Текст книги "Записки революционерки"

Автор книги: Елизавета Постникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Содержание

М. В. Ломоносова. Сохраняя историческое прошлое. «Записки революционерки» Елизаветы Постниковой 6

Л. Бабка. Русская акция помощи в Чехословакии и пражская Славянская библиотека: голоса изгнанников 18

Ю.В.Дойков. Предисловие. Архив Русской революции 31

Записки революционерки. Воспоминания Елизаветы Викторовны Постниковой. Памятник неизвестному революционеру

Петербург в 1903 году 36

Четвертая часть 61

Киев (1905–1906) 95

Что делать?! 182

Ялта 1906–1907 гг. (октябрь – апрель) 203

Севастополь. Осень – 1907 год 281

Симферополь 1907–1908 гг. 314

Баку – с февраля месяца 1909 года по июнь 1910 года 408

Список сокращений 450

Комментарии 452

Указатель имен 453

Сохраняя историческое прошлое. «Записки революционерки» Елизаветы Постниковой

«Серебряным веком» русской культуры или «ренессансом духовности» называют период конца XIX – начала XX веков, а его центром по праву признают «Северную Пальмиру» – возвышенный и блистательный, наполненный поэтическими смыслами Петербург. Поэты, писатели, философы, художники и артисты определяли нормы и ценности, мысли и поступки жителей крупных городов Российской Империи. Но даже в столице, не говоря уже о маленьких уездных городках и деревнях, была другая жизнь, не такая яркая и свободная в индивидуальных формах своего проявления, но определившая судьбы многих поколений своими стремлениями к свободе и справедливости. Именно эта, «другая жизнь» запечатлена на страницах мемуаров «Записки революционерки» Елизаветы Постниковой.

«Питер имеет две стороны. Богатую, пышную, показную и бедную-пребедную, настоящую жизнь. На окраинах город не блещет красою, нет там ни замков, ни дворцов. Там настоящий, мокрый, серый Петроград с дымными трубами, грязными окнами, черными кошками и темными лестницами» – таким предстал Санкт-Петербург перед юной киевлянкой Елизаветой Ящуржинской (Постниковой) в 1903 году. Цветущие каштаны, южное солнце, полноводный Днепр, сияющие золотом маковки древних церквей, уютный дом и сад, любящие и окружающие заботой родители – все это осталось в Киеве. А вместо этого, «дождь, вечный дождь – вся жизнь, будто болотная лихорадка». Съемная комната в квартире у обедневшей чиновницы, соседи – чужие люди, утомленные вечной борьбой с нищетой. Но многоликий и всесильный гений места столицы Российской Империи – Санкт-Петербурга – приготовил для совсем молоденькой девушки, которой ещё и не исполнилось девятнадцати лет, особый подарок. Он вовлек её в водоворот Великой русской революции, а она в свою очередь оставила бесценный подарок будущим поколениям – свои воспоминания, оформив их в виде мемуаров «Записки революционерки», в которых отражена история революционного движения в России. Причем хронологические рамки «Записок революционерки» не ограничиваются только фактами из биографии самой Елизаветы Ящуржинской. Она не замыкается в своем повествовании на самой себе, её интересуют прежде всего окружающие люди, эволюция революционных идей, а история революционного народничества предстает на страницах мемуаров сквозь призму имен и судеб революционеров.

На титульном листе программы Партии социалистов-революционеров «Наша программа» зафиксирован следующий лозунг: «В борьбе обретешь ты право своё!», а сама программа начинается с констатации того, что в России «…происходит что-то небывалое и ужасное…Особенно тяжело теперешнее время для трудового, рабочего народа…Голод, безработица, повальные болезни, – стали постоянными гостьями в России». Именно этот лозунг становится девизом многих юношей и девушек, примкнувших к партии на все последующие годы их революционной борьбы. Именно эти принципы необходимости решения острых социальных противоречий и достижения социальной справедливости красной нитью проходят сквозь мемуары Елизаветы Постниковой.

«Записки революционерки» были написаны ещё в 1924 – 1925 годы в Праге, но так и не были опубликованы. Но это совсем не говорит о том, что они не представляли ценность тогда и не представляют ценность в наши дни. Значимость и актуальность «Записок революционерки», как, впрочем, и воспоминаний других участников переломного периода истории нашего отечества обусловлена самой историей и необходимостью сохранения исторической памяти. Кроме этого, поскольку в исторических и социальных науках советского периода темы, связанные с партией эсеров, ролью личности в истории, революционной повседневностью практически не рассматривались, «Записки революционерки» выступают в качестве бесценного источника информации.

