Текст книги "Сверхбогачи"

Автор книги: Эндре Гёмёри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Избрание Гааги местом штаб-квартиры произошло и благодаря усилиям посредничающей в этом фирмы Ротшильда, а это, в свою очередь, привело к личной встрече Детердинга и Маркуса Самюэла. В 1903 году в Лондоне эти два коммерсанта впервые пожали друг другу руки. (Между тем Маркус в это время стал мэром Лондона. Позднее его сделали дворянином, он стал носить титул лорда Брирстеда. Несколько позже и сэр Генри Детердинг, сын голландского капитана, тоже станет британским лордом.)

Во время лондонской встречи Детердинга с Маркусом они договорились о создании совместного фронта для борьбы с общим противником и основали так называемую Азиатскую нефтяную компанию. В этой компании фирма Детердинга «Ройял датч», «Шелл» Маркуса Самюэла и банкирский дом Ротшильдов имели равные доли. Четыре года спустя, после того как Ротшильды в равных долях продали свои акции двум другим партнерам, возникла монополия в ее нынешнем виде: родился «двуглавый гигант» – трест «Ройял датч-Шелл». 60% его акций оказались в руках голландцев в Гааге, 40% – у англичан в Лондоне. Таким образом сильный противник вынудил фирму «Ройял датч-Шелл» выйти за рамки семейной, династической фирмы и принять более современный облик.

Само сражение в тех условиях вели еще крупные хищники первого поколения. Вели с использованием жестких средств. Командиром фирмы «Ройял датч-Шелл» в этом сражении был Генри Детердинг, а место битв – весь мир. В Китае, а затем и в Западной Европе два конкурирующих нефтяных треста были вынуждены поделить между собой добычу. Такого же рода соглашения в течение последующих лет были повторены десяток раз в Мексике и Венесуэле, на Ближнем Востоке и в Индонезии, тогдашней «голландской Индии».

Надо признать: у Детердинга были свои козыри, например прямо-таки гусарский рейд нефтяного флота «Ройял датч-Шелл» с высадкой десанта на берег в Соединенных Штатах Америки. Это вторжение в США стало возможным потому, что Детердинг на какое-то время раньше Рокфеллера оценил значение техасских нефтяных месторождений, где ему удалось заключить соглашения с несколькими малыми, но все еще независимыми нефтедобывающими фирмами, пока «Стандард ойл» не успела «проснуться». На американской же фондовой бирже Детердинг применил против Рокфеллера испытанные рецепты самой «Стандард ойл». И сделал это с большим успехом. Одну часть своих акций Детердинг разместил у подкупленных «тихих компаньонов», надежных и верных, прочно находившихся в руках Детердинга, так что он был совершенно уверен, что они не продадут эти акции «Стандард ойл». Рокфеллер негодовал, но изменить положение не мог. Американские акции и по сей день составляют самое большое богатство фирмы «Ройял датч-Шелл».

Другой козырь компании Детердинга – Маркуса был английский военный флот. В то время флот Британской империи был самым крупным в мире, и первый лорд адмиралтейства – лорд Фишер по заслугам одним из первых оценил стратегическое значение нефти. На пороге первой мировой войны, когда в целом только неполных 3% военных кораблей использовали в качестве горючего нефть, английский военный флот почти наполовину перешел на «солярку». (Маркуса и Детердинга, не в последнюю очередь по настоянию лорда Фишера, перевели в дворянское сословие.)

В истории «Ройял датч-Шелл» и в особенности в истории личной карьеры Детердинга решающую роль играет русская нефть. Ротшильды, которые в 1907 году продали свою долю в Азиатской нефтяной компании, фантастическим нюхом, кажется, учуяли, что в царской России капитализм зашатался. Лондонский банк Ротшильдов в 1912 году, то есть уже за пять лет до Октябрьской революции, решил расстаться с бакинскими нефтяными залежами и продал свои акции в России Детердингу.

