Текст книги "И снова Пумукль"

Автор книги: Эллис Каут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Эллис Каут

И снова Пумукль

Цвидагль и генеральная уборка

Прошу вас, не удивляйтесь названию. Это – наша маленькая хитрость! В следующей истории речь пойдёт совсем не о Цвидагле – его вовсе не существует – а, конечно, о нашем знакомом домовёнке Пумукле. Дело в том, что, если бы Пумукль увидел своё имя в заглавии, то он мог бы перепутать все буквы в словах, чего мы, естественно, хотим избежать. Тем более что история с уборкой для него не особенно приятна, так как напоминает ему о воде, а с водой у него связаны ещё более неприятные воспоминания. Итак, мы напишем правильное название, но очень мелко, в надежде, что Пумукль его не заметит.

Пумукль и генеральная уборка

Честно говоря, мы до сих пор не знали, моются ли домовые. Они ведь невидимые. Пумукль тоже. Он становится видимым только наедине с мастером Эдером.

В этой истории выяснилось, что домовой тоже должен мыться, точнее – его надо мыть, хоть это и связано, как вы дальше узнаете, с большими трудностями.

Сначала, правда, надо было вычистить не Пумукля, а квартиру мастера Эдера. Он решил перед Пасхой пригласить маляра, чтобы тот покрасил стены. Каждый знает, с чего это начинается: выставляется мебель, всё, что висит на стенах, складывается в каком-нибудь углу, и создаётся впечатление, что всё это никогда больше не вернётся на своё место. Неприятное состояние. Для нас, людей – но не для домовых. В этом хаосе Пумукль чувствовал себя превосходно! Пока маляр красил стены, домовёнок прыгал и бегал среди выставленной мебели и открывал для себя много нового и интересного.

Поэтому он был страшно возмущён, когда на смену маляру пришла женщина наводить в квартире порядок. Пумукль пулей устремился вниз, в мастерскую, и закричал Эдеру:

– Знаешь ли ты вообще, что эта уборщица там творит? Она разливает по полу воду!

– Ну и что? – спокойно ответил Эдер.

– Как что! – Рыжая шевелюра встала дыбом от возмущения. – А если бы я так разливал воду?

– Это другое дело!

– Вода есть вода. Какая разница, кто моет пол?

Мастер Эдер вздохнул. Он ещё не забыл, как Пумукль однажды устроил потоп, от которого пол нисколько не стал чище. Этот вздох рассердил малыша ещё больше.

– Ты мне ничего не позволяешь, а этой женщине всё можно. Я пойду и спрячу у неё тряпку.

Мастер Эдер едва успел остановить сорванца, схватив его за руку:

– Ты останешься здесь!

Пумукль выворачивался и обиженно пыхтел:

– Отпусти! Пусти, говорю!

– Только если ты пообещаешь не мешать фрау Айхингер!

– Мне, значит, можно мешать! Когда я воду разливаю – мешают! Когда другим хочу мешать – мешают! Не хочу мешать – тоже мешают! Да ведь я так помешанным стану!

– Но Пумукль…

– Даже если я говорю – и то мешают! Что же мне можно? Ничего нельзя! – Голос Пумукля задрожал от жалости к себе. Он попытался выдавить из себя слезинку, что ему в конце концов удалось.

– И почему я родился домовым, а не уборщицей, тогда бы мне никто не мешал разливать воду! – Пумукль выдавил вторую слезинку.

Мастер Эдер не мог переносить слёзы, он поставил малыша на верстак и принялся его уговаривать:

– Послушай, ты ведь можешь заняться чем-нибудь другим, более интересным, чем прятать тряпку и разливать воду.

Пумукль всхлипнул:

– А если нет ничего интереснее?

– Видел ли ты там в углу, в коридоре, ящик? В нём лежит всякая мелочь: пробки, резинки, колечки; вероятно, ты найдёшь в нём и стеклянные шарики. Если ты не будешь мешать уборке, то можешь всё это забрать себе.

Видел ли Пумукль ящик в углу? Ещё бы! У домовёнка мгновенно высохли слёзы. Протараторив, что не будет мешать, он ринулся вверх по лестнице.

В каждом доме есть ящички, куда складывается всякая мелочь, для которой нет определённого места. Такой ящик, выдвинутый из кухонного шкафа и поставленный на стул в углу, – превосходная игровая площадка для домового!

