Текст книги "Пари на девственность (СИ)"

Автор книги: Эмилия Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 27

Я не думала, что снова увижу башни Сити. И вот теперь наблюдала в окно такси, как надвигаются знакомые до боли махины из стекла и металла, и внутри ворочалось нехорошее предчувствие. Как перед экзаменом. Я сглотнула, отвела взгляд и поборола желание схватиться за ручку и вылететь из машины на ходу.

Здесь все изменилось. Или это изменилась я сама? Ни солнца, ни зелени… Горсти сухого снега метал туда-сюда по пустому асфальту ветер, башни стали сизыми от грозовых туч. Вот-вот начнется снегопад. Успеть бы!

Расплатившись, я вынырнула на улицу и повыше подняла воротник пальто. Уверенно зацокала каблуками к раздвижным дверям.

– Анастасия? – с удивленной улыбкой приветствовала меня девушка на ресепшн. – Давно вас не было…

– Теперь будем видеться чаще, – кивнула я и, забрав пропуск, двинулась к лифтам.

Знакомые лица, вежливые улыбки и кивки. Теперь никто не видел во мне ту глупую и наивную девчонку из провинции. Еще бы. Строгая укладка, линзы вместо очков, элегантное пальто, купленное только вчера. Как хамелеон, я превратилась в одну из них, и теперь успешно сдерживала под маской невозмутимости  трепыхания прошлой Настеньки. В офис «КьюМедиаГрупп» поднималась Анастасия Васильевна, новый директор по маркетингу. И никто бы не подумал назвать ее девственницей, навешать лапши или соблазнить примитивными играми в романтику. Букеты, комплименты, кафешки… Если хоть один мужчина попробует подкатить ко мне с арсеналом Эдика Левинского, очнется в реанимации с моим каблуком в причинном месте.

– Настя! – кинулась ко мне радостная Светочка. – Когда Василий Петрович сказал, я даже не поверила. Иначе зачем он просил меня держать все в секрете?..

– В секрете? – я вскинула бровь и саркастично усмехнулась. – Догадываюсь, зачем. Кабинет готов?

– Да-да, пойдем, я все покажу. Кофе сделать?

– Если не затруднит. И у меня будет к тебе сразу несколько поручений. Мне нужен секретарь. Подыщи, я бы доверилась твоим рекомендациям. Кто-нибудь аккуратный, исполнительный и не очень болтливый. Потом занеси текущую сводку. Что у нас за проекты сейчас, кто в приоритете… Протокол последней планерки.

– Может, лучше Максим Васильевич тебе все объяснит?

– Света, если я попросила сводку, принеси ее, будь добра. И на будущее: мы с тобой сэкономим кучу времени, если ты не будешь обсуждать все, что я говорю. Это понятно?

Мне самой не нравилось говорить с ней в таком тоне. И увидев, как она обиженно поджала губы, я ощутила укол совести. Но стоило сразу обозначить свою позицию. Никаких подружек, сплетен и обсуждений. У каждого – свое место. На работе должны быть только рабочие отношения. Все остальное приводит к катастрофе. И чем быстрее Света поймет, что никакой подруженьки Настеньки у нее больше нет, тем лучше.

– Хорошо, – сдержанно кивнула она. – Что-нибудь еще?

– Созови мне остальных маркетологов и пиарщиков часиков скажем… в одиннадцать. Конференц-зал в это время свободен?

– Да.

– Прекрасно. Тогда я займусь работой, если ты не возражаешь, – я взялась за ручку двери и выжидательно посмотрела на нее. Чтобы она поняла: она со мной не пойдет, и секретничать о моем отсутствии мы не будем.

Света не зря работала в «КьюМедиа» столько лет. Она с первого раза поняла мой посыл и бесшумно ретировалась, оставив меня в покое.

