Текст книги "Держу в руках огонь"

Автор книги: Эмиль Офин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава третья
ДЛИННЫЙ ДЕНЬ

Игорю никогда не приходилось бывать в пионерских лагерях. Летом, едва кончались школьные занятия, мама увозила его на юг. Вагон катился от холодного Финского залива до теплого Черного моря почти трое суток; мама все время играла в карты с попутчиками, а Игорь смотрел в окно. За окном летел паровозный дым, мелькали станции, плыли однообразные поля; по ним, через холмы и поникшие под дождем перелески, через долины и реки шагали металлические мачты-великаны. Великаны были разные – у одних руки на уровне плеч согнуты в локтях и опущены вниз, у других косо подняты вверх, у третьих широко раскинуты в стороны, но всегда они держали в руках! провода и несли их издалека и, как видно, очень далеко. Куда, – Игорь не знал и спросил у мамы. Мама, прежде чем ответить, сердито воскликнула: «Опять у меня сплошной мизер!» Потом немножко подумала и оказала: «Это для того, чтобы люди могли говорить по телефону», а старенький генерал, который все время называл себя: «Я – пасс», посмотрел на маму и заметил: «Гм… гм… Конечно, и для телефона. Но в основном, для того, чтобы горел свет, работали заводы, ходили электропоезда… Я – пасс, Ксения Ивановна… Понятно, молодой человек?»

Игорь мало что понял тогда. Но, может, именно в ту пору своего детства он начал интересоваться всем, что имело отношение к электричеству. К тому же, чтобы добраться до большинства всяких электрических штук, надо на что-то залезть, куда-то вскарабкаться, а это всегда было для него самым заманчивым делом, благо со второго класса взрослые уже не служили помехой: Глафиры не было, она давно вышла замуж за белозубого грузчика Семена, а заменившая ее тетя Настя каким-то чудом сумела уговорить маму, что Игорь уже большой и его не надо встречать после школы: Теперь уже никто не мешал убегать на набережную, где ползал по рельсам подъемный кран. Вот тут-то и выяснилось, что Игорь может пройти из конца в конец по одному рельсу, не раскачиваясь и не пританцовывая, как Симка Воронов или Славка Оболин. А как он удивил их и напугал, когда в самый ледоход прошел по перилам гранитного мостика через Фонтанку! Симка тогда долго бил себя в грудь и убежденно повторял: «Ты, Ига, человек без равновесия. Тебе надо – в цирк!»

Но цирк не очень привлекал Игоря. Ясно, артисты здорово работают на трапециях, но зато там нет электрических машин, которые могут поднимать в воздух куски домов. Там все ненастоящее, какое-то игрушечное – лестнички, самолетики, конструкции. Артист влезает под купол. Подумаешь! Он же застрахован сеткой или привязанной к талии веревкой. А вот Игорь однажды видел, как монтажник стоял, захватившись за переплет стальной мачты, и свободными руками зажигал папиросу: горелая спичка летела до земли чуть не полминуты. И никто монтажнику не хлопал, и ни с кого не брали денег за то, чтобы посмотреть на это.

Нет, в цирке не увидишь и десятой доли того, что можно увидеть в городе.

И все-таки в это воскресенье Игорь решил пойти в цирк; надо же увидеть того мужчину, который вытащил его из бадьи.

Утром отец, в пижаме и в туфлях на босу ногу, сидел за столом перед стаканом чая и пытался читать газету, а мама вела на него очередную атаку.

– Прямо таки смешно: у Костиных давно «Авангард», у доцента Брянцева – «Темп», и только у профессора Соломина вот уже три года этот допотопный «КВН»!

– Но почему же допотопный? Обычная схема; линза, нормальная видимость. Отец машинально взглянул поверх очков в угол столовой, где всегда стоял телевизор, потом поискал глазами по комнате.– Что это значит, Аксинья? Ты продала его?

– Ну что ты! Кто польстится на такое старье? Я просто выставила его– в чулан.

Отец вздохнул, посмотрел было опять в газету, но тут же с безнадежным видом отложил ее.

Игорь сказал:

– Дай мне денег, мама.

– Ничего не получишь, пока не доешь котлеты. И как ты держишь вилку? Зачем тебе деньги?

– Сколько можно есть котлет? Меня от них тошнит. Я пойду в цирк.

