Текст книги "В ожидании чуда"
Автор книги: Эллен Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Маисовые лепешки, жареные оладьи, фриоли – все выглядело в высшей степени аппетитно. То же можно было сказать и о тушеном мясе – с картофелем, луком, перцем и морковью. Кит разглядывала его с опаской. Она была очень голодна, но не могла заставить себя есть ящерицу! Ей повезло, что К. К. и Раф были поглощены деловыми разговорами и не обратили внимания, сколько оладий и лепешек она съела, проигнорировав при этом основное блюдо. Несмотря на то, что К. К. приготовил очень крепкий кофе, глаза Кит слипались и плечи опускались под тяжестью внезапно навалившейся усталости.
– Похоже, на вашу девушку действует высокогорный климат, – медленно протянул К. К. Раф перегнулся к ней через стол и осторожно потрепал ее по руке.
Кит встряхнула головой, чтобы отогнать сонливость, и покраснела под внимательными взглядами мужчин.
– Мне кажется, если я займусь мытьем посуды, это меня взбодрит на какое-то время. – Улыбаясь и отвергнув протесты хозяина дома, она убрала со стола и быстро перемыла посуду на маленькой кухне.
Когда она вернулась в гостиную, вовсю лил дождь.
– Вы не думаете, что у нас возникнут проблемы с возвращением? – спросила Кит голосом, выдающим ее встревоженность.
– Дождь через час прекратится, – сообщил К. К. и повернулся к Рафу. – Рано утречком еще побрызжет, поэтому ляжет густой туман. Раньше восьми мы не сможем выехать.
– Мы все равно успеем к полудню, – заверил его Раф. – Мне обещали летную погоду.
И мужчины вернулись к обсуждению своих дел, а Кит, свернувшись клубочком на удивительно удобном плетеном кресле, продолжила чтение книги о культуре майя. Однако количество страниц, на которых подробно повествовалось, как ученые пытались расшифровать древний язык, произвело скорее снотворный, чем стимулирующий эффект, и вскоре она заснула.
– Вставай, Кит, – услышала она над ухом тихий, но настойчивый голос Рафа.
Она открыла глаза и сонно потянулась, выпрямляя ноги.
– Который час? – Ей казалось, что должно быть уже около полуночи. Но когда Раф сообщил, что сейчас всего половина девятого, она смущенно сморщила нос. – Я так рано не ложилась с семи лет, – проворчала она, вставая. Пожелав мужчинам спокойной ночи, она направилась к себе в комнату на свидание с А Пачем, властелином ночи.
Назойливое попискивание разбудило Кит, и она села на кровати, снимая с лица противомоскитную сетку. Потянувшись, она включила висящий над головой ночник. Громкий звук повторился, и Кит принялась направленным лучиком высвечивать углы комнаты. В конце концов она нашла нарушителя спокойствия – небольшую ящерку гекко, которая мирно прогуливалась по беленому известью потолку. Успокоившись, Кит снова откинулась на плоскую подушку и некоторое время наблюдала причудливый танец отбрасываемых на стены теней. Она совершенно проснулась и чувствовала себя вполне свежей и отдохнувшей после трех часов сна, как она поняла, взглянув на маленький дорожный будильник. Она понимала, что если начнет сейчас ворочаться, устраиваясь поудобнее, вообще больше не заснет.
Кит старалась расслабиться и задремать снова, но мешало сосущее чувство голода в пустом желудке. «Женщина, у которой рост пять футов десять дюймов, не может прожить только на маисовых лепешках», – пробормотала она, спуская ноги с кровати. Перед тем, как надеть шлепанцы, она старательно их вытряхнула, опасаясь неожиданных сюрпризов. Затем накинула бледно-голубой халат на пижаму без рукавов того же цвета и встала. Разбухшую от сырости дверь открыть удалось не сразу, но она все же сумела сделать это без шума.
Дверь в спальню Рафа была закрыта. В коридоре и гостиной было темно, но из кухни пробивалась полоска света.
– Я так и думал, что двух лепешек и трех оладий вам будет недостаточно, – раздался приветливый голос К. К. Он оторвался от плиты и посмотрел на рыжеволосую фигурку, появившуюся на пороге.
– Я не ожидал, что кто-нибудь заметит, – смущенно хихикнула Кит. Ноги сами несли ее в направлении восхитительного запаха, исходившего от шипящей сковороды. – Ух ты, чильо [2]2
Чильо – блюдо мексиканской кухни, в состав которого входят говядина, перец, бобы, томаты.
[Закрыть]! Выглядит неплохо.
– Не только выглядит. Подставляйте стул.
Она секунду поколебалась, но у нее снова заурчало в животе.
– Надеюсь, это не из остатков игуаны? – спросила она с подозрением.
– Игуаны? – Он с удивлением сдвинул брови.
– Которая была основным ингредиентом вашего коронного блюда. Я видела сегодня днем, как вы вытаскивали ящерицу из мешка и…
Хохот К. К. прервал ее на полуслове. Он был вынужден поставить чугунную сковородку на огонь, чтобы не выронить ее из рук.
– Мне нужно было просто пометить животное в соответствии с программой исследований Общества естествоиспытателей, а вовсе не готовить из него ужин! – Все еще похохатывая, он подошел к буфету и, открыв дверцу, показал Кит ряды банок с консервами, разнообразию и количеству которых мог бы позавидовать владелец небольшого супермаркета. – Это основа моего фирменного блюда. Я просто добавляю овощи и специи.
– В таком случае, – она с вожделением потерла руки и уселась в плетеное кресло, – положите мне очень много чильо!
– Только осторожнее, не обожгитесь. С точки зрения и температуры, и количества специй, – предупредил он, ставя на небольшой деревянный столик две с верхом наполненные глубокие тарелки. Затем налил в два высоких стакана какую-то прозрачную жидкость из глиняного кувшинчика с надписью «Агуа», натер их края солью и добавил по дольке лимона.
Первая же полная ложка густого чильо оказалась горячее, чем ожидала Кит, по всем параметрам. Она схватила свой стакан и залпом осушила его. К. К. хмыкнул и снова его наполнил. Дальнейшая полночная трапеза, запиваемая подсоленной водой с лимоном, проходила в дружеском молчании.
Крутящийся под потолком вентилятор обеспечивал приток значительно посвежевшего ночного воздуха. От горячего, щедро сдобренного специями кушанья по всему телу Кит разливалось тепло и умиротворенность. Она пришла к выводу, что К. К. очень милый человек. Его глаза постоянно смеялись, движения были легкими и непринужденными, но за всем этим чувствовалось достоинство и уверенность в себе, отчего он производил впечатление человека, на которого хочется и можно положиться.
Кит отставила тарелку, оперлась на руку подбородком и счастливо улыбнулась ему.
– У вас ведь не будет проблем с тем, чтобы удержать компанию, правда? – спросила она с искренней заинтересованностью и участием.
– Нет. – К. К. откинулся на спинку стула и снова зажег свою наполовину выкуренную сигару. – Но это послужит мне хорошим уроком. В отличие от Рафа, я в действительности по-настоящему не руковожу своей компанией. Просто мне принадлежит большая часть акций, и существует много людей, перед которыми я должен нести ответ. Я подумываю совсем выйти из дела. У меня тогда было бы больше времени для проведения раскопок, глубоководной охоты, просто наслаждения жизнью. Иметь собственную компанию – все равно что иметь жену. И то и другое требует присутствия и участия.
Кит хихикнула и снова отпила из своего бокала. Эта «агуа» определенно обладает какой-то живительной силой, в отличие от любой другой воды, которую она когда-либо пробовала. Неудивительно, что все предупреждают о ее специфичности.
Когда Кит заговорила, собственный язык показался ей непомерно большим и шершавым.
– Разве вам не хочется иметь жену, семью?
– Нет. – К. К. снова налил себе. Его движения становились замедленнее, голос глуше. – Я убежденный холостяк. Мне нравится моя свобода, нравится то, что я могу вдруг собраться и уехать. Большую часть своей жизни я провел, разведывая золотые месторождения в горах. Когда проводишь столько времени наедине с природой, становишься частью ее. Природа не терпит мягкотелости; она справедлива, но она и жестока. Вот и я такой же.
Кит встряхнула головой, и ее темно-рыжие волосы свесились на одну сторону.
– Вы милый, а вовсе не жестокий. Я всегда чувствую доброту. Вы честный и прямой и, мне кажется, все можете понять. – Она лукаво улыбнулась. – А что скрывается за инициалами К. К.?
Он затянулся сигарным дымом.
– Кермит Карсон. – Прищурив один голубой глаз, другим он предостерегающе посмотрел на Кит. – Вы единственный человек, которому я в этом признался. А что насчет Кит? Катерина или что-нибудь более экзотическое?
Она тяжело вздохнула.
– Нет, просто Кит. Просто, коротко, мило. Совершенно мне не соответствует. Я длинная, с трудным характером, грубая.
К. К. выплюнул окурок, и он с потрясающей точностью угодил в глиняную урну, стоящую у плиты. Взяв Кит за подбородок короткими пальцами, он изучающе острым взглядом посмотрел на нежно очерченное личико.
– Вы думаете, что вы грубая? – усмехнулся он, задумчиво подняв седую бровь.
Она кивнула, и уголки ее губ слегка опустились.
– Плохое воспитание, дурное происхождение. Я была несносным, взрывоопасным, испорченным ребенком. Я непочтительна, дерзка и всем, кто со мной знаком, доставляю неприятности. – Она снова отпила из стакана. В ушах у нее раздавался легкий приятный шум, но лицо сохраняло несколько подавленное выражение.
– Раф так не думает. В конце концов, вы помолвлены…
Кит с чувством замотала головой, затем остановилась и подождала, когда предметы вокруг прекратят свой хоровод и займут прежние места.
– Он меня не любит. Он любит Трейси Шипли, а Трейси любит его. – Слова выстраивались в ритме детской считалочки, и она захихикала. – Не имеет значения. Я только создаю ему проблемы. Я всем создаю проблемы. Когда мы вернемся, я уеду.
– Куда?
Кит равнодушно пожала плечами. К. К. уставился в свой стакан, размышляя.
– Послушайте, если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, неважно – что, позвоните мне.
– О, как мило с вашей стороны, – воскликнула она, глубоко тронутая его участием. Неожиданно она икнула и прикрыла рот рукой.
– Черт побери, вы мне нравитесь, детка. Вы напоминаете мне самого себя. – Он усмехнулся, стараясь скрыть свое замешательство. – Просто ужасно, что вы такая молодая. Будь вы лет на двадцать постарше, я бы увлек вас археологией и взял с собой на раскопки.
– Почему бы вам не взять с собой Филлис? – невинно осведомилась Кит. – Она в вас влюблена. Она пойдет за вами на край света, даже с больной ногой.
– Вы действительно так думаете? – недоверчиво спросил К. К., поскребывая небритый подбородок.
– Действительно, – кивнула она уверенно. – Знаете, иногда из-за деревьев не видно леса, – сообщила она с пьяной глубокомысленностью, тыкая в него пальцем.
К. К. перехватил ее руки и помог встать на ноги.
– Гм, возможно, придется это проверить. У меня всегда было особенное отношение к Фил. – Он покачал головой и с сожалением улыбнулся, глядя на раскрасневшееся лицо Кит. – А сейчас, мне кажется, нам обоим лучше отправиться спать. – Он вывел ее из кухни в коридор. – Вы сможете найти обратную дорогу?
– Разумеется, смогу, – с королевским достоинством произнесла она, но тут же снова рассмеялась. В порыве она чмокнула его в бронзовую от загара щеку, услышала, как он что-то пробормотал, и проследила за ним взглядом, пока он не скрылся в своей комнате в другом конце дома.
Как бы то ни было, коридор оказался длиннее и темнее, чем раньше. Кит медленно продвигалась вперед, держась рукой за известковую стенку. Один тапочек как-то сам собой слетел с ноги. Она принялась крутиться вокруг себя, пока наконец не нашла его.
Ощущая головокружение, она продолжила свой путь на ощупь, пока не наткнулась рукой на холодную металлическую дверную ручку.
– Удача! – Она хихикнула, крутя ручку в разные стороны, но только убедилась, что дверь отказывается ей повиноваться. Кит нажала на нее плечом, стараясь преодолеть сопротивление разбухшего дерева, но, увы, все было тщетно.
С усилием Кит попыталась оценить ситуацию. «Нужно произнести какое-нибудь волшебное слово», – решила она, почувствовав прилив счастья от того, что нашла такой простой выход.
– Абракадабра, – промычала она.
Нет, это говорят, когда хотят вынуть кролика из цилиндра.
Она сонно зевнула и ударила в дверь ладошкой.
– Сезам, откройся, – пробулькала Кит и толкнула дверь.
Она распахнулась, и Кит влетела в комнату, врезавшись во что-то массивное и теплое. Это «что-то» вдруг заговорило.
– Кит! Какого черта!
Раф! Она посмотрела вверх, заморгала и улыбнулась. Он выглядел очень симпатично. На нем были только узенькие плавки, которые еще явственнее подчеркивали мужественность его загорелой мускулистой фигуры. Она крепко обвила его руками за шею, и, потеряв равновесие, они рухнули на кровать.
– Кит! – Он грубо потряс ее за плечи, наблюдая, как она открыла один голубой глаз и подмигнула ему. Он вздохнул. – Я думал, ты уже спишь.
Она замотала головой и не смогла остановиться, пока он не помог ей.
– У нас была полночная трапеза с К. К. Он приготовил чильо. Не из игуаны.
– Что-что? Кит, ты несешь какую-то околесицу, – строго урезонивал Раф, высвобождая шею из кольца ее рук. – Что вы пили? – подозрительно поинтересовался он.
– Агуа, – с готовностью отрапортовала она, вытягиваясь на мягком матрасе. – Подсоленную воду с лимоном. Очень хорошую.
Раф застонал.
– Это была не вода, сердце мое! Это домашнее вино, которое К. К. приготавливает сам! Оно едва ли не крепче, чем текила! Завтра у тебя будет раскалываться голова. – Он замолчал и покачал головой, глядя на ее улыбающееся во сне лицо.
Он стоял над ней и чувствовал, что сам словно опьянен, любуясь спутанной копной кудрявых волос, густыми темными ресницами, тем, как вздымается и опадает под тонкой тканью пижамы ее полная грудь. Сейчас с ней было куда легче, чем когда она была в трезвом и бодром состоянии.
Раф осторожно снял с нее халатик и прикрыл простыней. Вздохнув, он прилег рядом. Положил ее голову себе на грудь и по-хозяйски обхватил за талию. Вскоре темные волосы смешались на подушке с рыжими.
9
Сквозь серую крутящуюся мглу, окутавшую ее мозг, Кит увидела его. Большие круглые уши и звериный оскал. Морда ягуара и туловище мужчины. Его ноги, обутые в тяжелые сандалии, выплясывали у нее в голове какой-то первобытный танец. Держа в руках боевой топорик, читая молитвы майя, он насылал на землю ливень из насекомых и игуан. Чак идет. Из джунглей доносились взрывы дикого хохота, заглушаемые непрекращающимся проливным дождем.
Кит застонала, пытаясь открыть глаза. Налитые свинцом веки дрожали, зрачки не могли ни на чем сфокусироваться даже при слабом освещении вокруг. Глаза снова закрылись, и она поглубже зарылась в мягкую теплоту матраса. Было слишком холодно, слишком неприятно вылезать из постели. А главное слишком рано.
Кит подняла руки к своей гудящей голове и принялась осторожно массировать веки, чтобы уменьшить тупую ноющую боль. Почувствовав небольшое облегчение, она вздохнула с сонным удовлетворением.
Но теперь откуда-то взялись еще десять длинных сильных пальцев, поглаживающих ее тело где-то в районе диафрагмы. Кроме того, ее ноги оказались придавлены к кровати еще двумя ногами. Но этого просто не могло быть. У нее только две ноги и только две руки. Остальные, должно быть, входили в комплект с дополнительной головой, которая у нее сейчас вырастает. Кит осторожно подвинулась, прижимаясь щекой к очень большой подушке, подушке, в которой билось сердце!
Она изо всех сил старалась открыть глаза снова. Повернувшись, Кит уставилась на эту странную подушку. Она была бронзового цвета, мускулистая, покрытая густыми темными короткими волосами. Кит проглотила слюну и, посмотрев выше, уперлась взглядом в чьи-то веселые карие глаза. Это был Раф!
Он ответил на ее немое смятение низким, хрипловатым голосом.
– Ваша полночная трапеза с К. К. вылилась в обычную попойку. Ты кончила тем, что ворвалась ко мне в комнату и завалилась в мою кровать.
– О! – Она попыталась отодвинуть голову, но он зарылся пальцами в ее волосы и не отпускал от своей груди. – Прости меня, – промямлила она, находясь в полном замешательстве. Кит подумала, сможет ли она когда-нибудь избавиться от этой своей способности попадать в ужасно затруднительные положения.
– Не беспокойся, – ободряюще сказал Раф, щекоча кончиками пальцев ноги ее пятки, – твое похрапывание действовало на меня успокаивающе.
Кит лежала, не двигаясь, греясь теплом, исходящим от его длинного крепкого тела.
– Ты думаешь, дождь когда-нибудь кончится?
– Должен. Он уже сейчас не такой сильный. Надо будет только подождать, пока дорога немного подсохнет, чтобы можно было проехать. Постарайся еще вздремнуть.
Она не могла. В глубине души Кит молилась богу Чаку, прося, чтобы ливень был бесконечным. Тогда им придется остаться в джунглях. Вдали от всех. Вдали от реальности.
Как только они вернутся в Техас, она должна будет уехать.
Еще разочек проедется верхом на Зодиаке, приготовит еще один ужин вместе с Терезой, сыграет еще одну партию игры в слова с Мэттом, в последний раз расчешет и накормит Ноузи. Кит изо всех сил сдерживала подступавшие к глазам слезы.
Холодное оцепенение охватывало ее, и она придвинулась поближе к Рафу, чтобы насладиться его теплом. Трейси, конечно, будет его ждать. Кит не выдержит конкуренции с ней – такой красивой, элегантной, женственной. Просто глупость, несбыточные мечты, пустые фантазии. Нечего и думать, что она сможет остаться рядом с таким мужчиной, как Раф.
Она с трудом проглотила застрявший в горле комок, заставляя признаться самой себе в том, что давно уже поняла. Она влюбилась в Рафа Моргана! Но любовь предполагает какую-то отдачу, а Кит ничего не могла ему дать.
Но, возможно, он не будет иметь ничего против того, чтобы дать что-нибудь ей? Скажем, приятные воспоминания. Она уже знала, что из себя представляет ад, теперь ей хотелось познакомиться с неведомым доселе раем.
Это последние мгновения, которые они проводят наедине. Ими нужно воспользоваться. Или упустить их навсегда. Кит решила воспользоваться. Возможно, это поможет ей собрать воедино фрагменты ее жизни, заполнить бреши и залатать дыры. Она переступила через ощущение своей ненужности и неуверенности в себе, подавила застенчивость и сдержанность, отбросила прочь тревоги и страхи.
До этого момента Раф хотел ее. Теперь она хочет его.
Кит повернула к нему лицо с широко раскрытыми глазами, светящимися сапфировым блеском в полумраке комнаты.
– Раф! – в интонации голоса отразился жар, охвативший все ее существо. Он уставился на Кит вопросительными, жаждущими глазами. Она прижалась к нему своим пылающим трепещущим телом, касаясь приоткрытым ртом его сомкнутых губ. Он не заставил просить себя дважды.
От его горячего, твердого языка, проникшего в сладкую влажность ее рта, кровь быстрее побежала по жилам. Время растворилось в одном восхитительном мгновении. Кит постепенно утопала в блаженстве, в которое приводили ее искусные опытные руки Рафа.
– Я хочу тебя, Кит, – требовательно и хрипловато проговорил он, целуя ее в изгиб шеи и торопливо расстегивая пуговицы шелковой пижамной кофточки.
– Да, Раф, – выдохнула она, любовно водя ладонями по его груди, наслаждаясь ощущением его мускулов, волос, твердых сосков.
Она тихонько застонала от сладкой пытки его губ, целующих ямочку на ее щеке, а потом мягкие груди, слегка покусывая чувствительные бугорки сосков, языком оставляя огненный след на ее коже.
– Ты так красива, – пробормотал он голосом, севшим от желания. – Я хочу видеть тебя всю, чувствовать своей кожей твою кожу. – Через мгновение ее пижамные брюки и его плавки полетели в сторону.
Под тяжестью его тела Кит глубже погрузилась в мягкий матрас. Она гладила его спину от широких плеч до крепких бедер, осторожно исследуя кончиками пальцев сеть покрывавших его шрамов.
– Сделай меня частью себя самого, – умоляла она, не ощущая ни стыда, ни смущения от своей откровенности. Она призывно изгибалась под ним всем телом, и эти движения инстинктивно выражали ее жгучее желание испытать наслаждение, которое мог дать ей только он один.
Ее слова распалили его еще сильнее.
– Ты моя, – повторял он со страстной убежденностью, осыпая поцелуями ее плоский живот, жаркие груди, зовущие губы. Раф осторожно раздвинул ей бедра и, взяв руку Кит в свою, руководил ее движениями, подсказывая, где и как прикасаться к нему. Она чувствовала, как он вздрагивает от удовольствия.
– Раф! – выдохнула она, устремляясь всем телом вперед, когда он своими ловкими нежными пальцами отыскал в ее сокровенной влажности островок наслаждения. Она вся трепетала, испытывая ощущения, неведомые ей до сих пор.
Неожиданно лицо Рафа возникло прямо перед ее глазами и заслонило собой все вокруг. Она глубоко вздохнула, почувствовав, как он вошел в нее, и он губами перехватил этот вздох мимолетного дискомфорта, замерев в неподвижности и наслаждаясь моментом ее сладостной капитуляции.
Кит уже не могла различить, где кончается ее тело. Не было ни самой комнаты, ни ее стен, ни джунглей за окном, ни времени, ни пространства – все исчезло в волшебстве чувственного восторга.
Она чувствовала каждое движение Рафа внутри себя – слабые удары, сначала осторожные, испытующие, но постепенно учащающиеся, набирающие все большую силу и настойчивость. Но все его действия, все его искусство любви было направлено на получение обоюдной радости и удовольствия. Ей хотелось обвиться вокруг него своим телом. Она крепко обнимала его за шею, стремясь вобрать его в себя целиком. Он был так необходим ей, что это начинало пугать.
Он слегка приподнял ее бедра, глубже вдавливая в нее свою горячую плоть, и душа Кит будто устремилась куда-то вверх, к неведомым высотам, а тело словно растворилось в тысяче маленьких огненных ударов, берущих начало в самой глубине ее естества. Чувство восторга разрасталось в ней с такой силой, что, казалось, она сейчас взорвется. И этот взрыв, потрясший ее от головы до кончиков пальцев, наконец произошел, одновременно с достижением им своего пика. Она непроизвольно впилась ногтями в его спину, чувствуя, как по его телу проходят судороги исступленного освобождения и он припадает к ней всей своей тяжестью.
Дыхание Рафа было глубоким и прерывистым. Он нежно поцеловал ее набухшую грудь, пылающие соски, пролагая путь к трепещущим губам, прежде чем накрыть ртом ее подрагивающие веки.
«Solamente una ves Se entrega el alma dulche у total renunciacion», – произнес он наконец низким нетвердым голосом. Кит застенчиво передвинула голову ему на грудь, умиротворенная теплотой его сильных рук.
– Что это означает? – спросила она тихо.
– Это слова одной мексиканской песни, – прошептал он, крепче прижимая Кит к себе и убирая с ее лица спутавшиеся волосы. – «Только однажды душа сдается целиком и полностью, и с таким наслаждением».
Капитулировать с наслаждением? Внутренний голос из глубины подсознания Кит воспротивился этому утверждению. Она не капитулировала. Она победила! Она использовала Рафа. Она принудила его к объятиям и страстным словам.
Она никогда не была ни доброй, ни щедрой. Она была лгуньей и потребительницей. Холодящее душу напряжение разрасталось в ней. Как она могла так поступить с Рафом? Ей нечего было предложить ему, она не знала, как доставить ему удовольствие, так как не имела никакого опыта в этой области. Она пришла к нему, будто девушка племени майя, отданная в жертву, – неискушенное тело… кусок камня!
Он так спокоен, подумала Кит, но что он может сказать? Вне всякого сомнения, она не может заменить ему Трейси. Для него это просто чисто физическое удовлетворение, и было бы идиотизмом думать иначе. Она пыталась при помощи секса сделать то, что может сделать только любовь. Очередная иллюзия! Она снова размечталась, думая, что сможет остаться с ним рядом. Остаться в его мире.
На этот раз она лгала самой себе, поступая нечестно. У нее не было будущего с Рафом. Пожалуй, она сейчас чувствовала себя более одинокой и отвергнутой, чем когда бы то ни было. Кит начала дрожать, стараясь не поддаваться горькому самобичеванию, от которого комок рос в горле.
Внезапно она засуетилась, вся придя в движение. Спрыгнув с кровати, сгребла в охапку свою одежду со скомканных простыней и, будто защищаясь, прижала ее к себе.
– Прости меня. Мне очень жаль… так жаль… – бормотала она.
– Кит! – Пораженный, Раф сел на кровати.
Она прижала руку к губам, замотала головой и бросилась из комнаты. Через несколько секунд она была уже в своей спальне и, закрыв за собой дверь, подперла ее плетеным стулом. Где-то в коридоре открылась другая дверь. Кит услышала шаги. Затаив дыхание, она вся превратилась в слух и зрение. И в комок нервов.
Снаружи раздался голос К. К., зовущий Рафа. С облегчением Кит рухнула на кровать.
Немного погодя, она медленно оделась, с трудом застегнув дрожащими пальцами пуговицы на полосатой блузке и молнию на джинсах. Она ощущала на себе запах Рафа. Несмотря на жару, Кит поежилась от чувственных воспоминаний, которые вызвал у нее этот запах.
Чем больше она думала о том, что натворила, тем больше сходила с ума. Она действовала целенаправленно и эгоистично. Она воспользовалась Рафом, идя на поводу своих чувств. Кит потерла ноющие виски. Похоже, у нее начинался жесточайший приступ мигрени, даже моргать стало больно.
Несколько часов назад она молилась о том, чтобы остаться здесь. Теперь же она не могла дождаться отъезда. Вернуться на ранчо, собрать свои вещи и исчезнуть, оставив позади все воспоминания. Только услышав, как К. К. гремит на кухне сковородками, Кит решилась покинуть свою комнату.
– Доброе утро, – приветливо улыбнулся ей К. К., отвлекаясь от приготовления яичницы из четырех яиц. – Раф укладывает вещи в джип. А вы, я вижу, уже собрались. Как насчет завтрака? – Он помолчал, вопросительно подняв седую бровь, рассматривая ее мрачное лицо. – А может, вы предпочтете немножко выпить, чтобы взбодриться?
Кит покачала головой, и тут же ее щеки судорожно дернулись от боли, которую она почувствовала при этом простом движении.
– Нет, вот кофе будет очень кстати.
Она была рада, что он приписал ее подавленное настроение утреннему похмелью. Кит слабо улыбнулась, с благодарностью принимая из рук К. К. чашку с дымящимся кофе. Сегодня утром хозяин дома выглядел иначе, чем накануне. Вместо мексиканского наряда на нем были поношенные ливайсовские джинсы, голубая спортивная рубашка из грубой бумажной ткани и замшевая жилетка, лоснящаяся от времени.
К. К. сел напротив нее и, посыпав красным перцем пережаренную яичницу, принялся за еду.
– Вы уже решили, куда отправитесь?
– В Калифорнию, – услышала она свой голос. А почему бы и нет? Это место не хуже и не лучше любого другого. Не все ли равно, где начинать все сначала?
– Предложение о помощи, которое я сделал ночью, остается в силе, – заметил он с настойчивостью в голосе, наблюдая за ее печальным лицом. – Я кое-кого там знаю, кто поможет вам найти работу и квартиру. Зайдите ко мне перед отъездом. Это приказ, – добавил он.
Кит взглянула на него и облизнула пересохшие губы.
– Спасибо. Я в самом деле не достойна вашей доброты. Я… – Она замолчала, услышав, как хлопнула входная дверь и раздался звук приближающихся шагов.
– Вещи уложены, и дорога выглядит достаточно подсохшей. – Теплая большая рука Рафа опустилась на ее плечо. – Ты готова, Кит?
Она сидела, неестественно выпрямившись и не двигаясь, наблюдая за разгуливающим по дальней стене хамелеоном, упорно не глядя на Рафа.
– Я оставила сумку рядом со входом.
– Хорошо. – Он убрал руку и удалился. Кит перевела дух. К. К. покачал головой, взял ее чашку и свою тарелку и пошел к раковине.
Только благодаря высочайшему водительскому мастерству Рафа, им удалось преодолеть размокшую и разбитую дорогу через джунгли и не застрять там навеки. Кит, сидя на заднем сиденье, чувствовала все рытвины, все резкие повороты каждой клеточкой своего тела. К моменту прибытия в аэропорт в Виллахермосе на ней живого места не было. В то время, как руки и ноги у нее заледенели, все тело горело, будто его поджаривали на костре. Она почти упала на первое попавшееся кресло в пассажирском отсеке, предоставив К. К. возможность занять место в кабине рядом с Рафом.
После того, как самолет набрал высоту, Кит стала всерьез опасаться, что у нее не только лопнут барабанные перепонки, но вообще взорвется и разлетится на кусочки вся голова. Жесточайшая мигрень превратила каждый взмах ресниц в настоящую пытку, ныла каждая мышца измученного тела, кожа стала нестерпимо чувствительной не только к легкому прикосновению, но даже к изменениям атмосферного давления.
Ее одежда, пристяжной ремень, бархатная обивка кресла – все причиняло ей невыразимые страдания. К тому же в салоне почему-то было невероятно холодно, и Кит приходилось тратить силы на то, чтобы не дрожать.
Раф открыл кремовую створчатую дверцу, отделяющую кабину от салона, и, пригнувшись, чтобы не удариться головой о чересчур низкую для его роста притолоку, прошел внутрь и остановился перед застывшей в неестественной позе Кит.
– Как ты? – вежливо осведомился он.
– Хорошо.
– Через полчаса мы приземлимся на ранчо. Я отвезу тебя в усадьбу, а потом доставлю К. К. в город на самолете. – Он кашлянул и нервно дернул себя за ус. – Я могу что-нибудь для тебя сделать?
– Нет.
Раф нахмурился. Он продолжал не отрываясь смотреть на неподвижную фигурку девушки и ее потухшие глаза. Раф опустился перед ней на корточки и сжал руку.
– Послушай, Кит…
Она, задохнувшись, отпрянула от него. Все свои страдания она воспринимала как справедливо заслуженное наказание. Еще утром она умоляла Рафа о ласках, а теперь простое прикосновение его пальцев было для нее сущей пыткой.
– Не надо, – прошептала Кит.
Голос Рафа прозвучал, как выстрел, в тишине кабины.
– Что, черт побери, с тобой происходит? – сердито рявкнул он, уставившись в ее безжизненное лицо, и наклонился к ней поближе. – Утром ты умоляла любить тебя. А теперь ты даже не взглянешь на меня, не заговоришь со мной…
– Забудь о сегодняшнем утре. Я уже забыла. Ничего не было, – ответила она твердо, поежившись от струек пота, сбегающих по спине, и болезненно поморщившись от собственной лжи.
Он хрипло выругался и выпрямился.
– Не знаю, какого черта меня это вообще трогает. Ты этого не стоишь.
Она безнадежно посмотрела ему вслед. И в то же время Кит была почти счастлива, что он так разозлился. Так даже лучше. Это упрощало ее отъезд. У Рафа были все основания ненавидеть ее. Она сама себя ненавидела.
В усадьбу ее отвез Мэтт, который всю дорогу подшучивал над ее слабыми летными возможностями. А она снова испытывала муки ада от тряской езды по холмистой неровной местности. Никогда в жизни ей не было так плохо и так больно. Никогда не чувствовала она себя такой подавленной. В горле першило, и было трудно глотать. Одежда прилипла к горящей, влажной коже.
Когда Мэтт подкатил к ее коттеджу, Кит буквально выпала из джипа, так как у нее подгибались колени.
