Текст книги "Магия в скорлупе"

Автор книги: Энн Доунер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3
Волшебник с Харвард-сквер

Путешествие сквозь коридор времени прошло в мгновение ока. Только что он был на дынном поле позади замка, а сейчас его толкают со всех сторон на прокуренном, озаряемом ослепительно яркими мелькающими вспышками света танцзале клуба «Голгофа», что на Сентрал-сквер в городе Кембридж штата Массачусетс. Для волшебника из тринадцатого века темный, похожий на пещеру клуб и его дьявольского вида посетители выглядели как двор короля демонов.

Гидеона окружало море мечущихся тел. Несмотря на внешность окружающих – пестро разрисованные и украшенные всевозможными колечками лица, волосы серебристого, зеленого и синего цвета, – он все же не думал, что это бесы. Но только по одной причине: эти извивающиеся тела не источали запаха гнилой капусты и серы, свойственного демонам.

Он не стал раздумывать, одержимы ли они или просто корчатся от боли. Удостоверившись, что Оуроборос благополучно сидит на его руке, и крепко держа мешок, волшебник стал пробиваться сквозь толпу. На полпути к двери он почувствовал, как кто-то лезет к нему в карман. Маг протестующе вскрикнул, но его крик утонул в шуме, а вор уже исчез в давке.

Гидеон понял, что, торопясь догнать Уикку, он забыл принять меры предосторожности против мошенников, и произнес заклинание, защищающее содержимое своих карманов. Ругая себя за беспечность, он тихонько свистнул, и кошелек прыгнул обратно к нему в руку. Поплотнее запахнув плащ и сделав последнее усилие, волшебник протиснулся к двери и оказался на залитой дождем улице.

– Оуроборос, – сказал Гидеон, глядя на уличные фонари, протянувшиеся высоко над головой, – что это за странные факелы?

Та вылезла из рукава туники мага и свободно обернулась вокруг его шеи. Змейка порылась в своей обширной памяти, которая охватывала и прошлое, и будущее.

– Что-то вроде укрощенной молнии. Они называют это электричеством, – сказала она. – Впервые его научились использовать для освещения лет сто тому назад, но с тех пор с его помощью передают голоса по проводам и рисуют движущиеся гобелены на стекле.

Гидеон приподнял бровь:

– Оно послушное, как Игнус?

– Да, но боюсь, что оно не живое и не разумное. С ним надо обращаться осторожно.

– Ясно.

К этому новому понятию – электричествоскоро добавились автомобиль, автобус, эскалатори метро.Пройти через турникет метро без жетона можно было с помощью простых чар, и волшебник с облегчением понял, что его одежда: плащ, туника, чулки – все из черной шерсти, кажется, не слишком привлекала внимание. Он даже заметил в клубе несколько человек в подобном наряде. В метро какая-то молодая женщина, по-видимому, была очарована его алыми туфлями с загнутыми вверх носками.

Они вышли на Харвард-сквер, потому что карта на станции «Сентрал-сквер» показывала, что там был университет. А где университет, там и книги, и вполне возможно – главный волшебник этой реальности. Гидеону потребуется его разрешение, а может быть, и защита для того, чтобы выполнить свою задачу в этом странном будущем.

С движущейся лестницы волшебник сошел недалеко от уличного киоска, в котором продавались все новости дня, написанные на больших тонких листах бумаги таким мелким и ровным почерком, как будто приложили руку сами ангелы небесные. Киоск был закрыт, но продавец выгружал из машины аккуратно связанные пачки. Гидеон всмотрелся в ближайшую.

– «„Бостон Глоб“, – прочитал он вслух, – семнадцатое июня две тысячи второго года». – Внезапно у него так закружилась голова, что пришлось сесть прямо на брусчатку большой площади. В висках пульсировало, Гидеон ощутил легкую тошноту.

Он услышал голос Оуроборос.

– У тебя головокружение, – прошипела змейка, – вполне вероятно, из-за того, что ты прошел сквозь время.

Гидеон сжал голову руками. Ему следовало прочитать о возможных последствиях путешествия по коридору времени, прежде чем входить в ту нору. Он смутно помнил об этих симптомах. Кажется, что одним из них было уменьшение магических способностей. Волшебник застонал от досады.

