Текст книги "Путь архонта"

Автор книги: Энди Чэмберс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Как только он вылетел из-под моста, по его носовой броне забарабанил дождь сверхскоростных осколков. Внизу, на выступающей из стены террасе, виднелись крошечные фигурки, которые стремглав бросились в укрытия, когда на них пала тень «Рейдера». Ваэллиент рывком развернул переднюю пушку и прошил обжигающей линией две из убегающих фигур, прежде чем те успели скрыться. Он видел, что это беглые рабы – разномастная группа приземистых и долговязых фигур, вооруженная столь же разномастным захваченным оружием. Клика воинов Ваэллиента с хирургической точностью прикончила часть бегущих из своих осколочных винтовок. Ответный огонь с террасы настолько смехотворно мазал, что Ваэллиент приказал рулевому опустить «Рейдер», чтобы он мог спрыгнуть и расправиться с горсткой оставшихся рабов в ближнем бою.

Когда его металлические сабатоны впечатались в террасу, Ваэллиент на миг испытал пьянящее возбуждение, когда осознал, что рабов больше, чем он думал – гораздо больше. Плотная толпа грязных, вооруженных дубинами существ рванулась к нему из заваленного обломками прохода, где они прятались, и Ваэллиент снова ухмыльнулся непродуманности этой засады. Несомненно, они надеялись подманить его к себе и завладеть более пригодным оружием, может быть, даже захватить «Рейдер». Вместо этого в их убогую ловушку угодила гораздо более крупная и опасная добыча.

Рабы сражались с силой, порожденной отчаяньем, но, кроме нее, мало что было на их стороне. Первого, кто подбежал к Ваэллиенту, он насадил на штык своей винтовки. Оставив оружие в кишках жалкой твари, он выхватил нож и, прыгнув вперед, ударил еще одного раба в шею. Повсюду раздавались вопли – остальные воины быстро разделывались с намеченными жертвами. Рабы нелепо размахивали руками, пытаясь защититься, и выглядели почти комично. Они были в очевидно безнадежном положении, но знали, что милосердия от кабалитов ждать не стоит, поэтому бились насмерть – или, по крайней мере, пытались. Ваэллиент сохранил пару рабов в полуживом состоянии, чтобы подвесить их на цепях «Рейдера» на замену двум недавно скончавшимся трофеям одной из предыдущих стычек.

Приказ поступил от самого верховного властелина – подчинить город – и это они и собирались сделать. Отряд Ваэллиента пронесся через Гору Скорби с тысячами других подразделений кабала Черного Сердца, и все они мчались наперегонки, чтобы первыми дорваться до убийства. Они прошлись по верхним шпилям, как пламя возмездия, убивая все, что стояло у них на пути. Им легко было определить повстанцев: это были те, кто пытался сопротивляться или сбежать. Теперь войска Черного Сердца подступали к похожим на лабиринты окраинам старого города – трущобам, фермам плоти, фабрикам и мастерским, из которых состояло бьющееся сердце Комморры, сокрытое под вершинами сияющих шпилей.

Длинные вереницы «Рейдеров» Черного Сердца начали разделяться и нырять в темные проулки, расходясь веерами по сторонам. Здесь разрушения были нагляднее, чем наверху, в Горе Скорби. Глубокие, как каньоны, промежутки меж боками шпилей были завалены рухнувшими плитами. Улицы и переходы провалились друг на друга, образовав запутанный многоярусный лабиринт. Беспорядочно торчащие балки, статуи и металлические конструкции, сброшенные с верхних уровней сотрясениями, завершали это хитросплетение. Ваэллиенту и его последователям в конце концов пришлось покинуть «Рейдер» и пробираться дальше в глубину пешком.

