Текст книги "Сийм-Силач"

Автор книги: Эмэ Бээкман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

НАКАЗАНИЕ

На этот раз соседка решила не скрывать от односельчан проделок Сийма: пора проучить его. Кто знает, что ему еще в голову взбредет. И Смышленая Трийну растрезвонила по всей деревне о том, что натворил он со своей самодельной пращой. Старики и старухи приходили во двор, качали головами, разводили руками. Разные деятели объезжали участок на двухколесных тарахтелках, определяя нанесенный ущерб.

Приехал и старый друг Сийма – Кутть-комбайнер. На этот раз он восседал на конных граблях: права на вождение других машин у него временно отобрали.

Кутть-комбайнер – человек предприимчивый – сказал, что в два счета исправит беду: сгребет камни, как сухое сено. Но то ли у лошади на хватило сил, то ли у Куття не было прав на вождение лошади, – только ничего из этой затеи не вышло. Кутть несколько раз подступался к валунам и даже хлестнул свою клячу галстуком, но камни с места не сдвинулись. Только зубцы у грабель перекосились. Кутть заявил, что теперь ему придется найти себе машину поприличнее. На том дело и кончилось.

Ну, да ладно, как-то вечером прислали к Сийму гонца с приказом явиться на сельский сход. Эллу – верная жена – пошла вместе с мужем.

Битком набитый зал клуба гудел, как улей. Кто сидел, кто подпирал стены, опоздавшие толпились в дверях. А для героя дня – Сийма было приготовлено местечко в первом ряду, возле Смышленой Трийну. Старуха рядом с верзилой Сиймом казалась совсем маленькой и щуплой.

Несколько человек сидели на сцене за столом. Сийм решил, что Эллу, женщине бойкой и предприимчивой, следует тоже туда подняться. Эллу уважила желание мужа и удобно уселась в кресле на сцене. Прогонять ее никто не стал. В деревне к Эллу-Мухоловке относились с почтением – как-никак она происходила из знаменитого рода Сморчков.

Время шло, Сийму надоело ждать. И он потребовал, чтобы начинали. Слово Сийма-Силача имело вес, и один из сидевших за столом поднялся и стал держать речь. Он говорил о хулиганстве и требовал сурово наказать виновного. Сийм знал, как выглядят хулиганы. Однажды в цирке во время представления какой-то безобразник в кепочке вздумал горланить песню, и его выпроводили из зала. Фокусник объяснил потом, что это был хулиган.

После оратора несколько человек, мужчины и женщины, один за другим поднимались на сцену и что-то тараторили. Сийм знал их в лицо и старался вспомнить фамилии. Это потребовало от него такого умственного напряжения, что слова их как-то прошли у него мимо ушей.

Ну, да ладно, всему когда-нибудь приходит конец. Кончились и выступления. Сийм блаженно улыбнулся – ох, как сладко расправить косточки после долгого сидения! Эллу, спустившись со сцены, потянула мужа за рукав и сказала, что суд обязал Сийма в течение полугода возместить Трийну все убытки. Сийма больше интересовало, о каких это хулиганах шла речь. Но Эллу ничего не ответила, только прыснула.

Дома Эллу добавила, что Сийма взял на поруки Кутть-комбайнер. Силача это очень обрадовало: Куття знала вся деревня, и он уже не раз давал Сийму добрые советы.

На следующее утро Кутть заявился к Силачам с бутылкой пива в кармане и предложил обмыть такое важное событие. Сийму что – он не гордый, одним глотком осушил бутылку. Кутть, разинув рот, глядел вслед другу, когда тот зашагал к Трийну, чтобы, не откладывая дела в долгий ящик, понести наказание.

Трийну приказала ему первым делом залатать крышу. Сийм охотно согласился и обещал придумать, где и как найти подходящую заплату. На этот раз он недолго чесал в затылке – решение пришло само собой. Сийм влез на чердак, выдернул из крыши несколько стропил, связал их ржавой цепью, которой корову к колу привязывали. Получилось гнездо для валуна. Дальше все было ясно – тот самый камень, который пробил крышу, сгодился для заплаты. Гранитная глыба сидела в дыре, как пробка в бутылке. Перевязанные цепью решетины поддерживали камень снизу, так что с крышей все уладилось, лучше не придумаешь.

