Текст книги "Третья волна"

Автор книги: Элвин Тоффлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 46 страниц)

Социальная память

Все виды памяти можно разделить на память чисто индивидуальную, или частную, не доступную для других, и память общую, открытую для совместного доступа, то есть социальную. Частная память, не разделенная с другими, умирает вместе с человеком. Социальная же память продолжает свое существование. Наша замечательная способность хранить и отыскивать информацию в общей памяти – вот секрет успешного эволюционного развития нашего вида. И поэтому все, что существенным образом противоречит тому, как мы создаем, накапливаем или пользуемся социальной памятью, затрагивает и самые истоки судьбы.

Уже дважды на протяжении своей истории человечество круто ломало свою социальную память. Создавая ныне новую инфосферу, мы находимся на пороге следующего такого преобразования.

Первоначально социальные группы были вынуждены накапливать свою общую память там же, где они хранили память частную, т. е. в головах людей. Родоплеменные старейшины, мудрецы и т. п. хранили все это при себе в форме истории, мифа, традиционного практического знания и легенды и передавали своим детям в сказках, песнях, эпических сказаниях и на примерах. Как развести огонь, как лучше заманить в ловушку птицу, как вязать плоты или толочь таро, как заострить палку для рыхления земли или ходить за быками – весь накопленный опыт группы хранился в нейронах, нервной ткани и конъюгациях хромосом людей.

Объем социальной памяти был жестко ограничен – эта истина пока остается непреложной. Неважно, сколь хороша была память у старшего поколения, сколь запоминающимися были песни и уроки, но в головах любой популяции было ровно столько, и не больше, места для хранения информации.

Цивилизация Второй волны уничтожила барьер памяти. Распространила массовую грамотность. Вела систематические деловые записи. Построила тысячи библиотек и музеев. Изобрела картотеки. Короче, она извлекла социальную память из – под «черепной коробки», нашла новые способы ее хранения и тем самым вывела ее за рамки прежних ограничений. Путем увеличения запаса кумулятивного знания она ускорила все процессы нововведений и социальных перемен, придавая цивилизации Второй волны самую стремительно меняющуюся и развивающуюся культуру, дотоле неведомую миру.

А сейчас мы готовы вскочить на новую ступень социальной памяти. Решительная демассификация, изобретение новых средств массовой информации, картографическая съемка земли спутниками, больничный контроль за лежачими пациентами с помощью электронных датчиков, компьютеризация корпоративных файлов (документов систематического хранения) – все это означает, что мы подробнейшим образом регистрируем в записи деятельность нашей цивилизации. Если только мы не кремируем нашу планету, а вместе с ней и свою социальную память, то вскоре вплотную приблизимся к цивилизации «фотографической» памяти. Цивилизация Третьей волны будет иметь в своем распоряжении гораздо больше и гораздо лучше организованную информацию о себе самой, чем это можно было бы вообразить еще четверть века назад.

Однако крен Третьей волны в сторону социальной памяти больше, чем просто количественный. Мы, как и прежде, вдыхаем жизнь в свою память. Когда социальная память накапливалась в человеческих умах, то постоянно подвергалась постепенному разрушению, пополнению, смешиванию, комбинированию и перекомбинированию по – новому. Она была деятельной, энергичной и в самом прямом смысле живой.

Когда промышленная цивилизация вывела большую часть социальной памяти за пределы «черепной коробки», то память эта стала объективированной – воплощенной в артефактах, книгах, платежных ведомостях, газетах, фотографиях и фильмах. Однако символ, однажды начертанный на странице, фотография, запечатленная на пленке, напечатанная газета – все они остаются пассивными или неподвижными. И только когда эти символы снова вводились в человеческий мозг, они оживали, их по – новому обрабатывали и перестраивали. Хотя цивилизация Второй волны радикальным образом расширила социальную память, она же ее и заморозила.

Скачок в инфосферу Третьей волны потому исторически совершенно беспрецедентен, что делает социальную память не только обширной, но и активной. А такое сочетание проявит себя как движущая сила.

