Текст книги "За тридевять земель"

Автор книги: Эмма Ричмонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава пятая

Дура, – укоряла она себя, когда бежала по коридору. Какой же она была дурой! Разумеется, он и есть Табинер.Кто, кроме него!

– Абби!

Она не остановилась, не повернулась, стремительно неслась к выходу.

– Абби! – закричал он еще раз, бросаясь в погоню за ней.

Она ускорила бег, но он все равно догнал ее.

– Абби!

– Не трогай меня. «Тебе нужно договориться о встрече», – так ты сказал? «Его нет», – сказал ты.

– Я не хотел, чтобы ты знала, кто я такой. – Его голос звучал устало.

– Тебе это удалось, – сказала она сквозь зубы. – Я не знаю, кто ты такой.

– Но почему ты хотела встретиться с ним?

– С ним? – рассмеялась она. – Почему не «со мной»? Ведь он это ты.

– Да, доктор ждет меня.

– Тогда тебе лучше поторопиться, – высвободив руку, она открыла дверцу и села в машину. Не глядя на Сэма, завела мотор и уехала.

От злости она не могла даже думать. Ее губы были крепко сжаты. Собрав свою сумку в спальне, она бросилась к машине и замерла. Проклятие, она не уедет! Она хочет знать, почему он солгал. У нее есть на это право. Он лгал с самого начала. Он сказал, что его зовут Сэм Тернер, что он историк. Он, конечно, может быть, и историк. Но зачем скрывать свое имя? Если он приехал в Суррей легально, зачем скрывать свое имя? Ее отец знал его, должен был знать. Иначе зачем он писал ему? Натан Табинер должен был знать ее отца. Или нет?

Совсем не обязательно. Почему Сэм задавал столько вопросов? Потому что не знал ее отца?

Стоя снаружи с сумкой в одной руке и с косметичкой в другой, глядя на скалу, она размышляла. Сэм не знал, что ее отец умер. Папа написал ему, пригласил приехать, но письмо, которое Сэм ей показал, было адресовано Сэму Тернеру.

Все еще хмурясь, она вернулась в дом, отнесла сумку в спальню и села в гостиной.

Ее отец знал Натана Табинера, потому что письмо, которое он ей оставил, было адресовано ему, Натану, не Сэму.

Был ли Натан отцом Сэма?

Подожди, подожди, подожди, – приказала она себе. – Все это только догадки.Но ведь он признался, что лгал, что не хотел видеть ее. Почему?

Она попыталась мыслить спокойно. Четыре месяца назад, когда он приехал в Суррей изучать коллекцию наград времен Крымской войны… Так он сказал. Это ложь? Возможно. Возможно, он что-то искал. Письмо? Письмо, которое она привезла с собой. Она боялась, что в нем речь идет о долгах, – вот почему она так тянула с поездкой.

Знал ли Сэм о письме? Был ли отец должен его компании? Ему нужны были деньги или?.. Но ведь он спросил бы о долге. Он не стал бы разыгрывать ее, если бы ему нужны были деньги. Хорошо. Это легко выяснить. Нужно всего-навсего прочитать письмо. Что она и сделает. Через минуту.

Не замечая, что сумерки сгущаются, она вспомнила день, когда они впервые встретились. Ничто тогда не указывало на то, что может произойти в будущем.

Табинер владел инвестиционной компанией. Может, ее отец вкладывал в нее деньги? Или он был их консультантом? Был ли Натан Табинер одним из его клиентов?

Думай, Абби, думай. Что ты знаешь о своем отце? О его прошлом? Не много.

Внезапно зажегся свет, и она вздрогнула. Сэм стоял в дверях и смотрел на нее. Его лицо было абсолютно бесстрастно.

Посмотрев на него, она спросила:

– Как Делла?

– Спит. Завтра ее будут оперировать.

Он прошел к окну и задернул занавески от насекомых. Потом включил настольные лампы.

– Я хочу знать правду, Сэм, – сказала она тихо. – Никакой лжи, никаких игр, только правду, истинную правду. Почему ты приехал в наш дом? Ты что-то искал?

– Нет, – ответил он так же тихо. Подойдя к бару, он открыл его и спросил: – Хочешь выпить?

– Нет, спасибо. Тогда зачем ты приехал?

– Посмотреть на коллекцию твоего отца.

Налив себе скотча, он сел в кресло напротив.

