Текст книги "Деньги, рынок, капитал. Краткая история экономики"

Автор книги: Эндрю Лэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Развитие интеллектуальной мысли того времени было тесно связано с появлением новых изобретений. В 1835 году немецкий химик Юстус фон Либих нанес на стекло тонкий слой серебра и создал современное зеркало. Впервые в истории люди смогли точно увидеть, как они выглядят. Как отмечает историк Стивен Джонсон: «До того, как появились зеркала, обычный человек мог за всю жизнь ни разу не увидеть подлинного и точного изображения своего лица – лишь фрагментарные, искаженные образы на поверхности воды или в полированном металле»¹⁵. Зеркала позволили художникам рисовать автопортреты. Они сделали мир более эгоцентричным, что способствовало развитию современного капитализма и рыночной системы. Это, в свою очередь, привело к увеличению продаж зеркал.

Помимо этого, общество изменили часы. Новые механические часы с маятником были значительно точнее солнечных, и вскоре они появились во многих домах. С изобретением спирали баланса точность часовых механизмов снова существенно повысилась. По мере усовершенствования устройств для измерения времени изобретатели добавили к ним минутную стрелку, что раньше не имело смысла из-за общего недостатка точности. Это позволило ввести на фабриках графики посменной работы и рассчитывать, что рабочие будут являться вовремя. Это также облегчило поездки на поездах, которые теперь двигались по расписанию. Точное хронометрирование стало благом и для морских путешествий, поскольку морские хронометры позволяли определять долготу местоположения корабля. Качественные часы ускорили переход от кустарного производства к массовому, от домашнего обучения к государственным школам, от нерегулярных ритмов доиндустриальной эпохи к дисциплине индустриальной эпохи¹⁶.

Но не все были в восторге от новых изобретений, лежавших в основе промышленной революции. В 1811 году группа недовольных текстильщиков тайно собралась и написала владельцам фабрик письмо под псевдонимом «Нед Лудд», угрожая уничтожать механические вязальные машины, если их будут продолжать использовать. К их протесту присоединились тысячи людей. Согласно легенде, Нед Лудд жил в Шервудском лесу, как Робин Гуд. В поддержку луддитов высказался даже поэт лорд Байрон, в своей первой речи перед палатой лордов утверждавший, что луддиты «честны и трудолюбивы», а их насилие есть плод «беспримерных тягот и страданий». Впрочем, так считали немногие. Британское правительство приняло ряд законов, предусматривавших смертную казнь за поломку машин, и бросило на подавление протеста столько сил, что в какой-то момент с луддитами сражалось больше солдат, чем с Наполеоном I. Сотни луддитов были сосланы за свои преступления в Австралию.

Хотя реальные заработки ткачей, работавших на ручных ткацких станках, в этот период падали, луддиты все же ошибались, утверждая, что технологические изменения спровоцируют массовую безработицу¹⁷. За десять лет (1811–1821) количество рабочих мест в британской экономике увеличилось более чем на 10 %¹⁸.

Нед Лудд, вымышленный предводитель движения луддитов. Гравюра

Британская система социального обеспечения через церковные приходы исходила из предположения, что люди, распределяющие помощь, лично знают ее получателей, однако по мере роста населения и увеличения его мобильности это предположение все меньше соответствовало действительности. Убеждение, будто бедняки от природы ленивы и им следует предоставлять средства существования, только если в обмен они согласны на тяжелый труд, привело к созданию обезличенной системы работных домов. Новый британский Закон о бедных (1834) предписывал работным домам предоставлять нуждающимся пищу и кров.

Но работные дома не собирались кормить всех подряд, поэтому в них были заведены не самые комфортные для обитателей порядки: униформа наподобие тюремной и раздельное содержание мужчин и женщин. Учитывая, что британскую элиту составляло поместное дворянство, зарабатывавшее деньги на унаследованной недвижимости, вполне вероятно, что бедные на самом деле работали гораздо больше, чем богатые. Это лицемерие не ускользнуло от внимания писателей XIX века, таких как Джордж Элиот, Томас Харди и Чарльз Диккенс, запечатлевших в своих произведениях всю жестокость системы работных домов. В Ирландии закон о бедных продемонстрировал свою полную несостоятельность, когда в 1840-х годах в стране случилось подряд несколько неурожаев картофеля. Около миллиона человек тогда погибло, еще столько же покинуло страну.

