Текст книги "Пари на девственность (СИ)"
Автор книги: Эмилия Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 22
Настя
– Эдик, нам надо это прекратить, – собрав волю в кулак, сообщила я.
После возвращения я была сама не своя. «Отношения» с Эдиком тяготили, даже несмотря на то, что настоящими их назвать было сложно. Мне постоянно казалось, что фотограф вкладывает в них больший смысл, и теперь вот решилась прояснить ситуацию.
Особенно после реакции Макса. На сердце скребли кошки совести, вынуждая все точки над «ё». Но в то же время назойливо мяукали о том, что произошедшее в «командировке» было для Макса всего лишь игрой. Приятная компания, располагающая ситуация – как еще мог поступить мужчина, прослывший бабником?
Но даже если для него это стало приятным бонусом, хоть и незаконченным, я вернулась другой. И эта «другая я» требовала сообщить Эдику, что пора заканчивать с этим театром.
– Прекратить что, Настенька? – елейно пропел он, пригубив латте. Его лицо изменилось, хоть голосом он не выдал напряжения.
– Ну вот это вот все, – я неопределенно дернула плечом.
Мы сидели в уютной кафешке неподалеку от дома. Именно здесь все и началось.
– Я не думаю, что теперь есть необходимость делать вид, будто мы вместе, – пояснила я после секундной заминки.
– Делать вид? – его брови взметнулись вверх. – Ну вот, а я уже почти начал верить, что у нас все по-настоящему. Между вами что-то было?
– В смысле? – сделала вид, что не поняла.
– Ну, в вашей… кхм… командировке, – он так выделил слово командировка, будто считал, что мы ездили на курорт. Впрочем, так оно и вышло.
– Нет, – соврала я. Не хотелось делиться с Эдиком скудными подробностями моей интимной жизни. Мы просто должны были покончить с обманом – раз и навсегда.
– Серьезно? – усмехнулся Эдик. – Макс теряет хватку.
Я не ответила, уткнулась в кружку с латте.
– Насть, не парься, – неожиданно серьезно произнес фотограф. – Все в порядке. Если ты хочешь закончить, мы закончим.
– Спасибо, – тихо произнесла я и улыбнулась. Не ожидала, что ощущение будет такое, будто камень с души упал. Даже не камень, скала. И она рухнула от просто «не парься», обнажив солнце, которое скрывалось за вершинами.
Только сейчас я поняла, как сильно меня тяготило все это вранье. Даже дышать стало легче.
– Но мы же останемся друзьями? – в своей привычной шутовской манере протянул Эдик.
– Конечно, – ответила искренне. – Фиктивное расставание в фиктивных отношениях не помешают настоящей дружбе.
Эдик ответил на улыбку, но как-то не слишком искренне.
Макс
После возвращения домой я направился в офис. Нужно было срочно подписать несколько документов, разобрать корреспонденцию и завезти бумаги. Настроение было безрадостным. Мне покоя не давало то, что произошло в нашей импровизированной командировке. Я хотел Настю, хотел ее всю. И меня до чертиков бесило, что в тот момент она зачем-то вспомнила об этом придурке Эдике. Радовало другое – его «победа» в пари была полнейшим враньем.
– Дру-у-уг, – голос Эдика обрушился на меня, как только я перешагнул порог кабинета. Мой приятель вальяжно развалился в моем же кресле и потягивал коньяк из папиных запасов. Смело.
– Что ты тут забыл? – сухо бросил я.
– Подавись, – в меня полетел какой-то предмет, и я по инерции поймал. Ключи от тачки. Неужели у друга проснулась совесть?
– Все? – сухо уточнил я, убирая их во внутренний карман.
– Больше мне нечего предложить золотому ребенку-с, – он широко расставил руки и по-мультяшному пожал плечами. Сколько же он выжрал?
– Я не собираюсь с тобой разговаривать, пока ты в таком состоянии, – выплюнул я, бросил документы на стол и развернулся.
– С каких это пор тебя раздражают пьяные люди? – хохотнул он.
– Разговор окончен. Захочешь поговорить, сперва протрезвей, – Эдик не вызывал ничего кроме раздражения.
– Настя бросила меня, доволен? – бросил он в спину.
– Да, очень, – ответил я и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
Бросила? Так все же они встречались? По-настоящему?