Признаться, возвращение в офис далось мне тяжелее, чем я могла представить. Хотелось плакать и бежать отсюда, даже стены напоминали о том, какой доверчивой идиоткой я была. Казалось, стоит мне заглянуть в зеркало, и я увижу ту, приезжую провинциалку в дурацкой блузке, которая больше бы подошла библиотекарше. Мне страшно было поднимать глаза на сотрудников: а вдруг сплетня давно разошлась по офису? Вдруг все они на очередном корпоративе дружно хохотали над тем, как шеф и фотограф поспорили, кто первым вскроет целочку… Поборов дрожь, я сжала зубы и подошла к небольшому овальному зеркалу.

Нет, отражение меня не подвело. Я видела не дюймовочку, а снежную королеву. Сняла пальто, повесила на плечики, расправила темно-синий приталенный пиджак от «шанель», юбку-карандаш. Василий Петрович выдал мне задаток, и часть я потратила на квартиру для себя и отца, часть – на новый офисный гардероб. Теперь это была не роскошь, а моя визитная карточка. Спокойный макияж сделал мое лицо уверенным и бесстрастным. И вряд ли кто-то кроме меня мог разглядеть в глазах крошечные блики испуга.

Когда-то я и мечтать не могла о такой должности. И если бы мне намекнули, что я получу пост топ-менеджера в «КьюМедиаГрупп», я бы визжала, смеялась и плакала от счастья. Однако сейчас мне не хотелось даже улыбаться. Я загнала себя в этот стеклянный мавзолей, в комнату ужаса, где отовсюду слышится смех Эдика и голос Макса, где я снова и снова чувствую на себе его горячие руки.

Не успел я включить компьютер, как на горизонте снова появилась Света с чашечкой кофе в руках. А я и забыла, что бумажные стаканчики – для рядовых сотрудников. А элите и лучшим клиентам – фарфор.

– Как ты любишь, – она аккуратно поставила блюдце на стол и выпрямилась. – Звонил Василий Петрович, просил тебя в десять быть в конференц-зале.

– Сказал, зачем?

– Хочет заново представить тебя сотрудникам и сделать важное объявление.

– Отлично. Я буду.

Эту новость можно было назвать как угодно, только не «отлично». Но выбора у меня не было. Я сама впряглась – и должна была идти до конца. Дома меня ждала хорошо меблированная квартира, папа, полный холодильник свежих продуктов. Все, что рекомендовал ему доктор: рыба, творог, овощи, фрукты… Импортные лекарства. И ради этого я вполне могла потерпеть.

Моя решимость поколебалась, едва я коснулась холодной стеклянной двери конференц-зала. Там, за этой дверью, все, с кем мне предстоит работать. И если они знают, что сделал со мной Макс... Если история про глупую Настю эти два месяца гуляла по коридорам, как Кентервильское привидение... Плевать, Лавровы не сдаются, и я не позволю сплетням сломить меня.

Расправив плечи и подняв подбородок, я толкнула дверь и вошла.

В зале воцарилась тишина. Я физически чувствовала на себе взгляды, слышала едва уловимый шепоток, прокатившийся из одного конца стола в другой.

– Настя?.. – этот голос я бы узнала из сотни других, пусть он был почти неразличим.

Макс. Но я даже не повернула к нему головы.

– А вот и наша Настасья! – весело воскликнул Василий Петрович, и я невольно улыбнулась в ответ. – Хотя нет. Простите. Анастасия Васильевна.

– Доброе утро, – я кивнула и заняла свободное кресло. Напротив Макса, как назло. Эдика не было видно, и это радовало.

– Итак, позвольте, я начну, – заговорил Василий Петрович, когда удивленные перешептывания стихли. – Не буду долго вас томить в неведении… Позвольте вам представить, наш новый директор по маркетингу. Лаврова Анастасия Васильевна.

– Что? – выдохнул Макс. – Но папа, почему я узнаю об этом в последнюю?..

– Потому что, – перебил его Кузьмин-старший. – Потому что, если ты еще не забыл, это моя компания. И я вправе принимать такие решения единолично. Разве нет?

– Да, но…

– Вот и чудненько. Итак, давайте поприветствуем нашего нового старого сотрудника.

