюардом.

Довольная, Элейн ничего не имела против. Она улыбнулась в ответ, а ее глаза заблестели от удовольствия. Но она не могла не напомнить:

– За моим столиком трое. Мы познакомились, как только поднялись на борт, и с тех пор общаемся.

– Что ж, а следующие пять дней ты будешь общаться со мной, так что тебе лучше поставить их в известность. Какой номер твоего столика?

Она назвала ему номер. Но хотя больше всего на свете ей хотелось почаще видеться с Кимоном, Элейн открыла рот, чтобы возразить, поскольку покидать остальных было, по ее мнению, неправильно. Если на то пошло, даже просьба пересадить ее за другой столик казалась ей проявлением неуважения. Но Элейн так и не возразила, потому что ей помешал Кимон.

– Сходи за сумочкой и возьми с собой что хочешь, пока я поговорю со стюардом. – Он взглянул на часы и добавил: – Мы причалим ненадолго, и если ты хочешь получше осмотреть Миконос, нам надо сойти на берег сразу после завтрака.

Через полчаса, по дороге в каюту, Элейн столкнулась с Донной. Раньше чем она успела заговорить, ее знакомая с ухмылкой заметила:

– Влюбилась? Хорошо, мы не возражаем, можешь не извиняться. Ты не обязана проводить весь круиз со старой женатой парой вроде нас. И Хэл не представляет собой ничего особенного… по сравнению с твоим греком. Если бы ты видела, с какой завистью на тебя смотрели вчера вечером! Он действительно очень привлекательный мужчина. По-моему, каждая девушка на борту тебе завидует. Ведь он оказывает тебе внимание.

Конечно, Элейн залилась румянцем, но спокойно произнесла:

– Кимон хочет, чтобы я пересела к нему за столик, Донна. Так что сегодня вечером я, возможно, буду обедать не в вашем обществе.

– О… ну, конечно, как хочешь. Но нам будет тебя не хватать. Ты говоришь об обеде… а как же ленч?

– Наверное, ленч мы съедим на Миконосе. До половины второго на корабль можно не возвращаться.

– Можно, ты права. Что ж, всего хорошего… и не забудь старое предупреждение. Если не можешь быть хорошей…

* * *

Остров сиял белизной в лучах солнца. Мозаика из кубов и куполов. Типичная кикладская архитектура, сообщил ей Кимон, когда они смотрели на остров с палубы корабля. Теперь они плыли на маленькой лодке, переправляясь через самое синее в мире прекрасное Эгейское море. Крошечная гавань и оживленные яркие суда. Веселые маленькие каики шли борт о борт с горделивыми белыми яхтами, ритмично покачиваясь на волнах и не уступая порывам ветра.

– I lefki Mykonos, – прошептал Кимон тихо. – Белый Миконос. – Он рассказал Элейн, что его жители белят дома два раза в год. – Все островитяне очень гордятся своими домами, особенно их внешним видом.

– Здесь бывает много туристов?

– Больше, чем на других островах. Но в это время года их не слишком много.

– Здесь так спокойно, – сказала Элейн, озадаченно нахмурившись. – А там дул сильный ветер.

– Meltemi – ветер островов.

Кимон улыбнулся ей, и на долю секунды у нее словно остановилось сердце. Будь осторожна, предупредил ее красный свет. Тебе сейчас легко оступиться.

– Тот мол вдали защищает Миконос от северного ветра. Поэтому волн почти нет.

Он говорил тихим, выразительным голосом. Его акцент привлекал Элейн еще сильнее. Она чувствовала, что могла бы слушать его вечно. Но вот Кимон указал ей на что-то, и девушка посмотрела в сторону гавани, за которой на склонах холмов раскинулся город. Ветряные мельницы вращались. Лучи солнца окрашивали в ослепительно яркий золотой цвет голубятни, жилые дома на фермах и высокие колокольни.

