Текст книги "Чародеи на практике"

Автор книги: Елизавета Шумская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Но… но… почему так?! – почти закричала Ива. – Ведь… ведь у Короля были и более строптивые соратники! Я точно помню! Помните… помните, нам по истории рассказывали?! Когда в Музей на Мосту водили! Пострашней и посерьезней! Но они остались живы! И никто их ни к чему не принуждал! Так почему тут так?!

– Я думаю… – Златко потер лоб, будто у него заболела голова. Возможно, так и было, – …что в данном случае Король просто не мог отступить. К тому моменту весть о строптивости шамана разнеслась по миру, а Король ведь не знал поражений… Уступи он хоть раз – так бы и пошло. Ведь в то время его репутация работала лучше, чем оружие. Одного его имени было достаточно, чтобы половина участников похода против людей отказалась бы от этой затеи. А случись хоть одно поражение, все поняли бы, что такое в принципе возможно… Вы же понимаете, что при таком раскладе кому-нибудь да повезло бы! – сорвался на крик Златко, однако быстро успокоился. – Человечество тогда не могло позволить себе ни единого поражения, ведь это означало бы крах всего… Вот и пришлось Королю вынудить Эзгио подчиниться. А когда это случилось, да еще и таким способом, Король уже не мог оставить в живых свидетеля того, как он – он сам! – отошел от всех тех принципов, которые собирали под его знамена людей и вели их к победе. Ведь в этом случае получалось, что он обманывал всех и вся, когда сделал законом честность, верность данному слову… Проклятие, – все же сорвался Златко, – не использовать жизни людей в своих целях…

Все молчали. Наверное, не знали, что сказать. И было больно. Они понимали, что война и политика не бывают чисты, но Король Всех Людей был в их сознании неприкосновенен, как самое светлое, что оставалось в этом мире. Даже эльфы имели куда больше недостатков с точки зрения людей. Большинство из их достоинств разбивались об их же равнодушие и высокомерие. В Короле же было все – доброта, верность и порядочность, почти недостижимое благородство. Ведь именно это когда-то спасло всю расу людей. Веры в лучшее, доброе и светлое всего одного человека хватило, чтобы повернуть историю вспять. И что же в результате?

В результате друзья сидели придавленные открывшейся правдой. Если история о Короле оказалась… совсем не такой чистой и светлой, как они привыкли считать, то чему же вообще можно верить?

Это поразило всех. Как ни любили говорить некоторые из них, что не верят в благородство и бескорыстие, но каждый втайне верил в Короля, как в то, что добро все равно всегда побеждает. Раз был когда-то такой Король, значит, действительно возможна и справедливость, и лучшая жизнь… Золотой век – торжество всего самого лучшего.

– И Королю, похоже, было невыносимо видеть рядом с собой постоянное напоминание о его предательстве, – с трудом и спустя довольно большое время продолжил Златко. – Это я о моем предке. Вот он и отослал его в эти земли… Ведь тогда это была даль дальняя. Сюда и дорог-то не было. Так, направления. Эти земли… деньги на этот замок, – губы Бэррина невольно скривились, когда он обводил жестом обстановку вокруг, – и конечно же эти проклятые синие крылья – это плата за предательство. За подлость, убийство и предательство. И я, тот, кто так гордился своим происхождением, вынужден признать, что являюсь потомком предателя, душегуба и клятвопреступника.

Горечь в голосе Златко можно было просто резать ножом. И все прекрасно понимали, каково сейчас их другу. Ведь у каждого свои принципы и свои «киты», на которых держится их мир. Для Златко это была вера в истинное благородство его крови, как и для остальных Бэрринов, гордых тем, что их род возник еще при Короле Всех Людей, и их предки якобы никогда не преступали принципов, когда-то им озвученных. Нет, Бэррины не были фанатиками, но в них было много, очень много от самоотверженных паладинов чести. Не уступать в жизни ни на шаг. Идеи дороже жизни… И все в таком роде.

