Текст книги "Карантин в «Гранд-отеле»"

Автор книги: Енё Рэйтё

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Енё Рейтэ
Карантин в «Гранд-отеле»

Глава 1

Когда Мод вернулась к себе в комнату, из шкафа вышел мужчина в пижаме, с зеленым шелковым, не лишенным вкуса, абажуром на голове и дружески улыбнулся ей.

– Тысяча извинений, – проговорил он, вежливо приподнимая абажур. – Меня зовут Феликс ван дер Гуллен.

Девушка с трудом овладела собой и прислонилась к двери. Незнакомец, наверняка, сумасшедший.

– Что вам здесь нужно? Как вы очутились в моем шкафу?

– Прошу вас, – сказал сумасшедший незнакомец, – не кричите. Этим вы можете погубить симпатичного, веселого человека, который к тому же и так немедленно удалится.

– Как вы попали в шкаф?

– А… из комнаты.

– Бросьте! Я не это имела в виду!

– А в комнату я попал через окно. На рассвете. Мне пришлось спасаться бегством… и я заметил открытое окно. Взобравшись на карниз, заглянул внутрь и увидел, что комната пуста… Что ж, я влез, спрятался в шкафу и от пережитых волнений глубоко уснул. Проснулся только сейчас. Внутри не было ничего, кроме вот этого, так что прошу прощения…

Поскольку Мод не ответила, незнакомец снял с головы сползавший на глаза абажур, поклонился и направился к двери.

– Стойте! – крикнула Мод.

– Слушаюсь! – ответил загадочный молодой человек щелкая каблуками домашних шлепанцев.

– Вы что же, хотите… в одной пижаме выйти от меня… в коридор?!!

Незнакомец послушно направился к окну. Мод чуть не взвыла:

– Остановитесь!

– Пожалуйста… – он испуганно повернулся и остановился в позе человека, заранее готового выполнить любое приказание. Мод с отчанием выглянула в сад.

В саду отеля было полно только что прибывших гостей!

– Если из моего окна выскочит мужчина в одной пижаме, я никогда больше не смогу показаться на глаза этим людям…

– Перспектива, действительно не из веселых… Но, может быть, потом… вы сможете переговорить с каждым из гостей в отдельности и объяснить, что за человек выскочил отсюда в пижаме…

– Так я же и сама этого не знаю!

– Верно, – с грустным видом согласился Феликс ван дер Гуллен. – Тогда остается только… – проговорил он, садясь в кресло. – У вас, случайно, не найдется сигареты?

– Что вы себе воображаете?… Хотите остаться здесь?! Здесь?! В моей комнате?!

Совсем уже огорченный незнакомец хлопнул себя по колену:

– Не сердитесь, пожалуйста, но если я не могу выйти ни в дверь, ни в окно, придется остаться здесь! Даже от человека в моем положении нельзя требовать, чтобы он превратился в газ или рассосался, как камни в почках!… Это уж извините!

Почувствовав некоторые временные преимущества своего положения, он стал немного уверенней. Мод испуганно огляделась по сторонам.

– Но ведь… что-то все-таки надо делать!…

– Прошу прощения, но мне остается только вам посочувствовать. Люди и впрямь склонны неправильно истолковывать неожиданное появление человека в пижаме.

– Постыдитесь!

– Стыдиться надо тем людям, у которых возникают такие дурные мысли… У вас действительно не найдется сигареты?

Мод схватила пачку со столика возле ее кровати и швырнула ему. Мужчина с просветлевшим лицом закурил, а пачку спрятал себе в карман.

– Хорошенькая история, – проговорил он, поудобнее откидываясь на спинку кресла.

– Не знаю, кто вы: негодяй или сумасшедший, – со злостью проговорила Мод, – но уже за одно ужасное положение, в которое вы меня поставили, вас расстрелять мало.

– Это был бы выход, но для меня чересчур радикальный. Пожалуйста, если это может спасти вашу добрую репутацию и искупить мою вину, – предложил он вежливо, – я охотно на вас женюсь. Это все-таки лучше, чем быть расстрелянным. Хотя некоторые считают, что это вопрос спорный.

– Пожалуйста… – сказала Мод. – Сегодня вечером я уезжаю, оставайтесь до тех пор здесь, а ночью как-нибудь исчезните. Ясно?… Но предупреждаю, что если вы доведете меня до белого каления, я наплюю на свою добрую славу и сдам вас в полицию.