– Нет, это неправда, – отвергла она его ответ. – А если и правда, тогда зачем скрывать свое имя?

Он не ответил.

– Потому что кто-то в доме мог узнать его? – продолжила она.

Он опять не ответил.

Разглядывая его жесткое лицо, она думала, ответит ли он на вопросы. На все вопросы. Может быть, ее юридическое образование наконец-то пригодится ей. Мисс Хантер, обвинитель. Так, начнем сначала.

– Тебя действительно зовут Сэм? Или Натан?

Он удивленно посмотрел на нее, потом кивнул.

– А твой отец? Его тоже зовут Натан?

– Звали.

– Звали? – переспросила она хрипло.

– Да, – отозвался он хмуро. – Он умер за несколько недель до моего приезда к вам.

Обдумав сказанное, она продолжила:

– Его смерть имеет какое-то отношение к тому, что ты приехал?

Он не ответил, только смотрел в стакан.

Она вдруг почувствовала усталость.

– Хорошо. По словам мамы, ты не знал, что мой отец умер. Это правда?

– Да.

– Ты хотел увидеть его? Тебе нужно было увидеть его?

Он поколебался мгновение, потом кивнул.

– Почему?

Он вздохнул и тихо сказал:

– Я не могу тебе сказать. Что ты знаешь о моем отце?

– Ничего, но, может, мне следует что-то знать.

Его губы сложились в подобие улыбки, но в ней не было теплоты.

– Ничего. Зачем ты приехала, Абби?

– Я думаю, чтобы встретиться с твоим отцом.

– Не со мной?

– Нет.

– Почему?

Она покачала головой. Пока она не узнает, что происходит, она ничего не расскажет ему. Она знала, что это нечестно, но она вскроет письмо. Она не собирается отдавать его сыну Натана Табинера.

– Если бы ты сразу, когда я приехала, сказал мне, что твой отец умер, все было бы проще.

– Да, – согласился он. Он действительно раскаивался в обмане.

– Так ты работаешь в компании?

– Да.

– Ты ее владелец?

– Да.

– Если бы я случайно не выяснила, кто ты, я бы так и не попала на прием к Натану Табинеру? Каждый раз, когда я звонила бы, твоя секретарша отшивала бы меня?

– Да, – признал он. – Ты ела?

– Только сандвич… днем, – ответила она.

Он долго не отрывал взгляда от своего напитка и в конце концов отставил его в сторону нетронутым.

– Я приглашаю тебя пообедать.

– Я не хочу идти обедать.

– Ты вообще не ешь?

– Конечно, ем, но…

– Но не со мной?

– Нет, не в ресторанах, – пробормотала она, поднимаясь с дивана.

Он посмотрел на нее.

– Почему?

– Потому что там часто подают плохую пищу.

– Отравление?

– Да, – выдавила она сквозь зубы. – Мне кажется, мой желудок никогда не придет в норму. С тех пор я не люблю рестораны.

– Это психологическая реакция.

– Я знаю. Я пыталась себя перебороть, но не смогла.

– Звучит ужасно. – Да.

– Как насчет заказа еды по телефону? – (Она кивнула.) – Китайскую? – (Она кивнула еще раз.) – Все равно что?

Он подошел к телефону и набрал номер. Очевидно, он часто заказывал еду так, подумала она рассеянно: он знал номер наизусть.

Когда он положил трубку, она продолжала смотреть на него.

– Почему ты не хочешь рассказать мне все, Сэм? Или мне лучше звать тебя Натаном? – добавила она с иронией.

– Нет, все зовут меня Сэмом.

– Почему?

– Потому что знают, что я не люблю имя «Натан».

– Из-за отца?

– Что-то вроде того.

Он пошел в кухню накрывать на стол. Она прислонилась к стене.

– Почему бы не сказать мне, что происходит?

– Потому что я не могу.

– Это имеет какое-то отношение ко мне? – настаивала она.

– Нет.

– А к тебе?

Продолжая накрывать на стол, он повернулся к ней.

– Оставь, Абби, пожалуйста. Если бы я мог сказать тебе, я сделал бы это.

– Но ты не можешь?

– Нет.

– Потому что это затрагивает кого-то еще?

– Да.

Он повернулся к шкафу за солью и пряностями.

– Скоро привезут еду.

Они посмотрели друг на друга: она – беспомощно, он – жестко. Напряжение между ними можно было пощупать.

– Я жалею, что приехала.