Укрощенная молния – электричество – ослепительно сверкала вокруг него: в дорожных знаках, в странных горящих глазах металлических повозок, называющихся автомобилями, с опасной скоростью мчащихся по улицам. Волшебник съежился возле пачки газет, не в силах шевельнуться.

Послышался звук приближающихся шагов, и перед магом остановились прекрасно отполированные ботинки. Он медленно поднял глаза.

Перед ним предстал маленький лысеющий человечек, одетый во все коричневое. Он держал прямоугольный кожаный портфель. На другой руке у него за изогнутую ручку висел длинный заостренный черный предмет, сделанный, по-видимому, из плиссированного шелка. Светло-голубые глаза, сильно увеличенные очень толстыми стеклами очков, с большим интересом изучали чародея.

Это симпатичное видение сняло шляпу и низко поклонилось.

– Разрешите представиться, Айен Мерлин О’Ши, почетный профессор Гарвардского университета, доктор средневековой истории и фольклора. Коридоры времени – мое увлечение, – объяснил он. – Я как раз собирался в метро, чтобы посмотреть, кто это перешел к нам. И не только нахожу вас практически у моего дома, но также вижу, что вы собрат по Гильдии. Как я рад! В прошлый раз, когда я обнаружил, что кто-то проник сквозь кольцо времени, – это оказался перезрелый арбуз. Он появился на табуретке в баре, и один из постоянных посетителей пытался вежливо беседовать с ним.

Гидеон увидел, что к лацкану коричневого костюма из твида, который профессор О’Ши носил даже в самые теплые летние вечера, приколота маленькая эмблема, украшенная драгоценными камнями. Она представляла собой сову, держащую в лапах хрустальный шар, – знак принадлежности к Гильдии Мастеров Волшебных Искусств. По счастливой случайности на Харвард-сквер он встретил волшебника.

– Вы, наверное, не отказались бы от чашки чая, – сказал Мерлин, помогая Гидеону подняться.

– Чая? – недоуменно переспросил путешественник, глядя на своего спасителя.

– Простите, – сказал профессор О’Ши, когда они быстро пошли вперед. – Вы примерно из тысяча двести семьдесят девятого года? Англия и остальная Европа узнали о чае приблизительно в тысяча шестьсот сорок четвертом. Это – напиток. Я думаю, вы найдете его необычайно освежающим.

Он взмахнул зонтиком – а черный предмет с изогнутой ручкой был, несомненно, им – и крикнул: «Такси!»

Гидеон отскочил, когда одна из механических повозок подъехала и остановилась у обочины. Профессор повернул серебряную ручку с одной стороны повозки, и дверца широко распахнулась.

– Садитесь же, – сказал Мерлин, видя, что волшебник колеблется. – Мое жилье совсем недалеко отсюда, но в вашем состоянии не стоит идти пешком.

Поездка по улицам Кембриджа оказалась более страшным испытанием, чем мгновенное перемещение сквозь время, и Гидеон вышел из такси на Агассид-стрит, удивляясь, что остался цел. По дороге он узнал, что это королевство вовсе и не королевство и называется оно Америка, а водитель такси приехал из далекой страны Гаити.

Мерлин повел его к высокому кирпичному зданию и попросил мага войти в маленькую комнатку. В ней едва хватало места для двоих и совершенно не было мебели. Гидеону все это показалось очень странным, но тут профессор нажал кнопку на стене. Внезапно двери закрылись сами собой и комната начала подниматься.

Оуроборос выглянула из-за воротника хозяина и объяснила:

– Эта комната что-то вроде движущейся лестницы. Она называется лифт.

– Вижу, у вас есть собственный толкователь времени. Очень удобно.

Они вышли в длинный коридор, по обеим сторонам которого были двери. Мерлин достал из кармана ключ и открыл одну из них, самую дальнюю от лифта.

Как путник, нашедший оазис в пустыне, Гидеон переступил порог комнаты, наполненной такими знакомыми вещами. Ему радостно было видеть великолепную английскую и французскую дубовую мебель тринадцатого века, прекрасные гобелены и полки, прогибающиеся под тяжестью книг в кожаных переплетах. Он подумал, что они вновь перенеслись в его время, но затем заметил, что мерцающий факел, прикрепленный к стене, был, несомненно, электрическим.