Прежде чем на русской земле грянула Октябрьская буря и в России произошел переворот всемирно-исторического значения, компания «Ройял датч-Шелл» смогла найти себе более крупный по размерам бизнес – первую мировую войну. А для этого бизнеса химики «Ройял датч-Шелл» изобрели взрывчатку под названием тринитротолуол (тол), который очень пригодился на войне для борьбы против подводных лодок, при изготовлении глубоководных морских мин и принес огромные прибыли фирме. Одним словом, повторилась старая история. Капитал не знает родины. Пока наполненные новой взрывчаткой мины уничтожали подводные лодки немцев, «Ройял датч-Шелл» через Швецию продавала Германии нефть по ценам, в 15 раз превышавшим мировые. По подсчетам экономистов, «Ройял датч-Шелл» за годы первой мировой войны получила 69 млн. ф. ст. чистой прибыли, то есть на каждом убитом на войне фирма «Шелл» заработала по два фунта. (В качестве «смягчающего обстоятельства» нужно упомянуть, что крупнейший конкурент этой фирмы Рокфеллер заработал на войне еще больше: около 100 млн. ф. ст. по тогдашнему курсу.)

Отяжелев от такой жирной добычи, Детердинг во главе фирмы «Ройял датч-Шелл» готовился к новым бурям. После революции 1917 года заполучить бакинские нефтяные промыслы первыми сделали попытку немцы (с помощью турок). После разгрома в войне Германии на арене появились уже англичане, которые практически и подняли вверх знамя «Ройял датч-Шелл». Стоявшие на якоре в бакинском порту английские корабли, однако, видя стремительное наступление Красной Армии, предпочли убраться восвояси. Затем армии революции разгромили белогвардейцев на Кавказском фронте, и в июле 1920 года англичане вынуждены были окончательно оставить Баку, а потом и нефтяной порт на Черном море – Батуми. Но до того, как белые удалились, инженеры Детердинга все же успели провести крупные акты саботажа: большую часть главного нефтепровода они взорвали, а нефтяные скважины залили бетоном.

Однако Детердинг не расстался с надеждой: этот денежный воротила и необыкновенно умный, проницательный деятель, но ослепленный политической ненавистью, стал мечтать о скором падении Советской власти. И потому, поехав в Париж, он принялся скупать за золото у русских аристократов, нашедших прибежище во французской столице, акции кавказских нефтяных месторождений.

Оглядываясь на десятилетия истории, нужно отметить, что Детердинг мог бы заключить и более выгодное для него соглашение с Советским правительством. Москва, главные экономические интересы которой состояли в том, чтобы как можно быстрее поднять хозяйство разрушенной страны, много раз предлагала Детердингу заключить честное соглашение. Однако Детердинг избрал борьбу и проиграл ее. Между прочим, ненависть нефтяного магната к Советской России не в последнюю очередь раздувала его вторая жена, дочь царского генерала Кондаярова, перепрыгнувшая из объятий богатого армянского нефтяного авантюриста Гульбенкяна в постель к миллиардеру Детердингу. В результате всей этой истории имя Детердинга уже пишется только мелким шрифтом, в подстрочных примечаниях. Плакали денежки, которые он чистоганом отсчитал эмигрантам. Бизнес с нефтью России, мягко говоря, нельзя считать достойным записи в золотую книгу «Ройял датч-Шелл».

Тяжело переживая свое поражение, Детердинг с отчаянной ненавистью мстил Советской России и на протяжении многих лет слепо поддерживал любые антисоветские политические маневры.