В километрах над ними большая часть сил Черного Сердца уже должна была смыкаться вокруг крепости Белого Пламени. Ходили слухи, что архонт Иллитиан совершил измену и собирается дать им отпор. Ваэллиент не печалился, что его назначили прочесывать глубины вместо участия в штурме. Как бы ни шло сражение за крепость Белого Пламени, там доминировали бы чудовищные высвобожденные энергии и титанические машины разрушения. Личные умения и отвага едва ли играли бы хоть какую-то роль в подобной среде, в то время как шансы на мгновенную аннигиляцию выглядели невероятно высокими. Ваэллиент чувствовал себя куда лучше, находясь внизу, на поле боя, где быстрый клинок и меткий выстрел все еще могли принести победу.

Они пробрались на более-менее сохранившийся бульвар, теперь накрытый неровной кровлей из рухнувших обломков, но не заблокированный полностью. Из разбитых труб с бульканьем вытекали зловонные сточные воды и собирались в черные зеркальные лужи в тех местах, где растрескалась мостовая. Местами виднелись немногочисленные тусклые огни, но за пределами освещенных мест царила абсолютная тьма. Ваэллиент и его воины продвигались вдоль улицы, когда он вдруг заметил огромный силуэт какого-то зверя, неподвижно стоящий в тенях. Он инстинктивно поднял винтовку, но в тот же миг шестое чувство подсказало ему, что то, на что он смотрит – неживое.

Ваэллиент осторожно приблизился и понял, что этот силуэт на самом деле был статуей, кропотливо сплетенной из труб и проволоки. Она изображала гигантское, похожее на антилопу существо со спиральными рогами, частично раздавленными упавшими обломками, так что теперь статуя выглядела так, как будто поддерживала покатый потолок. Чуть дальше виднелась другая статуя, припавший к земле хищник, готовый к прыжку. Рядом из-под кучи камней беспорядочно торчали конечности и часть рогатой головы, отмечая место, где раньше стояла его добыча. Теперь, когда он увидел, что это такое, Ваэллиент осознал, что они стоят среди целого зверинца застывших существ с иных миров. Наверняка до Разобщения ими был усеян весь бульвар.

Он ненадолго задался вопросом, кто сделал эти статуи – чистокровные комморриты или рабы. Сибарит решил, что звериный мотив означал, что рабы пытались воссоздать некие полузабытые элементы своего родного мира в жестокой и чуждой среде Комморры. Существование этих творений говорило о том, что какой-то мелкий архонт этой области снисходительно позволил своим рабам немного позаниматься творчеством. Скорее всего, это было расчетливое проявление жестокости – немного ослабить их узы, прежде чем снова затянуть их вдвое крепче. А может быть, неведомому архонту просто нравились эти штуки – в них была некая притягательная варварская роскошь.

Ваэллиент навострил уши, заслышав в отдалении топот бегущих ног. Он сделал резкий жест, и его клика попряталась в укрытия по обе стороны бульвара, держа оружие наготове. Ваэллиент остался стоять на виду и слушал, как приближаются бегущие шаги. Он услышал плеск, когда они промчались по луже, как кто-то споткнулся, а затем раздались характерные, похожие на щелчок кнута звуки огня из осколочного пистолета. Неожиданно показались три ведьмы, которые бежали с клинками и пистолетами в руках. Они то и дело бросали испуганные взгляды назад, в том направлении, откуда появились. Возглавляющая их ведьма вдруг увидела Ваэллиента и закричала.

– Нет! – только и успела воскликнуть она, прежде чем сибарит застрелил ее, попав в рот. Сверхскоростной осколок частично обезглавил ее, отчего под затылком как будто открылся отвратительный зев. Остальные воины открыли огонь долей секунды спустя и сразили двух оставшихся ведьм на месте. Они мчались так быстро, что их безжизненные тела проскользили еще несколько шагов по мощеному тротуару после того, как осколки сбили их с ног.

– Хех, – рассеянно выразил свое мнение Ваэллиент, опустив ствол винтовки. Он ожидал, что ведьмы бросятся прямо на него с ножами наголо, чтобы пустить ему кровь. Напротив, они, казалось, едва ли не почувствовали облегчение, увидев кого-то другого в стигийской тьме бульвара. Даже для ведьм это было странное поведение. Он быстро закинул винтовку обратно на плечо и снова осмотрел поверженные тела. Что-то с ними было не так, но было слишком темно, чтобы увидеть, что именно.