– Да, с вас это станется, – ответил мужчина таким тоном, будто давно уже знал Мод. – Придется попытаться завоевать ваше доброе расположение…

– У вас не будет для этого случая, потому что я сейчас же запру вас в ванной и выпущу только тогда, когда буду уезжать…

На лице незнакомца появилось похоронное выражение.

– И вы способны так злоупотребить положением зависящего от вас волей судьбы человека? – печально спросил он.

– Способна. Можете выбирать между шкафом и ванной.

– Взаперти?… Прошу вас, одумайтесь. Держать в заключении и рабстве беззащитного человека…

– Если вы и дальше будете вести себя столь легкомысленно, может случиться кое-что похуже.

– Вы способны и ударить? – спросил явно испуганно незнакомец, и Мод, как ни была она рассержена, не смогла удержаться от смеха.

– Я с величайшим удовольствием передам вас полиции, потому что вас следует наказать! И строго наказать! – продолжала Мод, все больше распаляясь. – Вы, похоже, совершенно не раскаиваетесь, что поставили женщину из фешенебельного отеля в такое идиотское положение!

– Откуда вы знаете, может, мне, в моем положении, в тысячу раз хуже? Откуда вы знаете, как я страдаю в это самое мгновенье?

Мод, чуть испуганная, невольно шагнула ближе к мужчине.

– С вами… случилась какая-нибудь беда?

– Случилась… Быть может, через несколько минут я умру от голода… – И он замогильным голосом добавил: – Уже полдень, а я еще не обедал…

– Ну, знаете ли… Не удивлюсь, если вы – грабитель, которого разыскивает полиция! Такой цинизм…

– Милый мой тиран, прежде чем я начну отбывать срок своего заключения в ванной, знайте, что и ваше поведение оставляет желать лучшего.

– Как?! Что вы хотите сказать?!

– Вы упрекаете меня в том, что я безвинно компрометирую вас. Однако, – его голос стал мрачным и даже обвиняющим, – где были вы сегодня ночью?!

– Что?…

– Не притворяйтесь, что не расслышали! Почему я забрался именно в эту комнату? Потому что она была пуста. А почему она была пуста? Потому что вас в ней не было. Если бы вы спокойно спали в своей постели, я бы осторожно слез с карниза и сейчас мне не грозило бы заключение в ванной, где мне придется грызть мыло, чтобы не погибнуть от голода… Да, уважаемая! – тут он возвысил голос, словно суровый прокурор перед присяжными. – Где вы были сегодня между четырьмя и пятью часами утра?!

Мод несколько мгновений растерянно молчала, сраженная потрясающим нахальством незнакомца в пижаме. Потом она сказала:

– Я не стану запирать вас в ванной.

– Значит, придется побыть в шкафу?

– Нет! Я все-таки сдам вас полиции.

– Я готов, – скорбно ответил он и, глубоко вздохнув, словно человек, отправляющийся на эшафот, шагнул к двери.

– Погодите! – вскрикнула Мод и топнула от злости ногой. Господи, что за положение!… – Останьтесь!…

– Нет, нет… Вы обиделись. Мод схватила его за руку:

– Я просто шутила… Не может быть и речи о том, чтобы вы вышли от меня в таком виде…

Незнакомец вздохнул и с видом героического самопожертвования покачал головой:

– Нет.,. Ведите меня в полицию. Ведите! Я заслужил наказание… Вы были правы. – Он ударил себя в грудь. – Я хочу понести наказание! Меа culpa! – воскликнул он. – Меа culpa… Я хочу понести наказание.

Мод вцепилась в его руку:

– Ради бога, не кричите!

– Но я не дам запереть себя в ванной…

– Не запру… – сломленным голосом прошептала Мод.

– Это другое дело… Тогда я могу и остаться, – он снова сел. – Я не такой уж дурной человек и, если женщина просит меня о помощи…

В это мгновенье раздался стук в дверь.

Глава 2

Напряженное молчание… Затем Мод неуверенно спросила:

– Кто там?…

– Князь Сергей…

Мод повернулась к незнакомцу, чтобы отправить его в ванную, но нахала нигде не было видно. Нетерпеливый стук в дверь повторился.