Мама удивилась:

– Ты же не любишь цирк.

– Там сегодня гимнасты из Узбекистана. Дай, мама, на два билета. Мы пойдем с Симкой Вороновым.

– Ну хорошо, идите. Только не смей покупать там в буфете всякую гадость и не садись близко к арене…

Но Игорь взял билеты на места именно у самой арены, а на оставшиеся деньги купил себе и Симке соевых конфет.

Симка смотрел на товарища преданными глазами, а когда на арене показывали трудный номер, горячо шептал:

– И ты бы так смог, если бы потренировался. Правда, Ига? А Лерка – задавака. Мы ей утрем нос – влезем на стену! Будет знать, как подначивать.

Выступление гимнастов было последним в программе. Узбеки выбежали на арену в национальных костюмах – смуглые, скуластые, с узкими глазами и черными волосами – все на одно лицо. Да еще они так быстро летали с трапеции на трапецию, – ну как тут различишь, который из них со шрамом на щеке?

Но вот погас свет, заиграла одинокая скрипка, темноту прорезал голубой луч прожектора, и перед глазами Игоря ожил плакат, виденный им на заборе. Под куполом, на металлической площадке стоял человек. Он не взмахивал руками и не кланялся зрителям, чтобы вызвать аплодисменты. Он стоял, скрестив руки на груди и задумчиво опустив голову; и это как-то подходило к льющейся из темноты тихой музыке. Потом он снял с себя яркий халат и отбросил его, не глядя. Халат медленно падал, трепыхаясь, как на ветру; за ним следовал луч прожектора, и все увидели, что внизу нет сетки. А когда халат со слабым шелестом коснулся опилок на арене, Игорю сделалось холодно, по спине побежали мурашки.

Совсем тихо стало в цирке. Замолчала скрипка. Сейчас посыплется горох из барабанов и человек взмахнет руками, перед тем как…, Но барабаны молчали. Не меняя позы – голова опущена, руки окрещены,– человек ступил на канат и пошел по нему медленными обыкновенными шагами, как ходят у себя по комнате. Вот он дошел до середины каната и остановился. Сейчас-то уж наверняка ударят барабаны. Неужели будет делать сальто? Ведь внизу нет сетки и к его поясу не пристегнута веревка!Игорь съежился и напрягся, будто он сам стоял на канате.

Но барабаны оп,ять не ударили, а гимнаст не стал кувыркаться и испытывать нервы зрителей. Вместо этого он снял подвешенную через плечо маленькую гармонику и заиграл. Неожиданно нежная, певучая музыка полилась из-под его пальцев. В луче прожектора горела осыпанная блестками гармоника, и так же, казалось, переливалась, журчала мелодия, замирая под темным куполом цирка.

И Игорь вдруг забыл, – да, наверно, и все в цирке забыли, что под ногами музыканта – тонкий зыбкий трос, а глубоко внизу на опилках арены лежит халат…

Уже ударили барабаны, уже зажегся свет, а Игорь даже не за-метил, как музыкант спустился на арену. Он стоял в двух шагах от барьера, такой простой – в руке халат, через плечо гармоника – и кланялся.

На крепких смуглых щеках артиста не было никакого шрама. Да и ростом он был намного ниже того мужчины.

Игорь потянул Симку за рукав.

– Пойдем…

Возле самого дома Игорю повстречалась Лера. В этом не было ничего особенного – Лера живет поблизости. Но сейчас она вышла из парадной Игоря. .

– Ксения Ивановна сказала, что ты в цирке. Я уж хотела идти встречать тебя туда. Не подумай, пожалуйста… Я заходила как председатель отряда. Для тебя есть пионерское поручение.

У Леры были красные туфельки на немножко высоком каблучке и красная сумочка в руках. Коричневые глаза, как всегда, чуть косили, – только на этот раз не насмешливо, а скорее сердито.

– Пойдем, я расскажу тебе все по дороге.

Она взяла Игоря за руку и потащила за собой.

