Текст книги "Держу в руках огонь"

Автор книги: Эмиль Офин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Игорь встрепенулся.

– Дядя Семен, впустите моих товарищей. Я без них не могу.

– Ладно. Идемте все в мой кабинет.

«Кабинетом» оказалась комната без обоев, с садовой скамейкой и грубо сколоченным столом, заваленным кусками железа, моточками проволоки, изоляторами, вперемежку с бумагами, замызганной чернильницей и пресс-папье без промокашки.

Глафира села рядом с Игорем. Она ощупывала его, оглаживала; поправила воротничок достала из сумки мандарин и сунула в карман его куртки. А Игорь смотрел на стену: там на гвоздях висели палки, скрепленные металлическими прутками в виде буквы «Т».

– Дядя Семен, откуда они у вас, телевизорные антенны?

– Ах, эти? Их у меня цех ширпотреба производит. Да, видишь, брак. Прутки плохо отшлифованы.

Игорь помолчал. Замялся.

– Ну-ну, в чем дело?

– Дайте нам одну… И вот этот моточек проволоки.

Он переглянулся с товарищами. Те ответили вопросительными взглядами. Однако Славка сразу же нашелся:

– Нам для школы нужно.

Не успел Семен Трофимович ответить, как Глафира сказала властно:

– Бери, Игорь. Что его спрашивать? Зарылся в своих железяках.

– Ну-ну, ты полегче…

Но Глафира уже сняла с гвоздя антенну и отдала ее Игорю.

– Маму поцелуй от меня, отцу поклонись. Мы живем на набережной, в новом доме, квартира семь. Приходи в гости.

Когда вышли за ворота, Славка спросил:

– Зачем тебе эта антенна? Опять – реле защиты?

Игорь молчал. Симка обиженно протянул:

– Если уж поклялись на верность, так какие могут быть секреты?

– Ладно… Все равно мне одному не донести телевизор. Тут Лера познакомила меня с одной больной теткой. В ее доме живет. Сидит в кресле, не может ходить. Вот я и решил…

Дальше Игорь не успел рассказать, потому что на набережной показались трое мальчишек.

– Вон тот, рыжий, сейчас будет приставать. Вы не лезьте, я сам… Только охраняйте меня сзади.

Славка молча вынул руки из карманов и встал справа от Игоря, а Симка поднял с земли камень и встал слева.

– Брось, – сказал Игорь. – Камнями дерутся только трусы. Мы им и так покажем.

Но мальчишки не завязали боя. Исподлобья оглядев Игоря и его товарищей, они перебежали на другую сторону, швырнули оттуда обломками кирпича и пустились наутек.

– Вот видишь, кто дерется камнями, – сказал Игорь.

Держа антенну за три конца, ребята промаршировали по набережной плечом к плечу, прокричали на углу три раза «Акмэ пион!» и разошлись, каждый в свою сторону.

Глава п ятая
АКМЭ ПИОН

Крыша уже не была влажной. Она накалилась на солнце. Его лучи сверкали на куполе далекого собора, золотили реку. Отсюда она казалась узкой. Железная труба мастерских Энергостроя отчетливо виднелась вдалеке на фоне голубого неба. Игорь помахал ей рукой, как знакомой. Там ведь работают и Жансултан Алиев, и Семен Трофимович. И может, еще не ушла Глафира. Игорь достал из кармана мандарин, мигом очистил его, съел и взялся за дело.

Антенна встала на место так, словно всегда и была тут. Проволока не даст ей упасть от ветра. Только надо потуже затянуть. Вот так…

Игорь отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой, и в ту же секунду почувствовал, что крыша уходит у него из-под ног. Мелькнула мысль, – мандариновая корка! Он забалансировал, но не удержался, шлепнулся на железо, на мгновенье повис над узкой щелью между двумя домами, цепко ухватившись за край крыши. Пустота медленно тянула его вниз. Он напряг все тело, изогнулся и, охнув от боли, уперся ногами и руками в одну стену, спиной – в противоположную.

