Текст книги "Дочь крови"

Автор книги: Энн Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Обрить его, обрить, обрить! – по комнате громом раскатились голоса представительниц ковена.

Картану доводилось бывать на собачьих и петушиных боях, а также на огромном количестве зрелищных развлечений, включавших стравливание животных. Он привык слышать рев мужских голосов, когда их обладатели поощряют своих фаворитов. Однако он ни разу за всю свою жизнь не слышал такого ликования, какое теперь звучало в восторженных выкриках ведьм ковена, решивших судьбу несчастного.

Картан невольно подскочил, когда рука Доротеи сжала его колено. Холодная улыбка Жрицы слишком ясно говорила о том, что ей приятно видеть его страх.

Доротея подняла руку, призывая остальных к молчанию. Когда в комнате воцарилась абсолютная тишина, она мелодично промурлыкала:

– Обрить его. – Помолчав мгновение, женщина мило улыбнулась и добавила: – Полностью.

Картан невольно быстрым взглядом окинул комнату, не веря своим ушам и глазам, однако, прежде чем он успел сказать или сделать что-то, Деймон обернулся и посмотрел на него. Выражение глаз кузена пугало еще больше, чем любые пытки, придуманные Доротеей, поэтому Картан проглотил готовые сорваться с языка слова и сполз по спинке стула.

В комнату вошли Целительница и цирюльник и медленно направились к столу. Цирюльник, бледный мужчина в черной робе с манжетами, плотно обтягивавшей его тело, уже начал лысеть. У него оказались тонкие бесцветные губы и глаза грязно-желтого цвета. Он поклонился Доротее, а затем всему ковену.

Целительница, серая, невзрачная женщина, обычно занималась заболевшими слугами, поскольку была недостаточно искусна в Ремесле, чтобы работать на аристократов Крови, призвала миску с теплой водой и мыло. Она держала миску, пока цирюльник мыл руки.

Затем он небрежно намылил мошонку своей жертвы.

«Зачем?» – прислал вопрос Картан на острие нити копья.

«Он специально делает их скользкими, – ответил Деймон. – Так труднее сделать чистый срез в первый раз».

Цирюльник взял маленький изогнутый нож и поднял его вверх, чтобы зрители могли посмотреть. Затем он встал позади привязанного мужчины.

«Тогда все смогут видеть, что он делает», – объяснил Деймон.

Картан намеренно остановил взгляд на одном из столбов в тот миг, как цирюльник церемонно занес нож. Через мгновение на быстро намокающих от крови простынях уже лежал маленький темный комок.

Предводитель, привязанный к столбам, издал громкий вопль, исполненный агонии, а затем стиснул зубы, заставляя себя замолчать.

Желудок Картана заворочался и протестующе заурчал, когда по комнате пронеслось разочарованное бормотание. Мать-Ночь! Они все надеялись, что потребуется второй удар!

Цирюльник положил окровавленный нож на поднос и вымыл руки, пока Целительница заставляла сосуды срастись. Когда она наконец отступила, мужчина взял ровный короткий кинжал и встал перед одним из столбов. Оттянув орган жертвы на полную длину, он повернулся к зрителям, печально покачал головой и произнес:

– Боюсь, размер столь незначителен, что разницы почти не будет заметно.

Ковен встретил эти слова смехом и аплодисментами. Доротея улыбнулась.

Картан ожидал, что последует быстрый взмах ножа – и все будет кончено. Однако, когда цирюльник небрежно приложил нож к органу Предводителя и небрежно принялся отпиливать живую плоть, вырывая мучительный крик с каждым движением, Картан обнаружил, что против воли зачарован этим зрелищем и не может отвести взгляд.

Они все заслуживали того, что Картан делал с ними. Женщины были грязными тварями, годными только для деторождения и ублажения мужчины. Было только правильно ломать их в юности, и даже хорошо– они не успевали стать чудовищами вроде тех, что сейчас сидели здесь. Женщин необходимо ломать. Уничтожать всех. У власти должны стоять мужчины Крови, это их священное право. Если бы только он мог убить ее… Поможет ли Деймон избавить Хейлль от этой разносчицы чумы? Разумеется, их всех придется уничтожить. А потом сломать всех молодых и научить их служить. Это единственный путь. Единственный.

