Текст книги "Окликни мертвеца"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Есть многое на свете… [4]4
  «Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось вашим мудрецам» – слова Гамлета из одноименной трагедии Шекспира.


[Закрыть]– процитировала она с запинкой, – чего никто даже… – Дальше не вспомнить. Чего даже во сне не привидится, такой смысл.

Она накинула дверную цепочку, проверила окна, черный ход и улеглась в постель.

Недолго пролежав с библиотечной книжкой, внезапно услышала вопль. Погрузившись в повествование, дошедшее до самого душераздирающего момента, Айрин испуганно подскочила. Взглянула на часы у кровати. Только что минуло десять. Почудилось? Вряд ли. Определенно слышался крик или визг, не совсем рядом, но неподалеку. Она навострила уши, однако повторения не последовало. Вспомнила неизвестную девушку, хотя крик не походил на женский. Был бы женский, обязательно позвонила бы в полицию. Очень странный вопль, на мгновение даже подумалось, лисий. Лисы издают необычные звуки – сдавленный визг, лай, – особенно при спаривании, которое иногда происходит у всех на виду возле дома, на заднем дворе по ночам.

Миссис Флак горестно призадумалась. Приехав домой, она без того переволновалась из-за непонятного исчезновения девушки, а теперь еще загадочный вой. Удовольствие от книги пропало, она ее закрыла, аккуратно заложив страницу закладкой, положила на тумбочку, села, нашарила ногами тапочки, встала, накинула старый халат, прошлепала к окну.

Два окна спальни смотрят в разные стороны. Айрин пошла к тому, откуда виден задний двор и узкая полоска сада. Благодаря постоянно освещенному гаражу Сойера, здесь никогда не бывает полной темноты. На бледном ковре лужайки видны темные силуэты кустов. Ничто не шевелится, даже кошка не прошмыгнёт.

Все больше беспокоясь, она направилась к другому окну, поменьше. Оттуда видна ее собственная машина на пустом пятачке и гараж. За гаражом стоит бунгало Гарри. Там темно. Теперь Гарри Сойер живет один. Был женат, со временем жена взбунтовалась, сбежала с розничным торговцем. По мнению миссис Флак, это был не только безнравственный, но и недальновидный поступок. По ее мнению, трудолюбивый муж, владелец гаража, может дать женщине гораздо больше, чем коммивояжер, пытающийся всучить людям бытовую технику, которая никому не по карману.

Бедный Гарри пережил беду. По мнению Айрин, главным образом потому, что еще усердней взялся за работу. Даже сейчас он не спит – выскочил из мастерской и побежал к бунгало. Из распахнутой двери вырвался свет, в котором перед исчезновением Гарри из вида мелькнула старая собака, вилявшая хвостом. Бедняга допоздна вкалывает, у него нет жены, которая подаст чашку чаю и ужин… Айрин горько причмокнула и вернулась в теплую постель.

Может, это был не визг, а скрип в мастерской, где Гарри открывал или закрывал большие металлические ворота. Или кто-то заголосил в позднем фильме по телевизору у ближайших соседей. По вечерам показывают очень шумные фильмы, и надо быть глухим как пробка, чтоб включать звук на полную мощность. Миссис Флак с ними не раз беседовала по данному поводу, получая кислые ответы. Это одна из причин, по которым они не поладили. Вдобавок соседи принадлежат к клану Джоссов – сын и внуки старой миссис Джосс из последнего дома. Джоссы вечно навлекают беду на свои и на чужие головы.

Кроме того, кричать могли гораздо дальше, чем показалось. Какой-нибудь парень вопил по дороге домой из пивной. В тишине любой звук прекрасно разносится в вечернем воздухе. Собственно, Бамфорд уже не такой тихий, как раньше, заключила миссис Флак. Она выбросила из головы загадку, имеющую слишком много объяснений, нырнула в утешительную теплоту и натянула до ушей одеяло, скрывшись от несовершенного современного мира.

Эндрю приехал домой в половине девятого и поставил машину в гараж, гадая, слышала ли Карла, как он уезжал и вернулся. Если спросит, не забыть сказать, что ездил в винную лавку.

