Текст книги "Яд первой любви"
Автор книги: Элла Савицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Я чуть не подавилась креветкой. Он сказал «ФоунЗон»?
– А «ФоунЗон» – это…? – поинтересовалась осторожно, чувствуя, как ладошки холодеют.
– Конкурент наш. Их директор – мразь тот еще, – объяснил Слава. Матерное слово из его уст оказалось увесистее любого аргумента. – Дело в том, Лиль, что мы уже полгода как пытаемся купить небольшую и не совсем прибыльную компанию мобильной связи. Она уверенно идет на дно, но мы бы смогли ее вытащить.
Вероятно, Слава понял, что эта тема меня заинтересовала, и, подобно Лизе, попытался сыграть на этом.
– Понимаешь, там нужно просто вложить деньги и мозги. У нас есть и то, и другое. И самая фишка, что тогда мы смогли бы провести связь в регионы, в которых она сейчас очень слабая. А также снизить цены на тарифы. Тогда те, кто живет в деревнях, к примеру, или в маленьких городах, могли бы себе позволить три джи, или даже четыре джи. Мы планируем расширять покрытие.
– А эта «ФоунЗон» тоже хочет сделать нечто подобное?
– Эти мудаки постоянно идут по нашим стопам, – на этот раз ответил Влад. – Ты и сама понимаешь, что такое конкуренция. В каких-то областях лидируем мы, в каких-то они. Но суть даже не в этом. Суть в том, что Щербаков, директор их, мудила редкостный. Он работает нечестно, а иногда и противозаконно, только доказать никто не может.
У меня вдоль позвоночника мороз пробежал. Да, именно на Щербакова Геннадия Викторовича я и буду работать с завтрашнего дня. Собеседование проводил сегодня не он, а его помощник, но фамилию я запомнила хорошо. Вот же… Теперь стало понятно, почему они сразу же предложили мне работать у них, когда узнали, что в «АмбассСелл» меня уже взяли. Дура! А я-то поверила, что благодаря моим профессиональным качествам и силе обаяния!
– Лиль, пойдем выйдем?
Влад неожиданно кивнул в сторону выхода из ресторана, отрывая меня от неприятных умозаключений. Я на секунду замешкалась. Оставаться с ним наедине не хотелось, но, вероятно, нужно было поставить его в известность о том, куда я устроилась, чтобы потом не возникло конфликта. Под озабоченным взглядом племянницы мы пошли к выходу. Проходя мимо двери, Влад подхватил плед, услужливо предоставленный рестораном для того, чтобы посетители не замерзли, и я уже собиралась сделать то же самое, когда он обернулся.
– Не надо, это я тебе взял.
Надо же… Я поплотнее укуталась в мягкую плюшевую ткань. А когда мы подошли к одной из урн для курения, сразу же выпалила:
– Влад, я буду работать на «ФоунЗон».
Неподкуренная сигарета так и застыла у него в руке. Мне не было стыдно или еще что-то в этом роде, потому что мы давно были чужими людьми, и я не имела никакого отношения к его фирме. Но предупредить посчитала правильным.
– Это туда ты устроилась? – слегка прищурившись, спросил Влад.
– Да. Я ведь не знала, что это ваши конкуренты.
Он шумно выдохнул и, наконец, подкурил сигарету. Втянул в легкие дым и выпустил его вверх.
Вдруг именно сейчас я поняла, что все мои прошлые парни не курили. И Игорь тоже. В памяти всплыл запах, окутывающий Влада всякий раз, когда мы встречались раньше. От него пахло табаком и им самим. Мне до головокружения нравился этот аромат, и я, утыкаясь в его грудь, смело заполняла им легкие, стараясь насытиться впрок. А сейчас поймала себя на мысли, что слежу за тем, как он затягивается, а потом из чувственного рта вырываются светлые клубы дыма, возвращая меня в прошлое, где я была счастлива. Пусть ненадолго, но по-настоящему.
Задержав дыхание, отошла от него на шаг, не желая погружаться в эти воспоминания. Влад заметил мой побег и отвел сигарету в сторону.
– И сколько они тебе пообещали?
– На пару тысяч больше.
Он кивнул и ненадолго ушел в свои мысли. Такой серьезный. Совсем не тот, каким был в начале вечера.