– Я тоже. Уезжай завтра, Абби. Забудь обо всем.

– Забыть о тебе?

– Да.

Со вздохом она повернулась и пошла в гостиную. Она не хотела забывать его. Она хотела знать, что происходит. В гостиной она направилась к книжному шкафу и остановилась перед ним, рассеянно проведя рукой по корешкам.

– Ты сказал Грегу, что я сожалею об обмане?

– Да.

– Что он сказал?

– Не слишком много.

– Понятно, – устало кивнула она. – Мне он тоже ничего не сказал. Он нервничал.

– Потому что ты слишком умна.

Повернувшись к нему, она удивленно вскинула бровь.

– Умные женщины пугают его до смерти, – объяснил он.

Его голос тоже звучал устало.

Она не могла смотреть на него долго, потому что это причиняло ей боль. Она снова вернулась к книгам.

– Мы едва сказали друг другу пару слов. Как он мог определить, умна я или нет? В любом случае я думаю, что быть умным означает держать рот закрытым, когда нужно.

– Может быть, ты выглядишь умной. Такой уверенной в себе.

– Женщиной, которой нравится держать мужчин под каблуком?

– Да.

– Ты сказал так в Суррее.

– Я помню. И ты умная, не так ли, Абби? Дипломы по юриспруденции не дают просто так.

– Нет.

Но это требовало большой работы. Она не была слишком умной, она много работала. И это было еще одной ошибкой в ее жизни. Она пыталась быть чем-то, чем на самом деле не была. Лучше бы ей заняться домоводством, по крайней мере научилась бы готовить. А вот Сэм был ужасно умен. Грег так сказал. Меняя тему разговора, она спросила:

– А как Делла? Ты давно ее знаешь?

Держа руки в карманах, он взглянул на нее.

– Она жила по соседству, когда я был маленьким. Это дань уважения бабушке. У Деллы не было семьи.

– Поэтому ты за ней присматриваешь? – Вынув книжку, она скорчила гримаску, потому что книга была о финансах, и положила ее обратно. В его библиотеке не было никаких романов. – Она сказала, что ты разозлишься, что ты будешь сердиться на нее.

– Да? – спросил он.

– Да. Она очень приятная особа.

– Она сказала то же самое о тебе.

– Холодная мисс Хантер, – съязвила она.

– Ты не была такой.

– Трудно быть холодной, когда хочешь помочь и не знаешь, что делать, – призналась она. – Ты всегда жил на Гибралтаре?

– Кроме тех лет, когда учился в колледже и в университете.

Она заметила жучка, ползущего по полке.

– Я убила одного такого, – сказала она глупо.

– Да?

Он не удивился. Он даже не заинтересовался. Почему он должен был заинтересоваться? Засунув руки в карманы, она подошла к картинам на стене.

– Подлинники?

– Конечно.

– Мило.

– Спасибо, – сухо поблагодарил он.

Она улыбнулась беззащитной улыбкой маленькой девочки. Посмотрела на его спокойное лицо, где только глаза выражали эмоции, на его рот, который однажды целовал ее, беспомощно спросила:

– Это было игрой, Сэм? Твое поведение тогда?

Может, он ответил бы, но раздался звонок в дверь. Может, и не ответил бы.

– Как раз вовремя, – пошутила она, когда он вышел.

Абби пошла на кухню, села за длинный сосновый стол и стала ждать Сэма. Чувствуя себя ужасно, она должна была сохранять маску, притворяться. Это становилось все труднее. Может быть, чувства, которые подавляют слишком долго, в один прекрасный момент вырываются наружу, прорывают плотину? Она хотела дотронуться до него. И что такое важное, такое ужасное он знал и не мог рассказать ей? Наверное, это имело какое-то отношение к их родителям. Но какое? Деньги? Папа сделал неудачные вложения? Или это была какая-то другая финансовая операция?

– Это имеет отношение к деньгам? – спросила она, когда он вошел с коробкой в руках.

Он взглянул на нее, потом отвел взгляд.

– Нет.

– Дело не в каких-то деньгах, которые мой отец мог быть должен вам?

– Нет.

Достав теплые тарелки из духовки, он поставил их на стол и вынул из коробки несколько пакетов с едой.

– Правда?

– Да, – нетерпеливо ответил он. – Это не имеет абсолютно никакого отношения к деньгам. Перестань выдумывать, Абби.