– Сейчас… – с напускной бодростью ответила девушка, – закончу только одеваться. – Через мгновенье она весело крикнула: – Входите!

Пока дверь отворялась, она начала быстро поправлять платье, чтобы вошедший решил, что присутствует при последних мгновеньях утреннего туалета.

Вошел князь. Это был седой мужчина лет около шестидесяти, с худым, бледным лицом и удивительно чистыми умными синими глазами.

– Почему вы не вышли на завтрак, Мод?

– Когда одевалась, оборвала пряжку у платья. Но сейчас мы уже можем пойти, – быстро нашлась Мод.

«Ага, – подумал про себя лежавший под кроватью нахальный незнакомец. – Хочет увести его. Похоже, ей не по вкусу, что я могу услышать разговор. Собственно говоря, стоило бы навострить уши, но не хочется. Гнусность…» – Тут нахальному незнакомцу ужасно захотелось закурить.

– Всего несколько слов… – остановил Мод князь. – За столом мы будем не одни. Вы уже говорили с ним?

– Не надо сейчас об этом… – нервно проговорила Мод.

– Нет. Если уж я принимаю эту жертву, я должен знать все. Вы можете попасть в тюрьму, и я тогда…

– Замолчите, прошу вас!…

– Но ведь мы здесь одни…

– Да… да, но, если кто-нибудь подслушает… «Ой-ои-ой. Выходит, эта красавица может и в тюрьму угодить? Увы… увы…» – подумал нахальный незнакомец. Старик заговорил тише:

– Вы говорили с ним?

– Прошу вас, пойдемте… я не хочу говорить об этом…

– Похоже, что вас подводят нервы, дорогая… Я думал, что вы сильнее…

– Нет, нервы у меня в порядке, но сегодня… сегодня у меня тяжелый день и… пойдемте же, – чуть не со слезами сказала девушка.

– Только потому, что в девять вечера самолет унесет вас в Сингапур, и полиция…

– Пойдемте… пойдемте же…

– Но ведь…

– Не спрашивайте меня ни о чем! Прошу вас, пойдемте. Немедленно!

«Хорошенькое дельце, – подумал нахальный незнакомец. – И она еще хотела запереть меня в ванной…»

– Хорошо, Мод, пойдемте…

Князь взял ее под руку, и девушка, облегченно вздохнув, направилась к двери. Раздался стук.

– Кто там?

– Полиция, – ответил суровый голос.

Глава 3

Тишина…

Старик медленно сунул руку в задний карман. Мод вцепилась в нее обеими руками прежде, чем он успел вытащить пистолет. Затем, словно нервную, взволнованную девушку, которая только что была в комнате, подменили, она спокойно, почти безразлично воскликнула:

– Простите, я не поняла! Меня ищет полиция?… Что за глупость?

– Полиция просит, чтобы жильцы отеля все до одного спустились в холл.

– Зачем?

– В «Гранд-отеле» установлен карантин, – ответил голос. Шаги удалились, и послышался стук уже в соседнюю дверь.

– Мы пропали, – после минутной паузы проговорил князь.

– Чепуха. И не хватайтесь постоянно за свой задний карман.

– Это движение успокаивает. Пока пистолет при мне, я…

– Я не хочу и слышать об этом! – с силой воскликнула Мод.

«Сейчас она и этого запрет в ванную», – подумал под кроватью легкомысленный незнакомец.

– Нам прежде всего надо спуститься в холл и узнать, что произошло…

– Но если вам сегодня вечером не удастся бежать, все пропало!

– Замолчите, прошу вас. Нельзя судить о ситуации вслепую.

Молодой человек услышал, как хлопнула дверь, и облегченно вздохнул. Подождав еще несколько секунд, он решил, что в комнате, наконец, никого нет…

Какой – то звук…

Голова незнакомца вновь мгновенно исчезла под кроватью Что это? Медленно отворилась дверь, послышался звук шагов. Может быть, горничная? Не похоже. Кто-то шел очень осторожно, прямо-таки крался!

Хорошо бы увидеть, кто это, но разглядеть можно было только ноги. Белые теннисные туфли. Чуть запачканы, и как раз на носке – странной формы коричневое пятно. Кофе, наверное.

Теннисные туфли удалились, дверь захлопнулась вновь.

Сейчас или никогда!

