355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Энн Хэмпсон (Хампсон) » По волнам любви » Текст книги (страница 10)
По волнам любви
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 18:13

Текст книги "По волнам любви"


Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

Для званого обеда Элейн купила белое платье. Она вышла из своей комнаты в тот момент, когда Кимон вышел из своей. Его комната находилась немного дальше по широкому коридору, пол которого покрывал толстый ковер. Кимон окинул Элейн взглядом черных глаз и наконец посмотрел ей в лицо. В нем чувствовалось презрение, но и печаль… да, никаких сомнений; это было заметно в тенях, которые отбрасывали серебряные и позолоченные настенные лампы. В нем было и одиночество.

Как странно, подумала Элейн, спрашивая себя: может быть, он все-таки уезжал из дома не для того, чтобы проводить это время, как предполагала она, с женщинами? Узнав, что Элейн выходит за него замуж, Эстелла рассказала, что у него очень много финансовых дел. Сестра не могла не добавить, что Элейн очень повезло, хотя она не одобряла мысль о браке, в котором, по ее мнению, было слишком много ограничений, не говоря о том, что браки часто распадаются в наши дни, когда женщины не до такой степени зависят от мужей.

Может быть, подумала Элейн, когда они с Кимоном разглядывали друг друга в коридоре, он занимается исключительно деловыми вопросами… И все же она не могла представить, что он ведет себя как холостяк. Разве мужчина на борту «Лето» не дал понять, что он очень влюбчив?

Муж заговорил, оторвав ее от размышлений:

– Не забудь, что я тебе сказал – ты вдова.

– Я не забуду. – На нее нахлынули смешанные чувства: нежность и искреннее раскаяние. Она вновь чуть не выложила ему всю правду. В последнее время Элейн припоминала, как, поразмыслив над обстоятельствами его приезда в Англию и предложения руки и сердца, она неожиданно для себя пришла к выводу, что надо было судить не только по тому, что находилось на поверхности. Но она всегда возвращалась к суровой реальности – Кимон заявил ей, что сделал предложение только потому, что желал ее.

– Вот и хорошо, – решительным тоном ответил Кимон. Момент был упущен, теперь она не могла признаться. – Если ты меня подведешь, то пожалеешь об этом. Я тебя уже предупреждал.

Элейн покраснела, заметив его враждебность, она произнесла тихо и с достоинством, от которого его глаза почему-то засверкали стальным блеском:

– Может быть, мы спустимся вниз? Джинкс спит. Она может услышать, как мы разговариваем.

Кимон все еще оставался враждебным, но, когда Элейн упомянула о ребенке, в нем, казалось, произошла перемена. Он даже спросил о ней. Элейн рассказала, что Джинкс упала, умолчав о причине, но Кимон захотел узнать, как именно это произошло. Элейн ничего не оставалось, как открыть и это. Он нахмурился и покачал головой потом долго и пристально смотрел на жену и наконец прямо сказал, что она понятия не имеет, как надо воспитывать ребенка. Услышав его замечание, Элейн покраснела, но при этом испытала парадоксальное облегчение – ведь он обратил внимание на Джинкс. Может быть, он заинтересуется ребенком и позаботится о ее дисциплине. Тогда у Элейн упадет гора с плеч. Ведь она хотела, чтобы Джинкс выросла воспитанной, чтобы всегда нравилась людям. Сейчас она, конечно, им нравилась, но с возрастом у нее уже не будет таких оправданий.

– Я прекрасно знаю, что веду себя с ней недостаточно твердо, – откровенно признала Элейн. – Тетя Сью всегда так и говорила… что Джинкс нужен мужчина… – Она замолчала, потому что эти слова вырвались у нее сами… вернее, она не собиралась говорить такие вещи Кимону. Она говорила их самой себе и часто соглашалась в этом с тетей.

