Текст книги "Похититель душ"

Автор книги: Энн Бенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

– Пара бейсбольных матчей, концерт и выставка динозавров в музее «Тар-Питс»…

Если учесть, как шло расследование раньше, все эти люди не ожидали, что им придется отвечать на вопросы о том, где они бывали вместе с пропавшими детьми. Я уже беседовала с большинством из них, чтобы ознакомиться с делом, но теперь мои вопросы носили более определенный характер. Мне пришлось проявить немалую изворотливость и принести множество извинений за проступки, которых я не совершала. Представьте себе, что сначала вас подозревают и обвиняют в том, что вы причинили вред тому, кого по-настоящему любили, а потом обвинитель говорит: ладно, не имеет значения, мы ничего такого не имели в виду. Почему орды адвокатов не атаковали полицейский департамент Лос-Анджелеса после этих расследований, до сих пор остается для меня тайной. Эмоциональный шок после таких обвинений останется с этими людьми надолго, и мне пришлось быть максимально осторожной, чтобы никто из них не предположил, что они вновь находятся под подозрением.

Я заверила всех родителей, что дополнительная информация поможет мне проверить достоверность новых теорий, объясняющих исчезновение их сыновей, и такое объяснение было принято почти всеми. Однако мои вопросы их смущали: «Какие события, в которых вы участвовали вместе с детьми, вам запомнились?» Не следовало задавать наводящих вопросов, я не могла спросить, посещали ли они выставку динозавров. Я хотела получить эту информацию косвенным путем.

И в каждом случае они упоминали музей. За три или четыре дня я переговорила со всеми и пришла к новому выводу: почти все родители были примерно среднего возраста, их рост составлял от пяти футов и восьми дюймов до пяти футов и одиннадцати дюймов (включая трех женщин), все среднего веса, и все были белыми.

Так я получила примерное описание внешности подозреваемого.

Мне требовалась помощь Дока, но только на нейтральной территории. Всякий раз, оказываясь в его кабинете, я чувствовала себя студенткой, а мне этого не хотелось. В участке всегда царил хаос, поэтому я предложила ему самому назвать место встречи. Мы остановились на пирсе Санта-Моники, где подавали булочки с горячими сосисками.

Чайки, как всегда, пронзительно кричали, но шум меня не беспокоил. Я любила пирс с его активностью и исходящей от него энергией. Иногда здесь появлялись неприятные типы, в особенности вечером в пятницу и субботу. Но днем тут был настоящий рай. Мои дети очень любили сюда ходить, в особенности Эван.

– Почти все попавшие под подозрение люди примерно одного роста – от пяти футов девяти дюймов до пяти футов десяти дюймов, – имеют хрупкое телосложение. Из чего я делаю вывод, что предполагаемый преступник обладает такими же параметрами, поскольку их почти невозможно подделать.

– А как насчет черт лица?

Я подумала о плакате с черной прорезью на месте глаз. Когда я пыталась представить себе преступника, всякий раз перед моим мысленным взором возникала фигура с темным пятном вместо лица.

– Не имею ни малейшего представления.

– Значит, вы хотите, чтобы я сделал предположение?

– Я хочу еще раз поговорить о психологических аспектах и, если вы не против, снова по ним пройтись. Мне удалось найти нечто общее, объединяющее пропавших детей и их мнимых похитителей. Все они посетили одну выставку в «Ла Бреа Тар-Питс»…

– Там, где демонстрировали разных животных?

– Да. Выставка работала довольно долго, ее посетило огромное количество людей. Так что мне придется проверить всех, кто там работал в то время или был связан с выставкой, в том числе и с фирмами, которые обеспечивали ее обслуживающим персоналом.

– Похоже, работы предстоит много.

– Да уж. Мне хочется выделить хотя бы небольшую группу подозреваемых из сотен разных людей, и я нуждаюсь в помощи.

– А вы уверены, что он находил жертвы именно там?

