Текст книги "Манолито-очкарик (др.перевод)"

Автор книги: Эльвира Линдо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

“Счастливой Пасхи. Рыбный магазин Мартин” и в самом уголке лестницы написал крохотными буковками: “Манолито-очкарик. Февраль 1993”.

Так я хотел облегчить ученым XXV века их исследования, и хотел, чтобы мое имя

красовалось на фотках, которые напечатают в книгах. Конечно, дедуля мне помог, но, в конце-то концов, изобретателем и исполнителем был я.

* “вязанка слов” – игра наподобие нашей игры в города, когда первый участник называет слово, следующий говорит слово, начинающееся на последнюю букву или слог предыдущего итд по очереди

Глава 9. Мир во всем мире

Десять дней и столько же ночей тому назад моя сита Асунсьон вошла в класс ровно в

девять утра, лишив нас тех пяти минут, которые мы каждый день тратим на взаимные упреки за вчерашние обиды друг на друга.

Сита Асунсьон набрала в грудь побольше воздуха, и почти все мы зевнули, поскольку

был слишком ранний час для выслушивания ее речей. Наша сита сказала следующее:

– Я хочу, чтобы в этом году мы подготовились к карнавалу так, словно это будет самый

последний карнавал в нашей жизни. Мы будем выступать на конкурсе Евровидения по маскарадным котюмам. Он будет проходить на карабанчельской дискотеке в следующую субботу. Там будут выступать дети из всех школ нашего квартала, и вы должны показать всему миру, что вы такие дети, как велит Господь, а не преступники, какими кажетесь. Мы не дали ей закончить. В классе поднялся такой гвалт, какого ты и не видал. Джихад вскочил с места, чтобы крикнуть:

– Предупреждаю: я переоденусь Суперменом и говорю об этом, чтобы больше никто не

нарядился им, потому что в этой галактике есть только один Супермен, и этот Супермен – я, и я не хочу набить кому-нибудь морду. Повторяю: это предупреждение.

– А кем мне переодеться? – вмешался Ушастик. – У меня есть только костюм Супермена,

и мама не захочет покупать другой.

И понеслось: “А я.. и я… и я тоже…” – эхом раздавалось по всему классу, потому что у

всех мальчишек из века в век были одни и те же костюмы Супермена.

Джихад всех предупредил. Он вышел из себя и бросился на первого, кого поймал. В

такие минуты высочайшего напряжения ему все безразлично и все нипочем. Не понимаю, зачем ему нужно было хватать меня. Моя мама, скорее всего, права, когда говорит, что я, как четверг, вечно посередке. Хорошо еще, что у меня развиты рефлексы, и я быстренько защитился:

– Нет необходимости разбивать мне очки и на этот раз, Джихад. Все знают, что я

предпочитаю быть Человеком-Пауком.

Тогда вышел один чувак из класса и сказал, что это он будет Человеком-Пауком, а одна

девочка, которая хотела быть Красавицей потребовала Чудовище… Чтобы все расставить по местам, нам пришлось драться. Нам не оставалось ничего другого, потому что в моем классе драка – это единственный способ решения проблемы нашего сосуществования.

Сита Асунсьон была настороже, стукнула указкой три раза по столу, и это сразу напомнило

нам, что мы находимся в школе, в классе с одной беспощадной училкой, ситой Асунсьон. Училка говорит, что стучит по столу, чтобы отвести душу. В глубине души ей хотелось бы настучать по нашим головам, но ей не повезло, это запрещено испанской Конституцией. “Если бы не было Конституции, – говорит иногда сита Асунсьон, – вы стали бы прямее, чем свечи в Храме Гроба Господня”.

– Никаких Суперменов, Человеков-Пауков, ни Красавиц, ни Чудовищ, – заявила училка. –

Вы должны показать Карабанчелю, Испании, Соединеным Штатам и всей планете Земля, что вы славные детки, вы боретесь за мир во всем мире. И я подумала, что вы все, все тридцать детей-чудовищ нарядитесь голубями мира.

Не будь сита Асунсьон вооружена своей указкой, не будь она еще и нашей училкой, и не

будь мы компашкой трусов, мы хором крикнули бы: “Катись колбаской по Малой Спасской!”

