Текст книги "Ист-Линн"

Автор книги: Эллен Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Эллен Вуд
Ист-Линн

Часть I

Глава I
Леди Изабелла

В красивой просторной библиотеке своего городского дома, в мягком кресле, сидел граф Уильям Моунт-Сиверн, стараясь забыть о мучившей его подагре. Волосы его поседели, лоб покрылся преждевременными морщинами, а лицо, когда-то чрезвычайно привлекательное, было бледно. Одна из его ног, хорошо закутанная, лежала на мягкой бархатной подушке. Глядя на изможденную фигуру этого человека, можно было безошибочно сказать, что он состарился раньше времени, – и действительно, ему едва минуло сорок девять лет, а между тем он казался пожилым человеком. Не являясь по роду своей деятельности ни знаменитым политиком, ни великим полководцем, ни известным государственным мужем, ни даже членом верхней палаты, граф Моунт-Сиверн в свое время слыл выдающейся личностью. Он прославился неутомимым мотовством и неистовой страстью к карточной игре. При этом говорили, что, в сущности, этот человек наделен самой доброй душой.

До двадцати пяти лет он отличался самым примерным поведением и с утра до вечера сидел над книгами. Трудолюбие и усидчивость Уильяма Вэна вошли в пословицу в кругу его товарищей адвокатов; они безуспешно старались пробудить в нем лень и любовь к удовольствиям и в шутку прозвали его непреклонным судьей. Молодой Вэн был честолюбив и хорошо понимал, что успех в свете зависит от его собственных способностей и старания. Он происходил из знатной, но бедной семьи, представителем которой также являлся старый граф Моунт-Сиверн. Юноше никогда и в голову не приходило, что со временем он может унаследовать графский титул и извлечь из него какое-либо преимущество, потому как три жизни стояли между ним и этим титулом. Но вот они стали угасать одна за другой: старший из наследников умер от апоплексического удара, второй – от лихорадки в Африке, а третий утонул, плавая на лодке в Оксфорде.

Так молодой Уильям Вэн, студент, стал графом Моунт-Сиверном и законным обладателем шестидесяти тысяч фунтов стерлингов ежегодного дохода. Поначалу он не знал, что делать с такими деньгами, и думал, что шестьдесят тысяч невозможноистратить за год. Постепенно он превращался в важную особу. Кроме недавно приобретенного состояния и титула он имел чрезвычайно приятную внешность и очаровательные манеры. К несчастью, благоразумная сдержанность, которой отличался Уильям Вэн, бедный студент школы правоведения, навсегда покинула наследника громкого титула. Все рассудительные люди начали поговаривать, что он обанкротится. Как бы то ни было, пэр, имеющий шестьдесят тысяч годового дохода, разоряется не за один день.

Читателю уже известно, что граф сидит в своей библиотеке, что ему сорок с лишним лет и что он еще не совсем разорился. Что его заботит? Конечно, сложные денежные обстоятельства – долги, опутавшие его, разбившие его надежды, отравившие его существование. Многим было известно о его положении, но никто, кроме него самого, не знал о той мучительной боли, которую он носил в своем сердце день и ночь.

Было время, когда благодаря экономии и рассудительности он еще мог бы все поправить, но граф уже лишился прежнего самообладания и боялся смотреть в будущее; он отгонял от себя все заботы и увеличивал и без того огромный список долгов. Разорение приближалось семимильными шагами. Такие печальные мысли волновали графа в ту минуту, когда он молча смотрел на груду зловещих бумаг, разбросанных по столу.

Затем он задумался о своей прошлой жизни. Женился он по любви; графиня терпеливо сносила его недостатки, никогда не жаловалась на его беспечную светскую жизнь и была прекрасной матерью для их единственной дочери. Графиня умерла, когда ребенку минуло двенадцать лет, а граф до сих пор не переставал сокрушаться о том, что у него не было сына, – быть может, он нашел бы тогда средство выпутаться из затруднительных обстоятельств.

– Милорд, – прервал его размышления появившийся в эту минуту слуга, – вас желает видеть какой-то господин. Вот карточка, милорд.

