Текст книги "Советско-финская война"

Автор книги: Элоиза Энгл

Соавторы: Лаури Паананен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 7
РУССКИЕ БОМБЫ И ВЫСТУПЛЕНИЯ В ПОДДЕРЖКУ ФИНЛЯНДИИ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Русские рассчитывали подавить сопротивление финнов путем одновременного опустошения страны и расчленения Финляндии пополам в самой узкой ее части; при этом авиация должна была деморализовать гражданское население и нарушить работу государственных учреждений.

Маршал Маннергейм и его генералы безошибочно распознали в этом тактику блицкрига, заимствованную у нацистов. Русские не шли ни на какие ухищрения; их действия не вызывали удивления, за исключением, пожалуй, варварских способов бомбардировки. Сумей находящиеся в тылу выстоять под убийственными воздушными налетами, и тогда, возможно, друзья Финляндии за границей, устав от возмущения, оказали бы ей помощь. Вероятно, бомбардировки гражданских объектов следует признать главной ошибкой этой кампании, особенно если учесть, что советская авиация использовала зажигательные бомбы.

Коммунизм призван отстаивать интересы маленького человека, рабочих и беднейших слоев населения, но большинство бомб падали как раз на те районы городов и деревень, где жили такие люди. Их скромные жилища были построены из дерева, а стены заполнялись опилками для защиты от холода. При бомбардировке зажигательными бомбами эти дома вспыхивали, как свечки, и отремонтировать их уже было невозможно. Если рабочие когда-то и тешили себя мечтами о «прелестях» коммунизма, их мечты исчезли как дым вместе с их домами и пожитками.

Маннергейм оказался прав в своих оценках побочных результатов таких бомбардировок. Они вызвали не только массовые протесты по всему миру, предложения помощи Запада и последовавшее исключение Советского Союза из Лиги Наций, но и разочарование набирающих силу во многих странах мира социалистов и коммунистов, искренне веривших в любовь Советов к рабочим и крестьянам. Вместе с тем бомбардировки гражданских объектов отнюдь не способствовали повышению морального духа войск противника на фронте, не перестающих задаваться вопросом: где же хваленая советская авиация? Почему самолеты не прикрывают их во время атак? Где боеприпасы, питание, хлеб?

Солдатам и населению СССР не сообщали о бомбардировке гражданских объектов. В одном из январских номеров «Правды» даже говорилось, что ни один из гражданских объектов не пострадал. Но в отсутствие фотографий разрушенных городов и западных газет для сравнения с печатающимися сообщениями, как могло население Советского Союза распознать разницу?

Бессмысленные бомбардировки продолжались день за днём, и финны вскоре стали с ненавистью относиться к прогнозам погоды, сообщающим о «хорошей погоде и ясном небе», ибо это означало вой сирен, необходимость бежать в бомбоубежище, где стены буквально сотрясались от разрывов бомб вокруг. Это всегда означало гибель и увечья знакомых им людей; в небольшой стране «чужих» бед не бывает.

Спасения от бомб и обстрелов практически не существовало ни для кого, исключением стали лишь совсем маленькие дети, которых собрали и, повесив им на шеи жетоны с именами, отправили в Швецию. Многие из них не вернутся в Финляндию после войны, поскольку у них не останется родителей. Приемные родители в Швеции воспитают их, как своих собственных детей.

Поезда на маршруте Виипури-Хельсинки, везущие женщин и детей на запад, стали излюбленной целью для бомбардировок и обстрелов русских. Стоило появиться в небе советскому самолету, поезд останавливался, а люди бежали в лес или прятались за огромными валунами. От Хельсинки до Тампере и на всем пути до Оулу бомбардировки поездов стали обычным делом. Убийство мирных граждан не давало очевидных военных преимуществ, хотя вывод из строя поездов и железнодорожных станций нарушал поток военных поставок, идущих из Швеции.

Олимпийский чемпион Пааво Нурми в свои 42 года не был призван в армию. Принадлежащий ему магазин мужской одежды в Хельсинки был полностью обшит досками для защиты от налетов. Ян Сибелиус, которому исполнилось 74 года и который давно отошел от общественной жизни, сообщал из своего дома, находящегося в лесу в Туусула, одном из пригородов Хельсинки: «Две мысли волнуют меня больше других. Я воистину горжусь своим народом и тем, что он делает в эти дни. И я счастлив снова быть свидетелем того, как великая американская нация выступает в поддержку Финляндии».