Конференц-зал огласился аплодисментами, и я аккуратно провела взглядом по лицам коллег. Они были удивлены – да. Но никто из них не хихикал, не шушукался и не смотрел на меня косо. Так может, Макс все-таки никому не сказал?..

– У Анастасии Васильевны были причины так срочно нас покинуть в прошлый раз, – продолжал Василий Петрович. – Мы знаем, ей надо было поправить здоровье, обеспечить достойный уход отцу… Не сочтите меня сентиментальным, но каждый из нас на старости лет мечтал бы о такой дочери. Теперь, когда все сложности позади, я рад доверить ей сердце своей компании. Благодаря моему сыну и заму у нас есть крупный клиент, и мы находимся на пороге исторического события. Надеюсь, что общими усилиями мы сможем вывести «КьюМедиаГрупп» в высшую лигу, на новый уровень. Наша единственная и первоочередная задача…

Пока босс рассказывал о важности нового проекта, я заставила себя взглянуть на Макса. Он не сводил с меня глаз. Вид у него был такой, словно перед ним призрак. Он побледнел, плотно сжал губы и с такой силой стиснул свою счастливую перьевую ручку, что я испугалась, как бы чернила не брызнули во все стороны.

Как ни в чем не бывало, я отвела взгляд и продолжила с улыбкой слушать Василия Петровича, хотя внутри все ходуном ходило. Дождавшись конца собрания, я терпеливо приняла все поздравления от коллег и даже частично смогла расслабиться. Теперь я была почти уверена: никто не распускал сплетен. Хотя бы это не станет помехой в моей работе.

И все-таки одной встречи с Максом хватило, чтобы самообладание пошатнулось. Машинально переставляя ноги я, не помня себя, добралась до кабинета и хотела уже запереться, но кто-то взялся за дверь с другой стороны.

Он.

И как я могла сомневаться?..

– Настя, нам надо поговорить, – решительно сказал Макс, заходя в кабинет и поворачивая замок.

– Если по работе – проходи, присаживайся, – изо всех сил стараясь не торопиться, я прошла на свое место и придвинула кресло к столу. Хоть какая-то защита. – Дома я изучила данные соцопросов. Примерную статистику конкурентов, западные рекламные кампании… Пришла к выводу, что мы ориентируемся преимущественно на мужчин до двадцати пяти лет. Студенты, фрилансеры, гастарбайтеры… Доход средний и ниже среднего. Конечно, данные надо будет уточнить. Я планирую заключить контракт с…

– Настя, – он почти умоляюще посмотрел на меня. – Пожалуйста. Выслушай меня снова.

– Что-то не так? – я изобразила непонимание. – У тебя другие данные? Скинь мне по электронке, я…

– Я не об этом. Я не хотел, чтобы все было так…

Ну, конечно. Сейчас будет извиняться. Урод! Хотел бы извиниться, позвонил бы, приехал… Не то, чтобы я стала его слушать, но эти розовые сопли спустя два месяца… Катился бы к чертям.

– Разумеется, не хотел. Неприятно меня видеть? – я изогнула бровь. – Совесть чешется?

– Да нет же! Поверь, это слишком тяжело для меня… Я знаю, меня это не оправдывает, но я умоляю, выслушай меня спокойно…

– Вот что, Максим Васильевич, – я скрестила руки на груди, чтобы он не видел, как дрожат мои пальцы. – У нас есть общее дело. И это все, что я готова обсуждать. Надеюсь, это понятно?

– Я не хотел тебя обидеть!

– Правда? – я выдавила из себя смешок. – Забавно. Тебе это и не удалось.

– Что? – он замер, недоверчиво таращась на меня.

– Ты всегда был кобелем и избалованным мальчишкой. Я ничего другого и не ждала от тебя. Или ты правда решил, что у меня к тебе чувства?

– Но почему ты…

– Ты опытный, неплохо сложен… Кто, кроме тебя, мог бы оказать подобную услугу? Это всего лишь секс, разве нет?  – я сама не понимала, какая муха меня укусила. С языка слетали гадости одна за другой, но я не могла остановиться и перестать жалить его самолюбие.