Правда, теперь вся деревня судачила, что у Трийну дом с шишкой, но Сийму что – с него как с гуся вода.

Покончив с крышей, великан взял у Трийну сани, навалил на них камни и оставил посреди двора. У него ведь целых шесть месяцев впереди, к чему горячку пороть! Придет зима, вот он и увезет по снежку. Трийну слезно молила парня убрать сани с дороги – сила-то у него медвежья, что ему стоит. Но Сийм уперся как баран. Чтобы старуха отвязалась, он объяснил ей, что боится надорваться. На самом деле ему просто было лень пошевелить руками и ногами.

Хуже всего обстояли дела на огороде. Валуны Сийм-Силач собрал в кучу, но кочаны-то были раздавлены! Сийм предложил соседке вместо капусты варить крапиву – он слыхал, что из нее получается очень полезный, богатый витаминами суп. Но старуха только шипела и не хотела слушать ни о каких новшествах.

Сийм напряг весь свой ум и попытался отвлечь Трийну от горьких мыслей. Он ведь всем сердцем желал жить с ней в ладу. Долго и подробно расспрашивал он ее о крысе Пенальти и коте Офсайде. Постепенно тучи на лице Трийну рассеялись, и старуха поведала Сийму любопытную историю.

Она еще с юности увлекалась футболом. Могла не есть, не пить, только бы на футбол поглядеть. Теперь, в преклонном возрасте, у нее не хватало ни времени, ни терпения смотреть длинные футбольные матчи, которые показывал светящийся ящик в углу. Их вполне заменяла драка полосатого кота Офсайда с белой крысой Пенальти. Драки кончались молниеносно, и, когда кот Офсайд обращался в бегство, Трийну орала, что его надо пустить на мыло!

Рассказывая о побоищах между котом и крысой, Трийну так воодушевилась, что совсем забыла про валуны. А когда Сийм пообещал прийти раздувать мехи, как только ей вздумается поиграть на органе, старуха совсем оттаяла.

Так что, кое-как все обошлось. Площадка для ядоварни была очищена, и Эллу могла приниматься за дело. Односельчане получили возможность почесать языками. Кутть бахвалился в корчме, что Сийм у него в руках и он может вертеть им как хочет. Сам великан вволю поиграл своей медвежьей силушкой. Где же сказано, что он не должен ее в узде держать! Смышленой Трийну игра на органе вернула душевное спокойствие. Давно уже не смотрела она на соседей таким добрым взглядом. А глаза, как известно, – зеркало души.

ЭЛЛУ-МУХОЛОВКА-СИЛАЧИХА БЕРЕТСЯ ЗА ДЕЛО

Как-то теплым утром Эллу спозаранку растолкала мужа и наказала не мешкая приниматься за работу. Надо срочно строить ядоварню. Сийм спросонок пробормотал, что можно варить яды на плите, но Эллу и слушать его не стала. Дав мужу наказ что и как делать, Эллу повесила две вместительные корзины на коромысло и вихрем умчалась в лес. Красное с желтыми заплатами платье мелькнуло между кустов, только ее и видели.

В это утро Сийм не решился долго чесать в затылке. Он знал: к возвращению Эллу ядоварня должна быть готова. Дорога каждая минута. Сийм даже сапоги натягивать не стал.

Не прошло и часу, как двор Силачей был истоптан вдоль и поперек. Отыскивая строительный материал, Сийм носился так, что только пятки сверкали.

Вместо одной стены он поставил ворота от хлева. Для другой – той, что с солнечной стороны, сгодились зимние рамы, выставленные на лето. Сийм сколотил их друг с дружкой. Больше всего хлопот было с третьей стеной. Не найдя подходящего материала, Сийм принес с дороги пару щитов, которыми снег задерживают. Правда, при этом сердце у него дрожало, как заячий хвост: ведь он расхищал казенное имущество. Но Силач успокаивал себя мыслью, что в случае чего отвечать придется Куттю-комбайнеру. Не даром же сельский сход отдал Сийма ему на поруки.