Промышленники, вынужденные конкурировать с новой продукцией, нередко обращались за помощью к правительствам. Французский экономист Фредерик Бастиа высмеял эти обращения в сатирической петиции от имени производителей подсвечников, заявлявших, что они страдают «от разрушительной конкуренции со стороны иностранного соперника, который в деле производства света очевидно поставлен в несравненно более благоприятные условия, чем мы, и наводняет светом наш национальный рынок по ценам, баснословно низким: как только он появляется на рынке, наши продажи прекращаются, потому что все потребители бросают нас и обращаются к нему…»[8]8
   Цит. по: Бастиа Ф.Ш. Экономические софизмы / Пер. с фр. под ред. А. В. Куряева. Челябинск: Социум, 2010. С. 75, 76.


[Закрыть]. Чтобы конкурировать с этим соперником – Солнцем, – авторы петиции просили принять закон, требующий всегда держать шторы закрытыми. По их мнению, это позволило бы создать рабочие места для фермеров, китобоев и производителей канделябров.

Женщины в работном доме Вестминстер Юнион

Бастиа в шутливой форме высказал одну из ключевых идей экономики: потери, которые влечет за собой сдерживание новых технологий, обычно не сразу бросаются в глаза. Если люди будут использовать больше свечей, им придется сократить свои расходы в других сферах. В другой фальшивой петиции Бастиа призывал правительство запретить всем пользоваться правой рукой на том основании, что это значительно увеличит спрос на рабочих. Так называемое «заблуждение рабочей массы» предполагает, что существует некий фиксированный объем работы, выполнение которой можно просто перераспределить между населением. На самом деле, поскольку работники также являются потребителями, изменения, которые сделают их труд менее производительным, скорее всего, приведут к сокращению их заработков, что приведет к сокращению их расходов, что, в свою очередь, окажет негативное воздействие на экономику.

Бастиа называли «самым блестящим журналистом-экономистом в истории»[9]9
   Цит. по: Шумпетер Й. А. История экономического анализа / Пер. с англ. под ред. В. С. Автономова. Т. 2. СПб.: Экономическая школа, 2004. С. 654.


[Закрыть]¹⁹. Влияние Бастиа на экономику особенно примечательно еще и потому, что его публичная карьера длилась всего шесть лет, прежде чем его жизнь оборвал туберкулез. Хотя основные принципы экономики были выработаны прежде всего философами Британии и Северной Америки, французские мыслители в XVIII и XIX веках также оставили в этой области заметный след. Период французского влияния отражают такие термины, как entrepreneur (предприниматель) и laissez faire («пусть идет, как идет» – принцип невмешательство государства в экономику).

Технологические изменения промышленной революции сопровождались ростом торговли. В XIX веке торговля изменила жизнь людей во всем мире. В Китай хлынули изделия из хлопковых и шерстяных тканей, а также спички, швейные иглы, зонтики и оконные стекла²⁰. Среднестатистический европеец пил чай, потреблял шоколад и расплачивался серебряными монетами.

Однако торговля нравилась далеко не всем по той простой причине, что дешевый импорт мог вытеснить из бизнеса внутренних производителей. Осознавая это, производители пытались лоббировать законы, сдерживающие импорт. Меньшинство, в сложившихся обстоятельствах рискующее потерять многое, как правило, обладает намного большим политическим весом, чем большинство, которое может при этом немного выиграть. Это верно даже в том случае, если общая выгода большинства перевешивает потери меньшинства. Подобная политическая динамика привела к тому, что в 1815 году в Британии в попытке защитить местных фермеров были введены пошлины на импорт зерна, в результате чего британская пшеница стала стоить вдвое дороже, чем голландская²¹. Борьба вокруг Хлебных законов ознаменовала собой поворотный момент в развитии экономики. Одним из первых противников пошлин был Давид Рикардо.