– Я сделал несколько уступок нашему веку, – пояснил Мерлин. – А теперь садитесь и рассказывайте, что привело вас на семь столетий вперед.

Сначала волшебник позаботился о своих спутниках. Игнус был выпущен из кошелька и помещен на каминную полку под перевернутый бокал для бренди. Оуроборос соскользнула с шеи мага и устроилась на вешалке. Гидеон взял чашку чая, сел на скамью с мягкими подушками и рассказал волшебнику с Харвард-сквер, как он решил про себя называть нового знакомого, что с ним приключилось.

Мерлин задумчиво постукивал кончиками пальцев друг о друга.

– Я должен доложить о вашем прибытии в центральное бюро Северо-восточного отделения Гильдии.

Гидеон покачал головой:

– Боюсь, это может навлечь на меня опасность, возможно, меня преследуют. Вы можете уведомить о моем посещении после того, как я вернусь?

– Я сделаю даже лучше. Я просто сообщу о вас, как о случае отклонения от времени седьмого класса, что, попросту говоря, означает, что в коридоре времени, находящемся под моим наблюдением, было какое-то движение, но никто и ничто не появилось. Если повезет, это помешает вашему врагу догнать вас, а меня избавит от бесконечной бумажной волокиты.

– А вдруг в Гильдии узнают о вашей лжи? Это вам не навредит?

– К сожалению, Гильдия сейчас потеряла почти все свое былое влияние. Маги, избранные на высокие посты, таковы, что вы не взяли бы их даже подмастерьями в свою лабораторию. Создают комиссии, чтобы спорить о значении одного только слова в заклинании, которым больше никто не пользуется, в то время как совершенно необходимо обучать волшебников более практичным аспектам колдовства. Большинство действительно хороших чародеев разуверились в пользе такой Гильдии и в конце концов вышли из нее.

– Почему же тогда вы остались?

– Часть из нас пытается реформировать Гильдию изнутри, восстановить некоторые забытые способности, такие как превращения. Если все волшебники станут свободными и больше не будет Советов, мы не сможем по-настоящему следить за коридорами времени, не говоря уже о других видах Дикой Магии. Раньше, когда что-то проникало сквозь время, оно не допускалось к людям, можно было задержать его ненадолго, чтобы не причинить большого вреда. Но сейчас новости распространяются по земному шару в мгновение ока. Нас недостаточно, поэтому основная задача Гильдии, как мы считаем, – это обучение новых волшебников. Но довольно о наших проблемах. Мы должны найти вашу сбежавшую виверну.

Гидеон кивнул:

– Приворожить дракона должно быть просто и в вашем времени, хотя мне не хватает пера василиска и свежего глаза тритона. Придется позаимствовать у вас.

Мерлин О’Ши печально покачал головой:

– Боюсь, найти их здесь почти невозможно.

– Но почему?

– Василисков больше нет. Они были истреблены в семнадцатом веке. Что касается тритонов, они еще есть, но внесены в список исчезающих видов. Нельзя убить тритона, не получив разрешения, в котором будет сказано, что нужно одного из них принести в жертву науке. Ну, не расстраивайтесь так. Старина Мерлин найдет выход. В конце концов, нельзя оставлять виверну одну в этом времени.

Гидеон подумал, что не может допустить, чтобы такой враг, как Кобольд, настиг Уикку даже через семь столетий.

Стояла дивная теплая летняя ночь. Редкие облака рассеялись и открыли глубокую синеву неба с бриллиантами звезд. Уикка вдохнула соленый воздух, чувствуя счастливую усталость от трудов по обустройству гнезда. Пусть в нем и жил кто-то раньше, все же оно нуждалось в кое-какой переделке: его следовало расширить и выстлать заново. Место, выбранное ею для гнезда, было высоко над городом, далеко от хищных глаз, в башне, с которой открывался великолепный вид на гавань.

Пара соколов-сапсанов, которых она выгнала из гнезда, пыталась было отстаивать свои права на это место, но одной-единственной струи извержения огня, лизнувшей их перья, хватило, чтобы они образумились. Птицы улетели, оставив Уикке много замечательного соколиного пуха, чтобы выстлать гнездо, – и как раз вовремя.