– Мистер Карлайль из Вест-Линна! – простонал граф и почувствовал сильную боль в ноге. – Что ему нужно? Попросите его войти.

Слуга удалился и почти тотчас вернулся в сопровождении мистера Карлайля – темноволосого мужчины лет двадцати семи, статного и очень высокого. На бледном, с правильными чертами лице молодого человека особенно выделялись темно-серые глаза с длинными густыми ресницами. Несмотря на то что отец его был простым адвокатом, он сумел дать сыну хорошее образование. Окончив курс в Регби, молодой Карлайль перешел в Оксфорд. Итак, он без стеснения, с уверенностью человека, приехавшего по делу, подошел к графу.

– Очень рад, – поприветствовал граф гостя и любезно протянул ему руку. – Как видите, по милости моего злейшего врага – подагры – я не могу встать, не испытав страшной боли… Прошу вас, присаживайтесь. Вы давно в Лондоне?

– Я только что приехал из Вест-Линна с единственным намерением – встретиться с вами.

– Чем могу быть полезен? – осведомился граф с некоторым беспокойством, так как у него мгновенно мелькнуло подозрение, что Карлайль подослан кем-нибудь из его многочисленных кредиторов.

Придвинув стул поближе к графу, молодой человек сказал:

– Я слышал, что замок Ист-Линн продается.

– Позвольте, сэр! – воскликнул граф. – Давайте поговорим откровенно. Зачем вы пришли?

– Я вас не понимаю, – произнес Карлайль.

– Прошу извинить меня, но не явились ли вы сюда по наущению моих кредиторов? Не думаете ли выведать, как обстоят мои дела?

– Это было бы бесчестным поступком с моей стороны, милорд, – правда, многие юристы имеют своеобразные представления о чести, – тем не менее ваши подозрения для меня оскорбительны, таккак я к этим козням не имею никакого отношения. Я никогда не совершал таких низких поступков и, надеюсь, не сделаю ничего подобного в будущем.

– Прошу прощения, мистер Карлайль. Если бы вы знали, к каким хитростям прибегают мои враги, какие сети они мне расставляют, то не удивились бы тому, что я стал подозрительным. Итак, к делу.

– Ваш управляющий по секрету сообщил мне, что Ист-Линн продается. Если это правда, то я хотел бы его купить.

– Для кого? – поинтересовался граф.

– Для себя.

– Вы шутите? – воскликнул Моунт-Сиверн. – Для себя? То есть вы хотите сказать, что адвокатские дела приносят прибыль?

– Вы совершенно правы, – сказал мистер Карлайль, – у меня много богатых клиентов в провинции. Отмечу и то, что я унаследовал два довольно значительных состояния – одно от моего отца, другое от дяди.

– О да, мне это известно.

– Я давно хотел приобрести какое-нибудь имение и остановил свой выбор на Ист-Линне.

– Мистер Карлайль, – произнес лорд Моунт-Сиверн после долгого раздумья, – мои дела очень плохи, и мне необходимо достать где-нибудь денег. Ист-Линн в настоящее время заложен, и притом за меньшие деньги, чем он стоит в действительности. Продав Ист-Линн, я, разумеется, рассчитываю выручить несколько тысяч, чтобы поправить свои обстоятельства. Я готов уступить вам это имение за разумную цену, но прошу вас, эта сделка должна оставаться в секрете. Кредиторы могут облепить меня со всех сторон… Вы понимаете?

– Конечно, – ответил мистер Карлайль. – Мне остается только спросить, за какую сумму вы желаете продать это имение?

– Мои поверенные, Варбертон и Вэр, расскажут вам обо всех деталях, но я хотел бы получить за Ист-Линн не меньше семидесяти тысяч фунтов.

– Семьдесят тысяч фунтов! Это слишком много! – возразил молодой покупатель.

– Я отдаю вам его за бесценок, – стоял на своем граф.

– Я думал, что Ист-Линн закреплен за вашей дочерью, – прямодушно заметил Карлайль.