В молодости Рикардо заработал большое состояние, работая биржевым маклером. Затем он купил место в парламенте и посвятил себя политике и интеллектуальной деятельности. Он увлекся экономикой, на досуге открыл для себя работы Адама Смита и решил направить свою парламентскую деятельность на отмену Хлебных законов – что, как считал Рикардо, сделало бы Британию «самой счастливой страной в мире»²². Его труды читаются не так легко, как произведения Адама Смита, а один его коллега из парламента описывал Рикардо как человека, который «приводит в споре такие доводы, как будто свалился с другой планеты»²³. Тем не менее именно Рикардо ввел принцип сравнительного преимущества (с которым мы познакомились выше), объясняющий, почему даже самая непроизводительная нация может получить выгоду от торговли. И, хотя Рикардо умер до отмены Хлебных законов, он внес важный вклад в переход Британии на путь свободной торговли.

Расцвет торговли, путешествий и технологий

В 1840-х годах череда неурожаев привела к росту цен на зерно в Британии. Это десятилетие получило название «голодные сороковые». Растущая власть городских промышленников дополнительно усиливала давление, которое испытывали на себе сельские аристократы. На какое-то время экономика стала в Англии главным предметом политических дебатов. В 1843 году при поддержке Лиги против Хлебных законов был основан журнал The Economist. Уолтер Баджот, один из первых редакторов журнала, писал: «Вероятно, никогда в мировой истории еще не было случая, когда взволнованные массы мужчин и женщин столь жадно внимали бы словам человека, говорящего о политической экономии»¹. Дебаты о свободной торговле взбудоражили нацию и были увековечены в стихах, вышивках, бюстах и пирожных². В 1846 году Хлебные законы отменили. Согласно одному анализу, это принесло убытки только 10 % самых богатых британцев, а остальные 90 % остались в выигрыше. В этой битве силы свободной торговли одержали победу.

В других местах вокруг торговли разворачивались не фигуральные, а самые настоящие битвы. После того, как китайское правительство запретило британским торговцам импортировать в страну опиум, британские военные корабли, действуя в интересах наркоторговцев, атаковали Китай. В боях вокруг Гуанчжоу, Гонконга, Ханчжоу и Нинбо погибло более трех тысяч человек. Один ученый называет нападения Британии примером «наркоимпериализма»³. В результате конфликта был заключен Нанкинский договор (1842), по которому Китай соглашался открыть для торговли пять дополнительных портов и передать британцам территорию Гонконга. Через 40 лет объем импорта опия в Китай превышал 6000 тонн в год⁴.

Воодушевленные успехами британской политики «торгуй или умри», Соединенные Штаты в 1853 году отправили в Японию четыре военных корабля и потребовали от японского правительства снять ограничения на торговлю. Вторжение помогло положить конец эпохе сёгунов в Японии – продолжавшемуся 700 лет периоду, когда страной управляли военные диктаторы. Последние из них, сёгуны Токугава, ограничили торговлю и дипломатические связи и практически полностью закрыли границы Японии для въезда и выезда. Реставрация Мэйдзи 1867 года, консолидировавшая власть в руках императора, положила начало открытию Японии миру. Правительство Мэйдзи также уделяло большое внимание образованию, что позволило стране быстрее внедрять новые технологии.

Битва за Чжэньцзян, июль 1842 года

Под лозунгом «богатая страна, сильная армия» японские модернизаторы отменили кастовую систему и позволили людям самим выбирать себе род занятий⁵. Воинов-самураев, которых тогда насчитывалось почти два миллиона, заменили национальной армией, а для всех мужчин также ввели обязательный призыв на военную службу. Правительство Японии уделяло приоритетное внимание инвестициям в железнодорожные и телеграфные системы и применяло западные технологии, чтобы обосновать, почему рабочая сила в Японии была дешевле, чем в Европе и Северной Америке. Соглашение с западными державами не позволяло Японии поднимать тарифы выше 5 %, поэтому страна не могла противостоять иностранной конкуренции. Однако внимательное руководство государства в области экономического развития сыграло важную роль в быстром повышении производительности страны.

Американский эрудит Бенджамин Франклин однажды написал: «Торговля не разорила еще ни одного народа»[10]10
   Цит. по: Душенко К.В. Большая книга афоризмов. М.: Эксмо, 2003. С. 845.


[Закрыть]. Однако Европа и Северная Америка, вынуждая другие страны открыться для торговли с ними, одновременно вводили пошлины на импорт. Отчасти это было связано с потребностью в доходах. До введения общего подоходного налога именно пошлины служили основным источником доходов для многих стран. Войны, такие как Наполеоновские или Гражданская война в США, обычно финансировались за счет повышения пошлин.

