Текст книги "Любовь простит"

Автор книги: Энн Брайгерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

6

Мэгги положила телефонную трубку. Ее ухо горело оттого, что она долго разговаривала по телефону. Неужели этот день когда-нибудь кончится?

Браун не дал ей никакой возможности погрузиться в страх, вызванный садистскими откровениями Уоттера. Мэгги поняла, что ей легче быть рядом с Арчи, когда она сердится, а не когда плачет. Как только она спустилась вниз, он протянул ей список неотложных дел. Первым пунктом значилась отмена всех встреч и занятий с группами. Мэгги попробовала протестовать, но холодный взгляд Брауна остановил ее и еще больше разжег в ней обиду.

Он потребовал обзвонить всех знакомых и предупредить их об осторожности. Они должны немедленно сообщить Мэгги, если кто-нибудь будет расспрашивать о ней. Арчи был прав, проявляя такую предусмотрительность, но Мэгги это не нравилось. Ей казалось, будто она снова убегала, хотя и оставалась в собственном доме. С таким же успехом она могла бы согласиться отправиться в другое безопасное место, но и там не чувствовала бы себя защищенной. Здесь она могла различить каждый посторонний шорох, догадаться о его происхождении. В другом месте даже безобидные, но непривычные звуки свели бы ее с ума. А на своей территории контролировать обстановку гораздо проще.

Она вздохнула и еще раз просмотрела список, который дал ей Арчи. У Мэгги была помощница, которая приходила убираться один раз в неделю. Жаль, подумала Мэгги, что придется отменить уборку, особенно когда в доме поселился мужчина.

Странно, размышляла она, пока не появился Арчи Браун, моя собственная жизнь представлялась мне сплошным ожиданием опасности и потому я следовала каждому совету, который давала другим на занятиях.

Сейчас она почувствовала себя усталой и голодной. Неплохо бы заморить червячка. Интересно, захочет ли Арчи после предложенных на завтрак хлопьев составить компанию?

– Я закончила! – крикнула она Брауну, находящемуся в другой комнате. – В моем списке ничего не осталось. – Мэгги чуть было не добавила «сэр», но потом решила, что даже невинная ирония может показаться заигрыванием. А им лучше не становиться на такой путь. Агент Браун поверил в ее злость. – Ты слышишь? Я уже закончила телефонные разговоры.

Как будто насмехаясь над ней, почти тут же зазвонил телефон. Мэгги машинально протянула руку, но прежде чем она дотронулась до трубки, Арчи быстро вошел в комнату и поднял крышку маленького прибора, который был подсоединен к аппарату. После того как экранчик ожил и что-то пискнуло, Арчи кивнул и указал на трубку. Он не спускал глаз с экрана. Его сосредоточенность вызвала у Мэгги страх. Неужели это Джек? Так быстро?!

Она осторожно сняла трубку, ее сердце громко стучало.

– Алло? – безжизненно прозвучал ее голос.

– Это я, Шарлет.

Арчи сделал знак, и Мэгги передала ему трубку. Он послушал несколько секунд, потом щелкнул выключателем прибора.

– Черт бы побрал эту дуру! Скажи ей, чтобы поменьше болтала, а то иностранная разведка завербует ее в шпионы. – Он послушал еще пару секунд. – И предупреди, что ФБР серьезно рассматривает возможность отрезать ей в наказание язык.

Мэгги быстро отвернулась, чтобы Арчи не смог увидеть ее внезапную улыбку, и сжала губы, пытаясь сдержать смех. Да, сказала она себе, Арчибалд Браун имеет необыкновенные способности: он может передвигаться бесшумно, как привидение, доводить меня до белого каления и заставлять смеяться даже в ярости.

А тот, закончив монолог, повесил трубку и, ничего больше не сказав, вернулся в соседнюю комнату. Мэгги пошла посмотреть, чем он занимается. Арчи, наполовину скрытый шторой, возился с оконными шпингалетами. Мэгги удивленно застыла.

– Что ты делаешь?

– Уштанавливаю шигналишацию, – прошепелявил Арчи, поскольку держал что-то в зубах.

– Но там же решетки!

– Они скорее декоративные, хотя и выглядят крепкими. Но, имея хорошие кусачки или пилку, эту преграду можно легко преодолеть.