Неожиданно повисшая тишина заставила его моргнуть, тем самым вырывая из безрадостных размышлений.

Доротея поднялась со стула, с яростью указывая пальцем на Целительницу:

– Я приказала тебе дать ему что-нибудь, чтобы он не потерял сознания прямо здесь! Только взгляни на него! – Ее палец переметнулся на мужчину, обвисшего в своих путах. Голова безвольно упала на грудь.

– Я сделала, как вы приказывали, Жрица! – запинаясь, пробормотала Целительница, заламывая руки. – Клянусь Камнями, я исполнила ваше повеление!

Это его воображение разыгралось или же Деймон и впрямь был чем-то очень доволен?

– Сегодня нам больше не удастся поразвлечься, и все из-за твоей никчемности! – крикнула Доротея, сделав нетерпеливый жест рукой. – Уберите это отсюда! – С этими словами она быстро вышла из комнаты, и ковен послушно потрусил следом.

– Но я же и в самом деле дала ему нужное зелье! – всхлипывала Целительница, спотыкаясь, выходя за цирюльником в другую дверь.

Картан сидел на стуле, не в силах пошевельнуть хоть пальцем, до тех пор пока стражники не завернули мужчину в окровавленные простыни вместе с отрезанными органами. А затем Картан метнулся к ближайшему туалету, где его жестоко вырвало.

4. Террилль

Доротея медленно мерила шагами свою гостиную. Ее струящийся наряд шелестел с каждым покачиванием бедер, а обтягивающий корсаж с низким вырезом выставлял на всеобщее обозрение маленькие груди, по-прежнему бурно вздымающиеся при каждом вдохе.

Она подняла перо со стола, проходя мимо. У большинства мужчин хребет превращался в желе, стоило ей потянуться за этим предметом. Однако Деймон бесстрастно наблюдал за ней. Холодное, безразличное и утомленное выражение, застывшее на его лице, не изменилось ни на йоту.

Она провела пером по подбородку, проходя мимо его стула.

– Ты снова оказался непослушным мальчиком. Возможно, следовало привязать тебя и выпороть как следует.

– Да, – любезно отозвался Деймон. – Почему бы тебе не сделать этого прямо сейчас? Корнелия может поведать тебе, какого эффекта можно достичь, принуждая меня заглянуть на огонек.

Доротея невольно пошатнулась, но продолжила движение.

– Возможно, в таком случае следовало тебя обрить. – Она махнула пером в его сторону. – Скажи, тебе бы понравилось стать членом братства пера?

– Нет.

– Нет? – Доротея неубедительно изобразила удивление.

– Нет. Я предпочитаю мочиться аккуратно.

Лицо Жрицы исказилось от гнева.

– Ты стал слишком грубым, Деймон.

– Должно быть, сказывается компания, которую приходится водить.

Доротея начала было метаться по комнате, но снова замедлила шаги, заметив прохладное, злорадное веселье, мелькнувшее в глазах Деймона. Черт бы его побрал, подумала она, постукивая пером по губам. Он ведь прекрасно знал, что ему удалось вывести ее из себя, и смел еще и наслаждаться этим! Доротея не доверяла ему, не будучи убежденной, что по-прежнему может его контролировать. Даже Кольцо не останавливало его, когда от Деймона веяло холодом. А сейчас он просто сидел здесь, совершенно уверенный в себе и безразличный к происходящему…

– Возможно, мне действительноследовало обрить тебя. – Ее обычное мурлыканье превратилось в сдержанное рычание. Она ткнула пером в область его паха. – В конце концов, не похоже, чтобы от этих причиндалов тебе была какая-то польза!

– С другой стороны, вряд ли их отсутствие принесет тебе хоть какую-то прибыль, – невозмутимо отозвался Деймон. – Королевы перестанут платить за мои услуги, если будет нечего покупать.

– Это ничего не стоящий кусок мяса, раз ты все равно не можешь им пользоваться!