В Соединенных Штатах не было сомнений по поводу отношения к Финляндии, но вскоре стало очевидным, что слова, моральная поддержка и подарки не в состоянии изменить положения.

Нападение России на Финляндию стало для американцев полной неожиданностью; они пытались разобраться, как наилучшим образом помочь финнам. Первым шагом стал призыв президента Франклина Д. Рузвельта, отправленный им Лоренсу А. Стейнхарту, послу в Москве, и Артуру Шонфельду, посланнику в Хельсинки. Оба послания гласили:

«Происходящие в ходе возникших в последние годы в разных частях земного шара конфликтов безжалостные бомбардировки с воздуха гражданского населения в незащищенных местах проживания, в результате которых погибли и получили увечья тысячи беззащитных мужчин, женщин и детей, наполнили болью сердца всех цивилизованных людей и глубоко потрясли все прогрессивное человечество… В этой связи я адресую свой призыв советскому правительству [правительству Финляндии в послании, направленном в Хельсинки], точно так же как я уже обращался к правительствам участвующих в конфликтах стран публично подтвердить свою решимость не прибегать при любом развитии событий и ни при каких условиях к бомбардировкам с воздуха гражданского населения или незащищенных городов».

Это на редкость вежливое послание мало чем могло утешить прячущихся в бомбоубежищах финнов. Оно просто давало им понять, что президент Рузвельт не принимает ничью сторону и что Соединенные Штаты выступают против бомбардировок гражданского населения где угодно. Всем и так было прекрасно известно, что Америка против зла.

Джозеф П. Кеннеди, посол США в Великобритании, сообщал президенту Рузвельту, что вступление США в войну в Европе окажется неоправданным. «Если кто-то выступает в пользу нашего вступления в войну, то общественность Соединенных Штатов должна потребовать обоснованного ответа на вопрос: „Зачем?“ Он также говорил, что „боевой дух“ американского народа с его „нежеланием мириться с несправедливостью“ может втянуть нас в войну, но добавлял, что „это не наша война“.

Более примечательны шаги, предпринятые государственным секретарем США Корделлом Хеллом, который обратился с призывом к американским производителям самолетов не продавать свою продукцию державе, использующей их для уничтожения гражданского населения. Для Советского Союза было обычным делом закупать у Соединенных Штатов два-три звена произведенных по последнему слову техники и наиболее дорогих военных самолетов. По всей вероятности, их использовали для изучения и экспериментальных целей, внедряя последние достижения для производства собственных машин.

Бывший президент Герберт Гувер был ярым сторонником финнов, с давних пор вызывавших у него восхищение. Он отзывался о нападении России и бомбардировках гражданского населения как о возвращении к „моральным устоям и кровожадности эпохи Чингисхана“ и призывал разорвать дипломатические отношения с Советским Союзом, но конгресс США отверг столь радикальные меры. Гувер, в отличие от внезапно появившейся целой армии ораторов, с их полными драматизма речами, не ограничился одними словами. Он сразу создал организацию, занимающуюся сбором средств для помощи бездомным в Финляндии, аналогичную созданной им для жителей Бельгии во время Первой мировой войны.

Мэр Нью-Йорка Фиорелло Ла Гардиа сформировал комитет по сбору средств для проведения массового митинга под лозунгом „Поможем Финляндии!“ 20 декабря 1939 года.

Американский Красный Крест выделил 25 тысяч долларов для оказания помощи; позднее еще 10 тысяч долларов были отправлены в Лондон для покупки лекарств и последующей доставки их самолетом финскому Красному Кресту. Все отделения Красного Креста в Соединенных Штатах занимались сбором средств для помощи жертвам войны в Финляндии.

В тот же период клубы и ассоциации американо-финляндской дружбы организовали комитет помощи, включавший в свой состав 39 обществ, поставивших себе целью собрать миллион долларов для финского Красного Креста.

В помещении Финского союза за получение образования рабочими упаковывались огромные коробки со старой одеждой и обувью, и после нанесения на них эмблемы Красного Креста их отправляли пострадавшим в ходе военных действий.

