Текст книги "Русская рулетка"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Элли Лартер
Русская рулетка

1 глава

Лэсси знала, что сегодняшний день – особенный, – но с утра он таковым точно не казался. Холодный и мокрый первосентябрьский ветер трепал на окнах тюль, пока девушка собирала в контейнер свой нехитрый рабочий обед: две пережаренные сосиски с морковным соусом, салат со сладким перцем и помидорами и хрустящие корочки тостов. Вот ведь ирония: работая в чертовом придорожном кафе официанткой, она даже не имела возможности питаться за счет заведения. Нет, ну, иногда хозяин расщедривался и кормил своих сотрудниц сытным обедом, но обычно это случалось по пятницам, и то не каждый раз, а сегодня и вовсе было воскресение. Поэтому Лэсси собиралась есть сосиски, салат и тосты. И запивать это все безвкусным растворимым кофе.

– У тебя такой вид, как будто сегодня не самый замечательный день за последние пять лет, – пошутил Лайнел, выходя из душа с полотенцем на голове. Второе полотенце болталось у него на бедрах – того и гляди свалится. Лэсси даже была не против помочь ему в этом, но тогда они Лайнелом точно опоздают на работу… И если ему это простительно – он сам себе хозяин, – то ее по головке точно не погладят, ведь воскресное утро – самая горячая пора для придорожной кафешки, куда постоянно заезжают дальнобойщики. Правда, с некоторых пор Лэсси смотрела на мужчин этой профессии и на их огромные массивные фуры с нескрываемой горечью…

– Может, сегодня и самый замечательный день, – отозвалась Лэсси с улыбкой. – Но перед этим мне предстоит целая утренняя смена в кафе. А вот ты, – она с шутливым укором ткнула его пальцем в грудь. – Ты вообще мог взять сегодня выходной, там бы и без тебя справились…

– Дело только начало приносить реальный доход, – возразил мужчина. – Нельзя ослаблять хватку.

– Кто бы только мог подумать, что ты у меня окажешься настоящим бизнесменом, – девушка закатила глаза и с удовольствием прижалась к Лайнелу всем телом.

– Да какой бизнесмен! – он рассмеялся. – Это то, чем я занимался с детства… Надеюсь, Карри присоединится ко мне, когда решит, что пора искать работу.

– Ого! – восхитилась Лэсси. – Столько лет он был наследным принцем, а ты – его правой рукой, а теперь будет наоборот? Ты будешь его начальником?

– Вряд ли его это смутит, – Лайнел насмешливо фыркнул.

– Вряд ли, – Лэсси согласилась и на мгновение замерла, греясь в любимых объятиях. Лайнел не выдержал и притянулся к ее губам, и Лэсси тут же послушно ответила на поцелуй…

– Сколько раз я просила вас не целоваться, пока я дома? – раздался недовольный детский голос, и Лэсси и Лайнел торопливо отлипли друг от друга, смущенно улыбаясь.

– Кира! – обрадовалась Лэсси. – Я думала, ты еще собираешь портфель…

– Я собрала его с вечера, – объявила девочка серьезным голосом. – И уже позавтракала. И вообще, давно пора ехать в школу.

– Да, я отвезу тебя, – откликнулся Лайнел. – Идем… – он в последний раз повернулся к Лэсси и коротко чмокнул ее в щеку: – До вечера.

– Пока, – улыбнулась Лэсси, провожая его и младшую сестренку в прихожую и через несколько мгновений уже оставаясь в квартире одна. Времени на размышления не было – ей и самой нужно было выходить из дома минут через десять, – но она все равно остановилась на минуту перед зеркалом, глядя сама себе в глаза.

Четыре с половиной года прошло с того момента, как Кира начала жить с ними – а она все никак не могла привыкнуть к этому. Заменить собственной сестре мать оказалось сложно – но выбора у нее не было. Да она и не задумывалась над этим – над неким призрачным, возможным, вероятным выбором. Кира была ее кровью и плотью, ее душой, ее сердцем, ее любимой младшей сестренкой, разве могла бы Лэсси поступить иначе? Когда настал черный час – она заменила Кире мать. А Лайнел – заменил отца…

Четыре с половиной года прошло с того момента, как погибла Алисия. Фура, наехавшая на автомобиль мачехи, задавила ее насмерть – моментально. Кира, находившаяся на заднем сидении, спаслась чудом: тот кусок машины, где она была, буквально отломился и откатился в сторону, когда все произошло. Когда покореженный корпус вскрыли, на девочке не было ни царапины. Она была только сильно напугана.