Он быстро выскользнул из-под кровати. Если все гости в холле – значит, в саду пусто. Он быстро огляделся… На столе лежало письмо. Вот те на! Вот, значит, с чем крались белые тенниски со странной формы кофейным пятном… Адрес отпечатан на машинке:

«Мод Боркман, 2 этаж, 72 комната…»

Неважно, скорее отсюда! Он подкрался к окну, осторожно выглянул…

Что это? Отель стал театром военных действий? В саду работали саперы, устанавливая проволочное заграждение. Начали работать они совсем недавно, но колючая проволока протянулась уже вдоль всего сада, а с внешней стороны заграждения стояли часовые. Стояли составленные в пирамидку винтовки, дымила полевая кухня. Короче говоря, вокруг отеля расположилось целое войско.

Нахальный незнакомец несколько мгновений постоял у окна, а потом, опустив голову, с угрюмым видом направился в ванную, в добровольное заточение.

Глава 4

Принадлежащий к архипелагу Бали остров Малая Лагонда спокойно пребывал еще три года назад в исконной неизвестности у юго-восточной оконечности Явы. Собственно говоря, Вольфганг Кунд, известный художник, воспользовался бедным маленьким островком, чтобы слать отсюда одну за другой картины в Сурабайю, получая за каждую следующую все меньше. Когда была жива его жена, все шло по-иному. Жена его, дочь владельца сахарной плантации, была очень мила, умна и симпатична, но исключительно косоглаза. Художник, однако, искал в браке не внешность и не увлечения безумной молодости. Он был творцом! Таких людей вдохновляет совсем другое. Он женился на этой женщине, потому что она дала ему то, о чем он мечтал после часов вдохновенного творчества – богатого тестя.

Отец богатой, но столь тонко чувствующей девушки принадлежал, между прочим, к самым богатым людям в Бейтен-зорге.

Отец поначалу видеть не мог художника, но в конце концов согласился на брак. Вскоре после свадьбы художника видеть не могла уже и дочь, причем настолько, что лучшего муж не мог и желать.

Разбогатевший художник подкупил журналистов, и они начали трубить о нем на весь мир.

Пришел, однако, день, когда косые глаза жены художника сомкнулись навеки. От приданого к тому времени не осталось и следа, а тесть не захотел и слышать об овдовевшем зяте. Вольфганг обнищал до того, что в один прекрасный день сбежал от кредиторов на Малую Лагонду и зажил там отшельником.

После недолгих, но глубоких раздумий ему, однако, пришла в голову блестящая мысль. Относилась она не к отшельничеству. Нет, она заключалась в том, что в таком благодатном месте можно создать мировой славы курорт. Соседнее Бали последнее время здорово вошло в моду.

Надо будет поговорить с раджой.

На острове жило совсем дикое туземное племя. Дикари испуганно разбегались по домам при виде полуголого, но в очках европейца. Он нашел раджу Налайу, комфортабельно устроившегося в луже перед своей хижиной. Налайа был цивилизованным туземцем, потому что когда-то служил кочегаром на английском угольщике и был за это весьма почитаем небольшим племенем диких малайцев. В один прекрасный день он сообщил им потрясающую новость, заключавшуюся в том, что теперь он – их раджа.

Лишь один из туземцев поинтересовался, на чем основано это утверждение, и был за это избит так, что остальные с готовностью приняли свершившийся факт.

Увидев приближающегося к нему светловолосого, но загоревшего дочерна художника, раджа Налайа со снисходительной любезностью срыгнул в его сторону. Вольфганг знал уже, как ему следует поступать, если он хочет добиться своего.

– Я принес тебе подарок, о вождь малайцев.

– Это неплохо, если только он мне понравится, – ответил раджа Налайа.

Вольфганг протянул туземцу тюбик ультрамарина, это был его любимый цвет, и их у него оставался еще целый запас. Малаец бросил на тюбик взгляд.

– Подарок неплох, но такое я уже ел. Так что тебе нужно, грязный старый чужеземец?

– Выслушай меня, раджа. О соседнем острове Бали написали роман, и с тех пор туземцы там живут богато. Почему бы тебе не последовать их примеру?

– Я не умею писать романы и даже не видел их никогда в жизни.

– Роман напишут другие, а ты разбогатеешь… Ты знаешь, что такое реклама?

– Еще не ел ее.