Со всех концов Соединенных Штатов и Канады в Нью-Йорк стекались мужчины финского происхождения для отправки за границу и участия в войне на стороне Финляндии. Среди добровольцев были и собиравшиеся отплыть на шведском лайнере „Грипсхольм“ женщины, которым предстояло выполнять функции медсестер и работать в тылу. В штате Делавэр группа из 60 фермеров собрала 500 долларов на эти цели. Четверо финских матросов самовольно покинули корабль в Портленде, штат Мэн, и отправились в Нью-Йорк, откуда собирались отплыть на „Грипсхольме“ с другими добровольцами. Один американский летчик выступил с призывом записываться в финско-американское авиационное подразделение. Старейшим в первой группе отплывающих был Ялмари Риукула, работавший шофером на Лонг-Айленде. Газета „Нью-Йорк таймс“ привела высказывание этого пожилого мужчины: „Я никогда не окажусь слишком старым для сражения за свою страну“.

Вероятно, никогда еще в американской истории общественное мнение не было так обеспокоено судьбой небольшого иностранного государства. Герберт Гувер в своей речи в Калифорнии яростно осуждал Соединенные Штаты за то, что они не отозвали своего посла из Москвы в знак протеста против нападения СССР на Финляндию и „мертвых женщин и детей на улицах ее городов“. Он продолжал:

„Откуда эта мягкость по отношению к России? Наше правительство предлагает свои добрые услуги, чтобы предотвратить нападение на Финляндию. Администрация уж больно правильно отреагировала на бомбардировки финских детей и женщин. Мы даже не поинтересовались мнением граждан. Более того, придерживается ли Россия соглашения с Соединенными Штатами не вести на территории Соединенных Штатов пропаганды против ее правительства?

Нам следует, как это мы сделали в Германии, оставить лишь простого чиновника, чтобы он представлял нас в Москве, и отозвать нашего посла. Господин Рузвельт заключением договора и обменом послами признал коммунистическое правительство. Это поставило СССР в ряды достойных членов семьи наций. С тех пор прошло уже много времени, и мы отозвали нашего посла из нацистской Германии и даже подняли на 25 процентов наши тарифы на немецкие товары. Неужели посягательство на свободу Финляндии и погибшие женщины и дети на улицах ее городов стали для нас меньшим шоком, чем варварские действия нацистов?“

Переданная послом Финляндии просьба о предоставлении займа в 60 миллионов долларов „рассматривалась“ в конгрессе Соединенных Штатов. И хотя Финляндия, судя по уплате ею своих долгов после Первой мировой войны, пользовалась наилучшей репутацией у кредиторов во всем мире, решение о предоставлении займа в 30 миллионов долларов было принято лишь в конце февраля 1940 года. Но помощь эта пришла слишком поздно [21].

Тогда же Корделл Хелл сделал ошеломляющее заявление: „Я против любых ассигнований, поскольку наше правительство станет продавать военные материалы воюющей стране, а это противоречит нормам международного права“.

Правда, 10 декабря правительство Соединенных Штатов выделило Финляндии 2,5 миллиона долларов, но эти деньги должны были быть использованы на развитие сельского хозяйства и приобретение продуктов питания. Один из конгрессменов с горечью говорил, что „из-за этих ограничений (деньги не могли быть использованы для нужд обороны) мужественная Финляндия не может купить ничего, кроме пудры и нижнего белья. Финны просят боеприпасы – мы посылаем им бобы. Когда они просят взрывчатку – мы отсылаем им чай. Они просят артиллерию – мы шлем им швабры“.

Газета „Вашингтон пост“ писала: „Финляндии не приходится ожидать никакой другой помощи от США, кроме аплодисментов“.

В одной из редакционных статей газеты „Нью-Йорк таймс“ говорилось: „По завершении своей работы в Финляндии Советы, помимо всего прочего, навлекут на себя недоверие и презрение американского народа“.

Дороти Томпсон писала в газете „Нью-Йорк геральд трибюн“ о гневе, вызываемом нерешительностью конгресса США предоставить заем Финляндии для закупки оружия. Она назвала это „невероятной распущенностью и легкомыслием… величайшей бескровной победой, одержанной Сталиным“.

