Текст книги "Мудрость Ангельская о Божественной Любви и Божественной Мудрости"

Автор книги: Эммануил Сведенборг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

408. X. Что любовь или Воля вводит мудрость или Разум во все в своем доме. Под домом любви или Воли разумеется весь человек в отношении всего в его духосуществе, а как все в духосуществе соответствует всему в теле, как это выше показано, то под домом разумеется также весь человек и в отношении всего в теле, называемого членами, органами и внутренностями. Что легкие вводятся во все в теле, точно так же как разум вводится во все в духосуществе, это можно усмотреть из показанного выше, а именно, из того, что Любовь или Воля, приуготовляет дом, или брачное ложе, для будущего своего супруга, то есть, для мудрости, или разума, N 402, и что Любовь, или Воля, приуготовляет все в человеческой своей форме, или в своем доме, к тому, чтобы быть в состоянии действовать в соединении с мудростью или Разумом, N 403. Из сказанного в этих номерах видно, что все и каждое в целом теле так соединено междусобою связями, выходящими от ребр, позвонков, грудной кости, грудобрюшной преграды, и простирающейся от них, брюшины, что нет ничего во всем теле, что бы не увлекалось и не приводилось в известное движение от дыхания легких. Что расстановочные движения их входят также в самые внутренности даже до самых углубленных их частей, это также можно видеть из Анатомии; ибо упомянутые выше связи соединены со всеми оболочками внутренностей, а оболочки эти проникают через свои отростки до самых внутреннейших частей, подобно тому, как артерии и вены простираются таким же образом через свои разветвления, из чего и можно видеть, что дыхание легких в совершеннейшем соединении с сердцем простирается во все и каждое во всем теле: и дабы соединение это было повсеместно, то и самое Сердце подлежит легочному движению, ибо оно помещено в лоне Легких, связано с ними ушками, и лежит на грудобрюшной преграде, от которой артерии его заимствуют часть легочного движения. Желудок также входит в этот состав по связи пищепровода с дыхательным горлом. Все эти Анатомические указания я привожу здесь для того, чтобы по ним видно было, в чем состоит соединение любви, или воли, с мудростью или разумом, и обеих их вместе со всеми частями духосущества, так как предметы эти сходны между собою.

409. XI. Что Любовь, или Воля, не производит ничего иначе, как лишь в соединении с мудростью, или разумом. Ибо, поелику у любви нет никакой жизни чувствовательной и никакой жизни действовательной отдельно от разума, и поелику любовь вводит разум во все в духосуществе, как это показано выше, в N 407, 408, то и следует, что любовь, или воля, не производит ничего иначе, как лишь в соединении с разумом; ибо, что можно произвести из одной любви без разума? Не должно ли назвать всякое такое дело безрассудным? Ибо только разум научает тому, что и каким образом должно делать; Любовь без разума ничего этого не знает; почему и существует между любовью и разумом супружество, что хотя и составляют они собою два предмета, но действуют, как один предмет. Таково же супружество и у доброго с истинным; ибо доброе принадлежит любви, а истинное разуму. Такое же супружество существует и в каждой единичности во всей Вселенной, во всем сотворенном от Господа: служение каждого предмета относится к доброму, а форма служения к истинному. От этого же супружества есть во всем теле и в каждой его части сторона правая и левая; и правая относится к доброму, из которого происходит истинное, а левая относится к истинному, происходящему из доброго, и таким образом к соединению их. Поэтому также все в человеке парно, как-то: два Мозга, два Полушария в Мозгу, два Желудочка в Сердце, две Полости в Легких, два Глаза, два Уха, две Ноздри, два Плеча, две Руки, двое Чресл, две Ноги, две Почки, двое testes, и так далее; а где нет парности, там есть стороны правая и левая: и это от того, что доброе имеет в виду истинное, дабы иметь через него существование, а истинное имеет в виду доброе, дабы иметь через него бытие. То же должно сказать и о Небесах Ангельских и о каждом их обществе. Более же можно видеть об этом выше, в N 401, где показано, что Любовь или Воля без супружества с Мудростью или Разумом не может производить ничего через человеческую свою форму. О соединении злого и ложного, которое противоположно соединению доброго и истинного, будет сказано в другом месте.