Форд – американская легенда

МАЛЬЧИК С ФЕРМЫ – ТРЮК С ПЯТЬЮ ДОЛЛАРАМИ – МИРНЫЙ КОРАБЛЬ И ВОЕННАЯ ПОЛЬЗА – «ГОЛОДНЫЙ МАРШ» И КРОВОПРОЛИТИЕ – ПРОФСОЮЗНЫЙ ЯРЛЫЧОК – ГРАНДИОЗНОЕ ПЕРЕЛИВАНИЕ КРОВИ

В Детройте, в «автомобильной столице» Соединенных Штатов Америки, в холле здания дирекции стену при входе украшает огромный, во много раз больше человеческого роста, портрет. На нем изображен пожилой, седоволосый, худощавый господин. Табличка под портретом гласит «Генри Форд, родился 30 июля 1863 г. в Дирборне. Умер 7 апреля 1947 г. в Детройте». Ниже под табличкой – серия фотографий с такой общей надписью: «Развитие фордовского автомобиля». Серия изображает 22 модели, отобранные из большого числа типов машин. Собственно говоря, фотографии эти – история автомобилизации Соединенных Штатов, которая, в свою очередь, является органической частью всей истории США в целом. Об ее влиянии на экономику, политику и даже стратегию еще и сегодня ведут ожесточенные споры специалисты.

Генри Форд был человеком, который в результате удивительной игры случайности и закономерности появился в нужный момент на экономической арене, чтобы привести в действие дремлющие силы. Наиболее ярким и убедительным доказательством этого явилось стремительное обогащение семейства Фордов, приватное богатство которого в настоящее время насчитывает 4 млрд. долл.

На поверхности явлений – традиционная легенда об «американской карьере», которую мог бы написать любой из пропагандистов американского образа жизни. Отца Генри Форда из родной Ирландии прогнал за океан голод. Старый Форд относился к тем ирландцам, которые и на чужбине остались верны протестантской религии, были аскетичны и набожны. Генри Форд родился в городке Дирборн, в штате Мичиган, на небольшой ферме. Здесь каждый вечер читали библию, а работали до упаду. В школу Форд ходил только до 15-летнего возраста, и в течение всей своей жизни он даже гордился тем, каким невообразимо неграмотным человеком он был. Это была одна из черт характера американского миллиардера, которого позднее платные писаки превратили в «защитника маленького человека» и в заклятого врага хитроумных адвокатов и банкиров, описывая этого самого хитрого и самого беспощадного из миллиардеров США.

Будущий миллиардер с рождения интересовался всеми механизмами: как они устроены, почему движутся. И как бы отвратителен он ни был как человек, нельзя отрицать, что у Генри Форда было удивительное чутье к технике и что он не чурался грубого физического труда. Один исследователь истории клана американских миллиардеров Джон Теббель в книге «Наследники» в главе с характерным названием «Бароны-разбойники» очень интересно проводит параллели в характерах Рокфеллера и Форда: «Рокфеллер тоже был малограмотен и часто любил повторять, что читать ему было некогда. И в этом отношении Генри Форд в точности походил на него. Богатство Форда было продуктом XX века. Сам же Форд был сыном века XIX. В его облике не было ничего современного. Он как был, так и остался вечным деревенским мальчиком с удивительно тонким пониманием устройства машин и большой любознательностью. Но с ненавистью по отношению к книгам. В то же время ему не хватало рокфеллеровского фантастического умения руководить трестом. Форд не был творческой личностью. Талант его проявлялся в том, что он до бесконечности мог исправлять, улучшать уже существующую систему, пока это приносило ему пользу. В сравнении с другими «баронами-разбойниками» он, деревенский парень, никак не мог постигнуть социальные перемены, происходившие тогда на американской земле. Он с большей яростью, чем другие подобные ему эксплуататоры, боролся против поднимающихся профсоюзов, и его имя многократно занесено на самые черные страницы американской истории индустриализации».

Но это все еще скрывалось в туманной дали в тот осенний день 1876 года, когда 12-летний Генри Форд на конной повозке прикатил с отцом в Детройт и впервые увидел «прародителя» автомобиля, который приводился в движение паровым мотором.