Пумукль с восхищением начал перебирать вещи в ящике, но его счастье длилось недолго.

Фрау Айхингер, проходя мимо, заметила возмутительный беспорядок и, проворчав: «Такое можно увидеть только у старых холостяков», принялась выуживать из ящика тюбики с высохшим клеем, заржавевшие булавки, погнутые жестяные коробочки… Все эти чудесные вещи оказались в мусорном ведре. Мало того! Женщина начала сматывать в моток обрезки шнура, которые Пумукль сложил для себя в углу ящичка.

Некоторое время малыш, онемев от негодования, неподвижно наблюдал за руками, вылавливающими его сокровища. Потом, вооружившись иголкой, пошёл в наступление.

Но женщина даже не обращала внимания на уколы и царапины – если уж берёшься за уборку в таких запущенных местах, то надо считаться с последствиями.

Уши Пумукля запылали от гнева. Скатившись с лестницы в мастерскую и подпрыгивая, как резиновый мячик, он кричал Эдеру дрожащим от возмущения голосом:

– Я ей палец укушу! Тряпку утащу! Обвяжи меня шнуром, иначе меня разорвёт от злости на тысяча двести семьдесят шесть кусочков!

– Пумукль… – только и успел сказать мастер.

На лестнице с мусорным ведром в руках показалась уборщица.

– Это всё можно выбросить? – И, не дожидаясь ответа, направилась во двор.

Пумукль вскочил на подоконник и, проследив в окне за женщиной, вскричал:

– Вот полюбуйся! Она всё выбрасывает! Всё! – Его глазёнки гневно блестели. – Если ей это можно, то мне тоже!

Пумукль соскочил с подоконника и помчался наверх. Через мгновение мастер Эдер услышал грохот, и вернувшаяся в это время уборщица испуганно спросила:

– Что это могло быть?

– Не знаю, – пожал плечами Эдер, хотя он прекрасно знал, что это – очередная проделка его домового.

Когда они поднялись наверх, их глазам предстал невообразимый хаос в коридоре: ящик, в котором уборщица так тщательно навела порядок, валялся на полу, всё его содержимое было разбросано, а на размотанных шнурах Эдер заметил поспешно завязанные морские узлы.

– Как же это могло случиться, ну как? – начала причитать фрау Айхингер.

– Хм… – пробормотал старый мастер и отправился назад, в мастерскую.

Домовой с огромным наслаждением наблюдал за женщиной, принявшейся собирать рассыпанную мелочь обратно в ящик, но скоро решил, что это – слишком мягкое наказание для ненавистной уборщицы, и побежал на кухню, где ещё не совсем просох свежевымытый пол.

– Жаль, что на полу осталось так мало воды, – пробормотал Пумукль, – но это можно легко исправить.

И в следующее мгновение он уже сидел на кране верхом, как на лошади, и следил за бежавшей в раковину водой. Это не совсем отвечало задумке домовёнка, и он попробовал разбрызгивать воду, пиная струю ногой, что тоже не принесло желаемых результатов. Тогда ему в голову пришла более подходящая идея: он заткнул заглушкой отверстие стока и, довольный своей находчивостью, стал наблюдать, как раковина постепенно заполняется водой. Ещё немного, и вода побежит через край!

Тут его взгляд упал на половую тряпку, которую он давно грозился спрятать.

В мгновение ока тряпка оказалась под плитой, за угольным ящиком. Жаль, что ящик был вычищен – на светлом полу так красиво смотрелись бы чёрные угольные пятна!

Может, в плите найдутся остатки угля? Пумукль открыл дверцу и, заглянув, замер от счастья, увидев слой самой чёрной превосходной сажи.

Нет ничего для домового краше

Прекрасной чёрной-чёрной сажи! —

начал рифмовать домовой, с удовольствием разбрасывая по кухне сажу вперемешку с золой.

Вода, струйкой стекавшая из раковины, перемешивалась с сажей, и по полу разбегались чёрные ручейки.

Пумуклю хотелось не только рифмовать, но и во все горло петь от радости, до того ему нравилось это зрелище!

Что по этому поводу подумала фрау Айхингер, когда заглянула на кухню, можно было догадаться по её пронзительному крику, от которого у любого бы поднялись на голове волосы, но не у Пумукля, который был так поглощён созерцанием грязных потоков, что просто не обращал внимания на посторонние звуки.