Первый испуг прошел. Игорь начал лихорадочно прикидывать: наверх не выбраться, не хватит сил; уже немеет спина и в коленях – дрожь. Если сорвешься… Впервые в жизни Игорь ужаснулся высоты. Под ним была пустота – реально ощутимая, потому что каждую секунду он мог исчезнуть в ней…

Он стал осторожно спускаться: очень медленно перебрал ладонями по стене на несколько сантиметров ниже, потом сделал то же самое спиной и ногами. Так, ослабляя напряжение сначала в ладонях, потом в коленках, потом опять в ладонях и снова в коленках, он, царапая спину, двигался вниз. Он опускался все ниже в густеющий сумрак, сырость и холод. Полоска неба вверху делалась все уже, а когда она превратилась в голубую ленту, ноги наконец коснулись земли.

Игорь лежит на влажном мусоре и дышит широко открытым ртом… Однажды на юге он купался. Поднялся ветер, волны не давали подплыть к берегу. Вокруг купались взрослые, и никто не догадывался, что рядом Игорь выбивается из сил. Потом он долго лежал на прибрежной гальке и, как сейчас, дышал, дышал…

Игорь подул на ободранные ладони, потер ноющие колени. А все-таки здорово он спустился. Вот бы Лера увидела. Интересно, где она сейчас? Ведь это же ее дом…

Отдышавшись, Игорь встал и начал продвигаться в одну сторону боком, чтобы плечи не задевали за стены. Вот и конец пути, здесь нет выхода: эта стена – глухая перемычка между двумя домами. Он двинулся обратно. Сто пятьдесят семь шагов из конца в конец. И здесь – глухая стена; из-за нее чуть слышен какой-то гул, – может, уличный шум?

Игорь посмотрел вверх, приставил ладони ко рту, закричал:

– Э-эй! Помогите! Помогите-е!..

Голос заметался между отвесными стенами и заглох тут же над головой. Далеко в высоте голубела узкая лента неба. Теперь ее голубизна, казалось, поблекла, как застиранное платье остроносой Катьки.

Игорь лег на землю. Его знобило… На крыши этих домов может полгода никто не прийти. Что же делать? Ведь это – смерть. Долгая, голодная. Вот уже хочется есть и пить. Мама так и не узнает, что стало с ним. И никто не узнает – ни Лера, ни товарищи, ни Инна Андреевна. И у Катькиной мамы никогда не будет телевизора; он так и простоит, обвязанный веревкой, в темном чулане.

Лента над головой все бледнела, меркла, потом стала совсем белесой. И вот на ней слабо затлела одинокая звездочка. Говорят, будто белые ночи коротки. Это неправда, попробовали бы попасть сюда… Как хочется пить! Хоть бы дождик пошел. Какой там дождь! Звездочка горит, ни одна тучка ее не закрывает.

Который час? Где теперь ребята? Наверно, пошли в кино. Симка– такой чудак, – Акмэ пион. А Славка? С первого класса они дружили, а в этом году он как-то переменился, стал напускать на себя что-то-язвит, насмешничает, особенно, если рядом оказывается Лера. «Ну почему вы постоянно ссоритесь? Вы же настоящие друзья». Так сказала Инна Андреевна. Она – одинешенька. И он, Игорь, теперь одинешенек… Глаза слипаются, а все равно хочется пить и есть. Сердце стучит где-то над ухом. Тошнит. Может, он уже начинает умирать?..

– Игорь Соломин! Иго-орь!.. Игорь Соломин! Ты зде-есь?..

Игорь с трудом открывает глаза. Звездочки не видно, ее что-то заслоняет. Между стенами бьется крик:

– Ига! Ига-а! Ты где? Ты жив?

Словно пружина подбрасывает Игоря. Он вскакивает на ноги.

– Я здесь! Я жив!..

Наверху в три голоса кричат что-то, перебивая друг друга.

Игорь молчит. Он не может говорить. Лера и Славка начинают спорить о чем-то. До Игоря доносится звонкий Лерин голос: «Надо вызвать пожарных». Игорь пересиливает слезы, – еще услышит Лера; только этого не хватало… Он просит:

– Не надо пожарных! Мама узнает.

– Твоя мама с Инной Андреевной ищут тебя по всему городу. Что делать, Ига? Как спуститься к тебе? – кричит Симка.

– Я тебе спущусь! Свернешь шею. – В голосе Игоря слышны нотки превосходства: он-то ведь сумел спуститься. Теперь он уже полностью овладел собой и командует: – Надо найти Жансултана Алиева. Он уже однажды вытащил меня из бадьи. Набережная, общежитие Энергостроя.

– Знаю, – отвечает Славка, – правильно. Держись, Игорь. Акмэ пион!

Одна голова исчезает.