Мы все были сильно разочарованы. Это разочарование было самым большим за всю нашу

жизнь. Мы умолкли, и ничто в этом мире уже не радовало нас. Тогда сита продолжила:

– Жюри Уличного Комитета присудит нам первый приз, потому что нет в Испании жюри,

которое отказалось бы присудить первое место тридцати ребятам, которые переоденутся в костюмы голубей мира. И сверх того, мы получим кучу подарков. На один день мы станем символами мира во всем мире, и нашим боевым кличем до субботы будет девиз: “Мы победим!”

Вот это нам понравилось. С таким боевым кличем, как этот, мы могли бы шагать до конца

света. В наших костюмах суперголубей мира мы победим всех ребят из всех школ квартала.

Моя мама и матери тридцати детей-чудовищ, какими мы являемся, на этой неделе мастерили нам костюмы голубей из кальки.

– Для этой сеньориты Асунсьон любая причина хороша, лишь бы заставить матерей тратить деньги и работать, – громко сетовала мама. – Я купила костюм Человека-Паука, чтобы не иметь никаких проблем до армии, когда Манолито станет солдатом, и ему выдадут форму. А теперь вот делай еще и костюм голубя, – продолжала жаловаться мать. – Да-а, вот уж что мне необходимо, так это мир и спокойствие. Много-много спокойствия на пустынном пляже Бенидорма*, и без детей, вот это и было бы для меня вселенским спокойствием и миром во всем мире. – Мама замолчала на тридцать тысячных секунды, а потом продолжила с новой силой. – Если ты не успокоишься, я никогда не смогу примерить тебе костюм. Господи, да с тобой хлопот не оберешься, ну почему на твою голову никогда ничего не налезает, – сердито ворчала она. – Чего еще ждать, лоб шире двери..

– Как у Эйнштейна, – изрек дед, утешая нас с матерью. – Все ученые всегда были головастыми.

Маме пришлось мастерить еще один костюм голубя Дуралею, а все потому, что Дуралей – завида редкостный. Он взял привычку отказываться есть, если ему не сделают такой же костюм, как у меня. Мама говорит, что когда-нибудь он у нас обезводится. Мне по барабану, пусть обезвоживается, если хочет. Тоже мне жалость!

Короче, когда наступил день К (это от слова Конкурс и Карнавал) мама надела на нас наши костюмчики из кальки и сказала, чтобы мы отправлялись в школу. Прикинь, ей очень нравится смотреть, как мы выходим, наряженные посланцами мира, и идем, взявшись за руки. Вот только не спрашивай меня, почему. Я так и не смог этого понять.

На лестнице мы столкнулись с Луисой. Она увидела нас, и говорит:

– Смотри-ка, твоя мама изловчилась нарядить вас пингвинами.

У меня не было иного выхода, как подхватить на руки Дуралея и снова подняться домой, чтобы сказать маме, что мы не хотим вышагивать по улице пингвинами, будь это даже ради мира во всем мире. Мама ответила, что Луиса не видит различия между пингвином-мужем и голубкой-матерью.

– Идите в школу, да поскорее. Вечно вы должны прийти позже всех, – добавила она.

На улице какая-то сеньора сказала другой:

– Посмотри, дорогуша, какие милые пингвинчики.

Но мне уже не хотелось возвращаться домой, потому что мама в определенные моменты может прийти в неистовое бешенство. Да к тому же, в конце-то концов, мы представляем мир во всем мире.

Когда мы с Дуралеем подошли к школе, то были поражены увиденным. А увидели мы стоящего у дверей Джихада в костюме из каких-то перьев, похожего на курицу. Рядом стояли Ушастик, похожий на индюка, Сусана, ну вылитая страусиха, Пакито Медина – пеликан и еще тридцать три птицеподобных человека. У нас не было и двух похожих птиц, вернее, были – мы с Дуралеем, такие “милые пингвинчики”.

Только что подошедший дедуля произнес:

– Это должен был видеть Альфред Хичкок, чтобы снять своих “Птиц”… вторую часть.

Все мы, молча таращась друг на друга, с опаской двинулись к дискотеке “Силикона”, где проводился фестиваль. Нас сопровождала сита Асунсьон.

