Текст книги "Карантин в «Гранд-отеле»"

Автор книги: Енё Рэйтё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Странно, что после конца танца не слышно аплодисментов. Вообще, все как будто онемели. С бокалом в руке молодой человек обернулся.

Что произошло?!

Глаза всех присутствующих были устремлены к нему. Одетта, приоткрыв маленький, ярко накрашенный ротик, тоже растерянно глядела на него.

Молодой человек стоял, словно окаменев, не выпуская бокала из рук. Он чувствовал, что произошла какая-то катастрофа… Внезапно он увидел свое отражение в висевшем напротив зеркале и у него мороз пробежал по коже.

За стойкой бара стоял с бокалом шампанского в руке молодой человек в черной, с бархатным воротником куртке миссионера, принадлежащего к одному из самых суровых монашеских орденов.

Глава 12

Именно так. Он стоял перед изумленной публикой в черной куртке с квадратными роговыми пуговицами – одежде людей, проведших по меньшей мере пять лет среди прокаженных и отказавшихся от всех мирских удовольствий… А в руке у него был бокал шампанского. И мгновенье назад он танцевал!…

Сейчас начнется невиданный еще в стенах «Гранд-отеля» скандал, который неминуемо завершится его арестом.

Внезапно молодой человек высоко поднял бокал с шампанским и голосом, в котором звучал металл, сказал:

– Люди! Призрак смерти уже бродит по дому сему! Я пришел, чтобы напомнить вам о невидимой руке, начертавшей письмена на стенах дворца Набупалассара! Напомнить, что среди мраморных колонн и шелковых занавесей чума пишет свое «мене, текел!» так же, как и в хижине последнего рыбака. Я пришел, чтобы танцевать и развлекаться вместе с вами, ибо, быть может, даже глухие уши услышат, даже слепые глаза увидят призрак смерти, когда я высоко подниму этот сосуд греха…

В глухой тишине он высоко поднял бокал, а затем, швырнув его о пол, обвел всех взглядом и, уже отходя от стойки, сказал:

– Для того я и заказал шампанское… Чтобы уничтожить его как символ мирского греха.

Бармен с суеверным страхом прошептал:

– Это я понимаю… Но для чего нужен был лед?… Ответа не последовало, поскольку суровый миссионер уже покинул тяжелыми шагами бар.

Глава 13

Князь Сергей задумчиво проговорил Мод, сидевшей вместe с ним за одним из дальних столиков:

– Нечто фантастическое… В прошлом году в Сингапуре какой-то миссионер выбежал на сцену варьете и начал танцевать вместе с балетом… Отвратительное было зрелище…

Мод не ответила.

Тяжелое впечатление, которое неожиданное событие произвело на общество, понемногу рассеивалось.

– Совершенно неуместный поступок, – сказал советник Маркхейт миссис Вилльерс, вместе с которой он ужинал, предварительно точно установив, что у нее нет никаких признаков бубонной чумы. – Если бы он не был миссионером, его бы стоило привлечь к ответственности за распространение паники на территории, охваченной карантином…

– Кто это был? – взволнованно спросила вдова-сицилианка у господина Вангольда, с которым она успела случайно познакомиться. Коммерсант был до того расстроен отсутствием жены, что, находясь в столь убитом состоянии духа, за ужином по рассеянности сел вместо своего за столик синьоры Релли, а красавица-вдова предложила ему остаться за ее столиком и после того, как недоразумение выяснилось. После ужина они вместе пошли в бар, чтобы немного освежиться.

– Какой-то миссионер, – ответил Вангольд, – больше я о нем ничего не знаю.

– Петер! – подозвала вдова официанта.

– Слушаю, синьора.

– Кто этот миссионер?

– Не знаю, синьора. Сегодня у нас очень много новых гостей, – ответил официант и поспешил к другим столикам, откуда его уже нетерпеливо подзывали. Разбираться со всякими миссионерами – дело управляющего.

– Вас так интересуют миссионеры?

– Да. Девушкой я была влюблена в одного проповедника. Надежды на то, чтобы добиться согласия моих родителей, у нас, к сожалению, не было, и он уехал миссионером к каким-го дикарям. Мой покойный муж был добрым, умным человеком, он любил меня, но я никогда не могла забыть Крессона. Став вдовой, я стараюсь почаще бывать в местах, где можно встретить миссионеров, где… все напоминает мне о нем…

– Вы надеетесь когда-нибудь встретить его вновь? – спросил Вангольд.

