Текст книги "Шпионки в Париже"

Автор книги: Эмиль Массар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Майор Эмиль Массар
Шпионки в Париже

.

Читателю:

Будьте бдительны, помолчите,

Сказанное вами быстро распространится через вражеские уши.

Эта книга не роман, это документ.

…

Написанное здесь – это мои воспоминания, только то, что я сам видел, слышал и запомнил. Я не смог рассказать обо всем, так как все еще остаются такие секреты национальной обороны, которые следует хранить долго.

Но я подумал, что можно раскрыть хотя бы некоторую часть правды для того, чтобы в первую очередь, разоблачить те легенды, которые слишком быстро привязываются к фактам, затем, чтобы информировать тех, кто были мобилизованы на фронт, о происходившем в тылу, и, наконец, чтобы рассказать парижанам об опасностях, которые их окружали и о которых они даже не подозревали.

Я не служил ни в структуре Второго бюро, ни в службе военной юстиции, потому в моей книге нет никаких разглашений секретов. Я раскрываю факты, о которых смог узнать весь мир, и знание о них было бы полезным для всех французов.

Действительно, стоило бы, чтобы люди узнали о том, что шпионы и предатели понесли заслуженное наказание от не знающих милости судей, что наши агенты соревновались с противником в ловкости и отваге, что офицеры контрразведки творили чудеса, и что они всегда и везде смогли хорошо послужить Франции.

И хорошо также не забывать, что мужество без умения, сила без бдительности не принесут никакой пользы. Чтобы сражаться, нужны не только мышцы, нужны и глаза. Видеть – это значит знать, и знать – это значит мочь.

За написанное мною, после первоначальной публикации на страницах «Liberte», меня упрекали в бесчувственности.

Некоторые критиковали меня за то, что я без сожаления говорил об этих мужчинах и женщинах, которых отправляли на смерть. Я отвечал им:

«Когда вам угрожает змея, вы раздавите ее. Когда нужно обратиться против убийц, которые пытаются ударить вас ножом в спину, не следует причитать об их судьбе.

Можно колебаться убивать живое существо, которое борется с вами открыто лицом к лицу, или которое является только бессознательным зверем, жертвовать солдатом, который подчиняется приказам, и сражается с вами честно и на равных. Но не следует переживать из-за наказания, которому подверглись жалкие люди, по причине своей жадности или ненависти использовавшие трусливые методы, из-за которых гибли невинные люди.

Они падали, и, изнемогая, бросали последний вызов Франции. Мы, мы им отдавали последние почести.

Чувствительность – да и всегда. Преувеличенная сентиментальность – нет, никогда!

Майор Эмиль Массар Офицер Почетного легиона, кавалер Креста за боевые заслуги. Награжденный медалью за кампанию 1870 года, бывший Комендант Парижа при Штаб-квартире Парижского военного округа. … Шпионки в Париже

I. Мата Хари до войны

Казнь Маты Хари смогла взбудоражить и даже увлечь некоторую часть общественного мнения. Почему? Просто из-за ее артистических данных и репутации красавицы. Эта большая звезда мюзик-холла смогла привлечь к себе внимание во время своей жизни; а после смерти любопытство вызывало само ее имя, и это все усложняло, запутывало драму, закончившуюся у столба в Венсене.

Если еще можно понять такое любопытство, то оправдать симпатию, которой пытаются окружить эту даму полусвета, никак нельзя. Без сомнения легко сделать из более или менее признанной танцовщицы героиню романа, как бы поднять ее на пьедестал, окружив поэтической и сентиментальной атмосферой.

От такого представления, от идеализации – только один шаг до превращения ее в невинную жертву.

Немцы это поняли и представили большую шпионку большой жертвой. Они в своем амплуа.

Но когда французы из-за снобизма начинают сочувствовать измене, это недопустимо. И для того, чтобы разрушить легенду, созданную плохо осведомленными литераторами, нам показалось, что мы должны выставить на всеобщее обозрение душу этой авантюристки, которая так любила обнажать публично свое тело.

На самом деле восторгалась ею, прежде всего, публика, любящая экзотику, и так называемые интеллигенты, поклонники кокаина и морфия. Итак, надо судить ее не со стороны парижанина – в самом плохом смысле этого слова, а со стороны хорошего француза.

Индусский макияж

Мата Хари любила выдавать себя за уроженку нидерландской Ост-Индии, дочь отца-раджи и матери, то ли индуски, то ли японки.

Она якобы в возрасте пяти лет была отдана в буддистский храм, где изучала чувственные танцы Брахмы. Едва достигнув брачного возраста, в четырнадцать лет, она убежала, совершив побег с капитаном из армии Индии.