Пока в конгрессе и Белом доме шли дебаты, создаст ли предоставление займа Финляндии прецедент для всех воюющих стран обращаться с просьбами о помощи к Соединенным Штатам, Тосканини [22]и Стоковский [23]дирижировали оркестрами, исполняющими музыку Сибелиуса, сборы от этих концертов шли на помощь Финляндии; американские подростки с этой же целью вели сбор средств на улицах. Министр иностранных дел Финляндии Вяйнё Таннер высказался следующим образом: „Нам трудно сдержать наше разочарование, ибо Соединенные Штаты с легкостью могли бы помочь нам сейчас, но они ведут себя по отношению к нам так, словно речь идет о мирном времени“.

Одна из ведущих газет в Хельсинки писала: „Когда горит дом, его хозяин не может терпеливо ждать, пока кто-то принесет ведро воды. Горят наши границы!“

В тот же период, нарушив свое обычное молчание и затворничество, финские предприниматели по собственной инициативе стали выступать с речами и заниматься сбором средств в различных частях мира. За символическую „заработную плату“ в одну финскую марку в год они ездили по самым разным странам, где можно было добиться помощи для Финляндии. Особенно красноречивыми они были в Скандинавских странах. Мэр городка Лауритсала, финский еврей по имени Сантери Якобссон, отправился в Швецию за поддержкой еврейского населения этой страны. Ему действительно удалось привлечь раввина Маркуса Эренпрайса к работе по сбору средств для Финляндии. Предприниматель Август Куусисто летал в Соединенные Штаты, где выступал в клубах и общественных организациях.

Подобные усилия начали приносить плоды. Помощь стала поступать, и обычно это происходило без участия официальных лиц той или иной страны. Финны не задавали вопросов добровольцам, выступающим на их стороне. 8 тысяч шведов вызвались помочь, в борьбе против русских. Эскадрилья, чьей эмблемой стали череп и скрещенные кости, была сформирована из поставленных Швецией самолетов, ими управляли шведские летчики; в январе шведы организовали в Финляндии госпиталь Красного Креста. 8 тысяч норвежцев и датчан прибыли на театр военных действий, Венгрия направила батальон для борьбы с красными. Вскоре появились итальянские летчики в своих самолетах; приехали даже один темнокожий житель Ямайки и несколько японцев. Добровольцы из Франции и Великобритании спешили на помощь Финляндии [24]. 350 жителей Соединенных Штатов отплыли на „Грипсхольме“, но, как многим другим сторонникам, им было суждено прибыть слишком поздно, и они уже не могли повлиять на ход военных действий.

Газеты во всем мире почти единодушно выступали на стороне Финляндии. Проблема заключалась в том, что журналисты не имели достаточного количества материалов для написания статей, которые могли бы способствовать оказанию более эффективной помощи Финляндии. Оказавшись затворниками в гостинице „Камп“ в Хельсинки, толпы журналистов набивались в одну из комнат, где им сообщали новости, частенько приукрашивая их. Иностранные корреспонденты были крайне недовольны обращением с ними, хотя министр иностранных дел Финляндии и выделил официального представителя по связям с прессой, который снабжал их новостями с фронта. Финны отнюдь не славились своим хорошим отношением к связям с общественностью.

Финны присматривались к поступающим со всего мира потокам „соболезнований“ и поняли, что являются всего лишь крохотным винтиком в огромной машине политики. Происходящие события выглядели настолько запутанными, что не будь они столь трагичны, то могли бы показаться комичными. „Нейтральная“ Россия сражалась с союзниками на Черном море, противодействуя британским планам на Балтике. „Нейтральная“ Италия угрожала интервенцией, если Россия двинется дальше на юг. „Нейтральные“ страны двух Америк во главе с Соединенными Штатами рассматривали всевозможные меры помощи первой нейтральной стране, подвергшейся нападению. Это была „разрастающаяся“ война и война всех; война столь непредсказуемая, – что, когда президент Рузвельт заявил, что США „круглосуточно“ занимаются своей международной политикой, он лишний раз подчеркнул шаткость позиций в мире, живущем одним днем.

Маннергейм, характеризуя кампанию в целом, сказал: „Я не думал, что мой народ может быть столь хорошим, а русские могут оказаться такими плохими“. И мрачно добавил: „У нас есть масло, но нет пушек“. В этой связи он и его генералы настоятельно требовали от своего правительства поисков мира. Президент Кюэсти Каллио сообщил парламенту Финляндии, что хотел бы написать личное письмо главам правительств различных стран с разъяснением занимаемой Финляндией позиции и с просьбой стать посредником в переговорах. Идея эта как малопригодная была отвергнута, тем не менее 10 декабря парламент разослал такое послание, в результате чего начались поставки из Швеции, Франции, Великобритании и Соединенных Штатов. Италия стала поставлять самолеты и присылать летчиков. Великобритания и Соединенные Штаты слали самолеты, военное снаряжение и бензин.