Кимон погрузился в молчаливые размышления. Он понаблюдал за тем, как краснеет Элейн, а потом спросил, не упоминая о ее невольном замечании:

– А ее раны? Она сильно ушиблась?

– Разбила голову и нос… шло много крови. Потом обожгла руку из-за трения. По-моему, очень плохо.

К удивлению Элейн, лицо супруга омрачилось, когда она рассказывала об ушибах Джинкс. Он вновь осуждающе покачал головой, и она покраснела еще сильнее.

– Ее надо обуздать. – У него вырвался легкий вздох.

Элейн в изумлении всмотрелась в лицо Кимона, пытаясь понять его мысли. Могло показаться, что он давно уже обращает внимание на Джинкс, а не полностью ее игнорирует, как предполагала Элейн.

– Ты говоришь, что она сильно поранилась?

– Ее голова и нос в порядке… и она почти не жаловалась на руку, но, по-моему, скоро начнет.

Продолжая на него смотреть, Элейн обнаружила, что у нее стало легче на сердце. Ведь он впервые заговорил с ней вежливо с того самого дня, когда она открыто солгала, сказав, что Джинкс – ее дочка. Тогда Элейн не сомневалась – она почувствует удовлетворение, если муж поверит, что его обманули.

– Чем ты намазала ожог?

– Какой-то мазью из тюбика, который нашла в аптечке. Джинкс сразу же стало легче.

– У меня есть отличное средство от ожогов. Жаль, что ты не сказала мне сразу. Но посмотрим, что будет дальше. Завтра ей нельзя идти в школу, а то может столкнуться с другими детьми.

Они отошли от двери в спальню Элейн и теперь стояли на верхней ступеньке широкой извилистой лестницы. Кимон, высокого роста, одетый в безукоризненный костюм из светло-серого мохера. Возле него – Элейн, миниатюрная и грациозная. Внезапно она вспомнила, что ее тетя говорила о критянах: «…похожие на орлов люди, более гордые, энергичные, высокие и прямые, чем все остальные греки. Они шагают большими шагами, идут, как короли по дорогам, которые другие люди интуитивно них освобождают». Ей тут же вспомнились сцена на корабле – завистливые взгляды, которые на них бросали, слова Донны: «Он действительно очень привлекательный мужчина, так что, по-моему, каждая девушка на борту тебе завидует. Ведь он оказывает тебе внимание». Как она радовалась этой иллюзии и как недолго это длилось, подумала Элейн.

Она почувствовала знакомую боль в сердце.

Кимон, нежный влюбленный, внимательный ее собеседник, щедрый друг, который покупал ей все, что она могла пожелать, и более того. Это воспоминание принадлежало ей, и она сохранит даже несмотря на то, что, со своей стороны, Кимону лишь хотелось завоевать ее доверие, чтобы завлечь на борт яхты.

Этим вечером Элейн часто замечала, что муж на нее смотрит. А когда встречалась с ним взглядом, неизменно видела, что он погружен в раздумья. Однажды она заметила, что его губы шевельнулись. Эмоциональное движение, которое он, казалось, не сумел сдержать. О чем он думал, когда так на нее смотрел? Неужели его главным чувством была ненависть? Критяне умели ненавидеть всей душой. А как же насчет любви? Любят ли они так же сильно?

Сразу после обеда, когда три пары сидели во внутреннем дворике и пили кофе, неожиданно появилась Джинкс, в ночной рубашке с оборками. Сморщенное личико, опухшие от слез глаза. Она держалась за руку и всхлипывала, направляясь к Элейн. Та уже поднялась со стула.

Все посмотрели на Джинкс, и четверо греческих гостей улыбнулись ребенку. Серьезными оставались только лицо Кимона и, конечно, лицо Элейн.

– Что случилось, милая? – мягко спросила Элейн. – Болит рука?

Девочка скривилась и кивнула:

– Я пыталась терпеть, мамочка, но не смогла. Ты ведь не сердишься за то, что я спустилась, когда у вас друзья? – Она невольно обвела взглядом молчавших гостей. – Это… это ужасно больно.