Настя
Такси и правда жутко удобная штука. И если когда я только приехала – оно меня пугало, то теперь не мыслила жизни без шустрых водителей и желтых шашечек. Особенно, с учетом того, что до Макса мне бы пришлось добираться три дня на оленях. Сперва до кольца, потом крюк, следом еще одна пересадка…
Как только я «рассталась» с Эдиком, почти сразу почувствовала в себе желание обсудить это с Максом. И что мне мешало сделать это сразу?
Я корила себя за глупость, и боялась, что все произошедшее в командировке – «жар-птица», хвост которой стремительно ускользает из рук. За это я ругала себя еще больше: ведь если этот хвост так просто ускользает из рук, то какова его цена?
Но вместе с тем дома усидеть я не смогла. Честно пыталась. Посмотрела телевизор, почитала книжку… Вот только невнятное беспокойство продолжало грызть меня, глодать беспощадно. Будто бы кто-то сжимал мои внутренности в кулак, а потом резко отпускал. И я сорвалась.
– Какой подъезд? – поинтересовался таксист, когда мы въехали во двор элитного жилого комплекса.
– Вроде седьмой, – пробормотала я, сверяясь с данными. Я не была в квартире Макса, а адрес знала только благодаря тому, что он был внесен в список курьерской доставки в офисе.
– Так вроде или седьмой? – устало, но добродушно уточнил таксист.
– Седьмой, – увереннее отозвалась я.
Как по мановению волшебной палочки, дверь в подъезд распахнулась, едва я к ней подошла. Проскользнула внутрь, не обращая внимания на подозрительно косящуюся мамочку с ребенком. Заскочила в лифт. Чувствуя, как стремительно бьется сердце, нажала на нужную кнопку.
Трель звонка глухо разлетелась по ту сторону двери.
Один. Два. Три. Четыре...
Я не знала зачем, но начала считать секунды. Внутренне прикидывая – если не откроет после десятой, то уйду.
Восемь. Девять. Десять.
Хотя десять секунд для того, чтобы открыть дверь? Не маловато ли? Может, подождать до двадцатой?
Семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать…
А что, если его вообще дома нет? Пошел наверстывать упущенное за выходные с Камиллой?
Двадцать два. Двадцать три. Двадцать четыре.
А что, если она сейчас у него? И именно поэтому дверь так долго не открывают?
Как только я пришла к этой мысли, заскрежетал замок.
На пороге возник заспанный взлохмаченный Макс в футболке и спортивных брюках.
– Настя? – удивленно спросил он. Следом обеспокоенно: – Что-то случилось?
– Нет-нет, – выдохнула я, понимая, что в легких почти не осталось воздуха. – Точнее случилось!
– Заходи, – растерянно посторонился он, пропуская меня внутрь.
Я чуть ли не влетела внутрь, мечтая лишь о том, что Камилла не выползет из какой-нибудь комнаты. Под гнетущее молчание с нашей стороны и жужжание телевизора где-то в другой вселенной я начала разуваться. Суматошно и неловко. Чувствовала, как затряслись руки. Что я ему скажу? Зачем вообще сюда приехала? Не стоило ли подождать до завтра или вообще пустить все на самотек?
Ладно. Лавровы не сдаются. Если уж пришла, то иди до конца.
– Макс, я хотела поговорить, – начала я, найдя в себе силы посмотреть ему в глаза.
– Та-а-ак, – в ответ протянул он.
– В общем, – я зажмурилась, – на самом деле, мы с Эдиком не встречались. Это все было понарошку.
– Я знаю, – насмешливо ответил он, и я удивленно выдохнула. И что, я так страдала из-за этого признания, когда он и так все знал? Неужели Эдик слил? – Я очень хорошо знаю, как Эдик себя ведет в отношениях. Более того, «отношения» для него в целом нонсенс, потому нетрудно было догадаться, что все это спектакль. Вот только зачем?
– Из-за тебя, – выдавила я.
– Из-за меня? – настала пора Макса удивляться.
– Ну да. Ты просто так отчаянно видел во мне только… кхм… женщину своего отца, отказывался слушать все остальное, что Эдик предложил такой вариант решения конфликта.
– Эдик, значит, предложил, – Макс сощурился.