Мэгги припомнила, сколько заплатила за эти решетки. Если для нее все закончится благополучно, она разыщет того заливавшегося соловьем парня, который уговорил ее купить эти «сверхнадежное средство защиты».

– А в каком случае срабатывает сигнализация?

– Если потревожить оконную раму или стекло.

– Надеюсь, звук достаточно громкий?

– Хочешь послушать?

– Да.

Высокий режущий и пронзающий уши вой наполнил комнату.

– Достаточно громко?

– Вполне...

Она наблюдала, как Арчи занимается другим окном. Когда пропала злость на него? Мэгги не могла точно сказать. Возможно, когда он работал. Он так хорошо все делал: споро и уверенно.

Ей вдруг захотелось, чтобы Арчи увидел ее в зале, когда она обучала новичков основам техники самозащиты. Она тоже неплохо знает свое дело. Почему они встречаются только тогда, когда ей приходится убегать и прятаться? Разве нет какой-нибудь другой причины, кроме ожидания опасности, чтобы быть рядом?

– Мне дадут в этом доме что-нибудь поесть? – спросил Арчи.

– Так уж и быть. Будем считать, ты заслужил кормежку, – улыбнулась Мэгги.

Впервые со времени появления в ее доме этого мужчины она осознала, что не испугана, не нервничает и не беспокоится. Стоя в дверях комнаты и глядя, как Арчи устанавливает сигнализацию, Мэгги почувствовала себя в безопасности.

Джек курил, сидя на балконе номера на десятом этаже денверского отеля и положив ноги на перила. Ночь была холодная, но не настолько, чтобы ему захотелось вернуться обратно в комнату. Последние три года он слишком много времени провел в помещении.

В Денвере Мэгги не оказалось. Он обзвонил по телефонной книге все спортзалы, включая частные и клубные, рассказывая душераздирающие истории о своей исчезнувшей жене. Не поленился обратиться в муниципальный совет и, представившись доктором Джонсоном, хлопотал об одном пациенте, который нуждался в занятиях в группе поддержки. Во всех разговорах он упоминал, что слышал о какой-то Мэгги, которая слывет прекрасным тренером.

Он даже позвонил – вдруг повезет? – ведущей того самого телевизионного шоу. Но Стелла не купилась на жалостливую историю и не дала номер телефона женщины, позвонившей на телевидение и проболтавшейся о Мэгги. Будь у него время, он бы научил эту стерву хорошим манерам. Однако черт с ней. Не повезло здесь – повезет в другом месте. Все отлично.

У него есть цель. И у него есть куча имен на выбор, которыми он может воспользоваться. Сегодня вечером в ресторане, выдавая себя за усталого коммивояжера, который предпочел бы платить наличными, Джек подписал счет, назвавшись Арчибалдом Брауном. Это показалось ему забавным. Все-таки что-то было между этим парнем и Мэгги. Он понял это в суде. Не потому, что они как-то особенно смотрели друг на друга, а, наоборот, потому что не смотрели. В том, что касалось людских взаимоотношений, Джек считал себя экспертом.

Однажды он недооценил дружка Мэгги. Теперь он не так безрассуден и найдет ее. Она где-то в Колорадо. Он точно знает: дура, позвонившая на шоу Стеллы, говорила о Мэгги.

Джек выпустил колечко дыма, глядя, как оно тает в ночном воздухе.

Колорадо – большой штат, но это делает игру еще интереснее.

Браун устроился в одном из низких кресел в тренировочной комнате, наблюдая за Мэгги. Она занималась уже почти двадцать минут, но не выглядела утомленной. Он же чувствовал себя выжатым, и отнюдь не от физического напряжения. Браун улыбнулся, вспоминая прошедший день. Будучи отстраненно холодной и молчаливой, Мэгги тем не менее выполняла все, о чем он ее просил. Она позволила ему вмешаться в ее жизнь, обзвонила всех, кого Браун включил в список, и даже, смилостивившись, сделала ему на ланч сандвичи. Сама же довольствовалась горсткой риса.