– Потому что, даже если я докопаюсь до причины, ты не скажешь мне, права я или нет?

– Да. – Сев напротив, он принялся раскладывать еду по тарелкам. – Приятного аппетита.

Абби почувствовала восхитительный аромат, и ее желудок заурчал.

– Извини. Как долго Делла пробудет в больнице?

– Я не знаю. Несколько недель. Спасибо, что навестила ее.

Его голос звучал напряженно и неестественно. Она попыталась прочитать что-нибудь на его лице, но это было невозможно.

– Ей нужна будет сиделка, не так ли?

– Да. Я найму кого-нибудь. Ешь!

Вздохнув, она послушно принялась за еду. Потом аккуратно отложила вилку.

– Закончила?

Она кивнула, отодвинув тарелку. Он собрал посуду.

– Кофе?

– Да, пожалуйста.

Она не предложила помочь ему. Он и сам справится. Он чувствовал себя уверенно на кухне. Увереннее, чем она, подумала Абби со стыдом. Готовка не интересовала ее. Да и еда тоже. Только как средство поддержания жизни.

Он загрузил посудомоечную машину и выбросил пакеты из-под еды.

– У тебя есть девушка?

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Нет, в данный момент нет.

– Братья или сестры?

– Нет.

– Хорошо, нет необходимости вдаваться в подробности.

– Не будь смешной. Зачем тебе ответы на все вопросы? На некоторые вопросы ответов нет. Ты хоть представляешь, насколько назойливой ты можешь быть?

– Да.

– Как пугающе выглядит твоя ироническая улыбка?

– Загадочная.

– Ну, загадочная. Равнодушно-загадочная.

– Тренировка.

– Извини?

– Тренировка, – повторила она. – Я часами репетировала ее перед зеркалом.

Шокированный, он уставился на нее.

– Ради бога, зачем?

– Чтобы пугать.

Вскинув брови, он продолжал смотреть на нее.

– Ничего не понимаю.

– Я знаю. Но в этом-то и весь смысл. Я не хочу, чтобы люди понимали меня. Или не понимали.

Она улыбнулась, заметив его удивление.

– Не волнуйся, Сэм, это неважно. Важно то, почему ты не рассказываешь мне правду.

– Потому что в ней нет смысла.

– Разойдемся, как в море корабли?

– Да. Я не хочу обижать тебя, – продолжил он, расставляя чашки, – я никогда не хотел обидеть тебя. Не настаивай, Абби!

– Потому что это обидит меня?

Она подошла ближе к нему. Он замер и напрягся. Потом отодвинулся.

Она дотронулась рукой до его запястья. Он схватил ее руку, словно она обожгла его.

– Не трогай меня, – воскликнул он.

Глава шестая

– Почему? – тихо спросила она.

Отведя взгляд, он налил кофе в чашки. Абсолютно спокойно.

– У тебя заразная болезнь? – спросила она озабоченно.

– Нет, просто отстань, Абби, – сказал он спокойно. – Молоко, сахар?

– Да, ты же знаешь… Подожди, дай мне сказать. Я не должна прикасаться к тебе, не должна говорить с тобой, задавать вопросы, хотя мне и позволено остаться здесь еще на одну ночь, потому что я позаботилась о твоей знакомой старушке. Но утром, с рассветом, я должна уехать. И не должна спрашивать, почему. Это запретная зона. «Не входи – убьет!» Правильно?

С потрясающим спокойствием он собрал все необходимое на поднос и отнес в гостиную. Абби смотрела, как он ставит поднос на кофейный столик и садится как можно дальше от нее. Еще один искусственный барьер.

Она взглянула ему прямо в глаза. У него на щеке задергалась жилка.

– В Суррее, – начала она, – в доме моего отца, когда я чуть не упала с лестницы, мы поцеловались. Внезапно, страстно. Как будто мы оба ждали этого, искали друг друга. И, хотя я не слишком искушена в отношениях между мужчинами и женщинами, я бы сказала, что мы хотели большего. Но ты вдруг оттолкнул меня. Ты разозлился. Почему ты разозлился, Сэм? Потому что почувствовал больше, чем хотел чувствовать? – (Он не ответил.) – Хорошо, сделаем еще одну попытку. Появилась мама. Она сказала, что я помолвлена. Но я уже не была помолвлена, – подчеркнула она. – И хотя мама не видела, что мы целовались, догадаться было очень легко. Это остановило тебя? Или ты решил, что не должен желать большего?