Поначалу Лэсси казалось, что эта трагедия навсегда останется клеймом на всех их жизнях – но Кира оправилась раньше остальных. Не напрасно говорят: детская психика самая гибкая. Сейчас Кире было уже десять лет, как раз сегодня она пошла в четвертый класс, и она вовсе не казалась несчастным ребенком. Да, временами она грустила по матери, часто ходила к ней на кладбище вместе с Лэсси, Лайнелом или Кристен, но ее жизнь мчалась вперед и вперед… Воспоминания об аварии уже стерлись из ее детской памяти, и в этом был большой плюс.

Лиаму повезло меньше.

Он все помнил.

Помнил, как кричал ошалело:

– Берегись! Сворачивай, твою мать! – размахивая руками, точно надеясь, что от его движений легковой автомобиль укроется от столкновения с огромной фурой, а сама фура вдруг успеет затормозить и не подомнет под себя с жутким скрежетом тонкое железо маленькой, как будто бы игрушечной машинки.

Помнил, как заорал:

– Нееееет! – как в какой-нибудь слезоточивой голливудской мелодраме, да только это была не мелодрама, а настоящие кровавые ужасы. Фура не успела затормозить и пролетела вперед еще несколько десятков метров, прежде чем наконец остановилась. По горячему асфальту за ее колесами протянулся багровый след крови.

Помнил, как звенело в ушах от отцовских стенаний. Помнил, как отец упал на колени прямо там, на улице, на обочине, и плакал, повторяя:

– Что я натворил, что я натворил, что я натворил… – а спустя несколько часов как будто бы перескочил вдруг на следующую стадию своей и без того выматывающей болезни, почти перестал разговаривать и все смотрел и смотрел прямо перед собой, ни на что не реагируя…

Помнил, как приехали полиция и скорая помощь. Помнил мигалки, и сирены, и мельтешащих туда-сюда людей, и нелепые вопросы следователя по дорожно-транспортным происшествиям, и как тряслись руки…

Помнил, как доставали из покореженного, почти сплюснутого корпуса останки матери. Она была раздавлена, расплющена. Череп был проломлен и вдавлен почти наполовину внутрь. У нее не было ни единого шанса выжить. Потом ее хоронили в закрытом гробу, насилу собрав по кусочкам.

Помнил, как из другой части автомобильного корпуса доставали Киру – перепуганную, ревущую, с красной от ужаса физиономией. Через час Киру забрала Лэсси – и с тех пор Лиам младшей сестры не видел.

Жизнь сломалась – безвозвратно, безнадежно.

И перезагрузилась – потому что так происходит всегда. Боль отступает, шрамы постепенно затягиваются, порастая пушком свежих воспоминаний.

Вот уже три с половиной года он был не вице-президентом, а президентом «Ночных демонов».

Вот уже два года отец вообще не разговаривал и был прикован к инвалидному креслу, а из его рта постоянно текла слюна, которую приходилось вытирать носовым платком.

Вот уже год он был женат.

Вот уже пять месяцев Ноэль была беременна их первенцем.

И теперь он стоял перед могилой своей матери и не знал, что переполняет его сильнее: боль по утраченному или жажда новых свершений.

В любом случае, сегодня он не просто так пришел на кладбище, не только лишь от ностальгии: сегодня из тюрьмы должен был выйти его старший брат, и он не знал, изменится ли что-нибудь в связи с этим событием.

Не захочет ли Карри вернуть себе место под солнцем и забрать у него кресло президента? Не встанут ли на сторону Карри члены его клуба?

А может, Карри захочет помириться? Разве общее горе не должно объединять? Пускай у них и были разные матери, пускай Карри и Алисия не всегда ладили, но Алисия была хорошей женщиной.

Да, хорошей.

Лиам гордился своей матерью.

– Прости меня, – сказал он тихо, стоя перед ее могилой. Почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. – Прости, что был плохим сыном.

Он не первый раз произносил эти слова. Не первый раз стоял здесь, на отшибе города, опустив стыдливо голову перед холмиком холодной земли, и плакал, и разговаривал с человеком, которого больше не было.

Но ответом ему всегда был только вой пронизывающего кладбищенского ветра.

2 глава

Кристен взяла Джонни на руки и прищурилась. Нэйт, стоявшая рядом, покачала головой:

– Там определенно кто-то есть.