В течение всего дня Арчи хотелось подойти к Мэгги, успокоить ее и самому забыть об опасности, которая, возможно, завтра или послезавтра придет в этот дом. Но множество дел помогли ему не сделать этот шаг. Наблюдая за немыслимыми поворотами и изгибами тела Мэгги, сводившими его с ума и заставляющими пересыхать губы от жажды, которую только Мэгги и могла утолить, он расслабился.

– Ты когда-нибудь перестанешь дуться на меня? – нарушил он наконец молчание, когда Мэгги, лежа на спине, подняла ноги вверх, а потом коснулась мысками пола за головой.

– Я... не сержусь... на тебя. – Повторяя упражнение, она умудрилась не выйти из ритма.

– Можешь не дурачить меня, – хмыкнул Арчи. – Если бы ты не сердилась, то нормально разговаривала бы со мной. Верно?

Мэгги не ответила. Однако ему показалось, что ее губы причудливо изогнулись в едва сдерживаемой улыбке. Это вселяло надежду.

Ее раздражение еще не остыло, но Арчи предпочел бы, чтобы Мэгги швыряла в него вещи, спорила, а не подвергала самой изощренной форме пыток: поддразнила – и юркнула в норку своей неприступности. Он уже проверил и перепроверил весь дом, каждый уголок. Сигнализация, которую он установил, была включена. Хитрое приспособление, подсоединенное к телефону, исправно работало, свет был приглушен, шторы задернуты.

Арчи переговорил пару раз с наружными постами по «воки-токи». Все парни были на местах: один пост – позади высокой каменной стены, другой – через улицу, третий – у телефонной будки в квартале от дома и четвертый – на ближайшей автостоянке. В этот момент Браун был бы рад поменяться местами с кем угодно из наружников, а каждый из них, наверное, был бы счастлив развалиться в кресле и наблюдать за Мэгги.

Она двигалась так, словно каждое движение, каждое упражнение было танцем, придуманным специально для ее гибкого тела.

– Знаешь, чего бы я хотел? – спросил он вдруг.

– Нет... Чего?

– Миску твоих восхитительных хлопьев.

Мэгги фыркнула и упала на ковер. Лежа на животе и раскинув руки в стороны, она тряслась от смеха, и низкий гортанный смех эхом отдавался в комнате.

Арчи понял, что она смеялась искренне и с удовольствием. Это было что-то новое в Мэгги. Прежде он никогда этого в ней не замечал. Видя ее в страхе, в слезах или в ярости, он никогда бы не подумал, что увидит ее смеющейся, просто катающейся по полу от хохота. Боже, как она прекрасна!

Мэгги даже не старалась сдержаться. Она где-то читала, что хорошая порция смеха уносит столько же калорий, как и десять минут упорной гребли. Если это верно, то она только что на лодке пересекла туда и обратно Миссисипи.

Привстав, она взглянула на Арчи. Он сидел в большом, но казавшемся под ним миниатюрным кресле. Его ноги были вытянуты во всю длину, руки покоились на подлокотниках, а глаза смотрели на нее. На губах играла нежная улыбка. Арчи еще никогда не выглядел таким домашним, таким близким...

– Я раньше не слышал твой смех, – сказал он ласково.

– Я не часто смеюсь, – ответила Мэгги, улыбаясь.

– Мне нравится.

– Мне тоже.

Они замолчали, и, казалось, какое-то тепло окутало обоих. Мэгги подумала, что Арчи никогда не был столь умиротворенным и она никогда не чувствовала себя так просто и свободно в его присутствии. Неужели с кем-нибудь еще можно вот так тихо и мирно проводить время? Ей хотелось бы сохранить эту минуту в сердце, как своего рода бесценную реликвию, которую в приступе одиночества достают в дождливый день и смотрят на нее с любовью и трепетом. Будет ли она улыбаться потом, позже? Подумав, Мэгги решила, что, пожалуй, будет.

– Мне, видимо, придется создать склад забавных историй, – смешливо произнес Арчи. – Один парень действовал в таком же духе. Только складировал нечто материальное.