Пошлинами было легко управлять, и они были полезны для государственного бюджета, но вредны для экономики в целом. Введение пошлин иногда сравнивают с попыткой государства засыпать свои гавани камнями, чтобы помешать судоходству. Расчистка этих завалов (то есть отмена пошлин) приносит стране пользу независимо от того, что делают ее торговые партнеры. Однако на практике страны нередко придают экспорту больше политического значения, чем импорту. Руководствуясь подобным меркантилистским подходом, страны соглашаются снизить тарифы только в том случае, если их торговый партнер сделает то же самое. Первая сделка такого рода была заключена в 1860 году, когда Британия согласилась отменить почти все пошлины в обмен на аналогичное снижение пошлин Францией. Соглашение включало пункт о «наибольшем благоприятствовании» в торговле, что означало, что этот торговый партнер получает лучшую сделку из всех, предлагаемых другим странам. В следующие десять с лишним лет страны Европы заключили между собой множество торговых соглашений, а положения о режиме наибольшего благоприятствования помогли распространить свободную торговлю по всему континенту⁶. Торговля помогла «отвязать» производство от потребления⁷. Это означало, что товары больше необязательно было продавать в той же стране, где их произвели.

Торговля в этот период должна была помочь беднейшим странам развиваться. В конце концов, вся территория империи представляет собой зону свободной торговли. Открытие Суэцкого канала в 1869 году почти в два раза сократило морское расстояние от Лондона до Аравийского моря. Но имперские державы жестко ограничивали ассортимент товаров, вывозимых из своих колоний, и организовывали торговлю таким образом, что она приносила выгоду центру, а не периферии. В эту эпоху разрыв между экономиками Западной Европы и остального мира начал расти. С 1820 до 1900 год уровень жизни в Европе увеличился более чем вдвое, тогда как уровень жизни в Азии и Африке вообще не повысился⁸.

Основополагающее значение для развития промышленной революции имел принцип корпоративности. Голландская и Британская Ост-Индские компании позволяли инвесторам распределять риски, снаряжая несколько морских экспедиций, – точно так же промышленные корпорации Нового времени давали финансистам возможность распределять риски для новых предприятий. Торговые товарищества существовали со времен Римской империи, но особенно важную роль они играли в случае рискованных предприятий, таких как разведка месторождений полезных ископаемых, строительство железных дорог в новых регионах или продажа экзотических товаров. Корпорации также поощряли специализацию производства и давали богатым инвесторам способ поддержать бизнес-идею бедного предпринимателя. В 1855 году Великобритания приняла Закон об ограниченной ответственности, согласно которому в случае банкротства компании кредиторы больше не могли возвращать долги, лично преследуя акционеров.

Корпорации также решили проблему привлечения средств инвесторов в рискованные предприятия: для этого они ограничили потенциал снижения, чтобы владельцы не могли потерять больше, чем вкладывают. Вместе с тем корпорации превращались в крупных работодателей, способных диктовать собственные условия и значительно превосходивших переговорные возможности отдельных работников. Для решения этой проблемы рабочие, хотевшие требовать повышения оплаты и улучшения условий труда, начали объединяться в профсоюзы. Однако в первые десятилетия промышленной революции профсоюзная деятельность считалась полностью незаконной. В 1834 году шестерых английских сельскохозяйственных рабочих, известных как мученики из Толпаддла, наказали за создание профсоюза ссылкой в Австралию. Но после публичных маршей и петиции, собравшей 800 000 подписей сторонников, приговор был отменен. Это говорило о сильной поддержке обществом прав трудящихся.

Достижения промышленной революции входили в жизнь британских рабочих на удивление долго. К 1830-м годам, спустя полвека после начала промышленной революции, реальная заработная плата практически не выросла. Похожая картина наблюдалась и в других значимых областях. Ожидаемая продолжительность жизни британцев в начале XIX века составляла от 35 до 40 лет – лишь немногим выше, чем в XVI веке⁹. Более того, ожидаемая продолжительность жизни горожанина была на 10 лет меньше, чем у сельского жителя, поскольку в городах антисанитария и стесненные условия жизни способствовали распространению болезней. Медицина в ту эпоху мало чем могла помочь страждущим: самыми распространенными методами лечения были кровопускание с помощью пиявок, ртутные пилюли и бокал виски. Но в 1840-х годах заработная плата в Британии, вместе с другими показателями развития, начала расти. С 1820 по 1870 год повысился уровень грамотности населения – с половины до ¾ граждан¹⁰.