И в бирманском – заметим это уточнение – храме, она якобы научилась очаровывать и обманывать людей. Возможно, что именно в этих странах она приобрела опыт восточного и западного мышления. И там в своем мозге она смешала с мистикой раболепие и дипломатическую тонкость, сделавшие ее столь странной и столь опасной. Разумеется, она отправилась в Индию.

Когда она вернулась в Голландию, у нее было уже два ребенка. Во всяком случае, рассказывали о дочке, которой было восемнадцать лет во время войны, проживавшей в Амстердаме.

Что касается ее гражданского состояния, она заявляла, что ничего этого не было. В Индии, говорила она, «не дают документы». Надо было довериться ее памяти, и по ее словам в 1917 году ей было тридцать девять лет.

Итак, вот правда. Мы привели гражданское состояние: вот ее данные согласно переводу с голландского языка:

Маргарета Гертруда, родилась от отца по имени Адам Зелле и матери Антье ван дер Мёлен, 7 августа 1876 года, в Лееувардене, провинциальном административном центре в Голландии.

Вот так и исчез макияж так называемой индусской жрицы.

Правдивая история проста: она в молодости вышла замуж за капитана Маклеода, который увез ее в Ост-Индию, где она пробыла несколько лет, и только уже после развода ей пришла мысль подобрать себе специальность более или менее «буддистской» танцовщицы.

Следовательно, она попала в Индию после своего брака и никак не раньше.

Затем она путешествовала по всей Европе и стала отрадой мюзик-холлов Рима, Парижа и Берлина. Прежде всего, Берлина, где она вращалась в офицерской среде.

В Германии ее наиболее известными любовниками были кронпринц, герцог Брауншвейгский и голландский премьер-министр, ван дер Линден. Во Франции «друзья» у нее были везде.

Упоминали в этой связи военного министра, заместителя министра иностранных дел, генералов, судей, адвокатов и даже офицеров запаса, прикомандированных к Второму бюро.

В дальнейшем мы убедимся, что эта международная Мессалина была двойной шпионкой на службе Германии еще до войны.

Таланты ее как артистки неоспоримы. Жрица Терпсихоры – это возможно; но оплачиваемая Круппом – это несомненно.

Сначала она жила в Нёйи, на улице Рю-Виндзор, в отеле, где устраивала замечательные праздники. В этот момент она получила секретную помощь от одного немца, давшего ей много денег.

Затем она поселилась на Бульваре Капуцинок, 12, на Авеню-Анри-Мартен, 22 и на Авеню-Монтень, 25. Ее часто видели останавливавшейся в «Гранд-Отеле» и в «Отеле Плазза-Атене».

Артистка – Несколько Писем

Она танцевала, и как это так хорошо подметил Эппс [Хеппс], в свой танец она вкладывала больше, чем Вестри в свой менуэт. Это было видение Брахмы Ганга, божества в тени старого храма, удивительного цветка, змеи – главным образом, змеи – под переплетенными лианами.

Один из поклонников описал ее таким образом:

Она внезапно выскакивала из могил, и в точности, как бесчисленная и молчаливая душа ночей, скользила среди темных саркофагов. Ее тело волнисто струилось с бесконечной грацией среди беспорядка пелен и опьянения духов. Ее взгляд изливал дикое изнеможение подлинного Востока.

Это описание действительно совпадает с мышлением Маты Хари.

У нас перед глазами большое число ее писем. В одном из них, направленном одному композитору, она так набрасывает программу своего выступления:

«Вот то, что я точно хотела бы сказать в моем танце, который должен стать поэмой – каждое движение в ней является словом, и все слова ее подчеркнуты музыкой».

Следует немного запутанное описание, которое заканчивается таким образом:

«Я люблю идею храма с богиней. Так я и начинала в музее Гиме, где уже были показаны все мои портреты.

«Мне подражали, но идея была моя, и это – единственный способ правильного обрамления священных танцев.

«Можно сделать храм таким же химерическим, как хочется, таким же, какой являюсь я.

«Священный Цветок будет легендой Богини, у которой есть власть воплощаться в цветок, сжигаемый во время жертвоприношения… Принц входит в храм с орхидеями, сжигает их перед нею, и когда поднимается дым, она встает и танцует. Темнота: богиня и принц исчезли.

«Я буду орхидеей, полностью из золота и алмазов. Я знаю, как я это сделаю. Поль может у меня спросить, когда я понадоблюсь ему: я знаю, в чем дело. Я хочу, чтобы он мне посвятил музыку.