Однако, когда он вошел в прихожую, никто сверху его не окликнул. Видно, Карла еще спит. Эндрю облегченно вздохнул, прокрался вверх по лестнице посмотреть на жену. Правда, спит. Кажется, с прошлого раза, когда он заглядывал, даже не шевельнулась.

Он окончательно решил лечь в другой комнате, не беспокоить ее. Прошел по лестничной площадке к стеллажу, вытащил простыни и наволочку. Выбрал спальню Люка, где есть пуховое одеяло. Сын иногда заявляется без предупреждения, поэтому его не убирают. Эндрю застелил матрас простыней, положил поверх другую, затем одеяло. Не взял настоящего пододеяльника, ну и черт с ним. Постель то ли сыроватая, то ли просто холодная. В ванной должна быть грелка.

Он направился по коридору к упомянутой ванной (в большой спальне, где лежит Карла, имеется своя), принял душ, чувствуя, как горячая вода смывает тяжесть с души и тела. Завернулся в махровый халат, нашел в шкафчике грелку, спустился вниз, включил электрический чайник, чтобы наполнить спасительный пузырь, придуманный до эпохи центрального отопления и постели с электрическим подогревом. Размеренные действия, продиктованные простыми решениями, установленное время сна – все это помогло восстановить душевное равновесие.

Действительно, сил никаких больше нет, поэтому Эндрю прошел в маленькую гостиную, прозванную «зрительным залом», потому что туда ныряют желающие посмотреть телевизор, пока прочие болтают или играют в карты. Комнату окрестили «зрительным залом», когда Люк был мальчишкой, увлекался бесконечными сериалами с погонями и крутыми копами и родители его оттуда выгоняли. Потом ее использовал Эндрю для спокойного просмотра политических новостей. Он устроил там небольшой бар со спиртными напитками и теперь подошел к шкафчику, чтобы хлебнуть перед сном. Включив телевизор к десятичасовым новостям, он стал потягивать солодовое пиво. Вскоре голова закружилась. Тяжелый был день. Он выключил телевизор и вернулся на кухню.

Облегчение вмиг испарилось при виде двух пустых чайных чашек, напомнивших о посетительнице. Будем надеяться, ей хватит ума оставаться в «Короне». Вряд ли станет шататься по городу в поздний час. С другой стороны, озабоченно рассуждал Эндрю, она может спуститься в бар. Вспомнился юнец с острой физиономией, в причудливом жилете. Бармен вполне способен разговорить хорошенькую девчонку и все о ней выведать.

Он взглянул на мобильник на кухонном шкафчике, подумывая звякнуть в гостиницу. Впрочем, если начнешь проверять, она взбесится, а по правде сказать, совершенно не хочется разозлить ее пуще прежнего.

– Хотя вообще непонятно, чего она злится, – пробормотал Эндрю.

Почти целый кусок торта лежит на тарелке. Есть не хочется. Он выбросил его в ведро, а чашки оставил. Миссис Флак утром вымоет.

Вскипел чайник. Эндрю наполнил грелку и, держа в руках ободряющий горячий пузырь, шагнул к двери в коридор. Протянул к выключателю руку, напомнив себе включить сигнализацию под лестницей. Пальцы только коснулись выключателя и не успели щелкнуть, потому что внимание неожиданно отвлеклось.

Кто-то настойчиво стукнул в кухонную дверь.

Он круто развернулся, не веря собственным ушам. Неужели снова она? Это настолько невероятно, что Эндрю какое-то время не двигался. А потом разъярился. Следовало догадаться, что Кейт будет действовать по своему усмотрению. Он подскочил к двери, распахнул ее. В лицо дунул холодный воздух.

– Слушай!.. Проваливай ко всем чертям туда, откуда пришла!

Ответа не последовало, за дверью никого. Послышалось? Эндрю нерешительно вышел в сад в неподходящей одежде для холода. Скопившаяся на траве роса сразу промочила шлепанцы, босые ноги застыли. Держа в руках утешительно горячую грелку, он с досадой продвинулся в темноту.

– Кейт! Ты здесь? Выходи! Если настаиваешь, зайдем в дом, поговорим. Только прекрати дурацкие игры. Черт побери, я схвачу воспаление легких…

Движение позади почуялось слишком поздно. На голову обрушился тяжелый предмет. Резиновый пузырь выскользнул из рук, запрыгал по земле. Эндрю тоненько взвизгнул, не столько от неожиданности, страха и боли, сколько просто выпустив воздух из легких. И упал ничком в росистую траву.