410. XII. Что Любовь, или Воля, соединяет себя с Мудростью, или Разумом, и производит то, что Мудрость, или Разум, взаимно с нею соединяется. Что Любовь, или Воля, соединяет себя с Мудростью, или Разумом, это видно из соответствия их с Сердцем и Легкими. Анатомические опыты показывают, что Сердце может пребывать в движении своей жизни, хотя бы Легкие и не находились в то же время в своем движении, – как это видно по наблюдениям над впадающими в обморок и по задыхающимся, и также по зародышам в месте зачатия и по цыплятам в яйцах. Анатомические опыты научают также, что Сердце, пока оно действует одно, образует Легкие и приспособляет их так, чтобы быть в состоянии производить в них дыхание; и что оно образует также и все другие внутренности и органы, дабы иметь возможность производить в них различные служения, как то: органы лица для чувств, органы движения для действивания, и все прочее в теле для совершения служений, соответствующих расположениям любви. Из чего видно во-первых, что как Сердце образует все эти части для различных отправлений, существующих от него в теле; так и любовь производит подобное же в своем восприемлище, называемом Волею для различных расположений, составляющих ее форму, которая, как показано выше, есть форма человеческая. А как первые и ближайшие расположения любви состоят в расположении знать, разуметь и видеть то, что составляет предметы знания и разумения, то и следует, что для этих-то именно расположений и образуется любовью разум, и что в них-то действительно входит она, когда начинает чувствовать и действовать, и, когда начинает мыслить. Что разум нисколько не содействует любви в этом деле, это видно из параллели между сердцем и легкими, о которой было сказано выше. Из всего же этого можно видеть, что любовь, или воля, соединяет себя с мудростью, или разумом, а не мудрость, или разум, соединяет себя с любовью, или волею; причем видно также, что знание, приобретаемое для себя любовью из расположения к знанию, и постижение истинного, приобретаемое ею из расположения к усматриванию того, что она узнает и уразумевает, нисколько не принадлежит разуму, а единственно принадлежит любви. Как мысль и постижения, так и происходящие от них знания, хотя действительно влияют из Мира Духовного, но со всем тем собственно воспринимаются не разумом, а любовью, сообразно с расположениями ее в разуме. Казательность в этом случае подлинно та, что воспринимает их как бы разум, а не любовь, или воля; но эта казательность – следствие обманчивости. По казательности представляется также, будто разум соединяет себя с любовью, или волею, но это также обманчивость; действительно же любовь или воля соединяет себя с разумом и производит потом взаимное соединение: взаимность такого соединения происходит собственно от супружества любви с разумом, вследствие чего и становится это соединение как бы взаимным от жизни, и через то от могущества (a potentia) любви. То же самое существует и в супружестве доброго и истинного; ибо доброе принадлежит любви, а истинное разуму; и от доброго происходит все: оно принимает истинное в дом свой, и соединяется с ним по мере того, как оно с ним согласуется; доброе может допускать также и не согласное с собою истинное, но допускает его, из расположения к узнанию, уразумению и мышлению, лишь тогда, пока еще не определило оно себя к таким служениям, которые составляют цель его и называются его добрым. Соединение взаимное, или соединение истинного в добрым, совершенно ничтожно; вся взаимность соединения зависит единственно от жизни доброго; почему самому на всякого человека и на всякого духа и Ангела и взирает Господь единственно по его любви, или по его доброму; а не по разуму его, или по его истинному, отдельному от его любви, или от его доброго; ибо, как показано выше, жизнь человека есть его любовь, а жизнь бывает сообразана лишь тому, как возвысил человек расположения свои через истины, то есть, как он усовершил их мудростью; ибо расположения любви возвышаются и усовершаются через истины и таким образом через мудрость; и тогда любовь действует в соединении с нею, и как бы из нее; подлинно же действует она из чебя через нее, как через свою форму, которая совершенно ничего не заимствует из разума, но все заимствует от известного направлению любви, которое называется расположением.