– Она не съедобна. Я объясню тебе, что такое реклама. Люди любят развлекаться. Я – художник.

– Понимаю. Это реклама.

– Нет. Реклама будет, если мы убедим людей, что здесь есть чем развлечься. Я нарисую картины об острове, журналисты о нем напишут, и предприниматели клюнут на удочку. Мы скажем, что этот остров – курорт. Туристы – дикое белое племя, поклоняющееся богу по имени путеводитель, – хлынут сюда. Это называется конъюнктура. И Малая Лагонда станет курортом.

Его величество погрузился в раздумье.

– Заметано, – сказал он наконец, вспомнив одно из выражений, усвоенных им в бытность кочегаром.

Они ударили по рукам. Вольфганг вернулся на Яву, и операция началась.

Несколько слабо информированных журналистов, не зная, что богатый художник успел уже превратиться в полуголого отшельника, ухватились за его новое поручение: написать цикл статей о Малой Лагонде, иллюстрированный рисунками Вольфганга, на которых будут изображены дикие воины, стройные девушки и прочие достопримечательности экзотического острова.

Вскоре какой-то делец построил там первый бар, за ним последовали другие. Малая Лагонда стала модной среди миллионеров, приезжающих поглядеть на острова Индийского океана. Был построен «Гранд-отель», потом «Маями Грилл», потом огромная набережная. О маленьком острове в южных морях распускали слухи сотни фильмов и грошовых романов, и виллы, одна красивей другой, росли, как грибы…

«Гранд-отель» был самой дорогой и самой шикарной гостиницей на острове – волшебным сном из мрамора и шелка. Великолепный персонал, чудесно меблированные комнаты, бар, ресторан и пристань для яхт…

Случилось так, что один из его жильцов подхватил где-то бубонную чуму. Отправить гостей «Гранд-отеля» в госпиталь было, конечно, невозможно, так что пришлось установить карантин.

В течение трех недель ни одна живая душа не имела права покинуть «Гранд-отель».

Глава 5

Непосредственно перед тем, как был объявлен карантин, ситуация в холле «Гранд-отеля» выглядела следующим образом:

Армин Вангольд, торговец сельскохозяйственными продуктами, составивший за тридцать лет работы очень приличное состояние и решивший, что пора, наконец, пожить в свое удовольствие, приехал вместе с женой на Малую Лагонду и сейчас провожал ее к дверям отеля. Юлии Вангольд было пятьдесят два года, весила она восемьдесят семь килограммов и двойной подбородок резко выступал на ее суровом лице. Она собиралась в город за покупками, а Вангольд, сославшись на ревматические боли, оставался дома. Дело было, конечно, не в суставах: они у Вангольда сегодня совсем не болели – скорее даже наоборот. Вангольду просто хотелось немного побыть одному в этом сказочном дворце, погулять, почитать, выпить кружечку пива и… при случае… поболтать с какой-нибудь красивой женщиной… В этом ведь нет ничего дурного. Жену он любит, но имеет же он право хоть иногда делать то, что хочется ему самому… Господи, если бы он мог хоть недельку потолкаться здесь один! Вечером… он заглянул бы в бар! Упомянуть о таком желании при Юлии равнялось бы смертному греху… Он поглядел вслед удаляющейся супруге… Замечательная, любящая женщина; но ведь и без воды человек обходиться не может, а тем не менее, по временам ему совсем не помешает стаканчик коньяка.

Отт ван Линднер – растолстевший баритон. От его всемирно известного голоса осталась только мировая слава. Он только что спустился в холл и как раз спрашивал у портье, пришла ли дневная почта?… Нет, еще не приходила. Брунс, широкоплечий курносый мужчина с мрачным лицом, стоял на лестнице, засунув руки в карманы и курил. Странный, уже несколько раз уезжавший и снова возвращающийся гость.

В большом кресле сидела синьора Релли – очень высокая, но отлично сложенная вдова-сицилианка, привлекавшая всеобщее внимание в отеле своим немного смахивающим на мужской голосом и умным, с резкими чертами лицом. Попросив боя принести ей «Коррьере делла Сера», она спокойно покуривала сигару. Дикман, отставной капитан линкора «Батавия», болтал с фабрикантом мороженого из Бостона Хиллером, а в парадную дверь как раз вносили чемоданы какой-то чуточку полноватой блондинки. Портье она назвать женой капитана Гулда из Сиднея. Блондинка была красива, но когда она поворачивала голову, в уголках глаз и на шее виднелись, несмотря на слой пудры и крема, морщины. В уголке холла стоял франтовато одетый, с холеной белой кожей и умным красивым лицом, молодой человек, Эрих Крамарц. Он поклонился вошедшей. Миссис Гулд ответила ему и направилась к лифту.