Шаталов все-таки изменился. Я пока не поняла, в чем именно, но это был уже не тот мальчишка, цинично ухмыляющийся, громко смеющийся и потягивающий энергетики за рулем. В его взгляде, движениях, манерах появились сдержанность, вальяжность. Разительная перемена, которую днем я не разглядела. А сейчас даже перед собой стыдно стало за то, что украдкой рассматриваю мужской профиль с волевым подбородком, покрытым темной щетиной. Тугие мышцы на груди играли всякий раз, когда он двигался. В памяти всплыл тот короткий момент, когда Влад начал раздеваться в холле, а я позорно уставилась на четко очерченные кубики пресса и широкую бляшку ремня, под которую уходила тонкая полоска темных волос. Разозлилась тогда на себя жутко!
Отвернулась, снова ругая себя на чем свет стоит за тайное разглядывание бывшего. Обвела взглядом модную веранду с двумя медными львами, встречающими посетителей, и уткнулась глазами в каменный пол.
– Я дам тебе на пять тысяч больше, – Влад вдруг прервал молчание и пристально посмотрел на меня. – Водителем обеспечу, если неудобно добираться. Только не работай на Щербакова.
О чем это он? Что за бред?
– Влад, я не могу.
– Можешь. Просто откажись.
– Не могу.
– Можешь, Лиля! – начал давить Шаталов.
Вот это, похоже, осталось с годами без изменений. Он всегда умел брать авторитетом. Влад выбросил сигарету, чтобы подойти ближе. Я крепче потянула за края пледа. Холодно не было. Даже ветер не дул, я просто пыталась так защититься.
– Нет, Влад, не могу. С чего вдруг я должна отказываться? Это у вас конфликт, я здесь ни при чем. Я просто личный помощник.
– Это из-за меня, да? Сбегаешь?
Мужские ладони вдруг крепко взяли меня за плечи. Так неожиданно, что на секунду растерялась. В местах, где коснулись длинные пальцы, вспыхнул огонь, и я резко перестала нуждаться в тепле одеяла.
– Не сбегаю!
– Ненавидишь меня? Лиля, нам поговорить нужно, я бы тебе объяснил все.
Зачем он начал эту тему? Чтобы еще раз унизить меня, как тогда, когда я не знала, куда деваться от издевательских взглядов одноклассников? Ощутила, как по спине капля пота стекает от напряжения. То, что я снова в его присутствии чувствую себя как в ловушке, дико разозлило.
– Что бы ты объяснил?
– Почему вел себя как придурок.
– Ты вел себя так, потому что не любил меня. Здесь и объяснять нечего.
От того, что он без скальпеля разрывает старый шрам на сердце, внутри все заклокотало.
– Ошибаешься!
Как я пропустила тот момент, когда Влад вдруг оказался так близко, что мои ноздри заполнил его запах, от которого подкашивались колени?
– Лиль, я хочу нормально поговорить, без ругани и выяснения отношений. Поверь, ты бы удивилась, узнав правду.
Я сглотнула вставший в горле удушливый ком. Его близость заставляла сердце сходить с ума, а тело, словно проснувшись от амнезии, со скоростью летящей пули вспоминало, как это – быть в его руках. Когда принадлежишь ему одному…
Господи, я когда-нибудь вылечусь от этой болезни?
– Отпусти меня, Влад! – сказала строго, но голос не смог скрыть все разбуженные им непрошеные эмоции.
– Не хочу!
– Отпусти!
Его темные глаза прищурились, а кадык дернулся, когда он вдруг посмотрел мне на губы. Предательское сердце упало в желудок от этого пробирающего взгляда. Мужские пальцы нехотя разжались спустя несколько долгих секунд.
– Лиль…
– Влад, нам не о чем разговаривать. То, что было в прошлом – осталось в прошлом. Сейчас у каждого из нас новая жизнь. И да, я не хочу на тебя работать. Объяснять, думаю, не стоит, ты и так все понимаешь!
Влад крепко сжал челюсти. Но я не собиралась больше находить для него оправдания. Он тоже был виноват в том, что моя жизнь превратилась в какую-то извилистую тропу, по которой я брела во тьме и что-то искала наощупь, а что конкретно – понять не могла.
– Если ты думаешь, что так легко сбежишь от меня, спрятавшись в другой компании, то очень сильно ошибаешься!
Он говорил так, словно не собирался меня отпускать. Это уже не входило ни в какие рамки! Я развернулась, чтобы как можно скорее вернуться в ресторан, и услышала напоследок:
– Держись от Щербакова подальше, Лиля!
От тебя… Мне нужно держаться подальше от тебя!
Глава 7
Октябрь, одиннадцатый класс
Лиля
– Что там происходит? – с любопытством привстает на носочки Катька, моя близкая подружка, с которой мы делим парту вот уже четыре года подряд.
Войдя в класс, мы с ней обнаружили, что всех как волной сдуло к первому ряду. В кабинете столпотворение и какой-то небывалый ажиотаж. Вокруг парты Юльки Камыниной бурное обсуждение, на фоне которого слышны ее возбужденные восклицания.
– Блииин, сколько же он стоит? – восхищенно перешептываются одноклассники.
Когда нам удается пробиться ближе, ребята оборачиваются и, завидев меня, вдруг неловко замолкают, а некоторые и вовсе отходят к своим партам. Чего это они? Странные.
– Смотри, Лиль, какой у меня браслетик, – ехидно окликает меня Юля и хвастливо вытягивает вперед руку с тонким золотым браслетом на запястье.
Это из-за побрякушки такая шумиха?
– Красивый, – без энтузиазма признаю я. Украшения меня никогда особо не интересовали. У самой не было ни одного, кроме православного крестика. – Родители подарили?
Камынина фыркает, а потом произносит то, после чего мне требуется стул, потому что земля уходит из-под ног.
– От родителей подобного можно будет только на совершеннолетие ждать. Влад подарил. Только что, – и смотрит с такой издевкой, будто ей доставляет извращенное удовольствие унижать меня перед всеми одноклассниками. – Классно, правда?
Мне как будто по венам ржавым лезвием проводят с особой жестокостью. Становится так дико больно… Чувствую только, как Катя пальцы мои сжимает крепко.
– Ну и дрянь ты, Юлька, – встает на мою защиту подруга.
Камынина только пожимает плечами, словно ей плевать на то, что о ней думают, и как она поступает со мной. А потом она смотрит мне за плечо, и на ее лице внезапно расцветает широкая улыбка. Над ухом неожиданно раздается некогда родной голос:
– Можно пройти? Весь проход загородила, Лиль.
Зачем-то поднимаю на Влада взгляд и навсегда запоминаю его саркастическую ухмылку, врезающуюся мне в память, словно несводимая татуировка.
Глаза режут непролитые слезы обиды. Отодвигаюсь и позорно сбегаю в туалет.
Да, я жалкая и слабая, но лучше уж разрыдаться в уборной, а не на глазах у всех. За мной идет Катька и еще кто-то, но я никого больше не вижу. Реву, спрятав лицо.
Зачем он это сделал? Для чего? Мало ему того, что ребята и так смотрят на меня с жалостью, вспоминая времена, когда мы приходили и уходили из школы вместе, целовались на уроках, стоило учителю выйти? Теперь он так же целует Юльку, не задумываясь о том, как в данной ситуации выгляжу я.
Я не знала, что такое боль, пока в моей жизни не появился Шаталов. Я не знала, как это – любить. И, наверное, лучше бы и дальше не испытывала этого чувства, потому что оно раздирающее и невыносимое. Я не хочу. Не хочу больше его любить…
Наши дни
– Лилечка, сделайте мне кофе! – по внутренней связи раздался голос Геннадия Викторовича, отрывая меня от планирования его расписания на завтра.
Вот уже второй день, как я работала на «ФоунЗон». Офис у компании был примерно такой же по величине, как и у «АмбассСелл». Только вычурности больше. Повсюду стекло, даже пол на некоторых этажах прозрачный, мне с непривычки ходить по нему было страшновато, все казалось, что если сильно каблуком стукну, треснет. Стол, правда, не такой большой и удобный, какой видела перед кабинетом Шаталова, но это и не важно. Главное, чтобы его рядом не было.
Я не слышала о Владе с того самого вечера в ресторане. Он уехал сразу же после нашего разговора. Мне тогда физически стало легче, как будто он кислород перекрывал своим присутствием. Даже десерт с удовольствием съела.
Приготовив для нового начальника черный кофе с двумя ложками сахара, постучалась в кабинет и вошла с подносом в руках.
Щербаков был мужчиной в годах. Высокий, статный, седой, но выглядел очень неплохо. Сразу чувствовалось, что человек при больших деньгах.
Вот только взгляд у него был холодный, даже когда он улыбался. А еще за эти несколько дней я успела отметить, что оставаться с ним наедине неуютно. Под кожей морозило отчего-то. Не знаю, что было этому виной. Может, слова Шаталова так отложились в памяти, и я теперь старалась быть начеку. Или нужно было просто привыкнуть к новому шефу и его манере поведения… Но порой его фразы звучали так двусмысленно, что мне приходилось догадываться, говорит он о рабочих моментах или намекает на что-то другое. Я в таких ситуациях просто вежливо улыбалась и ретировалась на свое рабочее место. Подальше от греха.
– Ваш кофе, Геннадий Викторович, – услужливо поднесла поднос и поставила перед ним чашку.
– Спасибо, Лилечка, – мужская рука внезапно поймала мое запястье и несильно сжала, как раз когда я собиралась уже отойти от стола. – Как тебе у нас? Нравится?
Я опустила удивленный взгляд на руку. Что за неуместная фамильярность?
– Да, спасибо.
– Все хотел спросить: почему ты отказалась от работы в Амбасс?
Мужчина все еще удерживал мое запястье, и от этого становилось некомфортно. Как будто на цепи держал. Я легко потянула руку, показывая, что мне не нравится подобное обращение, и длинные пальцы тут же разжались. Щербаков указал мне на кресло напротив него, и я поспешила сесть. Лишь бы отойти подальше.
– Ваша фирма оказалась ближе к дому, да и зарплата выше, – ответила уже заученной фразой.
Он улыбнулся снова одними губами.
– Это хорошо, что ты остановилась на нас. Не пожалеешь.
– Надеюсь, – вырвалось само, и я поймала на себе его взгляд.
Неприятный и сальный. Он без стеснения облизывал им мою фигуру. Кажется, предположение, что секретарь должен выполнять ВСЕ прихоти начальника, было рождено именно в этой фирме, потому что сейчас в его глазах читалось именно это.
– Я могу идти?
Холодные глаза встретились с моими, и уголок тонких губ поехал в сторону. Ощущение, что он прямо сейчас, в данный момент о чем-то этаком фантазирует, заставило меня подскочить с кресла раньше, чем получила на то разрешение.
– Конечно, иди. Если мне что-то потребуется, я тебя позову, Лилечка.
Раздражало меня это его «Лилечка». Можно подумать, он – папик, а я его маленькая девочка. Быстрым шагом направилась к двери, но пришлось остановиться и обернуться, когда услышала сзади:
– Я сейчас тебе пришлю кое-какие документы. Распечатай шесть экземпляров. У нас завтра встреча с представителями компании, которую мы собираемся купить, и с исполнительным директором «АмбассСелл».
– Шаталовым? – вырвалось по инерции, и я тут же прикусила язык, который не смогла сдержать за зубами.
– Да, – Щербаков сначала прищурился, а потом вернул на лицо прежнюю улыбку. – Это ведь на него ты должна была работать?
Я кивнула. Сказать что-то пока не был сил. Я же сбежала в другую фирму, чтобы свести на нет встречи с Владом, а он даже здесь меня нашел.
– Ну и прекрасно. Заодно покажем ему, какую чудесную помощницу он упустил.
– Я тоже должна присутствовать?
– Конечно. Мне понадобится твоя помощь.
– Поняла. Могу идти?
– Иди и вызови ко мне Миралова.
Развернувшись на тяжелых ногах, я покинула кабинет. Медленно выдохнула и опустилась на свой стул.
Столица такая большая, а разминуться в ней при всем желании не получается. Ладно, я смогу. Это всего какая-то пара часов. Что ужасного может произойти за это время? Всего лишь две крупные фирмы-конкуренты и еще одна, за которую они борются. И за всем этим придется наблюдать мне. Надеюсь, все пройдет спокойно… Только, кажется, я сама в это не верю.
Глава 8
Влад
– Жду твоего звонка, Шаталов, не дай этому уроду отобрать то, что должно принадлежать нам.
Слава протягивает мне руку, и я жму ее в ответ.
– Хрен ему, подавится! – успокаиваю друга и забираюсь в машину.
У Богданова назначена встреча с другими нашими компаньонами, которые прилетели именно сегодня, поэтому на встречу с «ФоунЗон» я отправляюсь в компании двух высокопрофессиональных юристов.
Вообще, руководители «МэйКолл», конечно, вели себя непрофессионально. У нас с ними давно уже был устный договор о покупке их торговой марки, но примерно месяц назад вклинился Щербаков с более выгодным для них предложением, и те, как алчные перебежчики, решили пересмотреть пункты нашего соглашения.
С одной стороны, я могу понять их, потому что каждый подбирает для себя более подходящий вариант. И если учесть, что фирма и так понесла много убытков – они просто пытаются компенсировать их по максимуму. Только нам от этого не легче. Из-за несвоевременного появления «ФоунЗон» придется раскошелиться на гораздо большую сумму, что совершенно не вписывается в наши планы. Но выхода нет, мы нацелены серьезно, и если этот ублюдок Щербаков думает, что ему легко удастся обойти нас, то я его сильно разочарую.
Через двадцать минут мы с юристами входим в здание, где нас услужливо встречает Жанна, давно знакомая мне девица, с которой мы когда-то неплохо провели один вечер. Благо девушка оказалась умной и ни на что серьезное не претендовала. Мы вежливо здороваемся, делая вид, что никогда не встречались вне этих стен, и в ее сопровождении поднимаемся на третий этаж, где расположен зал для переговоров.
По мере приближения к месту встречи меня охватывает предвкушение, но причина далеко не в предстоящих дебатах. С самого утра мысль о том, что вечером я увижу Лилю, не давала нормально работать. Маленькой удалось своим побегом сделать так, что все мои мысли оказались привязаны только к ее персоне. Еще никогда я не был настолько рассредоточен. За что ни возьмусь – все идет набекрень и валится из рук. А все потому, что в холле перед моим кабинетом должна сидеть Лиля, а не эта идиотка Наташа, которая путает все расписание и явно горит желанием быть уволенной в ближайшие дни.
Я понимаю, что меня все раздражает.
Нет, это не тот случай, когда увидел и в ту же секунду понял, что влюбился до состояния шизофрении. Здесь другое. Иногда чтобы начать ценить что-то по-настоящему важное и дорогое, нужно сначала его лишиться.
Много лет назад я сам избавил себя от «обузы» в лице влюбленной девушки.
Лиля всегда была особенной. Не похожей ни на одну из знакомых мне баб. Она не просила подвозить ее на кружки, чтобы лишний раз прокатиться на мерсе, подаренном мне отцом. Предпочитала фешенебельным ресторанам скромный ужин дома или банальную прогулку по берегу озера.
Она была неопытной в сексуальном плане, робкой, застенчивой. И по какой-то необъяснимой причине вызывала в груди странное ноющее чувство, которое меня мало того, что раздражало, так еще и пугало. Заставляло думать о ней чаще, чем того хотелось. Лиля должна была стать просто очередной девушкой, с которой я собирался провести месяц-другой и свалить. А получилось так, что начал засыпать и просыпаться с мыслями о ней одной. В какой-то момент меня это взбесило. Тогда это чувство мне было не нужно. И я решил бежать от него сломя голову. А параллельно еще и Цветочка сбил с ног.
По неопытности и глупости, а еще из-за эгоистичного страха упустить что-то новое и неизведанное ради любви к одной-единственной, я уничтожил ее саму. И, как мне показалось тогда, все чувства к ней.
Я был уверен, что если выберу Лилю, яркая и бурная жизнь пройдет мимо меня. Как объяснить? Это как если сравнить полевой одуванчик и букет роскошных дорогих роз. Конечно, я выбрал яркие, роскошные цветы, растоптав при этом бледный слабый росток, отчаянно тянущийся к солнцу. Втоптал его в землю собственной подошвой, лишив возможности существовать дальше. Зато ароматом роз насытился сполна. Вдыхал каждую полными легкими, пытаясь затмить тот едва ощутимый нежный запах, доносящийся от оставленного позади увядающего растения.
Моя проблема была в том, что как бы я ни старался – до конца задавить в себе желание вернуться и воскресить бедный одуванчик так и не смог. Я, словно перекати-поле, вместо того, чтобы зацепиться за острый шип попадающихся на пути роз, прилип к невесомому пушистому одуванчику. Необъяснимо, но отрицать очевидный факт было глупо.
Все прошедшие годы я оглядывался назад.