К этому времени у отца Генри Форда уже была небольшая механическая мастерская, где он чинил часы соседям с других ферм и ремонтировал сельскохозяйственный инвентарь. А в 16 лет Форд решил покинуть отчий дом. Направился он в Детройт. Сначала был учеником у каретника, потом подсобным рабочим на заводе, где делались судовые моторы. Только в 23 года, в 1887 году, он возвратился на отцовскую ферму, женился. Проработал на ферме один год и понял, что ненавидит работу в поле. Попробовал сконструировать трактор, потом – дизельный мотор, но год спустя ему пришлось снова возвратиться в Детройт. Устроился в компании «Эдисон», снабжавшей электрической энергией весь город.

Биографы Форда в хвалебных гимнах в его честь часто изображают дело так, будто он построил первый автомобиль. Это неправда. Форд еще был безвестным механиком у Эдисона, когда американский мастер «золотые руки» Чарлз Дюрайе в 1892 году построил первый в США автомобиль. Этот факт и имя действительного изобретателя автомобиля в книгах о Форде чаще всего замалчивают и вместо этого рассказывают легенду о том, как в квартире Форда в Детройте на кухонном столе он в 1893 году собрал свой первый одноцилиндровый бензиновый мотор. Чтобы маслом не закапать пол, он испытывал его в ванне, а жена, помогая ему, лила бензин из масленки тонкой струйкой в мотор. Пройдет еще три года, и этот мотор, построенный на кухонном столе, станет двигателем первой фордовской автомашины, которая, пыхтя и стрекоча, будет разъезжать по пыльным улицам Детройта.

Хотя вполне возможно, что все было совсем иначе. Правда, за несколько лет до этого Форд познакомился в Детройте с одним опытным инженером по имени Кинг, который уже давно работал над автомобильным четырехцилиндровым мотором и в 1894 году испытал его на своем первом автомобиле. Совершенно очевидно, что мотор, изготовленный на кухонном столе Форда, во многом обязан своим появлением более опытному и подготовленному инженеру Кингу.

Уже из одного этого ясно, что первенство не всегда признается за действительно первым. Дюрайе и Кинг были не очень хорошими капиталистами, и это решило их судьбу. Несмотря на талант, они сгинули в тумане безвестности, а имя Форда сделалось, наоборот, символом. Когда родился первый фордовский автомобиль, один из директоров детройтского предприятия Эдисона повез с собой Форда в Нью-Йорк, чтобы представить его самому великому изобретателю Томасу Эдисону. Описание этой встречи Форда и Эдисона можно найти только в воспоминаниях самого Форда, а это не очень надежный источник. Впрочем, общеизвестен факт, что через свое детройтское предприятие Эдисон дал ему кредит, с помощью которого Форд и построил десяток первых автомобилей. Правда, автомобили эти ничего общего не имели с будущими автомобилями Форда. Это были гоночные машины, имевшие большой успех на первых в Америке автомобильных гонках.

Вскоре Форд, строивший автомашины на деньги Эдисона и других поклонников гоночного автомобиля, ушел из фирмы «Эдисон», решив стать самостоятельным. Поначалу он организовал фирму под названием «Детройт мотор компани». Но к 1903 году он уже пришел к выводу, что на гоночных автомобилях много денег не заработаешь, и учредил новое акционерное общество под названием «Форд мотор компани». Начальный капитал молодого предпринимателя был всего 20 тыс. долл., да и стоимость всех акций, которые согласились приобрести большей частью друзья и знакомые Форда, не превышала 150 тыс. долл.

Предложил Форд свои акции и Эдисону, но старый изобретатель уклонился. Позднее в своих воспоминаниях Эдисон так напишет об этом эпизоде: «Вначале я помогал Форду, но я и не думал, что под конец он будет производить эти проклятые автомобили миллионами».

Первый автомобиль фордовской компании уже в 1904 году, через год после основания предприятия, появился на улицах Детройта. А двумя годами позже, в 1906 году, Форд уже заработал на производстве автомобилей 250 тыс. долл. Тем временем многие акционеры его компании окончательно потеряли интерес к этому предприятию, считая, что развитие отрасли идет слишком медленно, так что, вложив деньги в другие предприятия, они заработают больше. Генри Форд скупил и эти акции и к 1906 году был уже держателем 60% акций своей фирмы, что практически означало: он был единоличным владельцем компании.