– Понимаешь, в нашем доме живет одна женщина, пенсионерка. Но не старая, а просто у нее плохо двигаются ноги. Я познакомилась с ней потому, что ее Катя – такая малявка из второго «В» – все за мной ходит. Так вот, у них испортилось радио, а дома нет мужчин. Приходил монтер, сказал, что репродуктор никуда не годится, и ничего не починил. А ведь Катина мама не может сходить ни в кино, ни в театр. Для нее радио – это всё. Понимаешь или нет? Ты сам сделал реле защиты, а тут всего-навсего какой-то репродуктор! Неужели не исправишь?

Лера говорила так сердито, как будто он, Игорь, испортил этот репродуктор. Они прошли во двор соседнего дома, поднялись на второй этаж, и Лера нажала кнопку, под которой было написано: «К Фроловой – 3 раза».

Остроносая девчонка открыла дверь, да так и застряла на пороге, глядя круглыми глазами на Игоря. Игорь тоже смотрел на нее.

– Что такое? – опросила Лера.-Ты знаешь ее, Соломин?

Ясно, знает. На девчонке то самое платье, с полинялыми полосками, в подол которого она спрятала белого котенка. Да вот он и сам крадется по коридору боком, с поднятым хвостом.

– Мурлыня, – позвал Игорь.

Сбоку открылась узенькая дверь; из нее вышел толстый человек в пижаме, с полотенцем через плечо. Котенок испуганно прыгнул в сторону, шмыгнул под вешалку. Толстяк покосился на детей, недовольно сказал:

– Закройте дверь. Вечно устраивают сквозняки. – Он прошлепал ночными туфлями и скрылся в глубине коридора-.

Катина мама сидела у окна в кресле, из которого сбоку выпирали пружины; рядом стояли прислоненные к стене костыли. Она распутывала моток разноцветных шерстяных ниток.

– Катерина, дай стулья. Садитесь, ребята. Спасибо тебе, Лерочка. И вам спасибо.

За что спасибо? Он же еще ничего не сделал… Где этот репродуктор? Ага, вот он висит над покривившимся комодом.

Игорь встал на шаткий табурет и принялся за дело.

Репродуктор действительно оказался – хоть брось:диффузор порван, на регулировочном болтике забита резьба, – никак не поймать нужное положение, – то получается писк, то хрип. Игорь даже вспотел. А тут еще эта Катька угощает какой-то подгорелой лепешкой, – видно, сама пекла. Он машинально ощупал карманы. «Эх, Симка-обжора. Слопал все конфеты. Хоть бы одну оставил».

Катя пошепталась о чем-то с мамой и Лерой, и те вдруг начали смотреть на Игоря такими глазами, что ему вовсе сделалось невмоготу.

Он провозился больше часа. В конце концов репродуктор стал работать, правда, с дребезжанием. На прощанье Катина мама долго держала руку Игоря и повторяла: «Спасибо вам, спасибо…» А когда он вышел на улицу с Лерой, та тряхнула кудряшками и сказала:

– Я знаю, как ты влез на кран, как спас котенка. Но почему ты об этом не рассказал, Игорь? Вот ты, оказывается, какой…

Но какой, – она так и не объяснила, а немножко смутилась, и это было удивительно, потому что Лерка – такая задавака…

Она ушла, постукивая красными каблучками. А Игорь еще постоял у ворот ее дома. Мысли, перепутанные, как моток разноцветных ниток, что лежали на коленях у Катиной мамы, сразу влезли в голову. Лера… Ясно, она лучше всех девчонок в школе. Вот и о Фроловых беспокоится. Игорю вдруг стало неловко, будто это он виноват, что девятилетняя Катька сама печет какие-то оладьи, а комод у них обшарпанный и из кресла выпирает пружина…

Игорь не заметил, как наткнулся на встречного мальчишку.

– Ты куда прешь, балда! Ослеп?

Нет. Игорь не ослеп. Он хорошо видит широкие плечи и рыжие вихры мальчишки.

– Зачем ты отнял у девочки котенка и бросил его в бадью?

– Какого котенка? Ты что, по носу захотел?

Игорь отступил на шаг, опустил свою остриженную под бобрик голову и ткнул ею мальчишку в живот.

От неожиданного толчка тот упал. Игорь дал ему приподняться и опять свалил ударом в плечо.

Мальчишка заорал;

– Ленька! Васька! Ко мне!

С противоположного тротуара бежали его товарищи. Игорь не стал их дожидаться. Пустился к своему дому и полез вверх по водосточной трубе. Мальчишки карабкались сзади. Но Игорь уже шел по карнизу. Последовать за ним ни один из трех не решился.