– Тогда мне показалось это неплохой идеей, – я пожала плечами. – Да и сработало же.
– Сработало, но не это, – ответил Макс. – Ты для этого приехала?
– Нет, еще… – я неловко замялась.
– Может, чаю? – улыбнулся Максим.
– Можно, – кивнула я, хотя была уверена, что не смогу сделать и глотка. Впервые огляделась. Просторный коридор в форме трапеции с несколькими дверьми, ведущими в разные стороны.
– Кухня сюда, – Макс пошел первым, дернув на себя одну из них.
Светло салатовая кухня, идеально чистая. Круглый стеклянный стол в углу. Интересно, к нему приходит домработница, или он сам тут все драит? Я представила Макса с губкой и в фартучке, и с трудом удержалась от смеха.
– Зеленый, черный? Или, может, кофе? Хотя кофе на ночь…
– Кофе! – попросила я. Да что со мной? Почему я так нервничаю?
– Окей, – ответил Макс и поставил кружку на серую кофе-машину. Засунул туда капсулу и нажал кнопку. – Так о чем ты хотела поговорить?
Под мерное жужжание агрегата, подошел поближе и сел рядом.
– Я… то, что произошло…
– То… что произошло?.. – насмешливо переспросил Макс.
– Ну, там… в командировке.
– На отдыхе, – поправил меня Максим. Кажется, его вся ситуация забавляла.
– Ну да, на отдыхе, – нехотя согласилась я. – Так вот…
Я замолчала. Зачем-то встала. В голове был сумбур.
Макс смотрел на меня снизу вверх, чуть сдвинув брови.
Повисла тишина.
Он последовал моему примеру – тоже встал. Да, так проще.
– Макс, я… – выдохнула, чувствуя, как в животе снова что-то сжимается.
В следующую секунду почувствовала его губы на своих. Сперва осторожные, потом более смелые, настойчивые. Подалась вперед, ответила на поцелуй. Положила руки на плечи, потянулась к шее, легонько прошлась по ней кончиками пальцев. Поддавшись внезапному порыву, чуть прикусила нижнюю губу.
– Ты ведь понимаешь, что я тебя сегодня никуда не отпущу? – хрипло спросил он.
– Понимаю, – тихо ответила я. И снова отдалась поцелую. Его руки блуждали по моему телу, вгоняя в краску, распаляя меня. Я была смущена, но в то же время хотела большего. Я не поняла, в какой момент Макс подхватил меня на руки и усадил на стол.
– Он же стеклянный, сломается, – невнятно пробормотала я, не открывая глаз.
– К черту, – ответил он, спускаясь к шее. Потом к ключицам. Это сводило с ума, заставляло тело гореть от желания.
И я ему поддалась.
Глава 23
Я повернулась на бок и инстинктивно уткнулась носом в шею Максу. Думать о всем произошедшем не хотелось. Просто потому, что сейчас было хорошо и уютно. Кольцо из сильных рук на моей талии, полусонное дыхание в макушку, и тихий шепот: «С добрым утром».
Наверное, я бы многое отдала, чтобы каждое утро начиналось именно так. Легко, приятно и хорошо.
– Кофе будешь? – Максим пошевелился, поцеловал меня в висок. – Латте не обещаю, но кнопку на кофемашине нажму и молока добавлю.
– Лучший подвиг, – улыбнулась я еще шире, пытаясь высвободиться из объятий.
– Куда это ты собралась? – Максим приподнялся, чтобы заглянуть мне в глаза. – Кофе сделаю я, а тебе положено нежиться в постели и получать от происходящего удовольствие.
Прозвучало несколько двояко, но я ничего не ответила. Просто не успела, потому что мужчина меня поцеловал. Притянул к себе, зарылся пальцами в распущенные волосы и заставил забыть обо всем на свете. А потом мягко уложил обратно и, выскользнув из-под одеяла, поспешил на кухню.
Где-то там включилась вода, что-то зашумело, затарахтело.
Я смогла пролежать около минуты. Может быть, две. На большее меня попросту не хватило. Откинув шуршащее одеяло в сторону, я спустила ноги с кровати и поспешила одеться.
Максим нашелся на кухне. Поверх футболки был повязан большой цветастый фартук, на плите шипела яичница с беконом, в чашку из кофемашины тек ароматный кофе.