– Настя, зачем…

– Мне надоело быть девственницей. Что тут непонятного? Я не хотела, чтобы этот страх и волнения испортили мне следующие отношения.

– Следующие?

– А ты думал, я после тебя надену траур и пояс верности? Ты справился со своей задачей. Не так, чтобы это было феерично… Но вполне терпимо. Можешь гордиться собой, это ты делать умеешь. А теперь у меня своя жизнь, у тебя своя. И извини, конечно, но я брезгую смешивать их в чем-то кроме работы.

Макс отшатнулся, как от пощечины. Раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал и вышел из кабинета.

Глава 28

Макс

Видеть ее снова было выше моих сил. Она не давала мне покоя ни днем, ни ночью. Я чувствовал, что схожу с ума.

Тогда в больнице… Я не верил, что потерял ее навсегда. Я пил до потери пульса и чуть было не прыгнул с моста. Удержало одно: мысль об отце. Я был нужен ему, пусть он и не признавал это вслух. Я был нужен компании.

Вышвырнул к чертям все бутылки в мусорный бак и с головой погрузился в работу. Сделал все возможное и невозможное, чтобы папа мной гордился. И чтобы хоть ненадолго вытеснить Настю из головы. Но стоило мне лечь в постель, прикрыть глаза, я видел ее снова. Она извивалась в моих руках, принимала на себя тяжесть моего тела, страстно закусив нижнюю губу. Я слышал ее стоны, смех, будто наяву ощущал мягкость ее кожи и сладковатый молочный запах.

Ненавидел себя, ненавидел Эдика… Но знал, ей будет лучше, без такого куска дерьма, как я. Мне снилась Настя в белом платье. Бежала, словно играя, звала за собой, но стоило мне догнать ее, сгрести в охапку, я видел, что на ее платье остаются черные грязные следы, как от дегтя. В ужасе убирал руки – и она в слезах бросалась за утешением к какому-то другому парню. Да, я ненавидел себя.

За два месяца легче не стало, просто я научился отключать мысли. И то периодически осознавал, что даже обдумывая проект про себя советуюсь с ней. Шепчу что-то себе под нос, как безумный. И даже Света стала шарахаться от меня.

Когда отец назначил конференцию, я заподозрил неладное. Он наотрез отказывался сообщать в чем дело, и если начистоту, я побаивался, что он решит уйти из бизнеса. Пенсия, отставка, заслуженный отдых… И собирался его отговорить. Но он решил сыграть в партизана и молчал до последнего. И когда я осознал почему… Мне стало нечем дышать.

Она вошла в конференц-зал такая знакомая, родная – и одновременно непривычно холодная. Деловая женщина, которая знает себе цену. Изменилась ее походка, взгляд… Если бы я не узнал Настю, решил бы, что это какая-то гарпия, которая шагает по головам. Акула бизнеса. Интересно, это я сделал ее такой? Я сломал в ней ту чистую, непосредственную девушку, которая живо и искренне реагировала на все вокруг? Когда наши взгляды встретились, на мгновение мне показалось, что в ее глазах промелькнула боль. Но все прошло, и она сделала вид, будто знать меня не знает.

Я не хотел ее беспокоить. И… Черт, даже спустя два месяца я не мог держать себя в руках рядом с ней. Не мог выносить недосказанности. Я должен был просить ее прощения, умолять, сделать все, чтобы она не держала на меня зла. Но стоило ей открыть рот…

Ты справился со своей задачей… Вполне терпимо…

И это говорила она? Просто позволила мне совершить простую процедуру? Из серии «комарик укусит – и все пройдет»?! Да нет же! Она не могла мне лгать тогда! Она дрожала от наслаждения, и эта дрожь передавалась мне! Я, черт побери, знаю, когда тело женщины говорит правду!

Другой мужчина.