Он все еще смотрел на Мэгги, но она почувствовала, что ему уже видится другое время и другие места. Ее пронзил укол ревности от полуулыбки, озарившей его лицо в одно мгновение, но Арчи тут же снова превратился в крутого парня, агента ФБР, в красивого чужого мужчину, рутинные будни которого могли привидеться Мэгги только в ночных кошмарах. У нее появилось странное чувство, что она приоткрыла дверь и украдкой смотрит на ничего не подозревающего Арчи. Внезапно Мэгги ощутила неудержимую потребность узнать этого странника, сидящего сейчас перед ней. Ей захотелось стать участницей его жизни. Это желание одновременно и испугало ее, и возбудило.

– В каком духе? – спросила она, чтобы только поддержать разговор.

– Однажды мы охотились за этим парнем. У него были дурные наклонности, он был замешан буквально во всем: от торговли наркотиками до незаконной охоты на зебр и слонов с последующей продажей шкур и бивней на черном рынке. Мы накрыли его на складе, где он хранил шкуры животных, хвосты и Бог знает еще что.

Арчи замолчал и усмехнулся своим воспоминаниям, его глаза, казалось, видели все то, о чем он говорит. Мэгги снова улыбнулась, не из-за услышанного, а оттого что его усмешка была просто заразительна, оттого что Арчи делился с нею своими воспоминаниями. Она легла на спину, подложила руку под голову и прислушалась, как бы оберегая эти мирные мгновения. Смешок Арчи подействовал на нее волшебным образом, заставив почувствовать себя живой. Впервые, наверное, за последние три года. Не спокойной, не в безопасности, и даже не счастливой, а живой. Но Мэгги и не искала сейчас других ощущений. Она просто лежала на ковре и ощущала животворный пульс жизни.

Арчи продолжал рассказывать что-то забавное про незадачливого браконьера, и она снова смеялась в подходящий момент, хотя не особенно прислушивалась к повествованию. Она думала о присущем Арчи чувстве юмора, не иссякающем даже перед лицом опасности. О том, что доверила свою жизнь почти чужому человеку. Его друзья, должно быть, счастливы, решила она. А я – нет...

– Где ты вырос, Арчи? – заинтересовалась вдруг Мэгги.

– В маленьком городке в Монтане, – сразу посерьезнев, вздохнул крутой парень из ФБР. Что-то изменилось в его лице, словно он почувствовал во рту привкус горечи.

– Там было плохо?

Его лицо на мгновение окаменело.

– Плохо? Не-е-т... Просто никак. Пусто...

– Ты был единственным ребенком? – продолжала выспрашивать Мэгги, не совсем понимая, почему чужое откровение кажется ей таким важным. Может быть потому, что интерес к другому человеку на время упрячет в темноту одолевающих ее демонов? Или потому, что она только сейчас обнаружила, что почти ничего не знает о нем и даже не пыталась раньше узнать?..

Несколько секунд Арчи не отвечал. Мэгги уже и не надеялась услышать что-либо.

– Я не знаю... – как-то неловко выдавил наконец Арчи.

Заметив его смущение, Мэгги заговорила о себе:

– Мои отец и мама умерли, когда мне не было и двадцати. Один из моих адвокатов был убежден, что смерть родителей стала основной причиной, по которой я сразу же попалась на крючок такого мерзавца, как Джек Уоттер.

– Потому что тебе был нужен кто-то?

– Да, так считал адвокат.

– Не думаю, что согласился бы с ним.

– Почему?

– Потому что он перекладывал часть вины на тебя. Как будто если бы ты не горевала о родителях или была бы бдительной и недоверчивой, то никто, подобный Джеку, не прицепился бы к тебе. Будто это твоя вина, что ты поверила его лжи. Истина в том, что он лгун, подлец. Он бил тебя, пытался убить. Из-за него ты испытала многие унижения...

Мэгги никогда не рассматривала свое прошлое под таким углом. Но, увидев искренность в спокойном взгляде Арчи, почувствовав его уверенность в своих суждениях, она вздохнула с некоторой долей облегчения. Он дал ей в руки какой-то потерянный фрагмент головоломки, который отсутствовал по крайней мере тринадцать лет. Он не усмотрел ее вины в том, что, будучи невинной и наивной девушкой, она поверила Джеку и попала в водоворот его преступных наклонностей и страстей.

– Спасибо тебе.

– За что?

Мэгги загадочно улыбнулась.