Грандиозный взлет фордовские заводы пережили в 1908 году, когда Форд выпустил на рынок свою так называемую модель «Т». Машины этой модели за период с 1908 по 1927 год были выпущены в количестве более 15 млн. Это был такой рекорд, который много позднее, в 1972 году, сумел побить только «фольксваген».

Так же как в биографии Форда, так и в истории рождения модели «Т» трудно доискаться истины. Пропагандистская машина Генри Форда позднее, разумеется, припишет создание и этой конструкции исключительно его гению. В старых книгах о Форде, которые сейчас уже не найти, шел разговор о многих талантливых инженерах, труд и изобретательность которых Форд объединил в своей конструкции. Более того, общеизвестно, что Генри Форд все, что смог, «срисовал» с модели 1905 года автомобиля «рено», привезенного в США из Франции. Он просто велел разобрать машину до последнего винтика и все новинки использовал в своей модели «Т». Как бы там ни было, модель «Т» имела грандиозный успех, и, как говорилось в рекламном буклете, «мы можем поставить вам этот автомобиль в любом цвете, при условии, что вы закажете „черный“». Фраза эта сразу облетела все Соединенные Штаты.

Писаки-угодники, создавшие легенду о Форде, любят подчеркивать, что гигантская промышленная фирма своими успехами обязана исключительно простому человеку, пуританину – Генри Форду. Как говорят, Форд мало ел, жил просто, не пил, не курил, рано ложился спать, каждое воскресенье ходил в церковь и любил кататься на коньках. Надо признать, эта пропаганда имела потрясающий успех. Для простых, неискушенных американцев (за исключением, разумеется, его собственных рабочих, которые знали его поближе) Форд был своего рода «народным мстителем». Он разбогател, мол, своим трудом и всю жизнь яростно боролся против крупных банкиров, толстосумов и адвокатов.

Процитируем еще раз Теббеля: «О Форде даже сегодня нельзя писать объективно, по крайней мере широкая общественность предпочитает верить легенде. Легенде, которую распространяла самая эффективная машина пропаганды Америки. По этой легенде Форд – «простой парень из американской деревни». Он олицетворяет того хитроватого крестьянского мальчонку, который приехал в город обманывать тертых городских мальчуганов. Но чем богаче он становился, тем, мол, яростнее бичевал он банкиров. И этот блеф способствовал долгожитию легенды».

Действительность была на самом деле более серой и беспощадной. Ключом к действительности является, пожалуй, образ мыслей Форда. Генри Форд все более упорно стал провозглашать, что стремится и к политическим лаврам. Сначала он выставил свою кандидатуру на пост сенатора, а затем в августе 1923 года опубликовал в одном американском журнале под своим именем статью. Заголовок статьи был следующим: «Если бы я был президентом США».

Десятилетие спустя «родственная Форду душа» обнаружилась в Европе. Наверное, прочитав эту статью Форда, Гитлер однажды в своем выступлении, перечисляя своих идеологических предтеч, среди первых назвал Генри Форда: «По моему мнению, во главе все усиливающегося национал-социалистского движения в Соединенных Штатах Америки стоит Генри Форд. Его антисемитская политика, базирующаяся на наших баварских принципах, заслуживает самого великого нашего восхищения».

Обладая необычайным талантом инженера, Форд в то же время был исключительно тщеславен и делал все, чтобы имя его было окружено ореолом восхищения и легендами о непогрешимости. Разумеется, в руководстве его гигантским предприятием участвовало большое количество, целые сотни исключительно способных инженеров и администраторов. К числу их относился его сын – Эдзел Форд, очень образованный человек, по характеру совсем непохожий на отца. Имя Эдзела запрещено было без ведома отца упоминать в каких-либо публикациях о фирме, а он такие разрешения давал очень редко.