– Его нет в живых. Он принес себя в жертву призванию, и я за свой счет поставила ему памятник на его родной земле.

– Его прах доставили на родину? – растроганно спросил Вангольд.

– Нет, – холодно ответила вдова и после короткой паузы добавила: – Дикари съели его…

У их столика остановился Линднер, оперный певец.

– Не нравятся мне такие миссионеры, – сказал он, и на его усталом жирном лице появилось выражение обиженного ребенка. – Теперь опять придется принимать снотворное, а я уже совсем хорошо себя чувствовал.

– Никаких снотворных! – воскликнула вдова. – Присаживайтесь к нам! Петер! Бутылку чинцано… синьор Линднер… господин Вангольд…

– Рад познакомиться, – проговорил коммерсант, приподымаясь, чтобы пожать руку Линднеру. – Когда-то я был поклонником вашего голоса. Еще в молодости, конечно. Вы чудесно пели Лоэнгрина, да и фигура у вас была великолепная! Эх, где те старые, добрые времена…

Вангольд вздохнул и, кажется, так и не понял, почему Линднер присел за столик с таким ледяным выражением на лице.

– А теперь выпьем все до дна! – воскликнула синьора Релли, поднимая бокал с рубиново-красным вермутом. Все выпили, даже Линднер, которому пить вовсе не хотелось. Вдова поднялась и, проговорив: – Прошу извинить меня, – вышла из зала.

– Исключительно симпатичная женщина, – заметил Вангольд и вновь наполнил бокалы. Чувствовал он себя просто замечательно. Сказывалась и непривычная для него обильная выпивка и… и… изумительно приятное общество синьоры Релли… – А пели вы когда-то просто феноменально, – обратился он к Линднеру, желая доставить удовольствие знаменитому артисту. – Ужасно жаль, что у вас пропал голос. Это уже насовсем? Я знавал одного церковного певчего, у которого горло через некоторое время прочистилось. Может быть, и у вас будет так же.

– Исключено, – ответил смертельно бледный Линднер. – Любые нервные переживания вредят голосу, а меня до смерти раздражает всякая глупая болтовня…

– Серьезно? Вот и я выхожу из себя, когда начинаю говорить со своим кладовщиком. Я ему говорю: «Господин Штук, принесите то-то и то-то», а он…

– Синьора Релли что-то долго не возвращается, – нетерпеливо проговорил певец.

– Верно. По-моему, она решила разыскать миссионера, только что обругавшего нас.

…Господин Вангольд был прав. Выйдя в холл, синьора Релли огляделась и увидела миссионера, сидевшего за маленьким столиком и что-то втолковывавшего официанту.

– Прошу извинить меня, но я поужинаю здесь. Я не могу и не хочу снова возвращаться в этот Содом, – говорил Феликс, бросая уничтожительный взгляд в сторону бара.

– Я с удовольствием подам и сюда, но могу предложить только кусок вареной рыбы. Повариха приготовила ее для себя, потому что лечится от ожирения.

– Что? В таком первоклассном отеле?!

– К сожалению, среди наших гостей редко бывают миссионеры. Наши жильцы – грешники, которым и в голову не приходит, что по пятницам надо соблюдать пост, так что у господина миссионера наши блюда могут вызвать только отвращение: ростбиф, цыплята-табака и все такое прочее.

У господина миссионера потекли слюнки при одном упоминании о ростбифе и цыплятах (табака!), но он угрюмо произнес:

– Что ж, принесите рыбу и воды, чтобы ее запить… Он продолжал мрачно сидеть за столиком, готовый рвать на себе волосы от досады.

– Прошу прощения, господин миссионер… Я – вдова Релли…

Перед ним стояла высокая, со стройной фигурой женщина. На грубовато очерченном, но приятном лице огнем горели глаза.

– Я не могу отделаться от впечатления, вызванного вашими словами. То, что вы только что сделали, было так жутко и так прекрасно…

– Наш долг – бороться с грехом… – он нетерпеливо огляделся, высматривая официанта. Черт с ним, пусть блюдо будет постным, лишь бы побыстрее!

– Мне нужен человек, с которым я могла бы поговорить откровенно. Если у вас найдется для меня полчаса, прошу вас: выслушайте меня и…

– Сейчас я собираюсь поужинать, – заметил он, увидев приближающегося официанта с рыбой.