Когда же женщина, спеша к крану, угодила ногой в лужу, так что тёмные брызги украсили и свежевыкрашенную стену, её вопли заставили старого мастера в мгновение ока взлететь по лестнице. Фрау Айхингер тыкала пальцем в открытую дверцу плиты и невнятно бормотала:

– Н-н-наверное, сквозняк…

Эдер, ни на секунду не веривший в это, только покачал головой.

Бедная женщина подумала, что он качает головой ей в упрёк, и залепетала:

– Я-я н-н-не знаю, как это случилось с водой, но я сейчас же всё уберу. – И протянула руку за тряпкой, но той не оказалось на привычном месте. Женщина принялась везде искать её и даже выглянула в окно, как будто тряпка могла выпрыгнуть.

– Это переходит все границы! – ища глазами Пумукля, сердито произнёс Эдер.

– О, господин Эдер, я вас понимаю, и то, что вы сердиты – понятно, – чуть ли не со слезами на глазах ответила женщина, бегая по кухне в поисках тряпки.

– Да я сержусь вовсе не на вас, а на…

– Вот ты где! – радостный крик уборщицы, обнаружившей наконец тряпку под плитой, прервал его на полуслове.

– Кто?

– Моя тряпка!

– Ах так… – Эдер совсем выпустил из виду, что, окажись Пумукль под плитой, всё равно он был бы невидим.

Тем временем женщина принялась за уборку, всё ещё недоумевая:

– Со мной ещё никогда не случалось подобного, поверьте.

Эдеру было жаль старательную женщину, и он поспешил её успокоить:

– Я верю вам, да вы и не виноваты вовсе, такие вещи происходят только у меня. Этот вредный домовой…

– Домовой?.. – Сначала фрау Айхингер не нашлась что сказать, но тут же улыбнулась: – Я очень признательна вам, что вы не сердитесь, а относитесь к случившемуся с юмором.

Если бы она знала, как далёк был мастер Эдер от шуток! Он был страшно зол.

«Пусть только попробует этот дерзкий домовой появиться в мастерской, он будет тут же заперт в ящике на целый день!»

В отличие от Эдера Пумукль был в прекрасном расположении духа. Он был уже внизу, в мастерской, раскачивался на качелях и, пожмуриваясь от удовольствия, рифмовал строчки:

Найти ей тряпку нужно,

Чтоб вытереть все лужи.

Вода – из крана, сажа – из печки,

Текут по кухне чёрные речки!

Он был так доволен своей проделкой и своим только что сочинённым стихотворением, что совсем не обратил внимания на хмурое лицо вошедшего в мастерскую столяра.

– Хочешь послушать мой новый стих?

Эдер не хотел. Он угрожающе медленно приближался к домовёнку.

– Что ты себе позволяешь? Да ты… – Мастер обомлел на полуслове, он только теперь заметил, что его рыжий домовёнок с ног до головы был вымазан сажей. Под чёрной шевелюрой так потешно блестели глазёнки, что гнев мастера немного утих, и он уже спокойнее заметил:

– Да, дружок, думаю, что уборщице легче будет привести в порядок кухню, чем мне вычистить тебя.

– Ах, подумаешь, немного почернел. Меня это нисколько не беспокоит.

– Зато меня это очень даже беспокоит. Посмотри-ка, на всём, к чему ты притрагиваешься, остаются чёрные пятна.

– На самом деле! – засиял Пумукль, увидев чёрные следы на своих качельках. – Вот здорово! – И он, хлопнув по стене, стал любоваться отпечатком своей маленькой руки.

– Прекрати немедленно! – Эдер подпрыгнул к малышу и, прежде чем тот успел соскочить с качелей, схватил его за рубашку.

– Пусти! – отчаянно затрепыхался Пумукль.

– Нет уж, мой милый, сейчас я принесу воды и буду оттирать тебя, так же как фрау Айхингер наверху оттирает пол.

– Да ты что! – испуганно завизжал Пумукль. – Домовых нельзя мыть! Ни в коем случае! Ещё ни один корабельный домовой никогда в своей жизни не мылся! Вода нужна для того, чтобы корабли по ней плавали, а не для того, чтобы в ней мыли домовых!

– О, сейчас ты поймёшь, для чего нужна вода.

– Не хочу я ничего понимать!

Эдер поднёс домовёнка к зеркалу.

– Ты только посмотри, как ты выглядишь!