Виверна пошевелилась в гнезде, стараясь устроиться поудобнее. Это было весьма затруднительно, так как она сидела на предмете, который был чуть крупнее дыни среднего размера, немного заостренным с одного конца, светло-серебристо-зеленого цвета с крапинками цвета лаванды. Это было самое красивое и самое драгоценное яйцо в мире.

Виверна закрыла глаза, широко зевнула и начала издавать низкое урчание, которое и было драконьим мурлыканьем.

Глава 4
Польза виверн

Именно ее отцу следовало бы сейчас бодрствовать. Но в то время, как Энди Оглторп видел десятый сон, вытянувшись на трех сиденьях большого реактивного самолета, летящего высоко над темным океаном, Теодора не думала даже и дремать. В полночь она сидела на кровати, скрестив ноги, а перед ней на стеганом одеяле, как магический пасьянс, лежали карты «Волшебники и виверны». Всего их было двадцать восемь. Это, конечно, мало по сравнению с обычной колодой, состоящей из пятидесяти двух. Но надо иметь в виду, что каждая карта была из двухфунтового пакета мюсли с мармеладками.

Девочка выложила ряд из семи карт, которые составляли масть виверны: красная, зеленая, фиолетовая, серебряная, золотая, черная и белая. Под ними находились карты, представляющие свойства каждой масти: силу, слабость, волшебную палочку для ее укрощения. Для серебряной виверны нужна серебряная волшебная палочка, для зеленой – изумрудная и так далее. Необходимо было иметь все три карты свойств для каждой масти, чтобы приручить эту виверну.

Если бы Теодора собрала свойства для семи мастей, она могла бы вступить в Клуб Хранителей виверн. Этот клуб находился в «Рассказах путешественника», магазине игр на основе комиксов и фэнтези, расположенном над химчисткой на Дейвис-сквер. Поскольку две из этих карт почти невозможно достать, вступить в клуб трудно. Она понимала, что, вероятно, испытала бы глубокое разочарование, если бы когда-нибудь смогла туда проникнуть. В школе учились двое ребят, носивших на рюкзаках нашивки Клуба Хранителей виверн. У них были бледно-зеленые лица, как будто они редко бывали на воздухе. Неужели интересно сидеть и разговаривать с ними? Но Додо просто не могла устоять: она хотела знать, что может вступить, если пожелает.

Ей не хватало только карты силы для черной виверны. Это была ее любимая карта из масти виверны. Она изображала дракона, сидящего высоко на стене замка, под полумесяцем. Волшебная палочка для этой виверны была из оникса, а опасность для нее представлял солнечный свет, от которого мог спасти только лунный. Несколько недель назад Теодора безуспешно попыталась подделать нужную карту. Сначала она сканировала карту силы для серебряной виверны и попробовала изменить ее с помощью специальной программы на папином компьютере. Затем воспользовалась старомодным способом: нарисовала дорогими акварельными красками, взятыми у Микко. Додо осталась недовольна результатом и в раздражении бросилась в свою комнату, а отец прочитал ей лекцию о том, что копирование может привести к потере воображения, точно так же, как пища из «Макдоналдса» испортила ее вкус.

– Но я не хотела, чтобы она выглядела как другие карты, – сказала она Микко. – Я хотела, чтобы она была лучше.

Это случилось после того, как ее неудачные рисунки вытащили из мусора, а девочка с няней стояли у кухонной раковины и мыли тонюсенькие собольи кисточки Микко.

– Как, по-твоему, она должна выглядеть?

Теодора только пожала плечами, вдруг застеснявшись сказать, что ей хотелось, чтобы карта выглядела как одна из маленьких картин, украшенных драгоценными камнями, в галерее средневековых рукописей Музея изящных искусств.

Она подавила зевок и стала собирать карты, и тут дверь открылась и заглянула Микко. На ней была ее обычная одежда, только белого цвета, красные, с вышитыми драконами тапочки, а в руках она держала большого белого кота.

– Ты все еще не спишь? – спросила она, глядя на карты, лежащие на постели. – Не можешь заснуть?

Девочка покачала головой.

Микко села на край кровати, а кот осторожно спрыгнул с ее рук и вскоре уже уютно лежал на мягком одеяле среди карт, не спуская с Додо своих загадочных голубых глаз.

– Ну, Фрэнки, похоже, готов остаться здесь на ночь. Ты не против?