– На данном этапе я лишь принимаю желаемое за действительное. Честно говоря, иногда мои выводы представляются притянутыми за уши, но других общих нитей мне обнаружить не удалось.

– Ну, если этот человек работает в музее или как-то с ним связан, то серийный убийца в ваших руках.

Такой вывод напрашивался.

– Так или иначе, но его выбор не выглядит спонтанным…

– Верно, преступник – прекрасный организатор, но есть некоторые тонкости, которые повторяются. Серийные убийцы, тщательно готовящие свои преступления, оказываются тихими людьми, живущими в хорошо продуманном вымышленном мире, в противовес тем, кто склонен к импульсивным действиям. Ваш организованный извращенец планирует свое деяние до мельчайших деталей в форме фантазии, а потом ее реализует. Преступник, подверженный импульсам, может начать исполнять свою фантазию из-за случайных внешних воздействий, так что выбор жертвы будет совершенно непредсказуем. И то, что он потом станет делать с жертвой, совсем не обязательно совпадет с его прежними фантазиями.

– Но что вы имеете в виду, когда называете этого человека тихим? Если вы совершаете такие преступления, то должны быть дерзким, так мне кажется. Дерзкий и тихий – качества несовместимые.

– Несомненно, похищение ребенка действительно требует определенного рода смелости. Однако с тем же успехом такое состояние можно назвать манией. Вероятно, внешне оно никак не проявляется – лишь немногие из тех, кто совершает сексуальные преступления против детей, настолько меняются, что их можно идентифицировать, разок взглянув им в лицо. Часто говорят, что многое можно прочитать по глазам, как правило, уже после того, как преступление свершилось, но на самом деле такой человек легко скроется в толпе возле пригородного поезда. Обычно перед мысленным взором рисуется совсем другой образ преступника; многие представляют типа вроде Мэнсона[38]38
  Мэнсон, Чарльз – убийца киноактрисы Шарон Тэйт и еще шести людей в Лос-Анджелесе в 1969-м. У Мэнсона, выступавшего в качестве духовного лидера, была группа последователей (так наз. «семья»), вместе с ним принимавших наркотики.


[Закрыть] – хотя его скорее можно назвать запойным убийцей, чем серийным: растрепанные волосы, грязная одежда, безумные глаза, все внешние признаки психопата, отпугивающие людей.

Довольно часто в подобных случаях обложка книги дает нам неверное представление о ее содержании; большинство мужчин, совершающих серийные убийства, или серийные педофилы, существуют внутри вполне приличных обложек. Джон Уэйн Гейси[39]39
  Гомосексуальный маньяк-убийца, убивший 33 мальчика в США в 1970-х годах; известен также как клоун Пого, т.к. изображал клоуна на детских утренниках.


[Закрыть] – превосходный пример такого парня – выглядел очень даже симпатично. Он был весьма успешным строительным подрядчиком, и в то время, когда он совершал свои преступления, его бизнес преуспевал. Поскольку он сам являлся боссом, Гейси имел полную свободу передвижения, к тому же не был стеснен в средствах. Если мы посмотрим на список самых знаменитых серийных убийц в истории, то обнаружим в их поведении немало разумного, а некоторые предстанут весьма привлекательными фигурами. То, что отличает их от обычных людей, находится внутри, а не снаружи.

Примерно в квартале от пирса рабочий бросил пакет с мусором в «Дампстер»[40]40
  Фирменное название большого металлического мусоросборника.


[Закрыть]. Чайки с громкими криками начали планировать вниз. Их клювы застучали по пластиковому пакету; некоторые тут же улетели прочь с добычей. Остальные кружили над «Дампстером».

– Выживают сильнейшие, – заметила я.

– Это сильное побуждение. – Эррол бросил битую морскую ракушку на песок под пирсом. – Антрополог по имени Лайл Уотсон утверждает, что поведение, которое мы считаем проявлением зла, в генетическом смысле часто определяется стремлением к выживанию. Он объясняет это в контексте эволюционной теории Дарвина: разрушение порядка в мире – в особенности если речь идет о росте населения – приводит к росту преступлений, что мы и наблюдаем в последние два столетия. Именно по этой причине большинство серийных убийц оказываются мужчинами – они пытаются таким образом сохранить свой генетический материал. Уничтожая соперников, ты даешь своим генам дополнительные шансы.