Сита Асунсьон от нас не отстала. Она тоже была в маскарадном костюме и была похожа то ли на утку, то ли на гусыню. Помахивая крыльями, она сообщила нам, что фестиваль будут транслировать по карабанчельскому радио. Это радио, которое выходит в моем квартале. Дедуля говорит, что, поскольку у них нет денег на микрофоны, все передачи ведутся по старинной индейской сисеме – открой окно и ори громче.

Сита Асунсьон была так рада, что даже была не похожа сама на себя. Если бы мы не шли рядом с ней, похожие на большущих безобразных птиц, мы и сами оборжались бы, увидев ее посреди Карабанчеля, наряженной посланцем мира. Сита сказала нам, что, когда мы выйдем на сцену, она скомандует: “Раз, два, три!”, и мы, все как один, должны будем, замахать крыльями и заорать во всю глотку: “Да здравствует мир во всем мире!”

Сита хотела, чтобы мы порепетировали, и прямо на улице завизжала, как сумасшедшая: “Раз, два, три!”

В ответ мы заорали: “Да здравствует мир во всем мире!”, но, как только стали махать крыльями, то запутались между собой, и, если бы сита не навела порядок, то мы стопудово пришли бы на дискотеку с ощипанными перьями. Сита попросила забыть о махании крыльями и разрешила помахать ими только после победы.

На дискотеке все мы вместе с Дуралеем уселись в углу. Ведущим был директор детского сада “Росток”, который находился рядом с моим домом. Он был в костюме Супермена. Сгорая от лютой, можно сказать, свинской зависти, Джихад заскрежетал зубами. Я не преминул воспользоваться случаем, чтобы подлизаться к своему дружку, задире Джихаду.

– Этот пузатый мужик не может быть Суперменом, – уверенно заявил я. – Дядька с таким брюхом не может летать над Ниагарским водопадом, потому что под силой тяжести нашей планеты такие жирные тела, как это, притягиваются к земле.

– И что же с ним тогда будет-то? – оживился Джихад, заинтересовавшись моими теориями.

– Да он ноги протянет, ударившись о землю.

Джихад был не только жутко заинтересован моими научными изысканиями, но был еще и очень доволен. “Протянутые ноги” вернули Джихаду его всегдашний оптимизм. Он уже не испытывал к мужику жгучую зависть. Теперь, несмотря на перья, он поглядывал на ведущего-Супермена свысока, как смотрит настоящий супергерой-профи на никудышного, завалящего супергероишку.

“Суперпузан” объявлял школьные команды, и те выходили на сцену под свист и улюлюканье сидящих. Ты, вероятно, понимаешь, что мы не собирались аплодировать нашим соперникам. Не забывай, что наш девиз был: “Мы победим!”

Вот вышли какие-то ребята в костюмах деревьев. Их команда называлась “Осень”. Они волокли цепь, висящую на суку, потом тянули ее, и автоматически с деревьев падали листья. Зрители были ошеломлены только что увиденной дребеденью. Родители выступившей команды притащили плакат, чтобы подбодрить своих детей. Понятно, что они были единственными, кто им аплодировал. Остальные молча, тупо смотрели, как десять минут со сцены убирали набросанные там листья. Потом вышли классические супергерои. Пацаны были в костюмах из реалити-шоу с ножами, воткнутыми в спину. Девчонки изображали молоденьких красоток...

Мы вышли пятыми. Потренировавшись заранее, мы были вполне готовы проорать наше “Мы победим” после заветного “раз, два, три” нашей ситы Асунсьон, но нам не хватило времени исполнить наш номер. Когда сита сказала “раз, два, три” послышался голос одного пацана из техникума “баронесса Тиссен”**, расположенного в моем квартале:

– Эй, Джихад, тебе так идет наряд курицы!

Джихад бросился со сцены, чтобы свернуть шею этому смазливому красавчику. Сусана кинулась следом за ним, чтобы защитить Джихада, а мы, все остальные, бросились за Сусаной и Джихадом, потому что не кинься мы на его защиту, потом он нам всем бы накостылял. Отец этого малого, из “баронессы Тиссен” сказал:

– Да, сын отчасти прав. Джихад, хоть и назвался голубем, а смахивает на курицу, что есть, то есть.