Активизация этой новоявленной расширенной памяти высвободит в культуре свежие силы. Ведь компьютер не только помогает нам организовать или синтезировать «крупицы информации» в когерентные модели реальности, но также далеко раздвигает границы возможного. Ни библиотека, ни каталог не могли бы мыслить, не говоря уж о том, чтобы мыслить необычно и оригинально. В противоположность этому компьютер можно попросить «помыслить немыслимое», о чем прежде и не думали. Он сделает возможным поток новых теорий, идей, идеологий, художественных озарений, технических прорывов, экономических и политических инноваций, которые до сих пор были в самом прямом смысле немыслимыми и невообразимыми. Таким образом, он ускоряет процесс исторических изменений и поддерживает резкий сдвиг в сторону социального многообразия Третьей волны.

Во всех предшествующих обществах инфосфера предоставляла средства коммуникации между людьми. Третья волна эти средства приумножит. Но она также впервые в истории обеспечит и мощные средства коммуникации между машинами и, что еще поразительнее, для общения людей с окружающей их интеллектуальной средой. Если отступить и взглянуть на всю эту грандиозную картину в целом, то становится ясно, что революция в инфосфере столь же поразительна, как революция в техносфере – энергетической и технологической основе общества.

Работа по созданию новой цивилизации идет полным ходом на многих уровнях сразу.

Глава 15

ЗА ПРЕДЕЛАМИ МАССОВОГО ПРОИЗВОДСТВА

Не так давно я ехал во взятом напрокат автомобиле от покрытых снегом Скалистых гор вниз по извилистым дорогам, затем по плато и снова вниз, вниз, до самого подножия этой величественной горной гряды. Там, в Колорадо – Спрингс, я направился к длинному, низкому комплексу зданий, разместившемуся вдоль шоссе. Он казался совсем крохотным по сравнению с неясно вырисовывавшимися позади меня горами.

Войдя в здание, я вспомнил заводы, на которых я когда – то работал, их грохот и рев, их грязь, дым, вспомнил свой затаенный гнев. В течение многих лет, даже оставив физический труд, мы с женой осматривали заводы. Во всех своих путешествиях по земному шару, вместо того, чтобы любоваться руинами церквей и ходить по туристическим маршрутам, мы занимались тем, что наблюдали, как работают люди, считая, что ничто другое не может так красноречиво рассказать об их культуре. И теперь в Колорадо – Спрингс я снова оказался на заводе. Мне говорили, что это одно из самых передовых производственных сооружений в мире.

Скоро стало ясно, почему. На заводах, подобных этому, можно увидеть новейшую технологию и наиболее развитые информационные системы, а также и практический эффект их соединения.

Этот завод, принадлежащий компании «Хьюлетт – Паккард», производит на 100 млн долл. в год электронной аппаратуры – кинескопы для телевизионных экранов, медицинское оборудование, осциллоскопы, «логические анализаторы» для тестирования и даже более таинственные вещи. 40 % работающих здесь, 1700 человек – это инженеры, техники, программисты, канцелярские работники и управленцы. Они работают в огромном помещении с высокими потолками. Одна из стен представляет собой гигантское окно, в которое виден внушительный Пайкс – Пик. Остальные стены выкрашены ярко – желтой и белой краской. Полы, покрытые светлым линолеумом, чистые, как в операционной, и блестящие.

Все работающие на «Хьюлетт – Паккард», от клерков до компьютерных специалистов, от управленцев до сборщиков и контролеров, находятся не в отдельных помещениях, а в одном большом зале, разделенном невысокими перегородками. Общаясь друг с другом, они не перекрикивают шум машин, а разговаривают нормальным тоном. Все носят обычную одежду, поэтому не различаются по положению и профессиям. Производственники сидят за своими станками или столами; на многих столах стоят цветы, плющ и другая зелень, так что при взгляде с некоторых точек кажется, что находишься в саду.

Осматривая этот завод, я подумал, что было бы, если бы я мог волшебным образом вырвать некоторых своих давних друзей из литейных, с автосборочного конвейера, из грохота, грязи, тяжкого калечащего ручного труда и жесткой дисциплины, неотъемлемой от него, и перенести их в эту рабочую среду нового типа.

