Текст книги "Черная месса Уайти Балджера"

Автор книги: Елизавета Бута

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В самом начале 1960-х годов Спиллэйн поссорился с одним из членов «Вестиз» Джеймсом Кунаном. Причина конфликта осталась неизвестной. Апофеозом той ссоры стало вооруженное нападение Кунана на дом Спиллэйна. По счастливой случайности лидер «Вестиз» остался в живых. С тех пор противостояние Спиллэйна и Кунана то угасало, то набирало новую силу. Так продолжалось вплоть до 1970-х годов.

В середине 1970-х годов в районе Адской кухни началось строительство нового жилого комплекса. Курировать проект захотела семья Дженовезе. Спиллэйн и его «Вестиз» казались итальянской семье слабыми противниками. Вдобавок ко всему противостояние Кунану сильно ослабило позиции Спиллэйна. Оставалось просто обезглавить «Вестиз» и спокойно прибрать к рукам Адскую кухню. На протяжении 1976 года все лучшие люди Спиллэйна были уничтожены. Участие Дженовезе в этом конфликте было очевидным, но доказать это в суде так и не смогли.

Джеймс Кунан быстро разгадал план Дженовезе. Позиции Спиллэйна резко ослабли. Но Кунан не собирался просто так отдавать Адскую кухню Дженовезе, поэтому он пошел к другой итальянской семье – Гамбино. Заключив сделку с Роем Демео из клана Гамбино, Джеймс ознаменовал начало конца ирландской мафии в Нью-Йорке. Так, по крайней мере, пишут во всех книгах по истории мафии Нью-Йорка.

В 1977 году Майкл Спиллэйн был убит. Руководство «Вестиз» захватил Джеймс Кунан, вместе с Демео. Дженовезе узнали о том, что «Вестиз» теперь курирует клан Гамбино, и решили отказаться от плана по захвату Адской кухни. Изначально Дженовезе интересовал строительный проект, на том и решили остановиться. В результате переговоров, было решено, что Дженовезе могут курировать проект, но территория Адской кухни будет по-прежнему останется за «Вестиз». Ирландская преступная группа же отныне должна была отдавать 10 % своих доходов клану Гамбино, в качестве платы за дружбу.

Бостон, как уже говорилось, всегда «принадлежал» ирландцам. Благодаря хорошей организации и сильным лидерам на протяжении десятилетий ирландцы здесь одерживали победу над итальянскими преступными группами. Впрочем, однажды все-таки итальянцы победили в этой вечной войне.

Город на восточном побережье Атлантики всегда служил первым прибежищем переселенцев из Ирландии. На протяжении веков сюда пребывали корабли с эмигрантами. Соседей, как и полагается, терпеть не могли. Несмотря на то, что между Бостоном и Дублином весьма значительное расстояние, равное ширине Атлантического океана, уроженцы восточного побережья традиционно недолюбливали ирландцев. Как всегда, больше всех эмигрантов ненавидели американцы с ирландскими корнями.

Ситуация изменилась в 1840-х годах, когда Ирландию поразил Великий Картофельный голод. С 1845 по 1849 годы численность населения Ирландии сократилась на 25 %. Виной всему послужил маленький грибок, поразивший урожаи на полях Ирландии.

Летом 1845 года пошел дождь. Поначалу жители Дублина, привыкшие к суровой погоде северного острова, не придали этому большого значения. Ливень не прошел ни на следующий день, ни через неделю. Дожди не прекращались вплоть до наступления зимы. Незадолго до этого Ирландия стала колонией Англии, и крестьяне лишились большей части своих земель. И без того обедневшие люди тем страшным летом 1845 года фактически стали нищими. Грибок уничтожил все урожаи картофеля, жизненно важного для Ирландии продукта. Начался страшный голод, повлекший за собой новые беды. Условия жизни резко ухудшились, люди начали умирать. Тиф, цинга и в довершение всего эпидемия холеры. Правительство пыталось изменить положение дел, но ни благотворительные фонды, ни поблажки в кредитах не могли остановить эпидемии. На протяжении нескольких лет неурожаи продолжались.

Потерявшие всякую надежду на выживание, люди стремились уехать из страны. Билет на пароход стоил баснословных для изможденных голодом людей денег. Многие семьи копили на него годами. Они копили на то, чтобы хотя бы один член их семьи получил надежду на новую жизнь.