– Не кто-то, а Лиам, – вздохнула Кристен. – Ничего страшного, сходим попозже… В конце концов, мы собирались навестить не только Алисию.

– Хорошо, – Нэйт грустно кивнула.

Они пришли на кладбище, чтобы навестить сразу двоих умерших. Сначала собирались к Алисии – ее могила находилась ближе к центральному входу, а до второй нужно было идти вглубь кладбища. Но сейчас, остановившись в нескольких десятках метров от могилы Алисии, они поняли, что там Лиам. Беспокоить мужчину девушки не хотели – пускай они и испытывали к нему отчаянную ненависть, он, конечно, имел полное право прийти на могилу к собственной матери.

Щурясь от сильного ветра и по-прежнему держа на руках Джонни, Кристен отметила, что Лиам сегодня какой-то особенно печальный – или особенно сосредоточенный. Это было неудивительно, ведь сегодня на свободу выходил Карри…

От этой мысли ее сердце радостно подпрыгнуло. Хотя они и виделись с Карри довольно часто, тюремные свидания нельзя было назвать полноценным общением и настоящей близостью. Сегодня он наконец должен был вернуться к ней, и они собирались поселиться на окраине города в собственной небольшой квартирке, которую заботливый Лайнел снял для них несколько дней назад. Кристен уже успела побывать там, намыть полы, застелить постель, привезти посуду и кроватку Джонни. В этом ей, как и всегда, помогала Лэсси.

Мама, правда, была не в восторге от того, что дочь будет жить отдельно, но Кристен каждый раз закатывала глаза, когда та начинала переживать:

– Мааам…

– Ну что? – восклицала женщина, всплескивая руками. – Ты ведь никогда не жила раньше одна!

– Я и не буду жить одна, – улыбалась Кристен. – Я буду жить с Карри и Джонни. Они тоже моя семья – помни это, пожалуйста.

– Я помню, – смущалась мама. – Но вы могли бы остаться и в нашей квартире. Почему Карри не может просто жить в твоей комнате? У тебя ведь двухспальная кровать…

«Потому что тогда у нас не будет никакой личной жизни и никакого секса», – каждый раз думала в ответ Кристен, но вслух отвечала:

– Карри взрослый мужчина, он хочет работать и обеспечивать свою жену и своего сына, – и это, в общем-то, было сущей правдой. К тому же, потенциальное рабочее место у него уже было: Лайнел много раз говорил, что будет рад видеть лучшего друга рядом с собой.

– Вдруг его не возьмут работать с судимостью? – интересовалась мама, которая с трудом представляла, чем занимается Лайнел.

– Возьмут, – уверяла ее Кристен. – К тому же, я ведь тоже работаю, забыла? И тоже зарабатываю деньги, пускай и небольшие.

В книжном магазине, куда Кристен устроилась продавцом, когда Джонни исполнилось полтора года, платили и вправду не слишком много, но она была рада и этим деньгам. На более сложную и объемную работу у нее пока не хватало сил: как-никак, она была матерью четырехлетнего ребенка, и это отнимало много времени и энергии. Конечно, родители, а также Лэсси, Лысый и Нэйт изо всех сил помогали ей, но основной груз забот все равно лежал на самой Кристен.

Джонни вот уже год ходил в детский сад – там ему нравилось, но порой он вел себя очень по-хулигански: отказывался спать во время тихого часа, швырялся манной кашей из ложки, как из катапульты, и всячески проявлял характер. Кристен это то злило, то умиляло: характером сын явно пошел в отца, такого же вредного и упертого, но все равно безумно любимого.

Иногда она брала заказы на портреты, но это случалось не слишком часто: сил и вдохновения на рисование у нее практически не было. Она с нетерпением ждала момента, когда снова будет рядом с Карри: может быть, тогда и вдохновение проснется? Ей отчаянно хотелось в это верить.

Лысый отвез Киру в школу, а затем отправился на работу.

Автомастерская, которой он управлял, находилась почти в самом центре Сакраменто. Такое удачное место досталось ему практически случайно, просто повезло: предыдущий владелец разорился после конфликта с собственными подчиненными, и автомастерскую пришлось выставить на продажу. Лысый, который в то время как раз вышел из больницы и искал работу, наткнулся на объявление в интернете. Он быстро сообразил, что сможет поднять это место: не только потому, что у него был огромный опыт в ремонте автомобилей, но и потому, что работать под его началом пошло бы огромное количество парней из клубной тусовки, осуждавших его изгнание. Так и произошло: почти десять человек откликнулись на брошенный им клич сразу, потом присоединилось еще несколько. Сейчас в автомастерской работало пятнадцать человек – немало, но и сама мастерская была довольно большой.