Они бы удивленно воззрились на все это. Я сильно сомневаюсь, что «Хьюлетт – Паккард» – рай для рабочих, и моих друзей – рабочих нелегко обмануть. Они бы захотели познакомиться, пункт за пунктом, с платежными ведомостями, дополнительными льготами, штрафами, если таковые существуют. Они бы спросили, действительно ли редкие новые материалы, применяющиеся на этом заводе, безопасны или в окружающей среде Заключена угроза здоровью. Они справедливо бы решили, что, несмотря на внешне приятельские отношения, одни отдают приказы, а другие их исполняют.

Тем не менее проницательный взгляд моих старых друзей, несомненно, отметил бы непривычные, резкие отличия от известных им классических заводов. Они бы заметили, к примеру, что вместо того, чтобы приходить на службу в одно и то же время, отмечать время прибытия и спешить к своим рабочим местам, все работающие на «Хьюлетт – Паккард» могут в определенных временных пределах выбирать индивидуальные рабочие часы. Они не прикованы к рабочим местам, а могут двигаться, когда захотят. Мои старые друзья удивились бы тому, как свободно, разумеется, в известных пределах, определяют темпы собственной работы работающие на «Хьюлетт – Паккард», разговаривают с управляющими или инженерами, не придавая значения положению и табели о рангах. Одеваются по собственному желанию. Короче говоря, сохраняют свою индивидуальность. Действительно, мои старые друзья в тяжелых, подбитых железом башмаках, грязных комбинезонах и касках с трудом могли бы считать увиденное заводом.

И если расценивать завод как место появления массовой продукции, они окажутся правы. Поскольку этот завод не для массового производства. Мы находимся уже за пределами массового производства.

«Воробьиный нос» и футболки

В настоящее время известно, что процент рабочих, занятых в поточно – массовом производстве, в «передовых» странах за последние 20 лет уменьшился[286]286
  Цифры, свидетельствующие об уменьшении производственного сектора в высокоразвитых странах, см.: Yearbook of Labour Statistics, 1965, 1966, 1975. Издательство Международной Организации Труда.


[Закрыть]. (В Соединенных Штатах только 9 % всего населения – 20 млн рабочих – производят товары для 220 млн людей. Остальные 65 млн рабочих заняты в сфере обслуживания.) И по мере того как это массовое производство в индустриальном мире уменьшается, его больше и больше отдают на откуп в так называемые развивающиеся страны, от Алжира до Мексики и Таиланда[287]287
  О производстве, которое «отдается на откуп» развивающимся странам, см.: «Vast Global Changes Chaleenge Private – Sector Vision», Frank Vogl, «Financier», April, 1978; и John E. Uliman, «Tides and Shallows», в [12], p. 289.


[Закрыть]. Подобно старым заржавевшим автомобилям, самые отсталые индустрии Второй волны экспортируются от богатых народов к бедным.

Однако как по стратегическим, так и по экономическим причинам богатые страны не могут отказаться от массового производства и стать примером «общества обслуживания» или «информационной экономики». Картина богатого общества, живущего за счет нематериального производства, в то время как остальной мир занят производством материальных товаров, слишком упрощена. Богатые страны продолжают производить основные товары, но нуждаются для этого в меньшем количестве рабочих, поскольку мы преобразовали самый способ производства товаров.

Сущностью Второй волны производства были длинные серии миллионов одинаковых, стандартизированных продуктов. Напротив, сущностью Третьей волны производства является короткая серия частично или полностью изготовленных на заказ изделий.

Общество все еще продолжает думать о производстве как об изготовлении больших серий, и мы действительно продолжаем выпускать сигареты миллиардами, ткани – миллионами ярдов, а электрические лампочки, спички и кирпичи в астрономических количествах. Несомненно, какое – то время это будет продолжаться. Но это продукция наиболее отсталых отраслей, а не наиболее «продвинутых», и сегодня она составляет около 5 % всего нашего промышленного производства товаров.