В этот момент вошел доктор Ранке, которого вызывали к внезапно заболевшему жильцу.

– Откуда я могу позвонить?

– Кабины слева, – ответил портье.

Врач поспешил к телефону. Эрих Крамарц не спеша направился к лифту, только что увезшему наверх новую гостью, миссис Гулд. Еще через пару минут господин Вангольд подошел к портье и с безразличным видом спросил:

– Не скажете, кто та дама, которая только что вошла в ресторан? Она удивительно напоминает… одну мою родственницу…

Портье сумрачно поглядел на него:

– Та дама? Леди Вилльерс. Ее муж – главный редактор одной из газет в Сингапуре.

Вангольд медленно направился вслед за нею… Просто так… как человек, от нечего делать разглядывающий окружающее его…

Из ресторана вышел священник-миссионер, спешивший на автобус. Он едва успел пообедать и уже снова отправлялся в путь из этого сверкающего ада мирских грехов. Согласно строгим правилам его ордена, на нем была черная куртка с бархатным воротником. Большие дешевые пуговицы болтались в петлях куртки, и это одеяние означало, что его владелец провел долгие годы на островке прокаженных в качестве добровольного брата милосердия.

Сицилианка, оказавшаяся на целую голову выше миссионера, медленной, как будто сонной, походкой подошла к нему и улыбнулась, сверкнув всеми зубами.

– Простите, сэр, но ваша фамилия – не Крессон?

– Нет.

– Любопытно. Вы напомнили мне одного недавно умершего моего знакомого. Я решила, что вы родственники… Прошу прощения…

Она отошла в сторону.

В это мгновение пронзительный звук сирены разорвал тишину отеля. Из десятка машин, остановившихся у отеля, начали выпрыгивать солдаты и полицейские.

На улице, недалеко от входа, какой-то малаец продавал какие-то ритуальные маски, сувениры и открытки. Хекер, безработный портовый рабочий, слонялся рядом, глазея на малайца. Потом к нему подошла мисс Лидия, которой как раз этим утром власти порекомендовали покинуть остров, пребывание на котором она до сих пор мотивировала тем, что дожидается возвращения морского офицера, вышедшего от нее на пару минут два года назад. Подошел и Вальтер, помощник местного фотографа, воображавший себя светским человеком на том основании, что курил из мундштука и прогуливался со стеком.

…Солдаты, выскочившие из машин, загнали всех в холл отеля – даже седобородого продавца газет Крегена, который расхаживал, повесив на шею проволочную рамку со своим товаром и наигрывая на небольшой шарманке для привлечения внимания покупателей.

В холле воспринимали происходящее с удивлением, но относительно спокойно до тех пор, пока представитель властей не потребовал, чтобы «все сохраняли спокойствие, поскольку никакой опасности нет» – после чего немедленно вспыхнула паника.

У всех выходов из холла встали полицейские, и командовавший ими капитан громко приказал:

– Собрать всех жильцов в холле… Отель объявлен находящимся на карантине.

К капитану подошел управляющий.

– Меня зовут Вольфганг Кунд. Это я позвонил в полицию, когда врач обнаружил инфекционное заболевание.

– Сообщите об этом в санитарное управление – лучше всего, в письменном виде. О какой заразе идет речь?

– Бубонная чума.

…Несколько гостей, стоявших неподалеку, при звуке слов «бубонная чума» испуганно попятились.

– Больной только один? – спросил капитан.

– Пока да.

Появился, наконец, и представитель санитарного управления – советник Маркхейт, невероятно толстый мужчина с огромным двойным подбородком и тяжелым, как у астматика, дыханием. Прежде всего он спросил у еле стоявшего на дрожащих ногах портье, что сегодня в отеле на обед, и попросил не подавать ему к рису соуса карри, потому что удержаться он не сможет, а для желудка это вредно. Это был старый трюк советника Маркхейта: несколькими быстрыми, прозаическими распоряжениями сбить состояние истерики, возникающее всякий раз, когда объявляется карантин. На судне, вошедшем в порт под желтым флагом с девятью больными холерой и обезумевшими пассажирами на борту, советник в первую очередь обрыскал все в поисках соленого гороха, горько жалуясь полумертвым от страха пассажирам, что это единственное средство от начавшегося у него расстройства желудка.