– Ребята, у вас нет ли чего поесть?

– Сейчас принесу, Игорь, – отвечает Лера. – Я ведь живу в этом доме, потерпи минуточку.

Вторая голова исчезает. Симка спрашивает:

– Зачем ты спустился туда, Ига? Там что-то интересное, да?

– Как вы меня нашли?

– Твоя мама явилась к нам домой. Хотела узнать, куда мы пошли после школы… Ты меня слышишь, Ига?

– Слышу.

– Как только она сказала, что тебя до сих пор нет дома, так я сразу начал действовать по методу Шерлока Холмса: антенна – раз, больная в кресле – два, Лерин дом – три, крыша – четыре! Только не понимаю, – зачем ты сюда спустился? Это недостающее звено.

Опять появляется Лерина голова, – сразу можно узнать по пушистым волосам.

– Игорь, где ты? Лови! – На землю упал пакет.-Мне пришлось рассказать все маме, а она сразу же позвонила твоей. Ой, что сейчас будет!

– Ничего не будет! Все будет в порядке. А ну, отодвиньтесь.

Это, наконец, Жансултан. Он говорит своим спокойным глуховатым голосом:

– Ай, нехорошо. Девочка лазит по крышам. Иди на чердак. Там твоя мама с ума сходит.

Жансултан становится над провалом и, так же, как тогда, на кране, опускает в «Ущелье вечного мрака» веревку с петлей на конце. Игорь засовывает остатки пирога в рот – никогда он не ел ничего вкуснее – и садится в петлю…

Наверху удивительно легко дышалось. Раскинувшийся вокруг город показался каким-то по-новому прекрасным; хотя было светло, но мосты и улицы искрились цепочками зажженных фонарей и от этого выглядели праздничными.

Симка и Славка радостно затормошили Игоря, принялись расспрашивать, что да почему. Все четверо прошли, грохоча, по крыше. Жансултан приговаривал на ходу:

– Не понимаю, как ты уцелел. Ай, быть тебе верхолазом. Вырастешь – возьму в бригаду.

По лестнице бегом поднимались мама и Инна Андреевна. Позади шли милиционер, дворник и незнакомый усатый мужчина. Мама вцепилась в Игоря и сразу заплакала. А милиционер разглядел его и покачал головой.

– Долазился-таки, нарушитель. – И повернулся к усатому.– А вас, товарищ домуправ, придется оштрафовать. Тогда будете вешать замки на чердачные входы.

Внизу стояла легковая машина отца. Мама сказала шоферу, чтоб он возвращался на завод и сообщил главному инженеру, что его сын отыскался.

– А вы все пойдемте, пожалуйста, к нам. Пойдемте ужинать! – Щеки у мамы разгорелись, глаза блестели, шляпка съехала набок.

Игорь крепко держался за руку Жансултана, ловил каждый его взгляд, каждое слово.

– Мама! И он с нами…

– Ну, конечно, господи! Ведь вы спасли моего сына.

– Зачем я? Это его товарищи.

Но мама, – кто бы мог подумать! Его мама, у которой первое слово-«это неприлично» – вдруг остановилась посреди улицы и обняла Жансултана. Даже Инна Андреевна рассмеялась.

– Инна Андреевна! Ведь это же Султан Ибрагимович!

– Я сразу узнала вас, – сказала она и протянула Жансултану руку. – Я видела ваш портрет в газете.

– А я вашего портрета не видел, но тоже сразу подумал, что это вы и есть – учительница, Инна Андреевна, – ответил Жансултан.

Сейчас он казался особенно высоким и широкоплечим, потому что шел рядом с маленькой учительницей, одетой в простое коричневое платье, в котором она всегда была похожей на девушку-старшеклассницу.

Дома в столовой мама включила верхний свет и достала из буфета сервиз, до которого Игорю всегда было строго запрещено дотрагиваться, а тете Насте велела поставить на газ «большой чайник».

Лере, Симе и Славке досталось по рюмочке наливки и по куску торта. Игорю же пришлось есть все сразу – обед и ужин. На этот раз его не тошнило от котлет, – на тарелке не осталось ни крошки.

– Все-таки объясни, Ига, – зачем ты полез в ту дыру? Это недостающее звено.

Все смотрели на Игоря, а он помалкивал, делал вид, что очень занят тортом.