Теодора радостно закивала. Коту не запрещали свободно расхаживать по квартире, но он редко покидал свое любимое место на стуле у окна спальни Микко.

Додо собрала карты и положила их в мешочек из фиолетового бархата. Няня вернула его в святилище виверн под окном, затем остановилась у двери:

– Спокойной ночи, Додо.

Силуэт Микко был освещен светом из холла и немного напоминал маму. Тоска сжала сердце Додо. Она быстро повернулась лицом к стене и пробормотала в одеяло: «Спокойной ночи».

У Гидеона была своя колода с виверной, сильно отличавшаяся от карт Теодоры. Их изготовили из тонких пластин слоновой кости, а рисунки нанесли красками, блестевшими, как драгоценные камни. В колоде было тридцать три карты. Кроме четырех обычных мастей: земли, воздуха, огня и воды, каждая из которых имела собственных короля, даму, рыцаря, пажа, шута и волшебника, – существовали семь драконьих козырей: грифон, василиск, виверна, огнедышащий дракон, змей, химера и горгона. Имелись также две самостоятельные карты, но не джокеры, а демоны, красный и черный.

Гидеон не знал бы, что делать с колодой Теодоры, где были сила, слабость и волшебные палочки. Все существа, конечно, имеют свои уязвимые места, например василиски боятся кошек. Что касается качества, которое Додо назвала силой, то маг считал его талантом. Грифоны могут находить золотые жилы в земле, почти так же, как свиньи – трюфели, а у химер такое музыкальное мурлыканье, что им можно убаюкивать капризных детей.

Но из всех драконов виверны – самые приспособленные для волшебства. Хорошая виверна быстрее самого быстрого сокола и неутомима, как охотничья собака. Но они гонялись не за кроликами, их обучали ловить младших демонов, а также отыскивать освобожденные чары. Эти существа были незаменимы для волшебников в их работе. Обученная виверна являлась на зов только того волшебника, который надел на нее ошейник. Но был способ обратить дракона против своего хозяина, запрещенный Дублинским соглашением 1420 года. Он назывался Поворотом. Если виверна выходила за пределы магии своего владельца и ее захватывали, то с этого момента он превращался в преследуемого. Начиналась погоня со смертельным исходом, как правило, для обоих.

Подобные мысли не давали Гидеону спать. Они с Мерлином проговорили за полночь, затем профессор пожелал ему доброй ночи и с неизменными какао и кроссвордом удалился в свою комнату. Волшебник пробудился от тревожного сна за час до рассвета. Он попытался вспомнить, что же так напугало его. Однако то ли сам сон был чарами, то ли его магическая сила ослабла от путешествия во времени, но удалось вернуть лишь небольшой отрывок. Кобольд, прыщавый худенький шестнадцатилетний ученик волшебника, одетый в костюм шута, давал представление с деревянными марионетками, изображающими демонов. За его спиной виднелись другие фигурки – волшебник, виверна, девица, – подвешенные за веревки на крючки и ждущие своей очереди. Но для кого разыгрывался этот спектакль? Густая тень окутала места для публики, и не было видно, присутствовал ли хоть один зритель на этом странном действе.

Гидеон сел и потер виски, прислушиваясь к шуму проходящих машин и мерному гудению холодильника. Наконец он сбросил одеяло и позвал Огонь. Игнус сорвался с каминной полки и подлетел к хозяину.

– Свет! – приказал чародей, и Игнус послушно вытянулся в факел холодного голубого пламени.

Волшебное сияние, исходящее от Игнуса, не очень-то подходило для работы. Свет лампы Мерлина был гораздо теплее и приятнее для глаз, но Гидеон еще не доверял электричеству.

– Ярче и меньше голубого, – сказал он, и как будто чтобы подразнить его, Игнус потускнел и заискрился кобальтовым светом, прежде чем сформировал шар серебряного огня, мерцавший подобно луне. Он поднялся и стал парить над плечом мага.

– Не двигайся. – Гидеон разложил карты в виде буквы Т: сначала одну, затем по три карты слева и справа от нее и, наконец, шесть сверху, всего получилось тринадцать. То, что он увидел, не обрадовало его. Маг смешал карты и заснул.