В это время развивалась не только промышленность – наряду с ней огромный размах приобрело военное дело. В 1861–1865 годах в США разразилась опустошительная Гражданская война. Использование оружия массового производства, железных дорог, пароходов и телеграфа придали Гражданской войне в США и понесенным в ней потерям поистине индустриальный масштаб. В ходе конфликта погибло более 600 000 комбатантов, то есть каждый пятый солдат. По итогам войны более трех миллионов порабощенных получили свободу.

С точки зрения экономистов, одной из самых поразительных особенностей Гражданской войны в США был дисбаланс ресурсов у противоборствующих сторон. Перевес в численности населения и более развитая экономика не гарантируют победу, особенно если одна из сторон готова вложить в конфликт большую часть своих ресурсов. Но деньги имеют значение. Как гласит пословица, «Бог обычно на той стороне, где больше численность батальонов».

В начале войны население Севера составляло 22 миллиона человек – в два с лишним раза больше, чем на Юге, где проживало 9 миллионов. Экономика Юга была преимущественно аграрной, а Север производил 90 % промышленных товаров страны. Что особенно важно, Север производил также 97 % огнестрельного оружия в стране.

С экономической точки зрения примечательной особенностью этой войны стало то, что Юг продержался так долго. Непродуманная военная тактика Севера способствовала затягиванию войны, но в конечном итоге ее исход определило экономическое неравенство противоборствующих регионов. В ходе Гражданской войны Юг обеспечивал 60 % своих расходов за счет инфляции (на Севере аналогичный показатель составлял 13 %)¹¹. К концу войны Юг напечатал столько денег, что стоимость товаров там выросла в 92 раза по сравнению с началом конфликта.

Это была эпоха, когда люди могли пересекать границы практически беспрепятственно. Паспортами владели лишь немногие, а чтобы попасть в другую страну, достаточно было просто сесть на поезд или на корабль. В 1851 году в австралийском городе Балларат были найдены богатые месторождения золота, что спровоцировало приток туда мигрантов. В следующие 20 лет численность поселенцев в Австралии увеличилась в четыре раза, с 440 000 до 1,7 миллиона человек. Сто лет назад британские колонизаторы считали Австралию не более чем тюрьмой под открытым небом. К концу XIX века сюда перестали свозить осужденных, но зато в страну хлынули мигранты из Европы, Азии и Америки. Многие собирались попытать счастья в поисках золота, но значительная часть работала в других отраслях, где заработок, как правило, был намного выше, чем там, откуда они уехали.

Старые мастера и молодые гении

Анализируя жизненный путь деятелей искусства, экономист Дэвид Галенсон обнаружил интригующую закономерность¹². Те, кто создал свои лучшие произведения в молодости, как правило, принадлежат к числу концептуалистов, движимых одной-единственной революционной идеей. Те же, кто создавал свои шедевры в позднем возрасте, наоборот, относятся к числу экспериментаторов, и их работы представляют собой постепенно вызревший плод проб и ошибок.

Среди художников концептуалистами были Рафаэль, Ян Вермеер, Винсент Ван Гог и Пабло Пикассо, создавшие свои наиболее знаменитые работы еще в молодости. Пикассо написал революционный кубистический шедевр «Авиньонские девицы» в возрасте 25 лет. Рембрандт, Микеланджело, Тициан и Сезанн, наоборот, были экспериментаторами и создали свои важнейшие произведения ближе к концу жизни. Сезанн, по собственному признанию, никогда не переставал маленькими шажками двигаться к совершенству.

Поэты Э. Э. Каммингс и Сильвия Плат черпали вдохновение внутри себя и писали концептуальные стихотворения, создав свои лучшие произведения в возрасте 20–30 лет. Марианна Мур и Уоллес Стивенс опирались на собственный жизненный опыт и наблюдения за окружающим миром – их главные произведения были написаны в возрасте 40 лет и старше.