– Звучит не слишком убедительно, – сказала я.

– Его теория пытается объяснить, почему некоторые люди совершают безумные поступки без видимых причин. Должен признать, что я сам понял далеко не все, а ведь мне за это платят.

– Ну, тогда я влипла.

– Не обязательно. Вы очень умная женщина. Не исключено, что мне удастся сэкономить для вас немного времени. Я считаю, что он не может быть служащим музея.

– Почему?

– Серийный убийца не станет мусорить в собственном гнезде.

– Гейси хоронил всех убитых у себя в подвале. Дамер[41]41
  Джеффри Дамер, серийный убийца-гомосексуалист, жертвами его в 1970-е годы стали 17 человек. Был также обвинен в людоедстве.


[Закрыть] складывал их в собственный холодильник.

– Хотите верьте, хотите нет, но это скорее исключения, чем правила. Они рисковали, в результате риск не оправдался – обоих поймали именно из-за этого. Служащий музея сразу же попадет в круг подозреваемых, если начнет выбирать себе жертвы среди посетителей выставки. Нет, я бы сосредоточился на людях, связанных с музеем извне. Подрядчики. Обслуживающий персонал. И еще одно – для совершения этих преступлений требуются ресурсы.

– Да, я знаю, мне эта мысль уже приходила в голову. Он должен иметь какое-то удаленное место, где можно было бы держать похищенных детей…

– И это стоит денег. Он переодевается, добывает автомобили, создает многочисленные иллюзии. Либо этот тип много лет откладывал деньги, либо он богат.

– Директор музея рассказал мне об одном из спонсоров. Он утверждает, что тот даже частично финансировал систему безопасности выставки, поскольку его не устраивала та, что была в музее прежде.

– А как его зовут?

– Уилбур Дюран.

Док разинул рот.

– Специалист по спецэффектам?

– Да.

– Будь я проклят, – пробормотал Эркиннен.

Прежде чем я успела выяснить, почему он так отреагировал на мои слова, сработал пейджер. Вибрация на поясе меня напугала.

– Подождите секунду, – попросила я.

Нам пришлось отложить разговор. У нас появилось тело.

Глава 17

Стояло прекрасное лето, как мы все и надеялись, и нас ждал великолепный урожай яблок и вишен. Брат Демьен расхаживал по своим владениям гордый, как петух, и в то же время квохтал около каждого усыпанного плодами дерева, точно заботливая наседка. К сожалению, мы мало виделись в это беспокойное время; он был занят в своем саду, или так я себе говорила. Но в конце концов я поняла, что даже он старался все чаще и чаще меня избегать, потому что не хотел, чтобы мое мрачное расположение духа, становившееся с каждым днем все заметнее, портило ему чудесное настроение. Он оставался моим добрым и верным другом, но я не могла не заметить, что между нами начала расти стена.

К концу июля мы уже точно знали, что получим хороший урожай, если, конечно, на нас не рассердится Господь и не накажет плохой погодой. Пришла пора наблюдать и ждать – включая и дело Жиля де Ре. Я ненавижу ждать, и это известно всем, кто меня хорошо знает. Его преосвященство проявил мудрость, оставив меня в одиночестве в период между отъездом милорда из Жосселина и своим первым официальным выступлением против него. Хотя мы по-прежнему проводили много времени вместе, по большей части получая от общества друг друга удовольствие, наши разговоры милорда не касались.