Оглушенный, он еще оставался в сознании, compos menti, [5]5
  В здравом рассудке (лат).


[Закрыть]хорошо понимая, что на него совершено нападение и что ничего нельзя сделать. Просто лежал на сырой земле и стонал. Нападавший, кем бы он ни был, приближался к нему. Понятно, надо принять какие-то меры, как-то защититься. Ясно только, что произошла чудовищная ошибка. Кто-то наклонился над ним. Эндрю открыл глаза, видя смутный силуэт на фоне ночного неба цвета индиго. С нечеловеческим усилием поднял руку, слабо и бесполезно прикрывшись. Удалось прошептать:

– Подождите… пожалуйста… вы не поняли… – ибо он по-прежнему верил в недоразумение, чего еще не осознал злоумышленник.

Второй удар пришелся в висок, в глазах вспыхнул цветной фейерверк, воспарила боль. Теперь видно, что не ошибка. Целенаправленный и незавершенный акт, который завершится только после смерти. Неожиданность, боль парализовали тело и притупили чувства. В голове сгущается туман. Предпринята еще одна отчаянная и безнадежная попытка увернуться. Слишком поздно. Жалкие усилия прерваны очередным броском. Лежа лицом вниз, хватая зубами мокрую траву, впившись пальцами в землю, Эндрю издал последний невнятный вопль перед последним ударом, навсегда отключившим сознание.

Глава 4

Алан Маркби взялся за створку ворот Тюдор-Лодж и помедлил. Знакомая картина. Фактически слишком знакомая. В доме опущены жалюзи, занавешены окна, по крайней мере те, что выходят на улицу, традиционно свидетельствуя о смерти. Во время следствия они также свидетельствуют о желании оградить от чужого вмешательства частную жизнь, укрыться от назойливых фотокамер и гримасничающих репортеров с блокнотами и диктофонами.

Он уже с неодобрением приметил нескольких, слонявшихся на улице на манер заурядных прохожих. Одному Богу известно, откуда так быстро услышали новость. Вероятно, местный независимый журналист растрезвонил повсюду. Репортеры бродят мелкими группами, потягивают из термосов горячие напитки, жуют толстые сэндвичи, перешептываются, зорко следя за развитием событий. Каждый жаждет рассказать историю. Сенсационные детали. В первую очередь самые жуткие. Публика любит, чтобы по коже бегали мурашки.

Чуть ниже на дороге к коттеджам скромно ждет частная «скорая».

Среди репортеров нашлись два оптимиста, один из которых осмелился поприветствовать Маркби, когда тот вылезал из машины. Суперинтендент обращается с ними умело – любезно, но твердо. Они без особого шума скушали отказ поболтать. В любом случае сообразили, что он, только приехав, знает не больше них. Охота начнется потом, при отъезде. Алан узнал как минимум одного из солидной газеты. Понятно: дело имеет политическую окраску. Остальные – борзописцы из таблоидов – нюхом чуют скандал.

Он со вздохом толкнул створку, издавшую зубовный скрежет, как бы вторя его настроению. Утром, в десять с небольшим, солнце настойчиво выглядывает из-за летящих тучек. Может быть, позже прольется дождик. Хорошо бы. Сады пересохли. Алан огляделся. Мало надежд на следы на окаменевшей земле. Во всех остальных отношениях сад ухоженный. Газоны по обеим сторонам от узенькой дорожки аккуратно подстрижены. Кусты особой заботы не требуют. По бокам от парадной двери деревянные желоба, куда, видимо, выставляются цветы в горшках, когда минует угроза заморозков.

Чистоту и порядок нарушают оставленные с рассвета отпечатки ног и колес даже на неподатливой почве. Земля, еще не опомнившаяся после зимы, разбита и испещрена следами, отчего образовалась заметная тропка вдоль боковой стены. По ней он и направился, нырнув под сине-белую пластиковую ленту ограждения, протянутую от вбитого в землю колышка до угла дома, через газон к лестнице и предупреждающую, что за ней работает полиция и посторонним вход воспрещен.