– Нет, ну я не понял, – с наигранным возмущением повернулся ко мне Максим. – Я кому сказал лежать в кровати? Это что же, выходит, что сюрприз у меня не получился?
– Ну почему не получился? – я втянула одуряющий аромат, витающий в кухне. – Получился. Я жуть как голодна. Может, тебе помочь?
– Ты-таки хочешь испортить мой сюрприз, – хмыкнул он и вернулся к плите.
Я же опустилась за стол и с удовольствием наблюдала за тем, как мужчина посыпает наш завтрак специями, раскладывает его на тарелки. Как, обжигая пальцы, достает из тостера зарумянившийся хлеб.
Хлопнув дверью холодильника, он влил в мой кофе сливок и поставил чашку на стол.
– Приятного аппетита, – первой пожелала я, когда все уже стояло на столе, а Макс уселся напротив. – Пахнет просто божественно.
– Приятного. Надеюсь, тебе понравится.
Я практически замурчала, отправляя первый кусочек столь простого, но вкусного блюда в рот. Уже нравилось. И не только еда, но и все происходящее.
– Чем бы ты хотела сегодня заняться? – делая глоток из своей чашки, поинтересовался Макс. – Не хотелось бы сидеть весь выходной дома. Есть какие-то пожелания?
В ответ я пожала плечами. Хотелось просто быть рядом, слушать, наблюдать. Но тогда Макс мог подумать обо мне невесть что. Потому пришлось взять себя в руки и задумчиво протянуть:
– Ты ведь в прошлую нашу прогулку показал мне не всю Москву. Может, просто погуляем?
– Идея мне нравится. Тогда давай не спеша доедать и собираться. А я пока придумаю, что еще можно показать тебе такого, чтобы ты точно влюбилась в этот город.
Не знаю, как в город, но в кое-кого другого я уже влюбилась.
– Как ты смотришь на экстрим? – внезапно спросил Макс, листая страницы в браузере смартфона.
– Смотря что ты хочешь предложить, – я аккуратно отставила от себя чашку с кофе.
– Я прекрасно помню, что ты боишься высоты, – хищно усмехнулся мой босс. – А я тут как раз случайно натолкнулся на предложение прыгнуть со специализированной вышки с веревкой. Как ты на это смотришь?
Смотрела я на это округлившимися от ужаса глазами. Точнее, смотрела-то я на Максима, но мое отношение ярко отражалось на лице.
– Ты с ума сошел? – только и смогла выдавить я.
– Да ладно тебе, – он вновь отхлебнул кофе. – Чтобы побороть свои страхи, надо встретиться с ними лицом к лицу.
– Да пожалуйста. Но лицом с асфальтом я столкнуться совершенно не хочу. Давай сегодня без экстрима?
Макс поник. Кто же знал, что лучше бы я согласилась на это сумасшествие, чем столкнулась с другим?
Тем самым, которое началось после пронзительной трели дверного звонка. Я бросила взгляд на Макса. Он также вопросительно посмотрел на меня.
Звонок повторился.
– Интересно, кто это в любит ходить в гости по утрам? – хмыкнул мужчина, поднимаясь со своего места и направляясь в коридор.
– Если у них есть мед и шарики, то впускай, – крикнула я, все еще улыбаясь. – А если пятачок и ружье, то лучше не надо.
Максим рассмеялся, повернул ключ в замке:
– Кто?
Со стороны коридора послышалось недовольное бурчание. Зачем голос моего босса, но я опять не разобрала слов. Интуиция и любопытство подтолкнули в спину. Я подняла со стула и тоже шагнула к коридору.
Именно в этот момент я узнала второй голос, который никак не ожидала услышать ранним утром в квартире Максима.
– Какого черта приперся? – не слишком-то и дружелюбно уточнил Макс, голос доносился в приоткрытую входную дверь.
– Не друзья мы что ли? – как-то странно рассмеялся Эдик и первым появился на пороге квартиры. Его взгляд изменился, когда он увидел меня. – На-а-астя? А что ты тут делаешь?
Между его бровей залегла глубокая морщина.
