Текст книги "Черный Корсар"

Автор книги: Эмилио Сальгари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава XXVII. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

Когда флибустьеры подошли поближе к деревьям, окружавшим индейский лагерь, они поняли, что те, усевшись у костра, готовятся к пиршеству.

Вблизи лежали убитые испанцы.

– Ты можешь различить, кто эти несчастные? – спросил корсар каталонца.

– Да, синьор, – ответил тот сдавленным голосом.

– Они из охраны Ван Гульда?

– Да, это два солдата. Я уверен, что не ошибся, хотя огонь подпалил им бороды.

– Что ты советуешь делать?

– Синьор… – умоляюще прошептал каталонец.

– Ты не прочь бы их отбить у индейцев и похоронить с надлежащими почестями?

– Да, но это поставит нас самих под удар, синьор. Араваки бросятся за нами в погоню.

– Это не страшно, – твердо ответил корсар. – К тому же их не более двух дюжин.

– Быть может, они поджидают других.

– Ничего, прежде чем подойдут другие, мы успеем похоронить твоих друзей. Эй, стрелки, – сказал он, обращаясь к Кармо и Вад Штиллеру, – постарайтесь-ка не промазать.

– Я беру на себя великана, который ворошит угли в костре, – ответил Кармо.

– А я, – сказал Вал Штиллер, – размозжу череп тому, кто подбрасывает сучья в огонь.

– Пли! – скомандовал корсар.

Прогремевшие выстрелы нарушили лесную тишину. Индеец-великан ткнулся лицом в костер, а другой упал навзничь с пробитым черепом.

Индейцы поспешно вскочили на ноги, схватили палицы и луки, но их замешательство было так велико, что они не сразу подумали об обороне. Этим немедленно воспользовались каталонец и Моко, выстрелившие в самую гущу толпы.

При виде новых двух жертв араваки не стали больше раздумывать и разбежались по зарослям.

Не успели флибустьеры выскочить на поляну, как издалека донеслись яростные крики.

– Тысяча акул! – воскликнул Кармо. – Их соплеменники скоро пожалуют сюда.

– Живо! Забросьте трупы подальше в кусты, о похоронах мы позаботимся позже, – распорядился корсар.

– Они все равно отыщут их, – сказал Ван Штиллер. – Постараемся сделать все, что можно.

Подобрав две палицы, Моко и Кармо стали поспешно ковырять податливую лесную почву, а корсар занял наблюдательный пост на границе зарослей.

Индейцы быстро приближались. Племя, которое, видимо, бросилось по пятам Ван Гульда, услыхав выстрелы, повернуло обратно и теперь спешило на помощь своим соплеменникам.

Не желая иметь дело с толпой индейцев, корсар, стоявший на страже, бросился к товарищам, как только услышал поблизости треск сучьев, и крикнул:

– Бежим, или через пять минут на нас набросится все племя!

– Дело сделано, капитан, – сообщил Кармо, уминая ногой землю, чтобы получше скрыть могилы.

– Синьор, – обратился каталонец к корсару, – если мы побежим, то нас непременно догонят.

– Что же ты предлагаешь?

– Давайте спрячемся в ветвях, – сказал он, показывая на огромное дерево, на котором можно было скрыться, как в лесу. – Вряд ли нас разглядят.

– Ну и хитер же ты, кум, – обрадовался Кармо. – А ну свистать всех наверх!

Каталонец и флибустьеры, предшествуемые Моко, бросились к великану тропической растительности и стали друг друга подсаживать, чтоб побыстрее взобраться на дерево.

Это было суммамейра (eriodendron summauma), одно из самых крупных деревьев, растущих в Гвиане и Венесуэле. Ее многочисленные узловатые ветви с беловатой корой всегда бывают покрыты обильной листвой. Поскольку эти деревья снабжены, как говорилось выше, естественными подпорками в виде разросшихся корней, то флибустьеры без особого труда взобрались на нижние ветви, а оттуда забрались на высоту до пятидесяти метров от земли.

Кармо собирался было уже с удобством расположиться на развилке огромного сука, как вдруг почувствовал, что он подгибается, словно от тяжести на противоположном конце.

– Это ты, Ван Штиллер?.. – спросил он. – Хочешь спихнуть меня с дерева? Смотри, как бы нам не загреметь вместе.