Он приближался к ним, чтобы лучше разглядеть их, когда его внимание привлек новый звук. Это было нечто похожее на шелест, долгий, всасывающий звук, словно глубокий вдох, который исходил из дальнего конца бульвара. Звук был слабый, но казался громким, как будто исходил из многих мест одновременно. Ваэллиент моментально выхватил винтовку и нацелил ее в ту сторону. Он услышал за спиной приглушенный лязг – его клика тоже направила оружие в смоляную темноту. Спереди донесся поток зловония, столь мерзостного, что у Ваэллиента заслезились глаза.

Он ощутил легчайший прилив паники, когда осознал, что, несмотря на его сверхъестественно прекрасное ночное зрение, вокруг становилось все темнее, причем прямо на глазах. Детали, которые он мог разобрать прежде – каменные обломки, статуи из проволоки, темные лужи – становились размытыми и неразличимыми, как будто поднимался туман, но никакого тумана не было. Тени как будто шли рябью и густели у него на глазах. Снова послышался этот звук, вибрирующее шипение воздуха, втягиваемого сотнями подрагивающих обонятельных отверстий.

Раздался быстрый скребущий цокот когтей по камню, и тьма ожила, породив сотни тощих иглозубых силуэтов ур-гулей, которые мчались навстречу им. Сибарит вскрикнул и рефлекторно застрелил первого же, что попал в прицел, но позади него бежала еще дюжина. Ваэллиент и его кабалиты Черного Сердца все еще отчаянно отстреливались от темной массы монстров-троглодитов, когда та нахлынула на них неудержимой волной.

Глава 11
ЧЕРНОЕ СХОЖДЕНИЕ

Харбир постепенно привыкал к телу, унаследованному от Беллатониса. Оно, впрочем, по-прежнему не особо ему нравилось. Никак не пропадало чувство, что оно представляет собой нескладное месиво не подходящих друг другу частей, сляпанных вместе, и напоминает марионетку в руках кукловода. Однако мало-помалу он смирился с этим. Некоторые странности этого тела были, определенно, по-своему полезны. К примеру, он никогда не чувствовал ни голода, ни усталости, и боль любого вида казалась лишь интересным, но ни в коей мере не раздражающим ощущением. Однако как бы Харбир не старался, он не мог заставить себя привыкнуть к наличию дополнительных глаз в своих лопатках, какими бы полезными они бы ни могли оказаться в будущем.

Они снова спускались. Для краткого разговора с Иллитианом Харбир вознесся к вершине крепости Белого Пламени, словно пробка, выскочившая из бутылки. Теперь же его подгоняли к основанию крепости, чтобы снова войти в фундаментальный слой, из которого он, следуя наставлениям Анжевер, вышел всего час назад. Четверо воинов Белого Пламени шли, сомкнувшись тесным ромбом вокруг Харбира, и едва не подталкивали его локтями. Они продвигались через сменяющие друг друга антигравитационные вертикальные туннели и казавшиеся бесконечными закрученные лестничные пролеты.

Ступени постепенно изменялись: ближе к вершине крепости они были беломраморными, широкими и величественными, а у подножия становились узкими, крутыми и убогими. Воины торопили Харбира, не давая глазеть по сторонам, но он явственно заметил, что крепость теперь еще более тщательно отделяют от внешнего мира, чем раньше. Повсюду куда-то спешили отряды солдат в доспехах и слышался шум запираемых затворов и смыкающихся ворот.

Подданные Иллитиана действительно готовились сразиться с Асдрубаэлем Вектом. Харбир вырос в такой части города, где подобное поведение становилось кульминацией бесчисленных анекдотов. Не было никого, кто выступил бы против тирана и выжил – так гласили легенды Нижней Комморры. Здесь, в Горе Скорби, что была ближе к вершине пищевой пирамиды, на положение вещей, очевидно, смотрели несколько иначе.