Сита Асунсьон осталась на сцене в одиночестве. Бедняжка рыдала, стоя в костюме утки. Мы должны были оттаскивать наших родителей от родителей из “баронессы Тиссен”, потому что еще чуть-чуть, и они бы их взгрели, а мы все-таки как-никак символизируем мир во всем мире.

Казалось бы, этот карнавал был самым худшим карнавалом в нашей жизни, но, ты не поверишь тому, что случилось в конце, потому что того, что случилось, не ожидал никто, даже китайцы из России.

Когда ссора утихла, и сцена опустеа, вышел “суперпузан” с видом престарелого Супермена на пенсии и хотел сделать вид, будто бы он полетел. Этот мужик чуть не убил себя своими попытками оторваться от земли. Сам понимаешь, если бы это было так легко, все на свете были бы Суперменами, будь спок. На самом деле нужно было поблагодарить его за то, что он споткнулся и упал. Это было самое изящное, что он показал зрителям за весь вечер. Джихад объяснял кому-то из другой школы:

– Этот пузатый жирдяй не может быть Суперменом, потому что этот недостаток особи заставит его протянуть ноги, ударившись о землю.

Недостаток особи! Какое чудовище этот Джихад! Из всей моей теории ему удалось хорошенько выучить только два слова “протянуть ноги”. Но, не думай, что я сделал ему замечание. Если я стану его поправлять, мне и самому будет отлично известно, что значит протянуть ноги при ударе о землю, о которой мы столько говорим. “Суперпузан” объявил победителей, начав с третьего места, чтобы накалить страсти.

– Третье место заняла команда “Реалити-шоу” за обаяние и оригинальность!

Зрители дружно закричали и засвистели: “Жюри на мыло!”

– Второе место мы присудили команде “Осень” за красивое представление одного из времен года, такого же значительного, как и все остальные.

Ха, он сказал “за красоту”? Я шепнул Джихаду, что это жюри заслужило, чтобы его сбросили в Ниагарский водопад, вместе с “суперпузаном”, разумеется. Он со мной опять согласился. Самый большой хулиган в классе во всем соглашался со мной, неожиданно я стал его лучшим другом. Я был весьма горд самим собой. Когда самый крутой пацан в классе – твой друг, твои тылы надежно прикрыты. Я имею в виду, что дружить с крутым чуваком, это все равно, что иметь в своем распоряжении Джинна из лампы, всегда готового защитить тебя от любого врага.

– И первое место… – Супернескладеха сделал паузу, выжидая, когда напряжение

достигнет предела. Вот уверяю тебя, в зале можно было услышать зубовный скрежет сгорающих от нетерпения зрителей. – Итак, первое место мы единогласно присудили команде “Птицы” за защиту исчезающих в природе видов. Поскольку никто не вышел, ведущий вынужден был повторить.

Мы недоуменно переглядывались – как же так? Ведь мы же пришли представлять мир во

всем мире. Понятно, раз о мире во всем мире не узнал никто, нам пришлось признать, что мы команда исчезающих видов птиц. В жизни человек не всегда такой, каким хочет быть. Нас заставили еще раз выйти на сцену, чтобы получить приз. Приз находился в большущей коробке. Мы все бросились к коробке, чтобы открыть ее. Дуралей попытался открыть ее зубами. В этой заварушке мы остались без крыльев, но это было уже неважно. Мы уже не несли ответственность за представление мира во всем мире, мы были птицами из Красной Книги, рискующими вымереть. Училка прокладывала себе путь к коробке, раздавая предательские, вероломные щипки. Своими сильнющими руками она открыла коробку.

Суперпузан попросил овации для победителей. В коробке находились школьные

принадлежности: учебники, тетради и всякая подобная ерунда. Весь этот спектакль о мире во всем мире для того, чтобы выиграть учебники! Единственный, кто хлопал, был Дуралей, да и то потому, что он еще не ходил в школу и не знал, что это значит – учиться, так что ему простительно.

Мы покинули сцену. Нам уже нечего было там делать. Этот подарок сита Асунсьон могла

оставить себе и есть с картошкой. Она была так рада, разглядывая все эти книги. Абсолютно точно, что она планирует какие-то новые задания, чтобы вынести нам мозги. Наши родители были горды своими птенцами, рискующими вымереть.