– За ней ничего не закреплено. А всему виной эти необдуманные браки. Я полюбил дочь генерала Конуэйя, но генерал рассчитывал на более выгодную партию для своей дочери и отказал мне. Тогда я прибегнул к единственному возможному средству: я решил ее похитить. Мы тайно отправились в соседний городок, и там Мэри стала графиней Моунт-Сиверн. Конечно, ни о каком приданом не могло быть и речи. Это одно из самых тягостных воспоминаний в моей жизни: генерал, узнав о бегстве единственной дочери, скоропостижно умер.

– Это ужасно, – прошептал Карлайль.

– Да, к несчастью, это известие убило его. После этого печального происшествия моя бедная жена никогда уже больше не улыбалась. Она беспрестанно винила себя в смерти отца и сама умерла преждевременно…

В этот момент вошел слуга и доложил, что обед подан. Графа вкатили в кресле в столовую, за ним следовал Карлайль. Как раз в эту минуту он увидел девушку, входившую в дверь с противоположной стороны комнаты. Адвокат мысленно спросил себя, земное существо стоит перед ним или это ангел. Она была олицетворением легкости и грации и отличилась той изумительной красотой, которую мы часто встречаем в мечтах или произведениях живописца, но очень редко в действительности. Черные блестящие локоны ниспадали на ее шею. На ней было белое кружевное платье, жемчужные браслеты украшали ее нежные руки. Взглянув на эту девушку, Карлайль принял ее за видение из лучшего мира и замер на месте.

– Леди Изабелла, моя дочь, будьте знакомы, – сказал граф.

Сели за стол. Граф Моунт-Сиверн разместился во главе, а девушка и мистер Карлайль – друг напротив друга. Адвокат не считал себя особым ценителем женской красоты, но эта девушка привела его в восхищение. Его поразили не столько ее изящные черты лица, нежный румянец и роскошные волосы, сколько кроткое выражение мягких черных глаз. Никогда женский взгляд не производил на него такого сильного впечатления.

– Я вижу, что ты уже приготовилась к балу, Изабелла, – заметил граф.

– Да, папа, я не хотела заставлять миссис Левисон ждать.

– Надеюсь, ты вернешься не очень поздно?

– Все зависит от мисс Вэн.

– О, теперь вошло в моду превращать ночь в день! Вот почему молодежь так быстро теряет свой цветущий вид.

Карлайль взглянул на румянец, пылавший на щеках молодой особы, и заметил, что они слишком свеж и ярок, чтобы скоро увянуть.

Когда обед закончился, вошла горничная. Она объявила, что карета подана.

– Веселись, мой ангел, – прошептал граф, когда дочь подошла поцеловать его. – Веселись, – повторил он, нежно прижимая ее к груди. – Пожалуйста, не забудь передать мисс Вэн, что я не желаю, чтобы она каждую ночь лишала тебя сна, который так необходим для здоровья. Мистер Карлайль, будьте добры, позвоните. Я не могу проводить дочь до кареты.

– Если вы позволите, граф, это сделаю я, – пробормотал Карлайль, немного сконфузившись.

Граф поблагодарил его, а девушка улыбнулась. Карлайль предложил ей руку, и они стали спускаться по широкой, ярко освещенной лестнице. Он помог леди Изабелле устроиться в карете, и она, протянув руку, искренне пожелала ему доброго вечера. Карета умчалась, и Карлайль вернулся к графу.

– Не правда ли, она хороша? – спросил лорд Моунт-Сиверн.

– Более чем хороша, – ответил Карлайль с жаром.

– Да, мне рассказывали, что на прошлой неделе она произвела фурор при дворе. Но важнее всего то, что она так же добра, как и прекрасна.

Граф говорил правду. Природа одарила Изабеллу не только красотой, но и нежной, возвышенной душой. Она нисколько не походила на высокомерных светских дам. Изабелла была робка и чувствительна, благородна и внимательна ко всем.

Глава II
Сломанный крестик

Карета леди Изабеллы остановилась перед домом миссис Левисон. Это была почтенная особа лет восьмидесяти, очень строгая в обращении. Когда девушка вошла в гостиную, хозяйка дома вела оживленную беседу со своим внуком – капитаном Фрэнсисом Левисоном, двоюродным братом мисс Вэн. Мало кто мог соревноваться с ним в умении казаться искренним и очаровательным; мало кто был так эгоистичен и пуст в глубине души. Он считался наследником старого и богатого сэра Питера Левисона, и потому общество прощало ему все недостатки.