Проходя вокруг особняка к заднему саду, услышал голоса. За домом тянется другой газон, обнесенный высокой старой каменной стеной. В тени громоздятся кусты-переростки, стена внизу затянута паутиной. Аккуратные сливовые деревья, посаженные, по всему судя, в незапамятные времена, раскинули ветви над кучкой людей, сгрудившихся вокруг белой палатки. На мгновение нахлынула ностальгия, воспоминание о детстве, когда маленькому Алану однажды разрешили провести летнюю ночь под тентом в саду у родственников. Констебль в форме увидел его, отставил кружку с кофе под дерево и двинулся навстречу.

– Доброе утро, – поздоровался суперинтендент, предъявляя удостоверение незнакомому молодому человеку, который наверняка тоже не знает его в лицо, хотя, конечно, о нем слышал.

– Доброе утро, сэр. – Юнец вздыбился в стойку «смирно» и махнул рукой на палатку. – Инспектор Пирс там.

Опыта у мальчишки маловато, он бывал на месте происшествий с фатальным исходом, а присутствовать на месте убийства явно не удосужился. Естественно, знаком с процедурой, но не может скрыть волнение. Жесты преувеличенные, как на телевидении.

– Врач уже был и отбыл, – отрапортовал паренек.

– Криминалисты работают?

– Так точно, сэр, и детектив, сержант Прескотт.

Винни-Пух и все-все-все. Легкомыслие недопустимо.

Впрочем, какие тут шутки. Надо собраться с силами. Поганый случай.

Алан влез в палатку.

– Здравствуйте, сэр, – сказал Пирс. – Ждем оперативную группу для осмотра места происшествия. Похоже, он умер там, где упал. Удар тупым предметом. Никаких следов орудия преступления.

В палатке было тесно. Почти все пространство занято телом, накрытым простыней для приличия. Третий присутствующий, сержант Прескотт, довольно крупный парень, да и Дэйв Пирс не маленький. С прибытием шефа возник риск наступить на покойника. Сержант тактично кашлянул.

– Доброе утро, сэр. Я выйду на секундочку, ладно?

Палатка дрогнула, покосилась, грозя рухнуть на труп и на полицейских. Пирс поднял руку, придержал полотно. К счастью, сержант выбрался без катастрофы. С его уходом двое оставшихся переступили с ноги на ногу, чувствуя себя чуть свободнее.

– Убит Эндрю Пенхоллоу, хозяин дома, – начал докладывать Пирс. – У миссис Пенхоллоу была мигрень. Приступ начался прошлым вечером, она рано легла, по уши накачавшись снотворным. Всю ночь проспала, как бревно, только утром проснулась и сообразила, что муж не ложился. Это было около половины восьмого. Она встала, пошла его искать по дому. Наконец вышла в сад и нашла. Ничего не слышала и, по ее утверждению, не могла слышать из-за снотворного. Досадный случай.

Алан счел выражение в высшей степени подходящим к убийству.

– Ну, давайте посмотрим, – вздохнул он, отдергивая простыню.

Действительно, Эндрю Пенхоллоу. Лежит лицом вниз. Одна рука согнута в локте под телом, другая слегка вытянута. На нем махровый халат, поношенные шлепанцы слетели, валяются поодаль. Голые белые ноги с лопнувшими сосудами на щиколотках и с парой мозолей. Ступни, кисти рук, локти всегда безошибочно выдают возраст.

Волосы на затылке слиплись клином от крови. Другая рана на виске тоже затянулась липкой коркой. Под ней застрял черный жучок, пробиравшийся к мокрому месту, шевеля усиками. Маркби протянул руку, подцепил его ногтем и сбросил. Наклонившись, почуял от трупа едкий запах застоявшейся мочи. Смерть любого лишает достоинства. Он снова натянул простыню.

– Похоже, спать собрался и зачем-то вышел, – рассуждал Пирс. – Рядом найдена полная грелка, которая, видно, была при нем в момент нападения. Вода уже остыла, грелка как камень. По-моему, нанесены три-четыре удара.

Суперинтендент только хмыкнул, разглядывая разбитую голову.

– Придется дождаться результатов вскрытия, чтобы сказать, скончался ли он сразу или мог выжить, если б его обнаружили вовремя.