– Что ты выдумываешь? – сказал корсар, устроившийся выше. – Ван Штиллер здесь, со мной.

– Так кто же трясет мою ветку? Не аравак же, в конце концов?

Вглядевшись в листву, флибустьер заметил метрах в десяти от себя две светлые точки, горевшие зеленовато-желтым огнем.

– Не будь я Олоннэ, как говорит мой друг, – воскликнул Кармо, – если мы не оказались в компании с каким-то зверем! Эй, каталонец, не скажешь ли ты, кому принадлежат эти колючие глаза, которые сверлят меня взглядом?

– Глаза? – удивился испанец. – Здесь, на дереве?

– Да, – подтвердил корсар. – Боюсь, что мы оказались в плохой компании.

– А индейцы, того и гляди, нагрянут, – заметил Ван Штиллер.

– Я тоже вижу пару глаз, – откликнулся каталонец, приподнимаясь на ветке, – но не берусь судить, пума это или ягуар.

– Ягуар!.. – воскликнул, содрогаясь, Кармо. – Не хватало, чтобы он бросился на меня и мы оба свалились на голову аравакам!

– Тихо, – сказал корсар. – Идут!..

– А что делать с моим соседом?.. – спросил Кармо с беспокойством.

– Ты не шевелись, тогда он, может быть, тебя не тронет. Иначе мы пропали.

– Ради вас я готов на любые жертвы, капитан.

– Не беспокойся, Кармо. Я держу шпагу в руках.

– Тихо!.. Вот они!.. – предостерег каталонец.

На поляну, словно одержимые, ворвались индейцы. Их было человек восемьдесят, если не больше. Все были вооружены палицами, луками и чем-то вроде копий.

С дикой яростью ринулись они к тому месту, где догорали головешки, разбросанные Ван Штиллером, но, увидев трупы своих соплеменников, остановились как вкопанные. Раздался рев негодования. Издавая яростные возгласы, они неистово размахивали палицами, не зная, на ком выместить свой гнев. В кусты и деревья полетели тысячи стрел. Флибустьеры, находившиеся поблизости, подвергались большой опасности.

Дав волю порыву ярости, араваки разделились на группы и стали осматривать окрестности в надежде отыскать убийц своих соплеменников.

Затаившись в густой листве, флибустьеры молча наблюдали за ними. Но не меньше их беспокоил и зверь, нашедший себе убежище в ветвях гигантского дерева.

Особенно трепетал Кармо, оказавшийся вблизи от зеленовато-желтых глаз, сверкавших из листвы.

Кагуар или ягуар пока что не двигался, однако доверять ему было нельзя, ибо в любую минуту он мог прыгнуть на несчастного флибустьера и привлечь к себе внимание индейцев.

– Проклятая кошка! – бормотал Кармо. – Глаз с меня не сводит!.. Скажи мне, каталонец, она съест меня сразу, если вздумает на меня наброситься?

– Молчите, или нас услышат индейцы, – ответил каталонец, сидевший ниже.

– Какого черта надо было связываться с покойниками! Похоронены они или не похоронены, все равно им не придется больше жевать табак! К тому же…

Шорох, донесшийся с противоположного конца сука, заставил его замолчать. Растерянно взглянув на зверя, он увидел, что тот зашевелился, словно устав от неудобного положения.

– Капитан! – взмолился Кармо. – Боюсь, что он кинется на меня…

– Не двигайся, – успокоил его корсар. – Говорю тебе, что у меня шпага в руках.

– Я уверен, что вы мне поможете, но…

– Тихо: под нами бродят двое индейцев.

– Гм! Вот бы спихнуть на них это проклятое животное.

Посмотрев вниз, он увидел неясные тени, блуждавшие вокруг дерева. Индейцы осматривали корни, под которыми легко могли спрятаться несколько человек.

– Дело плохо!.. – пробормотал флибустьер.

Походив несколько минут под деревом, индейцы разбрелись по зарослям. Их соплеменники, должно быть, ушли уже далеко, так как флибустьеры не слышали больше их криков.

Подождав несколько минут и не услышав ничего подозрительного, корсар решил, что араваки оставили поляну.

– Попробуй тряхнуть ветку, – сказал он Кармо.

– Что вы хотите делать, капитан?

– Освободить тебя от опасного компаньона. Эй, Ван Штиллер, приготовь-ка саблю.