К писателям-концептуалистам относятся Джеймс Джойс и Герман Мелвилл, чьи лучшие произведения были созданы в молодые годы. К старым мастерам – Чарльз Диккенс и Вирджиния Вулф, в своих экспериментах стремившиеся отразить окружающую действительность. Кинорежиссер Орсон Уэллс был молодым гением-концептуалистом и снял «Гражданина Кейна» в возрасте 26 лет, а Клинт Иствуд, старый мастер-экспериментатор, проявил себя как выдающийся режиссер только в шестьдесят.

Концептуалисты находят. Экспериментаторы ищут.

Американская поэтесса Марианна Мур получила Пулитцеровскую премию и Национальную книжную премию за свой сборник стихов в 1951 году в возрасте 63 лет

Одной из причин, почему австралийские рабочие зарабатывали больше, чем их британские и американские коллеги, была нехватка рабочих рук. Это давало австралийским рабочим больше власти, чем их собратьям из Северного полушария. После забастовки 1855 года сиднейские каменщики одними из первых в мире получили право на восьмичасовой рабочий день. Из-за большого количества земли и небольшого количества людей заработная плата в Австралии в 1880-х годах была самой высокой в мире, а австралийское рабочее движение стало играть заметную роль в политике. В следующие десятилетия Австралия стала одной из первых стран в мире, где женщины получили право голосовать и баллотироваться на государственные должности, где официально установили размер минимальной заработной платы и проводили выборы в субботу (чтобы максимально повысить явку избирателей).

В других странах в эту эпоху произошли важные изменения в сфере всеобщего благосостояния. В 1880-х годах, когда социал-демократы обогнали на выборах консервативного канцлера Германии Отто фон Бисмарка, он представил парламенту пакет реформ, в числе которых были медицинское страхование, страхование от несчастных случаев, а также пенсию по инвалидности и по старости. Для того времени это были выдающиеся реформы, не имевшие аналогов в мире, хотя по сегодняшним меркам они кажутся довольно скромными. Больничные кассы, на которые опиралась программа медицинского страхования Бисмарка, на две трети финансировались рабочими. Пенсии выплачивали тем, кто достиг семидесятилетнего возраста, в то время как средний немец в свои тридцать лет мог рассчитывать дожить лишь до шестидесяти¹³.

Между тем несколько важнейших инноваций в области здравоохранении появилось во Франции. К 1860-м годам во Франции была построена одна из крупнейших в мире канализационных систем, точно воспроизводящая планировку улиц. Писатель Виктор Гюго описывал ее так: «Нынешняя клоака, пожалуй, даже красива: там царит чистота стиля»[11]11
   Цит. по: Гюго В. Отверженные. Часть V. Жан Вальжан / Пер. М. В. Вахтеровой // Собрание сочинений: В 6 т. М.: Правда, 1983. Т. IV. С. 279.


[Закрыть]. В середине XIX века страны начали демонстрировать свои достижения на всемирных ярмарках, и на Международной выставке 1867 года во Франции посетителям предлагали совершить экскурсию по канализации. Парижские дома быстро подключили к новой канализационной системе, что помогло снизить распространение инфекционных заболеваний (мы могли бы назвать этот процесс «приростом на оттоке»). Французский ученый Луи Пастер, потерявший троих детей из-за брюшного тифа, разработал микробную теорию инфекционных болезней и внес немалый вклад в обеспечение горожан чистой питьевой водой и изоляцию инфекционных пациентов в больницах. В начале промышленной революции инфекционные заболевания были основной причиной более высокой смертности горожан по сравнению с их сельскими собратьями. Дальновидные правительства сделали города более безопасными, что, в свою очередь, стимулировало урбанизацию.