– Златко… – голос Ивы дрогнул, – нельзя так. Это же было так давно… – Она не знала, что сказать. Но в одном не усомнилась: Синекрылый после его откровений не стал для нее хуже ни на капельку. Это по-прежнему был их Златко. И ему было плохо.

– Не только это… – вздохнул Калли. – Для эльфов века не имеют значения, но, Златко, один поступок не перечеркивает всего. Да, то, как поступил твой предок, ужасно. И разрушает многое из того, во что ты… да и я, все мы верили, но нисколько не умаляет того, что было сделано хорошего. Ведь и до этого, и после Родрик Бэррин сотни и сотни раз спасал, лечил, вставал на сторону справедливости… Разве этого мало? Иногда говорят, что есть вещи, которых не искупить, а я всегда представляю весы, и поступки на них как яблоки. Некоторые и правда тяжелее других, но все равно… Если на одной чаше много «яблок», а на другой мало, пусть они и тяжелые, то первая все равно перевесит. И у Родрика на той чаше весов, где взвешивается добро, куда больше «яблок», да и у всего твоего рода тоже. Так что теперь, страдать? Он выполнял приказ. Да, наверное, он мог бы отказаться от такого задания… Но не мы были в той ситуации. Возможно, тогда Родрик не посмел поступить иначе, он не смог предать своего сюзерена. Кто знает, откажись он – это принесло бы еще больше бед. Да, он пожертвовал частью принципов, но не предал своих. Без веской причины Родрик вряд ли пошел бы на такое, равно как и сам Король… Что тебе сказал Адриан? Не осуждай. Они свое отжили. Просто живи достойно. Вот и все. Это и станет твоим вкладом на чашу весов, где взвешиваются добрые дела твоего рода.

– Сожалениями делу не поможешь, – согласно буркнул Грым. – Приказ есть приказ. На деле с чистыми руками остаются только трусы. А сильным приходится совершать то, от чего всякие чистюли морду воротят.

– Присоединяюсь ко всем высказавшимся, – нахмурилась гаргулья. – И понимаю, что тебе сейчас нелегко. Но ты сильный, так что справишься. А сейчас есть более насущные проблемы. Я ведь правильно понимаю – шаман отомстил? Все, кто жили после Родрика и имели эти синие крылья, умирали совсем молодыми. В этом же суть проклятия, да?

– Не совсем так. – Златко говорил все равно замедленно, будто пребывал на грани сознания. – Синие крылья – действительно знак, что ли… Те, кто проклят, обладают этими крыльями… и магическим даром. Подозреваю, что крылья или подпитываются за счет магии, или просто не могут возникнуть, поскольку им как бы уцепиться не за что, если нет колдовства в человеке. И собственно на них наложено это проклятие. Не знаю, как это удалось Эзгио, но рассчитал он все правильно. И логично. Ведь эти крылья – плата за содеянное. Только если Король сделал их наградой, то шаман… по-другому оценил предательство. Так что месть получилась что надо. Сейчас поясню насколько! – Парень глубоко вздохнул и продолжил: – Помните, я рассказывал, что смерть приходила за Бэрринами с синими крыльями не сразу, а только после того, как они добивались чего-то. Вот вроде жил человек, плохо ли, хорошо, заметно или как мышь серая, и никакое проклятие ему не мешало. А стоило ему добиться чего-то действительно стоящего, как начиналось… Неприятности так и сыпались на него. Теперь я знаю почему. Такое происходило, потому что… каждый из них однажды преступал одно из правил, на которых зиждется наш род и которые провозгласил когда-то Король.

– Шикарно, – почти выдохнул эльф. Он, как любой Светлый, весьма своеобразно относился к морали. – Даже в чем-то благородно. Шаман не тупо проклял весь род. О нет, он решил наказать только тех его представителей, кто… – Тут Калли все-таки вспомнил о такте, оглянулся на Златко и явно переформулировал: – Преступил установленные самими же Бэрринами законы. Ведь твои сородичи всегда истово верили в те принципы, которые провозгласил Король. И если они нарушали их, то, значит, предавали и себя, и его, потому наказание было неотвратимо. Понимаю, Златко, что это история твоего рода, но, согласись, задумка на уровне гениальности.