– Леди Изабелла Вэн, – громко произнесла старушка, заметив гостью, – позвольте представить вас капитану Левисону.

Раскланявшись, Изабелла, еще не привыкшая к светским обычаям, смутилась и покраснела под восхищенным взглядом молодого гвардейца.

– Какой хорошенький у вас крестик, дитя мое! – воскликнула миссис Левисон, когда Изабелла подошла к ней проститься, перед тем как ехать с мисс Вэн на вечер. – Эти семь изумрудов, оправленные в золото, очень красивы.

– Да, – согласилась девушка, – этот крестик мне очень дорог – мама подарила мне его перед смертью. Хотите взглянуть? – прибавила она, снимая с себя драгоценность. – Я надеваю его только по очень важным случаям.

В тот вечер Изабелла в первый раз ехала на бал к герцогу. Неопытной девушке это казалось очень важным событием.

– Я только сейчас заметила, что на вас ничего нет, кроме этого крестика и жемчужных браслетов! – воскликнула мисс Вэн. – Почему вы не надели бриллианты?

– Я надела, но потом сняла, – пролепетала Изабелла, улыбаясь и краснея.

– Почему же?

– Я подумала, что все решат, будто я их надела для того, чтобы произвести впечатление.

– Понимаю, – с насмешкой заметила мисс Вэн, – вы желаете причислить себя к тем, кто презирает наряды. Могу уверить вас, леди Изабелла, что это самый утонченный способ произвести эффект.

Эта колкость нисколько не оскорбила Изабеллу; она лишь подумала, что леди Вэн пребывает в дурном расположении духа. И это действительно было так: девушку, очевидно, возмущало внимание, которое капитан Левисон оказывал ее гостье.

– Возьмите свой крестик, дитя мое, – сказала старушка, – он очень хорошенький и идет вам гораздо больше, чем все бриллианты мира. С вашей внешностью вы не нуждаетесь в украшениях, что бы там ни говорила мисс Вэн.

Фрэнсис Левисон взял крестик из рук своей бабушки, но он выскользнул у него из рук. Наклонившись, чтобы поднять его, капитан нечаянно наступил на него, и тот разломился пополам.

– Какое несчастье! – воскликнула миссис Левисон. – Как же это случилось?!

Изабелла стояла с поникшей головой; ей казалось, что ее сердце также разбито. Она взяла сломанный крестик, прижала его к губам, и невольные слезы полились из ее глаз.

– Ну, стоит ли расстраиваться из-за такой безделицы? – с нетерпением сказала мисс Вэн.

– Его можно починить, милая, – вмешалась миссис Левисон.

Глотая слезы, Изабелла добродушно обратилась к капитану:

– Не упрекайте себя, к тому же миссис Левисон говорит, что его можно починить. – С этими словами она снова надела цепочку.

– Как, неужели вы отправитесь на бал в этой тонкой золотой цепочке? – воскликнула мисс Вэн.

– Если мне что-нибудь скажут, я объясню, что мой крестик сломался, – возразила Изабелла.

Будучи не в силах сдержать гнев, мисс Вэн расхохоталась, а потом язвительно проговорила:

– Все подумают, что у дочери лорда Моунт-Сиверна распроданы даже бриллианты.

Изабелла улыбнулась.

– Послушай, Эмма, – заволновалась старушка, – если вы хотите ехать на бал, то пора отправляться.

Фрэнсис Левисон подал Изабелле руку. Таким образом, в тот вечер ее во второй раз провожал до кареты незнакомец. Мисс Вэн, оставшись без кавалера, последовала за ними.

– Прощайте, – сказала она холодно капитану, когда они спустились по лестнице.

– Я с вами не прощаюсь, потому как надеюсь попасть на бал.

– Как? Но вы ведь говорили, что собираетесь провести этот вечер с друзьями?

– Да, но я передумал. До свидания, леди Изабелла.