«Музыка «Проточной воды» остается увертюрой, потому что храм находится в лесу, около водопада…»

Затем Мата Хари пытается уточнить свои идеи. Давайте посмотрим, что она предлагает дальше:

«Поль должен перевести на свою музыку следующие фазы: поза воплощения, появление цветка, рост, развитие, закрепление. Три эволюции, которые соответствуют силам Брахмы, Вишну и Шивы: создание, плодовитость, разрушение.

«Но творческое разрушение, в котором Шива равен или даже превосходит Брахму. Через разрушение, к созданию в воплощении, вот это именно то, что я танцую, и как раз об этом мой танец должен рассказать.

«Как вы знаете, все настоящие танцы в храмах (не танцы на улицах и в общественных местах) это как бы богословские тезисы, и они все объясняют в жестах и позах правила Вед, священных писаний».

В другом письме Мата Хари возвратилась к ее излюбленной теме: священному Цветку, и выразилась яснее, чем в ее прежних разглагольствованиях:

«Почему бы не сделать всю историю в храме в лесу. Принц приходит умолять богиню, которая сидит на алтаре как бронзовая статуя. Это священная жрица, которую она олицетворяет, и именно она встает, воплощается в цветок и говорит о предсказании, которое, в сущности, означает…»

Действительно: прочитайте этот пассаж, так как он заслуживает того, чтобы на нем остановиться: он содержит все мышление танцовщицы:

«Вы умрете, как всё должно умереть. Живите моментами красивыми и славными (!). Лучше пробыть на земле несколько коротких, но наполненных моментов, и исчезнуть, чем дотащиться до старости без красоты и удовлетворения».

Это – вся ее максима: короткая и хорошая.

Вот письмо, другого происхождения, датированное январем 1913 года, написанное в отеле на улице Рю-Виндзор 11, в Нёйи, которое показывает танцовщицу, такой, какой она была: беззаботной и фаталисткой:

«Дорогой Господин,

«Спасибо за вашу прелестную карту и ваши пожелания, которые, я надеюсь, совпадают с тем, что моя судьба хранит меня как неожиданность или как простой естественный ход вещей.

«Я искренне верю, что если долго сеять добро, то соберешь урожай добра, а если сеять зло и сомнения, то будет собран урожай и зла и сомнений.

«Много раз бывает, что люди верят в удар судьбы, но затем видят, что удар был спровоцирован ими самими.

«Все это пишу не только, чтобы извиниться за то, что не поздравила вас с новым годом.

«Я думаю, что пока нет смысла.

(Подпись) «Леди Маклеод».

Это письмо, за которое мы благодарны г-ну Луи Дюмюру, демонстрирует нам настоящий характер артистки.

Подумайте над этой загадочной фразой:

«Защити (!), от того, что доставляет мне боль и что лишает меня желания работать…»

Очевидно, танцовщица всегда взволнована…

Мата надменна. Она еще пишет: «Я снова хочу работать и оставить свою легкую жизнь, ради тех всевозможных забот, которые дает по необходимости слава, но я хочу получать уважение и почет от того, что делаю. Я хочу не больше, чем другие, которые уходят (!) с моими идеями».

Возможно, именно эта гордость ее погубила. Действительно, артистка считала, что французы не ценят ее так, как она того заслуживала. Ей хотелось бы иметь репутацию Айседоры Дункан. И она часто жестоко гневалась, когда видела, что ее недостаточно высоко оценивают и мало хвалят.

Немцы напротив ей льстили и считали «богиней». Отсюда ее большая любовь к немцам. И эта слабость объясняет многое.

Графологический портрет

У Маты Хари был очень крупный, элегантный и четкий почерк.

Ее французский язык обычно правилен, ее орфография не заслуживает упреков за ряд ошибок, которые мы здесь видим, к примеру, что слово “ensemble” («вместе») она пишет не с одним «s», а с двумя, очевидно, потому что, мол, когда «вместе», то должно быть несколько…

Письма ее обычно подписаны Маргарета, Мата Хари или даже леди Маклеод.

Впрочем, вот очень любопытный графологический портрет, сделанный господином Эдуардом де Ружмоном, которым с нами любезно поделился господин Луи Дюмюр:

«То, что бросается в глаза в этой записи, так это – чрезмерная импульсивная сила движений и их контрастов. Надпись – как бросок вперед с резкостью, перекладины в букве «t» толстые, последние буквы удлиненные; затем, она кажется подавленной, перекладины в «t» отстают от древка, последние буквы выписаны четко; в то время как в некоторых словах, буквы преувеличенно вырастают, в других они, напротив, уменьшаются, по мере того, как их чертит перо. Промежутки, прямые черты в буквах «m, n, u» то расширяются, то стягиваются по очереди.