А с появлением Лили мне будто укол адреналина впрыснули в кровь. Несколько раз за эти дни я брал телефон в руки, чтобы позвонить ей, а потом передумывал. Звонить было бесполезно.
Да и не хотел я звонить. Я хотел видеть ее. МОЮ. Мою Лилю, которую я сам прогнал, а сейчас хотел обратно, потому что именно с ней мог представить свое будущее. Мне потребовалось несколько долбаных лет, чтобы понять это.
– Добрый вечер, – директор «МэйКолл» с важностью встает со своего места и пожимает мне руку, когда мы входим в просторный зал с овальным столом по центру.
– Надеюсь, он таким и останется, – не без намека замечаю я и здороваюсь с его юристами.
Мы обмениваемся несколькими незначительными фразами, пока ждем появления Его Величества Щербакова, считающего, что задерживаться – признак уверенного в себе дипломата. Я бы лично назвал это по-другому, но додумать свою злорадную мысль не успеваю, потому что он таки удостаивает нас своим появлением. Надменно протягивает руку, которую я пожимаю чисто из вежливости к остальным присутствующим, и усаживается во главе стола.
Ненавижу этого напыщенного кретина.
– Добрый вечер, Владислав Сергеевич, – расплываясь в фальшивой улыбке, откидывается он на спинку стула. – Надеюсь, сегодняшняя наша встреча пройдет в приятной атмосфере и принесет плодотворные результаты.
– Все будет зависеть от Вас, Геннадий Викторович, – возвращаю ему его же фальшь. – Плодотворные результаты могут быть только у одного из нас. Как говорится: кому-то вершки, кому-то корешки.
– Не знаю, как Вы, господин Шаталов, но я намерен снять вершки, – противно хохочет и кивает куда-то в сторону.
– Снимайте, я не против, потому что в данном конкретном случае самую важную роль играет не то, что на поверхности.
Передо мной неожиданно появляется чашка с кофе. Бросив мимолетный взгляд наверх, узнаю знакомое лицо и тут же забываю о своей пламенной речи.
Лиля едва заметно мне кивает и продолжает расставлять перед присутствующими чашки. А у меня, как у неопытного молокососа, все мысли устремляются вниз, стоит ей отойти на пару шагов и предоставить моему взгляду весь свой деловой образ.
Твою ж мать… Кажется, не один я глазею на темно-бордовое платье без декольте, плотно облегающее стройную фигуру и оставляющее для воображения много деталей, с умом скрытых под ним.
Лиля сумела правильно подобрать гардероб и, отлично понимая, куда сегодня идет, выбрала это закрытое платье. Умница, маленькая! Нечего давать всем повод для непристойных измышлений!
Темные волосы собраны в тугой хвост, открывая изящную шею, а стройные ноги украшают высокие каблуки. Прямо образ из фантазий больного начальника.
На самом деле придраться не к чему, потому что выглядит Лиля очень сдержанно, но то, как каждая особь, сидящая за столом, ей смазливо улыбается, заставляет меня довольно громко рявкнуть:
– Давайте приступим к делу.
Лиля вздрагивает. Ровно как и остальные, выныривающие из своих грязных мыслей. Извращенцы престарелые… Уволю к чертовой матери даже своих юристов!
– Лилечка, минут через сорок принесите, пожалуйста, нам ужин. Думаю, за это время мы еще не управимся, – ладонь Щербакова ложится на запястье Цветочка, когда она ставит перед ним кофе.
Я цепко впиваюсь в эту картину глазами, чувствуя, как нарастает шум крови в ушах. Ни от кого не укрывается, как его большой палец поглаживает бледную кожу. Мудак совсем не стесняется того, как интимно это выглядит со стороны. Лиля быстро кивает ему и отдергивает руку, плотно сжав при этом губы.
Меня охватывает тихая ярость, потому что о том, как этот хрен привык обращаться с секретаршами, не знает только глухонемой. И если он попытается как-то втянуть в свою грязь Лилю, то я просто убью его.
Цветочек как будто видит меня насквозь, потому что в этот момент наши глаза встречаются. Она не выглядит напуганной или что-то в этом роде. Выпрямляется и покидает кабинет под пристальными мужскими взглядами. Когда за ней захлопывается дверь, я слегка успокаиваюсь и беру себя в руки. Надо вернуть мысли в другое русло и не сдать позиций перед этим ублюдком.