Игорь осторожно заглянул в свою комнату, встал на подоконник и тихо спрыгнул на коврик возле кровати, – если мама узнает, каким путем он иногда возвращается домой, все будет кончено – окно закроют намертво.

Дверь в столовую была приоткрыта. Оттуда доносился голос отца:

– Возможно, возможно. В этом есть что-то правильное. Но как вы практически представляете себе осуществление всего этого?

И сразу возмущенный голос мамы:

– Какая же мать согласится?

– Подожди, Аксинья. Дело же не в этом. Продолжайте, Инна amp;apos; Андреевна, прошу вас.

Инна Андреевна? .. Ясно, она собиралась прийти. Что же там происходит? Звякнула крышка чайника, прошуршал мамин шелковый халат, – она пошла на кухню. Игорь на цыпочках приблизился к двери и заглянул в столовую.

В углу на столике стоял новый телевизор – сверкающий лаком, большой, – рядом с ним сидела Инна Андреевна, заложив ногу на ногу и охватив сплетенными пальцами колени, на ней было всегдашнее коричневое платье, но на этот раз с узеньким белым воротничком.

– …Вам, Виктор Фомич, не только как ученому, но и как техническому руководителю завода! Ведь вы же в первую очередь страдаете от плохой квалификации молодых рабочих! Вам должны быть понятны все выгоды такой системы. И дело не в том, как провести ее в жизнь. Гораздо труднее убедить людей. Они боятся изменить что-либо в налаженном, установившемся! Вот же в некоторых школах ищут и находят. Ну и я ищу… А директор нашей школы, тот говорит: «Вы, товарищ Афонина, читаете ученикам газеты и журналы о достижениях рабочих – электриков, механиков. А какое это имеет отношение к уроку физики?» Ведь есть, мол, твердая программа. Что скажут в Гороно? Разве такие очерки утверждены для чтения в школе? А когда я предложила купить слесарный инструмент и пригласить инструктора, – так он тянет, не решается.

Вошла мама. В одной руке она несла вазу с яблоками, в другой-= торт.

– Инна Андреевна, милочка, умоляю вас, хотя бы ради воскресенья, не говорить обо всей этой технике. Ни к чему хорошему она детей не приводит. Не хотела вам рассказывать, но вижу, придется. Мой Игорь испортил рояль…

Отец сердито потер лысину.

– Да. Вынул зачем-то из него молоточек. Безобразная история,.. Чему вы улыбаетесь, Инна Андреевна?

– Извините. Я вспомнила случай, когда один мальчик тоже испортил рояль. Вырезал из него струны, чтобы сделать растяжки для модели самолета.

– Вот видите, к чему приводит ваша техника!-торжествующе воскликнула мама. – Значит, не только мой сын ведет себя неприлично. А что это за мальчик? Он из этой же школы?

– Это было очень давно. Мальчика звали Андрюша Туполев. – Инна Андреевна исподлобья взглянула на маму.

Родители молчали. Особенно смущенным казался отец; он опять потер лысину, пошевелил губами, но так ничего и не сказал.

Инна Андреевна продолжала улыбаться.

– Безусловно, это не метод – портить вещи. Но если к ребенку вовремя приглядеться, понять его, научить трудиться и уважать труд, тогда, может, не было бы и испорченных роялей, и многих трудностей, нелепых препятствий, через которые приходилось пробиваться в науку тому же Андрею Туполеву.

И тут Инна Андреевна рассказала про реле защиты. Она так говорила об этом опыте Игоря, об его способностях, что мама даже прослезилась.

– Боже мой! У Игорька, оказывается, – талант! Да если бы я знала, для чего ему нужен молоточек…

Игорю сделалось неловко: в самом деле, стоишь тут и подслушиваешь, как шпион. Он вошел в столовую.

– Я еще вчера поставил молоточек на место.

– Ты уже дома? – удивилась мама. – Что-то я не заметила, когда ты пришел.

– Здравствуй, Игорь, – сказала Инна Андреевна весело.-Что же ты не здороваешься?

Мама смотрела подозрительно. Только еще не хватает, чтобы она догадалась насчет окна! Игорь поспешил вернуться к разговору о молоточке.

– Правда, поставил, Инна Андреевна. Можете сами проверить.