Молчание.

Но Абби была намерена добиться ответа.

– Ты просто подхватил свою папку и ушел. Почему? Это имеет отношение к моей матери?

Он не шевельнулся, никак не отреагировал, она продолжила тем же ровным голосом:

– Так что же такого страшного в моей маме, что сделало невозможным для тебя продолжать? Я, конечно, не считаю, что мужчины находят меня неотразимой, и не являюсь экспертом в области мужской психики, но я знаю, что понравилась тебе, и знаю, что ты ушел, когда вернулась моя мать.

– Я остановился до того, как пришла твоя мать.

– Потому что ты услышал, как подъехало такси? – поинтересовалась она. – Ты услышал поворот ключа в двери?

– Нет. Твой кофе остынет, – сказал он без всякого выражения. – Ты идешь в неверном направлении.

– Да? Тогда в каком направлении мне надо пойти?

Не отрывая от него взгляда, Абби села напротив и потянулась за чашкой. Напряжение пульсировало между ними. Напряжение, которое трудно было скрыть, хотя она и пыталась. Она чувствовала странное ощущение в животе: наполовину – боль, наполовину – наслаждение. Мама велела ей отойти от него, внезапно вспомнила она. Потому что Сэм напомнил ей кого-то. Отца Сэма? Это было шоком для нее. Господи, неужели ее мать была влюблена в его отца? Открыв рот, она тут же закрыла его. Она спросит сначала свою мать. Но пока постарается вытянуть из Сэма столько информации, сколько возможно.

– Скажи мне, – настаивала она. – В каком направлении? – Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем он взглянул на нее. – В направлении утраченных иллюзий? Слепой страсти? Или в том направлении, в котором ты хочешь, чтобы я искала? – Она не знала, почему все это так важно для нее. Но это было важно. – Тот поцелуй был потрясающим.

– Я польщен.

– Прекрати, – закричала она. – В этом участвовали двое!

– Да. Ты предложила, я принял предложение. Но ты не мой тип, Абби. Да и ты однажды сказала, что я не твой тип мужчины. Ты раздражаешь меня, злишь, провоцируешь.

– Я не злая, – запротестовала она, – ты лжешь.

– Это было приятным развлечением, Абби, – продолжил он. – У меня и в мыслях не было заходить дальше простого поцелуя. И когда я услышал, что ты помолвлена…

– Не помолвлена, – поправила она.

– Что ты предложила себя, хотя встречалась с другим, – продолжал он, словно не слыша ее слов, – я предпочел уйти.

– Тебе стало противно? – уточнила она.

– Да. Я поцеловал тебя, потому что ты хотела этого. И злился на себя, потому что я этого не хотел. Я не люблю холодных, расчетливых женщин, а ты именно такая.

– Правда?

– Я так думаю. Во всяком случае, ты производишь такое впечатление.

– Впечатление может быть обманчивым.

– Агрессия? Назойливость? Такое трудно изобразить.

– Но почему я не могу тебя трогать?

– Потому что я не хочу, чтобы меня трогали, – просто ответил он.

Поднявшись на ноги, он собрал посуду и понес на кухню. Его спина была абсолютно прямой и напряженной. Почему? Потому что ему не нравятся сцены?

– Мне надо идти, – продолжил он тем же равнодушным голосом. – Увидимся утром, я надеюсь.

Он подобрал свой пиджак и ключи и вышел.

Она осторожно подняла чашку, борясь с желанием запустить ее ему в спину, допила кофе и опустила чашку на стол. Он не хотел, чтобы его трогали. Всего-навсего? Тогда откуда напряжение и все эти подавляемые эмоции?

Вернувшись в кухню, Абби вымыла чашку и убрала в шкаф. Она чувствовала, как внутри нее закипает гнев. Она ненавидела не только его, но и саму себя. Потому что была дурой.

Неужели она такая, как он сказал? Назойливая, самоуверенная, надменная? Нет. Он лгал. Если бы он поцеловал ее только потому, что она этого хотела, он не наслаждался бы так этим проклятым поцелуем! Не целовал бы ее так долго, по крайней мере.

Или нет? Откуда ты знаешь? Что ты вообще знаешь о мужчинах, Абби? Ты ничего не знаешь о них.

Но она так и не узнала, зачем он приехал в Суррей.

Увидеть ее мать? Потому что его отец был влюблен в нее?