– О, зато им безгранично нравится наблюдать за ним.

Доротея бросила перо и растоптала его ногой.

– Ублюдок!

– Ты говоришь мне об этом раз за разом. – Деймон раздраженно взмахнул рукой. – Хватит театральщины. Ты не обреешь меня, ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

– Назови хоть одну причину, по которой не стоит этого делать!

Одним быстрым, плавным движением Деймон выбрался из кресла и прижал ее своим телом к столу. Его руки сжались на запястьях женщины, причиняя ей боль, в то время как губы обрушились на нее в жестоком поцелуе. Его язык скользнул в глубины рта Доротеи с таким тщательно контролируемым неистовством, что ведьма не могла больше думать ни о чем, кроме его прикосновений и неожиданной влажности между ног.

С ним так было всегда. Постоянно. Дело было не просто в его теле. И даже Камни тут ни при чем – по крайней мере, прямой связи Доротея никогда не видела. Ей не удавалось коснуться его мыслей и чувств, Деймон умел защищать свое сознание. И, несмотря на это, от него исходило ощущение дикой, неприрученной, но вместе с тем управляемой мощи и мужественности, от которых начинал бурлить воздух. Его руки и язык… всего лишь проводники для этого потока. Показатели чувственности.

Когда Доротея решила, что скоро не выдержит, и принялась лихорадочно гадать, что лучше – оттолкнуть Деймона или насладиться опьяняющим ощущением, он подался вперед и потерся бедрами о ее тело. Застонав, Доротея прижалась к нему, желая ощутить, как напрягается его орган, мечтая понять, что он тоже хочет ее.

Когда она подняла руки, чтобы обнять Деймона за шею, тот с презрительной улыбкой отступил. В его золотистых глазах горел гнев, а не желание.

– Вот почему ты не станешь брить меня, Доротея. – Его бархатный голос сочился царапающим отвращением. – Всегда остается надежда, не так ли? Что однажды я загорюсь страстью, что голод станет невыносим и я приползу сюда на коленях, умоляя подарить мне наслаждение, которым тебе будет угодно наградить меня…

– Я бы никогда не отпустила тебя отсюда ненасытившимся! – воскликнула Доротея, протянув к нему руку. – Клянусь Камнями, я… – Дрожа от гнева, она заставила себя властно выпрямиться. Она вновь унизилась перед ним до мольбы.

Деймон улыбнулся той холодной, жестокой улыбкой, которая появлялась на его губах всякий раз, когда удавалось повернуть любовные игры так, чтобы причинить женщине, коей он служил, боль. Эта улыбка словно говорила: «Это же так легко… Какая ты дура. Можешь наказывать тело сколько угодно и как угодно, делать все, что посмеешь, но тебе никогда не удастся достать меня».

– Ублюдок, – прошептала Доротея.

– Ты в любой момент можешь убить меня, – мягко произнес Деймон. – Это бы решило все наши проблемы, не так ли? – Он сделал один шаг ей навстречу. Жрица тут же прижалась к столу, напуганная этим неожиданным натиском. – Почему ты так упорно не хочешь моей смерти, Доротея? Что произойдет в тот день, когда я внезапно перестану ходить дорогами живущих?

– Пошел вон, – отрезала она, стараясь не выказать слабости, которая неожиданно охватила ее. Почему Деймон говорит это? Что он знает? Необходимо как можно быстрее убрать его из Хейлля, подальше от того места, немедленно. Она яростно набросилась на него, но Деймон молниеносно скользнул в сторону, и Доротея тяжело упала на пол. – Убирайся отсюда! – заорала она, в бессильной злобе стуча кулаками по полу.

Деймон вышел из комнаты, насвистывая безыскусный мотивчик. Пухленький Предводитель, пыхтя, тут же поспешил мимо него к покоям Доротеи, и Деймон повернулся, глядя ему в лицо.

– Я бы не стал заходить туда до тех пор, пока она немного не успокоится, – весело посоветовал он. Подмигнув пораженному мужчине, Деймон продолжил путь дальше по коридору, посмеиваясь.