Стояла весна, и повсюду виднелись прекрасные экзотические цветы. Это был остров из волшебной сказки, настолько прекрасный, что не верилось в бесплодие этой огромной скалы, которую, согласно греческой мифологии, подобрал разгневанный Посейдон, бог моря, и запустил ею в гигантов.

Маленький каик, на котором переправлялись Кимон и Элейн, почти достиг берега. Элейн порывисто обернулась и хотела что-то сказать своему спутнику, но слова замерли у нее на губах. Она уставилась на его профиль – четкие, тонкие черты лица и орлиный нос, высокие скулы и упрямый подбородок. Элейн утратила дар речи и почему-то пришла в невероятное волнение. Она не сводила с него глаз.

Кимон обернулся. Его глубоко посаженные глаза смотрели сурово. Их темный цвет напоминал базальт. О чем он думал? Элейн вспомнила, что не впервые задает себе этот вопрос. Тогда выражение его лица тоже почему-то привело ее в смятение. Конечно, таинственный грек обаятелен и настолько красив и уверен в себе, что притягивал, как магнит… но что кроется за неотразимым внешним лоском? Верно, он мог быть мягким, приятно улыбаться, ласково разговаривать, но Элейн начала подозревать, что на самом деле это холодный, безжалостный человек.

– Что случилось? – Кимон нахмурился, пристально глядя ей в лицо. – Ты так побледнела… Господи, тебе плохо?..

– Конечно, нет! Здесь очень спокойно, как в мельничном пруду. – Элейн заставила себя рассмеяться, и в глазах ее спутника появилась веселость.

Почему, спросила она себя, ее внезапно охватил страх? Кимон поднялся, когда лодка подплывала к причалу. Он обнял Элейн одной рукой, и они сошли на берег. Все ее страхи исчезли как по волшебству. Бояться просто глупо. Для этого необъяснимого страха не имелось ни малейшей причины.

– Ты действительно хорошо себя чувствуешь? – Кимон остановился и посмотрел на нее. Ей показалось, что он беспокоится. – Ты уже не такая бледная. Но, если хочешь, мы можем что-нибудь выпить перед осмотром достопримечательностей.

Элейн покачала головой. Ей понравилось, что он заботится о ней. Подобное внимание было девушке в новинку. Она настолько не привыкла к этому, что испытывала невероятное удовольствие… в отличие от Эстеллы, которая восприняла бы это как должное.

– Со мной все в порядке. – Элейн убрала локон, упавший на лицо. И улыбнулась Кимону. Ее большие прозрачные глаза сияли счастьем. Как ей повезло познакомиться с таким мужчиной, как Кимон… и какое счастье, что он предпочел ее всем девушкам на борту корабля! Он мог выбрать любую из них, в этом не было никаких сомнений.

– Тогда начнем нашу прогулку. – Грек вновь обнял ее, и она почувствовала, как пальцы его руки ласкают ее талию.

Они пошли через прибрежную часть города, эспланаду. Смуглые мужчины приглашали их взглянуть на всевозможные удивительные товары, а островитянки, одетые в красновато-коричневые, кремовые или белые домотканые платья, улыбались и предлагали Элейн нарядные свитера ручной вязки. У себя дома она заплатила бы за такие в четыре раза больше. Изделия из кожи также выглядели красиво и стоили дешево. Им предлагали и вышивку. Кимон остановился.

– Что бы ты хотела, моя дорогая?

– Ничего… спасибо…

– Выбирай! – Он приказал таким повелительным, непреклонным и резким тоном, что она чуть не подскочила. – Ты наверняка что-нибудь хочешь. – А теперь в его голосе появился еле заметный цинизм. Элейн пришла к выводу, что у него быстро меняется настроение. Ведь она далеко не впервые наблюдала подобную перемену.

– Эта вышивка красивая, – ответила она, жалея о своем отказе. Кимон наверняка подумал, что она притворяется. Очевидно, женщины, которыми он занимался на досуге, были рады получить все, что могли… от таких мужчин, как Кимон Дьюрис. – Эта салфетка для подноса?

– Они могут быть и подставками под чайник, – улыбнулась молодая женщина, которая немедленно принесла им еще несколько штук.