– О, за то, что ты здесь, что поцеловал меня. За то, что растормошил меня. И... Мне трудно перечислить все, за что я тебе благодарна...

Арчи ничего не ответил. Он сидел, запрокинув голову, закрыв глаза. Мэгги не смогла по выражению лица угадать его чувств и тихо сказала:

– Я все равно хочу убить его.

Он открыл глаза.

– И я тоже.

– Кому-то придется это сделать.

Арчи понял, что пришло время рассказать о последних преступлениях Джека.

– Мэгги, два человека были убиты вчера и сегодня утром в Индиане. – Он кратко рассказал все, что ему стало известно об этих случаях. – Мы полагаем, что это дело рук Уоттера.

Лицо Мэгги напряглось, руки замерли.

– Но почему вы думаете, что их убил он?

– Джек ушел от одного из агентов ФБР в Индиане. Тот видел его садящимся в машину коммивояжера, снабжавшего медикаментами небольшие больнички.

– А врач?

– Доктор Джонсон был клиентом коммивояжера.

– Боже! – воскликнула Мэгги тихо и отстраненно, словно они говорили о каком-то незнакомце, а не о человеке, который охотился за ней. – Это просто совпадение, правда? Знаешь, я всегда думала, что его ненависть сконцентрирована на мне.

– Сомневаюсь, – спокойно заметил Арчи. – Уоттер сталкивался со многими людьми, прежде чем встретил тебя. И наносил обиды многим. Человек не становится маньяком внезапно...

– Но убить...

– Видно, он прошел этот кривой путь до конца.

– Да уж, дальше некуда.

– Но, если он действительно убил коммивояжера и врача, тебе не нужно беспокоиться о том, прикончим мы его или нет.

– Почему?

– Потому что ему вынесут смертный приговор или дадут пожизненное заключение.

– Если его найдут.

– Не «если», а обязательно найдут.

– Не вижу в этом никакого смысла, – Покачала головой Мэгги.

– В чем именно?

– Джек пытался убить меня и потерпел неудачу. Его выпустили из тюрьмы через три года, несмотря на то что в дневнике Джек расписал план расправы надо мной. Он вышел из тюрьмы, убил ни в чем не повинных людей и находится на свободе, а я практически в тюрьме.

– Скажешь тоже! Ты не в тюрьме, – возмутился Арчи.

– Формально – нет, но я окружена агентами ФБР. Не то чтобы я возражала против этого... Но мне не понятно, почему Джеку позволено забирать жизни других людей. Он же потенциальный убийца, а его преспокойно выпускают.

– По всей стране велась большая полемика по этому вопросу.

Мэгги снова не без горечи улыбнулась.

– Знаешь, до того, как Джек нанял кого-то убить меня, я активно поддерживала сторонников милосердия к уголовникам.

– Говорят, из жалостливых получаются сторонники твердой линии.

– По-твоему, я сторонница твердой линии?

Арчи на секунду задумался и хитро улыбнулся.

– По-моему?.. Нет, лучше не говорить тебе, кто ты есть по-моему.

– А почему нет?

От взгляда, устремленного на нее, у Мэгги перехватило дыхание.

– Потому что я на работе. А, кроме того, хотя ты и не соглашаешься со мной, ты все еще напугана. И еще потому, что, может быть, уже на следующей неделе я буду находиться на задании где-нибудь в другом конце страны.

– Это поставит меня на место, не так ли?

Голос Мэгги прозвучал достаточно непринужденно, несмотря на неожиданный комок в горле от обиды на его слова. Она поняла, о чем Арчи умолчал: он сердился на самого себя за то, что поцеловал ее когда-то и повторил это теперь.

– Знаешь, ты первый мужчина, который поцеловал меня за прошедшие три года... – вздохнула она почти мечтательно.

Арчи замер, ожидая какого-то подвоха.

– ...и последний, кто поцеловал меня три года назад.

– Мэгги...

– Я была тогда так испугана, что не решилась спросить тебя, что ты имел в виду, сказав: «Этого никогда не должно было случиться». Сразу после того, как мы поцеловались. Ты помнишь?

Арчи нахмурился, но его лицо не выражало ни злости, ни недовольства.

– Помню, – тяжело выдохнул он. – Я имел в виду, что мне не следовало целовать тебя. Я был женат, был послан защищать тебя. А ты была слишком ранима и неопытна для таких, как я.