– Так в чем, собственно, дело? – повернулся Маркхейт к управляющему.

– Вчера в одиннадцать часов утра один из жильцов вызвал к себе врача. Сегодня утром врач убедился, что у больного бубонная чума. Думаю, что поступил правильно, не став сообщать об этом жильцам, потому что не дать им разбежаться куда глаза глядят можно было бы только силой. Два соседних номера я запер, а в номере больного оставил горничную. Ее тоже придется изолировать, потому что, не зная, в чем дело, она зашла на минутку в комнату больного. Говорит, что ее мучил ишиас и захотелось посидеть в мягком кресле.

…Целая толпа гостей собралась вокруг, причем большинство требовало, чтобы врач немедленно осмотрел их, потому что они уже обнаружили у себя симптомы чумы. Капитан успокаивал их, заявляя, что, как только будет покончено с формальностями, все сделают для их спасения.

Госпожа Вилльерс упала в обморок и сейчас лежала на руках капитана Дикмана, не знавшего, что с нею делать.

Старый продавец газет, решив, что с официальной частью уже покончено и можно заняться делом, начал наигрывать на шарманке.

Один из полицейских в крайне доходчивой форме вразумил его…

Лифт невозможно было вызвать, потому что у лифтера начался припадок истерики. Ему дали таблетку равердана, а капитан Дикман уложил леди Вилльерс на ковер за стеклянной стойкой галантерейного киоска. В это время Вальтер, помощник фотографа, громко предложил всем отойти немного назад и разделиться на небольшие компании для групповых снимков.

– Дамы и господа… – обратился к присутствующим полицейский капитан.

– Слушайте, слушайте, – подхватил фотограф.

– Властями объявлен карантин этого здания. В течение трех недель никто не сможет покинуть «Гранд-отель». Для тех, кто попытается уклониться от этого распоряжения, закон предусматривает наказание в пределах от пяти лет до пожизненного заключения. Вас, собственно говоря, следовало бы отправить в карантин на остров Святой Аннунциаты. Однако ради удобства проживающих в отеле иностранных туристов и в порядке исключения карантин будет организован на месте. В течение трех недель полиция, служба здравоохранения и одна из частей местного гарнизона будут заботиться о поддержании порядка и о вашей безопасности. Власти рассчитывают на помощь и понимание со стороны гостей. Мы надеемся, что очаг болезни удастся изолировать и жертв больше не будет…

Гости немедленно бросились в ответную атаку. У всех без исключения нашлись важные доводы. Для одних невозможность уехать немедленно означала потерю не менее тысячи фунтов стерлингов, за что они, разумеется, подадут в суд, другим нужно было уехать по дипломатическим делам, третьим – на свадьбу внучки, и так далее.

– Очень сожалею! – крикнул капитан. – Распоряжения колониальной службы здравоохранения не мог бы нарушить даже король. Малейшая уступка в этом вопросе может привести к гибели сотен тысяч людей… Владелец отеля обязан разместить всех, расходы по содержанию тех, кто не может сам оплатить его, возьмет на себя государство. Конечно, условия в последнем случае будут поскромнее.

– А я не желаю торчать здесь в условиях поскромнее, – выкрикнул Хекер, безработный докер. Сержант мгновенно вразумил и его.

Больше всех был, однако, взволнован Вангольд. С полным отчаяния видом он обратился к капитану:

– Прошу прощения, но моя жена не так давно уехала в город…

– Вернуться сюда она не сможет. Установлено заграждение.

– Да, но, – разнервничался Вангольд, – ведь не исключено, что исключительно сильная женщина сможет преодолеть его…

– Совершенно исключено.

Ответ явно успокоил торговца. Остальные, несколько устав и совсем запутавшись в происходящем, тоже умолкли. И тогда Вольфганг громко произнес:

– Мы сделаем все, чтобы карантин стал для наших гостей волнующим, но чудесным экзотическим переживанием…