Скоро три стены были ловко прилажены друг к другу. Без четвертой вполне можно обойтись – ведь Эллу надо будет как-то входить в ядоварню и выходить из нее. Теперь пора заняться очагом, крышей и трубой. Проще всего обстояло дело с очагом. Трийну охотно вернула Сийму несколько плоских камней из тех, что он накидал в огород. Но крышу-то из камней не сложишь – слабые стены не выдержат такой тяжести. Ну, да ладно. Взял Сийм топор и нарубил охапку ольховых веток. Крыша получилась что надо – легкая, зеленая. Оставалось только поставить трубу. Сийм пошарил в хлеву и на конюшне и нашел, что искал. В доме Силачей никакой живности, кроме двух индюков, не держали, и ведра, из которых раньше кормили и поили скотину, валялись без толку. Сийм кулаком вышиб у них днища, поставил одно ведро на другое и соорудил трубу – лучше не придумаешь.

Сийм-Силач всем сердцем любил жену и позаботился, чтобы в ядоварне было не только удобно, но и уютно. Он принес из кухни колченогую табуретку, поставил перед очагом, а на табуретку положил очень красивую подушечку – рукоделие покойной бабушки.

Павлины с глазами-бусинками, которые она когда-то в юности вышивала с таким терпением и любовью, придавали ядоварне светский вид, вполне достойный дочери царя Сморчка. Так, по крайней мере, считал довольный Сийм.

Солнце стояло еще высоко, когда Силач покончил с работой. Что ж, молодой хозяин не лодырь, не лежебока! Продумывая, что бы еще сделать, он вспомнил, что к каждому приличному дому ведет дорога, и решил протоптать тропку к ядоварне. Сказано – сделано, и, шлепая босыми ногами, Сийм стал вышагивать от избы к ядоварне и обратно. Скоро его огромные ступни раздавили дерн и растоптали всю траву, до последней былинки. Дорога получилась самая что ни на есть настоящая, даже пыль над ней клубилась.

Наконец Эллу вернулась из лесу. Коромысло гнулось под тяжестью корзин, доверху наполненных грибами. Сийм хотел отнести их на кухню. Но Эллу удержала мужа, объяснив, что даже такой здоровяк, как он, может десять раз помереть от одного-единственного грибочка.

Сийм-Силач с опаской глянул на грибы, заложил руки за спину и стал издали наблюдать за хлопотами молодой жены. А она принесла из избы в подоле подаренные на свадьбу вилки и стала обставлять ядоварню.

Первым делом она разобрала грибы. Отдельно бледные поганки, отдельно зеленые мухоморы, а в третью кучку положила бурые сатанинские грибы.

Внезапно Эллу прервала свое занятие и обежала вокруг ядоварни. На стенах нигде не было ни одного знака, предупреждавшего людей об опасности. Она пожурила Сийма за то, что он не довел дело до конца. Великан вздохнул украдкой и помчался за картоном и цветными карандашами. На куске картона Эллу искусно нарисовала огромный гриб и череп, а внизу приписала: ОСТОРОЖНО! ЯД!

После этого у царской дочки отлегло от сердца, и она спокойно продолжала работу.

Одну из стен ядоварни, ту, на которую пошла дверь хлева, Эллу превратила в кладовую. Каждый смертельно ядовитый гриб она пригвоздила вилкой к стене. При этом Эллу мрачно напевала:

 
Мухи всем людям враги,
От яда пусть гибнут они…
 

По приказу жены Сийм принес из кухни большой котел. Эллу привязала к нему алую ленточку, предостерегавшую о смертельной опасности, и развела в очаге огонь. Скоро пар из котла туманом расстелился по двору, а дым сквозь ведерную трубу потянулся в небо. Эллу присматривала за огнем, время от времени помешивая в котле мешалкой.

На всякий случай Сийм держался от котла подальше. Он устроился на вытоптанной им тропке и сидел там, любуясь ловкостью расторопной хозяйки.