– Я тоже помогу, хозяин, – откликнулся Моко, приподнимаясь на суку и замахиваясь стволом своей тяжелой аркебузы. – Я его так стукну, что он живо полетит вниз.

Увидев, что защитников у него вполне достаточно, Кармо принялся яростно трясти свою ветку.

Почувствовав себя в опасности, зверь глухо фыркнул, а затем зашипел, словно рассерженная кошка.

– Сильней, Кармо! – крикнул каталонец. – Если он не шевелится, значит, боится тебя. Тряси сильней и сбрось его на землю.

Ухватившись за сук, расположенный над ним, флибустьер с удвоенной силой стал раскачивать ветку. Укрывшись в самом дальнем конце, зверь качался, как на качелях, не испытывая никакого удовольствия от этого развлечения. Он зашипел и зафыркал с еще большим раздражением.

Цепляясь за дерево, он угрожающе зарычал, а глаза его расширились от страха. Чтобы не сорваться на землю, он решился на отчаянный шаг. Сжавшись в комок, он перепрыгнул через каталонца на нижнюю ветку и попытался добраться до ствола, чтобы оттуда спуститься на землю. Увидев, что зверь пролетает мимо него, африканец с размаху стукнул его прикладом.

Удар пришелся по голове, и зверь бездыханным рухнул на землю.

– Готов? – спросил Кармо.

– Звука не издал, – ответил, смеясь, Моко.

– Это ягуар?.. Что-то он мне показался не таким большим, как его собратья.

– Зря ты боялся, кум, – ответил африканец. – Достаточно было стукнуть его простой палкой…

– Кто же это такой?

– Оцелот.

– Не знаю такого.

– Зверь, похожий на ягуара, но на самом деле просто большая кошка, – пояснил каталонец. – Он разоряет убежища обезьян и птичьи гнезда, но не осмеливается нападать на человека.

– Ах разбойник! – воскликнул Кармо. – Знал бы я раньше, я бы дернул тебя за хвост. Ну погоди! Я с тобой рассчитаюсь. В конце концов, жареные кошки не так уж плохи.

– Смотрите, любитель кошек нашелся! – засмеялся Ван Штиллер.

– Сначала, друг мой, попробуй, а потом говори.

– С удовольствием, ибо провиант у нас кончается, а встретить теперь дичь не придется.

– Почему? – спросил корсар.

– Дальше идут сплошные топи, самые трудные для перехода.

– И далеко они тянутся?

– До самого Гибралтара.

– Сколько же времени нам понадобится? Я хотел бы попасть в Гибралтар вместе с Олоннэ, – заметил корсар.

– Через четыре-пять дней, надеюсь, выберемся.

– Мы придем вовремя, – сказал корсар, как бы говоря с самим собой. – Как ты думаешь, не пора ли нам снова двинуться в путь?

– Индейцы ушли, но не так уж далеко, синьор. Я бы советовал переночевать на этом дереве.

– Но тем временем Ван Гульд уйдет далеко.

– В болотистом лесу мы легко его нагоним, я в этом уверен.

– Боюсь, как бы он не пришел в Гибралтар раньше нас. Не хватало еще упустить его и на этот раз.

– Я тоже буду в Гибралтаре, синьор, и постараюсь не спускать с него глаз. Я ведь не забыл двадцать пять палочных ударов, которыми он приказал наградить меня.

– Ты в Гибралтаре?.. Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что я проникну туда раньше вас и, следовательно, буду ходить за ним по пятам.

– Почему раньше нас?

– Синьор, я испанец, – ответил сдержанно каталонец.

– Ну и что?

– Я надеюсь, что вы мне позволите умереть вместе с моими соотечественниками и не заставите сражаться против испанского стяга.

– А!.. Ты хочешь защищать Гибралтар?

– Участвовать в его защите, капитан.

– Тебе не терпится покинуть этот свет? Испанцы в Гибралтаре обречены на гибель.

– Охотно верю, но они умрут с оружием в руках, защищая славное знамя далекой родины, – проговорил взволнованно каталонец.

– Это верно… А ты храбрый человек, – сказал со вздохом корсар. – Хорошо, я тебя отпущу к твоим собратьям. Ван Гульд – фламандец, а Гибралтар принадлежит испанцам.