411. Любовь все то называет своим добрым, что благоприятствует ей, и все то называет своим истинным, что, как средство, ведет к этому доброму, и, как средство, все такое она любит и соделывает принадлежностью своего расположения, и таким образом оно становится самим расположением в известной форме; почему истинное и есть не что иное, как форма расположения, принадлежащего любви, и вся человеческая форма также не иное что, как форма всех расположений любви; а красота ее – то разумение, какое приобретает она себе через истины, воспринимаемые зрением или слухом внешним и внутренним: их-то распределяет любовь в форму своих расположений, и такие формы весьма разнообразны, хотя и сходны по общей своей форме, т.е., человеческой: формы эти все для нее прекрасны и все ей нравятся; все же другие – безобразны и противны. Из чего видно также, что любовь соединяет себя с разумом, а не наоборот, и что взаимность соединения происходит также от любви. Это-то именно разумею я здесь под тем, что Любовь, или Воля, производит то, что Мудрость, или Разум, взаимно соединяются с нею.

412. Все, сказанное здесь, может быть усмотрено и подтверждено, как бы в некотором изображении, из соответствия сердца с любовью, и легких с разумом, – о чем было уже говорено выше; ибо если сердце соответствует любви, то и части, определяющие его действие и состоящие в артериях и венах, соответствуют расположениям, а в легких – расположениям к истинному; и как в легких есть еще сосуды, называемые воздухоносными, от которых происходит дыхание, то и соответствуют они постижениям. Необходимо однако же хорошо заметить, что артерии и вены в легких не суть расположения, и дыхания не суть постижения и мышления, а только соответствия их, вследствие того, что действуют они с ними соответственно или одновременно; и что сердце и легкие также не суть Любовь и разум, а только соответствия оных; и что вследствие того, что они соответствия, и могут первые быть усмотрены из последних. Кто из Анатомии знает все строение легких, тот легко может, через сравнение их с разумом, усмотреть, что разум ничего не производит сам собою и ничего не постигает и не мыслит сам собою, а все производит, постигает и мыслит из расположений, принадлежащих его любви, которые в разуме называются расположениями знать, разуметь и видеть то, что познано и понятно, как это уже сказано выше, ибо все состояния легких зависят от крови, втекающей из сердца, из полой вены и аорты; и все дыхания, происходящие в разветвлениях у легких, существуют сообразно их состояниям, (от притока крови), ибо при престающем влиянии крови, дыхание прекращается. Многое сверх сего, можно бы еще открыть из устройства Легких, через сравнение их с разумом, которому они соответствуют; но как Анатомия известна немногим, а доказывать и подтверждать что-либо через неизвестное, значило бы только затемнять предмет, то я и не говорю об этом более. Из известного же для меня собственно в устройстве Легких я вполне убедился, что любовь, через расположения свои, соединяет себя с разумом, а не разум соединяет себя с каким-либо расположением любви, и соединяется взаимно только любовью, для той же цели ее, чтобы могла она иметь через него жизнь чувствовательную и жизнь действовательную. Причем необходимо знать, что человек имеет двойное дыыхание, одно, принадлежащее его духу, а другое телу, и что дыхание духа (в теле) происходит посредством фибр, простирающихся из Мозгов, а дыхание тела, от кровеносных сосудов, выходящих из сердца и из полой вены и аорты. Сверх того очевидно, что мышлением производится дыхание, и очевидно также, что расположением, как принадлежностью любви, производится мышление; ибо мышление без расположения, то же, что дыхание без сердца, которое не возможно. Из чего видно, что расположение, принадлежащее любви, соединяет себя с мышлением, принадлежащим разуму, как это сказано выше, подобно тому, как сердце соединяет себя с легкими.