– Калли! – зашипела Ива.

– А ушастый прав, – хмыкнул Грым. – Хватит кукситься, Синекрылый, лучше поведай, что ты теперь будешь делать. Ты уже придумал, как можно снять твое проклятие?

– Кстати, теперь ты по крайней мере знаешь, как обезопаситься от него, – высказалась Дэй. – Просто не преступай законов чести Короля, и все будет в порядке.

– Я не собираюсь жить по чести только из страха! – тут же вспылил Бэррин.

– Тем более, – пожала плечами гаргулья. Поскольку висела она на балке, то жест выглядел забавно, но друзья давно уже привыкли и даже внимания не обратили. Только Щапа поднял мордочку, огляделся, душераздирающе зевнул и снова уткнулся Иве в колени.

– И правда, Златко, – отозвался эльф, – не кипятись. Если моим сапожкам… – Калли кивнул на свои полусапожки дивного изумрудного цвета, одни из любимых, к слову, – пригрозить, требуя, чтобы они были зеленого цвета, то им от этого не будет ни горячо, ни холодно. Вот и тебе не должно мешать сознание того, что к твоим принципам, которые ты и так не собирался преступать, добавится еще один аргумент этого не делать. А пока лучше ответь на вопрос Грыма: ты уже придумал, как будем снимать проклятие? Или, может, Адриан что-то пишет по этому поводу? – Светлый кивнул на добытый с таким трудом том.

– Ничего я не буду делать, – буркнул в ответ Бэррин.

– То есть как это? – опешила Ива.

– Да-да, Синекрылый, будь добр, объяснись, – возмутился тролль, для которого бездействие было худшим из грехов. Если, конечно, не имелось в виду время после обеда… ужина или другого приема пищи.

Калли только удивленно и даже как-то хмуро взглянул на приятеля. И лишь на каменной морде Дэй ничего не отражалось.

– Да что тут объяснять?! – раздраженно повел плечами Златко. За ним такое настроение очень редко водилось, но, видимо, потрясение было настолько сильным, что Бэррин еще не пришел в обычное благостное расположение духа. – Я поступлю но примеру Адриана. Помните, он писал, что не будет ничего делать. Мне кажется, это единственное правильное решение. Мы виноваты перед Эзгио и несем свою кару. И… фактически ведь это проклятие не требует от нас чего-то невозможного. Просто оставаться порядочными людьми. И если мы не можем не преступать через собственные принципы, то… – Фраза осталась незаконченной, но все поняли. И, признаться, у четверых приятелей просто пропал дар речи.

– Но, Златко, – вырвалось у травницы, – нельзя же так! – «Кажется, я сегодня уже говорила?»

– Вот именно, Синекрылый, ты чего? – Грым тут же полез за яблоком – заесть потрясение.

– Это совсем на тебя не похоже. – Калли покачал ножкой, чуть поморщившись от разносившегося на всю комнату хруста, когда тролль вгрызался в яблоко.

– Наверное, у Златко это… – Гаргулья сделала широкий жест, призванный означать что угодно, – шок. Во-от!

– Шок не шок, а проблему-то это не решает, – фыркнул тролль: яблоко уже исчезло в его бездонной глотке. – Синекрылый, ты это, не дури. Надо дела делать, а не дурью страдать.

– Златко, Грым прав. – На милом личике Калли отразился почти ужас от того, что он уже второй раз за вечер соглашается с троллем.

– Во! Даже ушастый согласен! – Тот и сам, видно, был удивлен этим обстоятельством.

Девушки невольно умилились, глядя на парней.

– Вы не понимаете! – вскочил со своего места Златко. – Не понимаете!

– Да что мы не понимаем?! – на том же уровне громкости ответила ему Дэй. Для убедительности еще и крыльями помахала. – Достал уже со своим благородством. Не будь идиотом, Златко! Никто не идеален, но это не значит, что из-за этого они должны умирать.

– Все ошибаются, Златко, – тихо произнесла Ива.

– Но за ошибки не должно расплачиваться жизнью, – продолжил ее мысль Калли.