Глава XXVIII. ВАМПИРЫ

Ночь прошла настолько спокойно, что флибустьеры смогли поспать несколько часов, примостившись на ветках огромной суммамейры.

Тревогу вызвало лишь появление небольшого отряда араваков, замыкавшего, быть может, передвижение всего племени, однако и они не заметили присутствия флибустьеров. Пройдя под деревом, они продолжали свой путь на север.

С восходом солнца корсар долго прислушивался и, убедившись, что в лесу царила глубокая тишина, приказал спускаться, чтобы снова отправиться в путь.

Едва ступив на землю, Кармо быстро отыскал оцелота, заставившего его пережить столь неприятные четверть часа среди ветвей гигантского дерева. Он нашел его в кустах, изувеченного падением, с головой, разбитой прикладом Моко.

По форме и расцветке зверь напоминал ягуара, но голова у него была меньше, а хвост короче. В длину он едва достигал восьмидесяти сантиметров.

– Каналья!.. – воскликнул Кармо, хватая его за хвост и перебрасывая себе за плечо. – Знал бы я, что ты так мал, я бы пинком спустил тебя с дерева. Ну ладно!.. Зато теперь я приготовлю из тебя отличное жаркое, и мы славно закусим.

– Поспешим, ребята, – сказал корсар. – Мы и так потеряли слишком много времени с индейцами.

Каталонец проверил направление по компасу, который дал ему Ван Штиллер, и первым двинулся в путь, прорубая дорогу среди лиан, корней и кустов.

Лес был по-прежнему густым и состоял главным образом из пальм-миритов с необъятными колючими стволами, о которые путники рвали свои одежды, и деревьев-канделябров.

Птиц, однако, было мало, и совершенно отсутствовали обезьяны. Если изредка встречалась парочка попугаев с пестрым оперением или одинокий тукан с желтовато-красным клювом и ярко-красным пушком на грудке, то путники замечали их сразу. Почти не слышно было и пронзительного крика танагр – красивых птиц с голубым оперением и оранжево-красным брюшком.

После трех часов форсированного марша по совершенно безлюдным местам флибустьеры стали замечать, что характер леса начал меняться. Пальмы встречались все реже и реже. Вместо них стали попадаться пузатые ириартреи, растущие в сырых местах, заросли пушечного дерева, амбачи – деревья с мягкой древесиной, отдельные группы манглий, дающих сочные плоды, пахнущие скипидаром, скопления орхидей, пассифлор, эпифитных папоротников, анрондеи, чьи воздушные корни отвесно спускаются к земле, и заросли прекрасных бромелий с пышными ветвями, гнущимися от груза пунцовых соцветий.

Почва заметно насыщалась влагой, в воздухе запахло сыростью. Путники вступили в полосу влажного тропического леса, гораздо более опасного, чем лес сравнительно более сухих районов, ибо в этих сырых местах легко заболеть лихорадкой, которая бывает смертельной даже для индейцев, давно привыкших к здешнему климату.

Глубокая тишина царила в лесном полумраке, словно от избытка влаги исчезли птицы и звери. Не слышно было ни переклички обезьян, ни пения птиц, ни рева кагуаров или урчания ягуаров.

В этом молчании леса было что-то печальное, что-то вселявшее страх и неуверенность даже в сильные души флибустьеров с Тортуги.

– Тысяча акул!.. – воскликнул Кармо. – Уж не на кладбище ли мы с вами?

– Да к тому же затопленном, – добавил Ван Штиллер. – Я чувствую, как сырость проникает мне в кости.

– Уж не начинается ли у тебя болотная лихорадка?..

– Этого нам еще не хватало, – заметил каталонец.

Тот, кто ею заболеет, не выберется живым из этого проклятого леса.

– Гм… У меня дубленая шкура, – ответил Ван Штиллер. – Болота Юкатана меня закалили, а ты знаешь, что там легко подцепить желтую лихорадку. Меня пугает не лихорадка, а отсутствие дичи.

– Особенно теперь, когда оскудели наши запасы, – добавил африканец.

– Дорогой мой кум! – воскликнул Кармо. – Ты забыл о моей кошке?.. А она порядочно весит.

– Нам ее не надолго хватит, кум, – откликнулся африканец. – Если мы ее не съедим сегодня, завтра от сырости она так завоняет, что ее придется выбросить.