Да, письмо… Ведь она может прочитать его. Может?.. Конечно!.. Или?..

Она позвонит матери. Нет никаких причин ходить вокруг да около. Абби набрала номер матери и спросила прямо, знакомо ли ей имя «Натан Табинер». Ответ был: «Нет». Значит, это направление неверное. Пообещав позвонить позже, Абби вернулась в спальню. Вместо того чтобы сразу открыть письмо, она остановилась перед зеркалом. Какое же направление? – спросила она себя. Ее большие серые глаза были полны грусти, густые ресницы отбрасывали тени на щеки. Густые вьющиеся светлые волосы отсвечивали серебром. Ничем не примечательное лицо, заключила она. Решительное, но не привлекательное, не пробуждающее в мужчинах страсть. Раздражение? Возможно. И отвращение. Сэм сказал, что она была агрессивной. Вообще-то, каждый будет агрессивным, если обстоятельства велят. Холодной? Расчетливой? С этим тоже можно согласиться. Хотя расчетливой?.. Но она была расчетливой, по крайней мере последние четырнадцать лет.

И она не понравилась Сэму. Только раздражала его. Тогда откуда напряжение? Почему ей нельзя было дотронуться до него?

Может, следовало сказать ему правду? Горько улыбнувшись, Абби подумала, а знает ли она, где правда. Она так долго скрывала свои чувства. Может, у нее и не осталось никаких чувств? Может, они высохли, как бедные комнатные растения, которые забыли полить?

Закончив самоанализ, Абби медленно прошла к сумке и вынула письмо. Больше похоже на посылку, чем на письмо. Несколько раз обмотано скотчем, чтобы случайно не открылось. Может, ей не следует делать это? Может, лучше не знать, что внутри? Как с ящиком Пандоры.

Абби очень нервничала, но любопытство победило. Очень осторожно она вскрыла конверт. Глубоко вздохнув, прочитала начало письма:

«Получив это письмо, ты узнаешь о моей смерти. Может, его нужно было послать раньше, но тогда возникли бы вопросы, а я не хочу говорить с тобой».

Глаза ее наполнились слезами. Она не плакала так давно – с самой смерти папы. Ей потребовалось время, чтобы собраться и читать дальше:

«Старые обиды нелегко забываются. Унижение трудно проглотить или выбросить из головы. Я думаю, ты все еще хранишь эту тайну. Как и я. Гордые люди не любят признаваться в своих ошибках, не так ли? Только я знаю правду, и в конце концов решил рассказать ее тебе. Я не был ответственен – не мог отвечать – за то, что случилось много лет назад. Не знаю, кто был виноват в этом, но только не я.

Что ты будешь делать с этой информацией, конечно, зависит от тебя. Мой совет: не трогай спящую собаку. Боюсь, ты не примешь этот совет, ты никогда не слушал ничьих советов. Но моя совесть теперь чиста. Я написал это письмо так, чтобы только мы с тобой поняли, о чем идет речь, чтобы никто больше не понял, если бы и прочел письмо».

Внизу была подпись

«Джордж Хантер».

Заинтригованная, разочарованная, разозленная, Абби села на кровать, перечитала письмо еще раз – и ничего не поняла. Ясно было следующее: ее отец и этот человек, Натан Табинер, не любили друг друга. И еще: много лет назад случилось что-то, что должно оставаться тайной.

О, папа, вздохнула она. Что могло быть таким ужасным? Ошибка? Позор? Не удалась какая-то сделка? Натан Табинер обвинял ее отца? В письме не было ни слова о предполагаемом визите Сэма, и, скорее всего, визит Сэма не имеет отношения к этому порыву отца излить свою душу. Наверное, папа даже не знал, кто такой Сэм.

Сэм сказал, что его визит был запланирован. Но говорили ли они с ее отцом? Или только переписывались? И если переписывались, Сэм писал от имени Натана или Сэма Тернера? Она ведь его не спрашивала, не так ли?

Или письмо предназначалось и для Сэма тоже? Может, ее отец хотел, чтобы она отдала его Сэму?

Возникло только еще больше вопросов, не так ли? Взглянув на лампу, Абби заметила, что свет привлекает насекомых. Встав, она закрыла штору и вернулась на кровать.