Элейн шепотом извинилась перед гостями и взяла Джинкс на руки, но, к ее немалому изумлению, к ним подошел Кимон. Не успела Элейн понять, что он собирается делать, как Кимон взял у нее Джинкс, извинился и понес ее в дом, а потом вверх по лестнице. Элейн шла за ним по пятам. Ее изумил неожиданный поступок мужа, но при этом она обрадовалась тому, что он проявил интерес к ребенку.

– В моей ванной есть аптечка, в ней ты найдешь белый тюбик, – живо сказал он Элейн, когда та вошла в свою спальню следом за ним. Кимон усадил Джинкс на кровать и уже начал снимать бинт, которым Элейн перевязала ей руку несколько часов назад. – Принеси его, хорошо?

Вернувшись, Элейн пару секунд постояла у двери. Кимон внимательно рассматривал ожог, а Джинкс, широко раскрыв большие глаза, пристально на него смотрела с каким-то детским восхищением. Элейн увидела, что она наклонила к Кимону маленькое веснушчатое личико. Еще немного, и прижалась бы к нему влажной щекой. Но Джинкс подняла глаза, увидела мать, улыбнулась ей дрожащими губами и сказала:

– Бинт присох, мамочка, но мистер… мистер… – Джинкс перевела взгляд на человека, который протягивал руку за тюбиком в руках Элейн. – Мой… мой папочка снял бинт так, что мне не было больно.

Элейн не могла произнести ни слова. Картина была такой трогательной… Она встретилась взглядом с Кимоном, протягивая ему тюбик. Элейн заметила, как он странно посмотрел на нее.

– Бинты есть внизу, – сказал он Элейн. – Кирия поможет найти. – Судя по его тону, он хотел, чтобы жена вышла.

Элейн озадаченно нахмурилась. Она ничего не имела против того, чтобы спуститься вниз за повязкой, как раз наоборот. Но ее очень удивило, что Кимон не велел ей позвонить Кирии, чтобы приказать ей принести нужную повязку.

На этот раз Элейн отсутствовала дольше. Когда она снова вошла в спальню, Джинкс уже сидела у Кимона на коленях, а сам он сидел на кровати. Джинкс обнимала его здоровой рукой за шею, прижимаясь головкой к его груди.

– Твоя дочка действует быстро.

Его голос звучал бесстрастно. Тогда почему же Элейн внезапно затрепетала, услышав его?

– Она… она, по-моему, всегда думала, что это важно… сидеть на коленях у мужчины, – неуклюже пробормотала Элейн, заставив себя хохотнуть. – Она давно об этом мечтала.

– А теперь этого добилась. – Не глядя на Элейн, он взял у нее повязку и искусно перевязал Джинкс. – Вот, юная мисс, так удобнее?

Он осторожно отстранил Джинкс, чтобы взглянуть на нее. Большие глаза сверкали. Она звонко поцеловала Кимона в губы.

– Да, большое спасибо. – Малышка бросила взгляд на Элейн и радостно сообщила: – Завтра я буду долго кататься на лодке моего папочки. Ты тоже покатаешься? Я не хочу кататься без моей мамочки, – повернулась она к Кимону. – Ведь ты не говорил, может ли она пойти с нами?

– Мы поговорим об этом утром. А теперь ложись спать, поняла?

Джинкс кивнула со счастливым видом. Ее уже клонило в сон. Кимон повернулся к Элейн и сказал, что она должна спуститься вниз, к гостям. – Кто-то из нас должен был остаться с ними, – добавил он.

Элейн немедленно пожелала Джинкс спокойной ночи и вышла из комнаты. Но Джинкс ей не ответила, потому что разговаривала с Кимоном. Инстинктивно Элейн остановилась прямо за дверью, которую прикрыла, но не захлопнула.