Впрочем, билет означал лишь начало новых мучений. Корабли шли через Атлантический океан многие недели, а то и месяцы. Плавучие суда были переполнены людьми. Эмигранты были вынуждены ютиться по десятку человек в каюте. Съестных припасов категорически не хватало. В условиях замкнутого пространства и ослабленного иммунитета любой вирус превращался в смертельную эпидемию. Корабли с эмигрантами из Ирландии вскоре начали называть плавучими гробами. В пути погибали 10–20 % экипажа.

Корабли прибывали в порты Канады и США. Чаще всего конечной точкой путешествия служил главный порт Восточного побережья – Бостон. Изможденные, уставшие и голодные люди сходили на берег в надежде на счастье. Ни работы, ни денег у них, конечно, не было. Поскольку это была чужая для них страна, часто эмигранты начинали промышлять воровством.

Стоит ли говорить о том, что коренные жители Бостона недолюбливали людей, прибывших на таких кораблях? Вернее, их ненавидели и презирали. В те годы на улице часто можно было встретить таблички, на которых значилось: «собакам и ирландцам вход воспрещен».

В глазах местных жителей ирландцы были ни к чему не пригодными лентяями, нищими и больными людьми. Возможности человека ограничены только его собственным представлением о них. Единственной целью на таком корабле, было желание выжить несмотря ни на что. И они выживали, просто не зная о том, что это невозможно. Сойдя на сушу, человек в течение пары месяцев буквально сгорал от холеры, цинги или просто истощения. Сами не подозревая о том, они часто заражали острыми вирусными заболеваниями коренных жителей Бостона. Естественно, это не прибавляло очков в пользу ирландцев. Их не брали на работу, запрещали селиться в «приличных» районах, всеми силами вытесняли из города. Да и кем они могли работать? В основном на кораблях были простые фермеры и их семьи, ну и мошенники, конечно, скрывающиеся от закона, но они были как раз в меньшинстве. Ни фермеры, ни их дети не были готовы к жизни в крупном американском городе. Они не знали основ работы на производстве, не умели продавать. Сельское хозяйство в Бостоне было не в почете, поэтому эмигранты оказались загнаны в угол, в прямом и переносном смысле слова. В конечном счете, коренное население добилось того, чтобы ирландцы селились не в городе, а на южной его окраине. Так образовался легендарный южный Бостон, или Southie. Жителям Бостона сюда был путь заказан, эта территория целиком и полностью принадлежала ирландцам. Район развивался и расширялся. Эмигранты потихоньку начинали вливаться в жизнь большого города. Проблема безработицы чуть отступила. Новые семьи из Ирландии также селились в южной части города. Конечно, здесь была преступность, но мафией ее назвать было нельзя, даже в том широком смысле этого слова. Итальянцев эта территория до поры до времени просто не интересовала. Смельчаки, решившиеся посягнуть на Southie, быстро изгонялись из города. История организованной преступности здесь началась лишь в ХХ веке и связана она была с именами братьев Уоллес, Дэниела Уолша, Гарри Сагански и, конечно, «Царем Соломоном» из южного Бостона. Несмотря на почетное прозвище последнего, первую скрипку здесь играли братья Уоллес.

Начавшись как старая ирландская сказка, история банды Гастин закончилась в духе лучших романов Марио Пьюзо. Фрэнк и Стив Уоллес выросли в Southie. Никакой работы у братьев не было и надежды на ее появление тоже. Впрочем, Стив занимался боксом и достиг в этом определенных успехов. Фрэнк же беспрестанно искал возможности заработать. Однажды он предложил брату ограбить грузовик с товаром. Стив согласился. Вскоре они уже разработали пару классических схем грабежей.

Водитель грузовика видел посередине дороги кучу мусора, которую часом ранее накидали там Фрэнк и Стив, останавливался и выходил из машины. Пока дальнобойщик разбирался с препятствием на дороге, Фрэнк и Стив успевали разгрузить автомобиль. Схема оказалась сверхприбыльной и вскоре братья Уоллес взяли себе помощников. Стив обратился к друзьям-спортсменам, которые также как и он когда-то, никак не могли найти себе работу. Приятели Стива моментально согласились работать на Уоллесов, а вскоре рассказали о своей новой «работе» своим приятелям. Банду решили назвать Гастин, в честь родного для братьев квартала, примыкающего к Дамрелл-Стрит, к югу от Олд Колони авеню.