– Прекрасно выгляжу! Мне очень даже идут чёрные волосы! И чёрный нос тоже!

Пумукль высунул язык.

– А как красиво смотрится розовый язык на чёрном лице! Кстати, тебе бы тоже больше пошли чёрные волосы, чем твои седые…

– Сейчас я принесу чашку с тёплой водой и буду тебя отмывать, – нисколько не тронутый возгласами Пумукля, ответил старый мастер. – А чтобы ты тем временем не удрал, я запру тебя в ящик.

С этими словами Эдер выдвинул из комода ящик, посадил туда трепыхающегося домовёнка и быстро задвинул ящик на место.

– Я не буду больше прятать тряпку! Пускать воду! Разбрасывать сажу! – кричал из ящика Пумукль. – Меня нельзя мыть! Я же не из дерева, я из кожи! От воды я могу испортиться! И умереть! Слышишь?

Пумукль прислушался. Тишина. Значит, Эдер ушёл. Домовёнок присмирел и задумался. «Могу умереть?» – это идея! Он притворится мёртвым, когда Эдер откроет ящик. Тогда-то он пожалеет, что запер своего малыша!

В мастерской послышались шаги, и Пумукль улёгся в ящике так, как, по его представлению, должны лежать мёртвые домовые, и закрыл глаза.

Столяр поставил чашку с водой на стул, повесил на спинку полотенце и направился к комоду. Тишина в ящике показалась ему подозрительной. Он потихоньку открыл ящик и вначале действительно напугался, увидев лежащего неподвижно домовёнка, но потом заметил зажмуренные глаза и частое от недавнего топанья и криков дыхание. Мастер улыбнулся и стал потихоньку задвигать ящик.

– Не закрывай! Ты что, не видишь, что я совсем мёртвый? – закричал сразу «оживший» Пумукль. – Тебе что, совсем не жаль меня?

– Совсем не жаль. – Эдер снова выдвинул ящик и подхватил затрепыхавшегося домовёнка.

– Сейчас у нас будет большая мойка!

– О! Я прошу тебя, не надо меня мыть! Ты только посмотри, какая у меня тонкая кожа! От мыла она может прохудиться.

– Она может прохудиться от грязи. – И мастер посадил малыша в чашку, даже не раздев его.

– Я тону! На помощь! – закричал тот, бешено колотя по воде руками.

Воды в чашке было ему по пояс, к тому же Эдер крепко держал его, но Пумукль продолжал кричать:

– Я умираю! Умираю!

– Да ты только понюхай, как приятно пахнет мыло, – старался отвлечь малыша мастер Эдер, и закрой глаза, иначе они будут гореть, если туда попадёт мыло.

– Я горю! Я горю! – тут же закричал Пумукль.

– Неправда. Я ещё даже не притронулся к твоему лицу.

Эдер хотел намылить малышу шею, но тот втянул голову в плечи.

– Мне щекотно! Я не переношу щекотки!

– Ну хорошо, я начну с волос, тогда заодно вымоются уши и шея.

– Нет-нет! Только не волосы! Они выпадут от мыла!

У Эдера кончилось терпение, и он тоже закричал:

– Прекрати болтать вздор! Закрой глаза!

– Они не закрываются!

– Закрой рот, а то туда попадёт мыло!

– Уже попало! Полный рот!

Но всё-таки малыш закрыл глаза и рот, когда Эдер начал мыть его чёрную шевелюру.

Грязные ручьи стекали по спине малыша, а Эдер тёр его, не обращая внимания на подвывания, до тех пор, пока волосы снова не приобрели привычный рыжий цвет; затем принялся за руки, ноги и наконец, довольный, отложил мыло в сторону и взялся за полотенце. Завернул в него малыша и усадил на стол.

– Ну вот, теперь ты снова похож на моего Пумукля.

Тот приглушенно бубнил:

– Я утонул. Я задохнулся. Я умер.

В это время в мастерскую вошла фрау Айхингер сообщить, что наверху снова всё в порядке и Эдер может ставить мебель на место. Женщина бросила взгляд на чашку с грязной водой и удивилась:

– Вы здесь тоже делали уборку? Давайте я вылью воду и повешу полотенце на улицу.

Эдер поспешно встал перед столом, на котором лежал завёрнутый в полотенце Пумукль:

– Не надо!

– Но оно же мокрое!