Как только карета отъехала, мисс Вэн с досадой произнесла:

– Воображаю, как вы будете хороши с этой тоненькой цепочкой на шее!

– Что за беда! Сейчас меня больше всего занимает мысль о моем сломанном крестике. Мне кажется, это дурное предзнаменование.

– Дурное предзнаменование?

– Да, мама подарила мне этот крестик перед смертью. Она говорила, чтобы я берегла его, как талисман, и обращалась к нему в самые тяжелые минуты жизни, когда что-нибудь огорчит меня и я буду нуждаться в совете и утешении. И вот теперь он сломался…

– Опять слезы! – проворчала мисс Вэн. – Я не могу представить герцогине Дардфорд девушку с такими красными глазами. Если вы не перестанете плакать, я поеду на бал одна.

Изабелла вытерла слезы и постаралась успокоиться. Вскоре она вошла в огромный зал и почувствовала себя совсем иначе. Ослепительный блеск люстр, великолепное убранство – все восхищало ее неопытное сердце. Девушка с радостью предалась веселью, танцам, наслаждаясь общим оживлением и своим успехом.

– Что это с вами? – воскликнул один оксфордский студент. – Я думал, что вы перестали бывать на вечерах!

– И вы были правы! Я действительно терпеть не могу балов, – ответил тот, к кому студент обратился с этим вопросом.

– Почему же вы здесь?

– Подыскиваю себе невесту. Отец не дает мне ни шиллинга. Он поклялся, что больше не станет расплачиваться по моим долгам, пока я неостепенюсь. Он настаивает на том, чтобы я женился.

– В таком случае советую вам выбрать эту новую красавицу.

– Кто она?

– Леди Изабелла Вэн.

– Покорно благодарю за совет. Я также хотел бы иметь и богатого тестя, а мы с лордом Моунт-Сиверном слишком похожи.

– Вы очень многое теряете, потому что эта девушка поразительно красива. Ваш знакомый Фрэнсис Левисон уже ухаживает за ней и надеется одержать победу.

– Он вам не нравится?

– Да, я не выношу этого человека. Он мне противен. Поверьте, это самый бездушный человек на свете. А вот и он, легок на помине, – произнес студент, слегка понизив голос. – С ним дочь лорда Моунт-Сиверна!

Действительно, это был Левисон. Он шел рядом с девушкой и, склонившись над ее ушком, может быть, уже в двадцатый раз извинялся за свою неловкость. Левисон говорил так вкрадчиво, что нежное сердце леди Изабеллы растрогалось.

– Берегитесь, леди Изабелла, – прошептал оксфордский студент. – Ваш любезный кавалер настолько же фальшив, насколько красноречив и нежен.

Глава III
Барбара Гэр

Вест-Линн некогда был значительным городом, особенно в глазах своих обитателей. Он имел право посылать двух депутатов в парламент и имел прекрасный крытый рынок. В нем располагалась большая зала, которая называлась «Залой ратуши». Там собирались городские власти и толковали о делах.

Не больше чем в миле от города находилось поместье Ист-Линн. С любого пригорка путешественник мог любоваться его зеленым парком, окруженным высокой стеной. Увитые зеленью ворота, находившиеся между двумя флигелями, велик замку.

Слева, в некотором отдалении от Ист-Линна, уединенно стоял кирпичный дом с флюгером на крыше. Перед ним расстилался луг, окруженный двумя рядами деревьев. Его пересекала небольшая песчаная дорожка, ведущая к железным воротам и далее к дому. По обеим сторонам широкого коридора располагались приемные кабинеты. Комната с левой стороны от входа служила общей гостиной, а соседняя с ней отворялась только в торжественных случаях. Это место, известное всем как «Рощи», принадлежало Ричарду Гэру – опытному судье.

У мистера и миссис Гэр было трое детей – сын и две дочери. Старшая Энн рано вышла замуж, а младшей, Барбаре, только исполнилось девятнадцать. Что касается сына, Ричарда, то… Нет, о нем мы расскажем чуть позже.