– Мне так это необходимо! Мне нужен суровый, с горящими глазами проповедник, которому я могла бы раскрыть тайны сердца…

К сожалению, при этих словах она взмахнула рукой и выбила поднос у не ожидавшего подобной резвости официанта. Кусок рыбы, разбрызгивая соус, шлепнулся на ковер.

– О Мадонна! – в отчаянии воскликнула синьора Релли. – До чего я неловка… Прошу вас, разрешите пригласить вас к себе на чашку чая, чтобы хоть как-то возместить испорченный ужин… Не отказывайтесь, иначе вы меня обидите… Я живу в двадцатом номере, это совсем рядом…

– Хорошо… но мне сегодня можно есть только постное, – ответил он, сдаваясь, и посмотрел на лежащий на полу кусок рыбы так, словно это было тело только что скончавшегося, горячо любимого родственника.

Коротко кивнув официанту, миссионер с совершенно пустым желудком направился к лестнице.

В следующее мгновенье он, круто повернувшись, исчез в темном помещении ресторана.

По лестнице навстречу ему спускался инспектор Элдер.

Глава 14

Элдер видел его только одно мгновенье и немедленно поспешил к швейцару.

– Вам знаком этот миссионер?

– Да, конечно. Но сегодня прибыло столько народу, что, если господин инспектор хочет что-то о нем узнать, мне надо будет поглядеть…

– Выясните его имя и все прочие данные.

Из бара вышел официант и поспешно подошел к синьоре Релли.

– Не могли бы вы вернуться в бар, синьора. Два господина за вашим столиком ругают друг друга во весь голос.

– О Санта Мадонна! – воскликнула вдова и поспешила за официантом.

– Отец Пауло Соргетте, миссионер, – прочел швейцар. – Прибыл на автобусе вместе с экскурсией с Явы, номер в «Гранд-отеле» оплачен банковским переводом. Задержался здесь из-за известных вам событий.

– В каком номере он живет?

– Шестьдесят шестом. Третий этаж.

– Спасибо…

Инспектор подошел к двери в ресторане. Дверь была заперта! Теперь уже он без всяких колебаний подошел к лифту и вошел в кабину.

– Третий этаж… – Лифт, загудев, тронулся с места… Инспектор готов был надавать самому себе пощечин за то, что сразу не бросился вслед за этим миссионером.

Лифт остановился. Инспектор взялся за ручку двери.

– Нельзя, господин, – сказал негритенок-лифтер. – Мы как раз между этажами.

– Почему же остановился лифт?

– Наверное, на каком-то этаже кто-то открыл дверь.

– И что теперь делать? – нетерпеливо топнул ногой Элдер.

– Надо позвонить швейцару. Он пройдет по этажам, закроет дверь и мы сразу же двинемся. Только он ужас как медленно ходит. Если дверцу открыли на одном из верхних этажей, мы здесь до самого утра проторчим. У бедняги ишиас. Страх как неудобно, если работаешь швейцаром… Я бы такого держать не стал.

– Ты уже позвонил?

– Еще нет, но это быстро делается, – успокаивающим тоном ответил мальчишка и нажал на одну из кнопок. – А теперь сами увидите, сколько времени будет копаться этот старичок.

Действительно, прошло с полчаса, пока он обошел все шесть этажей, обнаружив в конце концов, что забыл поглядеть на первом, а дверь-то была приоткрыта именно там.

Лифт дрогнул, загудел, и мальчишка распахнул дверцу.

– Пятый этаж.

Элдеру кровь бросилась в голову.

– Мне нужен третий!

– Одну секундочку!…

Лифт двинулся вниз! Через пару секунд он остановился, Элдер шагнул к двери, но лифтер снова остановил его.

– Опять где-то открыта дверца. Похоже, кто-то решил поразвлекаться.

– Мать его!…

…Примерно через три четверти часа после этого инспектор стоял наконец перед дверью шестьдесят шестого номера. Куртка миссионера висела на тремпеле, у порога стояла пара башмаков.

Инспектор постучал в дверь.

– Кто там? – спросил хрипловатый голос.

– Мне нужен преподобный отец…

Послышалось шарканье ног, и дверь приотворилась. Выглянул седой мужчина с изможденным лицом.

– Вы ищете меня?