Выручил Жансултан. Он сказал:

– У вашего сына, Ксения Ивановна, смелое сердце. Не боится высоты. Настоящий талант. Он будет хорошим верхолазом.

– Боже избави! – воскликнула мама и с тревогой посмотрела на Игоря. – Ведь ты никогда больше не будешь лазить ни по каким крышам, правда?

И Игорь опять промолчал. К чему огорчать маму? Но он твердо знает, – и тут уже ничего нельзя поделать, – он будет таким, как Жансултан, и будет работать в его бригаде.

Потом приехал отец. Он, оказывается, тоже читал в газете про Жансултана и, по всему было видно, обрадовался этой встрече.

– На ловца и зверь бежит, товарищ Алиев. Разрешите проконсультироваться с вами по одному вопросу. Понимаете, на нашем заводе…

– Виктор! – укоризненно сказала мама. – Султан Ибрагимович у нас в гостях. Дай же ему спокойно выпить чаю.

Отец немножко смутился, но как только мама вышла на кухню, он опять взялся за Жансултана.

– Дело вот в чем, Султан Ибрагимович. Дымовая гарь отравляет кварталы вокруг завода. Мы, наконец, сконструировали пылеуловитель. Но как поднять и установить его на заводскую трубу? Не строить же в самом деле леса высотою в шестьдесят метров! Да и как поднимешь конструкцию весом в семь тонн? Вот у меня идея…

Тут вернулась из кухни мама, и отец заторопился:

– Может, приедете к нам на завод? Обсудим на месте, посмотрим, посоветуемся…

Жансултан разговаривал с отцом, а сам все посматривал на Инну Андреевну. Игорь это хорошо видел, да и мама, наверно, кое-что заметила, потому что, когда все собрались уходить, она сказала Лере и мальчикам:

– Взрослые сами найдут дорогу. А вы останьтесь, доешьте торт.

Учительница и Жансултан ушли вместе. И тогда отец устроил Игорю форменный допрос. Пришлось выложить ему все, кроме, разумеется, мандариновой корки.

– Теперь ты видишь, Игорь, как нехорошо делать что-либо в тайне от товарищей. Ты им рассказал о своих делах, и это спасло тебе жизнь. И счастье, что они оказались настоящими друзьями, не трусами.

Тут Симка с набитым ртом продекламировал:

 
Есть у нас такой закон,
Наш девиз Акмэ пион!
 

– Что? – удивился отец.

– Акмэ пион! – повторила Лера и вызывающе посмотрела на Игоря.

А тот подумал: «Уже разболтали».

– Постойте, постойте. Это что-то знакомое… Мы получили для завода такое оборудование. – Отец потер лысину и вдруг засмеялся.

Симка обиделся.

– Это наш девиз. Мы прочитали его на ящиках в Энергострое.

– Ну да, понимаю. Понравились вам непонятные слова. А это всего-навсего сокращенное обозначение: АКМЭ – арматурные комплекты межстанционного электрооборудования, а ПИОН – перемычки, изоляторы, опорные накладки. Хорош девиз, нечего сказать!

Взрослые засмеялись. Даже тетя Настя, которая убирала со стола.

Ребята смутились. Лера насмешливо посмотрела на мальчиков, а те – друг на друга. Симка, как всегда в затруднительных случаях, толкнул Славку под бок, – объясни, мол.

И первый ученик не подвел. Он только на секунду наморщил лоб, соображая.

– Ну и что же? Это по-вашему. А по-нашему АКМЭ ПИОН означает: Активисты Молодцы – Это ПИОНеры. Короче говоря, – один за всех, все за одного.

Глава шестая
ВЕТЕР С ЗАЛИВА

– Добрый день, ребята. Садитесь. – Инна Андреевна прошла к столику у классной доски и повторила чуть смущенно:

– Садитесь же.

Тридцать учеников смотрят на свою учительницу. Честное слово, она стала выше ростом. Ага, у нее сегодня туфли на высоких каблуках. А вместо вечного коричневого платья на ней светло-серая юбка и белая блузка, тонкая и шелковистая. Кажется, будто Инна Андреевна вся светится.

– Какая вы сегодня… – начинает шепотом толстуха Нинка и вдруг заливается краской от подбородка до челки.

Учительница, чувствуя на себе любопытные взгляды, торопливо, поспешнее, чем всегда, раскрывает классный журнал и листает его быстрыми пальцами с коротко остриженными ноготками.

– Так… Воронов Серафим.