Столяр никак не мог придумать, что возразить, и наконец решил сказать правду, вернее, полуправду.

– Э-э-э, я туда кое-что завернул.

«Странный старик», – думала женщина, вынося чашку с водой.

Пумукль выглянул из полотенца.

– Ну, ты всё ещё сердишься, что стал чистым? – спросил его мастер.

– Конечно, – проворчал тот.

Эдер поднёс к нему зеркало.

– Признайся, что ты, чистый, намного красивее.

– Я – бледный, как стены на кухне.

– Нет, ты красивый. Красивый и хороший Пумукль!

Домовой бросил на Эдера не очень-то дружелюбный взгляд, и тут лицо его засияло.

– Если я – красивый и хороший, потому что помытый, то ты – безобразный и злой, потому что нос твой в саже! Теперь пришло время тебя мыть! – торжествовал домовой.

Эдер заглянул в зеркало – на его лице красовались тёмные пятна. Пумукль уже тащил двумя руками мыло и, сияя, кричал:

– Нюхай! Закрывай глаза!

– Я вытру сажу кончиком полотенца.

– Нет ты сядешь в чашку с водой!

– О, я думаю, мне в ней не поместиться. Я просто намылю кончик полотенца и вытру лицо.

– Стоп! Теперь моя очередь тереть!

Эдер послушно наклонился и дал Пумуклю оттереть со своего лица сажу. Тот принялся с таким усердием тереть, что нос Эдера стал совсем красным.

– Теперь надо тебе ещё пощекотать шею! – весело сказал домовёнок, совсем забыв, что был сердит.

Эдер наклонился снова.

– Теперь ты можешь посмотреть на себя в зеркало! – наконец смилостивился домовёнок и запрыгнул мастеру на плечо. – Теперь мы оба красивые и хорошие! – довольно произнёс он.

– Очень хорошие, – согласился Эдер.

– Я думаю, мы будем мыться ещё, – великодушно решил Пумукль. – Через два или три года, когда ты снова будешь красить свою кухню.

– Может, не надо ждать так долго, а…

Эдер не успел уточнить, когда они будут мыться в следующий раз, потому что вернулась фрау Айхингер и мастер должен был рассчитаться с ней за работу.

– Бывают дни, когда всё получается не так, – сокрушённо вздохнула женщина.

Мастер Эдер предпочёл промолчать.

Жаль, что мы так и не узнали, когда Пумукль будет мыться в следующий раз. И жаль, что мы не можем увидеть, какими бывают чистые домовые (как, впрочем, и грязные тоже).

Но хорошо знать, что домовых можно мыть. Я считаю, проделки чистого домового гораздо приятнее переносить.

Пумукль и пасхальные яйца

Пумукль не имел никакого представления о праздниках, отмечаемых людьми. Да и откуда ему было это знать? И об обычае искать на Пасху раскрашенные и спрятанные зайчиком яйца он, конечно, тоже не имел никакого понятия.

Возможно, живя у Эдера, он никогда бы об этом и не узнал, потому что пасхальный заяц приходит в основном в те дома, где есть дети. У старого мастера, как известно, детей не было, но он получил приглашение от своей сестры провести Пасху у неё в гостях. Она написала, что маленькая Бэрбель будет очень рада увидеть своего дядю.

Сестра Эдера жила со своей семьёй в небольшом доме, в получасе езды от города.

Она, естественно, ничего не знала о существовании Пумукля, так как Эдер никому не рассказывал о своём приятеле. Старый мастер с удовольствием принял приглашение, но не оставлять же Пумукля одного в мастерской на все праздничные дни?! После долгих колебаний Эдер решил взять домового с собой.

– Послушай, Пумукль, мы поедем с тобой в гости, но ты мне должен пообещать, что будешь вести себя как мышка, чтобы мне не было стыдно за тебя.

– Как какая мышка? – захотел узнать Пумукль. – Самая тихая мышка?

– Абсолютно тихая, – подтвердил Эдер.

– Аб-со-лют-но? О, это будет очень нелегко, – озабоченно произнёс домовой.

– У моей сестры есть сад, там ты можешь прыгать, бегать, лазать по деревьям. Но в доме – как мышка. А на праздник Пасхи, в воскресенье утром, зайчик спрячет в саду яйца.

– Зайчик спрячет яйца? – сделал большие глаза Пумукль.

– Да, разноцветные яички.

– А почему они разноцветные?