«Все эти противоречивые импульсы дают представление об ее внутренней жизни как о чем-то суматошном, хаотичном, и значение ее активности оказывается там весьма затронутым.

«Нельзя доверять человеку с такой взболтанной, дрожащей, даже переменчивой природой, всегда готовой к разным крайностям.

«Тормоз, который постоянно действует на эту бурную силу, не может ее регулировать. Она «работает на пределе»: это смелый характер, она плохо видит препятствия, вслепую доверяет своей судьбе.

«Преувеличение – одна из черт, наиболее отмеченных этой природой: это – опасная тенденция, так как она искажает суждение, приводит к непредусмотрительности, пробуждает нервозность, вызывает неоправданный гнев, скоропалительные решения, не позволяет оценить наперед последствия поспешных действий.

«Она ни о чем не заботится, всегда охвачена своими пылкими и самыми разными страстями: она хранит свое хладнокровие и принимает устрашающее решение, принятое из храбрости и из ослепления.

«Если мы попытаемся узнать о переменчивости мотивов ее действий, мы увидим, что эгоизм, расчет и гордость – три главных хозяина, которые извлекают пользу из этих бурных сил, определенных нами только что.

«Расположение строк, их направление «вверх», проявляют несколькими способами настоятельную ее потребность нравиться, обращать на себя внимание, и ее абсолютную самоуверенность. Многочисленные «обратные» движения, особенно в случае со строчной буквой «c», указывают на тиранию ее «эго», жадно требующего от нее все большего и большего. Вкус блеска вызывает вкус к чрезмерным расходам, провоцирует потребность приобретать, страстную, несгибаемую.

«Гордость, эгоизм, потребность наслаждения, которым служит ее смелая энергия, могут привести к самым худшим решениям: эти три страсти, которым содействует преувеличение, которое ослепляет, поставляют душу во всех желаниях.

«Какими бы ни были интеллектуальные качества понимания, а они реальны, эти вредные силы господствуют над всем. И между тем, это не является заурядной природой; совсем напротив! У нее есть очень тонкий, оригинальный вкус, восприятие, осведомленность о гармонии и красоте, разум замечательный, живой, понимающий, который развит и соблазнителен.

«Ее очень воодушевленная, преувеличенная природа заставляет ее замолкать, когда она хочет сказать правду, и толкает говорить ложь. Она постоянно в недоверии к себе самой, потому с одинаковым пылом высказывает самую неосторожную правду, за которой может следовать самая чудовищная ложь, всегда проявляя свой чрезмерный характер.

«Именно крайне сложная природа незаурядной силы и может принести наибольшие неожиданности, в связи с интенсивностью ее страстей, преувеличенной природы, ослепляющей ее».

Этот портрет столь верен, что приводит к мысли о том, что графология – точная наука.

Загадочный маркиз

Незадолго до войны Мата Хари жила в большом отеле и искала квартиру. Она решила, что подберет себе либо виллу Дюпон, или цокольный этаж на Авеню-Анри-Мартен.

«Оба здания,– говорила она, – подойдут даже для установки современной мартеновской печи».

Ей требовался «знающий парижанин», который мог бы дать ей совет, но она передумала и написала:

«В этот вечер придет маркиз де П., который останется на пять или шесть дней. Я вам напишу, когда мы сможем поужинать вместе».

Этот маркиз де П. – не тот ли богатый немец, который поддерживал Мату Хари и исчез за несколько недель до войны?

Об ее парижской жизни ходило множество историй. Вот некоторые, которые мы отметили почти везде:

Маргарета Зелле, голландка, пыталась заставить всех поверить, что она была индуской. Она охотно говорила, с сюсюканьем, которое могло сойти за восточную экзотику:

– В моем детстве, когда я танцевала перед раджами на берегу Ганга…

Ее поклонники утверждали, что она походила на статуэтку Танагры, что было очень странным для женщины, которая скорее воплощала в себе идею Юноны:

– Это меня не удивляет, отвечала она. Греческая хореография происходит из Индии. Именно индусские баядерки, в очень далекой древности, представляли, что меняются под полупрозрачными пеленами, которые не могли скрыть контуры тела. Статуэтки Танагры точно воспроизводят этот род танца…

Она рассказывала все, что хотела. Ей нравилось. Эстеты нашептывали, что она воскрешала в памяти гимны Ригведы. Пусть не шепчут эстеты!