Чтобы чем-то себя занять, я собрала молодых сестер и принялась рьяно наводить повсюду порядок, словно надеялась повторить достижения сестры Клэр в Бурнёфе. Как-то раз, уже ближе к вечеру, епископ нашел меня во дворе в одно из редких мгновений, когда я отдыхала. Передо мной стояла деревянная рамка с натянутым на ней куском тонкого полотна. Я нарисовала на ткани ветку с цветами и теперь вышивала ее яркими шелковыми нитками. Слегка приглушенный свет заходящего солнца казался мне идеальным и часто дарил утешение в трудные времена. Видимо, удовольствие, которое я получала от своего занятия, было написано у меня на лице, потому что епископ заговорил извиняющимся тоном.

– Я хотел пригласить вас поужинать со мной, – улыбнувшись, сказал он, – но вы так увлечены вашей работой… Будет каплун. Ваш любимый.

– И зачем только вы меня соблазняете. – Я улыбнулась, закрепила иголку на ткани и поднялась.

Он был в сутане священника, но вел себя как галантный дипломат, коим ему нередко приходилось бывать, и даже предложил мне руку. Я покраснела и тут же смутилась, но ничего не могла с собой поделать. Я взяла его под руку, и мы вместе, не говоря ни слова, прошли через двор к дворцу и в его личную столовую.

Каплун, карп и распаренный лук – моя тарелка была наполнена до краев. Впрочем, я понимала, что епископ устроил это все не просто так.

– Я получил приказ предъявить обвинение, – сказал наконец епископ. – Сначала в связи с нападением на Жана ле Феррона. А дальше мы соберем новые сведения и расскажем об убийствах. – Он поколебался, словно пытался смягчить следующие слова. – Дело будет передано инквизиции.

Я откинулась на спинку стула и задумалась над тем, что произошло. Усилием воли я постаралась прогнать темные образы, заполонившие мое сознание, словно армия захватчиков. Я не осмеливалась никому в этом признаться, но именно жуткие видения, заявлявшиеся ко мне все чаще и поражавшие своей яркостью, превратили меня в мрачную старую каргу, которую старался избегать мой молодой брат во Христе Демьен. Если бы я им все рассказала, они решили бы, что я лишилась рассудка, и заперли подальше от нормальных людей.

Мне всегда виделось одно и то же: темное чудовище без лица, в полном боевом облачении, с окровавленным мечом в руках. Чудовище сидит верхом на диковинном звере, высоко подняв над головой меч. Потом бросается ко мне и выхватывает у меня из рук младенца, держа его за шею, точно хищная птица. В следующее мгновение оно подкидывает его в воздух, сильным движением отрубает голову, и она падает на землю.

Я знаю, чье лицо прячется за железной маской, но не могу понять, как этот человек мог с такой жестокостью убить ребенка, которым является сам.

– А этого нельзя избежать? – едва слышно прошептала я.

Рука Жана де Малеструа коснулась моей и сжала пальцы.

– Даже Христос не смог избежать чаши, которую Его отец предложил Ему.

– Что же теперь будет?

Откуда-то из-под стола епископ достал папку с бумагами и протянул мне.

– Это черновики того, что будет переписано и опубликовано.

Я узнала его собственный почерк. В конце концов, он ведь был адвокатом, до того как стал священником. Передо мной лежал тщательно разработанный план атаки на Жиля де Ре, целью которой было поставить его на колени. Я получила возможность познакомиться с ним, прежде чем он станет всеобщим достоянием.

Честь, приправленная горечью.

Того, кто прочитает эти записи, мы, Жан, по воле Божией и с благословения Священного Папского престола епископ Нанта, благословляем именем Господа нашего и просим обратить внимание на следующее.

Да будет известно, что, при посещении прихода Сен-Мари в Нанте, где Жиль де Ре, о котором пойдет речь ниже, часто останавливается в доме, известном под именем ла Суз, и является прихожанином названной церкви, а также при посещении других приходов, также названных ниже, начали возникать слухи, а затем мы стали получать жалобы и заявления честных и достойных жителей вышеозначенных приходов.