Для варева Эллу использовала всего несколько грибов. На стене их оставалось еще видимо-невидимо. И она гордо похвалялась, что сегодняшней добычи хватит, чтобы уничтожить вредных букашек-таракашек во всей округе.

Яд в котле еще булькал, когда Эллу стала готовить свою тележку к мухоотравительной кампании. Открыв таинственный красный ящик, привезенный из отчего дома вместе с приданым, Эллу извлекла оттуда самые неожиданные предметы.

Прежде всего она укрепила в углах тележки столбики и натянула на них парусиновый тент. По краю его колыхалась оборка с надписью:

 
«У каждой мухи – 750 отпрысков!»
 

У Сийма даже мурашки пошли по коже. Подумать только, эти козявки размножаются в таком количестве, что скоро вместо неба над землей будет висеть черная-пречерная туча!

 
Пусть погибнут мухи-пискуньи,
пусть подохнут мухи-журчалки,
пусть загнутся мухи-мохнатки,
пусть исчезнут мясоедки,
на навозниц пусть мор нападет!-
 

требовала надпись на оборке с другой стороны балдахина. А на третьей было выведено:

 
Подадим мы ловко
мухам страшный яд,
Эллу-Мухоловка
травит мух подряд.
 

Эти грозные лозунги наполнили сердце Сийма благородной гордостью. Он и не подозревал, что ему досталась в жены такая поборница чистоты.

С умилением вспомнил Сийм утро, когда повстречал в березовой роще Киллу, дочь грибного царя Сморчка. Ведь это на ее зов вышла из лесу Эллу. Дородная девушка соскочила с березы и, не жеманясь, согласилась стать его женой. Время на обдумывание его предложения было оговорено больше для приличия: так уж заведено испокон веков. А подкараулить в березняке цареву дочку посоветовала ему Смышленая Трийну. Сийм пожалел, что злосчастные валуны угодили именно на ее участок. Но ведь Эллу не смогла бы заняться своей важной человеколюбивой деятельностью, если бы старый фундамент не был снесен и на его месте не построена ядоварня.

И все-таки какая-то тревога не давала ему покоя. Ну, да ладно. Для успокоения совести Сийм решил вечером помочь Трийну играть на органе.

Пока Сийм, сидя на пыльной тропке, предавался воспоминаниям, жена его трудилась вовсю. Поборница чистоты, пыхтя и отдуваясь, сняла котел с огня и поставила его на тележку. Из красного ящика она вытащила флаг и тронулась в путь. Одной рукой Эллу подталкивала тележку, в другой держала древко, на котором развевалось белое полотнище. Сийм не мог в толк взять, на что ей эта простыня. Но у Эллу было такое сосредоточенное лицо, что громадный Сийм постеснялся признаться в своем невежестве.

Неторопливо шагал он за тележкой. Любопытство подгоняло его. Подаренные Киллу индюшата, очевидно, решили поумнеть, а может, что другое было у них на уме, только они ковыляли следом за Сиймом, важно распушив хвосты.

У околицы возле последнего дома Эллу остановилась. Царева дочка не стала терять времени на объяснения. В деревне все грамотные, сами могут на оборке прочесть, чем она занимается.

В тот самый момент, когда Смышленая Трийну заорала на выгоне, что кота Офсайда надо сдать на мыло, началась война с мухами. Эллу обмакнула марлю в котел, высоко подняла древко своего ядовитого флага и обошла с ним весь дом. Гудение смолкло, и сердитая мошкара дождем посыпалась вниз. Хозяйка шла следом со щеткой и совком в руках и сметала туда дохлых мух.

Вытянув шеи, следили с порога Сийм и индюшата, как орудует Эллу. Застрельщица борьбы с мухами не ограничилась жилыми помещениями. Она обошла все хлевы и конюшни, освободила от слепней и оводов крупный и мелкий рогатый скот и всю живность.

Так Эллу и ходила из дома в дом, делая свое трудное, но очень нужное дело.