В воздухе витало некое… возбуждение, как будто воины готовились к дню, который давным-давно предвкушали. Что ни говори, а кабал Иллитиана поддерживал своего архонта твердо, как скала. От этого Харбир ненадолго задумался об Иллитиане и его безжалостных амбициях. Может быть, архонт Белого Пламени действительно был продуктом своей среды; возможно, именно она сделала его настолько безумным и алчным до власти, что он решил вступить в поединок умов с верховным властелином.

+Ниос Иллитиан взобрался на вершину своего дома по телам убитых братьев и сестер. Ничего ему не навязывали – это он сам делал все возможное, чтобы добиться могущества.+

Сухой шепот Анжевер снова проник в его разум. Он звучал педантично и сердито. Она до сих пор не простила Харбира за то, что тот нарушил ее дурацкий сценарий и непреднамеренно пригласил Иллитиана спуститься вместе с ними в лабиринт Черного Схождения. Теперь, вместо того, чтобы иметь власть над событиями, они могли лишь плыть в их потоке – каковой воплощали собой четверо воинов Белого Пламени, столь решительно ведущие его в нутро крепости.

+Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о Черном Схождении? Не беспокойся, по твоей пустой памяти я и так вижу, что нет. Разумеется, ты едва ли что-то знаешь о гемункулах и их ковенах в целом, не так ли, дитя? Я порой забываю, какой ты на самом деле юный и бедный.+

Харбир вздохнул про себя. Он уже, к своему разочарованию, обнаружил, что не мог заблокировать голос Анжевер или хотя бы отвечать ей посредством собственных мыслей. Возможно было говорить с ней вслух, но он не мог этого делать, пока находился под надзором воинов Иллитиана. Его постоянно изводило незримое привидение, которое получало удовольствие от поиска недостатков во всем, что он делал. И, что самое неприятное, он не мог просто бросить ее и покончить с этим. Анжевер воплощала единственную оставшуюся у него слабую надежду на возвращение старого тела и месть Беллатонису, какой бы малоубедительной она ни была. Он не хотел и думать о том, что может на всю оставшуюся жизнь застрять в разномастной сброшенной шкуре Беллатониса. Харбир осознал, что его фантазии о возмездии начинают расширяться и теперь включают в себя вдобавок Иллитиана и Анжевер. Он изо всех сил попытался скрыть от колдуньи эту конкретную мысль.

Они добрались до конца ступенек и вышли в пространство, пронизанное кривыми коридорами с сырыми стенами, сочащимися потеками влаги. Анжевер продолжала шептать, пока они двигались по коридорам, и против воли вбивала знание в его голову.

+Гемункулы существовали в Комморре еще до Падения. Можно сказать, что город породил их, и что гемункулы, в своем роде, сделали вклад в уничтожение эльдарской расы, но у этого преступления и так слишком много подозреваемых. Незадолго до Падения эльдары стали разрозненным народом. Они разделились, потому что осознали, что их могущество практически бесконечно. Их культура и технология достигли пика, столь высокого, что они уподобились богам. Одной своей волей они могли созидать или разрушать. Осознание этой силы привело к великому расколу, ибо одни приняли ее, в то время как других она отталкивала.+

Воины и ведомый ими Харбир спустились по лестнице в недавно осушенную цистерну. К стенам и полу этого ничем не украшенного, пустого кубического пространства льнула зеленая слизь. У подножия лестницы эти четверо остановились и просто стояли, выжидая, фактически заточив Харбира между собой. У того возникло неприятное, тошнотворное чувство, что они вели его всю дорогу просто для того, чтобы казнить в каком-нибудь тихом и отдаленном месте.