– Да. Вас ждут в салоне, отец Краффорд.

– Меня зовут Пауло Соргетте!

– Прошу прощения, тогда это ошибка. Мне нужен отец Краффорд.

– Этого не может быть. Отца Краффорда еще в прошлом году изжарили на берегу озера Виктории…

– По-видимому, это другой Краффорд.

– Послушайте! Кто вы?! Я не верю ни единому вашему слову! И совсем недавно кто-то скребся у моей двери! Что все это значит?

– Я – старший инспектор Элдер. А деньги, между прочим, в любом случае разумнее было бы сдать на хранение в сейф.

– Что… Откуда вы знаете?…

– Швейцар сказал, что вы получили перевод. Когда вы уснули?

– В одиннадцать, – ответил миссионер, захлопывая дверь.

Сейчас время подходило к двенадцати.

Элдер на несколько секунд задумался, а потом быстро наклонился.

На башмаках миссионера поблескивали крохотные капельки влаги. Жидкость на поверхности кожи высыхает медленно, но с вечера капельки должны были давно исчезнуть. А вот сок от шлепнувшейся на пол рыбы брызнул во все стороны…

Нет сомнений, что, пока миссионер спал, кто-то воспользовался его одеждой. В том, кто именно, у инспектора сомнений тоже не было…

Глава 15

Мод попрощалась с князем Сергеем у двери своего номера.

– Не бойтесь, – сказал он. – Я уверен, что надежда еще не потеряна…

– Я… мне бы такую уверенность…

– Надо верить!

– Но профессор возвращается сегодня…

– Тс-с! Не стоит сушить голову из-за того, чему мы все равно не можем помочь. Спокойной ночи.

Князь ушел, и Мод вошла в свою комнату. Щелчок выключателя – и в залившем комнату ярком свете она увидела перед собою молодого человека с полотенцем вместо набедренной повязки, но зато в безукоризненно сшитом клетчатом пиджаке, чуточку разве что коротковатом.

– Как вы посмели!…

– Тихо! Постараюсь покороче. Время не терпит и к тому же я зверски голоден. Немедленно отдайте мне нож и белую салфетку, в которую он был завернут.

У Мод словно отнялся язык.

– Не задавайте вопросов и ничего не пытайтесь объяснить, а просто делайте то, что я говорю. Кто-то видел, как вы забрали нож. В вашей комнате будет обыск.

– Кто… видел это?

– Побыстрее, пожалуйста. Если нож найдут здесь, вам конец!

– Но откуда мне знать…

– Сейчас нет времени торговаться. Вы должны поверить мне, иначе погибли. Нож!

Поколебавшись несколько мгновений, Мод быстро подошла к окну и вытащила из щели между рамой и карнизом белый сверточек.

– Вот он. Хотите еще что-нибудь?

– Нет… Если вы сами не хотите рассказать…

– Я не буду ничего рассказывать. Можете думать все, что вам угодно. Вы сам убийца и вряд ли можете считать меня такой уж преступницей.

– Зачем вы забрали нож?

– Я думала, что виноват совсем другой, и хотела спасти его… А вы… вы… каким образом вы очутились здесь…

– Для завершения сегодняшнего вечера… Вернув одежду миссионеру, я в неописуемо скупом костюме добежал до винтовой лестницы, чтобы снова взять пижаму. Вместо нее там лежало с полдюжины выстиранных простынь и полотенец. Пижамы и след простыл! Вообразите мое положение! Что делать? Я обернулся полотенцем и поспешил сюда. В это время господин, которого трое парней, именуя Вангольдом, с трудом доволокли до номера, улегся, видимо, спать и вывесил для чистки свой костюм. Пиджак я позаимствовал у него, а брюки, к сожалению, не подошли. Пару сапог пришлось занять до утра у жильца восемьдесят седьмого номера. Подозреваю, что он – полицейский.

– Как вы узнали, что нож…

– Спокойной ночи, – перебил ее молодой человек, как раз вовремя поправил начавшее сползать полотенце и вышел:

У поворота коридора он остановился и прислушался. Убедившись, что все спокойно, вытащил кинжал из кармана пиджака и изо всех сил швырнул его в открытое окно. Проходя мимо комнаты Вангольда, он повесил клетчатый пиджак на место.