Фотограф мазнул взглядом по моему лицу без макияжа, по еще всклоченным со сна волосам. Кажется, задержался на губах. Значит, мне не показалось, что они припухли после сегодняшней ночи…
– Хочешь сказать, что ты выиграл пари? – хмыкнул Эдик, когда через мгновение Макс захлопнул входную дверь.
Я перевела непонимающий взгляд на Кузьмина, ожидая получить ответ на немой вопрос. Но вместо того, чтобы дать его мне, он резким движением распахнул только что закрывшуюся дверь.
– Ты, кажется, ошибся адресом. И никто ничего не выигрывал, потому что я с этой гонки давно сошел.
– Правда? – Эдик шагнул в мою сторону, слегка покачнулся. – Судя по тому, что Настя ночевала у тебя, и вид у вас обоих помятый, то ты выиграл.
– Да что вообще происходит?! – не выдержала я, встревая в разговор. Их взгляды и брошенные слова не обещали ничего хорошего. Но я не могла оставаться в неведении. Понимала, что лучше ничего не узнавать. Но не могла по-другому…
– Ты ведь знаешь, что я твой друг? – Эдик вновь покачнулся.
– Выметайся, – Макс схватил его за шкирку и дернул на себя.
Фотограф не устоял на ногах, повалился на Кузьмина, который явно не ожидал такого поворота. Эдик почти моментально сориентировался, освободился и вновь повернулся ко мне.
– Так вот, Макс мне предложил пари на тачку. Кто первый сорвет твой цветок белой сирени, тот ее и получит.
Пока смысл сказанного доходил до меня, босс развернулся на пятках и впечатал кулак фотографу в челюсть. Тот отлетел к стене, охнул, прижал руку к щеке.
– Я не играл в эти игры, Эд, – практически прорычал он. – Мне не нужна тачка. Мне нужна только Настя.
– Тогда почему же ты не разорвал пари? – сплюнул прямо на пол мужчина. – И почему Настя выглядит так, будто ты ей это не рассказывал? Утаивал, да?
– А что же ты, «друг», молчал?
Смысл произошедшего медленно и очень болезненно доходил до меня. Все постепенно становилось на свои места, к горлу подкатывал комок слез. Я чувствовала себя использованной, брошенной, грязной.
Я переводила взгляд с одного мужчины на другого и не могла понять, за что судьба свела меня с двумя козлами сразу. Чем я ей так насолила? За что так больно-то?
Кажется, слезы уже текли по щекам, когда я схватила сумку и, проскочив между теми, кого считала… А да к черту! Обувалась я уже на ходу. За спиной раздавались крики, кто-то кого-то бил.
А я мечтала, чтобы все оказалось дурным сном. Вот сейчас я проснусь в объятиях Макса и всего этого как будто не было. Но да где там…
Ступеньки серыми пятнами пролетали под ногами, сердце бешено стучало в груди. А в ушах эхом засело: «выиграл пари. Выиграл».
– Настя! – я выскочила из подъезда и тут же была поймана чьими-то руками.
– Эдик, пусти!
– Куда ты собралась в таком состоянии? Ты ведь перед собой не видишь ничего.
– Домой. Пусти. Видеть тебя не хочу. Ни тебя, ни его. Ненавижу! – слезы текли по щекам, не в силах передать все то, что я сейчас чувствовала.
– Я отвезу тебя, пойдем, – фотограф сделал один уверенный шаг в сторону мотоцикла.
– Никуда я с тобой не поеду! – вскрикнула я, выдергивая свою руку из пальцев Эдика. – Ненавижу! Друг, называется! Что же ты не сказал, что вы как в песочнице поиграть решили?!
– Настя, если ты не заметила, то я даже не пытался тебя затащить в постель, – спокойно объяснил тот, протягивая мне шлем.
Дверь подъезда вновь хлопнула, на ступенях появился Кузьмин-младший. Дышал он тяжело, на щеке лиловел синяк.
– Настя, подожди! Он тебе лжет!
А я смотрела на мужчину, которому готова была отдать всю себя, и понимала, что так противно мне еще никогда не было. Какие же жесткие уроки у судьбы…
Не до конца понимая, что делаю, я села на мотоцикл позади Эдика. Так я уберусь отсюда быстрее, чем приедет такси. Быстрее, чем я дойду до метро. Так меня точно не перехватит Максим, не попытается заболтать.