– Ну, потому что на этот празник их раскрашивают. Так их легче искать.

– Ага, – понимающе протянул малыш, – после праздника заяц собирает яйца снова, а чтобы легче было искать…

– Да нет же! Дети должны искать! Это ведь пасхальный подарок, – удивляясь непонятливости домового, объяснял Эдер.

Глаза Пумукля становились больше и больше.

– Если хотят что-то подарить, то ведь не прячут? А если прячут, значит, не хотят дарить?

– Пойми, Пумукль, на пасхальных праздниках всё по-другому.

– Почему?

– Почему, почему, – Эдер начал терять терпение, – на Пасху каждый радуется, когда ищет спрятанные яйца.

Лучше бы он не говорил ничего, он даже и не подозревал, какие последствия повлекут за собой его объяснения.

Пумукль искренне недоумевал. Он ни разу в жизни не видел, чтобы люди радовались, когда им приходилось что-то искать, например спрятанные домовым вещи. Напротив – радовался домовой, а люди всегда были ужасно сердиты. А Эдер говорит такое!

– Как часто бывает Пасха? – решил уточнить Пумукль.

– Раз в году.

«Ах вот оно что, – успокоился домовёнок, только раз в году. Вероятно, я как раз в этот день ничего не прятал, поэтому и не мог видеть, как люди радуются при поисках».

Но ещё больше был удивлен Пумукль в день отъезда.

Эдер упаковал небольшой чемодан и сверху осторожно положил небольшой свёрток.

– Что в этом пакете? – тут же полюбопытствовал домовой.

– Подарок для Бэрбель.

– Что ты ей подаришь? – не отставал тот.

Эдеру пришлось открыть пакет и вытащить смешного красного зайца из картона, с полным животом конфет.

– Бэрбель умрёт со смеху, когда получит твой подарок, – захихикал Пумукль.

Эдер был слегка обижен:

– Это – пасхальный заяц, он хоть и потешный, но не думаю, что можно умереть от его вида.

– Это заяц? – недоверчиво протянул Пумукль. – Ну знаешь, чего только нет на свете, но я никогда не думал, что пасхальные зайцы выглядят так странно.

Эдер спрятал картонного зайца в пакет и положил в чемодан.

– Ну, они выглядят не совсем так, но это не важно. Сегодня вечером, когда Бэрбель будет спать, мы его тоже спрячем в саду, а завтра рано утром…

Пумукль не дал договорить:

– Мы? Мы спрячем? Значит, я тоже могу прятать! – И он подпрыгнул от радости. – О, мы найдём самое хорошее место, сам пасхальный заяц не сможет лучше спрятать, чем мы!

Пумукль не мог усидеть на месте от нетерпения, живо представляя себе, как будет радоваться Бэрбель, что ей придётся долго-долго искать так хорошо спрятанный Пумуклем подарок. Домовёнок возбужденно прыгал с чемодана на стол, со стола на чемодан. Вдруг он замер на месте.

– О, я так хотел бы тоже что-нибудь искать! Или этот искальный праздник только для людей? – И лицо его тут же омрачилось.

– Не «искальный», а «пасхальный», – поправил его Эдер.

– Ты же сам говорил, люди идут искать, а не пасти кого-то.

Эдер потерял надежду всё объяснить Пумуклю так, чтобы тот наконец понял. Махнул рукой и сказал:

– Потерпи – и ты сам всё увидишь.

Чемодан был упакован, и Эдер, взяв ещё раз обещание с Пумукля вести себя тихо, направился к вокзалу.

Всё время в поезде и по приезде к сестре Эдера домовой послушно сидел в кармане мастера, не пищал, не щипал. Старый мастер был очень доволен своим приятелем, и никто даже не заподозрил, что Эдер прибыл не один.

Вторая половина дня прошла тоже без происшествий. Пока Эдер пил с родственниками чай и рассказывал о жизни в городе, Пумукль исследовал сад. Только вечером, когда Эдер распаковывал чемодан в отведённой ему комнате, домовой появился перед ним, сияющий от счастья, и восторженно зашептал:

– Я полдня искал подходящие места, куда мы будем прятать подарки. И нашёл! На большой ёлке, на самой верхушке есть птичье гнездо, туда мы спрячем красного зайца. Для людей, которые один раз в год радуются, когда что-нибудь ищут, это будет самой большой радостью, ведь им придётся очень, ну очень долго искать.