Обычно Гидеон хранил колоду аккуратно завернутой в голубой бархат и перевязанной серебряной веревочкой, но, торопясь попасть в коридор времени, он схватил ее и засунул в карман, надежно не упаковав. Раскладывая карты, маг и не заметил, что одной не хватает. В своем собственном времени он бы этого не пропустил. Но сейчас волшебник списал неприятное чувство, охватившее его, на последствия путешествия в будущее. А когда карты сами попытались привлечь внимание хозяина и слетели со стола, как от внезапного порыва ветра, маг поднял их, побранил, но так и не заметил, что козыря вивернысреди них не было.

На следующий день Теодора спала допоздна, и только аппетитный аромат завтрака заставил ее встать с постели. Вытянув вперед руки, она пошла на кухню.

– Я чую запах плоти, – монотонно сказала Додо, подражая зомби.

– Ты чуешь французский тост, – ответила Микко, кладя его на тарелку и подавая ей.

Тост был намазан сладким сливочным сыром с голубикой. Когда девочка начала его есть, няня поставила перед ней большой стакан грейпфрутового сока.

– Когда поешь, быстренько одевайся.

– Купальник, шорты, босоножки? – спросила Додо. Так они говорили о купании в Уолденском пруду.

– Подойдет любая одежда без дырок.

Сама Микко переоделась в зеленый льняной сарафан и матерчатые босоножки, разрисованные вишенками. Волосы она собрала в конский хвост и завязала его зеленым шифоновым шарфом.

– Ты раньше никогда так не одевалась, – сказала Теодора. Ее собственные джинсы и футболка показались безнадежно скучными.

Микко пожала плечами:

– Ну, ты видишь меня главным образом в повседневной одежде. Но когда я не на работе, то люблю немного принарядиться.

– Ты же сейчас на работе.

– Ну, тогда считай это моей рабочей одеждой для загородных прогулок.

– А мы едем за город?

Микко выудила из сумочки очки от солнца со стеклами в форме кошачьих глаз, надела их и повернула ключ зажигания.

– Увидишь.

Стоял чудесный день. Большие рыхлые облака быстро бежали по небу, как корабли по океану. Теодора, уютно устроившись на заднем сиденье, смотрела в окно и время от времени украдкой поглядывала на Микко. Увидев ее в непривычной одежде, девочка вдруг подумала, что на самом деле она ведь совсем не знает свою няню. Это словно увидеть учительницу в супермаркете или в кино. Конечно, Додо знала, что у Микко есть прошлое: в нем существовали какой-то жених и почти полученная степень доктора искусств, но девочку вдруг заинтересовала обычная повседневная жизнь Микко.

Кто ее мама и папа? Есть ли другие Колодни, братья и сестры? Если Микко и ходила в выходные на свидания, то она никогда не рассказывала об этом. Теодора внезапно поняла, что она не знает даже, взяла ли няня Фрэнки котенком или забрала его уже взрослым из приюта. Микко старалась сохранить в тайне свою личную жизнь и делала это так успешно, что создавалось чувство, будто ее и вовсе нет.

Они ехали на север вдоль побережья до Салема, где провели несколько часов в музее, осматривая выставку миниатюр из Индии. Миниатюры были не больше игральной карты. Изображения дышали жизнью и ослепляли красками: яркие шелковые сари, пестрые павлины, голубые фонтаны, вымощенные изразцами нарядные дворы, синекожие боги и тигры с золотыми полосками. Потом Додо и Микко купили открытки в магазине подарков и прогулялись по центру города, мимо сувенирных лавок, продающих футболки с изображением салемской ведьмы и прочей устрашающей чепухи.

Наконец они пришли в квартал с узкими кирпичными домами под развесистыми старыми дубами. Микко остановилась у дома с розовой и белой геранью на подоконнике и бронзовым дельфином на зеленой двери. Она взялась за тяжелое дверное кольцо и громко постучала. Тотчас послышался громкий стук когтей по кафелю, высокий заливистый лай и ворчливый голос.

Дверь открыла невысокая индианка с блестящими черными волосами. На ней было сари из шелка цвета фуксии с серебряной каймой, а на ногах – самые современные кроссовки. Из-за юбки выглядывали две маленькие собачки, черная и белая, с острыми мордочками и огромными ушами. Они рычали на непрошеных гостей и так дрожали от возмущения, что Теодора громко рассмеялась.