– Да, я была слишком ранимой.

– А теперь? Ты хочешь, чтобы я снова поцеловал тебя?

– Я не знаю. А ты бы поцеловал, если бы я попросила?

Она протянула ему руку. Это было самое настоящее приглашение.

– Мэгги...

Она не издала ни звука в ответ, и Арчи, вздохнув, вылез из кресла, постоял мгновение и опустился на колени рядом с Мэгги.

– Я снова повторю тебе, если ты поняла неправильно: этого не должно было случиться.

Их глаза встретились.

– Я знаю, – прошептала Мэгги, – но не могли бы мы сегодня сделать вид, что это должно было случиться?

7

От Брауна требовалась вся его выдержка. Но как может мужчина, даже крутой парень из не расшифровывающих себя без крайней нужды тайных агентов ФБР, ну как может нормальный мужчина пуритански здраво рассуждать, если рядом с ним лежит такая женщина, как Мэгги. Нежная и трепетно-податливая, своенравная и горделиво-непокорная, полная тайн, еще больших, чем все тайны пресловутого Бюро... Ее веки полуопущены, губы чуть открыты. А ведь она сама обратилась к нему с предложением «сделать вид». Возможно, другие мужчины, подумал Браун, смогли бы проявить здравомыслие, но это были бы либо сумасшедшие, либо те, кто никогда не видел Мэгги, никогда не прикасался к ней. А он... А он не может...

Арчи сел на пол, изо всех сил сдерживая свои разбушевавшиеся желания. Он взял ее за руки и почувствовал себя так, словно ступил на край пропасти. Будущее открылось перед ним, но не было видно и намека на мост.

– Я точно не знаю, что имела в виду, – растерянно произнесла Мэгги, в то время как какая-то часть ее существа возразила против этих слов. Она чувствовала и три года назад, и теперь, что подходит Арчи больше, чем кому-либо другому. А уж он-то ей...

– Я тоже не знаю, – прозвучал его голос скорее печально, чем смущенно.

– Ты ведь не будешь делать вид?

– Нет, не буду, – бросил он, думая, что сошел с ума.

– Почему?

Хороший вопрос, прокомментировал Арчи. Что-то говорило ему, что это будет дорого стоить. Мэгги пробудила в нем желание всеми способами добиться, чтобы она поверила ему. Он хотел бы стереть из ее памяти прошлое, разгладить морщинки возле ее глаз. Но Арчи боялся, что его охватит вожделение.

– Мэгги...

– Все нормально, Арчи, – прошептала она. – Мне кажется, я наконец поняла. Не достаточно только прогнать страх, верно? Нужно еще много чего...

Как она права! Чего она ждала от него? Арчи хотелось бы признаться во всем, открыться, рассказать о себе: на что способен и, главное, на что не способен. Он не мог скрывать, что, если удастся спасти Мэгги от неприятностей, ему придется уехать. Каждый раз после завершения дела ему хотелось немедленно уехать, за исключением одного случая – того, что произошел три года назад. Но и тогда он все равно уехал.

У него в памяти снова прозвучали слова: «Не могли бы мы сегодня сделать вид, будто это должно было случиться?»

– Тебе не нужно притворяться, – сказал он. – Ни со мной, ни с кем-то еще.

– И тебе тоже не нужно, – прозвучало в ответ.

Боюсь, я действительно не смогу притворяться, подумал Арчи.

Рука, покоящаяся на его ладони, задрожала, но Мэгги не отвела своего взгляда от его глаз, и он почувствовал себя слишком открытым и незащищенным.

– Мне кажется, я только сейчас начинаю узнавать тебя, Арчи, – загадочно улыбнулась чему-то Мэгги. – Настоящего. Человека, мужчину, а не агента, который всегда стремительно мчится кого-то спасать.

Арчи грустно улыбнулся в ответ.

– Я чувствую то же самое.

Мэгги стеснительно потупилась.

– А ведь ты мне действительно нравишься, милый.