Вечером мне разрешили спуститься погулять в парк Висельника. Я надел свой суперский

костюм Человека-Паука. Мама сказала Луисе:

– Все мальчишки такие. Они напяливают наряд супергероя и рады. Вот я и говорю, дети

здоровы, веселы, счастливы – и слава богу, чего еще желать.

Вообще-то я должен был бы спускаться, цепляясь за стены башни, но я умный парень,

и знаю, что, несмотря на свой наряд Человека-Паука, мои возможности ограничены. Когда я подошел к парку Висельника, меня уже поджидали друзья – Джихад в костюме Супермена, Ушастик в том же наряде, но без плаща, потому что должен был играть помощника Супермена, Сусана в наряде Красавицы. Хотя, как только ты побудешь немножко с такой Красавицей, сразу поймешь, что это Чудовище, переодетое в Красавицу. Ждал и Пакито Медина в костюме Робин Гуда. А Дуралей по-прежнему был в костюме пингвина, потому что мама убедила его, что в этом наряде он был самым красивым мальчиком в квартале. В его возрасте ты все еще веришь в материнское вранье.

Мы играли в супергероев, разбившись на две команды. Джихад попросил меня быть в

его команде.

– Джихад, а как ты смотришь на то, чтобы наш боевой клич был “Мы за мир во всем мире,

и мы победим,” – спросил я его.

– Это круто, классный девиз, – согласился он. Сразу ясно, что я стал его закадычным

другом.

Мы играли в “платок”, в “бубонную чуму”, “кренделек, жаренный в масле”, это игра, в

которой одна команда наклоняется, а другая беспощадно набрасывается сверху. Из разряда так называемых “воспитательных игр”. Я делал все, что мог, бегал, держался изо всех сил, но всем остальным всегда удавалось меня обыграть. Единственный недостаток, который я в себе нахожу, это силовые игры и игры, где нужно бегать, потому что там меня всегда побеждают. Когда Джихад понял, что в одной команде со мной каши не сваришь, он решил, что с этого момента нулям без палочки в команде не место. Единственное, что интересовало Джихада – побеждать любой ценой, как это было у Пакито Медина. А кого побеждать Ушастика, Сусану, Дуралея или меня, Джихада не волнует.

Я взял Дуралея за руку, и мы пошли домой. На самом деле пошел я, потому что не мог

сдерживать слезы. Я перестал быть верным другом Джихада, став водосточной крысой, а это бесит кого угодно. Увидев, что я плачу, Дуралей тоже заревел. А, ему все передается, и хорошее, и плохое. Так говорит моя мама. Нам пришлось разделить один носовой платок на двоих. Сначала высморкался я, а потом приложил платок к носу Дуралея. Он все сделал, как всегда сначала тщательно подготовился, вздохнул поглубже, а потом втянул сопли в себя, вместо того, чтобы высморкаться в платок. Это его манера. Я начал смеяться, несмотря на слезы в глазах, потому что надо признать, хоть мой брат и Дуралей, но в чем-то он довольно милый. По крайней мере, мне кажется именно так.

Мы так и стояли заплаканно-смеющимися, когда к нам подбежал Пакито Медина.

– Что вы делаете? – спросил он.

– Плачу от смеха, – ответил я. Ведь не думаешь же ты, что я сказал ему правду.

– Не хотел бы ты прийти в воскресенье ко мне домой поиграть на компьютере, – спросил

меня Пакито.

– А Джихада ты тоже пригласишь? – спросил в свою очередь я.

– Джихад может сломать комп, он же чудовище.

– Пойду, – согласился я.

На самом деле играть на компе с Пакито Медина скучно, потому что Пакито так же

побеждает во всем, как я во всем проигрываю, но для меня это было не так важно. И этот самый умный парень на земле из всех, кого я знаю, хотел пригласить только меня. Спрашивается, почему? А потому, что Манолито-очкарик не сломает комп, потому что Манолито не такое чудовище, как некоторые, и потому, что на него можно положиться во всем. Было понятно, что Пакито Медина решил, что я стану его настоящим другом. Думаю, это была одна из самых счастливых минут в моей жизни. От счастья мне хотелось подняться домой, карабкаясь по стенам, как Человек-Паук, но я этого не сделал.