Односельчане искренне благодарили молодую жену Сийма Люди так радовались, что тут же забыли все проделки Силача. Ради такого дела можно было махнуть рукой на старые грехи. Да и известное дело – кто старое помянет, тому глаз вон.

ЗИМА НА ПОРОГЕ

Когда на деревьях пожелтела листва, Сийм вспомнил, что лето не вечно и скоро закрутит вьюга. Теплые деньки улетели, словно на крыльях. Вышел он однажды во двор и, как всегда в трудную минуту, стал скрести затылок. Ни дров, ни хвороста во дворе, конечно, не было, разве что две-три пригоршни колючего репейника наберешь.

Эллу кончила варить яды и слонялась по чулану, громыхая пустыми кадками. Заглянув в подвал, дочь грибного царя очень удивилась, не найдя там никаких припасов.

Сийму что – свернется калачиком и будет спать всю зиму, как медведь. Но Эллу вовсе не улыбалось дрожать от холода и коротать в одиночестве самое унылое время года. Скучно казалось ей спать несколько месяцев подряд. А Сийм хоть и не мог взять в толк, как это человеку спать надоедает, но с желанием жены должен был считаться. Даже Кутть-комбайнер заявил, что семью нужно окружать заботой, и купил в лавке одно яйцо и коробку карамели.

Ну, да ладно, Сийм решил наверстать упущенное время и стал копать огород. Он думал, что, если поднажать как следует урожай поспеет в срок. На участке за домом повыдергал он лопухи да репейник и пригоршнями разбросал по земле семена огурцов, капусты, моркови и свеклы, не говоря уже о всякой петрушке-сельдерюшке.

К его большой радости каждый день хлестал дождь. Сийм знал, что влага помогает семенам прорасти, и был очень доволен. Дождь лил как из ведра, лужи перед крыльцом растеклись по всему двору, но Сийм решил, что кашу маслом не испортишь. Взял два ушата и стал таскать на огород воду из колодца.

Как ни странно, некоторые семена дали ростки. Сийм думал, что если помочь им немного, они воздадут ему за труд сторицей – знай успевай урожай в подвал таскать. И, не гнушаясь работой, потеребил каждый росток, выглянувший из раскисшей земли. Сийму казалось, что так он помогает растениям набрать силу, а заодно дает им понять: времени мало, надо расти побыстрее.

Но почему-то все его старания не принесли плодов. Как-то утром после ночных заморозков хилые росточки совсем сникли. Рухнули все надежды на богатый урожай.

Опечаленный Сийм уселся на крылечке, боясь взглянуть на жену. Эллу примостилась рядом с мужем и, прислонясь к его плечу, тихо заплакала. Но ни одного недоброго слова не сказала она Сийму. Выплакавшись, Эллу призналась, что ревела она вовсе не из-за того, что погиб урожай, а потому, что ее расстроил вид Сийма. Пока он возделывал землю, таскал воду и самоотверженно помогал росткам набираться сил, борода отросла у него до самого пояса, а короткие свадебные штаны совсем истрепались. Великолепные красные сапоги давно превратились в опорки и мокли в грязной луже.

Кто знает, что сталось бы с молодоженами, да выросла в том году на колхозном поле чудо-репа. Ботва, как лес, каждый корнеплод – как корабельный якорь в землю вцепился.

Все деревенские богатыри пробовали свою силу на поле, но не могли вытащить репу.

Вот напасть-то какая! Тут люди вспомнили поговорку – по великану силища, и председатель отправился в дом Сийма-Силача.

Сийм, который в летнюю пору не очень считался с начальством, теперь выслушал председателя с вниманием. Эллу напутствовала мужа добрым словом и наказала ему быть прилежным и расторопным.

Ну, да ладно, завязал Сийм бороду в узел, чтоб работать не мешала, и принялся за дело. Памятуя, как Эллу учила его осторожности, потребовал он поставить вокруг поля знаки, предупреждающие об опасности. И наказал, чтобы все, кому дорога жизнь, держались на почтительном расстоянии. Так усердно собирался он работать. Люди сначала ворчали, что поле обнесено флажками, будто кто на волков охотиться собрался, но все болели за урожай и не стали перечить Сийму.