– Один удачный удар могли нанести сразу, – сказал Пирс, смущенно спохватился, что «удачный» не совсем подходящее слово, и поспешно продолжил: – Возможно, истек кровью.

– Крови действительно много, – буркнул шеф.

Инспектор понял, что не следует предварять результаты вскрытия, и угрюмо кивнул.

Маркби не упустил неловкого определения «удачный», но не стал из-за этого хватать Дэйва за горло. По натуре он вовсе не грубый. Брякнул не подумав.

– Кто опознал тело? – Привыкнув к подобным картинам, Алан признал эту достаточно отвратительной и целенаправленно взял нейтральный тон.

– Домашний врач, Прингл. Его вызвали к миссис Пенхоллоу, он задержался по нашей просьбе и констатировал смерть.

– Кто его вызвал к миссис Пенхоллоу? Вы?

Дэйв покачал головой:

– Миссис Флак, поденщица. Пришла около половины восьмого, после того как миссис Пенхоллоу обнаружила тело мужа. Увидела, что хозяйка в жутком состоянии сидит рядом с трупом на траве и воет. Старалась увести ее в дом, не сумела, поэтому побежала вызывать врача. А потом позвонила в полицию. Видно, вполне разумная женщина, головы не потеряла. И опознала Эндрю Пенхоллоу.

– Хорошо. Можно увозить.

На этот раз голос Маркби чуть дрогнул, выдав душевное волнение. Он повидал много трупов, нередко в гораздо худшем состоянии. Но с Пенхоллоу они вместе учились в школе, и его гибель расшевелила давние трогательные воспоминания. «Я знал его, Гораций…» [6]6
  Слова Гамлета над черепом Йорика.


[Закрыть]

Смерть представителя твоего поколения, близкого тебе и выросшего у тебя на глазах, пробуждает не просто естественное сожаление, а глубоко скрытое сознание человеческой смертности. Ни у кого не имеется иммунитета. Проклятье, кто бы мог подумать, что Пенхоллоу так кончит жизнь? В детстве был безобидным бутузом.

Пирс высунул голову из палатки, отдал указания констеблю, который с важным видом направился к частной «скорой» на дороге.

– Окна и двери в доме осмотрены на предмет взлома, – продолжал инспектор. – Никаких повреждений не обнаружено. Сигнализация установлена, но не включена. Может, Пенхоллоу собирался включить перед сном. Может быть, вышел, что-то услышав или мельком увидев в окно, и наткнулся на гипотетического злоумышленника. По-моему, его ударили спереди. Вряд ли успели забежать со спины. Кто-то выскочил из сада, он даже рассмотреть не успел. Налетел, свалил его с ног и удрал. Не стал бы стоять и бить дальше.

Рядом раздались шаги, суперинтендент с инспектором вышли, не сговариваясь, пропуская служителей морга к телу Эндрю Пенхоллоу, лежавшему в своем саду со всем возможным в данных обстоятельствах достоинством.

Полицейские проводили процессию молчанием, которое со временем прервал Маркби:

– Я с ним был немного знаком. То есть мы в одной школе учились.

Пирс стал извиняться:

– Ох, сэр, прошу прощения. Не знал, что вы приятели. Ужас и кошмар.

– Не скажу, что приятели. – Алан уважал это понятие. Не любил, когда его употребляют по отношению к коллегам и знакомым. Приятельство подразумевает определенную близость, которой не существовало между ним и Эндрю, что важно отметить, иначе возможны ошибочные заключения, вроде высказывания Дэйва «истек кровью», сделанного до получения результатов аутопсии. – Я его просто знал, долго, но не близко. Мимоходом следил за карьерой, как всякий, кто слышит про человека, которого помнит прыщавым парнишкой. Не подумайте, парень был выдающийся. – Из прошлого выплыл расплывчатый образ рыхлого очкарика. – Только в спорте не блистал. – Об этом он уже рассказывал Мередит. Забавно, как прочно запоминаются подобные вещи.

– Учился на отлично? А чем теперь занимался? – полюбопытствовал Пирс.

– Он был признанным авторитетом по международному праву. Работал в Брюсселе, в Европейской комиссии, часто ездил с места на место. По-моему, ни для светской, ни для личной жизни в Англии у него фактически времени не оставалось.