Один аналитик в «Critique», журнале, посвященном изучению Советского Союза, замечает, что, в то время как «менее высокоразвитые страны» – с ВНП между 1000–2000 долл. на душу населения в год – сосредоточены на массовом производстве, «наиболее высокоразвитые страны… сосредоточены на экспорте штучных товаров и небольших сериях произведенных товаров, что базируется на высококвалифицированной работе и… высоких затратах на исследования: компьютеры, специализированное оборудование, авиация, автоматизированные системы производства, предприятия высокой технологии, фармацевтическая продукция, высокотехнологичные полимеры и пластмассы»[288]288
  Немассовое производство описано у Jacobs, р. 239. См. также: «Programmable Automation: The Bright Future of Automation», Robert H. Anderson, в «Datamation», 1972; и A. E. Kobrinsky, N. E. Kobrinsky «A Story of Production in the Year 2000» в Fedchenko, p. 64.


[Закрыть].

В Японии, Западной Германии, Соединенных Штатах, даже в Советском Союзе в таких областях, как производство электрооборудования, химических веществ, в космическом производстве, электронике, специализированных средствах передвижения, коммуникации и тому подобных, мы обнаруживаем явно выраженную тенденцию к уменьшению массовости. На суперпередовом заводе компании «Вестерн электрик» в северном Иллинойсе, например, рабочие производят более 400 различных «контурных пакетов» сериями от двух в месяц до двух тысяч в месяц. На заводе «Хьюлетт – Паккард» в Колорадо – Спрингс обычно производство серий от 50 до 100 штук[289]289
  О доле дорогостоящих товаров в производстве товаров см. «Computer – controller Assemble», James L. Nevis, Daniel E. Withey, в «Scientific American», February, 1978.


[Закрыть].

В компаниях IBM, «Полароид», «Макдоннел – Дуглас», «Вестингауз» и «Дженерал электрик» в Соединенных Штатах, в «Плесси» и ИТТ в Великобритании, «Симменс» в Германии и «Эриксон» в Швеции отмечается тот же сдвиг в сторону коротких серий и производства на заказ. В Норвегии «Эйкер груп», на счету которой когда – то было до 45 % всех строящихся в стране кораблей, перешла на производство оборудования для добычи нефти в открытом море. Результат: переход от «серийного производства» кораблей к «сделанным на заказ» платформам для добычи нефти[290]290
  Малые серии производства одного вида описаны в «When Will Czechoslovakia Become an Underdeveloped Country», перепечатанной из «Palach Press», London, в «Critique» (Glasgow), журнале советских исследований и социалистической теории, зима 1976–77. См. также: «New Programmable Control Aims at Smaller tasks», September, 1976; «The Computer Digs Deeper Into Manufacturing», «Business Week», February 23, 1976; и «In the Amsterdam Plant, The Human Touch», Ed Grimm, в «Think», August, 1973.


[Закрыть].

В то же время в производстве химических веществ, по словам руководящего работника Р. Э. Ли, в «Экссон» наблюдается «движение к малым сериям произведенных продуктов – полипропилена и полиэтилена для трубопровода, обшивки и т. д. В «Параминс» мы все чаще выполняем работы на заказ». Некоторые из серий настолько малы, добавляет Ли, что «мы называем их сериями «с воробьиный нос»[291]291
  Производство малых серий изделий освещено в «Inescapable Problems of the Electronic Revolution», «The Financial Times» (London), May 13, 1976; и в «Aker Outlook», «Northern Offshore» (Oslo), November, 1976.


[Закрыть].

Большинство людей еще думает о военной промышленности в понятиях массового производства, но в действительности оно становится «уже не массовым». Мы думаем о миллионах одинаковых униформ, шлемов, винтовок. На самом деле часто для современной системы военных ведомств нужна вовсе не массовая продукция. Реактивные истребители могут производиться партиями от 10 до 50 штук. Каждый из них может слегка отличаться от других в зависимости от целей и области применения. И в связи с такими малыми заказами большая часть деталей, необходимых для постройки самолета, обычно выпускается тоже небольшими партиями[292]292
  Анализ производства серий изделий для Пентагона дан в книге Robert H. Anderson and Nake M. Kamrany «Advanced Computer – Based Manufacturing Systems for Defense Needs», опубликованной Институтом информационных наук, Университет Южной Калифорнии, сентябрь, 1973.