Инна Андреевна встала, подошла к роялю и, не присаживаясь,

провела пальцами по клавишам.

– Первый раз слышу наш рояль, – сказал отец. – Вы играете, Инна Андреевна? Сыграйте, прошу вас.

Инна Андреевна покрутила стул, чтобы он был повыше, села,

– Не знаю, вспомню ли что-нибудь…

Сначала неуверенно, сбиваясь, затем все ровнее она заиграла что-то немножко радостное, немножко грустное – такое, отчего у мамы совсем потеплели глаза, а Игорю вспомнилась больная Фролова. И ему вдруг захотелось помочь ей…

Потом пили чай. Мама отрезала Инне Андреевне самый большой и красивый кусок торта. А когда учительница ушла, отец сказал:

– Ну, знаешь, Аксинья, Инна Андреевна – интересный человек, ценный. И очень хорошенькая женщина.

Мама снисходительно посмотрела на него.

– Неужели ты думаешь, что я доверила бы воспитание сына неизвестно кому? Да я знаю о ней абсолютно все.

– Откуда же?

– Она живет в том же доме, что и профессор Глухов. Марта Михайловна знает всю ее жизнь. Инна Андреевна в семнадцать лет вышла замуж, а через три месяца – война… Между прочим, к ней два раза сватался твой конструктор, Лев Васильевич. Ведь солидный же человек. Отдельная квартира, машина. Представь, – отказала. Так и живет одинешенька. Вот тебе и хорошенькая.

В этот вечер Игорь долго не мог заснуть. В окнах напротив давно погасло электричество; а он все ворочался…. «Одинешенька». Какое грустное слово!.. Та женщина в кресле с выпирающей пружиной – тоже одинешенька, хотя у нее и есть Катька. Сидит, как прикованная, даже не может в кино сходить…

Игорь вдруг приподнялся на локте, помедлил, отбросил одеяло, встал и, тихо ступая босыми ногами, прошел через темную столовую. В прихожей он ощупью нашел дверь чуланчика, плотно закрыл ее за собой и включил свет. Телевизор был тут. На нем стояли прошлогодние мамины боты и банка с мастикой. Он уже успел запылиться.

Игорь стер пыль с потускневшей полировки, обернул телевизор старыми газетами и сверху обвязал веревкой. Потом вернулся к себе в комнату.

Глава четвертая
ПОВЕРЖЕННЫЕ ВЕЛИКАНЫ

Еще не было и восьми часов, когда Игорь вышел из своей парадной. Утренний холодок бодрил, словно подталкивал в спину. По улице шла красная машина-пылесос и слизывала с асфальта огрызки яблок, бумажки от конфет, окурки. У дома, где живет Лера, человек с сумкой за спиной приклеивал к щиту газету.

Игорь свернул в ворота и начал подниматься по лестнице, но не задержался у двери, за которой жили Фроловы. Он взбежал на четвертый этаж и остановился перед маленькой одностворчатой дверкой,– она вела на чердак.

На чердаке было тихо, пыльно и сумрачно. Только солнечный луч, проникший через полукруглое оконце в крыше, освещал натянутые между стропилами веревки. Окошко легко открылось, Игорь пролез в него.

Насколько хватал глаз, вокруг были заводские и печные трубы и крыши, крыши, крыши. Высоковольтная опора на набережной, казалось, стоит совсем рядом, а чуть подальше высится круглая железная труба, – Игорь уже видел ее за стеной школьного двора.

Он осмотрелся, прикидывая, где бы лучше установить антенну,, и решил, что самое подходящее место – на краю крыши, у низенькой и толстой кирпичной трубы, по соседству с крышей другого, такого же четырехэтажного дома. Между стенами обоих домов оставалась щель, узкое пространство, – можно легко перескочить» да зачем?

Игорь только слегка наклонился и, чтобы не поскользнуться на влажной крыше, держась рукой за трубу, заглянул в щель. Из темной глубины пахнуло сыростью. Что находилось на дне, – рассмотреть было нельзя: туда не проникал дневной свет. Игорь подумал, что Симка наверняка назвал бы это место «Ущельем вечной тьмы» или как-нибудь в этом роде…

Десять минут спустя Игорь уже торопливо входил в школьный двор.