Поначалу дела, конечно, шли так себе: Лысый и его ребята едва сводили концы с концами, и Лайнел начал уже было сомневаться, что вложился в выгодное дело, как вдруг предприятие пошло в гору: к старым клиентам присоединились новые, сарафанное радио автомобилистов работало исправно, распространяя весть о быстром, качественном и недорогом обслуживании, и в автомастерскую потянулись люди со всех концов города.

Лысого это безумно радовало: он был горд доказать всем, и самому себе в первую очередь, что байкерский клуб и его преступные делишки – не единственное, на что он способен. Теперь он честно работал и зарабатывал честные деньги, а значит, мог обеспечить и себя, и Лэсси.

Впрочем, ради последней он готов был в любой момент сорваться и поехать в Голливуд, чтобы искать там новую работу и устраивать новую жизнь, но Лэсси пока отказалась от перспектив актерской карьеры. Тур ее первого фильма прошел замечательно, ей даже поступали новые предложения о съемках, но Лэсси не могла согласиться. Во-первых, на ней теперь была ответственность за судьбу младшей сестренки. А во-вторых, она хотела оставаться в одном городе с умирающим отцом, пока тот не отойдет наконец в мир иной… И если первая жертва казалась Лысому логичной и справедливой, то вторая вызывала не то недоумение, не то восхищение, ведь даже после всей причиненной боли и обид Лэсси не могла оторвать свое сердце от прежнего дома и просто раз и навсегда бросить тирана-отца.

Но одно Лайнелу было ясно точно: в клуб они не вернутся.

Никогда.

Сейчас лишь одна вещь связывала Лысого с прежней опасной криминальной жизнью: секретное досье, собранное четыре года назад Лексом во время внедрения в «Банду Альвареса».

Лекс провел в «Банде» несколько месяцев. Потом он благополучно уехал к своим родственникам в Канаду, но перед этим успел передать Лайнелу огромную папку самой разной информации, которая могла бы в клочья разорвать «Банду». Там были сведения об укрываемых ими преступниках, документы, фотографии, диктофонные и видеозаписи и многое, многое, многое другое.

Чтобы не тревожить ни Карри, ни Лэсси, все эти годы Лысый хранил папку в секрете. Сегодня Карри должен был выйти на свободу – и Лысый до сих пор не знал, должен он рассказать все другу, или тайна так и должна остаться тайной.

Ведь сведения, хранившиеся в этой папке, могли спровоцировать настоящий взрыв.

– Идем? – своим вопросом Нэйт вывела Кристен из задумчивости, и Кристен в ответ тут же закивала, поудобнее перехватывая Джонни:

– Конечно, идем…

Им пришлось потратить еще минут пятнадцать, чтобы углубиться в лес могильных насыпей, черных кованых оградок, крестов, памятников и венков, прежде чем они добрались до второго пункта назначения – аккуратной могилы, окольцованной серебристой оградой. Креста здесь не было – только надгробный камень из черного мрамора, а на нем – надпись золотой гравировкой:

«Здесь покоится мятежная душа, любимая дочь и подруга, ушедшая от нас слишком рано…»

Кристен спустила Джонни на землю и вздохнула, прикладывая ладонь к холодному камню:

– Ну привет, подруга.

– Как ты тут без нас, скучала? – продолжила за ней Нэйт, тоже прикасаясь тонкими пальцами к черному мрамору.

– Она правда вас слышит? – задумчиво спросил Джонни, на которого прохлада и таинственность кладбища всегда действовали как-то умиротворяющее: он немедленно переставал шуметь и закатывать истерики и просто послушно следовал за матерью.

– Мы надеемся на это, – Кристен кивнула. – Будешь яблоко?

Сын кивнул, и Кристен вытащила из своей сумки тщательно намытый фрукт, протягивая его Джонни. Тот немедленно принялся уплетать яблоко за обе щеки, хрустя и истекая ароматным липким соком.

– Ешь осторожнее, – рассмеялась Кристен.

Нэйт посмотрела на небо:

– Сегодня, наверное, будет дождь… Уж больно влажно и ветрено.

– Наверное, – Кристен кивнула и снова обратила свой взгляд на надгробный камень.

Над мемориальной надписью тем же золотом были выгравированы имя и даты жизни их умершей подруги:

«Миранда Спенсер, 1995–2015».