Раздался треск, и круглый участок пола начал уходить вниз, разделяясь на аккуратные сегменты, так что получилась спиральная лестница. Из отверстия просочился тусклый желтый свет и бормотание голосов, которые быстро умолкли. Харбир и его охранники спустились в грубо высеченную в скале комнату, уже наполненную десятками воинов, каждый из которых носил символ Черного Сердца. От этого зрелища Харбира до костей пробрало холодом – члены принадлежащего Векту кабала были здесь, в самом сердце крепости! Но потом он улыбнулся собственной глупости. Да, это была хитрость, но не та, о которой он сначала подумал.

+Да, они – последователи Иллитиана. Они носят знак Векта в надежде, что смогут обманом пробраться мимо передвигающихся вокруг патрулей Черного Сердца. Не обращай на них внимания и слушай меня. То, что я хочу тебе сказать, очень важно и повлияет на твои шансы выжить при встрече с Черным Схождением.+

Большую часть одной из стен помещения занимала круглая дверь, похожая на люк, в других трех виднелись узкие проходы. Оживление, вызванное прибытием Харбира, вскоре утихло, спиральная лестница беззвучно поднялась вверх и снова слилась с потолком. Воины в комнате были облачены в доспехи и вооружены до зубов. Харбир отметил, что преобладало необычное, более тяжелое переносное вооружение. Судя по всему, они особенно предпочитали тупоносые моноволоконные шредеры и бластеры, стреляющие темным светом.

+По большей части этот раскол до Падения был сосредоточен вокруг концепции Формы. Консерваторы рассматривали свою форму как нечто неприкосновенное, как величайшее достижение эволюционных сил, восходящих к самому зарождению вселенной. Радикалы же верили, что форма, принимаемая душой, не предопределена, но создана космической случайностью. Они не видели вреда в том, чтобы менять свою форму, как угодно, когда получили доступ к технологии, позволяющей это делать. Наиболее экстремальные из них переселяли себя в животных, корабли, структуры или даже целые субцарства.+

Воины ожидали призыва к действию, и им явно не терпелось приступить к делу. Однако, в первейшую очередь, они были дисциплинированными солдатами, и это, как по опыту знал Харбир, означало, что им привычно ожидание. Он стоял в стороне, пока они занимали себя тем, что бесконечно проверяли и перепроверяли свое снаряжение. Тем временем скрипучий голос Анжевер, не прерываясь, занудствовал внутри его черепа.

+Куда больше было тех, кто занимался более ограниченными физическими модификациями. Улучшенные гены, ускоренные рефлексы, усиленные чувства, регенерирующие клетки и все в этом роде – все большее и большее «усовершенствование» эволюционного процесса. Вот здесь в игру и вошли те, кого мы теперь называем гемункулами. Они начинались как некое разрозненное сообщество хирургов и ученых, которые стали первопроходцами в наиболее экстремальных сферах. По разнообразным причинам – в основном касающимся этики и законов – многие из них решили поселиться в портовом городе Комморра и других субцарствах Паутины.+

Всего несколько дней назад Харбиру было бы глубоко наплевать на какой-то старый, поросший пылью спор о том, где должны жить души. Такие вещи тогда ни о чем ему не говорили, но теперь эта тема стала для него глубоко личной. Он немного оживился, когда Анжевер начала извилистым путем подходить к чему-то вроде смысла.

+Те, кому предстояло стать первыми гемункулами, произвели многие из поистине радикальных экспериментов своей эпохи. Они создавали искусственные расы и адаптировали уже существующие под свои цели. Наиболее стабильной модификацией оказались бичеватели, и любой мог пройти подобное преображение, если хотел воспарить на собственных крыльях. Вполне возможно, что в то время на свет появились еще менее приятные создания – например, мандрагоры или многообразные безумные твари, которые сейчас находятся исключительно в ведении укротителей. Моделирование тел, реконструкция, евгеника – эти протогемункулы стремились превзойти друг друга, занимаясь абсолютно аморальной наукой, в то время как вся остальная эльдарская раса погружалась в анархию… о, приближается Иллитиан. Мы продолжим твое образование чуть позже.+