– Ведь… только ошибаясь, осознавая свои проступки, можно двигаться дальше и… становиться лучше, – вновь перехватила инициативу знахарка. – Разве это не очевидно?

Бэррин в упор посмотрел на девушку, а она на него. Эльф, явно не ожидавший от юной чародейки таких слов, тоже удивленно уставился на травницу. А Синекрылый и Ива просто сцепились взглядами. Друзья невольно, но уже не в первый раз подумали, что они очень похожи, даже внешне: светлые волосы, карие глаза, крепкие, немного коренастые фигуры. Только между ними была пропасть в происхождении и воспитании. С другой стороны, они, по крайней мере, были люди, хоть Ива и не совсем подходила под это определение.

– Я всегда верил в то, что мы другие… В то, что мы действительно… можем жить по тем принципам, которые заложил Король, – наконец протолкнул через гортань Бэррин. – Ведь они так просты… и так правильны…

– Я не буду тебе говорить про гордыню, Златко, – покачала головой знахарка. – Ты же понимаешь, что даже вы не можете считаться святыми. Верь в свои идеалы и дальше, только не отбирай у себя и тех, кто будет жить после тебя, право оставаться людьми.

Бэррин как-то сразу сник:

– Думаешь?

Травница пожала плечами:

– Без работы над ошибками не бывает роста, а не давать себе права на ошибку, значит, приравнивать себя к богам, а это попросту гордыня.

– Ты же не эльф, – заржал Грым.

Калли скривился, а все остальные рассмеялись. И сразу стало легче.

Златко только махнул рукой.

– Я не со всем согласен, но что уж с вами поделаешь? – Улыбка коснулась его уст.

– Вот-вот, – в ответ ухмыльнулась Ива, – к тому же девушкам не принято отказывать.

– Ива, ты это, надеюсь, о вас с клыкастой? – осторожно уточнил Грым.

– Конечно, о нас с Дэй, – хихикнула та. – Это нашего Калли в темноте и без особых опознавательных знаков от девушки не отличишь, а тебя даже по пьяни с женщиной не спутаешь!

Все вновь засмеялись. А эльф произнес:

– Ну вот, ни за что уже второй раз за пару минут по шапке получил. – Однако в его чудесном голосе угадывалась улыбка. – Ива, утешь меня и скажи, что ты пошутила.

– Я тебе комплимент сделала, – пояснила девушка. И комната вновь наполнилась хохотом. Даже Щапа проснулся, с удивлением оглядел смеющихся хозяев, неодобрительно покачал мордочкой и вновь расплющил ее на коленях травницы.

– Ну ладно, о том, что делать, будем думать потом. Сейчас у нас на носу Зимние праздники. Не думаю, что в них я найду возможность… проявить свою человечность, – наконец смог произнести Бэррин. – А отметить оные просто отлично – наша прямая обязанность! Так ведь?!

– Та-а-а-к!!! – был слаженный ответ. Зимние праздники обожали все.

Тогда они на том и порешили. И вот пришла пора к этому вопросу вернуться. Как ни хороши Зимние праздники, а сил веселиться больше не было.

– Знаешь, Златко, я во время праздников тут думал кое-что… – начал было Калли, но его слова потонули во взрыве хохота.

– Ты мог во время праздников думать?!! – выразил общее мнение Грым.

Эльф спокойно переждал всеобщее веселье и уже в тишине продолжил:

– Да, я, в отличие от всех здесь присутствующих, думаю всегда.

– Даже во сне? – подначила Ива.

– Можно и так сказать. В любом случае это неважно. Важно другое – мне покоя не дает один вопрос.

– Какой? – сумел из себя выдавить Златко.

– Почему все же маги перестали рождаться в вашей семье?

Все тут же приуныли. Возвращаться к разговору о проклятии все равно когда-нибудь бы пришлось, но удовольствия это никому не доставляло.

Бэррин вздохнул:

– Как я понял из записей Адриана, там не очень четко это обозначено, но вроде бы таковым было решение самого Родрика. Сам он так и не женился. Не хотел… Или, скорее всего, не пожелал плодить проклятых… А может, не верил в то, что его потомки смогут выдержать эту постоянную нагрузку – быть всегда на высоте. Но проклятие оказалось хитрее. Оно перешло на его племянников и их потомков. Равно как и дар Короля. И, подозреваю, сам Родрик, а может, его брат или кто-то из его ближайших потомков сообразил, что синие крылья и их проклятие завязаны на магическом даре, вот и решил, что обезопасить свой род можно одним способом: надо, чтобы маги больше не рождались в семье. Нет магов, нет проклятых.

– А разве такое возможно? Если наследственность сплошь магическая? – удивилась гаргулья.

– Наверное, да, – пожал плечами Златко. – Вы же помните, что учителя говорили о той эпохе. Тогда магия совсем не была такой, как сейчас. Она буйствовала, сходила с ума… Возможно, именно потому тогда рождались маги такой запредельной силы, как Король или Родрик. В те времена магию вполне можно было связать с наследственностью… Ну или отвязать… Как это будет правильнее звучать?

Все задумались.

– Не слишком ли нереально? – засомневалась Дэй.

– А как ты это еще объяснишь? – задал почти риторический вопрос Синекрылый. – У меня, по крайней мере, другого объяснения нет.

– Ладно, – повел Калли рукой, – допустим, что это аксиома. Так что будем делать с твоим родовым проклятием, Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый?

Только Светлому удавалось говорить подобные вещи с таким непередаваемым изяществом, будто сидел он в чертогах королей и держал совет с владыками. И при всем это никогда не выглядело пафосно. Иногда аж придушить его за это совершенство хотелось.

– Прямо, что делать, у Адриана не сказано, – вздохнул Златко. – Но он пишет, что надо съездить в долины. Ну в те, из-за которых и была драка. А там найти место, где держали ребенка… и где похоронен шаман.

– М-да… на могилку, так сказать, наведаться, – проворчал тролль. – Почему мне уже не нравится?

– Потому что у тебя хорошее чутье на неприятности, – хмыкнул эльф. – И тут я полностью согласен с Грымом, вряд ли нам понравится то, что мы там увидим, или то, с чем мы там столкнемся. Но выбора у нас нет, насколько я понимаю.

– Так что придется ехать, – беззаботно закончила мысль гаргулья. Ива давно заметила, что ситуации, в которых есть только одна перспектива дальнейших действий, чем-то неизменно радовали Дэй.

– Нет так нет, – пожала плечами знахарка. – Как раз праздники кончились, по идее началась практика. Вот ею и займемся.

Златко, Грым и Дэй слаженно застонали.

– Ива, ты, когда говорила это, рассчитывала вызвать в нас энтузиазм? – возмутился тролль.

– С чего ты взял? – хихикнула травница. – Просто гадость какую сказать хотелось. А то все уже в этом преуспели, а я – нет. Обидно!

Юмора народ не оценил.

– Что-то мы плохо на Иву влияем, – протянул Калли, тем не менее улыбаясь.

– А по-моему, хорошо, – возразила вечный дух противоречия Дэй.

– Ты, клыкастая, по себе не суди, – фыркнул Грым. – Это тебе чем языкастей, тем лучше, а…

– А тебе нет, что ли?! – тут же не преминула перебить его гаргулья.

– А вот и нет! Я люблю девушек покладистых!

– С каких это пор? – удивилась знахарка. – Тебе же всегда стервы нравились!

– Ну так это… того… – попытался объяснить Грым.

– Ага, как в койку тащить, так…

– Дэй, Грым! – оборвал начинающуюся перепалку Калли. – Ну что за дурацкая дискуссия. Вот Златко за это время успел уже опять куда-то в мыслях улететь!

– Это он с тебя пример берет, – тут же высказался тролль, но в ответ на укоризненные взгляды поднял руки, мол, молчу.

– Да ничего я не улетел, – буркнул Синекрылый. – Я просто думаю, как нам ехать.

– Долго небось туда добираться? – тоже задумался Грым.