Симка встает и идет к доске. Славка трагически декламирует:

 
И шестикрылый Серафим
На перепутьи мне явился.
 

Все хихикают. Игорь показывает Славке кулак. Но у Инны Андреевны сегодня очень хорошее настроение. Вместо того, чтобы сделать замечание Славке, она говорит:

– О! Да ты, я вижу, отлично знаешь Пушкина. – И смеется.– Давайте проверим нашего первого ученика, ребята. Пусть Вячеслав идет к доске. А ты, Серафим, садись. Извини, пожалуйста.

Симка делает благородно-печальную мордочку: будто он знает урок на пять, а отличиться не пришлось.

Славка чувствует какой-то подвох и пробует выкрутиться:

– Да ведь у нас сегодня уже была литература. Сейчас ведь надо идти в физический кабинет?

Лера спрашивает насмешливо:

– Струсил?

– Бери мел, – приказывает Инна Андреевна, – пиши.

И Славка волей-неволей выводит на доске под диктовку учительницы:

 
Стихи на случай сохранились,
Я их имею – вот они:
 

– Хорошо. Ты написал две строки из Евгения Онегина. Ты знал их раньше, помнишь их, Вячеслав? Только честно.

Славка колебался не больше секунды.

– Не знал, Инна Андреевна. Честно.

– Допустим. В этом нет ничего удивительного: нельзя же помнить наизусть всего Онегина. – Учительница обводит веселыми глазами класс. – Но вот дальше идут две строки, которые знает и помнит весь мир. Итак, какие это строки, Вячеслав?

Славка молчит.

– Может, кто-нибудь скажет?

Все молчат. В классе – тихо. Слышно, как Симка лихорадочно листает учебник литературы.

– Никто не знает? Ну, так и быть, я помогу вам. Подскажу первое слово третьей строки:

 
Стихи на случай сохранились,
Я их имею – вот они:
Куда…
 

И весь класс – будто его осенило – хором подхватывает:

 
… куда вы удалились,
Весны моей златые дни.
 

Славка возвратился за парту. Инна Андреевна взглянула на часы.

– А можете ли вы сказать мне, кто такие – баи?

Все смотрят удивленно: а этот вопрос, к чему он имеет отношение? Славка поднимает руку.

– Баями, Инна Андреевна, назывались бывшие помещики в нашей Средней Азии. Они заставляли бедноту работать на себя. Теперь им давно крышка.

– Молодец, Вячеслав. Еще вопрос. Кто такие басмачи? Нет, ты, Вячеслав, садись. Вот Нина хочет ответить.

Толстуха Нинка встает и говорит несмело:

– Я видела кино, Инна Андреевна. «Тринадцать» называется. Там показывали про басмачей. Это… форменные разбойники. Они переходили наши границы на Ближнем Востоке и убивали всех советских людей. – Нинка оглядывается на Славку и договаривает: – Им теперь – тоже крышка.

– Отличный ответ. – Инна Андреевна опять бросает взгляд на часики, встает.

– За последние два дня произошли интересные события. Наши мальчики, представьте, сумели все-таки пробраться за стену школьного двора. Они узнали, что делают в мастерских Энергостроя. Мало того, смелые исследователи… – Тут учительница засмеялась и сделала паузу. Все завертели головами, вопросительно посматривая друг на друга: кто же исследователи? Симка напустил на себя равнодушно-таинственный вид. – Исследователи познакомились там с бригадиром монтажников Жансултаном Алиевым, о котором я вам читала. И вот сегодня Султан Ибрагимович приглашает нас к себе в мастерские. Там он расскажет о своей работе. Это будет вместо практического урока физики. Собирайте ваши портфели, ребята.

По набережной шли строем. Лера, как староста класса, – впереди. Игорь переглянулся со своими друзьями и спросил:

– Почему обязательно – попарно? Лучше бы по трое.

Но Инна Андреевна не разрешила. Наоборот, она взяла да и поставила Симку Воронова в пару с толстухой Нинкой, -та вечно отстает.

– Ты последи, Серафим, чтобы с нею ничего не случилось.

Действительно, мимо то и дело проносились с грохотом самосвалы, автопогрузчики; на заводской железнодорожной ветке тонко вскрикивал кургузый паровозик. Он тужился, сопел, отплевывался, стараясь протолкнуть в ворота четырехосную платформу с углем. Конечно, здесь надо смотреть в оба! Но что он, Симка, нанялся в няньки, что ли? «Ты последи за ней, Серафим», – еще новое дело! Да и папа с мамой хороши! Дали какое-то шестикрылое имя. С какой стати оно пионеру?