Форд во все обязательно совал свой нос и высокомерно, тоном, не терпящим возражений, делал заявления на самые фантастические темы. Так, например, вышло в свет несколько его книг, так называемых «научных публикаций», которые, среди прочего, были посвящены фармакологии, палеонтологии и даже искусству танца. В столице «фордовской империи» – Дирборне местное радио передавало постоянную специальную программу «Беседы Форда в воскресные вечера». Иногда на этих «вечерах» выступали очень способные актеры. Но это была «упаковка». На самом деле «вечера» были ханжескими проповедями, бранью в адрес банкиров и хвалебными речами в адрес благодетеля рабочих – Форда. В заключение исполнялись церковные хоры.

А чего стоит «фордовский музей»! В нем среди экспонатов можно увидеть, к примеру, лабораторное предметное стеклышко, которое после смерти старого Форда отыскалось в картонке из-под ботинок под кроватью. На его обратную сторону была приклеена этикетка с надписью: «Последний вздох Эдисона». Хранится в музее и огромный групповой портрет, который Форд приказал написать в 1929 году по случаю одного званого вечера. На нем во главе застолья восседает тогдашний президент США – Гувер, а вокруг – 500 человек, самых крупных представителей деловых кругов, которых Форд за миллион долларов доставил на этот ужин. С годами многие из лиц на портрете были заменены новыми: Форд не мог перенести, чтобы на портрете был изображен какой-то финансист, с которым у него когда-то возникали нелады.

Естественным можно считать расцвет заводской секретной службы в «империи Форда». Ведь награбленное нужно защищать всеми силами и средствами! А из характера и самой природы Форда ясно, что он для этого не отказался бы от любых самых грубых форм насилия.

Когда американские профсоюзы, постепенно набиравшие силу, один за другим начали вырывать у крупных трестов коллективные договоры, Форд на своих заводах захлопнул ворота перед профсоюзными организаторами. Руководство заводской полицией Форд поручил некоему Гарри Беннету, закоренелому негодяю и рецидивисту, бывшему чемпиону по боксу. Свою карьеру у Форда Беннет начал в 20-х годах телохранителем его детей. Затем он стал называться «начальником отдела кадров». На самом же деле он никогда кадровыми вопросами не занимался. Главной его задачей на заводе было создание обстановки страха и насилия, а то и вооруженного террора. И он отлично это осуществил, создав к 1937 году «штурмовые отряды Форда» в 600 человек. Эта сила стала настолько угрожающей, что даже сам губернатор штата Мичиган вынужден был заявить: «Генри Форд использует в своей заводской полиции самых отвратительных гангстеров штата».

Несколько страшных эпизодов такого внутреннего террора, царившего на заводе, вошли в историю промышленности США и американского рабочего движения. Так, например, стал знаменитым дирборнский «голодный марш», до которого дело дошло в 1932 году, в разгар мирового экономического кризиса. Сильно нажившийся на этом кризисе Форд применил очень простой и жестокий способ. Он попросту уволил около 60 тыс. рабочих, а взамен нанял новых – за ¹/₄ прежней их зарплаты. (Знаменитый трюк с пятью долларами уже давно был в прошлом.) Вновь нанятым в 1932 году изголодавшимся рабочим Форд платил уже только по одному доллару в день!

Понятно, что беспокойство в самом Дирборне и окрестностях стремительно росло. Вскоре оно перекинулось на город Детройт. В феврале 1932 года из Детройта в сторону фордовских заводов направился «голодный марш». Подавляющая часть участников этой демонстрации состояла из уволенных Фордом рабочих. Однако плакаты и лозунги над колонной не содержали никаких политических требований. Демонстранты требовали только хлеба, работы и прекращения заводской слежки за рабочими вне завода. Заводская полиция (в ее рядах и «штурмовики») встретила демонстрацию у входа крупнейшего фордовского завода «Ривер руж». Полиция забросала демонстрантов гранатами со слезоточивым газом, те отвечали камнями и даже обратили полицейских в бегство. В ответ на это фордовские телохранители и «штурмовики» открыли по толпе огонь. Четверо рабочих были убиты, 50 – ранены. (Во время схватки получил ранение и сам Беннет: кто-то камнем угодил ему в висок. Поправившись, он получил от Форда «в компенсацию» автомобиль «форд-линкольн» и большой надел для дачи из земельных угодий Генри Форда.)