В душе вновь зазвучала знакомая сентиментальная нота.

– Он жаждал быть спортсменом, – продолжал Алан, – хотя не обладал никакими способностями. Жалко. Спорт неизбежно ведет к популярности. По-моему, у Пенхоллоу даже в те годы было мало близких приятелей. Хотя его любили… точней сказать, терпели. Никто не задирал его, не подставлял, не высмеивал. Меня не удивило, что он стал юристом. Педантичный малый. Не отличаясь в спорте, досконально знал все законы и примечания к ним, даже самые мелкие и невнятные. Впрочем, в то время из нашей школы вышло много юристов и священнослужителей.

Пирс в душе признавал жизнь в Брюсселе весьма выгодной по сравнению с ночной дремой в Бамфорде. Вспомнил, что ни один ученик из его собственной школы не получил никакой известности. Ни о ком не упомянуто даже в местной газете.

Суперинтендент продолжал, отрывисто выпаливая слова:

– В последние годы мы практически не пересекались. Как я уже сказал, он редко бывал дома. Поскольку Бамфорд город маленький, я его видел время от времени, а Мередит – мисс Митчелл – хорошо знакома с его женой Карлой. Карла Пенхоллоу всем известна. Может, вы ее видели по телевизору. По специальности она химик и фармацевт, а теперь ведет телевизионные научно-популярные программы, книжки пишет…

– Кому-то, наверно, должно быть известно, что у нее и раньше бывали приступы головной боли, – некстати вставил Пирс.

Вопрос вполне законный, с далеким прицелом, но Алан сумел ответить:

– Мне известно, что Карла страдает мигренью. Мередит пересказывала одну ее статью по этому поводу в женском журнале. Можно уточнить у лечащего врача. Вы-то сами с ней виделись?

– Успел только представиться, – признался инспектор. – Она чуть успокоилась, однако говорить отказалась. Лицо мне показалось знакомым, а теперь, когда вы подсказали, припомнил – правда, видел в ящике. – Помолчав, он осторожно добавил: – Осмелюсь заметить, сейчас она, скорей всего, сможет ответить на вопросы, которые вы предпочтете задать, сэр.

Маркби, криво усмехнувшись в душе, подумал, что Дэйв выражается нынче утром крайне неудачно. Например, «предпочтете задать» в данном случае. Обязательно надо поговорить с женой Эндрю, Карлой, пусть даже просто продемонстрировать личную скорбь, принести соболезнования. Она непременно оценит и обязательно удивится, если не выразить участие. Алан оглянулся на дом.

– Там есть кто-нибудь, кроме миссис Пенхоллоу?

– Миссис Флак, поденщица. И больше никого. У них сын имеется, только его сейчас дома нет. Ему сообщили.

Вдали заурчал двигатель «скорой». К Маркби и Пирсу направился сержант Прескотт, проводивший самостоятельное расследование, и неуверенно доложил, что один из служителей морга во время ожидания болтал со старушкой из соседнего коттеджа.

– О чем? – уточнил инспектор.

– Она вышла и предложила ему выпить чаю, – объяснил Прескотт. – Поохала, посетовала из-за случившегося, а потом рассказала, что вокруг Тюдор-Лодж прошлым вечером без конца кто-то туда-сюда ездил. Ей точно известно. Она была дома с раннего вечера, а окошечко в спальне выходит прямо в сад. Видите вон там ряд коттеджей? Дом старушки миссис Джосс крайний. Как только из здешнего гаража кто-нибудь выезжает или въезжает, свет фар попадает к ней в окна, поэтому она знает наверняка. Пожалуй, схожу к ней, перемолвлюсь словечком.

Маркби кивнул:

– Правильно. Только газетчиков поберегитесь. Лучше зайдите с черного хода… и посоветуйте миссис Джосс больше ни с кем не болтать.

Прескотт пошел по лужайке бодрым спортивным шагом. Видно, бездеятельность для него – истинное проклятие.

Сам Маркби медленно направился к задней двери Тюдор-Лодж.

Прибыла оперативная бригада для осмотра места происшествия, Пирс принялся кратко ее информировать. Алан поднял руку, чтобы стукнуть в кухонную дверь, передумал, шагнул к окну и заглянул.