Ветер с залива гнал вверх по реке белые гребешки. Низко над ними кружили чайки; они жалобно кричали. Небось, голодные. Еще бы, в бурной воде нелегко, наверно, высмотреть рыбешку. У причала на чугунной тумбе сидела остроносая Катька и держала в руке веревочку, на другом конце которой был привязан «за подмышки» белый котенок. Котенок вертелся, вставал на дыбки – норовил сбросить с себя упряжку.

Увидев школьников, Катька сунула котенка в подол, смело перебежала улицу и втиснулась между Игорем и Лерой.

– Вы на прогулку, да? И я хочу. Можно?

– Куда ее! Только под ногами будет толкаться.

Там сложное производство, – недовольно и важно сказал Симка. Он все еще злился, что идет в паре с толстухой Нинкой.

Но Лера вызывающе обняла Катьку за плечи.

– Можно, Инна Андреевна? Это Катя, из нашего второго «В».

– А почему ты, Катя, гуляешь одна по этой опасной набережной? – спросила Инна Андреевна. – Тебе уже давно следовало уехать в пионерлагерь.

Катька теребила подол своего платья. Ветер трепал ее тощую косицу, завязанную тесемкой вместо ленты.

– А у меня мама совсем не ходит. Ей без меня нельзя. Можно?..

Учительница легонько прикусила губу. Задумалась, посмотрела на Игоря.

– Ах, это та самая, Катя Фролова? Можно. Пойдешь с нами.

Игорь смутился, шепнул Катьке на ухо:

– Ты не думай. .. Я все сделаю. Сегодня вечером отец обещал привезти провод. А в воскресенье я приду…

Из ворот мастерских Энергостроя выехал грузовик. Он вез мачту-опору, ее «ноги» торчали далеко сзади прицепа, а «руки» высовывались из края платформы; они были опутаны веревками и крепко привязаны к автомобилю. Сверху сидели рабочие в брезентовых спецовках – крошечные по сравнению с мачтой-великаном.

– Гулливер в плену у лилипутов, – сказал Славка.

Нинка Логинова толкнула Симку в бок.

– Смотри-ка, у мачты целых шесть рук!

– Что-о! Ты что? ..

Нинка сразу сделалась пунцовая.

– Я… я не хотела, Сима. Правда же, у нее шесть рук. Ты погляди.

Симка поглядел, – не на мачту, а на товарищей: не слышал ли кто?

Но на них не обращали внимания, потому что вслед за грузовиком из ворот вышел Жансултан Алиев. Он долго тряс руку Инны Андреевны. Учительница покраснела не хуже Нинки Логиновой, но все равно смеялась.

Жансултан сказал:

– Здравствуйте, товарищи, заходите. Будете гостями. Мы вас давно ждем.

На лавочке у конторы, как и в прошлый раз, с сумкой на коленях сидела Глафира. Она поймала Игоря за руку, поцеловала его и сунула ему мандарин. Игорь сразу вспомнил корку мандарина на крыше, и мурашки побежали у него по спине.

– Нет… Не надо. Отдай вот лучше ей. – Он подтолкнул Катьку к Глафире.

Та посмотрела на плохо заплетенную Катькину косицу, на острые плечики, заглянула в подол полинялого платья.

– И с котенком. Господи! Откуда у вас такая, цыпленок?

– Она из второго «В», у нее мама больная, – сказала толстуха Нинка.

– А ты не лезь, без тебя обойдется, – оборвал ее Симка. – Смотри лучше под ноги хорошенько, здесь везде опасно. Иди вперед.

Глафира уже притянула Катьку к себе и, зажав девочку между колен, принялась переплетать ее косицу.

– Идите, идите. Нечего такой малышке с вами по железякам таскаться. Да не вертись ты, господи! Ничего твоему котенку не сделается. На-ка вот мандаринку.

Огромный двор, загроможденный лежащими мачтами, поглотил группу школьников. Теперь они увидели, что делается по эту сторону стены.

За окнами низкого кирпичного здания бегут-шуршат приводные ремни, крутятся патроны токарных станков, лязгает стальными зубами какая-то машина с большущим маховым колесом.