В начале мая, одним холодным вечером, в упомянутой гостиной сидела миссис Гэр – бледная, сильно исхудавшая женщина, закутанная шалями и обложенная подушками. Кресло ее было придвинуто к камину, хотя в нем не горел огонь. В той же комнате у окна сидела хорошенькая девушка – блондинка с утонченными чертами лица, голубыми глазами и ярким румянцем – и так небрежно листала книгу, что было понятно: она увлечена чем-то другим.

– Я вся озябла, – простонала больная женщина, – мне бы хотелось, чтобы затопили камин. Барбара, дитя мое, – прибавила она умоляющим голосом, – неужели мне будет отказано в этой милости?

Миссис Гэр почти всегда говорила таким тоном. Несмотря на то что она была замужем почти целых двадцать четыре года, она никогда не осмеливалась отдать какое-либо приказание. Всегда кроткая и покорная, любящая и нежная, она всем сердцем была предана своему суровому и высокомерному мужу и подчинялась ему беспрекословно; она также потворствовала капризам и причудам своих детей.

Трогательную просьбу миссис Гэр на этот раз немедленно исполнили. Служанка принесла дров, и через некоторое время бедная больная, вытянув ноги к каминной решетке, немного согрелась. Барбара оставила ее одну. Она сняла с вешалки шерстяную шаль, накинула ее на плечи и быстро выбежала в сад. Казалось, что-то сильно ее тревожило. Дойдя до ворот, выходивших на большую дорогу, она остановилась и стала прислушиваться. В этот тихий час Барбара чувствовала, что никто ей не помешает. Вокруг царила полнейшая тишина.

– Скоро ли он вернется? – прошептала она. – Как тяжела жизнь без него! Почему он так долго не возвращается? Корнелия сказала, что он уехал только на один день.

Слабый звук шагов, раздавшийся вдали, донесся до слуха Барбары; она спряталась за деревом. Вскоре шаги стали отчетливее; щеки девушки сразу вспыхнули и сердце забилось чаще. Да, это был он, тот, кого она любила. У нее мелькнула мысль пойти ему навстречу… Но нет, она не решилась. Истинная любовь всегда робка, а любовь Барбары Гэр была истинной и глубокой. Сердце Барбары замерло: он прошел мимо, не заметив ее за деревьями. И тут она невольно окликнула его:

– Арчибальд!

Мистер Карлайль – а это был он – быстро обернулся и, увидев Барбару, направился к ней.

– Как, это вы? Уж не караулите ли вы воров и разбойников?

Вместо ответа Барбара приоткрыла ворота и пожала протянутую ей руку. Затем, подавив волнение, спросила:

– Вы давно вернулись?

– Только что, с восьмичасовым поездом, – ответил Карлайль. – И еще не был дома.

– В самом деле? Что же скажет Корнелия?

– Я заходил минут на пять в контору. Мне нужно повидаться с Бошаном, я иду к нему. Жаль, что не могу сейчас заглянуть к вам.

– У Бошана вы встретитесь с моим отцом.

– Разве мистер Гэр отправился туда?

– Да, и, вероятно, вернется домой не раньше одиннадцати или двенадцати часов…

Мистер Карлайль на минуту задумался.

– В таком случае я отложу свое посещение, так как хотел поговорить с Бошаном один на один.

С этими словами Карлайль вошел в сад и предложил Барбаре свою руку.

– Отчего вы так внезапно уехали? – спросила она. – Даже не пришли к нам проститься.

– Да, мне пришлось поехать по очень важному делу…

– Корнелия говорила, что вас не будет только один день.

– Меня задержали в Лондоне. Я привез вам оттуда маленький подарок.

– Мне? – воскликнула Барбapa, и щеки ее мгновенно залились румянцем.

– Впрочем, его еще надо отыскать, – пробормотал себе под нос молодой человек, – уж не потерял ли я… Ах, вот же он! – произнес он весело, вынимая из бокового кармана футляр.

Раскрыв его, он достал оттуда золотую цепочку с медальоном и надел ее на шею Барбары. Девушка замерла, сердце ее забилось сильнее прежнего. Они вошли в дом. Миссис Гэр все еще сидела перед камином.

– Мама, – воскликнула Барбара, показывая только что полученный подарок, – посмотри, что мне подарил Арчибальд!