– В таком случае мы возьмем полдюжины.

– О, но…

– И этот свитер. – Кимон указал на свитер наверху, и девушка сняла его. Он был ярко-зеленого цвета, тяжелый, вязанный жгутом.

– Какая прелесть. – Несмотря на робость и нежелание принимать подарки, Элейн пришла в восторг. – Вы их вяжете?

– За три дня, госпожа, – гордо ответила девушка.

– Три дня! Но как долго вы работаете?

– Много-много часов… до самой ночи. При этом устаешь, – добавила она, – и глаза слабеют, когда ты еще молода.

Элейн погрустнела. Кимон посмотрел на свою спутницу, и на его лице опять появилось непонятное выражение. Девушке пришла в голову странная мысль – похоже, его изумило то, что она беспокоится за зрение этой молодой женщины.

– Почему бы вам не поднять цену? Тогда вы сможете отдыхать. Ведь у вас нет ничего дороже зрения. – Элейн говорила мягко, глядя на девушку и пытаясь понять, последует ли та ее совету.

– Если мы будем увеличивать цену, их мало кто купит.

– В Британии они стоят в четыре раза дороже. Я уверена, вы можете немного повысить цену.

– Мы хотим продавать их по этой цене.

Элейн приложила к себе свитер, и Кимон кивнул:

– Да, мы его купим.

Он что-то сказал по-гречески. Девушка направилась к концу прилавка и вытащила откуда-то вечернюю сумочку. У Элейн не было вечерней сумочки, но ее изумило то, что Кимон это заметил.

– Эта ткань изготовлена вручную, – сказал он ей. – Местные островитянки сами ткут.

Сумочка была прекрасно сшита из прочной белой ткани. На ней виднелись узоры из золотых и серебряных нитей.

– Спасибо, Кимон, – только и могла сказать Элейн, наблюдая за тем, как он расплачивается драхмами. – Ты очень добр ко мне.

– Надеюсь, ты всегда будешь так думать.

Он говорил мягко, почти шутливо… но она вдруг снова почувствовала страх. Почему?

– А теперь выпьем. – Кимон нес в руках сверток, что было совершенно не похоже на грека. Обычно, если рядом с греком шла мать или даже сестра, он бы обязательно сунул одну руку в карман, а в другой держал бы сигарету или «четки для нервных». – Я знаю одну маленькую таверну, – Кимон словно разговаривал сам с собой. – Где же та аллея? А, да!

– Ты хорошо знаешь этот остров? – спросила Элейн. Время от времени ей приходилось переходить на бег, чтобы догнать его.

– Не так чтобы очень хорошо. Я был здесь несколько раз. Моей матери нравилось бывать на этом острове… но с тех пор прошло несколько лет, а тогда он еще не был таким популярным.

– Твоей матери? Она жива?

– А что? По-твоему, я так стар, что у меня не может быть живой матери?

– Нет, конечно, нет. Не знаю, почему я спросила. Может быть, просто чтобы поддержать разговор.

– К сожалению, ее нет в живых.

Наступила тишина. Почти благоговейная тишина. Элейн боялась заговорить, чтобы не разгневать Кимона. Какой странный человек! Она не могла его понять. Мужчина, у которого часто меняется настроение, который чтит своих предков, как язычник.

Элейн подумала о предстоящей разлуке, когда корабль пристанет к Родосу. Он отправится своей дорогой… а она будет осматривать достопримечательности в одиночестве. Что они почувствуют в последнюю минуту? Прощание. Поцелуй… да, они поцелуются. Последнее объятие на причале, а потом Кимон уйдет, шагая широко и легко. Он скоро исчезнет, а Элейн останется на причале, провожая взглядом его высокую великолепную фигуру. Обернется ли он? Да, она в этом не сомневалась. И они помашут друг другу рукой, после чего Кимон скроется за каким-нибудь зданием или другим сооружением. Или же будет постепенно удаляться, пока она не потеряет его из виду. Так кончались почти все романы на корабле. Это казалось невозможным, но, тем не менее, происходило именно так. У Элейн вырвался вздох, и Кимон вопросительно взглянул на нее.