В этот миг люкообразная дверь начала откатываться в сторону, и все воины как один повернулись к ней лицом. Внутрь вошел архонт Иллитиан, окруженный телохранителями-инкубами. Выглядел он великолепно: облаченный в отполированные изысканные доспехи, при всем оружии и готовый к битве. Собравшиеся в комнате воины не сделали никакого явственного знака приветствия, не отсалютовали и ничего не выкрикнули, но сквозь них всех, словно разряд электричества, пробежала осязаемая перемена. В присутствии архонта расправлялись плечи, гордо поднимались подбородки. Пока воины ждали, атмосфера в помещении была напряженной, теперь она поистине искрилась от предвкушения. Иллитиан осмотрел их с лицом, сияющим от гордости. Один из воинов преклонил пред ним колени и пробормотал краткий отчет.

– Хорошо, хорошо, – проговорил в ответ Иллитиан. – Со второй группой тоже все улажено… Значит, все готово.

Архонт Белого Пламени бросил резкий взгляд на Харбира, прежде чем обратиться к своим воинам.

– Для нас уже подготовлена сцена. Выдвигайтесь по одному отделению и, во имя Лилиту, соблюдайте правильные интервалы. Я буду идти прямо за вами – вместе с Беллатонисом – пока мы не доберемся до шлюзов в третьем слое. Там мы объединим наши силы. Теперь вперед.

Иллитиан зашагал к тому месту, где стоял Харбир, в то время как первое отделение воинов покинуло помещение через один из туннелей.

– Мой дорогой Беллатонис, ты выглядишь ужасно, – Иллитиан улыбался, но его глаза ярко и холодно горели. – Как будто ты идешь на собственную казнь. Тебе следовало бы демонстрировать большую уверенность, хотя бы ради моих солдат.

– Я абсолютно уверен в вашей подготовке, архонт Иллитиан, – быстро ответил Харбир. – Она выглядит очень… впечатляющей.

Иллитиан выглядел слегка разочарованным.

– Я бы предпочел, чтобы ты назвал ее «тщательной». Впрочем, как я предполагаю, ты совершенно ничего не знаешь, какое маленькое чудо я совершил, одновременно предвосхитив эту необходимость и сделав все нужное в до смешного краткие сроки.

– Необходимость? – эхом повторил Харбир.

– Что понадобится покинуть крепость незаметно для лакеев Векта.

– А…

+Спроси Иллитиана, что он знает о лабиринте Черного Схождения.+

– Много ли вы знаете о лабиринте Черного Схождения? – спросил Харбир у архонта, надеясь, что его голос прозвучал как тон обыденного разговора.

Иллитиан как-то странно на него посмотрел, а потом опять улыбнулся.

– Я слышал обычные истории, окутывающие этот лабиринт: бесчисленные дьявольские ловушки, ужасная судьба тех, кто в него проник. И ты, и Сийин, мой предыдущий гемункул, постоянно держали рот на замке касательно этой темы и вообще всего ковена Черного Схождения в целом.

Архонт развел руками в пренебрежительном жесте и продолжил:

– Считается, что в большинстве случаев лучше не трогать гемункульские ковены и дать им заниматься своими делами. Поэтому, разумеется, я никогда не спускался сюда лично. Вот тут-то, конечно, ты нам и понадобишься как эксперт.

– Конечно, – снова повторил Харбир, чувствуя сухость во рту.

Они некоторое время спускались через недавно осушенные туннели, после чего по широкому ответвлению вышли на более сухую землю. Твердый, похожий на камень фундаментальный слой, расположенный под шпилями – на самом деле он, скорее, состоял из множества слоев – представлял собой плотные соты из служебных туннелей, коридоров, трубопроводов для отходов и потайных путей. Он уже давно использовался для транспортировки живой силы и собственности, чтобы избежать опасностей, связанных с путешествиями по улицам и воздуху. Кроме того, в некоторых местах сквозь фундаменты шпилей проходили целые подземные реки, предоставляя им либо полезный дополнительный вход, либо крупную дыру в безопасности, в зависимости от перспективы.