– Это пресс, – говорит Игорь. – У отца на заводе такие же, только там их много.

Прессом управляет паренек в кожаном фартуке. Ростом он не выше Славки, а как работает! Нажмет рычаг – пресс ухнет, и готовая деталь летит в ящик. Только звон идет.

А вот целый отряд рыцарей в масках. Они ведут борьбу с мачтами-великанами – жгут их так, что те кряхтят да шипят. И Жансултан у них – главный, – это же его бригада. Та самая, в которой обязательно будет работать Игорь Соломин. Об этом уже знает весь класс.

Жансултан идет впереди с Инной Андреевной. В его руке табурет; он несет его за ножку от самой конторы. Возле стены у пирамиды ящиков уже приготовлен стол, на нем, придавленные по углам камешками, лежат синие чертежи, рядом стоит мешок, завязанный веревкой.

Когда все уселись на ящики, а Инна Андреевна на табурет, появился Семен Трофимович. И хотя на этот раз он был не в спецовке, а в обыкновенном костюме и даже с галстуком, голова у него все-таки была кудлатая, и рычал он по-прежнему:

– Вы сами видите, ребята, что незачем вам лазить через эту чертову стену! Еще ноги сломаете или свернете себе шею. Если вам здесь понравится, приходите хоть каждую неделю. Только организованно, вот как сегодня. – Тут Семен Трофимович легонько подмигнул учительнице – все поняли, что они уже где-то успели познакомиться, – и продолжал: -Между прочим, у нас работает много ребят из ремесленного. Они почти что ваши годки. Советую с ними подружиться. А теперь я ухожу по делам. И предоставляю слово передовому бригадиру газоэлектросварщиков. Валяй, Султан Ибрагимович, не ударь лицом в грязь перед гостями. Опиши нашу работу, как положено… Эй ты, чертова перечница, погоди!..

Так закончил свою приветственную речь главный мастер. Он вскочил на подножку проезжавшего мимо старого грузовика и укатил.

Веселый майский ветер проникал даже сюда, за глухую стену; он сдувал с ее верхушки ржавую пыль, трепал пионерские галстуки, шевелил чертежи на столе. Учительница поправила выбившиеся из-под берета волосы, сказала:

– Мы готовы слушать, Султан Ибрагимович. Расскажите нам о себе и о своей работе. Как вы стали бригадиром?

Жансултан задумался, оглядел лица ребят.

– О себе что расскажешь? Почти нечего. Вам, товарищи, каждому по тринадцать – четырнадцать лет, и вы уже в седьмом классе. А мне – тридцать восемь, и я еще только на первом курсе института. А все – война. Теперь приходится догонять. Ну, вам-то война не должна помешать, об этом сейчас все стараются… Там, где я родился, школ, можно сказать, совсем не было – пустыня, дикие горы, близко граница. Баи держали народ под сапогом; им помогали басмачи – грабили жителей, убивали коммунистов. И моего отца убили. .. Учиться было негде. Я пас овец муллы и лазил по горам. Любил я лазить. Там я и познакомился с молодым инженером с Варзопстроя. Он охотился в горах, подстрелил птицу, а достать не может. Я слазил на скалу, достал. Он говорит: «Молодец, хорошо лазаешь. Пойдем со мной на строительство ГЭС. Работать будешь, учиться будешь. Станешь человеком». Я сразу полюбил свою работу. Огонь в руках – шутка ли! Он и режет, и варит, и спаять может, и закалить, и отпустить металл. Вот какая сила в руке сварщика. Правда, со стороны посмотреть – ничего особенного: ведет себе человек электрод, огонек шипит, потрескивает, – можно подумать, простое дело – кажется, возьмешь держатель и повторишь все. Да нет. Это искусство. Прежде всего рука у сварщика должна быть точной и гибкой, как у музыканта, чтобы электрод вместе с кистью плавно колебался по ширине шва. Без этого и кромки не прогреются, и сам шов равномерно наращиваться не будет. Вот посмотрите…

Жансултан развязал мешок и вынул из него груду новеньких защитных масок.

– Надевайте.

Повторять ему не пришлось: маски расхватали в минуту.

Сквозь темные стекла все кругом казалось особенным, сказочным: пирамида ящиков превратилась в неприступный замок, а ребята в масках выглядели средневековыми рыцарями. Славка и Симка подобрали с земли железные прутки, скрестили их, как шпаги, и хотели было устроить турнир, но Лера выхватила у них прутки и отбросила в сторону.