Маме не нравится, когда Дуралей поднимается по лестнице один. Мы с Дуралеем

бежали до самой квартиры. Ясно, что я у него выиграл. На всем белом свете есть только два человека, кого я обгоняю в беге – Дуралей и дед Николас. А в чем дело? Они бегают хуже меня!

Когда мы были уже в пижамах, дедуля сказал нам:

– Раз, два, три.

И мы с Дуралеем во всю глотку заорали:

– Да здравствует мир во всем мире!!!

Эти звериные вопли продолжались до тех пор, пока не пришла куча соседей сверху. Они

протестовали против этого бедлама. Короче стало понятно, что небезысвестный лозунг ситы Асунсьон всегда приносит в нашу жизнь проблемы.

*Бенидорм – одно из популярнейших в Испании мест летнего отдыха для людей среднего достатка на побережье Коста-Бланка

** баронесса Тиссен (Кармен Сервера) – испанская фотомодель, вдова барона Ганса Генриха Тиссена-Борнемисы

***fuerza de gravedad atrae(сила тяжести притягивает) falta de variedad empuja(недостаток особи заставляет) – здесь идет рифмованный обыгрыш законов и понятий физики и биологии

Игра в платок – играют две команды, у каждого в команде свой номер. Называется произвольное число, и из команд выходят участники под этими номерами. Тот из них, кто завладеет платком бежит к своей команде Если противник его не догоняет, то его команде присуждается очко, если догоняет – то очко команде противника. И так по кругу.

Игра в кренделек (churro mediamanga mangaentera) – игроки одой команды образуют цепочку, подойдя к опоре, наклонившись, как при игре в чехарду, и держась друг за друга. Их соперники прыгают на них, стараясь не упасть. Побеждает та команда, у которой больше человек уселось.

Глава 10 “С днем рожденья тебя!”

Дедуля не хотел отмечать свой день рождения. Он повторял: “Нет, нет и нет”.

– Но, папа, восьмидесятилетие отмечают не каждый день, – сказала ему моя мама.

– Вот и слава богу, – ответил дед. – Не хватало еще, чтобы эту неприятность устраивали

каждые два дня из трех.

– Давай, дедуля! – Мы тебе все подготовим, ты пригласишь друзей, мы купим пиньяту*…

она уже стояла у меня перед глазами.

– А внутрь вы можете положить пилюльки от артроза, таблетки от недержания и капельки

от давления, – дедуля видел все в черном цвете. – Если я приглашу своих друзей, этот дом может показаться домом престарелых. Мне это не нравится, кругом полно подагрических стариков со вставными зубами, не хочу. И, кроме того, какие у меня друзья?

– Джихадов дед, – сказал я.

– Ну да, я говорю деду Джихада, чтобы он пришел на мой день рождения, а он умирает от

смеха. – Старики не отмечают дни рождения, я этого никогда не видел. Вы хотите, чтобы я задул восемьдесят свечей?

– Да! – хором кричим мы с Дуралеем, хотя мы редко приходим с ним к соглашению.

– Я потушу восемьдесят свечей, и потом вы похороните меня под “с днем рожденья, тебя!”

Мы с Дуралеем запеваем “с днем рожденья, тебя!” Такого рода песенки мы всегда поем

дуэтом, хлопая руками по столу в такт песне. Это наш стиль. А дедуля продолжает гнуть свое:

– И, кроме того, раз ты старик, люди дарят тебе только шарфы, забивая твой гардероб

шарфами доверху. Ни одного галстука, ни флакончика одеколона, ни жакета на три четверти, только шарфы.

– Ну, так скажи нам, что ты хочешь, чтобы мы тебе подарили, мама так легко не сдастся.

– Ничего! Мне нечего праздновать, у меня нет друзей и нет ни малейшего желания

отмечать восемьдесят лет. Единственное, что у меня есть, это шарфы с предыдущих дней рождения.