3 глава

В восьмидесятых-девяностых годах двадцатого века Герда Смитфилд была, конечно, очень красивой женщиной. На нее засматривались мужчины всех возрастов и социальных статусов: бизнесмены из башни-высотки, мимо которой она ежедневно ходила на работу в кулинарию, водители такси, продавцы в магазинах, студенты и даже старички, чье внимание ее откровенно веселило. Мать называла ее вертихвосткой, бесстыдницей, стрекозой, но Герде все было нипочем: юная, двадцатилетняя, насквозь пропахшая пряной сдобой, ванилью и корицей, она упрямо надевала короткие платьица, трясла тугими темными локонами и снова и снова шагала мимо роскошного здания, где работала вся городская элита. Внимание бизнесменов ей особенно льстило: это были мужчины серьезные, состоявшиеся, обеспеченные. Если бы один из них влюбился в нее – она и сама стала бы купаться в мехах и драгоценностях. Роскошная жизнь ее привлекала: ей хотелось быть звездой. Она даже надеялась уехать однажды в Нью-Йорк на Бродвей или в Голливуд, но судьба распорядилась иначе.

Ни один бизнесмен в нее так и не влюбился. Один предлагал содержание в обмен на секс – но это предложение было ниже ее достоинства. Герда Смитфилд была не только красива – она была еще и далеко не дура. Одно дело было флиртовать направо и налево, стрелять глазками, вертеть задницей, затянутой в узкие джинсы, другое дело – всерьез отдать кому-то свою молодость, свое тело и свою жизнь. Герда Смитфилд мечтала о любви.

Знакомство с Брэдли Джонсоном было совсем не таким, какими бывают обычно знакомства с байкерами. Герда не ездила ни на какие мотогонки, не просиживала свой зад в прокуренном пабе, слушая отборную матерщину, не пялилась восхищенно на пролетающие мимо мотоциклетные кордоны, не пыталась вступить в байкерскую тусовку, бросив злополучные кости. Она вообще мало что знала о байкерах и их культуре до того момента, как Брэдли Джонсон вошел в кулинарию, где она работала.

– Пять кремовых, – бросил он тогда небрежно прямо с порога. Не поздоровался. Не сказал «пожалуйста». Но Герда все равно сразу обратила на него свое внимание: высокий, мускулистый, светлоглазый и светловолосый, он стоял перед ней непоколебимой скалой, держа в затянутых в перчатки пальцах блестящий мотоциклетный шлем.

– Шоколадом посыпать? – спросила она у него, а он все так же равнодушно и торопливо ответил:

– На ваше усмотрение.

Девушка сразу смутилась:

– Я не могу на свое усмотрение. С шоколадом выйдет дороже.

– Но, наверное, и вкуснее? – поинтересовался мужчина, наконец обратив на нее внимание и даже слегка улыбнувшись.

– Определенно, – Герда кивнула.

– Тогда валяйте, сыпьте свой шоколад, – сказал мужчина.

Герда щедро посыпала все пять пирожных тертым шоколадом, а потом, вручив покупателю бумажный пакет, предложила ему еще и фирменный чай:

– Мы сами делаем сбор и завариваем травы.

– Здорово, – отозвался мужчина. – Но сегодня я тороплюсь. Зайду в следующий раз, – пообещал он.

И он действительно зашел.

Случилось это через пять или семь дней после первой встречи. Герде сразу стало ясно, что на этот раз он пришел в кулинарию исключительно ради нее, и это чертовски польстило ее самолюбию.

– Где там ваш чай? – чуть грубовато и небрежно, но все же довольно дружелюбно спросил мужчина, и уже спустя три минуты Герда поставила перед ним дымящуюся кружку:

– Сахар нужен?

– Три кубика, – отозвался клиент.

– А вы любите послаще, – заметила девушка, сама не понимая, как провокационно прозвучала эта фраза в глазах ее нового знакомого. В ответ он ухмыльнулся и сообщил:

– Вы даже не представляете, насколько люблю…

Тут уже Герда смутилась и поспешила обратно за стойку, где было ее рабочее место. Мужчины нередко отпускали в ее адрес пошлые шуточки и грязные намеки, но никогда раньше это не звучало из уст мужчины, который бы ей нравился. А Брэдли ей понравился с первого раза.

Уже через неделю он пригласил ее на первое свидание. Потом – поцеловал. Потом – уложил в постель. Потом – сделал предложение. Все происходило так быстро, что Герда и сообразить не успела, что ступает на опасную и скользкую дорожку криминальной байкерской жизни.