Нет! Я еще покажу ему, что значит быть Лавровой!
– Поехали!
Эдик послушно завел «стального коня». Последние слова Макса потонули в реве мотора. Шлем, который я так и не надела, вырвался из рук, со стуком прокатился по асфальту и остался лежать где-то там, позади.
Потом возмещу Эдику этот убыток. А после сделаю так, чтобы эти двое больше никогда не появлялись в моей жизни.
Слезы все так же текли по щекам, в ушах свистел ветер. Пахло выхлопными газами и почему-то алкоголем.
Я принюхалась. Да, от Эдика шел явный шлейф выпивки. Надеюсь, это последствия хорошо проведенного вечера, а не…
Мы свернули в сторону, мотоцикл вилял по дороге, лавировал между машинами. Скорость дарила ту легкость, которой мне сейчас так не хватало. В любой другой раз я бы в жизни ни села на этого двухколесного монстра, но сейчас он стал моим спасением.
Нас мотнуло в сторону, где-то просигналил автомобиль. Визг тормозов ударил по ушам.
За широкой спиной Эдика я ничего не видела.
А в следующее мгновение последовал резкий удар спереди, меня выбило из сидения.
Последним что я видела были асфальт, красное авто... Потом наступила тьма.
Глава 24
Макс
Счастье, которое я испытал рядом с Настей, пьянило меня, одурманивало, кружило голову. Я не знал, что такое вообще возможно! Особенно после стольких месяцев американских горок... Детское чувство праздника, как ранним утром в день рождения.
За то время, пока я пытался расстаться с Камиллой, бывшая только и делала что действовала мне на нервы. Выводила из себя и без конца мешалась. Пробралась каким-то образом на корпоратив «КьюМедиаГрупп», не понимала ни намеков, ни слов. Продолжала меня преследовать. Первое время меня это забавляло, а потом начало дико злить. Я думал, все женщины такие. И моя мать – живое тому подтверждение.
Настя же за короткий срок превратилась в воздух, без которого я не мог обходиться. Одного взгляда на нее хватало, чтобы поверить в себя. В то, что я еще чего-то стою, что у меня получится все сделать правильно…
А теперь…
Теперь я стоял в здании больницы, в которую положили отца. Но сегодня я пришел не к нему. Я пришел к женщине, которая изменила мой мир. Которая за одну только ночь вывернула меня наизнанку, обновила, подарила целую охапку новых чувств и эмоций.
И в одну секунду этот новый мир рухнул в черную дыру. Один звонок из больницы от Эдика, который чудом пришел в себя…
Я так хочу, чтобы она меня слышала! Трое суток в коме. Отек мозга, никаких прогнозов… А ведь она как будто спит! Одна царапина на подбородке – разве такие страшные слова могут быть правдой?! Медикаментозная кома вещь такая, что не угадаешь. “Когда отек спадет, будет видно... “ А когда? А если не?... Черт, как же мне жить без нее?! Нет-нет. Нельзя даже думать о плохом! Я хочу – и буду верить в чудо.
Господи, я не обращался к тебе… Да почти никогда. Но теперь… Не ради меня, ради нее, ради ее отца… Услышь! Оставь ее, я сделаю все… Я никогда не причиню ей боль! Я так хочу верить, что она скоро поправится. И пусть пока нет никаких прогнозов, я не утрачу веры.
Медсестры уже не реагировали на меня. Привыкли, что я прихожу сюда в каждую свободную минуту. Сначала гнали из палаты интенсивной терапии, но я умолял, угрожал, платил, поднимал связи… И вот теперь стоял, как дурак, за стеклом и смотрел на свою любимую.
В воспоминания ворвался тот день, когда все пошло наперекосяк. Я давно забил на то долбанное пари, заключенное двумя пьяными лбами. Перестал реагировать на Эдика, который по-прежнему боролся за тачку. Но так и не сказал обо всем Насте… Почему? Я струсил. Боялся потерять ее доверие. Боялся, что она больше не будет так ярко и искренне мне улыбаться.