– Да нет в принципе. Если телепортами… – качнул златокудрой головой Бэррин. – Только придется через Сквор Подбережный. Оттуда есть телепорт практически куда нам надо. А если через Елиц, как мы ехали, то круг надо будет такой закладывать – разоримся!

– Сквор Подбережный… – повторила Ива. – Это тот, за который вы враждуете с вашими соседями?

– Ну не то, чтобы враждуем… – протянул Златко. – Скажем так, не очень друг друга любим.

– То есть цепляетесь друг к другу, если находите повод? – лукаво уточнила гаргулья.

– Мм… по крайней мере, будет лучше не встречаться ни с кем из Ллетов, – резюмировал Бэррин.

– Да зачем нам с ними встречаться? – пожала плечиками знахарка. – Нам просто надо доехать до телепортов, и все.

– Ага, а ты думаешь, что стража на воротах, когда увидит шевелюру нашего Златко, – скептически высказалась Дэй, – не доложит кому следует о том, что мы явились в город?

– Оденем на Златко шапку, – хохотнул тролль.

– А мордашку его тоже спрячем? – не отставала гаргулья. – Уверена, в лицо его тоже знают.

– Да ладно тебе, клыкастая, даже если сцепимся, – беззаботно хмыкнул Грым, – ты что, боишься, что ли?

– Я?! Боюсь?! Да ты вообще думаешь, что несешь!..

– Вот, гоблин, я их сейчас убью, – не выдержал Златко. – Вы долго будете еще ругаться?

– А нам нравится!!! – хором заявили ему.

Ива и Калли рассмеялись. Бэррин скривился:

– Никто и не сомневался. Лучше давайте подумаем о том, с чем столкнемся.

– Это ты о Ллетах? – бесцеремонно перебил его Грым.

– Да ну их, этих Ллетов, – отмахнулся Синекрылый. – Ну правда, что они смогут нам сделать? Задирать мы их не собираемся. А сами они вряд ли полезут. Все же мы маги, пусть пока и слабые. Чародеи у Ллетов тоже есть, но вряд ли они примут участие в такой сомнительной затее. Задирается обычно молодежь, а если мы не будем поддаваться на провокации, то и повода не будет. Главное – держите меня за загривок, а то у меня при виде этих уродов мозги напрочь сносит. Видеть их не могу.

– Хорошо, – пропел своим дивным голосом Калли. – Постараемся тебя осаживать.

– Ага, если что, сами по голове чем-нибудь тяжелым приложим, – заржал тролль.

Знахарка закатила глаза.

– А потом я тебе тоже… по голове чем-нибудь тяжелым, – недовольный таким непочтением проворчал Златко. – Ну да ладно, не будем больше времени на этих уродов тратить. Лучше вот что… тут в записях Адриана, – Синекрылый потряс томом, – есть указания на то, с чем мы столкнемся. Конкретики особой нет. Я так понял, что там тоже… как получится… Не какие-то стандартные или постоянные опасности, а что-то изменяющееся. Однако он, – юноша опять зачем-то потряс записями, – привел те типы опасностей, с которыми мы можем столкнуться наиболее вероятно. И некоторые из них магические, поэтому предлагаю потренироваться в «щитах» от разных типов магий, а то небось за праздники-то забыли уже все.

Ответом ему был слаженный стон.

Однако Златко потому и принадлежал к направлению Разум, чтобы такие мелочи его не останавливали: остаток дня друзья провели в магических тренировках, разборах возможных препятствий, с которыми они рискуют столкнуться, и в повторении уже действительно подзабытых колдовских теорий.

Разумеется, выехали они не на следующий день, так как надо было, по выражению матери Златко Всеславы Бэррин, «основательно собраться». Родителям, да и никому в замке, кстати, они ничего не сказали о цели путешествия, сославшись на задание по практике и уверив, что ничего, опаснее обычных дорожных трудностей, в нем нет. Вид у прочих Бэрринов был такой, будто они не поверили, но пытать с особым пристрастием не собирались. Понервничать пришлось тогда, когда Тони предложил старшему брату и его друзьям поехать вместе «с этими авантюристами», мол, делать все равно нечего. Правда, на помощь неожиданно пришла Всеслава, заявив, что вся эта компания, а особенно ее второй сын-менестрель, будут только мешаться ребятам. К тому ж она так редко своих старших детей видит, чтобы они всей толпой вот так смотались из дома.