– На прошлом уроке вы задали мне вопрос: что находится за стеной школьного двора? Сегодня я могу ответить: мастерские Энергостроя. Что в них производят, мне узнать не удалось, потому что туда так просто не пускают. Но если вас это интересует, я попрошу нашего директора написать письмо начальнику мастерских, и мы устроим экскурсию туда. А сейчас я хочу познакомить вас с очерком, напечатанным в сегодняшней газете. Вячеслав, изволь сесть прилично: убери с парты завтрак и оставь в покое свои волосы. Причесываться надо было до урока.

Пока Инна Андреевна развертывала газету, Игорь быстро написал записку, свернул ее и сунул сидящему впереди мальчику.

– Передай дальше.

Бумажка отправилась путешествовать по рукам… Наконец Инна Андреевна заметила ее.

– Нина Логинова, что за записку передали тебе? От кого она?

Толстуха Нинка стояла вся красная – такая уж у нее глупая особенность – краснеть по любому случаю – и теребила в своих пальцах-коротышках злополучную записку. Ясно, сейчас все выложит.

– Это почерк Игоря Соломина, Инна Андреевна. Тут написано – Славке Оболину.

Инна Андреевна села, отложила газету и скрестила на груди руки.

– Видно, записка важная и срочная. Иначе ее, конечно, написали бы в другое время. Ну что ж. Пусть Вячеслав возьмет и прочтет ее. Мы можем подождать.

Инна Андреевна сказала это без всякого раздражения. Наоборот,– очень уж спокойно, даже вежливо.

Славка встал, пожал плечами, взял записку, поднял ее над головой:

 
Донос на гетмана злодея
Царю Петру от Кочубея.
 

За его спиной фыркнули. Лера негодующе оглядела класс.

– Это безобразие, ребята!..

– Хватит, – остановила ее Инна Андреевна. – Продолжим урок. – Она поправила очки и придвинула к себе газету. – В этом очерке рассказывается о трудовом подвиге бригадира монтажников. Не так давно у нас под Ленинградом на одной из мачт высоковольтной линии лопнул кронштейн; он повис на проводе и мог его оборвать. К тому же в этом месте линия пересекает полотно железной дороги над другими проводами, которые питают током электропоезда. Кронштейн следовало немедленно поставить на место и приварить. Но это не так просто. Во-первых, есть правило: при таких работах в местах пересечения высоковольтных линий нельзя ни одну из них оставлять под током. А это значит, что на заводах должны остановиться станки, а на дороге – поезда, в театрах и больницах должен погаснуть свет. Во-вторых, кто решится работать на такой высоте без монтажной площадки? Строить ее нет времени: каждую секунду провод может оборваться… Видите, ребята, электричество, которому мы уделяем столько часов на наших уроках, – какое огромное значение имеет оно в практической жизни и как важно уметь с ним обращаться! Вот товарищ Жансултан Алиев взялся устранить угрозу аварии. Мало того, он решил работать, не отключая тока,

Инна Андреевна зашуршала газетой, поднесла ее к глазам.

«Свистел ветер. Дождь вперемежку со снегом проникал за ворот тужурки, стыли руки. А внизу с грохотом проносились электропоезда; в теплых, светлых вагонах люди читали газеты, закусывали, дремали. Они были спокойны: поезд привезет их вовремя. Конечно, они не могли знать, что в эти минуты где-то над ними в мутной ночной метели под лучом прожектора висит на тридцатиметровой высоте человек и в голубом пламени электрической дуги ведет по шву электрод…»

Инна Андреевна сделала паузу. Посмотрела на ребят поверх очков. На нее были устремлены внимательные глаза. Слушали все. Игорь сидел даже чуть приоткрыв рот.

«Угроза аварии была ликвидирована. Смелый монтажник товарищ Жансултан Алиев награжден почетной грамотой и денежной премией».

– Здесь напечатана фотография Алиева. Кто хочет посмотреть?

Инна Андреевна передала газету на первую парту Лере Дружининой и Нинке Логиновой.

– Вам бы тоже хотелось сделать что-нибудь такое же смелое и хорошее, правда?

Лера серьезно кивает, а толстуха Нинка ни к селу, ни к городу краснеет.

Вот газета дошла до Игоря. Он склонился над ней и смотрит дольше всех. Рядом ерзает Симка.