Кажется, на кухне пусто. В просторном помещении с массивными старомодными деревянными буфетами и столами установлена плита последней модели, микроволновка, посудомоечная машина, кругом по обыкновению пучки сушеных трав и цветов, старинные тарелки на стенах – похоже на картинку из журнала «Дом и сад».

Дорогостоящая картинка. Впрочем, никто и не сомневается, что у живущих здесь людей есть деньги. Лакомая приманка для грабителей.

Он собрался уже отойти от окна, когда в глаза бросилось что-то яркое в настырном кусте, проросшем у стены. При ближайшем рассмотрении оказалось, что за ветку зацепилась нитка желтой шерсти.

Маркби оглянулся на Пирса.

– Видели?

Дэйв подошел, посмотрел.

– Похоже, недавно оставлена, правда? Сейчас я ее заберу. Отпечатки с подоконника и оконного стекла сняты.

За окном кто-то мелькнул, и оба детектива виновато смутились. С кухни на них, вздернув брови, смотрела женщина среднего возраста.

– Поденщица, – шепнул Пирс.

– Ладно, занимайтесь своими делами, – приказал Маркби и двинулся к задней двери.

Дверь открылась, прежде чем он успел постучать. Алан улыбнулся женщине средних лет, уточнив:

– Миссис Флак?

– Именно, – подтвердила та. – А вы старший инспектор Маркби, главный начальник в Бамфорде. Вернулись?

Он решил, что вопрос относится к возвращению не в дом, а к работе, и услужливо объяснил, что состоит сейчас в чине суперинтендента на службе в региональном управлении уголовных расследований Скотленд-Ярда.

– М-м-м, – промычала миссис Флак, окидывая его проницательным взглядом и переваривая известие о повышении. – Ну, в любом случае я вам рада, потому что она в ужасающем состоянии, с ней обращаться надо осторожно. Смею надеяться на вежливость хотя бы с вашей стороны.

Кажется, у миссис Флак сложилось нелестное мнение о констеблях. Маркби протиснулся на кухню.

– Как сейчас миссис Пенхоллоу?

– Я только что проверяла. Лежит. Выть перестала, хоть в себя не пришла. Можно понять, правда? – Она воинственно взглянула на собеседника.

– Разрешите сесть? – Маркби уселся, не дожидаясь запрета. – Позвольте с вами поговорить пару минут до моей встречи с Карлой… с миссис Пенхоллоу.

– Я ничего не знаю! – Поденщица нарочито вытаращила глаза. – Когда утром пришла, он был мертв, как баран, и лежал весь в росе, на газоне. Должно быть, бедняга всю ночь так провалялся. Она сидела рядом в ночной рубашке, могла пневмонию схватить, и несла полный бред. Я перепугалась. Думала, что она помешалась, и поэтому побежала звонить доктору Принглу. И в полицию, – добавила миссис Флак.

– Весьма разумно. Вижу, вы головы не теряете.

Комплимент несколько смягчил миссис Флак, но, как женщина честная, она уточнила:

– Это доктор Прингл велел вызвать полицию.

– Осмелюсь заметить, вы все сделали правильно. Когда пришли, свет на кухне горел?

Миссис Флак кивнула:

– Да. На кухне совсем темно по утрам. Даже среди лета. Деревья в саду не пропускают солнечный свет.

Значит, надо спросить Карлу, горел ли свет на кухне, когда она спустилась, или она его сама включила. Впрочем, если она по-прежнему находится в состоянии, описанном миссис Флак, ничего не получится. Возможно, деталей не помнит.

– Опишите, пожалуйста, привычный распорядок в доме, – обратился Маркби к поденщице. – В чем, например, заключаются ваши обязанности?

Та уселась в деревянное кресло, сложила руки на коленях. На ней был розовый клетчатый комбинезон и прочные ботинки, волосы с перманентной завивкой аккуратно причесаны и, скорее всего, покрашены в рыжеватый лисий цвет.

– Я дневная помощница по хозяйству, – твердо объявила миссис Флак. – Не поденщица, это совсем другое дело.

– Понимаю, – покорно кивнул Маркби.