Каждый кабал хранил собственные тайные карты фундаментального слоя, и каждый кабал время от времени то блокировал, то открывал другие маршруты сквозь него. Некоторые части Нижней Комморры плавно переходили в этот слой, превращаясь в цепочки пещер, рудники или шахты. Еще глубже находились ямы гемункулов, которые висели, словно ульи, на подбрюшье Комморры. В фундаментальном слое скрывались всевозможные опасные и дикие существа, беглые рабы, сумасшедшие комморриты и другие безымянные чудовища, но никто из них не был настолько ужасающ, как сами гемункулы. Анжевер настойчиво продолжала поучать Харбира, пока они шли, и ее призрачный голос никак не покидал задворки его разума.

+После Падения выжившие еще-не-совсем-гемункулы осознали, что стоят на метафорическом лезвии ножа. Своими способностями они могли обмануть смерть, возраст, боль и болезни – буквально и во всех отношениях. Они могли бы править Комморрой и остальными субцарствами исключительно благодаря обещанию вечной жизни для всех, кто им верен. Однако, будущие гемункулы были достаточно мудры, чтобы понимать, что у них нет ни желания, ни умения возглавлять плебеев. Их заботили лишь дальнейшие занятия своим искусством, но они так же знали, что если они будут делать это поодиночке, то их поработят и заставят трудиться для остальных.

Так сформировались ковены гемункулов. Схоже мыслящие личности собирались в группы, чтобы организовать свои усилия. Ковены заключали договоры с теми, кто находился у власти – первоначально, благородными домами, а позже, когда Вект устроил переворот, кабалами. Черное Схождение – один из наиболее могущественных гемункульских ковенов в Комморре, и является таковым дольше, чем можно упомнить. Они к тому же – и, скорее всего, не случайно – один из более… дисциплинированных ковенов в том, что касается их практик.

В иерархии Черного Схождения по меньшей мере тридцать три строго разграниченных уровня, «степени схождения», как они их называют. Отдельные члены ковена подчиняются тем, кто стоит выше – в этом случае, скорее, ниже – в организации. Члены ковена скрывают свою подлинную личность от обладателей менее значимого статуса, и их называют лишь по рангу.

Ты думаешь, откуда я могу все это знать. Что ж, это не так уж сложно, когда тебе выпало несчастье так долго находиться рядом с настоящим Беллатонисом, как мне. Проблема в том, что реальный Беллатонис не слишком далеко продвинулся по иерархии Черного Схождения, прежде чем решить отправиться в самостоятельное плавание. Проблемой же это является из-за лабиринта.

Лабиринт Черного Схождения – не просто лабиринт, чтобы отвадить чужаков, но к тому же и способ разграничения членов ковена. Каждого из них обучают лишь определенному количеству путей сквозь лабиринт в соответствии с рангом. Чем важнее его положение, тем больше маршрутов он знает.

Сам лабиринт не привязан к определенному месту. Его основные части имеют форму вложенных друг в друга взаимосвязанных цилиндров. Они медленно вращаются, так что коридоры и проходы внутри них стыкуются в разное время в разных местах. Маршруты, которые выучивают члены Черного Схождения, когда продвигаются по рангу, рассчитаны так же тщательно, как шаги в танце, чтобы они могли пройти сквозь один цилиндр за определенное время и успеть попасть в другой. Одной ошибки достаточно, чтобы член ковена попал в одну из этих дьявольских смертоносных ловушек, о которых слыхал даже Иллитиан.