– Да, я сейчас засну. Теперь я должна быть хорошей, правда?.. И не говорить «врежу» и «получше»? Для папочек надо быть хорошей, потому что они мужчины. Даррил хорошо ведет себя с новым папочкой, я тебе только что говорила, когда мамочка была внизу. Я и мамочке сказала, что буду хорошей для папочки, если она мне его найдет, и я буду хорошей, вот увидишь!

– Тебе лучше быть хорошей, – ответил Кимон с притворной суровостью, которая больше подействовала на Элейн, чем на Джинкс. Джинкс только сонно хихикнула, а Элейн изумленно ахнула, потому что прекрасно поняла, что за его суровой интонацией кроется нежность. Что случилось, когда она ненадолго выходила из комнаты? Казалось, за несколько минут произошло чудо.

– Ложись в кровать, юная леди!

Элейн подумала, что Джинкс, должно быть, укладывают в постель. Вскоре Кимон пожелал девочке спокойной ночи, и Элейн повернулась к лестнице.

– Спокойной ночи, папочка… О-о, как это хорошо – когда есть папочка! Agapi, mou, s'agapo! – добавила Джинкс, и Элейн остановилась как вкопанная, дрожа всем телом.

Agapi, mou, s'agapo… Эти слова Кимон прошептал, надевая ей на палец обручальное кольцо. Что значат эти слова? Элейн прижала к щеке дрожащую руку, потому что теперь знала – они не имеют ничего общего с тем, что Кимон ее желает, как она рассуждала в то время, когда он их произнес.

– Где ты это услышала? – спросил Кимон, и Джинкс снова сонно хихикнула.

– Мне их сказал Ставрос Деметри. Мы поженимся, когда взрослые… – Девочка замолчала. Элейн как будто видела, что ее муж красиво наклонил голову в знак предупреждения. – То есть, – поправилась Джинкс, и, судя по ее голосу, подозрения Элейн насчет предупреждения оправдались, – когда мы будем взрослыми. – Она помолчала. – Мой милый, я люблю тебя. – Это прозвучало довольно робко, но Элейн не сомневалась в том, что глаза Джинкс озорно сияли.

Мой милый, я люблю тебя… Элейн зажмурилась, не в силах справиться с нахлынувшими мыслями. Теперь многое объяснилось. Одиночество и печаль, которые она видела в глазах мужа, собственное недоумение, когда она размышляла над его приездом в Англию и предложением руки и сердца только из-за желания. Какая же она дура! Кимон ее любил, а она только обидела его и убедила в том, что он испортил себе жизнь, женившись на ней. Он никогда не простит, в отчаянии сказала себе Элейн. Не сможет.

Элейн не знала, как ей удалось дождаться конца вечера. Но когда гости наконец ушли, она не могла рассказать Кимону, о чем думает. Вымученно пожелала спокойной ночи и повернулась к выходу. Он стоял спиной к открытому окну. До них доносилось ночное стрекотание цикад. Знакомый звук, единственный, нарушающий глубокую тишину ночи.

– Останься.

Элейн остановилась, услышав резкий и повелительный голос. Она вернулась в комнату, почувствовав, как у нее ёкнуло сердце.

– Мы должны многое сказать друг другу.

Она моргнула, озадаченно нахмурив лоб:

– Вот к-как?

Он не стал терять времени.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что Джинкс – твоя дочка?

Она нервно вздрогнула и кашлянула, чтобы прочистить горло.

– Ты знаешь? – Элейн почти не удивилась.

Она вспомнила непонятные взгляды, которые он бросал на нее вечером, когда они были наверху вместе с Джинкс. Что-то произошло, когда она вышла из комнаты, и он хотел это выяснить. Поэтому послал Элейн вниз за бинтами, а не велел позвонить горничной и поручить это ей.

Когда Кимон услышал ее вопрос, его глаза вспыхнули.

– Ты понимаешь, чего тебе удалось избежать?