– Гм… Найдется что-нибудь другое, что можно будет пожевать.

– Ты плохо знаешь эти гиблые места.

– Наловим птиц.

– Они здесь не водятся.

– Тогда какую-нибудь живность! – воскликнул Кармо.

– И ее здесь нет.

– Наберем плодов.

– Плоды здесь несъедобные.

– Ну, найдется же, по крайней мере, какой-нибудь кайман? – завопил Кармо.

– Здесь нет болот. Зато полно змей.

– Так будем питаться ими.

– Что ты говоришь, кум?

– Тысяча акул! Если не будет ничего другого под рукой, придется жарить змей. Они прекрасно сойдут за угрей.

– Фу!..

– Ах ты привередливый лакомка!.. – воскликнул Кармо. – Посмотрим, что ты запоешь, когда есть будет нечего.

Так, переговариваясь, путники спешили поскорее выбраться из этих сырых мест, подернутых легкой дымкой опасных испарений.

Здесь было очень жарко, и эта жара выматывала нервы: пот градом катился с флибустьеров, пропитывал одежду, орошая оружие, и Кармо подумывал, не подмок ли у них порох.

Время от времени обширные топи, полные черной вонючей воды, загрязненной водорослями, преграждали им путь. Иногда в поисках брода проходя через естественные водостоки – igarape, впадающие в какую-нибудь речушку, им приходилось затрачивать много времени, ибо они опасались довериться обманчивым пескам, грозившим их поглотить.

В лесных протоках совсем не водились речные птицы, зато они изобиловали пресмыкающимися, дожидавшимися ночной темноты, чтобы поживиться лягушками и жабами. В тени кустов или среди листьев на солнышке часто можно было видеть ядовитейших жарарак с их характерной сплющенной головой и немало коралловых змей, вызывающих своими укусами почти мгновенную смерть, спастись от которой невозможно даже путем вспрыскивания calupo diavolo, обычно помогающего от яда других пресмыкающихся.

Флибустьеры, испытывавшие непреодолимое отвращение к этим мерзким тварям, боялись их раздразнить и внимательно следили за тем, чтобы случайно не наступить на какую-нибудь из них.

В полдень, уставшие от длительного перехода, они остановились, так и не найдя следов Ван Гульда и его эскорта.

Имея в запасе лишь несколько фунтов сухарей, путники решили поджарить оцелота, и хотя он оказался весьма жестким и отдавал мускусом, они все же кое-как его проглотили. Только Кармо уплетал жаркое за обе щеки, не переставая повторять, что оно превосходно.

В три часа дня, когда немного спала адская жара, флибустьеры снова двинулись в путь через заболоченную местность, населенную тучами комаров, яростно набросившихся на них и вызвавших поток ругани Кармо и Ван Штиллера.

Из застойных вод, переполненных водорослями желтоватого цвета, разлагавшимися от невыносимого, палящего солнца и выделявшими отвратительный запах гнили, иногда высовывалась голова водяной змеи или выныривала и тут же исчезала болотная черепаха с темно-серым панцирем, покрытым расплывчатыми пятнами розоватого цвета.

По-прежнему совершенно отсутствовали водоплавающие птицы, словно их отпугивали зловонные испарения.

Глубоко увязая в болотистой почве, с трудом переваливая через упавшие деревья или врубаясь в заросли пушечного дерева, служившие убежищем бесчисленным комарам, флибустьеры, предводительствуемые неутомимым каталонцем, не давали себе ни минуты отдыха, гонимые нетерпением поскорее покинуть эти гиблые места.

Иногда они останавливались и напрягали слух в надежде уловить какой-либо звук, свидетельствовавший о близости Ван Гульда и его людей, но все было напрасно. В густой чаще, под сенью деревьев, по-прежнему царила невозмутимая тишина.

К вечеру, однако, они сделали открытие, которое, с одной стороны, их опечалило, с другой – ободрило, поскольку явилось доказательством правильности выбранного ими пути.

Они искали подходящее место для бивака, как вдруг увидели, что африканец, отделившийся от них в надежде найти съедобные плоды, поспешно бежит к ним, вытаращив глаза и посерев от страха.

– Что с тобой, дорогой кум? – спросил Кармо, поспешно взводя курок. – За тобой гонится ягуар?