Беллатонис знал лишь часть ловушек лабиринта, но это все равно длинный список. Потоки молекулярной кислоты, реагирующие на движение рои, моноволоконные паутины – как зафиксированные прядильные механизмы, так и свободно парящие сети – участки, обстреливаемые темным светом, гравитационные аномалии, осколочные орудия, обезвоживатели контактного действия, нервно-паралитические газы. Я могу предоставить только один повод для надежды: ни одна из ловушек не сможет полностью остановить наше продвижение – всегда есть обходной маршрут, если ты знаешь, как правильно идти. Беллатонис однажды умудрился прокрасться в покои высокопоставленного члена ковена, заразив того бактериями, которые оставляли видимый ему след. По этому следу он и прошел через лабиринт. К несчастью для тебя, это было довольно давно, и этот трюк во второй раз не сработает.+

Дважды они проходили мимо лежащих в туннелях тел – недавних жертв авангарда Белого Пламени. Первые представляли собой крупную группу полунагих кабалитов, носивших незнакомые Харбиру знаки, хотя Иллитиан явно был с ними знаком. Архонт удовлетворенно кивнул и пошел дальше без дальнейших комментариев. Вторая группа тел была еще больше. Они все носили символику Черного Сердца, и Харбир сразу понял, что в этом случае потери понесли обе стороны. Некоторые из павших были воинами Иллитиана, которые погибли в жестоком ближнем бою с подданными Векта. Иллитиан помрачнел от этого зрелища.

– Будь оно все проклято, – пробормотал архонт, – я уж думал, мы пройдем чисто. И все-таки, когда слух об этой уловке дойдет до кабалитов Черного Сердца, им придется призадуматься. Пусть косятся друг на друга, а мы тем временем проскользнем мимо них. Мы уже почти добрались до водостоков.

Харбир кивнул, надеясь, что у него получилось изобразить мудрый вид. Он решил попытаться польстить Иллитиану в надежде, что это на какое-то время его займет.

– Вы, похоже, весьма много знаете о фундаментальном слое, архонт Иллитиан, – рискнул Харбир. – Впечатляющее достижение, если позволите так выразиться.

Иллитиан ответил пренебрежительно:

– Любой архонт, который стоит своего титула, знает, что ничто не входит в его владения и не покидает их без того, чтоб об этом проведали шпионы Векта. Мне стало ясно… ну, скажем так, это произошло очень давно… что мне понадобится способ передвигаться незамеченным. Тогда я решил, что обязан узнать о фундаментальном слое столько, сколько смогу.

Харбир знал подлинное значение того, что крылось за простым заявлением Иллитиана: бригады отчаянных агентов, схлестнувшиеся друг с другом в темноте, кража секретных карт, похищения и пытки, чтобы выведать информацию. Жажда знаний, испытываемая Иллитианом, должна была неминуемо породить тысячи отдельных омутов боли и ужаса. И каждый из них выдавал ему крошечный самородок информации, из которых постепенно вырисовывалась все более четкая общая картина.

Как Иллитиан и пообещал, они вскоре добрались до водостоков. Харбир знал, что они приближаются, по дрожи пола под ногами и отдаленному грохоту, который постепенно перерос в оглушительный рев. Они вышли в галерею, с левой стороны которой простиралось пустое, наполненное эхом пространство, а высокая стена справа была пронизана сотнями арок. Сквозь эти арки проходили глубокие каналы, что пересекали галерею и, доходя до противоположного края, под крутым углом уходили вниз. Через каналы были переброшены шаткие мостки из обветшавших металлических балок.

Большая часть каналов полнилась быстро текущими жидкостями, которые с громовым ревом преодолевали край галереи. Однако некоторые из них были либо совершенно сухими, либо несли столь медлительные потоки, что они сочились слабыми ручейками. В один из таких и спустились Иллитиан с Харбиром, где обнаружили основную массу замаскированных воинов и небольшую группу неприметно выглядящих агентов. Архонт пошел поговорить с ними, в то время как Харбир рискнул заглянуть за край.

Канал водостока уходил вниз под сорокапятиградусным углом, его прямые бортики смыкались в едва различимую точку где-то внизу, во тьме. Слева и справа от него шли заполненные каналы, и их содержимое с беспрестанным грохотом выплескивалось через край, порождая облака тумана. Харбир подумал, что лучше бы этот пар состоял из капель воды, но ему в это не верилось.