На миг она увидела разъяренного критянина, безжалостную позу, черные металлические глаза, угрожающе сузившиеся.

– Если бы мы были наедине, я бы тебя задушил. – Он помолчал, ожидая ответа. Но Элейн не нашлась что сказать. – Я спросил тебя: что ты имела в виду, когда так возмутительно солгала?

Она облизала губы:

– Это… это была месть…

– За что?

– Потому что ты меня унизил и испугал. И я всегда говорила, что если когда-нибудь сумею заставить любого другого мужчину заплатить за то, что мне сделал отец Джинкс, то я это сделаю.

Никакой логики. Элейн поняла это и не глядя на Кимона.

– Значит, я должен был платить и за это, да? – Он покачал головой, будто совершенно сбитый с толку ее поведением. – Расскажи об отце Джинкс, – неожиданно попросил он. – Как у тебя оказалась эта девочка?

Его голос стал мягче. Ободренная, Элейн решила пока не отвечать на вопрос. Она спросила, как он догадался, что Джинкс не ее дочка. Он сказал, что обращал внимание на Джинкс и постепенно пришел в замешательство, когда заметил, что они с Элейн совершенно не похожи.

– Ты обращал на нее внимание? – с некоторым удивлением перебила Элейн. – Мне казалось, ты игнорируешь ее.

Он еле заметно улыбнулся:

– Нельзя игнорировать такого ребенка, как Джинкс, Элейн. Я видел, как она привлекательна, и станет еще привлекательнее, когда я начну ее воспитывать.

– Ты собираешься ее воспитывать? – Она благодарно посмотрела на него. – Знаю, я должна была обращаться с ней построже, но тетя Сью всегда говорила, что ей нужен мужчина.

– Кажется, она думает, что должна быть хорошей для мужчины. – Кимон засмеялся. – Она шалунья, но все равно замечательный ребенок. – Он продолжал говорить и объяснил, что лишь вчера увидел, как Джинкс пишет свое имя. Она говорила сама с собой и сказала, что нельзя забыть «Марсленд». – Ну, это ничего не доказывало, но мои подозрения усилились. Потом, сегодня вечером, когда ты искала мазь в моей комнате, я заметил, что на столике у кровати лежит книга с картинками. Пока я тебя ждал, я раскрыл книгу и заметил, что «Марсленд» добавлено другими чернилами. Я спросил Джинкс, но не успел получить ответ, потому что ты вернулась с тюбиком мази.

– И тогда ты послал меня вниз за бинтами.

– Верно. Джинкс болтала – она уже поняла, что мы собираемся подружиться, – и мне было нетрудно узнать от нее то, что я хотел. Она сказала, что недавно… совсем недавно, – твердо добавил он, не сводя глаз с лица Элейн, – ты велела ей добавлять к имени «Марсленд».

Он сурово на нее смотрел, и Элейн отвернулась. Она довольно поспешно начала объяснять, как Джинкс оказалась у нее. Когда Элейн закончила рассказ и осмелилась посмотреть на мужа, она думала, что, может быть, на его лице появится выражение легкого презрения к ее наивности, ведь она позволила себя обмануть. Но, к собственному изумлению, Элейн увидела совершенно другое выражение лица, а голос Кимона звучал ласково и сочувственно:

– Семнадцать лет… Ты сама была почти ребенком. Разве ты не думала о том, чтобы передать Джинкс властям, когда ее отец уехал и оставил ее?

Элейн покачала головой:

– Я не могла. Я слишком ее любила. И хотя ты, возможно, сочтешь меня нескромной, должна сказать, что, если бы Джинкс удочерил кто-нибудь другой, она не была бы так счастлива, как со мной… и с тетей Сью, конечно.

Элейн рассказала Кимону о серьезной проблеме, когда никто из соседей не хотел присматривать за Джинкс. Это заодно объясняло ее поведение, когда она требовала денег у Кимона. Но если он и догадался, то не стал вдаваться в подробности, а сухо заметил:

– Разумеется, Джинкс была с тобой счастлива. Ты разрешала ей делать все, что она хочет.