Молодой человек спешил. Может быть, в подвале найдется что-нибудь вроде кладовой, где он сможет устроиться. Он смертельно устал. Он был уже в районе первого этажа, когда снизу послышались шаги и прозвучал голос:

– Марти-ин… это ты-ы…

Господи помилуй!

Молодой человек молниеносно выскочил в коридор и бросился к темному ресторану. Голос:

– Да откройте же! Какой черт запер меня снаружи?

– Мне-то откуда знать? – ответил швейцар…

Назад. Мимо все новых и новых дверей… Какой-то ужас! Голоса донеслись и с другого конца коридора.

– Я думал, что вы уже легли, Элдер.

Седлинц, офицер полиции из группы капитана!

– Я услыхал какой-то подозрительный шум. В такой обстановке становишься подозрительным…

Сейчас они пойдут сюда… Он оказался между двух огней.

– Ма-арти-ин!… Ты что – не слышишь меня? Чтоб тебе удавиться!

Прямо перед собой он увидел дверь двадцатого номера. Номер, где живет эта итальянка. Из-за двери доносилось негромкое пение и постукиванье каблучков. Голоса приближались.

Он постучал.

– Войдите!

Он вошел в номер и очутился перед одетой в кимоно сицилианкой, глядевшей на него разинув рот.

– Это вы… вы?

– Прошу прощения, – ответил молодой человек в ночной сорочке, повязанном поверх нее галстуке из темной ленты и полотенце, обернутом вокруг бедер, – но вы оказали мне честь, пригласив…

– Но вы же сказали… сегодня пост… и…

– Это ничего. Полночь миновала, и сейчас уже суббота.

– Извините, но… все это так странно…

– Вы имеете в виду это… Парадная форма миссионеров, ухаживающих за прокаженными… Я надел ее в вашу честь: белая сорочка, темный галстук… и сапоги с высокими голенищами. В Индии этот костюм пользуется большим уважением…

– Очень любопытно… Я, правда, уже собиралась лечь… Но не беда! Отвернитесь, пока я что-нибудь накину на себя…

Он повернулся к ней спиною и подошел к окну. Синьора Релли зашла за ширму и переоделась. Вернувшись, она с удивлением обнаружила, что миссионера нет в комнате. Он словно вылетел в распахнутое окно.

Так оно, впрочем, и было.

Глава 16

На следующее утро новая сенсация потрясла «Гранд-отель».

Коммерсант Вангольд был арестован за убийство доктора Ранке. Негритенок, чистивший платье, нашел в кармане пиджака Вангольда покрытую кровавыми пятнами салфетку. Салфетка эта исчезла со стола в комнате, где был найден труп доктора Ранке.

Бледный, как мел, Вангольд сидел перед капитаном.

– Расскажите откровенно обо всем.

– Простите, – со слезами в голосе ответил Вангольд, – нельзя ли оповестить о случившемся мою жену? Она намного умнее меня.

– Вашей супруги здесь нет и, пока не кончится карантин, она не сможет сюда вернуться.

– Жаль. Лучше бы я пошел вместе с нею за покупками.

– Это к делу не относится. Расскажите во всех подробностях об убийстве. Почему вы убили доктора Ранке и как до этого дошло?

Вангольд, заламывая руки, ответил:

– Но, господин капитан… Уж не думаете ли вы, что это я убийца?

– Может быть, у вас имеется алиби?

– Что-что?

– Алиби! Есть у вас алиби? Коммерсант испуганно забормотал:

– Чемоданы собирала жена… Я, честное слово, не знаю… взяла она его или нет…

Это было уже немножко чересчур, и капитан вышел из себя. Неужели этот тип пытается строить из себя такого простака, который даже не знает значения слова «алиби»?

Неслыханно! Капитан стукнул кулаком по столу.

– Прекратите эту комедию! Идиота хотите из себя корчить?!

– Господин капитан, – простонал обвиняемый, – клянусь, никого я не хочу корчить и только прошу немедленно вызвать сюда мою жену.

Вангольд сидел с опущенной головой между двумя полицейскими, чувствуя себя как нельзя более несчастным… Капитан расположился напротив, спрятав глубоко под письменным столом ноги, обутые в домашние шлепанцы. Какой-то мерзавец спер у него из-под двери сапоги. Ужасно неприятно!

– Убийство произошло непосредственно перед тем, как объявили о введении карантина. Где вы находились в это время?! Ну?!