Другой столь же крупный скандал, вошедший в историю американского профсоюзного движения и борьбы рабочих, известен под названием «кровавое побоище в «Ривер руж». Это случилось значительно позже, в 1937 году. Политическое положение внутри Соединенных Штатов к тому времени значительно изменилось. Экономический кризис заканчивался. В Белом доме в президентском кресле сидел Рузвельт, который знал, что без существенных уступок требованиям профсоюзов модернизировать капиталистическое производство нельзя. Поскольку автомобильная промышленность приобретала все большее значение в экономике США, особая заслуга в увеличении заработной платы и улучшении условий труда принадлежит профсоюзу автомобилистов. Однако Форд по-прежнему не пускал профсоюзных организаторов на свои заводы.

Тем не менее профсоюз автомобилистов постановил: организаторам проникнуть на территорию заводов и разбросать там листовки, в которых разъяснить рабочим цели профсоюза и призвать их объединяться в профсоюзы. Банда Беннета и всегда сотрудничавшая с Фордом местная полиция, разумеется, знали об этом плане и с оружием в руках охраняли вход на завод. Когда профорганизаторы попытались все же проникнуть на завод, полиция Форда напала на них. Многие из профсоюзных организаторов получили тяжелые ранения: одному пробили голову, другому переломили позвоночник. Когда несколько часов спустя жены пострадавших начали перед входом на завод раздавать листовки, телохранители Форда избили и их. Затем на завод попытались проникнуть несколько руководителей профсоюза автомобилистов. Среди них был Уолтер Ройтер, впоследствии руководитель Конгресса производственных профсоюзов (КПП). Громилы Беннета избили и их.

После «кровавого побоища в «Ривер руж» совет профсоюзов возбудил уголовный процесс против Форда. Дело много лет переходило из одной судебной инстанции в другую. Против Генри Форда было вынесено девять приговоров, обязывавших его разрешить деятельность профсоюзов в его «автомобильной империи». Однако Генри Форд плевал на эти приговоры. Он отказался выполнять приговор даже Верховного суда США, вынесенный в 1939 году. Понадобилось еще одно решение Верховного суда США – уже в феврале 1941 года, чтобы на заводах Форда наконец разрешили деятельность профсоюзов. Историки промышленного развития Америки считают, что Форд, возможно, сопротивлялся бы и дальше, если бы не вторая мировая война, с ее нехваткой рабочих рук, заставившая Форда изменить позицию.

А пока все это происходило, промышленная «империя Форда» давно уже перешагнула границы штата Мичиган, а потом и границы США. Центром империи был пригород разраставшегося Детройта – Дирборн с заводом «Ривер руж». По мнению многих, в канун второй мировой войны это был крупнейший индустриальный массив в мире со своей собственной железнодорожной станцией, доками и гигантскими сталепрокатными заводами.

В 18 городках Соединенных Штатов имелись фордовские заводы, а в 21 штате – склады запасных частей.

Крупнейшие фордовские заводы (особенно в Детройте, Кливленде, Чикаго и Буффало) были связаны между собой собственными фордовскими железными дорогами. Сборочные заводы Форда теперь размещались в десятке стран мира – от Китая до Бразилии. По соглашению, заключенному между Файерстоуном, королем автомобильных покрышек, и Фордом, «автомобильный император» выделил с экспериментальными целями территорию во Флориде в 100 тыс. га для создания плантаций каучукового дерева. Форду принадлежали отныне нефтяные промыслы в Калифорнии, леса и угольные шахты во многих других американских штатах, банки и судостроительные верфи повсюду по стране. Почти полмиллиона гектаров плантаций каучукового дерева в долине Амазонки также обслуживали фордовские заводы.