Впрочем, ничего дурного за несколько лет жизни с Брэдли с ней так и не случилось. В доме мужа ее приняли хорошо – почти сразу она стала сидеть рядом с ним за обеденным столом. Члены клуба относились к ней тепло, и сама она постепенно прониклась семейной жизнью, начала готовить обеды на всю эту ораву голодных мужицких ртов, поддерживать уют в доме, разрешать конфликты и спорные вопросы.

Потом родился Карри – и мать, и отец души не чаяли в новорожденном сыне. Брэдли всячески баловал любимую жену и сынишку, и несколько лет жизнь казалась идеальной сказкой.

Но в какой-то момент Герда начала замечать в муже изменения. Он стал проводить с ней меньше времени, начал раздражаться и сбегать куда-то посреди ночи. Женщина сразу заподозрила его в измене – но доказательств у нее не было.

Когда Герда забеременела второй раз, на несколько месяцев Брэдли как будто снова стал ласковым и заботливым, но потом…

Герда была на сносях, когда в их дом заявилась другая женщина.

Каково же было ее удивление, когда женщина напрямую спросила, где можно найти Брэдли Джонсона.

И каково же было ее удивление, когда она увидела, что незваная гостья, как и она сама, находится на последнем сроке беременности…

Алисия родила Лиама четвертого апреля.

Герда родила Лэсси одиннадцатого апреля.

Семь дней разницы между сводными братом и сестрой – и целая разрушенная жизнь.

После такого позора Герда, конечно, не могла оставаться в доме своего мужа. Забрав новорожденную дочь, она переехала на съемную квартиру. Вместо нее в спальне Брэдли в клубе «Ночные демоны» поселилась с новорожденным Лиамом Алисия.

Герда хотела забрать и сына, но клубные законы этого не позволяли. Законы эти, конечно, нигде не были официально записаны: негласный байкерский кодекс, но посмей она его нарушить – и ситуация могла бы сложиться еще острее и хуже.

Долгие годы Герда запечатывала свою боль глубоко внутри. Растущая дочка была для нее отрадой, с сыном тоже удавалось понемногу общаться, и она старалась довольствоваться тем, что есть.

Много лет она боялась заводить новые отношения, но когда Лэсси исполнилось семь, в жизни Герды появился Майкл. Этот мужчина как будто возродил ее веру в сильный пол: он был нежным, и заботливым, и верным, хорошо относился к Лэсси и Карри, приносил в дом деньги. Пять лет они прожили душа в душу.

А потом у Майкла обнаружили рак печени, и он сгорел за каких-то полгода.

Именно тогда, похоронив его, Герда впервые взялась за бутылку.

Она искренне считала, что сможет остановиться – но вернувшееся желание запечатать боль оказалось сильнее.

За следующие несколько месяцев она потеряла все, что оставалось у нее после смерти возлюбленного: деньги, здоровье, друзей, а потом и семью. Тринадцатилетняя Лэсси не выдержала постоянных запоев матери и однажды, получив от нее удар по лицу, просто сбежала в клуб к отцу и братьям. Карри тоже перестал с ней общаться.

Герда осталась одна.

Ей понадобилось несколько лет, чтобы побороть зависимость. После этого она несколько раз пыталась восстановить отношения с сыном и дочерью – но каждый раз натыкалась на холод и неприятие.

И только четыре года назад, узнав, что ее сын находится в тюрьме за убийство, она не смогла остаться в стороне.

Она нашла способ добраться до Лэсси – и способ вернуться в жизни своих детей.

Лэсси и Карри приняли ее неоднозначно. С одной стороны, гибель мачехи заставила их пересмотреть собственное отношение к настоящей матери. С другой стороны, их обиды еще не были забыты, поэтому доверять ей так просто они не собирались.

Но Герда восприняла смерть Алисии как второй шанс.

Она стала навещать в больнице, а потом и в тюрьме своего сына.

Начала помогать по хозяйству дочери. Вместе с Лэсси она выходила Лысого.

Познакомилась с Кристен, Джонни, Кирой.

А самое главное – стала приезжать в клуб, чтобы ухаживать за бывшим мужем.

С Лиамом она не общалась, а если сталкивалась с ним в клубе, то просто обходила стороной.

В клубе ее считали странной. Жизнь здорово потрепала ее, но сейчас она удивительным образом получила еще один шанс начать все заново, и упускать его не собиралась.