– Нет… там… там… мертвый… белый! – пробормотал он.

– Белый?.. – воскликнул корсар. – Испанец, хочешь ты сказать?

– Да, хозяин. Я на него упал и почувствовал, что он холоден, как лягушка.

– Поди, это какой-нибудь змееныш Ван Гульда? – заметил Кармо.

– Пойдем посмотрим, – предложил корсар. – Веди нас, Моко.

Африканец бросился в заросли калупо, дающего плоды, из которых делают освежающий напиток, и через двадцать-тридцать шагов остановился у подножия еи-марубы, одиноко возвышавшейся под грузом своих цветов.

Не без содрогания флибустьеры увидели распростертый на земле труп, лежавший на спине со скрещенными на груди руками, полуобнаженным туловищем и ногами, объеденными муравьями и термитами.

Трудно было обмануться в его национальности, ибо на нем были доспехи из кордовской кожи с арабским тиснением, короткие штаны в желтую и черную полоску, а неподалеку валялись стальная низкая каска, украшенная белым пером, и длинная шпага.

Охваченный живейшим состраданием, каталонец нагнулся над несчастным, затем, быстро выпрямившись, воскликнул:

– Педро Херера!.. Бедняга… В каком виде я вижу тебя!..

– Это был один из спутников Ван Гульда? – спросил корсар.

– Да, синьор, это был храбрый испанский солдат и отличный товарищ.

– Его убили индейцы?

– Скорей всего, они его ранили, потому что на правом боку у него кровоточащая рана, но добили его летучие мыши.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Быть может, Херера был брошен товарищами из-за своей раны, мешавшей ему следовать за ними в поспешном отступлении. Вампир же воспользовался его усталостью или обмороком и стал сосать из него кровь.

– Значит, Ван Гульд был здесь?

– Вот доказательство этого.

– Давно, по-твоему, умер этот солдат?

– Может быть, сегодня утром.

– А, значит, они близко!.. – воскликнул мрачно корсар. – В полночь мы двинемся в путь, и завтра ты сможешь вернуть Ван Гульду полученные от него двадцать пять ударов, а я очищу землю от низкого предателя и отомщу за своих братьев.

– Будем надеяться, синьор.

– Постарайтесь получше отдохнуть, ибо мы не остановимся, пока не нагоним Ван Гульда.

– Черт побери!.. – пробормотал Кармо. – Ну и скачка же нам предстоит!

– Ему не терпится отомстить, дружище, – сказал Ван Штиллер.

– И снова вернуться на «Молниеносный».

– Чтобы увидеть молодую фламандку?

– Как знать, Ван Штиллер.

– Спи, Кармо.

– Спать?.. Ты разве не слышал, что каталонец говорил о вампирах? Гром и молния!.. А если к полночи нас всех закусают эти твари?.. От этой мысли у меня волосы дыбом встают.

– Каталонец хотел подшутить над тобой, Кармо.

– Нет, Ван Штиллер. Я тоже слыхал о вампирах.

– А что это такое?

– Кажись, какие-то птицы. Эй, каталонец, над нами ничего не видно?

– Видно, звезды, – ответил испанец.

– Я тебя спрашиваю, не видать ли вампиров.

– Слишком рано. Они покидают свои тайные убежища, только когда люди и звери начинают громко храпеть.

– Что это за звери? – спросил Ван Штиллер.

– Большие летучие мыши, с тупой мордочкой, большими ушами и мягкой шерсткой.

– И говоришь, они сосут кровь?

– Да причем так осторожно, что ты и не заметишь, поскольку у них такие острые зубы и так быстро и тонко разрезают кожу, что никакой боли не почувствуешь.

– Они здесь водятся?

– Возможно.

– А если они на нас налетят?..

– Гм… За одну ночь они всю кровь не высосут, и дело кончится простой потерей крови, более полезной, чем вредной при таком климате. Правда, ранки, которые они наносят, не скоро заживают.

– Однако твой друг с таким кровопусканием отправился на тот свет, – съязвил Кармо.

– Кто знает, сколько крови он потерял до этого… Спокойной ночи, кабальеро. В полночь мы снова должны двигаться.

Кармо растянулся на траве, но, прежде чем закрыть глаза, долго присматривался к ветвям симарубы, чтобы убедиться, что в них не прячется какой-нибудь кровожадный зверь.