– Но, Пумукль, я ведь не полезу на верхушку, ветки не выдержат моего веса, – возразил столяр.

– Ах да, – Пумукль призадумался. Сам он тоже не мог лезть на ёлку – заяц был слишком велик для малыша. Новая мысль озарила его лицо:

– Там стоит мусорный ящик! В нём можно спрятать что угодно, и не надо никуда лезть!

– Но, Пумукль, мусор – не совсем подходящее место для подарков, согласись.

– Да, неподходящее, а вот водосточный желоб – очень даже подходящее. Мы можем через чердачное окно подобраться поближе и разложить в нём целый ряд подарков.

– И свалиться вниз, – добавил мастер Эдер.

– Ну тогда в подвале для угля. Мы засыпем зайца углём и никто не сможет найти его.

– Он будет чёрным, как трубочист, наш заяц, – заметил Эдер.

Пумукль пригорюнился:

– Все мои хорошенькие местечки для подарков кажутся тебе неподходящими, а я так старался, искал, был таким послушным и аб-со-лют-но тихим.

– Иди сюда, малыш, – попробовал успокоить своего домовёнка старый мастер, – мы пойдём сейчас в сад вместе, и ты увидишь, сколько хороших мест мы найдём.

Все в доме уже спали, когда мастер Эдер и его Пумукль крадучись вышли в сад.

Кругом было тихо, полная луна освещала лужайку.

– Посмотри, – зашептал Эдер, указывая на кусты, – здесь повсюду рано утром зайчик спрячет крашенные яйца.

– Повсюду? – испугался Пумукль. – Тогда для нашего красного зайца не останется места.

– Не бойся, мы поставим нашего зайца вот тут, под самым большим кустом.

– Нет! – воскликнул Пумукль в голос.

– Тише. Почему – нет?

– Завтра утром его увидит настоящий заяц и страшно рассердится.

– Это ещё почему?

– Я бы тоже страшно рассердился, если бы меня сделали из картона и набили живот конфетами.

– Ах, нет, Пумукль, зайчик не обидится, только, может, посмеётся.

– О, я пойду завтра утром в сад, хочу посмотреть, как он будет смеяться. А если всё-таки рассердится, то я прослежу, чтобы он не повредил нашего зайца.

– Ах, оставь, это совсем ни к чему, – и Эдер поставил картонного зайца под большой куст.

– Да здесь же его сразу увидят, – запротестовал Пумукль, – поставь хотя бы на другую сторону, у забора. – И домовёнок стал двумя руками толкать зайца в угол.

– Оставь его в покое! – приказал Эдер строго.

– Ну тогда положил бы прямо на дорогу! – возмущался домовой.

– Т-сс! Не так громко!

– Ты же ничего не понимаешь в этом деле, из тебя никогда не получится настоящий домовой!

– Это и не нужно. Заяц останется здесь, а мы пойдём спать.

Домовёнок затопал ногами:

– Не хочу спать! Не пойду!

Не долго думая, Эдер схватил малыша за шиворот и посадил к себе в карман.

Тот трепыхался там и ворчал:

– Вот встречусь утром с зайцем, увидишь, он согласится со мной и мы будем вместе прятать подарки.

Эдер только усмехнулся в ответ и направился к дому.

Ночью Пумукль ещё долго вертелся в кровати и не мог заснуть от возбуждения.

Так что не удивительно, что на следующий день домовёнок проснулся очень поздно.

Встал он, правда, раньше других, но когда выбежал в сад и огляделся, то понял, что приход зайца он проспал – пасхальные яйца были уже спрятаны. То есть, что значит спрятаны, если домовёнок тут же увидел их под кустами?!

– Ну и неумехи эти пасхальные зайцы! – возмутился Пумукль. – Люди проснутся, будут радоваться предстоящим поискам, а яйца – вот они, пожалуйста, лежат почти на виду!

И Пумукль тут же принялся исправлять промахи непутёвого зайчишки.

Первым делом он принялся перетаскивать за уши картонного зайца. Он был слишком тяжёл для малыша, но тот не сдавался. Не сдавался и заяц: верхняя часть его отклеилась, и конфеты в золотистых фантиках высыпались на траву. Это нисколько не смутило домового, ему тут же пришла в голову замечательная идея: спрятать по одной все конфеты. Работы, конечно, много, зато продлится радость поисков. И пустого зайца будет легче прятать.