Тем временем Жансултан подошел к великану, у которого не хватало нескольких ребер – они лежали рядом на ящике, – приложил одно ребро, как нужно, и взял в руку держатель с зажатым в нем электродом-проволочкой.

– Теперь смотрите.

Электрод начал чуть косо приближаться к железу. В момент, когда между его концами и поверхностью ребра остался узенький просвет, Жансултан левой рукой опустил на лицо маску, а правой – как зажигают спичку – чиркнул по железу от себя. Раздался треск, вспыхнула электрическая дуга.

Сквозь стекла маски все хорошо видели, как закипало железо. На крошечном от него расстоянии, легонько колеблясь, шел раскаленный конец электрода; за ним оставался узенький валик, чешуйчатый, как спинка гусеницы, – будто ее вытянули в длину и тут же заморозили.

Через несколько минут ребро было крепко приварено. От него веяло жаром, а великан словно стал красивее. Жансултан поднял маску и взял другое ребро.

Игорь провел рукой по своему бобрику и шагнул вперед.

– Дайте мне, Султан Ибрагимович…

– Нет. Даже если бы ты и умел варить, у тебя все равно ничего не получилось бы. – Жансултан похлопал рукавицей по приваренному ребру. – Ведь оно уже было подготовлено для сварки, а второе– нет. Приложим-ка его на место. Вот так. Ну, видите: здесь оттопыривается, а здесь-просвет. А сколько на нем грязи и ржавчины? Чтобы сварить простой суп, и то надо сперва очистить картошку.

Жансултан вынул из мешка несколько металлических щеток.

Дальше объяснять не пришлось: щетки и ребра мигом разошлись по рукам. На всех не -хватило; Симка попытался отобрать щетку у Нинки, но та вдруг так обозлилась, что даже забыла покраснеть.

– Отстань! Не имеешь права. Шестикрылый ты, вот кто!

Жансултан быстро всех помирил.

– Мальчики, кто посильнее, будем подгонять перемычки по месту сварки. Это называется рихтовкой.

Кто же признается, что он не «посильнее»? Ясно, мальчишки сразу оставили щетки и взялись за молотки.

Вот где поднялся звон и скрежет. Это настоящая работа! Не то, что возиться в физическом кабинете.

А Инна Андреевна словно бы угадала эти мысли. Она сказала:

– Сварка – сложное дело. Чтобы овладеть ею, надо знать и физику, и химию, и механику. Одним словом, все, что вы проходите в школе. Вам-то будет легко. А ведь Султан Ибрагимович, когда начинал работать, ничего этого не знал.

Игорь вытер пот, оставив на лбу грязные следы пальцев. В руке он держал очищенную, выправленную перемычку.

– Можно мне теперь попробовать, Султан Ибрагимович?

Славка норовил оттеснить его.

– Почему обязательно ты? Я тоже хочу.

– Нет. Баловство нам ни к чему, – остановил их Жансултан.– Какой толк от верхолаза, если он взберется на высоту, а сделать там ничего не сможет? Помню, когда мы варили арматуру на Куйбышев-гидрострое, многие называли нас в шутку воздушными акробатами. Но, по-честному, нам приходилось труднее, чем артистам цирка: мы были в тяжелых брезентовых робах, с инструментами и находились наверху по нескольку часов. Каждый раз, так сказать, выполняли новый «номер». Ведь сварщик должен уметь варить и лежа, и согнувшись кренделем – в любом возможном и даже невозможном положении. И принимать решения быстрые, правильные. А для этого надо начинать с самого главного. Вы же не так сразу стали писать диктовку. Прежде буквы изучали, да?

Жансултан отошел к столу, где уже раскладывала чертежи Инна Андреевна. Ну, конечно, у них все заранее обговорено и подготовлено.

– Вот самая простая конструкция. Легкая десятиметровая опора для проводов электрички. Мы можем сделать ее сами. Для этого разобьем нашу бригаду на звенья. Одни будут размечать угловое железо и резать его, другие – чистить и рихтовать, третьи – сваривать по узлам, и все вместе – монтировать. Даже изоляторы тут же поставим, чтобы поднять в воздух готовую мачту. Начнем работать послезавтра, Семен Трофимович выдаст нам спецовки. А сейчас составим список, выберем звеньевых. Согласны?