– Что беспокоит мою прекрасную kore? – поинтересовался он.

Легкое уныние Элейн бесследно исчезло, и она весело рассмеялась:

– Если ты действительно хочешь знать правду…

– Конечно, моя дорогая.

– Я думала о расставании… до которого осталось пять дней.

Тишина… настолько глубокая, что, казалось, стих шум прибрежной части города. Но деятельность продолжалась повсюду. Моряки весело шагали, над чем-то смеясь. Рыбаки сушили сети или чинили их. Туристы, продавцы, рев ослов, недовольных тем, что им приходится таскать на себе столько фруктов и овощей. Этот рев продолжался с незапамятных времен, с тех самых пор, когда первый человек стал плохо обращаться с ослами и эксплуатировать их.

– Расставание… – наконец произнес Кимон.

Его голос звучал тихо, но в нем почему-то чувствовалось странное сочетание насмешки и удовлетворения.

Элейн уставилась на Кимона, пытаясь его понять. Казалось, он глубоко задумался, и в его мысли было невозможно проникнуть. Он выглядел так, будто в нем мало человеческого. Не в том смысле, что он был жесток. Просто очень сильно отличался от Элейн.

– Вот наша таверна. – Мужчина резко остановился, разрушив чары, под обаянием которых они оказались незаметно для себя. – Ты должна попробовать amygdaloto. Его делают только на этом острове. Что ты будешь пить?

Они сели под решеткой, увитой виноградными лозами. Позади тихо играли на греческой гитаре, доносился детский смех. Элейн подумала о Джинкс. Девочке так понравилось бы все это! Элейн пообещала себе, что привезет ее сюда, если когда-нибудь представится такая возможность. «Я должна поискать работу получше», – подумала она, решив, что достаточно времени провела за прилавком магазина.

Элейн выпила лимонада и отведала amygda-loto – восхитительное сладкое блюдо из миндальных орехов. А Кимон выпил ouzo, к которому подали meze из маслин, haloumi и кусочки копченого осьминога. Молодой официант обслуживал несколько столиков, широко всем улыбаясь. Он остановился и заговорил с Кимоном по-гречески. Они оба рассмеялись, как будто какой-то забавной шутке. Элейн посмотрела туда же, куда и они, и увидела крепкого грека средних лет, коренастого и льстивого. Прогуливаясь по аллее с платиновой блондинкой неопределенного возраста, хотя ее одежда подошла бы семнадцатилетней, он нежно поглаживал ее. Элейн покраснела, отчасти догадавшись, над чем они смеются. Кимон заметил ее румянец и весело посмотрел на свою спутницу.

– Даю за них драхму, – шутливо сказал он, и она покраснела еще сильнее. – Ладно, мне не следовало это предлагать. Все… или хочешь еще пирожных, опасных для фигуры?

– Нет, спасибо. Куда мы пойдем теперь? – Она встала, заметив, что Кимон поднимается со стула.

– Погуляем по этим маленьким аллеям… чтобы ты получила о них представление… а потом отправимся на Делос.

Сеть аллей за гаванью напоминала лабиринт, от которого голова шла кругом. Иногда проход становился настолько узким, что Кимону и Элейн приходилось прижиматься к стене, если мимо них кто-нибудь ехал на осле. Встречались и широкие улицы. Каждый дом был с крыльцом. На ступенях лестниц стояли цветочные горшки, и прохожих радовали яркие цвета и прекрасный аромат.

– Почти все эти аллеи заканчиваются тупиками. – Элейн озадаченно взглянула на него.

– Далеко не все, но многие, – поправил Кимон и объяснил, что таким образом когда-то устраивали ловушки для пиратов.

– Здесь были пираты?

– Грекам всегда нравилось пиратство.