Лежа на кровати, сложив руки на затылке, она смотрела в потолок. Она чувствовала смущение и злость, разочарование и боль. Хотя, если подойти ко всему разумно, у нее не было на это причин. Сэм был лжецом – не она. Хотя она заставила его поцеловать ее. Это в конце концов было правдой. Но когда он поцеловал ее, она потеряла контроль над своими чувствами – вернее, потеряла бы, если бы Сэм не оттолкнул ее. Она была возбуждена, а потом рассержена. Да что там говорить – она была просто в гневе от его поведения. И обижена, призналась она. Но подавила эти эмоции. Это потребовало от нее большой силы воли. Большей, чем она думала. Или ее тело само решило без ее помощи, что ей ничего не нужно, что она больше ничего не чувствует? Или она заставила себя ничего не чувствовать? Да, он привлекал ее. Но она боялась. Боялась отказа. Она смотрела на него, на его губы, глаза, жесты, но запрещала себе чувствовать.

Ты подделка, Абби! Подделка.Другие люди не ведут себя так, у них есть настоящие эмоции. У всех, кроме Сэма, конечно. Абби продолжала смотреть в потолок. Я не знаю, кто я на самом деле.Она подумала так и испугалась. Наверное, она никогда не раскроется. Наверное, вся ее жизнь так и пройдет. Никогда не принимать ничего близко к сердцу, никогда не показывать своих эмоций, всегда держать дистанцию. Никаких эмоций. Никаких чувств. Совершенно ничего.

Но когда Сэм поцеловал ее, он разбудил спящий вулкан. Абби помнила каждое мгновение. Это было потрясающе. Почему она не может чувствовать это сейчас? Потому что ей не хватает его губ, чтобы повторить все? Задрожав, она обняла себя руками, словно ей было холодно. И заснула. Ее разбудил какой-то звук. Абби лежала совершенно одетая на кровати, свет горел. Она взглянула на часы и обнаружила, что они остановились.

В раздражении Абби поднялась с кровати и разделась. Потом направилась в ванную, почистила зубы и вернулась в постель. Но не могла заснуть.

Она снова оделась. Белая юбка и кофточка. Туфли не стала надевать. Босиком прошла в кухню. Стол был накрыт к завтраку. И Сэм варил кофе.

Он повернулся к ней.

– Что случилось?

– Случилось? – повторила Абби вопросительно. – Ничего. Почему ты спрашиваешь?

– Ты выглядишь так, как будто что-то случилось.

Она вымученно улыбнулась.

– Может, это сотрясение мозга.

– У тебя болит голова?

Подняв руку, Абби потерла лоб.

– Нет, – призналась она. – Только ощущаю тяжесть. Я плохо спала.

Взглянув на него внимательнее, она решила, что он тоже плохо спал этой ночью.

Принимая чашку кофе, которую он протянул ей, Абби присела за стол.

– Ты узнавал о самочувствии Деллы?

Прислонившись к столу, он стоя пил кофе.

– Да, я только что звонил в больницу. Она хорошо спала. И хочет видеть тебя. Сестра сказала, что тебе лучше сначала позвонить.

Она кивнула. Потом взяла рогалик и намазала его маслом. Сэм подлил ей кофе.

– Спасибо. А ты не ешь?

– Я уже поел.

Возникла пауза. Они словно не знали, о чем говорить.

– Я оставил номер больницы рядом с телефоном.

Абби еще раз кивнула. Съела рогалик и встала. Позвонила в больницу. Сэм все еще стоял в кухне с мрачным видом. Он ждал.

– Ей нужны некоторые вещи.

– Я могу принести их.

Она устало улыбнулась.

– Личные вещи. Она же не может просить мужчину рыться в ее ящике с нижним бельем, не так ли? Даже если этот мужчина ей почти как внук.

– Разумеется, – улыбнулся он. Первый раз, с тех пор, как они приехали. У нее внутри все сжалось.

– Я пойду и все соберу. У меня есть ключи. Ты идешь сегодня на работу?

– Может, позже.

– Просто я не знаю, когда сказать тебе «до свидания», – добавила она беспомощно.

Она не стала дожидаться ответа, а вернулась в спальню. В кухне раздался грохот, как будто Сэм со злостью швырнул чашку на пол.

Она уже не чувствовала себя разозленной. Только потерянной. Как когда была ребенком и дочитывала книгу с плохим концом.

Выходила из дому, Абби не увидела Сэма. Наверное, он избегал ее.

Она поехала на квартиру Деллы. Собрала белье, отыскала нужную книгу, стаканы, полила растения и отправилась в больницу. Делла сидела на кровати, рука у нее была в гипсе, под глазом – синяк.