– Будь проклята твоя душа и отправлена в глубины Ада, поторапливайся уже с этим! – заорал Картан, обращаясь к слуге, приставленному к нему на то время, которое ему будет угодно провести при дворе. Он швырнул свои рубашки в один из чемоданов и застегнул ремни.

Когда все вещи были наконец собраны, Картан окинул комнату взглядом, проверяя, не забыл ли он что-нибудь.

– Лорд Картан, – задыхаясь, промямлил слуга.

– Я сам позабочусь обо всем остальном. Ты свободен. Убирайся отсюда. Пошел вон!

Слуга покорно поспешил выйти из комнаты.

Картан обхватил руками столбик кровати. Ему отчаянно хотелось отдохнуть, однако каждый раз, когда сын Жрицы осмеливался закрыть глаза, он снова видел окровавленные простыни, и крики, полные страдания, начинали звучать в ушах.

Прочь отсюда. И как можно быстрее. Прежде, чем Доротея призовет его, прежде, чем он угодит в ловушку. Бежать туда, где ведьм уже заставили замолчать. В место, находящееся в вечной тени Хейлля, где все будут пресмыкаться перед сыном Верховной Жрицы, но которое при этом не замарано разложением, охватившим все древние земли. В землю, которую нельзя назвать девственной, скорее можно сравнить с покорной служанкой, пытающейся научиться надругательствам над святым от своей хозяйки.

– Шэйллот, – прошептал Картан чуть слышно и улыбнулся. У Хейлля есть там посольство, поэтому никто не станет задавать вопросов относительно его приезда. Роберт Бенедикт пользовался его благосклонностью – и притом отличался известной проницательностью. К тому же теперь там имелось великолепное место, которое он помог построить, в самом Белдон Море – «госпиталь» для юных, чрезмерно возбудимых нервных барышень из семей аристократов Крови, где люди вроде лорда Бенедикта могли вкусить наслаждений, которых не стал бы предлагать ни один уважаемый дом Красной Луны. У Доротеи уйдет не меньше нескольких недель на то, чтобы выследить блудного сына, особенно если он сумеет убедить хейллианских послов в том, что занимается кое-какими исследованиями для Верховной Жрицы. Они будут слишком напуганы тем, что он может рассказать ей о них, чтобы докладывать о его приезде.

Картан заставил чемоданы исчезнуть и выскользнул из своей комнаты к паутине для путешествий. Он поймал Красный ветер и помчался на запад. К Шэйллоту.

5. Ад

Геката плавной, текучей походкой вошла в покои. Наряд из паучьего шелка струился по ее хрупкому телу, высокий воротник был усеян бриллиантами, сверкающими, как звезды на фоне кроваво-красного неба. Для этого тщательно спланированного «случайного» разговора она оделась с особой тщательностью. Несмотря на нелепую, плебейскую галантность, которая была свойственна Сэйтану при общении с любой женщиной независимо от того, была она красива или дурна собой, он оставался ценителем представительниц прекрасного пола, умеющих выгодно преподнести себя. А у Гекаты, хотя расцвет ее молодости давно остался позади, не было недостатка в мужчинах.

Но этот ублюдок, подобранный в сточной канаве, только оглядел ее поверх очков с линзами в форме полумесяца, которые он не так давно начал носить, положил на страницу книги закладку и заставил очки исчезнуть, прежде чем, наконец, уделить гостье немного внимания.

– Геката, – любезно, но вместе с тем настороженно произнес Сэйтан.

Проглотив поднявшуюся в душе ярость, Геката прошлась по комнате.

– Как приятно увидеть Зал возрожденным, – произнесла она своим звонким голосом, изливающим нежное тепло, которое однажды заставило его осторожно открыться ей.

– Пришло время сделать это.

– Есть какие-то особые причины?

– Я обдумывал возможность устроить бал для демонов, – сухо отозвался Сэйтан.

Геката опустила подбородок и одарила его кокетливым взглядом из-под длинных ресниц, не осознавая, что это была лишь жалкая пародия на юную, чувственную ведьму, которой она была много веков назад.