Ива тогда, правда, видела краем глаза весьма интересную сценку. Уже под вечер Эрил отловил в укромном уголочке Синекрылого и прямо спросил:

– Ты точно не хочешь рассказать, с чего это тебя понесло невесть куда?

Златко с явным трудом удержал на лице невозмутимое выражение и твердо ответил:

– У меня практика, я же говорил.

– Говорить-то говорил, только я тебя слишком хорошо знаю, чтобы поверить. Думаю, ма тоже не поверила.

– Не понимаю, о чем ты, – стоял на своем третий сын из семьи Бэрринов. Он прекрасно знал Эрила, которому как делать нечего – взять брата на понт.

– Значит, не хочешь, – грустно констатировал тот. Прямой взгляд, под которым было так трудно врать. – Ты уверен, что это правильное решение?

– Ты чересчур много общался с высокопоставленными интриганами. – Маг хлопнул по плечу военного, сделав шаг в сторону, чтобы уйти.

– А ты – с эльфами, – услышал он в спину. И хорошо, что в тот момент Эрил не видел лица брата, потому что кроме выражения облегчения на нем явно присутствовала еще и улыбка. «Ты даже не представляешь, насколько ты прав, братишка», – подумал тогда Златко.

Распрощавшись с родными и новыми друзьями и сумев таки выбраться за стены замка, что сделать было весьма сложно, ибо каждый встречный и поперечный так и норовил лично попрощаться с каждым и дать какой-нибудь очень дельный совет, друзья облегченно вздохнули и пустили лошадей вскачь по заснеженной, хоть н хорошо утоптанной дороге.

Все бурно порадовались, что все же им удалось вырваться из лап сумасшедшей семейки Златко и иже с ними. Немного посмеялись, обменявшись советами, что им надавали, перекинулись традиционными шутками и сосредоточились на дороге.

Ведь путешествие на самом деле очень увлекательное занятие. Вроде бы чего тут такого – едешь и едешь себе. Однако не все так просто… Люди мечутся по жизни туда-сюда, сотни маленьких дел, разных проблем, но стоит им ступить на дорогу, привычный мир летит в тартарары, и они оказываются… в межмирье, где тревога, ожидание, надежда, тоска сливаются в нечто единое, и словно на короткие мгновения жизнь сбрасывает покровы обыденности и является во всей красе. Перемещаясь между населенными пунктами, трактирами и прочими условными точками на карте, люди остаются наедине с самими собой… Без покровов и масок, без пурги привычных забот. Они настолько близко подбираются к собственному «я», что становится даже страшно и порой возникает чувство, будто смотришь в незнакомую бездну и не знаешь, какой темный зверь вылезет оттуда. А еще дорога – это всегда неопределенность, ведь трудно предположить, что встретится тебе на пути. Вот и сейчас друзья отлично понимали, что с их счастьем поездка может преподнести массу неожиданностей, да и пункт назначения был весьма и весьма неопределенным. Но каждый втайне признавался себе, что ни за что не отказался бы от этого приключения. Слишком хотелось прикоснуться к тайне. И пусть так – через разочарование, но все-таки соприкоснуться с тем, что связано с Королем Всех Людей. Каким бы он на самом деле ни был, он сделал слишком многое, чтобы им можно было не восхищаться.

А вообще-то сейчас великолепная пятерка радовалась просто тому, что они куда-то вновь ехали, им вообще нравилось путешествовать. Не постоянно, а именно с какой-то целью. И время, потраченное на дорогу, их ничуть не раздражало. Они ведь имели замечательную возможность поболтать ни о чем, посмотреть на места, где прежде не были, да и побездельничать без каких-либо угрызений совести.

Правда, к вечеру ребята уже думали по-другому. Все же провести день в седле, даже если он короткий, зимний, тяжеловато.

– Вот гоблин! Отсидела себе все что можно!!! – выругалась гаргулья.