Дальше шел длинный список, который мне было больно читать, потому что я встречалась с некоторыми из этих людей, когда мы начали разбираться в том, что же у нас все-таки происходит. Агата, жена Дени де Лемиона; вдова Рено Донета; Жанна, вдова Гибеле Дели; Жан Юбер и его жена; Марта, вдова Ивона Кергэна; Жанна, жена Жана Дареля; Тифэн, Эонетта ле Карпентье. Все они были прихожанами церквей, расположенных на территории или около владений или бывших владений Жиля де Ре. Рядом с именами свидетелей стояли названия церквей.

Мы, посещая эти церкви по долгу службы, тщательно опросили свидетелей и, изучив их показания, выяснили, что среди прочих преступлений, в достоверности которых мы уверены, дворянин милорд Жиль де Ре, рыцарь, землевладелец и барон вышеозначенного места, наш прихожанин, находящийся в нашей юрисдикции, вместе со своими сообщниками действительно убил множество маленьких невинных мальчиков, что он действительно занимался с этими детьми противоестественным совокуплением и совершал грех содомии. Он действительно приносил жертвы и заключал сделки с темными силами и совершил другие чудовищные преступления в пределах нашей юрисдикции. Нам удалось узнать из сведений, полученных нашими доверенными лицами и уполномоченными, что Жиль де Ре совершил вышеназванные преступления и прочие возмутительные акты в нашей епархии, а также в нескольких других районах.

В связи с указанными преступлениями Жиль де Ре опорочил себя в глазах серьезных и честных людей. Чтобы развеять сомнения в данном вопросе, мы составили данные письма и ставим на них свою печать.

Написано в Нанте, 29 июля, по поручению епископа Нантского.

– Когда оно будет доставлено милорду?

– Завтра.

– А когда будет объявлено всем остальным?

Он посмотрел в свою пустую тарелку.

– Еще есть время.

Моя собственная тарелка исчезла, а передо мной, словно по волшебству, появился великолепный десерт. На самом деле его принесла молодая послушница, такая тихая и незаметная, что я даже не слышала, как она вошла в комнату. Мне показалось, что я не видела ее в монастыре, хотя скромный апостольник и облачение указывали на то, что она послушница. Я несколько мгновений с восхищением разглядывала десерт, но поняла, что аппетит у меня пропал. Неожиданно я почувствовала на себе взгляд Жана де Малеструа и подняла голову. Он, казалось, прожигал меня глазами, и я поняла, что мне не удалось скрыть от епископа своих переживаний.

Два следующих дня шел дождь, и мы были вынуждены оставаться за закрытыми дверями, однако брат Демьен продолжал следить за созревающими фруктами. Из окна верхнего этажа я видела, как он время от времени стряхивает воду с набухших ветвей, чтобы они не гнулись до земли. В наших садах было множество деревьев – немыслимая задача стряхнуть воду со всех, если только тебя не поддерживает божественное вдохновение.

Когда стало темнеть, я увидела, что он направляется в аббатство, видимо, в последний раз перед заходом солнца. Его самого было бы неплохо хорошенько встряхнуть, потому что он промок до нитки. На дороге между садом и епископальными службами он встретился с всадником, которого, судя по всему, знал, потому что он остановился и они перекинулись несколькими словами. Когда они расстались и разошлись в противоположные стороны, мне показалось, что брат Демьен ускорил шаг.

Он ворвался ко мне, с трудом переводя дух и не позаботившись переодеться.

– Есть новости, – сказал он, пытаясь отдышаться и не обращая внимания на лужу, которая начала собираться около его ног. – Де Силлэ и де Брикевилль исчезли. Они покинули службу милорда Жиля и сбежали.

И кто бы мог их в этом винить? Мерзавцы, видимо, поняли, что их кузен и господин больше не сможет их защищать. Но какая же бессовестная неблагодарность – они прихватили с собой часть его собственности. Они занимались покупкой строительных материалов для его часовни, а также одежды и подарков для его жертв, обеспечением всем необходимым для огромной свиты во время путешествий. То, что эти гнусные типы добавляли один или два су к стоимости каждого предмета, указанного в счетах, которые они представляли милорду, было так же очевидно, как дождь за окном.