413. XIII. Что Мудрость, или Разум, по данной ему способности, может возвышаться от любви и воспринимать то, что принадлежит свету из Неба и постигать оное. Выше, в разных местах показано было, что человек может постигать тайны мудрости, когда слышит оные, – и что эта способность у человека называется Рассудливостью и есть у каждого от Сотворения. Этою-то способностью, которая есть способность уразумевать предметы, и заключать о справедливом и правильном, о добром и истинном, человек отличается от животных, и она-то разумеется здесь под тем, что Разум может возвышаться и воспринимать из Неба то, что составляет свет Неба, и постигать оное. Что это так, это также как бы в некотором изображении может быть усмотрено по органу легких, так как Легкие соотвествуют Разуму. Усмотреть это в Легких можно по их клетчатке, состоящей из ветвистых дыхательных каналов, простирающихся в самые даже мельчайшие их пузырьки, которые служат при дыхании приемлищами воздуха; с ними-то по соответствию действует мышление заодно, и пузырчатая эта субстанция такова, что она может расширяться и сокращаться в двояком состоянии, в одном совокупно с сердцем, а в другом – почти раздельно с ним: в состоянии совокупности с сердцем – посредством легочных артерий и вен, происходящих единственно из сердца; а в состоянии раздельности с ним посредством артерий и вен жабренных, происходящих от полой вены и аорты, которые лежат вне сердца. Все это таково в Легких потому, что Разум может возвышаться над любовью собственною, соответствующей сердцу, и воспринимать свет из Неба; но, со всем тем, как бы ни возвышался Разум над любовью собственною, все однако же он не отступит от нее; а берет от нее же то, что называется расположением знания и разумения чего-либо, принадлежащего почести, славе или выгоде в Мире; это что-либо присуще любви у каждого, как ее поверхность, от которого любовь сияет только по поверхности; но у мудрых она просиявает вся. Я привел здесь все это о легких для подтверждения того, что Разум может возвышаться, а также воспринимать и постигать то, что составляет свет Неба; ибо в этом органе заключается такое соответствие, по которому можно заключать от Разума о Легких и от Легких о Разуме, из чего и может следовать удостоверение как по тому, так и по другому.

414. XIV. Что Любовь, или Воля, может также возвышаться и вопринимать то, что принадлежит теплоте из Неба, если только она любит в этой степени своего супруга, Мудрость. Что Разум может возвышаться во свет Неба и почерпать из него мудрость, это показано выше, в предшествовавшем отделе и в других местах; и что Любовь, или Воля, может также возвышаться, если любит то, что принадлежит свету небесному, или мудрости, это было также показано; но любовь, или воля, не может возвышаться чем-либо, принадлежащим почести, славе или выгодам, как предполагаемой цели, но единственно возвышается она любовью служения, не для самого себя, а для ближнего; и как такая любовь дается только из Неба от Господа, и дается от Господа только тогда, когда человек убегает зол, как грехов, то и может любовь или воля возвышаться только через эти средства, а никак не без них; и возвышается Любовь или Воля в теплоту Неба, и разум во свет Неба; и если оба они возвышаются, то там совершается их супружество, называемое супружеством небесным, ибо оно есть супружество небесной любви и мудрости; почему я и говорю, что любовь возвышается также только в таком случае, если она любит мудрость, своего супруга, в известной степени: любовь к ближнему от Господа есть любовь мудрости, или подлинная любовь человеческого разума. Это сходно со светом и теплотою в мире; бывает свет без теплоты, и бывает свет с теплотою, без теплоты бывает свет во время зимы, а с теплотою бывает во время лета, и когда теплота бывает вместе со своетом, тогда все цветет; свет у человека, соответствующий свету зимнему, есть мудрость без любви своей, а свет у человека, соответствующий свету летнему, есть мудрость с своей любовью.

415. Это соединение и разъединение мудрости и Любви может быть усмотрено также, как бы в изображении, в соединении легких с сердцем. Сердце может соединяться с ответвляющимимчя жаберными пузырьками посредством крови, изливающейся из него; и также посредством крови не из него изливающегося, а из полой вены и аорты; вследствие чего дыхание тела и может разделяться с дыханием духа; но когда кровь действует только из сердца, то дыхания разделяться не могут; а как мысли, по соответствию, с дыханием действуют заодно, то и ясно, что из двоякого состояния легких относительно дыхания, человек иначе может мыслить, и, по мышлению, говорить и действовать, в сообществе с другими, нежели как мыслить, и по мышлении говорит и действует, когда бывает один; или, что то же, когда он не боится какой-либо потери во мнении других; ибо тогда он может мыслить и говорить, как против Господа, так и против ближнего; против духовного Церкви, и против всего нравственного и гражданственного, может также и действовать против всего оного, неистовствуя, мстя, понося и прелюбодействуя; но при других, где он боится помрачить доброе о себе мнение, он может говорить, проповедывать и действовать, совершенно как человек духовный, нравственный и гражданственный. Из чего и можно видеть, что любовь или воля, может так же, как разум, возвышаться и воспринимать то, что составляет теплоту или любовь Неба, если только она любит мудрость в этой степени; если же она ее не любит, то может как бы разделяться с нею.