– Но ты не стал переделывать южную башню.

– Не было никакой необходимости в этом. Оттуда вынесли все и как следует отмыли. Только и всего.

– Но ведь в южной башне всегда были мои покои! – возмутилась она.

– Как я уже сказал, в этом нет никакой необходимости.

Геката пристально уставилась на прозрачные занавески нежного оттенка слоновой кости под собранными красными бархатными шторами.

– Что ж, – наконец произнесла она, как будто все это время не спеша обдумывала сказанное, – полагаю, я могла бы удовлетвориться комнатой в твоем крыле.

– Нет.

– Но, Сэйтан…

– Дорогая моя, ты, кажется, кое о чем забыла. У тебя никогда не было своих покоев в Зале в этом Королевстве. Ты не жила ни в одном из моих домов с тех пор, как я развелся с тобой, и никогда в них не вернешься.

Геката опустилась на колени возле его кресла, довольно отметив, как прелестно ее шуршащий наряд собрался в изящные складки. Широкий рукав ее платья лег на колено бывшего мужа.

– Я знаю, в прошлом у нас было много разногласий, но, Сэйтан, здесь теперь просто необходима женщина. – Она готова была кричать от восторга, заметив, как он поднял бровь, а в глазах сверкнула явная искорка интереса.

Он поднял руку и погладил ее длинные, струящиеся волосы, сохранившие свой насыщенный черный цвет.

– А почему мне нужна здесь женщина, Геката? – вкрадчиво поинтересовался Повелитель мягким, чуть хриплым голосом.

Таким тоном он разговаривал только с любовницами. Этот голос всегда приводил ее в бешенство, потому что звучал слишком заботливо и слабо. Не по-мужски. Он совершенно не походил на голос ее отца. Отец никогда не позволил бы себе умолять и уговаривать. Онне позволил бы жене отказывать ему. С другой стороны, онбыл хейллианским Князем, принадлежал к одному из Ста Семейств и был таким же гордым и заносчивым, как любой достойный мужчина Крови, не то что этот…

Геката поспешно опустила глаза, надеясь, что Сэйтан не сумел в этот раз прочесть в ее взгляде, что она думала о нем на самом деле. Какая власть… Они могли бы править всем Терриллем – да и Кэйлеером тоже, – если бы у него имелась хоть капля честолюбия. И даже если бы Сэйтан оставался слишком ленивым, чтобы заниматься делами, за них с радостью взялась бы она, Геката. Кто бы посмел бросить ей вызов, если бы новую правительницу поддерживал Верховный Князь, носящий Черный Камень? Но он отказался сделать даже такую малость. Не помог ей в Демлане, своем собственном Крае. Привязал ее к Хейллю, где у семьи, хвала Тьме, хватило влияния, чтобы сделать ее Верховной Жрицей. И вся эта мощь была потрачена даром на какое-то существо, которому пришлось самому выбирать себе имя, потому что его отец не считал своего отпрыска достойным того, чтобы бороться за него. Но ничего, Террилль еще будет принадлежать ей, даже если придется использовать слабовольную марионетку вроде Доротеи, чтобы заполучить его.

– Так зачем мне сейчас необходима женщина? – Голос Сэйтана, теперь не такой мягкий и ласковый, вывел ее из размышлений.

– Чтобы выносить ребенка, разумеется, – отозвалась она, повернув голову и нежно целуя его ладонь.

– Ребенка? – Сэйтан отнял руку и сцепил пальцы на животе. – Один из наших сыновей стал мертвым демоном пятьдесят тысяч лет назад, и ты, дорогая моя, знаешь лучше кого бы то ни было, где сейчас находится второй.

Геката с шипением втянула воздух сквозь зубы и улыбнулась:

– Девочка, Повелитель. Ваша маленькая любимица.

– У меня нет никаких любимиц, Жрица.

Геката невольно сжала кулаки и поспешила спрятать руки в складках платья.

– Все знают, что ты обучаешь девочку служить себе. Я просто пытаюсь сказать, что ей необходимо руководство взрослой женщины, чтобы удовлетворить все твои потребности.