Арчи показалось, будто в его сердце приоткрыли некую дверцу, запертую давным-давно, настолько давно, что даже его подсознание забыло о ней. Одна часть разума от прикосновения Мэгги готова была издать радостный первобытный крик. Другая побуждала отбросить ее руку, подняться и уйти сейчас же, немедленно, пока дверца не раскрылась шире.

Мэгги призналась, что целовала мужчину только дважды за три года. И мужчиной этим и в первый, и во второй раз был он, Арчи Браун. Он должен отвернуться от нее, но не может найти для этого сил.

Угадав его внутреннюю борьбу, Мэгги положила свою ладонь на руку Арчи. Проведи она по его лицу или коснись бедра, он, может быть, смог бы оттолкнуть ее. Но жест Мэгги был успокаивающим. И Арчи понял, что ошибался, видя эту женщину только слабой и уязвимой. Теперь, глядя на нее, он увидел в ее больших глазах силу, которую не замечал прежде.

Уязвимость – это не слабость и не страх, пришло ему в голову. Это настоящая искренность, простодушная честность во всем – в мыслях, в поступках, в глазах.

Теперь он понял. Она предлагала провести ночь вместе не для того чтобы избавиться от страха, а чтобы дать ему возможность узнать настоящую Мэгги, спрятанную сейчас за стеной смятения и непроницаемым барьером обид.

Величие подарка лишило Арчи решимости и отрезвило.

Мэгги, чувствуя желание мужчины, впитывала его, подобно тому, как губка впитывает воду, а растения поглощают солнечные лучи. Глаза Арчи передали ей гораздо больше, чем он сказал. Если бы он коснулся ее сейчас, она, наверное, растаяла бы. Надеясь на это, Мэгги в то же время молилась, чтобы он не посмел это сделать. Она чувствовала, что ложь, за три года ставшая неотъемлемой частью ее натуры и душившая ее удавкой, куда-то уходит. Лежа на полу около Арчи, державшего ее руку, Мэгги словно очищала свою душу от ужаса, освобождала от страха, ощущая себя совершенно свободной. Если бы она встретила этого человека до того, как познакомилась с Джеком! Как бы она радовалась его чувству юмора, спокойствию и уверенности! И надо же такому случиться, что эта радость пришла в опасное для ее жизни время. Сейчас ей больше, чем когда-либо, надо быть Мэгги-бойцом. Нельзя ни на кого надеяться, и не только из-за того, что Джек снова охотится за ней.

Арчи медленно поднес ее руку к своим губам и поцеловал – нежно и тепло. Мэгги почувствовала, как его поцелуй эхом отозвался в каждой клеточке ее тела. Ей следовало отдернуть руку. Напоминая себе, что она не должна ни на кого полагаться, даже на эту руку честного представителя закона, Мэгги понимала, что это правило куда-то сейчас от нее уплывает.

Арчи, витавший, кажется, в тех же заоблачных, запредельных мирах, что и Мэгги, отпустил ее руку и заговорил:

– Когда я был ребенком, то думал, что взрослые знают ответы на все вопросы. Я считал, что, когда они достигают определенного возраста, все знания вдруг сами собой попадают им в голову. Раз – и все, попали... А потом я стал старше. – Арчи издал горький смешок. – Но со мной не случилось «раз – и все». Долгое время я думал: это оттого, что я вырос в сиротском приюте и не получил какой-то информации, которую получали другие. Понимаешь, о чем я говорю?

Мэгги кивнула, хотя не была уверена, что понимает. Арчи сирота! Вот почему он не знает своих родственников.

– Я думаю, что мы все ошибаемся, стараясь действовать, как зрелые люди. Разве мы не можем остановиться на минуту и снова стать детьми, только более счастливыми? – Вопрос прозвучал требовательно, словно Арчи ждал немедленного ответа от собеседницы.

Мэгги почувствовала себя так, будто с нее живьем сняли кожу. Ведь все, что она знала и любила, пришлось оставить в прошлом. Выскользнув из одной жизни в другую, она упорно старалась построить новую, но уже без маленьких радостей, которые испытывают дети, например, катаясь с крутых горок.

– Это никогда не вернется, – грустно покачала она головой и, заметив пронзительную тоску в глазах Арчи, вдруг сказала: – Я хочу, чтобы мы стали друзьями.

Глаза Арчи тут же потеплели.