Оставалось надеяться, что милорд не настолько глуп, чтобы ожидать от них чего-нибудь иного; иначе получалось, что он не так умен, как я думала. Эти мысли вызывали у меня беспокойство, впрочем, меня мучили и другие – гораздо более неприятные, – особенно одна, которая не желала уходить, но, с другой стороны, как я ни старалась, не хотела всплывать на поверхность. Но я знала, что со временем она станет четкой и ясной.

Несмотря на все старания брата Демьена, нижние ветки деревьев в нашем фруктовом саду опустились до самой земли. Охваченный ужасом, наш брат во Христе объявил всеобщую мобилизацию, призвав к себе на помощь всех, не только послушниц, но и меня. Мы дружно вышли в сырой сад и принялись подвязывать непослушные ветви веревками и шнурками, какие нам удалось быстро отыскать в аббатстве – в одном случае нам даже пришлось использовать потрепанный пояс монашеской рясы. Мы собирали фрукты, которые начали портиться, а затем подпирали почувствовавшие облегчение ветви рогатинами, найденными в ближнем лесу. Мы не очень понимали, зачем все это нужно, но поскольку любили брата Демьена, то благодушно сносили его причуды.

Когда утро уже подходило к концу, я, работая среди моих дочерей во Христе, краем глаза заметила вдалеке какое-то движение. Выйдя из-под прикрытия деревьев, я принялась вглядываться в сторону запада и вскоре увидела развевающееся на ветру знакомое мне знамя герцога Иоанна. Позади кавалькады стелилась пыль, что не удивительно на наших дорогах, а в следующее мгновение отряд скрылся в воротах аббатства. Я извинилась, хотя в этом не было необходимости, поскольку среди тех, кто работал в саду, занимала самое высокое положение, и поспешила к замку, опуская по дороге рукава своего облачения. В главном дворе я успела развязать передник и бросить его в кухне, что вызвало удивление у посудомойки. Впрочем, она оказалась достаточно ловкой и успела его подхватить. Поднимаясь по лестнице, я, как могла, привела себя в порядок.

Однако оказалось, что я зря старалась: увидев меня, Жан де Малеструа сказал:

– У вас не слишком опрятный вид, Жильметта. Можно подумать, что вы примчались сюда откуда-то… с земляных работ.

– Из сада, – объяснила я. – Брат Демьен…

Епископ устало вздохнул.

– И когда только он находит время для служения Богу?

– Вот именно таким образом он и служит Богу, ваше преосвященство, – пытаясь отдышаться, проговорила я. – Но давайте не будем о нем. Я видела отряд герцога Иоанна.

– Да, – не стал спорить он. – Они только что доставили послание от него. Примерно минуту назад. – Его преосвященство положил руку на стопку бумаг, лежащих на столе. – Я как раз начал читать.

Не дожидаясь приглашения, я села.

– Он хочет прикончить милорда одним верным ударом, – сказал мне епископ, не дочитав послание до конца. – Отобрать все владения, здесь и во Франции, иными словами, лишить всего.

– Но он не может взять под контроль его владения во Франции…

– Законным путем не может.

Страницы с тихим шелестом упали на стол. Мне не терпелось прочитать их, но я старалась держать себя в руках.

– Герцог Иоанн может делать все, что пожелает, – задумчиво проговорил епископ, – но такой захват владений будет иметь последствия, и среди них – потеря расположения короля Карла. Король никоим образом не чувствует себя должником милорда Жиля и не испытывает к нему особой симпатии – скорее всего, он с не меньшим удовольствием, чем герцог, готов от него избавиться. Однако между королем и герцогом сложились довольно натянутые отношения – после той провалившейся попытки восстания, которую поддерживал герцог, разумеется не послушав моего совета.

«Разумеется», – подумала я.

– Разве разногласия между ними не решены?

– Боюсь, у короля хорошая память.