416. XV Что иначе любовь, или воля, отвлекает мудрость, или разум, от его возвышения, дабы он заодно с нею действовал. Есть любовь натуральная и есть любовь духовная; человек, находящийся в любви натуральной, и вместе с тем в любви духовной, есть человек рассудливый; но человек, находящийся в одной только натуральной любви, хотя и может мыслить рассудливо, совершенно как человек духовный, однако же не есть еще человек рассудливый; ибо хотя и возвышает он разум свой до света Неба, и таким образом до мудрости, но со всем тем, то, что составляет мудрость, или свет Неба, не принадлежит любви его; и хотя, действительно, любовь его производит такое возвышение, но она производит его единственно из расположения к почести, к славе и выгодам; и как скоро усматривает, что ничего такого не получает от этого возвышения, что бывает тогда, когда человек мыслит сам с собою из своей натуральной любви, то она не любит более того, что принадлежит свету Неба; или мудрости; почему и отвлекает тогда разум свой от его высоты, дабы он заодно с нею действовал. Так напр., когда разум черезвозвышение бывает в мудрости, тогда любовь видит, что такое справедливость, что такое искренность, что такое целомудрие, или, лучше, что такое подлинная любовь; все это натуральная любовь может видеть по своей способности уразумевать и усматривать предметы в свете Неба, и может даже говорить, проповедывать и описывать все ононе, представляя все это, как добродетели нравственные и вместе духовные; но как скоро разум не находится в таком возвышении, то Любовь, если она совершенно натуральна, не видит более этих добродетелей, и вместо справедливости полагает несправедливость, вместо чистосердечия – лукавство, вместо целомудрия – любострастие, и так далее; и если мыслит тогда о том, о чем говорила она в то время, когда разум ее был в возвышении, то может даже смеяться над всем этим и мыслить, что все это служит только для обольщения других. Из чего можно видеть, каким образом нужно разуметь то, что Любовь, если не любит она своего супруга, мудрость, в надлежащей степени, отвлекает его от возвышения, дабы он действовал заодно с нею. Что Любовь может возвышаться, если любит мудрость в известной степени, это видно выше, в N 414.

417. Таким образом, поелику Любовь соответствует сердцу, а разум Легким, то все вышесказанное может быть подтверждено из их соответствия, а именно то, каким образом разум может возвышаться над Любовью собственною, даже в мудрость, и каким образом он отвлекается также этой любовью от своего возвышения, если Любовь эта совершенно натуральна. У человека есть два дыхания, одно – дыхание тела, другое – дыхание духа; оба эти дыхания могут разделяться и могут соединяться; у Людей совершенно натуральных, в особенности у лицемеров, они разделяются, а людей духовных и искренних редко; почему совершенно натуральный человек и лицемер, у которого разум возвышен, – вследствие чего многое, принадлежащее мудрости, остается у него в памяти, – может в обществе из мышления по памяти говорить мудро; но как скоро не находится он в обществе, то мыслит уже не из памяти, а из своего духа, и таким образом из своей любви; также точно он и дышит, ибо мышлени и дыхание действуют соответственно. Что устройство легких таково, что они могут дышать от крови, истекающей из сердца, и от крови вне сердца, это было показано выше.

418. Есть такое общее мнение, будто бы человека составляет мудрость; почему самому, когда кто-нибудь мудро говорит, или мудро поучает, то думают, что он действительно мудр; и даже сам он думает тогда о себе так же; но это потому, что, говоря и поучая в обществе, мыслит он из памяти, и если он совершенно натурален, то из поверхности своей Любви; а эта поверхность состоит в расположении к почести, к славе и выгодам; как же скоро остается он один, то мыслит он тогда уже из внутренней Любви своего духа, и мыслит не мудро, и иногда безумно. Из чего и можно видеть, что ни о ком нельзя судить по мудрым словам его, но должно судить по его жизни, то есть, не по мудрому разговору, отдельному от жизни, а по мудрому разговору в соединении с жизнью; под жизнью разумеется любовь; а что Любовь есть жизнь, это было показано выше.