А после подслушанного разговора наших отцов я наконец-то понял, что именно чувствую к этой открытой и смелой маленькой женщине. Но сказать этого так и не успел…
– Настя... – шептал я в стекло, оставляя запотевшие круги. Наверное, был похож в тот момент на сумасшедшего. Даже будь она в сознании, не услышала бы ничего, но если бы я не говорил с ней хотя бы так, то точно бы рехнулся. – Мне не хватает тебя. Нам всем не хватает. Я выбил крупный контракт, но они хотят тебя. Пришлось наврать, что ты в командировке, но уже скоро вернешься. Думаю, что тебе придется по душе идея с рекламой мягких игрушек. Помнишь, мы ходили в зоопарк? Ты только держись, только выкарабкайся! Мы еще сходим, обязательно! Обещаю: поправишься – и я подарю тебе котенка, как ты мечтала.
Я улыбнулся, представляя, как бы она обрадовалась..
– И Света уже хнычет, что по тебе соскучилась. Не знал, что вы стали подругами… Заезжал к Маргарите Михайловне, она передала тебе судочек с куриным бульоном. Сказала, что если вдруг именно сегодня тебе станет лучше, то надо будет сразу накормить, – я вновь рассмеялся, стараясь скрыть за этим нервозность.
Не в силах больше смотреть на ее бледное безжизненное лицо, я вышел в общий коридор и опустился на подоконник. Деревья почти совсем пожелтели, вот-вот нагрянут заморозки.... Надеюсь, Настя поправится до этого момента. Вот бы свозить ее в Кусково, там красота в это время года! Ей бы понравилось, точно понравилось.
Черт! Каким же идиотом я был!
Взлохматив волосы пятерней, опустил голову.
Слепой придурок! И трус! Так поздно все понял! Нельзя было допустить, чтобы эта игра на самом деле коснулась Насти!
Мысли пожирали изнутри, разрушали. Вернулся к ее палате, ворвался, пока медсестры не было на посту, прижался губами к холодным пальцам.
– Я люблю тебя. Слышишь, Настя? Люблю.
Но она не открыла глаза, не улыбнулась в ответ. Осталось только ждать… Что может быть хуже неизвестности?
Честно говоря, никогда не разбирался в диагнозах. Даже когда отцу в первый раз стало плохо, я путал инфаркт с инсультом. А сейчас от шока даже не понимал, что конкретно произошло с Настей.
Поправил одеяло и встал. Я бы с радостью просидел с ней тут до вечера, но из коридора уже слышались быстрые шаги медсестер. Не стоило их злить, если я снова хотел попасть к Насте…
К тому же, у меня оставалось еще одно незавершенное дело. Еще один пациент, которого стоило проведать.
Эдик в аварии пострадал меньше. Может потому, что пьяному море по колено. А может из-за наличия шлема. Ведь у Насти подобной меры безопасности не обнаружилось.
Левинский отделался переломом ключицы и ноги, легким сотрясением и множественными ушибами. И лишился прав.
В тот день от Эдика несло перегаром, отпускать с ним Настю было идиотизмом. И почему я не поторопился следом? Выехал только через десять минут после них – пока искал ключи, штаны… И вляпался в пробку. Не мог, как Эдик, вилять между рядами машин... Я хотел остановить Настю, объяснить ей все… А вышло все это.
Идиот!
Они могли не выжить там!
Я корил себя за все произошедшее, но от этого совершенно не легчало. Более того, становилось только хуже. Хотелось махнуть на все рукой, напиться, уйти в загул.
Так я бы поступил еще не так давно. А теперь… Теперь я изменился. И благодарить за это надо было Настю. Вот только, к сожалению, она меня вряд ли слышала.
Палата Эдика была двумя этажами ниже. Друг лежал на кровати, подложив под спину подушки, а рядом с ним на стуле сидела молоденькая медсестричка. Девушка вслух читала книгу, а рука фотографа покоилась на ее коленке.
– Здравствуй, Эд, – холодно произнес я, разрушив эту идиллию.
Медсестра тут же вскочила со стула, к ее щекам прилила краска. Захлопнув книгу, она пролепетала нечто нечленораздельное и выскочила за дверь.
– Не ожидал тебя тут увидеть, – признался Левинский, и улыбка исчезла с его лица.
Под футболкой виднелся специальный корсет.
– На ноге расписать зашел, – я кивнул на белоснежный гипс на правой ноге фотографа.