Туристы посещают суперсовременную канализационную систему Парижа, сооруженную по проекту Эжена Бельграна и барона Османа

Французский акушер Стефан Тарнье изобрел кювез для выхаживания недоношенных детей. Посетив в 1880 году Парижский зоопарк, Тарнье осмотрел выставку инкубаторов для экзотических птиц и понял, что тот же принцип можно применить к новорожденным. За три года его изобретение увеличило выживаемость недоношенных детей в его больнице с 35 % до 62 %¹⁴. В следующие десятилетия повышение качества ухода за новорожденными стало ключевым фактором увеличения продолжительности жизни. Сокращение показателей детской смертности избавило многие семьи от невыносимого горя потери ребенка. Зная, что у детей теперь больше шансов выжить, женщины стали меньше рожать. Отражая внимание Франции к реформам здравоохранения в ту эпоху, в 1893 году французское правительство создало ограниченную программу бесплатного медицинского обслуживания для нуждающихся, которая оказалась чрезвычайно популярной и в следующее десятилетие расширилась, во многом превзойдя ожидания ее разработчиков.

Однако экономический рост, лежавший в основе этих социальных реформ, одновременно позволял концентрировать экономическую власть. В Соединенных Штатах компания Standard Oil Джона Д. Рокфеллера сумела устранить практически всех конкурентов, скупая их предприятия или вытесняя их с рынка. К 1880 году она контролировала 90 % нефтеперерабатывающего бизнеса. Затем Рокфеллер и его соратники создали Standard Oil Trust – ряд сложных юридических структур, задачей которых было защитить деятельность компании от внешнего наблюдения. Прикрываясь этим щитом, организация использовала свою монопольную власть для повышения цен и прибылей. В попытке решить эту проблему конгресс в 1890 году принял антимонопольный Закон Шермана. Однако только в следующем десятилетии борьба с монополиями началось всерьез, отчасти благодаря работе журналистов-расследователей, таких как Ида Тарбелл, которая раскрыла внутреннюю структуру Standard Oil Company.

Но не все попытки привлечь внимание к монополиям заканчивались так, как было задумано. В конце XIX века писательница-феминистка Лиззи Мэги горячо критиковала власть «баронов-разбойников», таких как Корнелиус Вандербильт, Джон Д. Рокфеллер и Эндрю Карнеги. Чтение трудов экономиста Генри Джорджа показало Мэги, каким образом монополии могут допускать сосуществование безграничного богатства и безвылазной нищеты. Позднее она разработала настольную игру, получившую название «Игра землевладельца» и задуманную как интерактивная критика монопольной власти. Целью Мэги было показать игрокам, как захват земли обогащает владельцев недвижимости и обедняет арендаторов. Однако когда 30 лет спустя компания Parker Brother’s выпустила модифицированную версию ее игры, полностью лишенную радикального подтекста и представленную публике под названием «Монополия», победителем в ней оказывался крупнейший монополист. Мэги заплатили всего $500, при этом она не получила должного признания как автор игры и не добилась того долгосрочного эффекта с точки зрения социальной справедливости, на который рассчитывала.

Уолл-стрит была одной из самых ценных улиц на поле оригинальной игры «Монополия», изначально задуманной как радикальное предупреждение

К концу XIX века некоторые из самых быстро растущих городов мира находились в Соединенных Штатах. Одна из причин заключалась в том, что градостроители США предпочитали прямоугольную планировку улиц, в то время как многие старые европейские города воспроизводили топографию местности или строились по радиальной схеме. Радиальная планировка помогает оборонять город, но прямоугольный план более эффективен с экономической точки зрения: он позволяет максимально использовать возможности уличных фасадов и упрощает подключение жилых домов к водопроводу и канализации, а также доступ к транспортным маршрутам. Чикаго – город с самой четкой планировкой в мире. Рим – один из городов с наиболее запутанной планировкой¹⁵.

В городах с прямоугольной планировкой обычно появлялись первые в мире небоскребы. В 1890-х годах здания высотой не менее 10 этажей можно было увидеть в Чикаго, Нью-Йорке и Сент-Луисе. Строительство небоскребов стало возможным благодаря развитию двух технологий: бессемеровский процесс позволил начать массовое производство стальных балок, способных выдержать вес головокружительно высокой конструкции, а пассажирские лифты давали людям возможность подниматься на верхние этажи. Хотя технологии были доступны во всем мире, существование небоскребов зависело также от внутренних законов страны. Более строгие законы о пожарной безопасности и зонировании, существовавшие в начале ХХ века во многих европейских городах, ограничивали строительство небоскребов, в то время как города США давали застройщикам больше свободы. Эти различия и сейчас отчетливо прослеживаются в архитектурном облике городов мира.