419. XVI. Что любовь, или воля, очищается в разуме, если они вместе возвышаются. Человек от самого рождения не любит ничего, кроме себя и мира, ибо ничего другого не представляется его взорам, а следовательно ничем другим и не бывает занята душа его; любовь эта есть натурально-плотская любовь, и может быть названа материальною; кроме того она осквернена еще через отделение ее, у самых родителей, от любви небесной. Любовь эта не могла бы отделяться от своей нечистоты, если бы не было у человека способности возвышать разум свой во свет Неба и видеть то, каким образом должен он жить, дабы любовь его могла в единстве с разумом возвышаться в мудрость; ибо посредством разума любовь, т.е, человек, видит какое-то зло, которым портится и осквреняется любовь, и также то, что если этого зла будет он убегать и отвращаться, как греха, то полюбит он то, что противоположно этому злу, то есть, полюбит все небесное; также видит он и средства, через которые может избегать и отвращаться от этих зол, как грехов; все это видит любовь, т.е., человек, через употребление способности возвышать разум свой во свет Неба, из чего и происходит мудрость. Тогда только, по мере того, как любовь полагает первым для себя Небо, а вторым – Мир, и вместе с тем первым поставляет Господа, а вторым самого себя, она отделяет свои скверны, и очищается, то есть, возвышается в теплоту Неба, и соединяется с тем светом Неба, в каком пребывает разум; и таким образом совершается супружество, называемое супружеством доброго и истинного, то есть, любви и мудрости. Каждый может понять разумом и усмотреть рассудливостью, что поскольку кто убегает и отвращается кражи и обманов, постольку он люит искренность, прямоту и справедливость; и поскольку кто убегает и отвращается мщения и ненависти, постольку он любит ближнего; а также, поскольку кто убегает и отвращается прелюбодеяния, постольку он любит целомудрие, и так далее. И даже едва может кто-либо познавать то Небесное и то Господне, какое присуще в искренности, прямоте, справедливости, любви к ближнему, целомудрии и других расположениях любви небесной, прежде чем удалит он от себя противоположность их; и лишь с удалением этого противоположного, человек бывает в них, и из них уже познает и видит их; ибо между ними и противоположным их лежит как бы покров, который хотя и пропускает к любви свет Неба, но как она не любит супруга своего мудрость в надлежащей степени, то и не принимает она этого света, а напротив еще усильно отвергает и порицает его, как скоро он возвращается из своего возвышения, прельщаясь однако же тем, что мудрость разума может служить ей средством для почести, для славы, или для выгод в мире, но в этом случае на первом месте полагает она себя и мир, а на втором Господа и Небо; и как полагает она их на втором месте, и любит их лишь по мере того, как они служат ей средством, то и оставляет их она и отвергает, как скоро они более ей не служат; и если не прежде, то после смерти непременно поступает с ними таким образом. Из чего и следует, что Любовь, или воля, очищается в разуме, лишь тогда, когда они вместе возвышаются.

420. Это отображается также в легких, артерии и вены которых соответствуют расположениям, принадлежащим любви, а дыхания – постижениям и мыслям, принадлежащим разуму, как это сказано выше. Что кровь сердца очищается в Легких от разных примесей, и в них же, из вдыхаемого воздуха, питается нужным для нее, это видно из многих опытов. Что кровь очищается в Легких от примесей, это ясно не только по влияющей крови, которая проходит по венам и потому имеет в себе питательный сок, собранный от пищи и питья, но также и по дыханию, которое всегда важно, и от того имеет запах, слышимый для обоняния, и также по количеству крови, притекающей в левый желудочек сердца, где бывает уже ее менее. Что кровь из вдыхаемого воздуха питается нужным для нее, это можно заключить по изобилию различных выдохновений и испарений, непрестанно исходящих из зелени, цветов и всяких растений; и по множеству солей разного рода в смешении с водою, испаряющихся из земли, рек и озер, а также по обильному количеству выдыханий и испарений от животных и человека, чем всем наполняется воздух, что все влияет в легкие, вместе с вдыхаемым воздухом, отрицать этого невозможно; почему нельзя отрицать и того, что кровь привлекает из всего этого то, что для нее нужно; нужное же для нее составляет то, что соответствует расположениям любви ее: для чего самого и находится в пузырьках, или во внутренностях легких, множество жилок с устьями, которыми все это поглощается; сверх того кровь, выливающаяся в левый желудочек сердца, бывает уже изменена в артериальную и напитана; чем самым подтверждается также то, что через разнородное с нею она очищается, а через однородное питается. Что кровь в Легких очищается и питается соответственно расположениям души, это еще не известно в Мире у людей, но всего известнее в Мире духовном; ибо Ангелы в Небесах единственно услаждаются тем запахом, какой соотвествует любви их мудрости; а духи в аду услаждаются единственно тем запахом, какой соответствует любви, противоположной мудрости, и запах этот зловонен, а тот благоуханен. Из чего должно следовать, что и у людей в Мире кровь насыщается таким же образом по соответствию с расположениями их любви; ибо, что любит в человеке дух, того требует по соответствию и кровь его, и все такое привлекает она дыханием. Из этого же соответствия следует также то, что человек относительно любви своей очищается, если любит мудрость, и оскверняется, если не любит ее: ибо всякое очищение у человека происходит от истинного, принадлежащего мудрости, а всякое осквернение происходит от ложного, противного истинному мудрости.