– Не все, – запротестовала Элейн. – Она совсем неплохая… правда.

Кимон довольно весело улыбнулся, и девушка затаила дыхание. Он был почти так же обаятелен, как на корабле… почти. Но в его глазах все еще оставалось осуждение.

– И как долго, по-твоему, тебе удавалось бы меня обманывать?

– Насчет Джинкс? Не всегда, – открыто признала она и в смятении заметила, что муж сжал губы.

– Мне следовало бы дать тебе затрещину за всю эту проклятую глупость. Когда ты отрицала, что влюбилась в меня на корабле, ты тоже лгала. Я прекрасно знал, что ты в меня влюбилась. И удивился, когда ты стала это отрицать… – Кимон замолчал.

Пара шагов – и он оказался в центре комнаты.

– Иди сюда, – приказал он, но так ласково, что у Элейн внезапно выступили слезы на глазах.

Она подошла к нему, и он ее взял за руки.

– Как по-твоему, почему я поехал в Англию? – Он покачал головой. – Ты законченная идиотка. Я понял, что люблю тебя, почти сразу после твоего отъезда с Крита. Но думал, это пройдет. Не могу сказать, что брак меня привлекал, – признал он, печально улыбаясь. – Но очень скоро, Элейн, я понял, что ты мне нужна… Да, знаю, что ты собираешься сказать. Что ж, это было желанием… но не таким желанием, о котором ты думала.

– Теперь я это понимаю. – Элейн рассказала, что она нечаянно услышала, и после робкого колебания прошептала: – Agapi mou, s'agapo.

Кимон тут же обнял ее и нежно и требовательно поцеловал в губы.

– Моя милая… я люблю тебя, – прошептал он немного погодя.

Элейн отстранилась:

– Почему ты не сказал это по-английски, Кимон? Ведь если ты приехал, потому что любил меня и хотел на мне жениться, почему сразу не сказал мне о своей любви?

– Прежде чем я успел это сделать, ты начала предъявлять мне преступные требования… помнишь?

Она покраснела и уставилась на его пиджак.

– К собственному удовлетворению, я, в конце концов, во всем разобрался… после того как пришел к выводу, что все это придумала Эстелла, а ведь ты фактически признала, что вы говорили с ней на эту тему. Я очень хотел признаться в любви к тебе, но ты же отрицала, что любишь меня. Я чувствовал твою ложь и знал, что все будет в порядке, когда я привезу тебя домой, на Крит. – Он нежно ей улыбнулся. – Я бы скоро понял, что ты меня любишь, правда, Элейн?

Она покраснела еще сильнее.

– Я уже давно хотела рассказать тебе правду, – признала девушка. – Но не могла признаться, поскольку считала, что вызываю у тебя только желание. Потому что, видишь ли, – добавила она, – я никогда не смогла бы стать такой женой.

Он не обратил на это внимания. Это было не важно, поняла Элейн, потому что она бы никогда не стала такой женой.

Им обоим оставалось объяснить некоторые вещи. Но сейчас им хотелось только быть рядом. И они долго стояли в тихой комнате, обнимая друг друга. Но в конце концов, Кимон немного отстранил жену от себя и довольно весело спросил:

– Почему ты до сих пор не нашла комнату для нашей дочери? – и, не дожидаясь ответа, предложил: – Как по-твоему, может быть, ей будет уютнее в моей кровати? Видишь ли, моя кровать меньше. Хотя Джинкс может проснуться, если я перенесу ее туда, – несколько взволнованно добавил он.

– Она не проснется. Джинкс всегда крепко спит. С ней можно делать все, что угодно… брать на руки… или… – Элейн замолчала и уткнулась лицом в плечо Кимона, увидев, что он открыто над ней смеется.

КОНЕЦ


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю