Текст книги "Жемчужина любви"

Автор книги: Эллен Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

8

Колетт едва не прыснула, увидев доктора Крюшо. Ему досталась не только фамилия легендарного комиссара, героя Луи де Фюнеса из старой комедии. Он был копией комичного жандарма: маленький, щуплый, с редкими волосами на голове и очень живой мимикой.

– Доброе утро, – пытаясь сдержать улыбку, поприветствовала врача Колетт.

– О, мадмуазель Вернон, если не ошибаюсь. – Доктор встал из-за стола и подошел к своей новой пациентке.

– Очень приятно. – Колетт не знала, нужно ли объяснять причины смены лечащего врача или доктор Крюшо уже ввели в курс дела… та же самая Катрин, например.

Вопрос, мучивший Колетт, разрешился сам собой.

– Вынужден признаться, мадмуазель Вернон…

– Колетт. Зовите меня по имени. Так будет проще. – Колетт мило улыбнулась.

– Итак, Колетт, я изучил историю вашей болезни. Вместе с доктором Лораном вы добились впечатляющих успехов. Такая быстрая реабилитация сродни чуду в вашем случае. Почему вы решили отказаться от его услуг?

– Видите ли… – Колетт помялась. – Катрин, медсестра… она посоветовала мне вас как более опытного врача.

– Катрин? – Доктор Крюшо не скрыл довольную улыбку. – Странно, мне всегда казалось, что она далеко не высокого мнения о моих профессиональных качествах.

Колетт удивленно подняла брови.

– Что вы! Катрин уверяла меня, что вы лучший физиотерапевт и что только вы сможете поставить меня на ноги.

– Что ж… давайте приступим к делу. Постараюсь оправдать ваши надежды.

Колетт вздохнула и развела руками.

– Командуйте мной, доктор Крюшо.

– Для начала покажите, чего вы достигли с доктором Лораном, – попросил Крюшо. – Одно дело, когда об этом читаешь скучный отчет, и совсем другое – увидеть своими глазами.

Колетт не заставила себя долго упрашивать. Она медленно оперлась на подлокотники инвалидной коляски, напрягла руки и поднялась на ноги. После нескольких глубоких вздохов она сделала два неуверенных шага и обернулась к доктору. Глаза умоляли о помощи. Будь на месте Крюшо сейчас Оливье, он бы тотчас кинулся на помощь и на руках отнес бы ее обратно в коляску. Однако Крюшо, похоже, и не думал двигаться с места.

– Доктор… – жалобно простонала Колетт.

– Что же вы стоите? Устали?

Да, черт возьми, старый осел! Разве ты не видишь, что я сейчас упаду и расшибу себе колени! – со злостью подумала Колетт. Злость и закипавшая в ней ярость придали ей сил. Колетт удивилась, с какой легкостью ей дались два шага обратно до коляски. Те два шага, которые она считала пределом своих возможностей, личным рекордом и… заслугой Оливье.

Поразительно, она всего десять минут занимается с другим врачом, а уже успела улучшить свои результаты в два раза!

Колетт бухнулась в коляску и вопрошающе взглянула на доктора Крюшо.

Лицо немолодого доктора озарила ослепительная улыбка, сделавшая его еще более похожим на Луи де Фюнеса.

– Браво, мадмуазель… Колетт, – вовремя исправился он. – Мне кажется, мы с вами сработаемся. Как только Оливье Лоран отпустил такую пациентку?

– Что значит «такую»? – настороженно спросила Колетт.

– О, не подумайте, ничего личного, – рассмеялся доктор Крюшо. – Просто врачи терпеть не могут непослушных и ленивых пациентов. Они стараются избавиться от них. Например, передать коллеге. Пусть мучается. Признаться, я опасался, что Оливье передал мне вас именно поэтому. Устал от ваших капризов или поучений. Надеюсь, вы не обижаетесь на меня.

– Конечно нет. Спасибо за откровенность. – Колетт старалась быть предельно вежливой. Раз уж ее окрестили послушной и трудолюбивой пациенткой… хм! – Вообще-то это я ушла от доктора Лорана.

– Сделаю все возможное, чтобы вы не пожалели об этом. А теперь приступим к настоящему испытанию на выносливость и силу воли. – Доктор Крюшо кровожадно потер руки и, словно испугавшись театральности своего жеста, заговорщически подмигнул Колетт и рассмеялся. – Надеюсь, от меня вы не уйдете, как от доктора Лорана. А убежите…

Запыхавшаяся Колетт полусидела-полулежала на кушетке в кабинете доктора Крюшо. Двухчасовой сеанс физиотерапии показался Колетт настоящей пыткой, лишившей ее последних сил. Неужели теперь ее каждый день ждет то же самое? Правда, сейчас она отдыхала, получая удовольствие от массажа, который ей делал улыбчивый клон Луи де Фюнеса.

– Вам не больно, Колетт?

– Самую малость. Я даже рада, что хоть что-то чувствую, – призналась Колетт.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура Оливье.

– Как это понимать?! – воскликнул он.

– О, Оливье, доброе утро… вернее, уже добрый день. Не заметил, как пролетело время в компании Колетт.

– Колетт? Вы уже на короткой ноге? – язвительно поинтересовался Оливье.

– Эй, приятель, уж не вздумал ли ты ревновать меня к своей бывшей пациентке? – Крюшо расплылся в широченной улыбке, но она, похоже, окончательно взбесила Оливье.

– Бывшей?! С каких это пор, Колетт?

– С сегодняшнего дня, – спокойно ответила она, дав себе слово не поддаваться на провокацию и не отвечать Оливье в том же тоне. Обычно холодная вежливость и ледяная любезность охлаждает пыл грубиянов и психопатов куда быстрее, чем ответный шквал эмоций.

– Какая муха тебя укусила? Вчера я тщетно прождал тебя два часа… пытался дозвониться, но ты не снимала трубку… Где ты была?

– Доктор Лоран, шутка дурного вкуса, – усмехнулась она. – Где, интересно, я могла пропадать? Уж не думаете ли вы, что я каталась на роликах по Елисейским Полям?!

– Анри, оставь нас на пару минут, – обратился Оливье к доктору Крюшо, которого явно забавляла сцена ревности, которую устроил его коллега.

– Мы еще не закончили с Колетт.

– Не вынуждай меня выставить тебя за дверь, – с угрозой в голосе ответил Оливье.

Доктор Крюшо обреченно вздохнул и вышел из кабинета. Однако через мгновение его лысый череп снова нарисовался в дверном проеме.

– Ты что-то забыл? – гневно спросил Оливье.

– Только ничего не разбейте в моем кабинете.

– Постараемся, – отрезал Оливье и захлопнул дверь, нисколько не беспокоясь о носе коллеги, который лишь чудом не прищемил.

– Колетт, что случилось? – смягчившись, спросил Оливье.

Он присел на кушетку рядом с ней и провел рукой по ее растрепанным волосам.

Она попыталась уклониться от его руки.

– Я чем-то обидел тебя?

– Оливье, ты лучше меня знаешь, что произошло.

– Нет, не знаю. Я вообще не понимаю, что стряслось. Еще два дня назад я думал, что ты любишь меня.

– Я тоже так думала.

– Значит, теперь ты считаешь иначе? – Голос Оливье дрогнул.

– Ты признался мне в любви… Кстати. – Колетт порылась в кармане жакета и протянула Оливье знакомую бархатную коробочку. – Собиралась вернуть при случае.

– Что это?

– Догадайся с трех раз. – Она поставила коробочку с кулоном на стеклянный столик.

– Колетт, почему ты разговариваешь со мной в таком тоне?

– Потому что, мой дорогой Оливье, я наконец-то узнала правду. Причем не от тебя.

– Какую еще правду?

– Да-да. Ту самую правду, о которой ты имеешь весьма смутное представление, судя по всему. Ты так заврался, что, наверное, уже сам начал верить в собственную ложь.

– Кто тебе рассказал? Катрин?.. Да, больше некому… Она у меня получит! Она ведь поклялась, что сохранит мою историю в тайне.

– Это не важно, Оливье. Я даже ей благодарна. Наконец-то я перестала быть слепой идиоткой, которая поверила в бескорыстную, искреннюю любовь. Так, значит, я была твоим крестом, да?

– Нет, Колетт. Это не так. Вернее, я думал так поначалу. Когда тебя с Жан-Пьером только-только доставили в госпиталь Мирабо. Затем, когда ты очнулась после наркоза… и я увидел тебя, все изменилось…

Колетт сделала рукой категоричный жест, приказывая Оливье умолкнуть.

– Я так и знала, что мне не следовало с тобой разговаривать! Ты снова начинаешь мне лгать. Только не понимаю, с какой целью. Хочешь добиться от меня прощения? Ради бога! Я ни в чем тебя не виню. Ты и в самом деле не виноват в той аварии. Обычный несчастный случай. Уставший, раздраженный водитель и не менее раздраженная, к тому же и забывчивая пассажирка. Я бы назвала нашу аварию даже несчастливой закономерностью, а не случаем. Доволен?

– Нет, Колетт.

– Разве тебе не нужно было отпущение грехов? Ты ведь из-за этого изображал из себя влюбленного? Комедия окончена.

– Колетт, я говорю правду! Я действительно полюбил тебя!

– Видимо, поэтому и поделился со своей бывшей любовницей тем, чего не рискнул рассказать мне. Кстати, Катрин и в самом деле в прошлом? Или ты играл на два фронта? Я бы уже ничему не удивилась, честное слово!

Колетт приподнялась на локтях. Затем подкатила ближе к себе инвалидную коляску. Оливье бросился помогать ей, но Колетт одарила его таким взглядом, что он тут же убрал руки. Колетт не спеша перебралась в коляску.

– С Катрин у нас ничего толком и не было. Парочка свиданий…

– Однако она в курсе, что ты первоклассный любовник! – парировала Колетт, забыв о данном себе обещании не повышать голоса.

– Это ее фантазии, – быстро ответил Оливье. – Мы не были с ней близки.

– Ничего, у вас еще все впереди. Вас благословить?

– Колетт, какая ты злая… Не думал, что услышу от тебя столь страшные слова, – почти шепотом произнес Оливье.

– Я тоже не думала… что… что ты обманывал меня.

– Хорошо, Колетт, ты права.

– Неужели Оливье Лоран признал свою неправоту?! – воскликнула Колетт.

– Ты права, – оставив ее последнюю реплику без внимания, продолжил он. – Я скрыл от тебя правду о той аварии.

– А как насчет того маскарада, что ты устроил потом? Я и впрямь почувствовала себя сказочной принцессой, которая вот-вот проснется от поцелуя влюбленного в нее принца. В моем случае, правда, речь шла о выздоровлении.

– Колетт, я… люблю тебя. Я был рядом с тобой, потому что хотел этого. Хотел засыпать и просыпаться в одной постели с тобой, болтать о пустяках за вечерним чаем и мечтать о детях…

Колетт демонстративно заткнула уши.

– Не желаю ничего слышать. Перестань мне лгать. Умоляю, Оливье, оставь меня в покое! Мне и так больно.

– Так позволь мне искупить свою вину… я заставлю тебя забыть обо всех обидах. Мы будем счастливы. Только вдвоем.

– Ты неисправим, Оливье. – Колетт горько усмехнулась. – Снова собираешься искупать вину… Мученичество и добровольное страдание нынче не в моде. Ты устарел. Повторяю еще раз: я предпочитаю остаться одна. Я вовсе не собираюсь накладывать на себя руки. Что бы ни произошло, я буду жить. Даже без тебя.

– Колетт, постой, куда ты?

– Домой, куда же еще?

– Мы не закончили разговор.

– Я уже закончила. – Она повернулась к нему спиной и выехала из кабинета доктора Крюшо, который поджидал ее за дверью.

Колетт смутилась его пристального, все понимающего взгляда. Они с Оливье так кричали, что наверняка до доктора Крюшо долетало каждое слово. Тем лучше. Не придется объяснять причины, по которым она сменила лечащего врача.

– До завтра, мадмуазель Вернон.

– До завтра, – со вздохом ответила Колетт, направив коляску к выходу.

Она боялась обернуться. Вдруг Оливье следует за ней? Хотя куда больше она опасалась другого… Вдруг она посмотрит назад – и увидит лишь пустой больничный коридор.

9

Лучше бы этот день никогда не наступал.

Колетт лежала под теплым одеялом – пожалуй, слишком теплым для октября – и смотрела в окно. Дерзкие лучи утреннего солнца, еще не обжигающие и не слепящие, бесстыдно ощупывали ее лицо и тело, скрытое под бесформенным ватным одеялом. Она потянулась, надеясь тем самым придать своему телу легкость и гибкость… быть может, тогда ей удастся легко встать, принять душ, позавтракать и сделать уйму нужных, но таких скучных и будничных дел.

Колетт благодарила небеса за то, что они послали ей доктора Крюшо. Она уже самостоятельно могла передвигаться по комнате. Медленно, несмело, словно ребенок, впервые вставший на ноги.

Бывают же люди, которые любят свой день рождения, невесело подумала Колетт. Эта мысль посещала ее каждый год. Именно в этот самый день – пятнадцатого октября. Интересно, сколько мужчин и женщин, мальчиков и девочек отмечают сегодня свой праздник? Им весело или они так же грустят, как и она?

С каждым годом собственный день рождения угнетал Колетт все больше. Ей ведь всего двадцать шесть… ой, уже двадцать семь лет. Конечно, нынешний год выдался не самым удачным. Однако в целом ей не на что жаловаться. У нее есть крыша над головой, любимая работа, подруги, но… Вот в этом «но», наверное, и была причина мрачного настроения именинницы. Каждый год находилось одно-единственное «но», которое подобно ложке дегтя в бочке меда портило праздник.

Колетт взглянула на часы. Стрелки показывали половину девятого. О встрече в кафе с Мадлен и Натали она договорилась на пять… Колетт задумалась, подсчитывая, сколько у нее осталось времени. Можно не торопиться.

На процедуры ей сегодня не надо, так что у нее уйма свободного времени для того, чтобы превратиться в красавицу. При этом у нее не было ни грамма желания что-либо делать. Зачем? Праздновать то, что она на год постарела? Что еще один год прожит напрасно? Что она по-прежнему одинока и… – что уж скрывать! – несчастна. У нее не было ни любимого мужа, как у Мадлен, ни бесшабашной жизни Натали. А в этом году ей помимо всего прочего придется отмечать свой день рождения, сидя в инвалидной коляске.

День рождения подруги решили отметить в любимом кафе-кондитерской «Шармэль», где варили самый вкусный кофе и подавали самое нежное мороженое в Париже.

Колетт снова взглянула на часы и с разочарованием выяснила, что прошло всего десять минут. Боже, поскорее бы закончился этот день!

– Колетт, дорогая!

Мадлен и Натали дружно кинулись обнимать виновницу торжества.

– Поздравляем. – Натали протянула покрасневшей от смущения и внимания к своей скромной персоне Колетт маленькую коробочку.

Сердце Колетт вздрогнуло от ощущения дежавю. Такую же коробочку ей когда-то протянул Оливье… В последние дни Колетт избегала его. Она уговорила доктора Крюшо назначать приемы в те часы, когда Оливье оперирует или занят с другими пациентами. Таким образом Колетт избавила себя от необходимости поддерживать любезную беседу с бывшим лечащим врачом и любовником. Впрочем, вряд ли беседа получилась бы любезной, если бы они все-таки ненароком столкнулись в больничных коридорах.

Колетт с благодарной улыбкой взяла коробочку из рук подруги, зная заранее, что сейчас ей предстоит изобразить самую величайшую радость, независимо от того, что она обнаружит внутри. Таковы правила: именинник не имеет права обижать гостей и воротить нос от подарков, какими бы бесполезными они ни были.

Благо, что в данном случае Колетт не пришлось играть: подарок и в самом деле был изумителен.

– Боже, какая прелесть! – воскликнула она и чмокнула стоявшую рядом Натали в щеку.

– Мы специально подобрали серьги с жемчугом в комплект к твоему кулону, – пояснила Мадлен и после паузы печально добавила: – Жаль, что ты его сегодня не надела.

Колетт плотно сжала губы и подняла виноватый взгляд на подруг.

– В чем дело? – тоном суровой мамаши спросила Мадлен. – Только не говори, что потеряла кулон.

– Я вернула его Оливье.

– Но зачем?

– Не хотела, чтобы мне о нем хоть что-то напоминало, – плаксивым голосом ответила Колетт.

– Прости, подружка. – Мадлен прижала ее к груди и обняла. – Не беда. Мы купим тебе еще и кулон. Не хуже прежнего.

– Не надо. Вы и так меня балуете. Представляю, сколько стоят эти серьги. – Колетт еще раз взглянула на подарок. – Они божественны.

– А почему бы тебе их не примерить прямо сейчас? – предложила Натали. – Заказ все равно пока не принесли.

– С удовольствием. – Колетт ослепительно улыбнулась и открыла сумочку, чтобы достать пудреницу с зеркалом.

– Кстати, ты сегодня бесподобно выглядишь, – заметила Мадлен после оценивающего взгляда. – Давненько не видела тебя при параде. В последнее время ты почти не заботилась о своей внешности. Я уж начала волноваться за тебя. Когда женщина забывает о себе – она забывает об окружающих. Кому приятно лицезреть помятую, нечесаную замухрышку?

– Извините, если вам было неприятно смотреть на меня… – с обидой в голосе начала Колетт, но Натали поспешила ее успокоить:

– Нет-нет, ты ведь знаешь, что мы готовы терпеть тебя любую.

– Еще лучше, – вздохнула Колетт с ироничной улыбкой.

– Девочки, прекратите, – вмешалась Мадлен. – Колетт, ты все равно прекрасна. Особенно сегодня. День рождения – самый замечательный день в году. Жду не дождусь своего. Жером обещал подарить мне норковую шубку. Правда, здорово?

Колетт кивнула.

– У тебя такой вид, словно мы поминаем безвременно ушедшего от нас друга, – заметила Мадлен. – Колетт, встряхнись. Сегодня твой день!

Колетт заставила себя улыбнуться.

– Да. Жаль, что у меня нет Жерома или какого-нибудь Жака, который подарил бы мне хоть курточку на рыбьем меху.

Натали и Мадлен переглянулись, уловив в голосе подруги грустные ноты.

– Ты все еще расстроена из-за Оливье? – мягко тронув подругу за плечо, спросила Натали.

– Оливье в прошлом, – категорично заявила Колетт, но тут же сникла: – Да… не могу выкинуть этого предателя из головы.

– Может быть, тебе стоит его простить?

– Мадлен, ты с ума сошла! – воскликнула Колетт. – После того как он обманывал меня? Ни за что! Кроме того, Оливье уже, наверное, снова в объятиях Катрин.

– Ты ведь не знаешь этого наверняка, – возразила Натали. – Если ты любишь Оливье, то должна бороться за него. А ты ведь его любишь?

– Вовсе нет.

– Колетт, кого ты пытаешься обмануть? Мы знакомы сто лет.

– А вот и наш торт! – Натали радостно захлопала в ладоши, когда официант с большим круглым подносом приблизился к их столику.

Колетт задула свечки, забыв загадать желание. Официант наверняка пересчитал их, пока нес, невольно подумала она, заметив на лице юноши тень сочувствия. А ведь мне всего лишь двадцать семь…

– Колетт, ты опять загрустила, – констатировала очевидный факт Мадлен. – Что на этот раз?

– Мне уже двадцать семь.

– А мне в следующем году будет тридцать, – с улыбкой сообщила Мадлен. – Ну и что?

– А через десять нам будет по сорок, – рассмеялась Натали, – а потом мы умрем. Так что же теперь всю оставшуюся жизнь грустить о неизбежном?

– Вы правы, – вздохнула Колетт.

– Что ты загадала? – Любопытный взгляд Мадлен пронзил Колетт насквозь.

Именинница пожала плечами.

– Не знаю.

– Как это не знаешь?! – воскликнула Мадлен, словно Колетт только что призналась в том, что забыла собственное имя.

– Я забыла. Все эти глупые правила…

– Ничего не глупые, – возразила Мадлен. – Ты должна была загадать желание, пока задувала свечи. Это ведь такая замечательная возможность получить от Бога желаемое быстро и с гарантией. Всем именинникам благоволят небеса.

– Мадлен, неужели ты веришь во все эти детские сказки?! – со снисходительно-насмешливой улыбкой спросила Колетт. – Не удивлюсь, если ты до сих пор пишешь письма Санта-Клаусу.

– Санту не трожь! – Детское выражение лица Мадлен умилило Колетт настолько, что она сдалась.

– Хорошо. В следующий раз я обязательно попрошу у Бога подарить мне новенький «пежо», договорились?

– В следующий раз? То есть в следующем году?! – возмущенно спросила Мадлен.

Колетт молча пожала плечами.

– Я не могу ждать так долго.

– А что ты?.. – Натали не успела закончить, потому что Мадлен подозвала официанта.

Он приблизился к их столику и учтиво поклонился.

– Не могли бы вы снова зажечь свечи? – В тоне Мадлен прозвучал скорее не вопрос, а приказ.

Официант даже не попытался скрыть удивление:

– Прямо сейчас, мадам?

– Да. Немедленно.

– Одну минутку, мадам. Я схожу за спичками.

Как только официант удалился, Натали расхохоталась, а Колетт недовольно насупилась и скрестила на груди руки. Ну вот, Мадлен выставила ее на посмешище! Теперь официант решит, что они не только пожилые, но и сумасбродные дамочки. Однако появившийся вскоре официант выглядел беззаботно-веселым. Похоже, Колетт ошиблась: он вряд ли пересчитывал свечки на ее именинном торте. А если и пересчитал, то тут же выкинул цифру из головы. Современная молодежь наплевательски относится к годам.

– Дубль два. Только на этот раз не забудь загадать желание. – Мадлен придвинула тарелку с тортом к Колетт.

Она набрала в легкие воздух, надула щеки – и задула все двадцать семь свечей. Правда, попросила она не новый автомобиль. Да, он был давнишней мечтой Колетт, но у нее всегда находилась парочка-другая куда более насущных потребностей, на которые и тратились заработанные деньги.

– Что ты загадала? – тут же поинтересовалась Мадлен.

– Не скажу, иначе не сбудется, – с лукавой улыбкой ответила Колетт.

– Наверняка попросила помирить ее с Оливье, – предположила Натали.

Она угадала, но Колетт все равно сказала:

– Нет, нет и нет. Даже не пытайтесь выпытать. Не для того мы делали дубль, чтобы все испортить. Желание должно остаться в тайне.

– Все твои тайны, дорогая, мы знаем не хуже тебя, – возразила Мадлен. – А так как мы желаем тебе счастья, то считай, что и мы загадали то же самое. Следовательно, твое желание исполнится в три раза быстрее.

– Поэтому сию же минуту перестань грустить и улыбнись. Помиришься ты со своим Оливье, не сомневаюсь. А теперь давайте попробуем это чудо. – Натали указала на торт.

Огромная конструкция из бисквита, взбитых сливок и ягод уже давно дожидалась своего часа.

Колетт потянулась за тарелкой Мадлен, но подруга остановила ее:

– Сегодня ты именинница, поэтому мы за тобой поухаживаем. Раз уж при нас нет услужливых пажей.

– Кажется, один из них к нам приближается, – с улыбкой заметила Натали. – Только не оборачивайся, Мадлен, он прямо за твоей спиной.

Предупреждение запоздало, потому что Мадлен уже представила подругам свой затылок и с интересом рассматривала остановившегося у их столика молодого человека.

– Колетт, как я рад тебя видеть! – воскликнул он.

– Луи?! Неужели это и в самом деле ты?

Радостный блеск в глазах Колетт несколько озадачил ее подруг. Вот, оказывается, чего не хватало имениннице для праздника, – мужчины!

Луи поцеловал руку Колетт.

– Твои манеры немного устарели, – заметила она с улыбкой.

Мадлен нервно побарабанила пальцами по столу, чтобы привлечь внимание Колетт.

– Простите, я вас не представила. Это Луи Ларсен. А это мои лучшие подруги Мадлен и Натали.

– Очень приятно. – Луи слегка наклонил голову.

– Взаимно. – Натали кокетливо улыбнулась. – Почему бы вам не присоединиться к нашей скромной компании и не отпраздновать день рождения Колетт?

– Боже, я глупец! – Луи хлопнул себя по лбу. – Совершенно забыл. Поздравляю, милая. – На этот раз он поцеловал Колетт в щеку. – Пожалуй, я приму ваше приглашение.

Недолго думая, Луи выдвинул стул и сел рядом с Колетт.

Натали вздохнула, надеясь, что ее вздох остался незамеченным подругами. Иначе ей не избежать поддразниваний. Еще бы! Феминистка влюбилась с первого взгляда!

Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Луи Ларсен был из тех мужчин, которые очаровывали и покоряли женщин всех возрастов если не с первого взгляда, то со второго точно. Высокий кареглазый брюнет с обворожительной улыбкой и бархатным голосом, он ко всему прочему обладал манерами, над которыми сейчас принято снисходительно посмеиваться.

– Мы с Луи вместе учились в колледже. Затем он уехал стажироваться в Лондон, и с тех пор я практически ничего не знаю о нем, – дала краткую характеристику новому герою Колетт.

Луи иронично усмехнулся и добавил без ложного стеснения и позерства:

– Колетт забыла добавить одну маленькую, но важную деталь. Я был влюблен в нее на протяжении всех лет нашего знакомства.

– Вот как? – удивилась Мадлен. – Колетт нам ничего не рассказывала о вас.

– Она никогда не воспринимала мои чувства всерьез.

– Стоп-стоп, – замахала руками Колетт. – Давайте не будем вспоминать грехи бурной юности. Все это осталось в прошлом. Лучше расскажи нам, как твои успехи.

Луи пожал плечами.

– Во-первых, для меня ты вовсе не прошлое. Скорее будущее.

Колетт закатила глаза, пытаясь свести слова Луи к шутке.

– А в Лондоне я чувствую себя как рыба в воде. Это потрясающий город. Поистине именно он сейчас является мировой культурной столицей. Все новые тенденции вызревают именно в английских мастерских и салонах.

– А как же личная жизнь? Ты женился на англичанке?

– Нет. Они не в моем вкусе. Холодные словно рыбы.

– Предпочитаешь француженок? – Натали тряхнула пышной рыжей гривой.

– Можно и так сказать. – К разочарованию Натали, ответ Луи вновь адресовался не ей, а Колетт.

– Надолго в Париж?

– Не думаю, что задержусь здесь больше чем на неделю. В Лондоне осталось слишком много незаконченных дел. Хотя, – он выдержал многозначительную паузу, после которой добавил, пристально глядя на Колетт: – Возможно, мои планы изменятся. Надо же, двадцать семь лет…

– Ты пересчитал свечки? – с подначивающей улыбкой спросила Колетт.

– Знаю-знаю, дурной тон напоминать женщине о возрасте, но мы ведь старые друзья, не так ли?

Колетт кивнула.

– С меня подарок.

– Да брось, Луи. Ты ведь не знал…

– А теперь знаю. Даже не думай возражать. Завтра же ты его получишь. Будут какие-нибудь пожелания?

– Луи… – Колетт смущенно опустила ресницы.

– Попробую догадаться. – Он изучающе посмотрел на Мадлен, затем на Натали. Потом снова перевел взгляд на виновницу торжества. – Подруги подарили тебе эти чудные серьги с жемчугом, которые сейчас на тебе?

Общий возглас удивления рассмешил Луи.

– Как ты догадался? – спросила Колетт.

– Просто заметил вот это. – Луи взял двумя пальцами бархатную коробочку, которую Колетт по забывчивости оставила на столике.

– Может быть, тебе подарить кулон или нитку жемчуга в тон? – спросил Луи.

– Нет!

Похоже, ее резкость ошеломила Луи. Он удивленно передернул плечами, но постарался не подать виду.

– Тогда придумай что-нибудь другое. Твой телефон остался прежним?

Колетт кивнула, чувствуя неловкость за проявленную грубость. Откуда Луи мог знать о подарке Оливье, в конце концов?! Его догадка всего лишь доказательство того, что все мужчины мыслят одинаково – об этом Натали могла бы поведать массу забавных историй из собственного опыта.

– Тогда решено: завтра я тебе позвоню, и мы где-нибудь поужинаем… вдвоем.

– Извини, но вряд ли получится.

– Я идиот, да? – доверительным полушепотом поинтересовался Луи.

– С чего ты взял?

– Я ведь даже не спросил, свободна ли ты. Наверняка ты уже давным-давно замужем. Конечно, женщина вроде тебя никогда не бывает одна. Кто же счастливый избранник? Я его знаю?

– Дело не в этом. – Колетт не знала, как сообщить милому, восторженно-влюбленному Луи о том, что она не может ходить. Вряд ли он об этом догадался – спинка ее чудо-коляски мало чем отличалась от спинки обычного стула.

– Тогда в чем? – Прямой, пронзительный взгляд Луи мешал Колетт сконцентрироваться и подобрать нужные слова.

– Я… я не замужем… рассталась со своим другом несколько месяцев назад… после аварии.

– Боже, Колетт, ты попала в аварию?! Надеюсь, ничего серьезного?!

– Взгляни. – Колетт слегка отъехала от столика.

Сказать, что Луи был поражен, – не сказать ничего. Он был ошеломлен, потрясен, шокирован… Несколько мгновений он тупо смотрел на Колетт, не в силах произнести ни слова.

– Врачи уверяют, что скоро я снова смогу ходить, – нарочито бодрым голосом продолжила Колетт. – За два месяца я добилась больших успехов. Скоро уже смогу гулять по улицам с палочкой.

– Боже… Колетт, я так… ну… я все равно тебе завтра позвоню, ладно? Прости, я опаздываю.

– Да, хорошо.

– Еще раз с днем рождения… – Луи смотрел на Колетт и не знал, что еще должен сказать и должен ли вообще что-то говорить.

– Спасибо.

Неловкая пауза.

– Я… я очень рад, что… что мы встретились с тобой…

– Я тоже.

Снова пауза.

– Я… позвоню завтра.

– Договорились.

– В шесть?

– Отлично. – Колетт грустно улыбнулась и с иронией добавила: – Я как раз буду дома.

– Хорошо. – Луи тяжело вздохнул.

– Пока.

– Дамы, очень рад был с вами познакомиться. Не обижайте мою любимую Колетт.

Луи поднялся из-за столика, и через минуту о нем напоминал только пустой стул.

По щекам Колетт медленно поползли слезы.

– Не переживай. – Мадлен протянула Колетт бумажную салфетку.

– Вы видели лицо Луи, когда он понял, что я инвалид?

– По-моему, твой Луи чудо, – заметила Натали и покраснела. – Конечно, он был немного… мм, озадачен…

– Озадачен?! – воскликнула Колетт. – Давай называть вещи своими именами. Луи был в шоке.

– Колетт, он просто не ожидал…

– Не ожидают визита гостей или письма от старого друга. Луи же просто сбежал. Он испугался. Испугался собственной жалости ко мне.

– Ничего подобного! – возразила Натали. – Луи действительно торопился. Я видела, как он несколько раз украдкой посматривал на часы. – Она лгала, понимая, что ее маленькая ложь сейчас куда важнее горькой правды.

– Он не позвонит.

– А я думаю, что позвонит. Он ведь обещал.

– Зачем я ему?

– Колетт, прекрати. Ты ведь не всю жизнь будешь сидеть в этом кресле.

– А вдруг…

– Да уж, – вздохнула Мадлен. – Не думала, что ты превратишься в такую пессимистку. Я тебя не узнаю.

– Вы видели его растерянный взгляд? – задумчиво, погрузившись в себя, спросила Колетт, словно не слышала слов подруг.

– Он растерялся, – попыталась защитить его Натали. – Любой человек на его месте выглядел бы так же. Только представь: он случайно встречает в кафе любовь своей юности… у тебя ко всему прочему день рождения… Положительные эмоции, радость, веселье… Он был не готов к известию… А ты, между прочим, могла сообщить о своей временной неподвижности как-нибудь помягче… – Натали подчеркнула интонацией слово «временной».

– Теперь я точно останусь для Луи в прошлом. Жаль только, что испортила его светлые воспоминания о молодости.

– Вы с ним встречались? – робко спросила Натали.

Колетт покачала головой.

– Нет. Даже не знаю почему. Мне всегда казалось, что Луи слишком хорош для меня. За ним бегали все девчонки.

– Но он ведь ухаживал за тобой?

– Я думала, что его просто бесила моя неприступность. Знаете, трудные победы повышают самооценку. Что-то вроде того.

– А мне кажется, что Луи до сих пор тебя любит, – сказала Натали.

– Он любит свою мечту. Как и все мы. Стоит ей исполниться, как она лишится своей прелести. Впрочем, теперь нет смысла об этом говорить. В этой коляске я мало похожа на женщину, о которой может грезить мужчина.

– Так мы будем есть торт или нет? – решительно ушла от неприятной темы разговора Мадлен. – Вы еще не забыли, зачем мы здесь собрались?

Колетт растянула губы в улыбке.

– Мужчины всегда умудряются сбить нас с толку. Только подумайте: пришел Луи – и мы мигом забыли о торте.

Подруги поддержали именинницу дружным смехом. Каждая из них играла доставшуюся на сегодня роль. Колетт – счастливая именинница. Натали – убежденная феминистка, на которую Луи не произвел ни малейшего впечатления. А Мадлен? Мадлен делала вид, что не сожалеет о том, что рядом с ней сейчас нет обожаемого ею Жерома.