Сказав все это, дед направился в ванную, чтобы вставить зубы, потому что он уходил

погреться на солнышке с дедом Джихада. А мой дед не из тех, кому нравиться греться на солнышке без зубов. Он открыл дверь и ушел. Мы с Дуралеем так и поперхнулись своим “с днем рожденья тебя”.

До этого момента я не знал никого, кто не любил и не хотел отмечать день рождения.

Даже моя мама уже много лет только и хочет, чтобы ей исполнилось 37, хочет отметить это событие и за много-много дней до этого твердит об этом отцу, чтобы тот не забыл и купил ей бриллиант, норку или блендер со смертельными ножами, что, в конечном счете, он всегда ей покупал.

После того, как дед ушел, хлопнув дверью, я подумал, что мама разозлится, потому что,

если и есть что-то в жизни, что ей не нравится, так это когда ей противоречат. Так что мы с Дуралеем помалкиваем, потому что в такие моменты молчать лучше всего. Чихни ты чуть сильнее, и могут полететь пух и перья, и не только от чихания. Однако мама не рассердилась, она продолжала прибирать на столе, как ни в чем не бывало. Однажды, в прошлом году, отец сказал, что мама непредсказуема.

Непредсказуемая мама более не упоминала о дедовом дне рождения, и этот совсем

небезызвестный день Д (Д – от слова Дед) угрожающе надвигался. Накануне загадочной среды, мама позвала меня в свою комнату и закрыла дверь. Я немедленно задрожал и проблеял:

– Я не делал этого, и не со зла, это все Дуралей. Это он достал из бара печенье польворон*.

Он хотел посмотреть, как оно разлетится на мелкие кусочки, если мы швырнем его с балкона. А теперь выходит, что это я его швырнул, и это я уронил печенье Луисе на горбушку.

– Я позвала тебя не по этому поводу, Манолито.

Бывают в жизни моменты, когда я поступаю опрометчиво, прося прощения, как это было

сейчас. Впервые за всю историю моего существования меня позвали не за тем, чтобы учинить первостатейный разнос. Мама сказала мне, что кровь из носу, собирается отметить день рождения деда, несмотря ни на что.

– Но, если он не хочет…

– Хочет он или нет, неважно.

Вот она какая, моя мама! Даже Папа Римский не заставит ее изменить планы. Хотелось бы

мне, чтобы прибыл Святейшество. Я бы посмотрел, как он укажет маме, должна она отмечать день рождения или нет. Моя мама самый авторитетный и властный человек на земле, она сама себе указ. Это известно даже инопланетянам, подобным Пакито Медина.

Мама выработала план действий, замечательный план, самый замечательный со времен

появления жизни на земном шаре. План заключался в следующем:

a) Мы с дедом ведем Дуралея к врачу. Зачем мы поведем его к врачу, спросишь ты. Не

вопрос – у Дуралея насморк, но это все равно. Если у него не будет соплей, значит, найдется что-нибудь еще. Дуралей не вылезает от врача, он типичный ребенок, который подхватывает все болячки. Почему? Да потому, что подбирает с пола всякую дрянь и сосет ее. Однако, оставим эту тему. Если я стану рассказывать тебе обо всех свинствах, что вытворяет Дуралей, ты не сможешь есть никогда в жизни.

b) Пока мы сидим у врача, мама сходит в супермаркет купить продукты для

роскошнейшего, колоссальнейшего обеда.

c) Шесть часов вечера, у нас дома. Отец, мать, двое приглашенных, Луиса и ее муж,

Дуралей и я. Какой скучный день рождения! Я спросил маму: “А что, если сказать деду Джихада?” Мама вспомнила о том, что дед сказал, что ему неудобно приглашать друга– старичка. Ну, без друга, так без друга, проехали.

Прежде чем выйти из комнаты, мама сказала:

– Я как раз уже узнала, что ты снова швыряешь печенье с балкона, ты опоздал.

Я уже хорошо знал, что было невозможно войти к матери в комнату и выйти оттуда

ненаказанным за что-нибудь. Ура, вот я вышел из комнаты живой и здоровый, и целехонький, без шрамов и рубцов, что не могло меня не порадовать. Но то, что в моем мозгу имелся такой большой секрет заставляло, меня слегка нервничать. Были моменты, когда мне казалось, что этот секрет не умещался в моей голове. Вечером, когда мы с дедом ложились спать, я сказал ему два или три раза:

– Дедуля, завтра у тебя день рождения, но мы, вероятно, так никогда его и не отметим.