– Это какие же, интересно?

Геката судорожно стиснула подлокотник кресла:

– Не играй со мной. Если у девчонки есть способности, она должна обучаться Ремеслу у одной из своих Сестер. Что ты будешь делать с ней потом – только твоя забота. По крайней мере, позволь мне как следует обучить ее, чтобы она не стала досадной помехой в будущем.

Сэйтан грациозно выбрался из кресла, подошел к высоким окнам и отодвинул прозрачные занавески, чтобы полюбоваться видом Ада, как всегда утопающего в вечных сумерках.

– Тебя это не касается, Геката, – медленно произнес он. В его голосе зазвучали отдаленные раскаты грома. – Да, это верно – я согласился обучать юную ведьму. Видишь ли, мне скучно. Это необременительное занятие забавляет меня. Если она станет для кого-то досадной помехой, признаюсь, мне не будет до этого никакого дела. – Сэйтан отвернулся от окна и устремил пронзительный взгляд на Гекату. – И тебя это не касается. Оставь свою нелепую затею. Потому что, если ты будешь настаивать на том, чтобы взять это дело на себя, очень многие вещи, на которые я в прошлом смотрел сквозь пальцы, неожиданно привлекут мое пристальное внимание.

Сэйтан отпустил занавеску, небрежно задернул ее и вышел из комнаты.

Опираясь на кресло, Геката поднялась, неспешно подошла к окну и посмотрела на прозрачную ткань. Она медленно протянула руку.

Самовлюбленный ублюдок. И его можно с легкостью обойти. Он что, считает, будто за все эти годы она так и не узнала его слабые места? Было забавно наблюдать за тем, как он корчится, великий Повелитель, связанный своими представлениями о чести, в то время как его сыновей, которых она выпестовала с помощью Доротеи, сминают и подавляют – год за годом, век за веком. «Они ненавидят тебя теперь, Повелитель. Какой же ублюдок не возненавидит отца, отказавшегося от него?» – с удовольствием отметила Геката.

Полукровка, правда, оказался сюрпризом. Кто бы мог подумать, что в Сэйтане еще сохранилось столько огня и желания? Прекрасные, сильные сыновья – и ни один не способен стать настоящим мужчиной. Что ж, по крайней мере, у полукровки причиндалы нормально работают. Никто не рискнул бы сказать то же самое о втором.

С ее помощью Доротее удалось вернуть в Хейлль сильную, темную линию крови Са-Дьябло. Конечно, долгое ожидание церемонии, устанавливавшей Право рождения, чтобы разбить договор с Сэйтаном, было большим риском, но именно в это время право отцовства либо официально признавалось, либо отвергалось. Вплоть до этого момента любой мужчина мог объявить ребенка своим и выполнять обычные родительские обязанности. Однако до момента официального признания никаких прав на дитя он не имел. Только после завершения церемонии мальчик действительно принадлежал своему отцу.

В этом-то и заключалась проблема. Им была нужна только подходящая кровь, а не сам Повелитель. Наблюдая за тем, как Сэйтан воспитывает двоих сыновей, Геката сразу же поняла, что ребенок, выросший под влиянием мужа, никогда не превратится в настоящего мужчину, способного приложить все силы на реализацию ее амбиций. Она полагала, что, поскольку Повелитель видел обоих мальчиков лишь по несколько часов в неделю, его влияние еще можно сгладить, что не останется никаких следов, никаких воспоминаний о нем, если дети не будут принадлежать ему и он не возьмется за их обучение всерьез.

Как же Геката ошиблась. Сэйтан уже успел закрепить в их сердцах этот дурацкий кодекс чести, вбить его в разум обоих мальчиков, и к тому моменту, когда она это осознала, было слишком поздно пытаться вести их другой дорогой. Еще не понимая толком почему, они сопротивлялись всему, что не укладывалось в этот свод правил, до тех пор, пока борьба, боль и наказания не начали постепенно переделывать их.

А теперь появилась еще и эта девочка.