[Закрыть].

Сенсационный анализ, произведенный Пентагоном, относительно закупок ряда товаров, выявил, что более 59,1 млрд долл. истрачено на приобретение товаров, для которых количество определимо, и 78 % (7,1 млрд долл.) – на товары, произведенные в количестве менее 100 штук!

Даже в областях, где компоненты все еще производятся массово в очень больших количествах – ив довольно высокоразвитых производствах, – эти компоненты обычно состоят из многих различных изделий, которые в свою очередь производятся малыми сериями.

При одном только взгляде на невероятное разнообразие транспортных средств, несущихся по аризонской автостраде, можно понять, насколько когда – то однородный автомобильный рынок поделен на сегменты, принуждая даже технологических тиранозавров, производителей автомобилей, против желания обращаться иногда к работе на заказ. Производители автомобилей в Европе, США и Японии в массовых количествах изготовляют детали и производят узловую сборку, затем собирают их различным образом в мириадах вариантов[293]293
  Методы автомобиьного производства в Японии описаны в сообщении Jiro Tokuyama, Nomura Research Institute of Technology & Economics, Tokyo, June 14, 1974.


[Закрыть].

Возьмем другой уровень: скромные футболки. Они производятся массово. Но новый, дешевый способ горячей печати делает экономичным нанесение рисунков или слоганов в очень небольших партиях. Результат – невиданный расцвет производства этих маек, позволяющих весело распознавать в носящих их поклонника Бетховена, любителя пива или порнозвезд. Автомобили, футболки и множество других товаров свидетельствуют о промежуточном состоянии между массовым и уже немассовым производствами.

Следующий за этим шаг, разумеется, полное производство на заказ – изготовление единственного в своем роде изделия. И совершенно ясно, в каком направлении мы должны двигаться: изделия на заказ для индивидуального потребителя.

По словам Роберта Андерсона, главы Департамента информационной службы в корпорации «Рэнд» (Rand Corporation) и эксперта развитого производства: «В недалеком будущем производить что – либо на заказ будет не труднее… чем сейчас… производить массово. Мы сейчас находимся за гранью производства множества модулей и сборки их… и мы переходим к просто продукции на заказ. Как шьют одежду»[294]294
  Андерсон цитируется по интервью с автором.


[Закрыть].

Переход к производству на заказ, возможно, лучше всего символизирует лазерная установка на базе компьютера, введенная несколько лет назад в производство одежды. До Второй волны, принесшей с собой массовое производство, человек, если ему нужна была одежда, обращался к портному или белошвейке, или ему шила жена. В любом случае одежда делалась на основе ремесла по его индивидульным меркам. Все сшитое было в сущности изготовлено на заказ.

После наступления Второй волны мы начали выпускать одинаковую одежду на основе массового производства. При этой системе рабочий клал один слой ткани на другой, сверху накладывал выкройку, затем электрическим резаком обводил по краю выкройки и делал множество одинаковых деталей одежды. Затем они подвергались одним и тем же операциям, и одежда выходила одинаковой по размеру, крою, цвету и т. д.

Новое лазерное приспособление действует по совершенно иным принципам. Оно не вырезает ни 10, ни 50, ни 100 или даже 500 рубашек или жакетов зараз, а только одно изделие. Но оно действует быстрее и обходится дешевле, чем применявшиеся до сих пор методы массового производства. Так уменьшается количество отходов и исключается необходимость инвентаризации. По этим причинам, говорит президент «Дженеско», одной из самых больших в Соединенных Штатах компании по производству обуви и одежды: «Лазерные устройства могут быть запрограммированы так, чтобы расположить детали одежды экономно». Это дает основания предполагать, что когда – нибудь стандартные размеры могут даже исчезнуть. Станет возможно сказать свои мерки по телефону или навести на себя видеокамеру, введя таким образом данные прямо в компьютер, который в свою очередь даст указание машине сделать единственный комплект одежды, скроенный точно по индивидуальным меркам.