Революция 1905 года, последовавшая затем реакция, революция 1917 года внесли свои коррективы не только в географические названия городов и улиц, но с неизбежностью изменили траектории жизней и судеб миллионов людей. После более чем 30-летнего забвения тема Русской революции 1917 года сегодня вновь стала предметом политических дискуссий в средствах массовой информации. В этом противостоянии публицистики, политики и науки, как и в прошлые периоды отечественной истории, явную победу одерживает политика, формируя на уровне обыденного сознания массу ложных представлений и стереотипов о революции. Таким образом, историческое сознание и память миллионов людей подвергается целенаправленному искажению. С одной стороны, у старших поколений ещё живы представления о Великом Октябре 1917 года и его всемирно-историческом значении, а у молодежи сформирован совершенно иной взгляд на Русскую Революцию 1917 года как некую «ошибку», «случайный поворот истории» или «заговор против России». Эта трансформация исторического сознания произошла очень стремительно в короткий исторический момент времени. И этому есть две основные причины.

Во-первых, историческая память о Русской революций 1917 года, изначально была сильно мифологизирована. Советские историки, работая в условиях жестких идеологических ограничений, оценивая значение революционных трансформаций, справедливо утверждали о том, что 25 октября (7 ноября) 1917 г. в России победила Великая Октябрьская социалистическая революция, открывшая новую эру всемирной истории. При этом, главную роль в этом историческом процессе они отводили рабочему классу, возглавляемому партией большевиков, который смог свергнуть капитализм, как единственную и всеохватывающую общественно-экономическую систему, построив на одной шестой части земли новое социалистическое общество, и подарив человечеству надежду на социальную справедливость в форме коммунистической утопии. Таким образом, основное внимание историков было приковано к истории Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (РСДРП), в то время как роль другой партии, внесшей огромный вклад в революционный процесс и занимавшей ведущее место в системе российских политических партий до 1917 года – Партии социалистов-революционеров (эсеры, ПСР) оказалась на обочине научного осмысления. Вместе с этим и Русская революция 1905 года осталась в тени исторического сознания, несмотря на то, что она была первой социальной революцией в России, в результате которой впервые оформились в ясно очерченный партийный ландшафт те течения – социалистическое, либеральное, консервативное, националистическое, которые впоследствии структурировали российское политическое сознание вплоть до Русской революции 1917 года. Несмотря на то, что сегодня открыты архивы для исследователей и сняты грифы «совершенно секретно» со многих архивных фондов и документов, новых работ по истории революционного движения очень мало. Поэтому миф о Русской революции 1905 года как «генеральной репетиции Октября», созданный в советское время, продолжает оставаться в исторической памяти практически без изменений.

Во-вторых, историческое сознание, являясь частью общественного сознания, в девяностые годы 20 века подверглось глубинным трансформациям. Распад Союза Советских Социалистических Республик, повлек за собой ломку не только экономической системы, но и идеологической. Последующее десятилетие «лихих девяностых» привело к фундаментальным изменениям ценностных ориентаций нашего общества, а в общественных науках с неизбежностью повлекло за собой ломку старых теоретических конструкций и смену методологической парадигмы изучения социальных процессов и явлений в целом. Кроме этого, нищета в которую оказалась ввергнута отечественная наука на долгие десятилетия, усугубила кризис общественного сознания, так как ученые оказались не в состоянии подвергнуть критическому анализу прошлый опыт исторического развития и предложить обществу модели развития, адекватные его самосознанию и многовековому культурному опыту. Таким образом, идеологический и ценностный вакуум был заполнен давно устаревшими и попросту целенаправленно ложными системами норм и ценностей. И вполне закономерно, что в историческом сознании уже бывших советских граждан необходимо было полностью изменить представление об отправной точке истории СССР – Великой Октябрьской социалистической революции. На фоне бурного расцвета массовой культуры, желтой прессы и шоу-бизнеса эта задача не представляла особой сложности. Скандальные сюжеты из жизни бывших героев, фильмы и сюжеты, опирающиеся не на научные исторические исследования, а мифы и легенды, стали основным инструментом формирования общественного сознания.