Пять лет назад Геката впервые ощутила странную, темную силу на острове килдру дьятэ. С тех самых пор она внимательно прислушивалась к обрывкам разговоров прислуги, которые, однако, не сообщили ей ничего нового. Спутанные сети, которые Жрица сплела, показали ей только темную силу в женском теле. Девчонка обладала такой мощью, что, если ее правильно обучить и направить, можно захватить контроль над любым Королевством.

Гекате потребовалось пять лет, чтобы узнать, что Сэйтан обучает девочку. Это открытие привело ее в ярость. Ребенок с самого начала должен был принадлежать ей, должен был превратиться в послушное орудие, полностью зависимое от своей хозяйки, которое реализует все ее мечты и амбиции. Получив в свое распоряжение такую силу, Геката была бы непобедима. Ничто и никто не были бы способны остановить ее.

Но, как всегда, она опоздала.

Если бы Сэйтан согласился поделиться с ней девчонкой, возможно, Геката бы и передумала. Однако он заупрямился, значит, это дитя не должно было повзрослеть, созреть и превратиться в угрозу планам ведьмы. Она собиралась применить свое самое страшное оружие – Деймона Сади.

Он не питает любви к своему отцу. Можно предложить ему десять лет управляемой свободы – разумеется, снимать с него Кольцо никто не собирался, – однако целую декаду ему не придется служить при дворе. А еще лучше – целое столетие, на протяжении которого не придется становиться на колени ни перед одной ведьмой. И что для этого потребуется? Всего лишь уничтожить какого-то ребенка, незнакомку, любимую и лелеемую тем самым человеком, который когда-то отказался от него. А если для верности бросить на чашу весов еще и свободу полукровки? У Сади хватило бы силы, чтобы бросить вызов даже самому Повелителю. Он обладал достаточным коварством и жестокостью, чтобы поймать девчонку в ловушку и уничтожить ее. Только вот как заставить его подобраться достаточно близко, чтобы нанести точный удар? Да, об этом придется хорошенько поразмыслить. Гекате удалось узнать только то, что девчонка находится где-то в далеких западных регионах Хейлля. Больше она ничего не нашла… кроме странной, непроходимой дымки на одном из островов.

О, как Сэйтан будет дергаться и кричать от боли, пойманный на крючок собственных принципов, когда Сади уничтожит его маленькую игрушку!

Геката опустила руки и улыбнулась, глядя на исполосованные занавески. Она с недовольной миной вытащила обрывок ткани из-под одного из своих острых ноготков и поспешила выйти из комнаты. Ей не терпелось побыстрее убраться из Ада и приступить к выполнению своего коварного плана.

Сэйтан замкнул свою гостиную Черным заклинанием и только тогда направился к угловому столику, на котором стояли бокалы и графин с ярбарахом. Его губы на мгновение изогнулись в издевательской ухмылке, когда он отметил, как сильно дрожат руки. Не обратив ни малейшего внимания на кровавое вино, он вытащил из буфета бутылку бренди, налил немного в стакан и залпом выпил, задохнувшись, когда непривычный напиток опалил горло и внутренности. Прошло много веков с тех пор, как он в последний раз пил такое крепкое спиртное. Сэйтан устроился в кресле, удерживая стакан в дрожащих руках.

Геката была бы в восторге, если бы поняла, как сильно напугала его. Если Джанелль окажется жертвой амбиций Гекаты и ее жадного стремления сокрушать и править… Нет, только не Джанелль. Она должна быть мягко, легко привязана к Крови, должна признать ограничения, налагаемые Кодексом и Законом Крови, единственными правилами, удерживающими их всех от того, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Потому что скоро, слишком скоро она начнет ходить по дорогам, которых еще не знал никто, она будет так же далека от Крови, как Кровь от лэнденов. К тому же девочка уже обладает огромной силой, которая станет расти с каждым днем. Мать-Ночь! Кто сможет остановить ее?

Кто рискнет остановить ее?

Сэйтан вновь наполнил стакан и закрыл глаза. Он не мог отрицать то, о чем кричало сердце. Он будет служить своей светловолосой Госпоже. Что бы ни случилось, он будет служить ей.