421. XVII. Что Любовь, или Воля, оскверняется в разуме и от разума, или не вместе они возвышаются. Ибо невозможно, чтобы не возвышаясь, любовь не оставалась нечистою, как это сказано выше в N 419, 420; а оставаясь нечистою, она любит нечистое, как-то мщение, ненависть, обманы, хуления, прелюбодеяния, которое все составляет тогда расположения ее, называющиеся похотениями, и, напротив, отвергает то, что составляет любветворительность, справедливость, искренность, истинность и целомудрие. Я говорю, что Любовь оскверняется в разуме и от разума; и, действительно, в разуме оскверняется она, питая в себе расположения ко всему нечистому, а от разума – обращая на служение себе то, что бывает в нем принадлежащего мудрости, и еще более, если она извращает, олжетворяет и прелюбодействовает оное. О состоянии сердца или крови его в Легких, соответственном этому осквернению, нет надобности говорить еще более, после сказанного уже в N 420; кроме того только, что вместо очищения крови происходит таким же образом осквернение ее; и вместо питания крови благовониями, происходит питание ее зловониями, точно так же, как бывает это в Небе и Аду.

422. XVIII. Что Любовь, очищенная Мудростью в Разуме, становится духовною и небесною. Человек родится натуральным; но сообразно тому, как разум его возвышается во свет Неба, и как любовь его, в единении с разумом, возвышается в теплоту Неба, он становится духовным и небесным, уподобляясь тогда саду Эдемскому, пребывающему во свете весенным и вместе с тем в теплоте весенней. Но не разум становится духовным и небесным, а становится духовною и небесною любовь, и когда она соделывается таковою, то и разум, своего супруга, соделывает она духовным и небесным. Любовь же соделывается духовною и небесною по жизни, сообразной с истинами мудрости, которым научает и которые указывает разум; истины эти почерпает она единственно через разум, а не сама собою; ибо любовь не может себя возвысить, если не знает она истин; а истины может она знать только через разум, возвышенный и озаренный; и тогда лишь, по мере того, как она любит их, приводя их в дело, она также возвышается; ибо не одно и то же разуметь и желать, или не одно и то же говорить и делать; и есть такие, которые разумеют и говорят истинное мудрости и со всем тем не желают и не делают оного. Так любовь тогда только возвышается, когда она делает те истины, принадлежащие свету, которые она разумеет и говорит. Что это так, это может видеть человек даже по одному рассудку; ибо, что такое тот человек, который разумеет и говорит истинное мудрости, а живет противно оному, то есть, противно оному желает и делает. Что любовь, очищенная мудростью, становится духовною и небесною, это от того, что есть три степени жизни у человека, называющиеся степенью натуральною, степенью духовною и степенью небесною, о которых было уже сказано в Третьей Части этой Книги, – и от того, что человек может возвышаться из одной в другую; но возвышается он не одною мудростью, а жизнью, сообразной мудрости; ибо жизнь у человека есть любовь его; почему, лишь по мере того, как он живет по мудрости, он любит мудрость; а живет он по мудрости постольку, поскольку он очищает себя от того нечистого, которое составляет собою грехи; и поскольку он так действует, постольку он любит мудрость.