Ну и зрелище же это было, когда Сийм-Силач поднатужился и стал орудовать на поле. Похоже, что никогда до сих пор он и в четверть силы не работал. Земля фонтаном взметалась вверх, репы летели в воздух, как камни во время извержения вулкана. Самого Сийма и видно не было – он скрылся в плотной земляной туче. Можно было подумать, будто по полю движется мощный землеройный снаряд. Каждую минуту из черной тучи, как ядра, вылетал^ все новые и новые репы и ложились по краю обнесенного красными флажками поля.

Чуть не целую неделю трудился Сийм, но зато колхозное поле было убрано до последнего гектара. Перепачканный в

земле великан героем ходил среди изумленных односельчан. Всеобщее восхищение воодушевило его, и он велел председателю привезти в поле дисковую пилу.

Назавтра рано утром принялся Сийм за очистку репы. С воем вращалась пила, Сийм подносил к ней репу, и диск в одно мгновение отсекал ботву. Чтобы не утруждать колхозных шоферов, он швырял гигантские клубни к самому амбару. Людям было приказано освободить все пространство вокруг, движение на дороге было приостановлено. Огромные корнеплоды шлепались рядом с овощехранилищем, и колхозникам оставалось только закатить их под крышу.

По труду и плата. Когда работа была закончена, Сийм набил карманы деньгами. А известное дело, большие деньги – большие планы. Про такие мелочи, как картошка и дрова на зиму, великан и не вспомнил.

Прямо из колхозной конторы направил Сийм свои стопы к кооперативной лавке. И долго стоял там, разглядывал товары. Он хотел выбрать подарок жене, чтобы порадовать ее. Ходил, ходил Сийм меж пестрых тканей, пробовал их на ощупь. Но не нашел ни бархата, ни парчи, достойных царской дочки, его любимой Эллу.

Ну, да ладно, почесал Сийм-Силач в затылке и заглянул в другие отделы. Там-то увидел он предмет, при одном взгляде на который сердце его громко забилось. У стены стоял блестящий красный мотоцикл. Машина прямо-таки ошеломила Сийма своей красотой. Он не мог отвести от нее глаз, потерял дар речи, а по коже пошел озноб. Толстые пальцы Силача вцепились в бороду, узел развязался, и борода упала на грудь. Сийм подумал, что денег у него не меньше, чем волос в бороде, и ему ничего не стоит купить мотоцикл.

Выложил он бумажник на прилавок и заплатил за мотоцикл. Не беда, что денег после этого осталось мало – по силе котенку на хвосте унести. Радостно вздыхая, Сийм-Силач представил себе, в каком восторге будет Эллу, как захлопает в ладоши от радости. Ведь у дочки грибного царя никогда не было такой нарядной красной машины!

На улице опять моросил дождь, дорогу развезло. Чтобы не пачкать колес новенького мотоцикла, Силач взвалил обновку на спину и зашагал к дому. Задубевшие пятки с наслаждением отмеряли километры. Дождь хлестал по голым щиколоткам. Но настроение Сийма от этого не ухудшилось. Подумаешь, дождь! Зато ноги будут чистыми, не надо из колодца воду таскать.

Эллу не поверила собственным глазам, увидев мужа с мотоциклом на спине. Долго не могла она вымолвить ни слова. От счастья, конечно, думал улыбающийся, довольный собою Сийм.

Ну, да ладно, в тот же вечер упаковала Эллу необходимые вещи. Выкатила во двор тележку, погрузила но нее весь скарб, а сверху поставила корзину с индюками.

Сийм приладил на прежнее место дверь, снятую весной с петель, и они тронулись в путь. Время поджимало. Вперемешку с дождем падал мокрый снег. Зима вступала в свои права.

Молодожены отправились зимовать в палаты царя Сморчка.

Новехонький мотоцикл Сийм поставил на печку, там он должен был ожидать весны и возвращения семейства Силачей.

Сийм и Эллу знали, что стоит им добраться к царю Сморчку, все их заботы и печали как рукой снимет. Известное дело, отцу дети не в тягость, а в радость.