– Дай мне!

Игорь не отвечает и не отдает газету. Он узнает это лицо. Он знает этого человека – тот самый, который полез за ним на кран спасать Катькиного котенка.

Протрещал звонок. Все захлопали крышками парт, суют учебники в портфели. Лера уходит, даже не скосив глаза в сторону Игоря. Сердится. А чего здесь торчит Славка? Застрял в дверях и смотрит ехидно. Ясно, задумал какую-то гадость. Ну подожди, злодей Кочубей, дай только выйти во двор!..

– Инна Андреевна, можно мне взять себе газету? – спрашивает Игорь.

– За сегодняшнее поведение тебя следовало бы наказать…

И тут вмешивается Славка:

– А вы сначала прочитайте, Инна Андреевна, что он написал мне.

Инна Андреевна немножко колеблется. Потом берет у Славки бумажку. На ней написано:

«Славка! Если когда-нибудь еще хоть раз Инна Андреевна сделает тебе замечание, будешь бит. Лучше не попадайся мне на улице».

Учительница долго молчит. Потом неожиданно говорит:

– «Когда-нибудь» пишется через черточку. Она называется «дефис». – И вдруг обнимает мальчиков за плечи. – Ну почему вы постоянно ссоритесь? Ведь вы же самые настоящие друзья!

Симка Воронов вертелся во дворе около огромной автомашины, высоко нагруженной партами. Он ревниво оглядел Игоря и Славку, вышедших вместе из школьных дверей.

– Смотрите, какие колеса – в елочку!.. А у малышей – уже каникулы. Ихние парты увозят, а привезут какие-то новые, последней конструкции.

– Врешь, – лениво сказал Славка.

– Не вру! Мне говорил шофер. Он пошел подписывать путевку… Ты чего, Ига?

Игорь так и застрял на месте, показывая рукой вверх. Симка посмотрел и понял: машина стояла у самой стены, парты доходили почти до ее верхней кромки.

– Другого такого случая не будет. Пошли! – скомандовал Игорь.

Цепляясь за веревки и по-обезьяньи работая ногами, мгновенно

влезли на парты. Прыжок – и Игорь уже на стене. Симка заколебался, начал было примеряться, но Славка наподдал ему сзади ногой, и Симка – хочешь не хочешь – прыгнул к Игорю.

Трое мальчиков стояли на стене, крепко держась за руки, и смотрели на владения Энергостроя. Там раскинулся необъятный двор. На земле лежали мачты-великаны, как побитое войско. Многие без рук, без ног. В центре двора – низкое кирпичное здание; из его-то крыши и торчит железная труба. Через раскрытые окна виднелись огненные вспышки и слышны были гул и скрежет каких-то машин.

– А где же оборудование для межпланетной ракеты? – ехидно спросил Славка.

Но Симка не смутился.

– Может, вот оно, – и показал на сложенные под стеной большущие ящики разной формы – круглые, продолговатые, квадратные; на них намалеваны черной краской какие-то геометрические фигуры, цифры, непонятные надписи, – надписей много, но одна повторяется чаще других – «АКМЭ ПИОН».

– Здорово! – сказал Славка. – «Акмэ пион»! В этом что-то есть. Что бы это могло обозначать?

Симке только того и надо было. Его хлебом не корми, дай пофантазировать. Он сразу же торжественно поднял руки и вздернул свою лисью мордочку.

– Товарищи! Входя в таинственную, неизведанную Энергострану, поклянемся не давать друг друга в обиду. Один за всех – все за одного. Акмэ пион!

Внизу раздался гул мотора. Все трое поспешно обернулись.

Под стеной на мягком песке отчетливо были видны елочки – следы. Грузовик с партами уже выехал за ворота школьного двора.

Молчали долго. Славка поглядел на задумавшегося Игоря и с пафосом изрек:

– Стоял он, дум великих полн…

А Игорь вдруг присел, сильно оттолкнулся ногами и спрыгнул на ящик во дворе «Энергостроя».

Симка заюлил, завертелся, но Славка воскликнул: «Акмэ пион!»– и опять дал Симке пинка ногой.

Перескакивая с ящика на ящик, мальчики спустились, как по лестнице, и вступили на чужую территорию.

– Терра Инкогнита, – сказал Славка.