– Иметь друзей – великое счастье. Но что ты подразумеваешь под этим словом?

По тому, как он спрашивал, Мэгги поняла, что она и Арчи не слишком отличаются друг от друга. Они словно сделаны из одного материала, обоим досталось мало любви, внимания и слишком много суровых испытаний, которых они вовсе не заслуживали. Для Мэгги было очень важно не опуститься до избитых фраз, до банальных или бесцеремонных заявлений. Она подумала, что немного юмора не повредит.

– «Друзья» – это слово из шести букв, означающее единомышленников, приятелей или сообщников в преступлении.

Что, черт возьми, она говорит?! – подумал Арчи, не уловив юмора. Меньше всего на свете ему хотелось стать для Мэгги другом. Он ведь целовал ее. О Боже! Какой мужчина, поцеловав ее, согласится быть просто другом?

– Друзья доверяют друг другу свои тайны, – продолжала Мэгги, – делятся надеждами, мечтами... И я думаю, что друзья должны быть не только в беде, но и в радости. Не только во время дождливых дней, но и в минуты, когда все столь прекрасно и чудесно, что невольно хочется поделиться своим счастьем с кем-то.

Арчи смотрел на нее так, будто только что увидел.

– У меня было не так много счастья в жизни, – заявил он резким тоном, словно обвинял в этом Мэгги.

– У меня тоже, – вздохнула она.

– Но когда все хорошо, – медленно и неуверенно, как бы раздумывая, вымолвил Арчи, – этого не замечаешь. Ты хочешь что-то с кем-то разделить?

– А ты? У тебя нет желания бросить все и просто смеяться до упаду?

– О чем ты просишь меня? – Голос Арчи прозвучал почти сердито.

– Ни о чем не прошу. Мне просто хотелось бы, если я приглашу тебя как-нибудь днем на пиццу или на пиво... Или вечером на шампанское с икрой, чтобы ты тут же сказал: «О чем речь! Сейчас буду».

– Мэгги, я живу в Вашингтоне.

– Но у тебя есть телефон.

– Я не часто бываю дома.

– Мне кажется, ты нарочно уходишь от ответа, – упорствовала Мэгги.

– Ты хочешь, чтобы мы стали друзьями? – недоуменно пожал плечами Арчи.

– Ну, если ты не хочешь... – Мэгги обидчиво улыбнулась.

– В моем мире друзья стоят у меня за спиной. И я уверен, что прикрыт со всех сторон.

– Ты удачливее меня. Моя спина всегда под угрозой.

– Кроме некоторых случаев, – сказал Арчи, опустив глаза.

– Это не продлится долго, не так ли? – спросила она и немедленно пожалела о вопросе, в котором прозвучала горечь.

– Да, наши аналитики считают, что ждать долго не придется.

– Как ты думаешь, где теперь Джек?

– Полагаю, в Канзас-Сити или уже в Денвере. В одном из маленьких аэропортов, где мы лишены возможности следить за ним.

– По-твоему, у него есть шансы попасть прямо сюда?

– Да, он будет здесь, – честно ответил Арчи. – Не потому, что мы недостаточно искусны или недостаточно изобретательны, чтобы взять его, а потому что он одержим маниакальной идеей.

Мэгги молча анализировала ситуацию. Арчи прав: Джек Уоттер способен проникнуть куда угодно. Он найдет свою жертву. Если не сейчас, то позже...

Зазвонил телефон, и расслабленность Арчи исчезла так быстро, что Мэгги засомневалась, серьезно ли он был занят разговором с ней, будучи, по-видимому, сосредоточенным на деле, обдумывая его сложности и неожиданные повороты. Арчи подбежал к аппарату, включил определяющее устройство и поднял трубку прежде, чем Мэгги успела встать на ноги.

– Алло? – услышала она.

Арчи стоял к ней спиной, и Мэгги испытывала огромное желание подойти и прижаться к нему, ощутить под своими ладонями тепло его тела. Но эти мысли были отголосками желаний прежней Мэгги, женщины, которой всегда был кто-то нужен, которая перекладывала на плечи других то, что сама должна была и могла сделать для себя. Почему та испуганная, вызывающая жалость Мэгги кажется ей менее одинокой? Более счастливой, чем нынешняя?