От мысли, что кто-то другой касается ее, покрывает поцелуями, у меня сжались кулаки. Я готов был немедленно мчаться к этому другому и месить его до тех пор, пока бы он не превратился в мокрое пятно на ковре. Она не могла, не могла…

И я хотел сказать ей об этом, но не мог. Я вдруг четко осознал, что потерял ее. Что назад пути нет. Я был сам виноват – лишил себя самого ценного, что когда-либо у меня было. И я не имел права снова травить ей душу и лезть в ее жизнь. И я решил отпустить ее.

Было трудно. Невыносимо. Новый проект заставлял нас снова и снова встречаться на планерках, летучках и переговорах. И глядя, как финансовый директор нашего партнера после встречи что-то шепчет ей в сторонке, а она смеется, запрокинув голову, я понял: это конец. Предел моих возможностей. В конце концов, пока она в «КьюМедиаГрупп», папина фирма не пропадет. А я?.. А мне дорога только в ад. Впрочем, кажется, идти недалеко.

Эдик вернулся из недельной командировки: делали тропическую рекламу для духов. Съемки рядом с пальмами и океаном, экзотические красотки… Он приехал загорелым, довольным, с полными чемоданами первосортного бухла и сигар. И, конечно, со всем этим добром завалился ко мне в квартиру.

– Какие новости? – между делом спросил он, закончив истории о своих постельных подвигах с моделями.

– Настя вернулась.

Эдик поперхнулся, выпрямился и уставился на меня, как вахтерша на кроссворд.

– Что? – выдохнул он, откашлявшись.

– Папа уговорил ее вернуться. Теперь она наш директор по маркетингу.

– Ты пытался поговорить с ней?

– Да, но… Все бесполезно, Эд, – я потер лоб. – Она изменилась. Стала одной из тех, кто рубит яйца с размаху.

– Самка богомола?

– Она самая, – я бы рассмеялся, если бы не было так погано. И не только от дыма Эдиковых сигар.

– Не верю, – мотнул головой Левинский. – Настя?! Нет. Только не она. Поверь мне, я знаю баб, как облупленных. Просто хочет тебя наказать.

– Пусть так. Я больше этого не вынесу.

– Это ты сейчас на что намекаешь? – нахмурился он.

– Завтра же иду к отцу и пишу заявление. С меня хватит. Еще один день там, и я свихнусь.

– Воу-воу! Не гони пургу. Давай я подгоню тебе одну из моих моделей. Новенькая. Девятнадцать лет, мулаточка. Объедение! Ноги от ушей, попка…

– Иди к черту! – рявкнул я. – Ты что, еще не понял?! Мне никто не нужен, кроме Насти!

Настя

Только я освоилась на новом рабочем месте, в офисе снова возник Эдик. С утра объявился у моего кабинета с большим стаканом кофе и коробкой моих любимых пирожных. Поначалу я разрывалась между желанием надеть ему эту коробку на голову и запихнуть в задницу, но все же вздохнула и запустила внутрь. Он выглядел жалко. Потаскун, неспособный на настоящие чувства. Чертов позер и клоун.

– Настенька… – начал он с приторной улыбкой, но я не дала ему договорить.

– Не смей, – сказала я тихо и жестко, и он замер, ошарашенный таким приемом.

– Он был прав, – Эдик придирчиво оглядел меня с головы до ног. – Ты изменилась.

– Если у тебя есть что-то по работе, выкладывай. Если нет – вали отсюда к черту, пока я не подыскала тебе замену.

– Мне надо кое-что тебе сказать. И это важно.

– Дай угадаю: будешь извиняться? Скажешь, что все это было не ради машины, а из-за твоих глубоких чувств?

– Нет, – ответил он честно и поставил пирожные на стол. – Ради машины. И из спортивного азарта. Я хотел утереть нос Максу.

Обескураженная такой внезапной откровенностью, я замерла.

– Со мной все ясно, Настя, – продолжил он. – Я поступил, как мудак, и можешь меня не прощать. Я все равно этого не заслужил. Но говорить я буду не о себе. О Максе.

– Вот как? Он решил подослать мальчика на побегушках?