Неподалеку от пирамиды ящиков раскинулся однорукий великан. Вторая рука лежала отдельно от туловища на деревянных колобашках; над нею, как хирург, склонился человек; в его рукавицах шипел и бился фиолетовый огонек. Когда электрод касался металлической руки, раздавался гулкий сердитый рев, словно это стонал великан.

Человек, не прерывая работы, сказал чуть глуховато из-под маски:

– Ай, нехорошо. Зачем смотрите? Нельзя. Совсем глаза испортите.

– А почему? – спросил Симка. Сварщик отложил держатель, выпрямился и поднял защитную маску.

Мальчики во все глаза смотрели на него. Игорь сказал дрогнувшим голосом:

– Здравствуйте, товарищ Жан-султан Алиев.

Сварщик удивился. Он пристально посмотрел на Игоря и улыбнулся сразу всем своим скуластым лицом.

– Постой… Ведь это же ты! Зачем же ты удрал тогда? Нехорошо.-Жансултан снял рукавицу и протянул Игорю руку. – Давай, верхолаз, будем знакомы.

Товарищи с завистью смотрели на Игоря. Симка крутнул лисьей мордочкой.

– А я вас тоже знаю. Мы сегодня вас проходили.

– Что?

– Про вас читала Инна Андреевна.

– Какая Инна Андреевна? ..

– Это наша учительница, – объяснил Славка. – Она сказала, что мы должны стараться быть такими, как вы.

Жансултан сел на колобашку. Такой сильный, смелый человек, а тут растерялся. Сидит и повторяет:

– Инна Андреевна? Проходили?

Подошел кудлатый пышноусый дядька в синей спецовке.

– Что еще тут за компания? Как сюда попали эти шпингалеты, Султан Ибрагимович?

– Не знаю. Кажется, перелезли через стену.

– Перелезли? Вот я вас всех сейчас в милицию! – Кудлатый оскалил белые зубы.

Но Жансултан улыбнулся, и мальчики сразу поняли: бояться нечего.

– Зачем пугаешь, Семен Трофимович? – сказал он. – Ребята хотели посмотреть нашу работу.

Мимо проезжал грузовик. Шофер высунулся из кабины и крикнул:

– Трофимыч! Там жена пришла, дожидает тебя в конторке. Приказала немедля идти обедать.

– Стой! – гаркнул кудлатый. – А ну садитесь, путешественники. Я вас до проходной доброшу.

Игорь повернулся к сварщику.

– Султан Ибрагимович! Вы обязательно должны прийти к нам в школу. Инна Андреевна будет рада, и все ребята…

А Симка предложил:

– Хотите, мы за вами сами придем? Где вы живете?

– А вот на этой же улице, в общежитии Энергостроя.

– Мы обязательно прибежим за вами. Послезавтра у нас физика. Пойдете?

Жансултан нерешительно развел руками.

– Не знаю. Вот как начальник, если отпустит…

– Что такое? – спросил Семен Трофимович.

Симка толкнул Славку под бок.

– Объясни.

Славка рассказал все по порядку. Семен Трофимович слушал с видимым удовольствием. Потом зарычал:

– Какой тут еще может быть разговор! Я даже приказываю тебе пойти!

Жансултан махнул ребятам рукой, опустил на лицо маску и снова взялся за держатель. А Семен Трофимович загнал мальчиков в кузов грузовика, сам сел в кабинку, и машина помчалась, ловко маневрируя среди поверженных великанов.

Возле конторы – маленького деревянного домишки – сидела на* лавочке полная румяная женщина с косой, обернутой вокруг головы.

Игорь на ходу выпрыгнул из самосвала и бросился к ней.

– Глафира!

– Игорек!

Она обняла его и принялась целовать пухлыми теплыми губами. И прослезилась.

– Посмотри же, Сёмка, какой он стал, как выровнялся! Да неужто не признаешь? Ведь через него мы познакомились.

Семен Трофимович сгреб Игоря в охапку, как когда-то на барже, внимательно посмотрел в лицо.

– Ну да – он! Он и есть… Ну чего ты, Глаша? Ну не расстраивайся. Даст бог, и у нас такой будет.

Симка и Славка стояли за воротами. Грузовик уже вывез их, а вахтер не впускал обратно.

– Акмэ пион! – напомнил Симка Игорю,