Когда банда братьев Уоллес уже прославилась на весь южный Бостон, в силу вступил его величество Сухой закон. Фрэнк, возглавивший банду, моментально сообразил, что сейчас каждый уважающий себя человек займется бутлегерством. Он оказался прав. Уже через неделю ребята Уоллесов остановили несколько грузовиков с алкоголем. Вместо обычных дальнобойщиков, за рулем этих машин сидели серьезно настроенные вооруженные люди. Кого боится даже Аль Капоне? Конечно, полиции. Фрэнк моментально просчитал схему, по которой можно было беспрепятственно воровать алкоголь у конкурентов по криминальному бизнесу.

Переодетые в форму полицейских люди Уоллеса останавливали грузовики, доверху наполненные запрещенным алкоголем, и «арестовывали» всю фуру. Алкоголь шел на склад «конфиската», а водителям говорилось, что в ближайшее время их вызовут для допроса. Несколько успешных операций сделали Уоллесов самыми богатыми людьми Бостона. Вскоре люди из Гастин уже взяли под свой контроль порт, превратившись, таким образом, в главных бутлегеров города.

– Наш Царь, похоже, забыл заплатить дань, – сообщил однажды Стив Уоллес своему брату.

– У нас тут не абсолютная монархия, нужно проучить Царя, – медленно ответил Фрэнк.

Чарльз «Царь» Соломон был одной из самых ярких криминальных личностей Бостона. Его знали абсолютно все в городе. Сын представителей среднего класса, он с юных лет стал проявлять криминальные таланты. Сутенерство, скупка краденого, антиквариат, наркотики и, конечно, азартные игры. Чарли приложил руку ко всем сферам криминального бизнеса. Во времена Сухого закона он открыл несколько ночных клубов, в том числе и печально известный Coconut Grove. Естественно, он покупал алкоголь для своих заведений. Для того, чтобы спиртное добралось до пункта назначения, нужно было заплатить братьям Уоллес. Царь, видимо, решил, что у него достаточно власти, чтобы не платить Фрэнку и Стиву. Уоллесы решили его проучить, и на следующий день Царь узнал о том, что его груз на 500000 долларов так и не прибыл в пункт назначения. Историки мафии называют Соломона бостонским Капоне. Впрочем, Чарльза Соломона вернее сравнивать с Лаки Лучиано. Бизнесмен до мозга костей, Чарльз считал, что если нечто приносит деньги – это хорошо. Как деньги заработаны значения не имеет. Разбирательства с братьями Уоллес грозили куда более серьезными убытками, чем товар на 500000 долларов, поэтому Соломон пошел на переговоры с Уоллесами.

Вплоть до начала 1930-х годов Бостон жил спокойно. Уоллесы контролировали порт, Дэнни Уолш и Чарльз Соломон занимались бутлегерством. Все чаще на Бостон обращала внимание итальянская мафия. Крупнейший город штата, главный порт Массачусетса без конца ускользал из-под контроля сицилийских мафиози. Знаменитая конференция криминальных боссов в Атлантик-Сити только усугубила положение дел. В 1929 году на встречу глав криминальных сообществ был приглашен Чарльз Соломон, в качестве главы Бостона. Итальянская мафия не могла такого выпустить из вида.

В том же году итальянский мафиози Джо Ломбардо прибыл в Бостон, чтобы оценить обстановку. Он тут же начал скупать здесь недвижимость и налаживать бизнес-контакты. В 1930-м году он предложил братьям Уоллес разделить контроль над портом.

– С какой стати делить сферы влияния? Ты же никакой силы там не имеешь, даже права заходить не имеешь, только если с билетом на корабль, – вполне логично поинтересовался Фрэнк. Ломбардо этого не простил. В декабре 1931-го года он вновь попросил об аудиенции Уоллеса. Фрэнк решил, что должен лично сказать наглому выскочке, куда ему следует отправиться вместе со своими абсурдными предложениями относительно порта.

22 декабря 1931 года Фрэнк Уоллес вместе с двумя телохранителями Барни Уолшем и Тимоти Каффи зашли в здание «Теста Билдинг». Как и ожидалось, ни к какому компромиссу криминальные боссы не пришли. Впрочем, Ломбардо на это и не надеялся. Когда разговор подошел к логическому завершению, итальянский гангстер подал сигнал своим людям и вышел из комнаты. Раздались выстрелы. Фрэнк Уоллес был застрелен на месте. Охранник Барни Уолш также был убит людьми Ломбардо. Сбежать удалось только Каффи. Телохранитель поспешил рассказать о произошедшем Стиву Уоллесу.

Старший брат Фрэнка поклялся отомстить за брата. Видя тот беспредел, который творили гангстеры из солнечной Италии, Фрэнк и Каффи решили воззвать к правосудию. Через пару месяцев Тимоти Каффи уже давал в суде показания против Ломбардо. Уоллес наивно полагал, что итальянский мафиози еще не успел обзавестись связями в правоохранительной системе. Оказалось, Ломбардо намного проворнее, чем о нем думали. Несмотря на очевидные доказательства вины, Ломбардо освободили. Банда Гастин вскоре распалась. Через некоторое время был убит и Чарльз Царь Соломон. Казалось, итальянская мафия вскоре полностью захватит все криминальные сферы бизнеса, но в этот момент Сухой закон отменили. Бизнес действительно на короткий срок времени захватила итальянская мафия, но вскоре на место банды Гастис пришла легендарная преступная Уинтер Хилл, вытеснившая мафию из Бостона.

Детство

В детстве я молил Бога о велосипеде, потом понял, что Бог работает по-другому.

Я украл велосипед и стал молить Бога о прощении.

Фразу приписывают Аль Пачино

Семья Уайти Балджера в начале 1938 года вынуждена была переехать в южный Бостон. Для Джейн и Джеймса Балджера старшего это был единственный способ выжить. Джеймс женился на юной Джейн, когда той едва исполнилось двадцать лет. Угрюмый рабочий Джеймс был вдвое старше своей избранницы. Тем не менее, они поженились и зажили счастливо. В 1927 году у них родился первый ребенок. Девочку решили назвать в честь матери – Джейн. Спустя год жена Балджера вновь забеременела, и в 1929 году на свет появился Джеймс Джозеф Балджер младший. Семья жила хоть и бедно, но достаточно спокойно. Отец Уайти всегда хотел иметь много детей, Джейн тоже мечтала о большой семье. В 1934 году Джейн вновь родила ребенка, которого решили назвать Уильямом. Джеймсу теперь приходилось работать намного больше. Он буквально жил на работе. В 1936 году в дом Балджеров постучали друзья Джеймса. Увидев перепуганных рабочих, Джейн похолодела. Ее отец умер точно так же, на верфи в Чарльстоуне.

– Он в больнице, – сообщили они.

Джеймс выжил. Спустя неделю к нему в больницу пришел его начальник и поинтересовался тем, как он себя чувствует. Джеймс ответил, что чувствует себя нормально. Пострадавшую в аварии конечность, очень удачно скрывало одеяло.

– Это хорошо, что идешь на поправку, – медленно проговорил мужчина, – а то, знаешь ли, поговаривают, что ты без руки остался. Ты же понимаешь, безрукие рабочие никому не нужны…

В той аварии на верфи руку Джеймса зажало между двумя вагонами. Конечность пришлось ампутировать. Операция действительно прошла успешно, и через неделю Джеймс уже мог принимать посетителей. Работать на верфи он только больше не мог. Нужно было кормить жену и троих детей. На время мужчина впал в панику, а потом спросил у приехавшей в больницу жены о том, сколько у них денег отложено на черный день.

– Мне кажется, что он уже наступил, – пробормотал Джеймс, когда Джейн поинтересовалась, на что ему нужны деньги.

Балджер заказал себе протез руки. Несмотря на ужасные боли в уже несуществующей конечности, мужчина вскоре вышел на работу. Протез он прятал в кармане брюк, стараясь как можно быстрее научиться работать одной рукой. Афера с треском провалилась и через пару месяцев Балджера старшего уволили без выходного пособия. Казалось, что семью Балджеров скоро окончательно раздавит бремя долгов. Даже здоровые люди не могли в то время найти себе работу. Пятидесятилетнему однорукому рабочему рассчитывать было не на что. Семье пришлось съехать из своего дома. Впрочем, апартаменты попроще вскоре тоже стали им не по карману.

– Как ты относишься к тому, чтобы переехать в Бостон? – поинтересовалась однажды Джейн у своего мужа.

– Что, там вдруг понадобились однорукие рабочие? – слишком резко отреагировал мужчина.

– Конгрессмен Джон Маккормак объявил, что в южном Бостоне начинает свое действие новый социальный проект Old Colony Harbor, – спокойно ответила женщина.

В начале 1938 года Балджеры стали одними из первых новоселов нового района южного Бостона. Маккормак решил тем самым подольститься к жителям города. Там то и дело случались стычки и бунты, уровень безработицы просто зашкаливал. С этим нужно было что-то делать. Old Colony Harbor стал одним из первых проектов по улучшению уровня жизни в этой части города. Билли на тот момент было всего четыре года, Уайти исполнилось девять, а Джейн было уже одиннадцать лет.

Район Southie быстро стал для Балджеров настоящим домом. Череда однотипных малоэтажных домов шла до самого побережья. К началу 1940-х годов, это был уже один из самых тихих и спокойных районов в Бостоне. Здесь все были бедными рабочими, католиками, добропорядочными семьями. По воскресеньям все ходили в церковь, по праздникам собирались на площади Madden, в конце месяца искали, у кого бы одолжить денег на оплату квартиры.

Квартира 756 в доме 41 на Logan Way Балджерам понравилась. Чудовищно маленькая площадь апартаментов, с трудом, но все же уместила в себе семью Балджеров. Вскоре у Джейн и Джеймса появилось еще трое детей: Джон, Джейн и Шейла. Конечно, об отдельных спальнях приходилось только мечтать, но за 29 долларов в месяц было бы глупо рассчитывать на большее. Билли, Джона и Джимми поселили в самую маленькую комнату, окна которой выходили на улицу. Братья с детства были очень близки и, несмотря на традиционные для братьев перепалки, достаточно мирно сосуществовали на одной территории. К тому же, Джим старался как можно реже появляться дома, а Билли все свободное время проводил за книжками.

Чету Балджеров здесь любили. Джейн в особенности. Улыбчивая и жизнерадостная женщина сразу умела найти со всеми общий язык. Угрюмый и старый Джеймс всегда пугал соседей. Он вставал за спиной Джейн и, казалось, в любую минуту готов ринуться в бой. Отсутствие одной руки и преклонный возраст отцу Уайти помехой не были.

Уайти всегда был слишком похож на своего отца. Балджер-младший уважал и ценил его, но, как известно, более всего нас раздражают люди с теми же недостатками, что и у нас. Уайти готов был пойти хоть сейчас разгружать вагоны, лишь бы только не проводить лишний час дома. В школе он моментально объяснил всем, кто такой Уайти Балджер и почему к нему лучше не цепляться.

Джейн настояла на том, чтобы Уайти продолжил посещать воскресную школу при церкви, но даже этот факт его сверстники восприняли с пониманием.

– Ты что вообще здесь делаешь?! Это наша территория! – сообщил ему какой-то старшеклассник, когда Уайти неосмотрительно заявился на площадь Madden. Вечером он вернулся домой в совершенно непотребном виде: одежда была порвана, лицо напоминало один большой синяк. Банда Madden, названная в честь площади, на которой они собирались, не терпела чужаков на своей территории. Ребятам противостояли так называемые «Трилистники». Обо всем этом Уайти узнал уже на следующий день от своего одноклассника. Факт того, что его избили ребята из Madden, оказался вполне достаточным для того, чтобы Уайти с почетом и уважением приняли в Трилистники.

Билли, брата Балджера, ребята из Трилистников прозвали Лучиком. После ужина Балджеры разбредались по своим комнатам и вскоре засыпали. Уайти тихонько выскальзывал за дверь и шатался вместе с друзьями по улицам Southie, а Билли утаскивал к себе в комнату фонарик и читал книжки. Все так привыкли к едва заметному свету этого фонарика, то и дело мелькающему в окнах спальни, что Билли стал Лучиком. К прозвищу брата Уайти отнесся снисходительно, но все попытки насмешек над младшим братом пресекал сразу же. Никто не имел права оскорблять кого-то из членов его семьи. Никто и никогда. Сам Уайти не понимал пристрастия Билли. Читать он тоже любил, не меньше брата, но вот учеба зачем нужна? Неужели Билли полагает, что у него есть шанс на нормальную работу? Глупо, смешно и наивно. Во всяком случае, так считал подросток Уайти Балджер.