Когда он правил Демланом в Кэйлеере и Демланом в Террилле, то без колебаний сумел усмирить разыгравшиеся аппетиты Гекаты. Он верил тогда – впрочем, и сейчас тоже, – что нельзя использовать силу, покоряя другую расу. Если же Джанелль действительно захочет править… Это будет стоить ему чести, не говоря уже о его душе, но Сэйтан поставит Террилль на колени, если это доставит ей удовольствие.

Единственный способ защитить Королевства – это уберечь Джанелль от влияния Гекаты и ее человеческих орудий.

Любой ценой.

6. Террилль

Деймон добрался до своей комнаты только поздней ночью. Вино и бренди, которые он выпил, достаточно притупили чувства, чтобы он смог сдерживать свой гнев, несмотря на неожиданный натиск недвусмысленных намеков и кокетливой болтовни, обрушившейся на него за ужином, несмотря на то, что женские тела то и дело «случайно» весь вечер касались его.

Однако он был не настолько пьян, чтобы не почувствовать женского присутствия в своей комнате. Ее ментальный запах ударил ему в ноздри в тот же миг, как Деймон открыл дверь. Оскалившись, он поднял руку. В то же мгновение у постели загорелись свечи, озарив комнату мягким сиянием.

В центре кровати лежала юная хейллианская ведьма. Ее длинные черные волосы соблазнительно рассыпались по подушкам, простыня, скрывавшая нежное тело, была целомудренно натянута до подбородка. Девица была новенькой при дворе Доротеи – всего лишь одна из учениц ковена Песочных Часов. Она пожирала Деймона глазами весь вечер, но не осмелилась приблизиться к нему.

Ведьма улыбнулась, а затем приоткрыла маленький, но пухленький ротик и пробежалась кончиком языка по верхней губе. Медленно стягивая простыню, она сладострастно потянулась и лениво раздвинула ноги.

Деймон улыбнулся в ответ.

Он продолжал улыбаться, поднимая одежду, которую она разбросала по полу и вышвыривая ее в открытую дверь прямо в коридор. Он улыбался, стаскивая простыни и одеяла с постели и выкидывая их следом за одеждой. Он по-прежнему улыбался, подняв девушку с кровати и вышвырнув ее вон из комнаты с такой силой, что, когда она ударилась о противоположную стену, раздался хруст костей. За ведьмой последовал матрас, не угодивший прямиком в нее только потому, что она кое-как увернулась, упав на бок. Девица начала кричать.

Ориентируясь по звуку торопливых шагов, Доротея мчалась по коридорам особняка, дрожа от едва сдерживаемого гнева. Она растолкала локтями мрачных охранников, расчищая дорогу, и вскоре оказалась рядом с толпой горничных и других ведьм ковена, чье перепуганное щебетание приглушалось криками, становившимися все громче и пронзительней.

– Что, во имя Ада, здесь происходит?! – спросила она. Ее обычное мелодичное мурлыканье теперь больше походило на рявканье рассвирепевшей кошки.

Деймон вышел из своей спальни, преспокойно одергивая рукава. Стены коридора моментально покрылись льдом.

Доротея пристально посмотрела на Деймона. Она ни разу не видела его, охваченного холодным гневом, только наблюдала последствия, когда он уже успевал отойти от приступа. Однако она мгновенно почувствовала, что Деймон сейчас находится в эпицентре бушующего шторма и хватит любой мелочи, любого неосторожно сказанного слова, чтобы вызвать мощный взрыв, который разорвет особняк на части.

Доротея сузила глаза и постаралась побороть невольную дрожь.

На этот раз здесь было нечто большее, чем просто холодный гнев. Намного больше.

Лицо Деймона казалось абсолютно безжизненным – оно могло быть вырезанным из цельного куска мрамора. И вместе с тем оно было наполнено… чем-то. Он казался неестественно спокойным, но эти золотистые глаза, блестящие так же ярко, как и обледеневшие стены, смотрели на нее. Пристально. Так глаза хищника неотрывно следят за своей жертвой.

Что-то подтолкнуло его к эмоциональному перелому, и он наконец переступил черту.