– Кип, Руди, успокойтесь! – сказала женщина. – Микко, как приятно вас видеть!

Микко сложила руки в традиционном индийском жесте приветствия и поклонилась. Потом она представила их друг другу:

– Доктор Нага, это Теодора Оглторп. Додо, это доктор Нага. Она была одним из моих преподавателей в художественной школе.

– Здравствуйте, – застенчиво сказала Теодора.

– Рада познакомиться с тобой, дорогая, – сказала доктор Нага. – Микко столько рассказывала мне о тебе, что мне кажется, будто я уже давно тебя знаю. Проходите, пожалуйста.

Она провела их через анфиладу маленьких комнат, наполненных книгами, картинами, компакт-дисками и музыкальными инструментами, в солнечный двор, где среди кадок с тропическими вьющимися растениями и жасмином стояли плетеные стол и стулья.

Микко и доктору Нага было о чем поговорить, и, пока они сидели и обменивались новостями о людях, неизвестных Додо, она возилась с Кипом и Руди, которые совсем с ней освоились и теперь пытались вылизать ее с головы до ног.

– Я совсем забыла об обязанностях хозяйки, – сказала доктор Нага. – В такой теплый день вы же не откажетесь от чего-нибудь прохладительного.

Она пошла в дом, а собачки побежали за ней. Вскоре индианка появилась с кувшином шипучего напитка из лайма. Он был не очень холодным и чуть солоноватым, но Теодоре это показалось вкусным.

– Ну, Теодора, скажи, тебе понравились миниатюры в музее? – спросила доктор Нага.

Додо горячо закивала:

– Да, особенно та, на которой девушки обманывают демонов.

– Ах да, да, – сказала доктор Нага, улыбаясь. – Умение перехитрить демонов очень полезно для молодой девушки.

По тому, как она это сказала и как при этом блеснули ее глаза, можно было предположить, что доктор Нага сама перехитрила нескольких демонов.

– Микко сказала, что ты, может быть, захочешь посмотреть студию. Пойдем со мной.

Студия находилась на самом верху, в восьмиугольной башне с окнами на все стороны. В комнате имелись только чертежный стол, стул на колесиках и магнитофон, установленный прямо на полу. В маленьком углублении на столе, предназначенном для чернильницы, стояла крошечная фарфоровая чашечка, до половины наполненная чаем. К столу была приколота незаконченная миниатюра. Она изображала бога Кришну, сражающегося с водяным драконом.

Сначала Теодора ничего не могла сказать. Нужна была лупа, чтобы разглядеть все детали: сам Кришна был размером всего лишь с монету в десять центов, а отдельные чешуйки на водяном драконе походили на мельчайшие бисеринки в галантерейном магазине на Харвард-сквер.

– Это чудесно! И это сделали вы?

Доктор Нага кивнула:

– Мне потребовались годы учебы. Я ушла из художественной школы, чтобы научиться писать в старом стиле. В то время это было совершенно немодно. Все думали, что я сошла с ума. Хочешь посмотреть, как я работаю?

Додо придвинула табуретку и стала наблюдать, как художница самыми тоненькими кисточками, которые девочка когда-либо видела, рисует чешуйки на хвосте дракона, пользуясь вращающимся и опускающимся увеличительным стеклом. Вдруг доктор Нага протянула кисть Додо:

– Хочешь попробовать?

– О нет. Я не могу. У меня всегда дрожит рука и никогда не выходит хорошо.

Но художница мягко настояла, и вскоре Теодора уже сидела за чертежным столом, а доктор Нага показывала, сколько краски брать на кисточку и как поддерживать рисующую руку свободной рукой. Додо очень осторожно добавила три чешуйки водяному дракону. Они не были так же хороши, как другие, но и ужасными тоже не были.

– Талант на самом деле не так уж важен для этого, – сказала доктор Нага. – Все дело в тренировке, терпении и самых лучших инструментах. И ты не должна унывать, даже если сначала совсем ничего не получается. Самая жесткая дисциплина и требовательность к себе ничего не значат, если ты не разрешишь себе делать ошибки. – Она взглянула на Микко и засмеялась. – Я говорю совсем как магистр Йода? Ну, пожалуй, хватит нотаций на сегодня.