Одна из задач науки и научного осмысления состоит в расшатывании и опровержении мифов и ложных представлений, прочно укоренившихся относительно тех или иных явлений и событий. Поэтому актуальность публикации «Записок революционерки» Е.В.Постниковой состоит ещё и в том, что они являются историческим документом и послужат ещё ценным источником информации, как для историков революционного движения, так и для социологов при проведении историко-социологических исследований.

Воспоминания Елизаветы Викторовны Постниковой «Записки революционерки» продолжают традицию «Воспоминаний революционера» Петра Кропоткина, «Запечатленного труда» Веры Фигнер и «Листков из русского дневника» Питирима Сорокина. «Записки» охватывают период деятельности Е.В. Постниковой в рядах Партии социалистов-революционеров (1904-1909) и публикуются по машинописной рукописи, предоставленной Славянской библиотекой (Прага, отдел Национальной библиотеки Чешской Республики). Коллекция книг, периодики и рукописных документов этой библиотеки является уникальным собранием мирового значения. Материалы Славянской библиотеки представляют для российских исследователей особую ценность. В них отражены целые пласты отечественной истории, истории революционного движения и эмиграции. Кроме этого, научная работа сотрудников Славянской библиотеки внесла серьезный вклад в сохранение российских исследовательских академических традиций в Европе и Америке. Более подробно об истории создания Славянской библиотеке и ее основных направлениях деятельности будет рассказано дальше – директором Славянской библиотеки Лукашем Бабкой, который любезно принял участие в подготовке настоящего издания и предоставил интересную статью.

Стоит сказать несколько слов и об истории настоящей публикации «Записок революционерки». Впервые с рукописью Елизаветы Постниковой познакомился известный историк и ведущий биограф Питирима Сорокина – Юрий Всеволодович Дойков во время работы с архивными материалами Славянской библиотеки в Праге. Оценив значимость этой рукописи, он начал готовить ее к публикации, и итогом этой работы стали следующие отдельные издания:

1. Постникова Елизавета. «Будем косить большевиков»: (материалы к биографии) / Ю. В. Дойков. Архангельск: Центр документации, 2013. – 135 с.

2. Дойков Ю.В. Елизавета Постникова. Записки революционерки. Индекс имён. Архангельск. 2014. – 15 стр.

3. Постникова Е. В. Записки революционерки. Архангельск. 2015. – 206 стр.

Нужно отметить, что Ю.В.Дойков ведет свой блог, а книги и статьи размещает на персональном сайте http://doykov.com/. Причем многие его материалы со временем, как он сам пишет, «изящно перекочёвывают» не только на другие сайты, но и активно используются (иногда даже без ссылок на первоисточник) исследователями в своих статьях и монографиях. Так произошло и с материалами Е.В.Постниковой. В ожидании солидного и серьезного издателя, а эти материалы достойны именно такого издания, они буквально стали «лакомым куском» для недобросовестных публикаторов. В этой ситуации радует и обнадеживает только тот факт, что те, кто использовал эти материалы, даже не подозревали о том, что они носят незавершенный характер. Поэтому в их публикациях масса неточностей и ошибок…

Настоящее издание, осуществляемое при финансовой поддержке гранта РФФИ № 18-011-01168: «Российская социология на изломе эпох (1917-1937): от социологического анализа социальных проблем периода Русской революции 1917 года к сохранению российских исследовательских академических традиций в Европе и Америке», позволило, спустя годы после обнаружения мемуаров в Славянской библиотеке, завершить работу над материалами Е.В.Постниковой. На протяжении шести месяцев шла кропотливая работа с библиографическими источниками, революционной периодикой, архивными документами. Были выверены все имена, события и даты. В итоге, текст объемом около 200 страниц содержит более 500 комментариев. Необходимость введения обширного справочного аппарата в форме комментариев и именного указателя, является ярким свидетельством того, что буквально каждая страница рукописи Елизаветы Постниковой, следуя лучшим традициям конспирации эсеров, имела двойное дно и скрывала от случайного читателя истинную информацию. Благодаря тому, что в наши дни уже открыты архивные фонды, связанные с деятельностью эсеров, многие имена и события были проверены и восстановлены в деталях с опорой на конкретные исторические документы. При подготовке настоящего издания были использованы документы из следующих архивов:

1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ, Москва).

2. Российский государственный исторический архив (РГИА, СПб).

3. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб).

4. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга» (ЦГА СПб).

Несмотря на кропотливую работу с архивными документами, литературой и революционной периодикой, в мемуарах остались отдельные фрагменты, которые требуют дополнительного уточнения. Это связано с географией самих «Записок революционерки». Киев, Ялта, Керчь, Севастополь, Симферополь и Баку – города, в которых жила и работала юная эсерка Лиза Ящуржинская. Работа в архивах этих городов, безусловно, позволила бы сделать настоящее издание ещё интереснее и полнее. Но пока, это только в планах…

Не будем останавливаться на описании «Записок революционерки», чтобы заранее не формировать у будущих читателей контуры восприятия мемуаров, поскольку эта книга требует глубокого и серьезного к себе отношения, но укажем лишь на то, что, как и любые воспоминания они конечно носят субъективный характер. Но это не умаляет их ценности и на это указывает и сама Е.Постникова:

«Я не буду и не смогу здесь говорить об истории Киевского революционного движения до меня, о нем можно составить представление по изучению литературы, документов и материалов, имеющихся в архивах и в библиотеках. Я не могу даже бегло дать абзаца студенческого движения в Киеве, я не могу назвать имен, кроме бабушки Брешковской, личное обаяние которой осталось и по ту пору, когда мне пришлось работать с Балмашевым, имя которого, значительно позже бабушки Брешковской, оставило после себя бессмертную память в истории Киевского революционного движения, да и во всей Партии. Поэтому я буду говорить только о том, что видела и слышала сама».

«Что видела и слышала сама» – именно этот принцип описания фактов и событий характеризует мемуары, а портреты людей, окружавших автора в жизни, окрашены её личным восприятием. Именно такие «личные портреты» многих известных исторических личностей представлены на страницах «Записок революционерки». Вот только некоторые из них:

«Потом шел Гершуни – он так не похож на своих партнеров, что хочется всех их уничтожить. Он был блондин, у него были синие глаза, темные-претемные и, можно даже сказать, очень красивые и над ними черные мефистофельские брови. Очень обходительный, ласковый человек. На вид можно сказать, что это молодой профессор, а не «Капустин», который в арестантской блузе отбывал каторгу. «Капустиным» он именовался на съезде Партии, после побега из тюрьмы в бочке от капусты».

«Теперь опишу Азефа Ивана Николаевича. Фотографии его совершенно правильно передают его физиономию. Только на фотографии нет ни его цвета, ни его веса. Вес очень большой – восемь пудов, а может быть, и больше. Как женщина, я замечаю мелочи: Азеф не мог сидеть на кресле, поставив рядом ноги, и он расставлял их, и его беременный живот лежал между ногами на кресле. Было противно и не эстетично. Несмотря на то, что он подбадривал меня, я не очаровалась им, как пишут советские гимназистки. Яркие щеки, страстные губы, чувственный рот широко заканчивали его орангутанское лицо. Волосы были черные, щетинистые и ежиком стояли на круглом черепе».

«Это был Александр Алексеевич Ховрин, с.-р., сын известного психиатра Ховрина в Тамбове, друг в студенческие годы Чернова, друг, вернее, ментор Дзержинского, которого он один мог сдержать, когда тот был во власти своих низменных инстинктов пьянства. Друг Церетели. Он же был бессменным председателем в течение трех суток сходки в Манеже, когда их там застали. Дальше была Якутка. Если не ошибаюсь, за ним были две Якутки позади за полярным кругом, откуда он вышел снова таким, каким и вошел».

«Седая дама была Прасковья Семеновна Волошенко, сестра жены Короленко. Это была настоящая революционерка и социалистка. По материалам «Народной воли» известно ее имя, она была очень молодой народоволкой, была в Сибири, отбывала поселение, пройдя пешком Сибирь, потеряла малютку-девочку при трагических обстоятельствах. Во время проезда Николая в Японию ссыльные должны были идти зарегистрироваться, там их задержали, ребенок остался на минутку в избе и погиб в огне. Может быть, это не абсолютно точно, но об этом я не могу даже писать, потому что после сама пережила тяжелую трагедию матери…Прасковья Семеновна была совершенно белая волосами и молодая лицом».