– Напишешь большими буквами, что я самый мудачный мудак, который только попадался в твоей жизни?
– А надо?
Я опустился на освободившийся стул, облокотился на колени, совершенно не имея представления с чего начать тот самый разговор. Но это сделали за меня.
– Как там Настя?
– Стабильно. Отек не спал, из комы ее не выводят.
Эдик отвел взгляд, сжал руки в кулаки:
– Мне жаль, что так вышло.
– Жаль? – я с трудом удержался, чтобы его не ударить. – Жаль, что ты воспринял ту игру всерьез? Жаль, что чуть не угробил ее из-за собственного идиотизма? Что тебе жаль, Левинский? Себя?
Он дернулся и тут же поморщился от боли, встретился со мной взглядом:
– Я думал, что ты играешь ради пари. Думал, что все твои телодвижения в сторону Насти только ради тачки! Я и представить не мог, что ты способен кого-то на самом деле полюбить, Макс! Ты ведь менял баб, как перчатки.
– Кто бы говорил, – я презрительно хмыкнул . – У тебя послужной список куда длиннее.
– Да брось, это так, треп… Алена была исключением. Но она оказалась… Да к черту! Макс, почему ты мне не сказал, что тебе плевать на машину?!
– И ты бы поверил?! И отстал от нее? Что, серьезно?
На это Эдик ничего не ответил.
– Какого хрена ты пьяным за руль сел? – я и сам не узнал свой голос.
Левинский вздрогнул, будто только что коснулся оголенного провода.
– Сейчас я не отвечу, потому что все оправдания будут звучать глупо, – глухо отозвался он. – Я приехал к тебе, чтобы признаться в том, что те фотки не настоящие. Что не было у меня ничего с Настей. Она чудо, но не тянется ко мне. Кому как не мне с это чувствовать! Тонкая душевная организация, все дела, – съязвил он. – Хотел извиниться и разорвать пари. Но…
Я скрипнул зубами.
– Но застал у тебя Настю…– произнес он, наконец. – И все как будто смешалось.
Я провел ладонью по лицу, пытаясь понять, как два таких идиота, как мы, могли испортить человеку жизнь. Она ведь нас теперь не простит. Не подпустит. В этом я был уверен на все сто процентов. И не важно какие слова мы сможем подобрать, Настя не позволит себе обжечься второй раз.
И это понимал не только я, потому что вид у Эдика был ровно такой же подавленный и виноватый.
– Дружба крепче… – он не договорил, поднял на меня взгляд, словно дожидаясь ответа. А я грустно усмехнулся.
– Кому к черту нужен этот камень, если прилетел он Насте в голову?!
– Прости меня.
Сейчас хотелось только закрыть глаза и отмотать события назад. Не впустить Эдика в квартиру, найти слова объяснения для Насти, стать сильнее самого себя. А не стоять вот так перед тем самым чертовым разбитым корытом и корить себя за произошедшее.
– Я виноват не меньше твоего. И я не ненавижу тебя, не хочу ломать дружбу, но...
– А кто хочет? – нервно хохотнул Эдик. – Думаешь, мы ее еще не угробили до конца?
– Главное, чтобы мы не угробили Настю, – я стиснул челюсти. – Я не знаю, что теперь делать, не хочу пускать все на самотек.
– А ты реально втрескался, – удивился Левинский. – Я сейчас даже немного ревную.
В ответ я только отчаянно выдохнул, не находя выхода из сложившейся ситуации.
– Пусть придет в себя, – решительным несвойственным тоном произнес он вдруг. – А ты к тому времени придумай, что ей сказать. Она простит тебя, я уверен. У нее к тебе чувства, я это видел. Блин, да только слепой бы не заметил! Поверь, у вас все еще наладится, – и, примирительно подняв брови, он протянул руку.
Я бросил взгляд на протянутую ладонь, замер на мгновение. Вздохнул и пожал.
– Это значит, ты простил меня? – с полуулыбкой спросил он.
– Да, – подтвердил я. – Просто радуйся, что лежачих не бьют. И когда встанешь на ноги, не спеши попадаться мне на глаза.
Левинский отвернулся, а я вышел. Все, что мне оставалось – ждать и надеяться только на то, что Настя сможет простить идиота, который влюбился в нее как мальчишка.