– А я – и что нельзя, – буркнул тролль, пытаясь в очередной раз устроиться поудобнее, но это очень не нравилось его скакуну.

Ива прыснула в кулачок. Грым погрозил ей своим здоровенным кулачищем, коего девушка ничуть не испугалась и даже показала язык. Златко с улыбкой понаблюдал за этой сценкой и только потом заметил:

– Трактир уже скоро.

– Бр-р, я с прошлого раза уже боюсь трактиров! – тут же высказалась Дэй.

– Да ладно тебе, клыкастая, мы после той змеюки уже ночевали в трактире и ничего не случалось.

– Но тогда с нами были Эрил с компанией, – возразила гаргулья и как-то странно при этом улыбнулась. Будто в последний момент хотела подавить улыбку, но не получилось. Ива с новым интересом пригляделась в подруге. «Что это она улыбается при воспоминании об этой части поездки?»

Вопреки опасениям Дэй ночь прошла без каких-либо событий, даже ни единой традиционной для таких мест драки не случилось: то ли завсегдатаи заведения испугались магов, то ли просто не хотели устраивать беспорядки при сыне хозяина здешних земель. На следующий же день, проболтавшись пару часов по все той же белой бесконечной дороге, друзья наконец въехали в Сквор Подбережный. Златко хоть и нехотя, но спрятал волосы и лицо, глубоко надвинув капюшон.

Впрочем, это мало что дало. Юные маги поняли это, когда перед ними на одной из улочек выросли несколько человек весьма знакомого типа – молодые задиры из замковой молодежи. В Стонхэрме подобных типов тоже было полным-полно: молодых дворян и иже с ними. Но те очень точно знали, к кому можно лезть, а к кому – нет. Маги и их ученики попадали во вторую категорию. Поэтому университетского опыта столкновений с подобной публикой у друзей было не так уж много. Зато до своего приезда в Каменный город каждый из приятелей имел опыт общения с подобной публикой. И если в случае с гаргульей или Грымом вопрос, кто круче, решался примитивным мордобоем, то в окружении Златко могли и на дуэль вызвать. Эльф же умел отбрехаться от любого, да и люди не так часто трогали Светлых. А вот Ива предпочитала обходить такие компании десятой дорогой или очень быстро убегать при их появлении.

Основная проблема с молодыми дворянами и их друзьями заключалась в том, что частенько они чувствовали свою полную вседозволенность, особенно на своих землях. Дерзкие, задиристые, дурашливые, они представляли собой абсолютно непредсказуемый фактор – могут и элем на халяву угостить, а могут и заколоть как свинью. А уж про девушек и говорить нечего.

Ива за время своего путешествия из Восточных Лесов не раз и не два била перед лицами таких компаний зелья с ядовитыми или сонными парами, дабы получить фору для побега. Пару раз ее чуть было не поймали, но каким-то чудом все же ей удалось убежать. Знахарка, надо отметить, пока добралась до Магического Университета, лучше всего научилась именно убегать.

Вот и сейчас, увидев перед собой нескольких богато одетых молодчиков с наглостью на порядком разрумянившихся – не от вина ли? – лицах, первой ее реакцией было оглядеть пути отступления. Улица была довольно широкая для не такого уж большого города, однако дома стояли вплотную, а пересекающий ее переулок они уже проскочили. Да и не факт, что он не упирался в тупик. Выходит, единственное, что было возможно, – это повернуть обратно.

И только через полминуты Ива вспомнила, что сейчас уже нет необходимости убегать трусливым, но очень благоразумным зайцем. Теперь она тоже может показать остренькие зубки. Да и рядом были те, кто в состоянии существенно повысить шанс на победу в любой заварушке.

Однако компания незнакомцев явно придерживалась другого мнения. Они сидели в седлах отличных лошадей, демонстративно преградив путь. Горожане быстро сообразили что к чему и попрятались в домах, оставив для любопытных глаз маленькие щелочки в окнах и дверях.

Грым и Дэй нехорошо, но очень знакомо оскалились в ухмылках. Калли и знахарка заученно придержали лошадей, отставая на корпус.