Он резко остановился. Элейн показалось, что ее спутник мог бы рассказывать и дальше, но передумал. Кимон помолчал еще немного, будто соблюдая некоторую осторожность. Наконец они подошли к таверне, возле которой танцевали мужчины. Остановившись, Элейн залюбовалась быстрым танцем. Кимон объяснил, что должны означать различные движения.

– Все это восходит к темному язычеству, – с улыбкой пояснил он. – Эти танцы происходят от более диких ритуалов, которые устраивались, чтобы почтить того или иного бога… но, может быть, ты знаешь об этих вещах?

Она покачала головой:

– Нет. Наверное, мне надо было больше читать о греческой мифологии.

Он ничего не ответил, и парочка молча пошла дальше. Оба погрузились в раздумья, шагая к причалу. Элейн размышляла о родном доме Кимона и о его работе. Ей казалось, что он богат, хотя она сама не знала, почему так думала. Он был образован, прекрасно говорил по-английски. Может быть, он судовладелец, или, возможно, выращивает табак, или владеет оливковыми рощами. Она взглянула на него, желая спросить об этом, но, увидев странно застывшее лицо, передумала. Судя по всему, Кимон не потерпел бы такой фамильярности.

Они сели в маленькую лодку, покинули Миконос и отправились на Делос. Миновав маленький остров Святого Георгия, путешественники оказались в открытом море. Спустя примерно час после отплытия с Миконоса Кимон и Элейн бродили среди руин на острове, который древние считали островом света. Там родился Аполлон, солнечный бог. Три храма этого бога лежали в руинах. Весенние цветы в пышном и веселом изобилии цвели в каждом углу и каждой щели. Сломанные колонны и мраморные цоколи, куски статуй и фрагменты оснований – это все, что осталось от античного великолепия Делоса, процветающего торгового места. Самыми красивыми и знаменитыми памятниками были священные львы, но их из длинного ряда, который некогда охранял святилище у Священного озера, осталось всего пять. Статуи подверглись атмосферным воздействиям, но все еще производили невероятно глубокое впечатление, стоя на мраморных пьедесталах, стройные и изящные.

– Как интересно побывать на необитаемом острове!

Элейн, не дыша, в изумлении осматривалась по сторонам. Они поднялись по склонам горы Кинт, увидели город, в котором находились знаменитый Дом Дельфинов, Дом Трезубца и Дом Маски.

– Это самое удивительное место!

Там были мраморные столы и стулья, красивые мозаичные работы и, конечно, огромный театр, который вмещал пять тысяч человек.

Поднялся ветер. Он развевал волосы Элейн. Она прекрасно вписывается в окружающую обстановку, заметил Кимон. Он убрал локоны с ее лица. Потом быстро посмотрел по сторонам, убедившись, что сейчас они одни, наклонил голову и поцеловал Элейн в губы. Она уставилась на него. Ее глаза заблестели от таинственного чувства. Элейн захватила магия острова и ситуация, в которой она оказалась. Будь осторожна, будто предупредило ее сердце. Но девушке никогда еще не доводилось испытывать подобного волнения… и она чувствовала, что ей больше никогда не доведется его испытать после расставания с Кимоном.

– Как ты прекрасна. – Его шепот звучал мягко и нежно, лаская подобно легкому ветерку. – Я рад, что встретил тебя, Эстелла.

Элейн почувствовала его руки на своей талии. Она задрожала, машинально подставляя лицо для поцелуя.

– Ты рада, что встретила меня, любовь моя?

Любовь моя… Серьезно ли он говорит? Элейн строго напомнила себе, что они с Кимоном знакомы меньше суток. Он играл в игру, где был знатоком, просто потому, что так часто играл в нее раньше. Его партнерши, без сомнения, обладали таким же опытом и прекрасно знали, как следует вести свою партию.

– Да, – наконец ответила Элейн. – Я очень рада, что встретила тебя.

Он снова поцеловал ее в губы. Она почувствовала в его поцелуе торжество и задрожала от страха. Если сейчас она услышит от него предложение, то этот прекрасный сон закончится… а Элейн не сомневалась в том, что предложение последует раньше, чем наступит ночь.