– Но только не в том, что касается людей, которые помогли ему получить корону. Милорд Жиль, кстати, если вы забыли, был среди них.

Думаю, исключительно ради меня он напустил на себя смущенный вид.

– Мы все это помним, Жильметта. Но события последнего времени заставляют нас забыть о храбрости милорда. Сейчас он ведет себя как презренный трус.

– Даже трус имеет права, когда речь идет о его землях.

– Труса, совершившего чудовищные преступления, можно заставить отказаться от своих прав. А теперь, если позволите…

Он вернулся к страницам послания, я же молча наблюдала за тем, как он читает, напряженно и сосредоточенно переворачивая листы. Закончив, он откинулся на спинку стула, сложил на коленях руки и замер. Вполне возможно, решил вознести Всевышнему молитву. Когда он снова открыл глаза, мне показалось, что он принял решение.

– Я посоветую герцогу Иоанну соблюдать в данном вопросе максимальную осторожность. Каким бы ни был суд и какие бы обвинения на нем ни прозвучали, они должны быть доказаны.

– Для этого потребуются совместные усилия короля и герцога, – заметила я, – а их интересы не совпадают.

Он помолчал немного, не сводя с меня глаз.

– Ради всех святых, Жильметта, став аббатисой, вы похоронили огромный талант. Вам следовало стать дипломатом. И почему только я раньше не замечал в вас этих качеств?

Потому что они только сейчас начали проявляться.

Мне представлялось, лучшее, на что может рассчитывать Жиль де Ре, – это честное рассмотрение дела, поскольку надеяться на оправдание ему не приходилось. Для Жана де Малеструа это был способ не запятнать свою репутацию и сохранить достоинство всех участников правового сражения, а также принять честное решение. Мы некоторое время обсуждали стратегии, которые в конце приведут к справедливому приговору; я знала, что его преосвященство еще множество раз будет вести подобные разговоры с теми, кто займет вместе с ним место за судейским столом. Мне вдруг пришло в голову, что, беседуя со мной, он проговаривает свою будущую речь.

– – Я начинаю думать, что будет лучше, – подвел итог одной из своих мыслей епископ, – если король Карл передаст контроль над владениями милорда во Франции герцогу Иоанну. Но он ни за что не согласится публично сделать такой дар своему сопернику.

– В таком случае может оказаться полезным некое связующее звено, которое прикроет обе стороны. Может быть, брат герцога Артюр, – предположила я. – Он коннетабль Франции и, таким образом, доверенное лицо короля.

– Между герцогом и Артюром по-прежнему существует детское соперничество. Остается надеяться, что их братские противоречия закончатся не так печально, как в случае Каина и Авеля.

У меня имелись на этот счет сомнения. На мгновение я спросила себя, существовало бы такое же соперничество между моими сыновьями, если бы Мишель остался с нами. Впрочем, им не из-за чего было ссориться: ни земельных владений, ни денег, ни наследства. Единственное, что их связывало, – это отношения с Жилем де Ре: Мишеля в детстве, Жана в юношеском возрасте. Я множество раз задавала себе вопрос, почему Жиль изо всех сил старался помочь Жану и позаботился о том, чтобы тот получил очень хорошее место в Авиньоне. Возможно, причина заключалась в том, что он нуждался в настоящих братских чувствах; его соперничество с родным братом Рене началось, когда Жан де Краон завещал свой меч Рене, а не, как все ожидали, Жилю. После этого в их отношениях преобладал принцип «око за око».

– Братские отношения иногда бывают очень непростыми, хотя мы часто надеемся на лучшее, – заметила я. – Не сомневаюсь, что в данных обстоятельствах герцог и Артюр сумеют преодолеть свои разногласия. Разумеется, если им помочь.

– Будем надеяться. Это принесет пользу всем заинтересованным лицам.

Позже в тот же день его преосвященство встретился со своими советниками, которые согласились, что он избрал блестящий путь для решения вставшей перед ним задачи. Герцогу Иоанну было составлено письмо, в котором ему предлагалось встретиться с его могущественным братом Артюром, чтобы обсудить намерения относительно милорда.