Они улыбнулись друг другу.

– Сэм спросил, почему ему нельзя было привозить мои вещи? Он сердился?

– Да.

Делла, очевидно, хорошо знала Сэма. Стараясь быть веселой и любезной, Абби добавила:

– Он сказал, что будет позже. Я видела вашу соседку. Она навестит вас днем. – Положив вещи на столик, спросила: – Вам еще что-нибудь нужно?

– Нет, дорогая, ты и так слишком добра ко мне. Ты можешь остаться еще ненадолго? – с надеждой спросила Делла.

– Конечно. Вам скучно?

– Да, это ужасно. Мне хватило пяти минут, чтобы начать скучать. А они сказали, что я останусь здесь на неделю. Ты закрыла квартиру? – спросила она озабоченно.

– Да. – Протянув ключи, Абби неуклюже пробормотала: – Я боюсь, что больше не смогу прийти. Уезжаю сегодня.

– В Англию? – Да.

– А Сэм едет с тобой?

– Нет.

– О, я думала, вы…

– Нет, – прервала ее Абби. – У нас просто дела.

Почему ей надо что-то объяснять?

– Я бы хотела, чтобы он встретил милую девушку, – грустно сказала Делла. – Ему ведь тридцать шесть, ты знаешь.

– У него еще есть время, – машинально ответила она. – Он сказал, что вы были ему как бабушка.

– Да. – Делла улыбнулась, но это была довольно кислая улыбка. – Ему кто-то был нужен, бедняжке.

– Правда? – удивилась Абби. – Разве он не был счастлив дома?

– Не думаю, что кто-то был счастлив в их семье. Его отец всегда был занят. Очень жесткий и строгий человек.

– А мать?

– Элли? Элли была… шикарная. Я думаю, это подходящее слово. С ней нельзя было просто поговорить, ты понимаешь? Она была леди.

– Леди? – изумилась Абби. – У нее был титул?

– О нет, дорогая, она выращивала кабачки.

– Что?

– Кабачки, – повторила Делла. – Все леди так делают.

– Да что вы говорите?!

– О да, а еще малину. Или этот, как его…

Забыв о своих проблемах, с искорками в глазах, Абби улыбнулась.

– Мне надо запомнить это.

Интересно, всем это известно или нет? Если она поедет домой и будет выращивать кабачки или еще что-нибудь, решат ли все, что она леди? А вдруг?.. Надо попробовать.

– Они развелись, разумеется, – продолжала Делла.

– Правда?

– О да, они не могли больше жить вместе. Она снова вышла замуж. Живет теперь в Марбелье.

– Вы поддерживаете связь?

– Не особенно. Открытки на Рождество.

– Она не забрала с собой Сэма? – спросила Абби удивленно.

– Нет, он остался с отцом.

– И вы помогали присматривать за ним?

– Да, – улыбнулась Делла, вспоминая. – Он был прекрасный мальчик, такой вежливый. И такой умный. Слишком умный. Слишком умные люди часто оказываются не приспособленными к реальной жизни. Ему было только двенадцать, когда он поступил в Оксфорд.

– Двенадцать?! – воскликнула потрясенная Абби.

– Да, такой умный маленький мальчик. Его интересовало все. Все – наука, литература, финансы. В финансах он просто гений. Когда его отец отошел от дел из-за слабого здоровья, Сэм начал управлять компанией. Добился больших прибылей. Но деньги еще не все. Он говорил тебе, что мне восемьдесят девять лет?

– Нет, – улыбнулась Абби, послушно добавив то, чего от нее ждали: – Вы выглядите гораздо моложе. – И она не лгала. Делла была такая куколка! – Если бы у меня была бабушка, я бы хотела, чтобы она походила на вас, – сказала она искренне.

– Правда? Как мило! У тебя нет ни бабушки, ни дедушки?

– Нет… Но мне нужно идти. Сестра сказала, что я могу побыть здесь только пять минут.

– Ну надо же! Глупая корова! – воскликнула Делла разочарованно.

Шокированная, Абби разразилась смехом:

– О Делла, она только заботится о вашем здоровье.

– Нет, она думает только о своем обеденном перерыве. – Улыбнувшись, Делла потрепала Абби по руке. – Спасибо за все. Жаль, что ты уезжаешь. Так приятно было с тобой поболтать!