– Разговаривал с господином капитаном.

– Гм… да… это я помню. Вы интересовались, насколько надежно оцепление.

– Клянусь, я ни в чем не виноват…

– Вы утверждаете, что все это время находились в холле? Вангольд молчал.

– Ну? Перед тем, как заговорить со мною, вы стояли вместе со всеми остальными? Предупреждаю, что я проверю ваши слова, допросив любого, о ком вы скажете, что он стоял рядом с вами. Сознайтесь лучше, этим вы облегчите свою участь.

– Но, прошу прощения, я действительно был внизу…

– Где?! Говорите же, ради бога. Есть у вас алиби или нет?!

– Я же ведь сказал, что не знаю. Покупками всегда занимается моя жена и…

– В последний раз предупреждаю: прекратите разыгрывать идиота!

– Клянусь, что я ничего не разыгрываю… – чуть не плача, и обхватив голову дрожащими руками, ответил Вангольд.

– Где вы были перед тем, как подошли ко мне?

– С дамой… некой миссис Вилльерс… В дверь постучали.

– Прошу прощения. – В комнату вошел инспектор Элдер. – Я хотел бы кое-что сообщить вам…

– После того, как я окончу допрос, – ответил капитан. Элдер присел и в ответ на удивленный взгляд капитана извиняющимся тоном сказал:

– Разрешите мне присутствовать при допросе. Все равно мне – в связи с моим заданием – тоже нужно поговорить со всеми жильцами.

– Ну, господин Вангольд, – сухо продолжал капитан, – о чем же вы беседовали с миссис Вилльерс?

Вангольд, заламывая руки, всхлипнул.

– Миссис Вилльерс стояла у окна, а я подошел и сказал, что стоит чудесная погода… потом мы познакомились… потом…

Он потер себе лоб.

– Продолжайте…

– Она пригласила меня… зайти на минутку к ней в номер… это на первом этаже…

– И что дальше?!

– И… поставила передо мной сэндвичи… Такие, знаете, маленькие, с сыром, они еще продаются в коробках… Только надо их упаковывать в станиоль, иначе они быстро портятся.

– Ерунда какая-то!

– Конечно, ерунда, потому что они все равно подсыхают, но все-таки лучше…

Капитан снова ударил по столу.

– Чем вы занимались в номере миссис Вилльерс?

– Звонил по телефону.

– Кому?…

– Н-не знаю…

Капитан глубоко вздохнул и закурил сигарету.

– Хотите закурить? – спросил он у совершенно уже растерявшегося преступника. Быть может, когда он немного успокоится, дело сдвинется с мертвой точки.

– А они без опиума? Моя жена говорит, что это ужасно вредно…

– Без опиума. Пожалуйста… – Подав Вангольду огонь, капитан откинулся на спинку стула. – Кому же вы все-таки звонили? Давайте попробуем поговорить по-хорошему, – сказал он с ласковым видом укротителя тигров.

– Миссис Вилльерс набрала номер и… и, знаете, попросила меня сделать ей услугу… сказать мужчине, который снимет трубку… такую фразу: «Артур напал на след».

– И вы сказали…

– Д-да… Миссис Вилльерс сразу же нажала на вилку телефона… так что ответа я не услышал.

– В каком номере все это происходило?

– В сорок втором… Там живет миссис Вилльерс…

– Мы выслушаем и ее. Горк, попросите миссис Вилльерс прийти сюда.

Горк вышел.

– Клянусь, господин капитан, я невиновен, – прохныкал Вангольд.

  ; А каким образом очутилась в вашем кармане окровавленная салфетка, по которой ясно видно, что в нее был завернут нож?

– Честное слово, не знаю… Я, понимаете, немного выпил с горя, потому что без жены…

– Жаль. Окровавленный платок – решающая улика. Не могу себе представить человека, который сумел бы избежать скамьи подсудимых после того, как corpus delieti кровавого преступления было найдено в одежде, которую он носил в тот самый день.

– В таком случае нам предстоит еще один сенсационный поворот событий, – неожиданно вмешался Элдер. – Я обнаружил покрытый кровавыми пятнами кинжал в чьем-то сапоге. Когда мы выясним, чей это сапог, у нас появится и второй преступник – ведь орудие убийства найдено в его одежде!

У капитана отвисла челюсть, и он непроизвольным жестом вытянул вперед обе ноги.