– Он любит тебя, – Эдик произнес это с такой твердой уверенностью, что я застыла, не зная, что ответить. – Этот придурок влюбился в тебя по уши. И ничего не сказал, потому что боялся, что ты сбежишь. Я влез тогда из мести… Разозлился, выпил лишнего… Я не должен был все портить. Но Макс полюбил тебя еще тогда, а сейчас просто сходит с ума. От боли.

– И что я должна с этим делать? – с вызовом спросила я, с трудом сдерживая вулкан боли, недоверия и крика.

– Делай, что хочешь, Настя. Я просто пришел, чтобы сказать тебе правду. Знаешь, что Макс сейчас делает? Он пошел к отцу, чтобы уволиться. Вчера он отдал мне машину, потому что видеть ее не может после того спора. А сегодня решил уйти из компании, чтобы больше не тревожить тебя, – Эдик вздохнул и сунул руки в карманы. – Делай с этой информацией, что хочешь. Но я не мог смотреть, как мой лучший друг загоняет себя в могилу.

С этими словами он вышел из кабинета, оставив меня в полнейшем раздрае.

Никогда не думала, что поверю Левинскому, но что-то в его словах цепляло. Или я просто хотела в это верить? Макс… Любит меня? Отдал любимый БМВ? Увольняется?!

Нет, я не могла этого допустить. Не ради него, не ради меня… Ради Василия Петровича. Это было дело его жизни, и он должен был делить его с сыном, а не с чужой девицей. Если Макс не может со мной работать – я уйду. Уйду сама, но только не так… Это подкосит его отца!

– Василий Петрович! – я ворвалась в кабинет босса, как ураган, забыв даже постучаться.

Сердце колотилось, как угорелое, пальцы тряслись.

Однако шефа там не было: а на подоконнике, взъерошенный и осунувшийся, сидел Макс.

– Он еще не пришел, – мрачно сказал он.

– Это правда? – выпалила я, заперев за собой дверь.

– Что именно?

– Ты хочешь уволиться? И отдал машину Эдику?

– А, он уже приходил к тебе, – невесело усмехнулся Макс. – Допустим, правда. Тебя разве это колышет? Иди к своему другому мужчине.

Я не верила, что собираюсь это сказать, но все-таки решилась:

 – Почему ты уходишь?

– А как ты сама думаешь? – он посмотрел на меня исподлобья, потом подошел, встал вплотную, и сжал мои плечи, заглядывая в глаза. – Из-за тебя, Настя. Я люблю тебя. Я знаю, что не имею на это права. Что поступил подло, что не заслуживаю тебя. Но я не могу ничего поделать с собой. Черт! Я люблю тебя! Я никогда никого не любил вот так, до боли, до безумия… И я не могу находиться рядом с тобой, зная, что ты ненавидишь меня, что у тебя есть другой мужчина…

– У меня никого нет, Макс, – тихо возразила я.

Его боль была такой осязаемой, что я не могла не поверить. Его пальцы жгли меня через ткань, внутри все перевернулось, и в глазах защипало от слез.

– Что? – переспросил он.

– Я не могу ни с кем быть… После тебя… Потому что… – я судорожно втянула воздух, и первая капля скатилась по щеке. – Я люблю… Я тоже люблю тебя, кусок ты…

Договорить он мне не дал. Впился в губы жадным, отчаянным поцелуем, и я ответила со всей страстью и обидой, что копились во мне. Все наши чувства выплеснулись в том поцелуе, и удивительно, как мы вообще устояли на ногах. Он отстранился на мгновение, потом принялся целовать лицо, собирая губами слезы.

– Прости меня, прости… – шептал он, как заведенный. – Я люблю тебя! Я больше никогда и никому не позволю причинить тебе боль. Себе – особенно… Господи, Настя, прости меня…

– Ладно, – тихо ответила я, и он снова накрыл мои губы своими.

Увлеченные поцелуем, мы не слышали, как ключ повернулся в замке и открылась дверь. Не слышали даже, как удивленно охнул Василий Петрович и, усмехнувшись, сказал Светочке:

– А пойдем-ка лучше выпьем кофе в приемной.