Римский папа был „глубоко потрясен“ нападением России. В Будапеште студенты на улицах бурно поддерживали Финляндию и выкрикивали антисоветские лозунги. Премьер-министр Великобритании Чемберлен и французский премьер Даладье публично осудили Советский Союз за нападение. В нейтральных Скандинавских странах, Испании, Японии сформировалось стойкое антисоветское общественное мнение. Даже Германия посылала оружие и снаряжение Финляндии, пока шведские журналисты не опубликовали сообщение об этом в газетах, вынудив таким образом Германию придерживаться рамок советско-германского договора о ненападении. Италия также была вынуждена прекратить поставки после злосчастной публикации в Швеции.

В первую неделю войны Соединенные Штаты предложили свои услуги в качестве посредника для решения проблемы. Предложение было направлено и правительству Финляндии, и правительству Советского Союза. Финны незамедлительно приняли это предложение, СССР ответил холодным отказом. Молотов в своей речи 31 октября сказал: „Соединенным Штатам было бы лучше побеспокоиться о своих отношениях с Филиппинами и Кубой, чем вмешиваться в советско-финские отношения“.

Финны, полагая, что это не окончательный ответ Советского Союза, обратились за помощью в оказании посреднических услуг к Швеции; одновременно с этим они просили Швецию проследить за соблюдением интересов финнов, оставшихся в России. Кроме того, также через Швецию они сообщили Советам, что их правительство готово выступить с новыми предложениями позитивного характера. Молотов отверг предложение Швеции взять на себя роль посредника, заявив, что нет необходимости вновь вести обсуждение, так как Советский Союз не признает никакого другого правительства, кроме правительства Отто Куусинена.

В конце концов к послу Финляндии в Эстонии просочились сведения, что Советский Союз станет вести переговоры на условиях уступки ему Ханко и смещения с поста министра иностранных дел Вяйнё Таннера. Финны ответили отказом отдать Ханко и заявили, что никто не вправе указывать им, кто должен быть министром иностранных дел или, как в данном случае, кого из официальных лиц следует назначать на этот пост.

Казалось, не существует путей положить конец войне, которой никто не хотел. Советский Союз был вынужден вести войну на финской земле, а финны поклялись защищаться до последнего, но не отдавать своих территорий. Другие страны лихорадочно искали пути примирить противников, как правило в своих собственных интересах.

Рикард Сандлер, бывший министр иностранных дел Швеции, предсказывавший, что Советский Союз не нападет на Финляндию, посетил Хельсинки для переговоров с премьер-министром Рюти и министром иностранных дел Таннером и предложил свою помощь в качестве возможного посредника. Он настоятельно убеждал финнов не допускать войска западных держав в Петсамо или Мурманск, потому что это будет означать продолжение войны и повысит вероятность того, что вся Скандинавия окажется втянутой в конфликт мирового масштаба.

В „войне разговоров“ посол США уведомил Вашингтон, что „следует поддерживать Финляндию до тех пор, пока „политическая ситуация“ не изменится“. Финны задали послу вопрос, не обратится ли он к двум нейтральным государствам, Соединенным Штатам и Италии, с просьбой содействовать мирным переговорам с Советским Союзом. Тот обещал сделать это, но, цитируя старинную финскую поговорку, „посеянная идея… не дала всходов“.

На данном этапе стало очевидным, что споры, предложения и долгие обсуждения будут преобладать по всему миру в кругах хотя и выступающих в поддержку Финляндии, но пытающихся при этом сохранить „нейтралитет“. Эмоции бурлили, и в ряде случаев предлагаемые решения проблемы нависшей над финнами угрозы были весьма нереалистичными. Уинстон Черчилль за завтраком с директором Альпийского клуба предложил собрать группу людей, умеющих кататься на лыжах. „Даже небольшая группа лыжников была бы почти бесценной“, – заявил он.

Создавалось впечатление, что лишь одна держава хранит молчание по поводу этого конфликта, и эта держава – Германия.