Какая разница, как учиться в школе, если судьба всех жителей района была предопределена задолго до их рождения? Здесь ни у кого не было денег, а значит, и надежды на колледж нужно было оставить еще в роддоме. Добрые санитарки должны были вместе с личными вещами изымать у будущих родителей и ложные надежды, которыми они впоследствии подчевали своих детей. По окончании школы все ребята южного Бостона шли работать на какую-нибудь из расположенных здесь фабрик, ну или начинали криминальную карьеру. Вариантов в любом случае было немного. Тем не менее, Уайти всегда любил читать. Невероятно умный и талантливый, он умудрялся найти выход из любой ситуации. Если прибавить к этому беспрецедентное нахальство и смелость, граничащую с безумием, становится понятно, за что его так уважали одноклассники и ненавидели учителя.

– Балджер, очередная D. У тебя есть последний шанс. Либо ты завтра приходишь и переписываешь работу, либо тебя отчисляют, – сообщил однажды ему учитель.

– Зачем тратить время? Давайте сейчас перепишу, – нахально пожал плечами Балджер. Он вырвал из рук учителя бланк и сел за парту. Преподаватель принципиально ни на минуту не выходил из комнаты, чтобы этот наглец не умудрился ненароком списать. Уайти на двадцать минут раньше положенного времени закончил свою работу. Учитель решил проверить ее сразу же. Уайти умудрился переписать тест на высшую оценку. Без подготовки и каких-либо видимых усилий.

В целом учился Балджер на двойки и пятерки (А и D в американской системе образования). Он никогда ничего не учил, не готовил уроки и презирал школу за чертовы ложные надежды. Если же задание требовало проявления знаний, логики, работы интеллекта, Уайти, хотел он того или нет, неизменно получал высшую оценку. В этом он был прямой противоположностью своему младшему брату, который дни и ночи напролет проводил за уроками.

Вскоре уже никто из Madden не пытался препятствовать прогулкам Уайти по площади. Здесь, в Southie все знали друг друга. Уайти уже давно записали в трудные подростки. В 1943 году Уайти впервые привели в полицейский участок. Поводом послужило воровство: он с парой приятелей попытался ограбить грузовик. Для местных ребят это было своего рода спортом. На тот момент практически 90 % преступлений, совершаемых в районе, происходило при участии автомобиля: или их угоняли, или обворовывали. Сотрудник полиции увидел уже знакомое лицо Уайти и не выдержал:

– Послушай, но тебе же все равно одна дорога – на завод. Либо за решеткой окажешься, либо на заводе работать будешь.

– Посмотрим, – скрипнул зубами Джеймс Джозеф Балджер.

Его отпустили. Уайти зажил своей прежней жизнью. У него стали водиться деньги, которыми он, конечно, делился с матерью, братом и старшей сестрой. Джейн, Билли и Уайти всегда были очень близки друг с другом. Их всех объединяла одна цель: изменить свою уже заранее кем-то предначертанную судьбу. Они не хотели идти работать на местные промышленные предприятия, терять руки или гибнуть на производстве. Они хотели жить ярко и красиво.

Тот полицейский оказался прав. Уайти в очередной раз попался полиции и, на сей раз, он был уже достаточно взрослым, чтобы определить его в колонию для несовершеннолетних. Несколько месяцев он провел в закрытой школе для юных преступников, после чего вернулся домой.

Билли тем временем продолжал дни и ночи напролет проводить за учебниками. Ему никто не давал шанса в жизни, да и рассчитывать на то, что это когда-нибудь произойдет, было глупо. Значит, этот шанс нужно вырвать у судьбы, украсть, обмануть, все, что угодно. Его единственной страстью всегда была власть. Только будучи политиком, как он считал, человек действительно способен что-то изменить в этом мире. Он хотел стать политиком. Впрочем, нет. Больше всего он хотел ходить на настоящую хорошую работу и каждый день на законных основаниях одевать костюм. Мечты о карьере в то время звучали слишком абсурдно. Об этом Билли предпочитал не задумываться.

Власть и пресса всегда где-то рядом. Лучшим другом Билли стал Билл Макдоно, корреспондент школьной газеты. Они познакомились в первый день Билли в средней школе и моментально нашли общий язык. Билл и Билли будут продолжать дружить многие десятилетия.