– Какая изящная вещица! – заметила та. – Послушайте, Карлайль, вы совсем ее избалуете.

– О, пустяки! – с улыбкой сказал Карлайль. – Я купил ее из-за медальона. Я подумал, что в нем можно хранить волосы, которыми вы так дорожите, Барбара…

– Чьи волосы? – спросила мисс Гэр.

Карлайль огляделся вокруг, опасаясь, как бы кто-нибудь не услышал его, и затем прибавил чуть слышно:

– Волосы Ричарда.

Миссис Гэр, откинувшись на спинку кресла, закрыла лицо руками.

– Бедный, бедный мой сын! – прошептала она со стоном и дала волю слезам. – Несчастное дитя! Эта ужасная история убивает меня…

Карлайль от всего сердца пожалел несчастную женщину, но он был бессилен что-либо исправить. Желая положить конец этой тягостной сцене, Арчибальд стал прощаться. Барбара проводила его до двери.

– Ваша мать выглядит печальнее, чем когда-либо! – произнес Карлайль, уходя.

– Да, это правда, – не стала отрицать девушка. – Сегодня она видела дурной сон. Она все думает, что случится какое-нибудь несчастье… Это был ужасный сон. Ей пригрезилось убийство…

– Вы не должны позволять ей расстраиваться до такой степени. Постарайтесь ее утешить и берегите ее, Барбара, она так впечатлительна!

Они дошли до ворот, и девушка горячо пожала руку Карлайля.

– Арчибальд, – прошептала она с нежностью и указала ему на цепочку, – я еще не поблагодарила вас за это…

– Полно вам. Спокойной ночи, Барбара!

С этими словами он поцеловал молодую девушку в щеку. Барбара почувствовала, как ее сердце забилось от радости. Никогда еще Карлайль не был с ней так ласков и добр. Она вернулась домой в приподнятом настроении. Даже миссис Гэр удивилась.

– Позвони, чтобы подали лампу, Барбара! – попросила больная. – Только не задергивай шторы – я очень люблю смотреть на лунный свет.

Барбара исполнила поручение матери, но сама не переставала думать о прощании с Карлайлем.

– О, Арчибальд, Арчибальд! – шептала она. – Почему, надевая на меня эту цепочку, ты не сказал, что любишь меня?

Мистер Карлайль с юного возраста находился в очень хороших отношениях с семейством Гэр. На его глазах выросли обе сестры – Барбара и Энн, и он привык обращаться с ними как с детьми. Несмотря на то что он с нежностью относился к обеим, в душе он все же отдавал предпочтение Энн. Она была кроткой и покладистой девушкой, похожей на мать, между тем как Барбара любила отстаивать собственное мнение.

Когда на часах пробило десять, Барбара встала и прислонилась горячим лбом к оконному стеклу. О чем мечтала эта умная и энергичная девушка? Она уже видела себя женой Карлайля. «Он меня любит, – думала она. – Он был так ласков, подарил мне этот медальон и поцеловал меня. Но почему же он до сих пор не сказал мне этого? Почему?»

Непрошеная слеза скатилась с ресниц на нежную щеку: тягостное сомнение запало ей в душу. Вдруг она вздрогнула – чей-то силуэт мелькнул в темноте. Кто бы это мог быть? Ей показалось, что темная фигура сделала шаг вперед. Таинственный человек будто умолял ее выйти к нему. Она хотела вскрикнуть, позвать на помощь слуг, но не смогла.

Выбежав из комнаты, Барбара быстро спустилась по лестнице. Остановившись внизу у окна, она снова стала вглядываться в ночную тьму. Загадочное существо, очевидно, следило за девушкой, так как его умоляющие жесты повторились снова. Наконец она решилась. Вернувшись в гостиную, Барбара небрежно накинула на плечи шаль и сказала миссис Гэр, что отправляется в сад, чтобы там дождаться возвращения отца. Прежде чем выйти, она еще раз бросила быстрый взгляд в окно. Таинственная фигура оставалась на прежнем месте. С замирающим сердцем и смутным предчувствием Барбара Гэр направилась к неизвестному человеку.