«У меня ничего не пропадает», – любил говорить Генри Форд. И его биографы действительно отмечают, что на электростанциях сжигались опилки и обрезки досок. Шлаки со сталелитейных предприятий, смешанные с цементом, использовались для изготовления бетона при строительстве промышленных зданий. Макулатуру из его контор перерабатывали на специально построенной бумажной фабрике, и Форд однажды с гордостью заявил: «Сюда поступают письма с просьбой дать деньги. Из них я тоже делаю деньги».

Вернемся еще раз к идеологии Форда. Генри Форд относился с симпатией к нацистской Германии. Как мы уже видели из заявления Гитлера, эта симпатия была взаимной. Позднее эта взаимная любовь неоднократно подкреплялась заявлениями и приглашениями. Форд принял на работу президента пресловутого германо-американского союза («Бунда») Фрица Куна, позднее, во время войны, интернированного и посаженного в лагерь. Разумеется, работа у Форда означала всего только «прикрытие» для Куна. Получая жалованье, он на заводе не работал, а разъезжал по стране, создавая сеть своей агентуры. Никто в этом ему не мешал. Другой печатью, скрепившей дружеские связи Форда с Гитлером, явился орден Прусского черного орла, который был вручен Форду летом 1936 года. Он был первым американским гражданином, получившим эту сомнительную награду.

Становится понятным поведение Форда в начале второй мировой войны. Форд яростно сопротивлялся вступлению Соединенных Штатов в войну, и только после нападения Японии на США он больше не мог оставаться на этой позиции. Тем не менее Форд осознавал, что любая война означает для его заводов гигантские прибыли. И он с головой окунулся в военную конъюнктуру. Именно тогда в маленьком городке Уиллоу Ран был воздвигнут новый гигантский завод. Здесь Форд строил бомбардировщики «Б-24-Либерейтор», которых за годы войны было произведено более 10 тыс. За эти годы заводы Форда выпустили более 50 тыс. авиационных моторов, 30 тыс. танковых моторов и всевозможных транспортных средств для армии. Кроме него самого никто не знал, сколько прибыли положил себе в карман за эти несколько военных лет Генри Форд.

Однако уже стали неизбежными изменения в «семейной» структуре треста: диктаторское поведение главы клана, не терпевшего никаких возражений, мешало всякому прогрессу. Форду было уже 77 лет, когда японцы напали на Пёрл-Харбор. Правда, официально уже с середины 20-х годов предприятием руководил его сын Эдзел Форд. Но это было не что иное, как пустая формальность, предпринятая Фордами по налоговым соображениям.

Эдзел Форд был человеком умеренным, не унаследовавшим от своего отца его жестокой твердости. Эдзел понимал, что нужно найти пути соглашения с профсоюзами. Многие историки промышленности Соединенных Штатов считают, что борьба Эдзела с гангстерской организацией Беннета и с родным отцом приблизила кончину сына Форда. Он умер в 1943 году в 50-летнем возрасте. После смерти Эдзела руководство «автомобильной империей» снова взял в свои руки 79-летний Генри Форд.

Но вот война закончилась. Дряхлый «барон-разбойник» уже не мог удерживать в своих руках рулевой штурвал «империи». Нужно было выбрать нового «императора», который возглавил бы фордовскую династию. По обыкновению всех королевских семейств, из трех внуков Форда выбор пал на старшего. Он носил имя деда и стал, подобно королям, называться Генри Фордом II. Но и «вступив на трон» в 1945 году в возрасте 28 лет, он все еще не был единовластным правителем «империи»: время от времени в ведение дел треста весьма энергично вмешивался дед. Это «вмешательство» частенько обходилось тресту очень дорого, потому что последние годы своей жизни Генри Форд делал ошибку за ошибкой.