За несколько дней до начала войны, она захотела передать одному из наших национальных музеев коллекцию предметов искусства, включающую, среди прочего, сервиз из старинного саксонского фарфора.

Она пыталась очаровать своими многообещающими беглыми взглядами служащего, к которому пришла на прием.

Она объясняла, что продала все, чем владела во Франции. Она продала свою конюшню. И всегда романтическая, она добавляла:

– Однако, я совсем не желаю, чтобы Вишну, моя любимая лошадь, попала под власть нового хозяина. В это утро я убила ее сама, пронзив сердце золотым стилетом.

Если она продавала в июле 1914 года имущество, принадлежавшее ей в нашей стране, означало ли это, что она была банкротом? Или же она заранее знала, что немцы решили начать войну?

Она была подвержена страсти. Но любила ли она? Она утверждала, что да, в Виттеле, в разгар сражения, заботясь о русском, о капитане Марове. Мы об этом еще будем говорить. Можно быть лишь уверенным, что в ее жизни было много тайн.

Она «растрачивала» состояния. Эта красивая танцовщица была большой транжирой. Она имела обыкновение говорить: «Я испытываю отвращение к скрягам и к скупости». И поэтому она бросала деньги из окна и доводила своих любовников до банкротства.

Величайший беспорядок, и не тот, который был результатом искусства, вроде того, что она демонстрировала в своем танце, руководил всеми проявлениями ее существования.

Ее последней жертвой, до войны, был финансист, через свою жену связанный с неким политиком, неоднократно занимавшим пост министра.

Этот финансист ей был представлен в течение вечера, в одном истинно парижском салоне, где она фигурировала в программе. Как только он ее увидел, то сразу был покорен. Для нее он не постеснялся за несколько месяцев чуть ли не переселить на солому свою жену и детей; и еще хуже – ради нее он занялся подделками, за что поплатился десятью годами тюрьмы.

Однажды ее заметил некий нувориш, ищущий достойную себя любовницу.

Все пошло достаточно легко. Был ужин в большом ресторане в лесу, который казался трапезой для помолвки. Этот ужин был пышным, но в конце амфитрион самодовольным жестом отказался от коробки сигар, которые метрдотель подал к столу:

– У меня есть прекрасные сигары, заявил он, и стоят они не так дорого.

И он вытащил из своего кармана портсигар с «боксами» по шестьдесят сантимов, которые по-царски протянул гостям.

Мата Хари сделала жест отвращения:

– Фу! – сказала она своему соседу, – горбатого могила исправит! Вот скряга! Я никогда не договорюсь с этим человеком!

Этот нувориш может хвастаться тем, что ускользнул от этой красотки. К тому времени Мата Хари уже возвратилась из Голландии. Она хорошо устроилась.

Наконец, по поводу ее развода с голландским офицером, рассказывали, что причина разрыва между супругами была такой: вечером, в остром приступе эротизма, майор, двумя укусами острых зубов, оторвал сосок с груди танцовщицы.

И именно поэтому, как говорили, Мата Хари, всегда танцующая почти голой, скрывала свою грудь под двумя маленькими круглыми кирасами.

Художник Поль Франц Намюр, который нарисовал Мата Хари в своей мастерской на Рю-Спонтини, сделал, под настроение, другой ее портрет:

«Кто осмелился бы похвастаться, что смог ее разгадать? Я сделал с нее два портрета, один, где она в городском платье – я не знаю, что с ним сталось, и другой, где танцовщица стоит с индийской диадемой и в ожерелье из изумрудов и топазов. Она часто приходила, действительно… То, что поражало, что удивляло в этой женщине, обласканной удачей, которой судьба дала все: милость, талант, славу, так вот – что удивляло в ней – ее внутренняя и тяжелая грусть. Она охотно оставалась вытянувшейся в кресле и о чем-то мечтала, в течение часа, о чем-то тайном. Я не могу сказать, что хоть раз видел, как улыбалась Мата Хари…

«Она была суеверна как индуска. Однажды, когда она раздевалась, нефритовый браслет упал с ее руки:

«– Ой! закричала она, побледнев, – мне это принесет несчастье… Вы увидите, это мне предсказывает несчастье… Сохраните его, это кольцо, я не хочу его больше видеть…»

Другой человек, журналист, оставил еще более реалистический портрет Мата Хари: «Однажды, говорит он, я имел возможность побеседовать с Мата Хари. Ее поздравляли в тот вечер дипломаты, и я сохранил, до этого момента, любопытное воспоминание, когда она за пять или шесть минут, сказав одно, тут же сказала совсем противоположное…»

Прелестный человек! Но все это истории. Вот факты.