Если вы намерены конфисковать Тиффож и Пузож в качестве штрафа, назначенного милорду Жилю, вам следует сначала попросить вашего брата, чтобы он уговорил короля дать разрешение. Это будет самым разумным.

Разумеется, все эти блестящие идеи ничего бы не дали, если бы вдруг у Карла заговорила совесть и он вспомнил о своем долге перед Жилем за то, что тот поддержал Жанну д'Арк – ведь без ее победы он никогда не получил бы корону. Но со времени казни Жанны прошло почти десять лет. Хорошая память у него или не очень, Карл не станет платить свой долг, если его об этом не попросят. Мне представляется, что простые крестьяне всегда знают, когда следует отдавать долги, а вот короли рассчитывают на то, что им напомнят кредиторы.

Мы сидели на своих лошадях и смотрели на крепость Ванн. Сколько же подобных чудовищных сооружений довелось мне повидать за свою жизнь на этой земле? Слишком много. Мне часто кажется, что простые люди даже представить себе не могут, что происходит по другую сторону рвов с мутной, грязной водой. Будучи представительницей среднего класса, я видела достаточно, чтобы знать, что далеко не все там чисто и прекрасно.

За стенами, над которыми развевался флаг герцога Иоанна, состоялась встреча братьев, на которой под руководством его преосвященства Жана де Малеструа, волей Божией епископа Нанта, было достигнуто соглашение. Артюр де Ришмон, коннетабль Франции, друг и союзник короля Карла, займет владения Жиля де Ре во Франции, включая Тиффож и Пузож. Герцог Иоанн будет освобожден от неприятной обязанности сделать это своими силами. Король Карл не будет выглядеть слишком покладистым, а также на него не падет позор предательства и неблагодарности. Де Ришмон получит Бретонские владения милорда, когда их можно будет конфисковать законным путем.

Мы отправились из Ванна в Тиффож, где с нами встретился де Ришмон. Конфискация Тиффожа прошла быстро и без кровопролития. Священник Жан ле Феррон, который был по-прежнему заключен там после всех унижений, выпавших на его долю от рук Жиля де Ре во время нападения на Сент-Этьен, наконец получил свободу и был поручен нашим заботам. На теле несчастного все еще оставались шрамы и рубцы от пыток, но он проехал по подъемному мосту с гордо поднятой головой. Он не произнес ни слова, когда мы проводили его в Нант и передали в руки брата, Жоффруа.

Теперь больше не оставалось сомнений, что Жиль де Ре рухнет со своего пьедестала и уже больше никогда не поднимется.

Прохладный ветер с запада щипал мои лодыжки, когда я, стоя на деревянной платформе, потянулась к самой высокой ветке, где увидела яблоко. Жан де Малеструа был так занят приготовлениями к процессу над милордом, что почти во мне не нуждался, положение, которое мне иногда нравилось, а порой – нет, в зависимости от настроения. Простая работа по сбору урожая наполнила меня миром и покоем: я носила ящики, помогая более пожилым сестрам, чье желание помочь превосходило возможности. В результате я чувствовала себя молодой. Еще я держала лестницы, когда молодые люди поднимались к небесам, чтобы собрать дары Бога, потом утешала послушницу, которая нечаянно съела половину червяка. Я уверила ее, что в этих скользких существах содержатся полезные вещества, которые нередко используются в сложных микстурах, – так мне рассказала одна повитуха. Занимаясь мелкими делами, я получила возможность сосредоточиться на радостях настоящего момента и не думать об ужасах, ждущих меня впереди.

Но удовлетворение всегда будет оставаться одним из капризов Бога, так случилось и в этот день. Стоя на своей платформе, я первая увидела молодого монаха, который вышел из дворца епископа и направился в сад. Я с любопытством наблюдала, как юный священник подошел к брату Демьену, они о чем-то коротко поговорили, а потом посмотрели в мою сторону.