Пумукль, ужасно довольный собой, прыгал по саду, прятал конфеты, представляя радость, с которой они будут найдены.

Для зайца он нашёл прекрасное, скрытое от всех глаз местечко, но никак не мог собрать рассыпавшуюся фигуру и, не долго думая, решил спрятать зайца по частям.

С яйцами Пумуклю было справиться намного легче: красное он запихал под мусорный ящик, синее – забросил в бочку с дождевой водой (оно так смешно булькнуло). Жёлтое яичко домовой закопал в ящике с цветами. Потом он нашёл в кустах покинутое птицами гнездо и сложил туда все оставшиеся яйца, кроме одного, для которого он хотел найти особо интересное место. Он долго размышлял, пока не решил, что лучшего места, чем дома, под диванной подушкой, ему не найти. Можно искать не только сегодня, но и завтра, и послезавтра, и все будут ужасно рады такому невероятно длинному празднику, а пасхальный заяц придёт лично поблагодарить Пумукля за помощь и скажет:

– Дорогой Пумукль! Ты так превосходно справился с этой нелёгкой задачей, на тебя можно положиться!

– Жаль, что у тебя так мало яиц, – ответит ему Пумукль, – в следующий Раз принеси семь и сто, и девять-восемь, и все будут спрятаны, как полагается.

Пумукль поклонился воображаемому зайцу и неся в обеих руках последнее яйцо, направился к дому.

Вдруг он остановился, потому что ему в голову пришла ещё одна замечательная идея: не только Бэрбель, но и все взрослые наверняка захотят что-нибудь поискать в этот день. Радоваться – так всем! – решил Пумукль. А что и куда спрятать, он уж придумает – для чего ж ещё дана ему такая большая голова!

Не теряя ни минуты, домовой понёсся в дом, засунул последнее яйцо под диванную подушку и начал с усердием растаскивать и прятать все вещи, которые были ему по силам. Ключи перекочевали в корзину для белья, запонки оказались в коробке с бумагой, брошка – в ящичке для швейных принадлежностей, правая перчатка Бэрбель – в шкафу для обуви. Кто знает, сколько бы ещё вещей исчезло, если бы в комнату не вошли родственники Эдера. Бэрбель была уже взволнована предстоящими поисками пасхальных яиц и тянула отца в сад:

– Папочка, ну поскорее, зайчик наверняка уже побывал у нас! Я знаю, где он мог спрятать яички: под кустом, у забора или у калитки… – и она выбежала в сад.

Но ни под кустом, ни у забора, ни у калитки ничего, разумеется, не было. Не оказалось яиц и в других привычных местах. У девочки выступили слёзы:

– Зайчик забыл про нас…

Родители недоумённо переглянулись: неужели в сад зашёл кто-то чужой и собрал все разложенные ими яйца?

В этот момент в сад пришёл мастер Эдер и, увидев плачущую племянницу и озабоченные лица сестры с мужем, недоуменно спросил:

– В чём дело?

– Я сама не понимаю… – ответила ему сестра.

– Ни одного яйца, – подхватил её муж.

– Я была такой послушной, – всхлипывала Бэрбель.

Эдер переводил взгляд с одного на другого и вдруг всё понял: конечно, здесь не обошлось без вмешательства его домового! Какие потаённые места предлагал вчера этот безобразник!

Зайца он хотел спрятать в дальнем углу, под кустом у забора.

– Бэрбель, не плачь, – принялся успокаивать девочку Эдер, – может быть, зайчик решил в этом году получше спрятать подарки? Ты ведь стала на год старше! Посмотри-ка вон под тем кустом, в самом углу, у забора.

Девочка побежала туда, куда указал мастер, и вскоре её радостный крик возвестил о правильном предположении дяди. Она вернулась, неся в одной руке верхнюю, в другой – нижнюю части от зайца и соединив их вместе, решила, что заяц просто великолепен!

– Там внутри должны были быть конфеты… – осторожно заметил Эдер.

– Нет, конфет не было, – уверила его Бэрбель.

Эдер стал обходить куст со всех сторон, поднимая ветки и раздвигая ногой траву. Родители девочки тоже присоединились к поискам, и, действительно, конфеты в золотых фантиках были найдены!

– Наверное, у вас в саду поселился ёжик, – предположил Эдер, – и нарушил все планы пасхального зайца.