Читая мемуары Елизаветы Постниковой, каждый читатель найдет и откроет что-то интересное и важное для себя. Кого-то может увлечь история революционного движения и перед ним пронесется целая вереница имен и трагических судеб, а кто-то обратит внимание на описания повседневной жизни революционеров в эмиграции и ссылке или в российских тюрьмах. Методы конспирации, «психология затравленного революционера», взаимопомощь и предательство – все это и многое другое, насыщают каждую страницу глубоким смыслом, зачастую трагизмом.

Тем не менее, многие события того времени в силу возрастных особенностей психики юная Елизавета Ящуржинская воспринимала в радужном цвете:

«Ехала я в тюрьму радостная, весенняя. Прямо стыдно было представить, что не могла сдержать улыбки…

Вот, наконец, я у храма: тюрьма для меня была храмом, и без оглядки я перешагнула через порог Предварилки».

Анна Павловна Прибылёва-Корба, тоже революционерка, член Исполнительного комитета «Народной воли», член Партии социалистов-революционеров, ей в 1905 году было 56 лет, а не 21 как Елизавете Ящуржинской, совершенно в иных красках описывала происходящее:

«…22 октября праздник Казанской божьей матери. С утра с многочисленных киевских колоколен несся торжественный звон, к которому я прислушивалась, стоя у окна. Нельзя испытать более горького чувства, чем то, какое вызывалось во мне тогда этим благовестом. Сегодня, думалось мне, русские люди пойдут молиться памяти и святости той, которая по рождению неоспоримо принадлежала к еврейскому народу; тому самому народу, которого ещё вчера на улицах города предавали потоку и разграблению. Мне ясно представлялась темная бездна, в которой погружены народные массы. Уродливые противоречия, в которых они утопают, даже не имея понятия о своем жалком положении…».

И если Прибылева-Корба, будучи свидетельницей еврейского погрома в Киеве, осознавала весь будущий трагизм революционной бездны в которую скатывается русское общество, то с оптимизмом юности Постникова описывала этот же погром как нечто повседневное, обыденное, пусть наполненное чертами трагизма, но все-таки преодолимое:

«…Днем в городе погром шел тихо, но раненых прятали по квартирам, так как боялись, что в больницах будут добивать.

Я ездила в 11–12 часов ночи с одним с.-д. куда-то за Подол. Ночь была темная, не видно ни зги, громилы шатались пьяные по городу, нас останавливали, но отпускали, предварительно осмотрев.

Мой попутчик был еврей, и я за него дрожала, как осиновый лист. Ходили по каким-то квартирам, раненых не нашли и вернулись на рассвете, причем я завезла своего попутчика в спокойный район и к рассвету приехала к себе, заплатив массу денег извозчику, чуть ли не 10 рублей.

В доме были заняты все диваны и постели спящими; я пила чай, пока не настало время вставать, а мама моя только тогда и заснула, когда я прибежала ей сказать, что жива и все обстоит благополучно. Никогда в здании гимназии не ночевало столько евреев».

Единственное в чем совпадают оценки Постниковой и Прибылевой – Корбы, это – причины беспорядков в Киеве. С одной стороны, социальное неравенство и нищета, а с другой стороны: «Сухомлинов руководил погромом» (Прибылева– Корба) и «Смуту ввел в войска в первую очередь сам Сухомлинов, когда он даже в воспоминаниях говорит: Справедливо наказывал» (Постникова). Сухомлинов был командующим войсками Киевского военного округа, а после произошедших в Киеве беспорядков 19 октября 1905 г. был назначен на пост Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора…

«Вас мы решили не брать в Боевую Организацию», такой ответ дал Григорий Гершуни Лизе Ящуржинской на её заявление о вступлении в ряды Боевой организации Партии социалистов-революционеров и тем самым, возможно, он защитил её от террора и сохранил ей жизнь. Но «Записки революционерки», возвращая читателя к трагическим событиям прошлого, описывают судьбы и тех революционеров, кто встал на путь террора…Тем не менее, чтобы у современного читателя не возникло смещение фокуса восприятия терроризма как явления, отметим, что само понятие «террор» – это, прежде всего понятие историческое, которое имеет долгую жизнь, «реальную», является полисемантичным и вариативным, в разных ситуациях оно наполняется собственным содержанием, сохраняя при этом, наиболее общие признаки. И самый главный признак – это абсолютное обесценивание жизни человека. И поэтому ему нет и не может быть никакого оправдания. Трагизм судеб героев «Записок революционерки» является ярким тому подтверждением.