Пока Уайти был в колонии, Билли устроился помогать в магазин The Karps. У него появились карманные деньги, но, конечно, это было несравнимо с тем, что приносил в свое время брат. Впрочем, в 1947 году Уайти благополучно закончил школу-колонию и был отпущен домой. Судимость была полностью погашена, что давало ему шанс на начало новой жизни. Во всяком случае, так сказал ему директор школы. Звучало это, как привычная насмешка. Несмотря на относительно хорошие оценки в табеле, ни о каком колледже речи идти не могло. Образование стоило баснословных для Балджеров денег.

– Ну так и иди в армию. Сделаешь себе карьеру, там нужны такие… боевые, – сказал на прощание директор.

– Я подумаю над этим, – неожиданно мирно отреагировал обычно до смешного наглый парень.

Уайти уже был совершеннолетним, а посему и с законом нужно было учиться вести себя более учтиво. Вернувшись домой, Уайти тут же устроился на работу в один из местных клубов. У заведений, ведущих к Skid-row, была дурная слава, даже приятели Балджера о них были такого мнения. Впрочем, выхода у молодого человека не было. Или все-таки армия?

Уже через месяц после возвращения домой Уайти перестал быть чересчур осторожным и окончательно забыл о месяцах, проведенных в колонии. Вскоре у него снова появились деньги, а через пару месяцев он и вовсе купил себе «Шевроле» кабриолет.

Билли и Макдоно как раз возвращались с пляжа, когда их догнал уже ставший здесь известным автомобиль Уайти.

– Садитесь, ребят, подвезу, – самодовольно сообщил Уайти, остановившись перед Билли и его другом. Ребята восхищенно посмотрели на машину и моментально запрыгнули в салон. Когда кабриолет тронулся с места, их вдруг обогнал какой-то мальчик на велосипеде.

– О’Хара, терпеть его не могу, – скрипнул зубами Билли.

– Ага, отвратительный тип, – завистливо протянул приятель Билл.

– О’кей, – легкомысленно пожал плечами Уайти и замедлил ход.

Вскоре мальчик вновь догнал их. Уайти чуть крутанул руль и мальчик еле успел увернуться. Послышался скрежет, но ему все-таки удалось удержать равновесие. О’Хара со страхом взглянул на Уайти и заработал педалями. Как только он вырывался вперед, Уайти его нагонял и вновь начинал оттеснять с дороги. Когда Уайти в очередной раз приблизился к мальчику, Билли с силой вывернул руль в сторону.

– Я сказал, что терпеть его не могу, я же не говорил, что его нужно убить, – отдуваясь сказал Билли.

– Мы бы и не стали его убивать. Он бы выехал на дорогу, и вон тот автобус сделал бы за нас всю грязную работу, – усмехнулся Уайти и похлопал брата по плечу.

Вечером Уайти бездумно наблюдал за ребятами на детской площадке. Вспомнилось вдруг как, когда ему было девять, они только переехали сюда. Больше всего тогда хотелось мороженого из киоска рядом с площадкой, но денег на лакомство никогда не было, ни у него, ни у родителей. Можно, было, правда, позаимствовать у менее проворных, но более богатых сверстников.

Вдруг он понял, что сейчас у него есть деньги. Эти дети, точно такие же, каким он был когда-то, а значит, также хотят мороженого. Это его Южный Бостон и он может сделать его лучше.

– Эй, ребята, выбирайте мороженое, я угощаю! – крикнул Джим Балджер.

Дети с опаской посмотрели на Уайти. Здесь все прекрасно знали, кто он. Каждый трехлетний ребенок легко мог ответить на вопрос о том, кто такой Уайти Балджер. Через мгновение, дети плюнули на все родительские наставления и бросились выбирать мороженое. Один чернявый мальчик в задумчивости стоял у киоска.

– Выбирай, – прикрикнул на него Уайти.

– Мама не разрешает брать, что-то у чужих, – с умным видом ответил он.

– Я не чужой, сосед, – усмехнулся Джим Балджер, – я живу в паре домов от тебя, не притворяйся, что не в курсе, кто я такой.

Восьмилетний Джон Конноли кивнул и ткнул пальцем в рожок с ванильным мороженым. Он прекрасно знал Уайти, более того, он им восхищался. Сколько Джон себя помнил, Уайти был хозяином Southie. Конечно, были люди умнее, старше и опаснее его, но их восьмилетний Джон просто не знал.