– Вот и хорошо, – проскрипел дедуля, закрывая глаза, чтобы уснуть. Иногда он кажется

ужасно невыносимым человеком.

На следующий день я открыл брюхо моей свиньи. Моя свинья – это керамическая

копилка. Вообще-то люди разбивают свинью, когда копилка наполнена до конца. Но, поскольку я и не надеюсь заполнить свинью до конца и всегда хочу открыть ее, когда там зазвенят две-три монетки, а больше там и не накапливается, отец сделал секретную прорезь в брюхе, и все остались довольны. Мне не нужно копилку разбивать, а родителям покупать ее каждое воскресенье.

У меня было сто пятьдесят песет. Не густо. Недавно были выходные, и я избавил свинью

от запасов. Того, что было явно не хватит на то, чтобы купить шарфы, к которым дедуля питает такое отвращение. Если бы у меня были деньги, я хотел бы купить ему зубной протез.

Дело в том, что имеющийся у дедули протез ему немного великоват, и когда дед начинает есть что-нибудь твердое, это – вселенское бедствие. Мясо застревает во вставных зубах, и они слетают вместе с куском мяса.

Сто пятьдесят песет я понес с собой в школу.

Я потрачу их в “Синей лавчонке”. “Синяя лавчонка” – это магазинчик сеньора Мариано. В

нем есть все мыслимые и немыслимые безделушки, известные и у нас и за границей, наборы шариков, которые привезли сеньору Мариано из Китая. Но, шарики я отложил на потом, потому что с тех пор, как Дуралей начал задыхаться от шариков, мама их запретила.

Потом я увидел несколько конвертов с индейцами, только индейцы сеньора Мариано не

держатся на ногах, а мне хотелось бы, чтобы они держались. Я бы соорудил из подушки гору и разместил бы там всех индейцев, воткнув им сзади перья, как в фильмах. Никаких индейцев. Потом я увидел волчок, но волчок у меня уже есть. Йо йо тоже имелся… А знаешь ли ты, что я вдруг увидел совершенно случайно? Зубы Дракулы. У меня не было денег на зубной протез, но на то, чтобы купить деду зубы Дракулы хватало. Я потрачу деньги на деда. Без всякого преувеличения сейчас я был самым лучшим человеком из тех, кого знал. Я был, как мальчик из рассказа, который был готов погибнуть, лишь бы спасти деда. Хорошо еще, что я не посчитал своим долгом умереть, потому что, по правде, пару раз я думал об этом.

На перемене Джихад попросил у меня на время зубы. Я дал ненадолго, сказав, чтобы он

не сильно их слюнявил. Потому что я собирался подарить зубы деду. Потом зубы примерил Пакито Медина, а за ним Ушастик. Ушастый вернул мне зубы. Но они все были в крошках от сдобы. Я вытер их о штаны, и они снова стали такими же белыми, как раньше. Все-таки это были зубы высочайшего качества.

Когда мы находились уже в классе, я вспомнил, как дедуля сказал, что он не хотел отмечать день рождения со стариками. “Так может, тогда пригласить моих друзей,” – подумал я. А что, отличная мысль. Мои друзья, может, и имеют кучу недостатков (недостатки есть у всех), но они не старики. Тайком я передал друзьям записки. Моей училке не нравится, если ты передаешь людям приглашения на день рождения, когда она в это время объясняет тему про климат на земле. Про себя я подумал, что, скорее всего, им не захочется плестись на день рождения к деду... Но все согласились! Мои друзья готовы пойти на день рождения к Фредди Крюгеру с тем, чтобы поесть торт и выпить кока-колы. Я сказал, что тогда все они должны прийти пораньше, чтобы отвести Дуралея к врачу.

– Нет проблем, сходим, – ответили ребята.

За обедом мы поздравили дедулю и уселись смотреть телевизор, как будто для нас ничего более важного в мире не существовало. Иногда для нас и в самом деле самое важное в этом мире – это телевизор, но в данном случае мы притворялись.