– Прихожу каждый день в полвосьмого и готовлю завтрак. Миссис Пенхоллоу не особенно завтракает, а когда мистер… – Она слегка запнулась, говоря о покойном хозяине, но взяла себя в руки. – Когда дома мистер Пенхоллоу или парнишка, их сын, подаю яичницу с беконом. Для миссис Пенхоллоу йогурт и фрукты. Потом убираю и мою посуду…

Маркби покосился на посудомоечную машину. Помощница по хозяйству перехватила взгляд и громко провозгласила:

– Мне автоматы не требуются. Что плохого в горячей воде и хорошем моющем средстве?

– Ничего, – подтвердил Алан, вспомнив свою старую няньку. С этой женщиной тоже нечего спорить.

– Потом загружаю стиральную машину, застилаю постели, прохожусь с пылесосом… – Миссис Флак быстро перечислила домашние обязанности.

– Ланч готовите?

Она тряхнула головой.

– Не сказала бы. Все равно есть практически некому. Миссис Пенхоллоу часто ездит в Лондон. Мистер Пенхоллоу постоянно… был… на континенте, мальчик учится. Если миссис Пенхоллоу здесь, то подаю простую еду – салат, суп… У меня супы вкусные. – Миссис Флак сделала паузу, чтоб собеседник усвоил, и Алан кивнул. – Потом опять убираю. Занимаюсь глажкой при необходимости. Когда миссис Пенхоллоу дома, печенье пеку, подаю чай в четыре и ухожу домой. – Она ткнула пальцем через плечо и объяснила: – Живу вон там, в коттедже. В двух шагах отсюда.

– По вечерам не приходите?

– Прихожу, когда компания собирается.

– И готовите?

Миссис Флак с сожалением пожала плечами:

– В основном присматриваю. На званые обеды поставщикам заказывают всякие деликатесы. Не хочу даже думать, сколько это стоит, да еще посторонние толкутся на кухне… Я неплохо готовлю, но мне миссис Пенхоллоу никогда не заказывает настоящие блюда. Изо дня в день закупает мороженые продукты, которые надо только сунуть в микроволновку. На мой взгляд, слишком дорого и почти так же вредно, как те самые поставщики. – Видно, спохватившись, что критикует работодателей, помощница поджала губы, прежде чем продолжить. – Прошлым вечером меня не было. Нечего было делать. Прошлым вечером, – она слегка повысила голос, – я была на собрании вязального кружка, можете проверить. Меня все видели.

Маркби спрятал усмешку. Миссис Флак явно уверена, что полиция немедленно потребует алиби у каждого, кто находился поблизости от места убийства.

Тем не менее, невзирая на заявление о невинно проведенном вечере, чувствуется, что она неожиданно заволновалась. Как будто что-то вспомнила. Что-то промелькнувшее в беседе навело ее на какую-то мысль.

– Очень хорошо, – сказал он. – А когда вы вернулись домой с собрания вязального кружка?

– Около половины десятого. Мы встречались в «Короне». – Чтобы суперинтендент не вообразил веселую пирушку, миссис Флак поспешно добавила: – В салоне наверху. Нам чай подали. Вот и все. Печенье сами принесли.

– Домой пешком шли? Путь неблизкий.

– Доехала в своей малолитражке. – Она замолчала, крутя обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки.

– Не заметили ничего особенного, проезжая мимо Тюдор-Лодж? – осторожно поинтересовался Маркби. Подобный наводящий вопрос адвокату не разрешили бы задать в суде, но что-то в поведении собеседницы потребовало его поставить. Она не знает, с чего начать, значит, надо ее подтолкнуть.

Миссис Флак наклонилась к нему и торопливо заговорила:

– Ну, когда вы спросили, я вспомнила… совсем забыла после утренних событий, приезда полиции и прочего. Может, ничего особенного. Очень глупо, а ведь я не глупая женщина…

– Разумеется. У вас здравая голова, поэтому мне хочется услышать, – перебил ее Маркби.

– Ну, тогда… – Миссис Флак разгладила фартук. – Кое-что было. То есть одно я видела, другое слышала, только не одновременно. Видела какую-то девушку. Она шла по тротуару совсем одна поздним вечером. Я проехала мимо нее прямо перед Тюдор-Лодж. Подъехав к своему дому, оглянулась, никого не увидела. Девушка исчезла. Может, к усадьбе свернула…