Мы говорим здесь о шитье на заказ на высокотехнологической основе. Это возобновление системы производства, которая была в расцвете до индустриальной революции, но теперь она построена на основе наиболее продвинутой, сложной технологии. Так же как мы должны сделать немассовыми средства информации, мы обязаны сделать немассовым производство.

Эффект фокуса

Несколько других необыкновенных проявлений прогресса преобразили способы изготовления вещей.

Некоторые производства движутся от массовой продукции к изготовлению небольших партий изделий, другие – к полному производству продукции на заказ на базе непрерывного процесса. Вместо того чтобы начинать и прерывать производство в начале и конце изготовления каждой небольшой партии, там уже достигли того, что машины могут постоянно возвращаться в исходное положение, и изготовленные вещи – каждая из которых отличается от другой – текут из машин потоком. Короче говоря, мы движемся к машинному изготовлению на заказ на круглосуточной, непрерывной основе.

Другое значимое изменение, как мы вскоре увидим, вводит заказчика более непосредственно, чем до сих пор, в производственный процесс. В некоторых производствах мы только на шаг отстоим от того, чтобы компания – заказчик перекачивала свои спецификации прямо в компьютеры изготовителей, которые в свою очередь контролируют производственную линию. Как только такая практика широко распространится, заказчик будет вовлечен в производственный процесс настолько, что станет все труднее определить, кто заказчик, а кто производитель.

Наконец, если Вторая волна была картезианской в том смысле, что изделие разделялось на части, а затем производилась трудоемкая сборка, то производство Третьей волны – посткартезианское, или «цельное». Это можно проиллюстрировать тем, что произошло с таким обычным изделием, как ручные часы. Если в часах раньше было до сотни движущихся частей, то сейчас мы можем делать часы однородными, более точными, надежнымии без движущихся частей. Сегодняшние телевизоры «Панасоник» также имеют вполовину меньше деталей, чем десять лет назад. По мере того, как крохотные микропроцессоры – эти удивительные чипы – появляются во все большем количестве изделий, они заменяют довольно большое число стандартных деталей. «Экссон» предлагает «Qyx», новую пишущую машинку, с очень небольшим количеством движущихся деталей вместо сотен таких деталей в «ИДМ Селектрик». Хорошо известная 35–мм камера «Канон АЕ–1» теперь содержит на 300 деталей меньше, чем предшествующая модель[295]295
  Камера «Кэнон АЕ–1: см. Report of First Quarter and Stockholders Meeting, Texas Instruments, 1977.


[Закрыть]. 175 из них заменены единственным чипом компании «Texas Instruments».

Проникая на молекулярный уровень, вводя компьютерные проекты и другой инструментарий высокоразвитого производства, мы объединяем все больше функций во все меньшем количестве деталей, заменяя «целым» множество отдельных компонентов. Это можно сравнить с возникновением фотографии. Вместо того, чтобы создавать картину, нанося кистью на полотно бесчисленные мазки, фотограф «создает» целое изображение простым нажатием на кнопку. Мы начинаем наблюдать «эффект фокуса» в производстве.

Таким образом, модель ясна. Огромные изменения в техносфере и инфосфере сошлись воедино, изменив способ производства изделий. Мы быстро движемся за пределы традиционного массового производства к сложной смеси массовой и уже немассовой продукции. Конечная цель этого усилия теперь очевидна: изготовление только изделий на заказ, произведенное цельным, непрерывным процессом под все возрастающим прямым контролем заказчика.

Говоря коротко, мы революционизировали глубинную структуру производства, вызвав ряд изменений в каждом слое общества. Однако эти изменения, заставляющие студента планировать карьеру, производство – инвестиции, а общество – стратегию развития, не могут быть поняты в отдельности. Их нужно рассматривать в прямой связи с другой революцией – революцией в офисе.