Текст книги "Вы прекрасны, вы грустны"

Автор книги: Елизавета Луговская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Их простили. Так было удобнее Екатерине. Но кто-то же должен ответить. И ответил Ла Моль. Его Маргарите спасти не удалось. Особой уликой стала восковая статуэтка короля, пронзенного стрелой. Ла Моль и Коконас были осуждены на смерть. Было решено, что после пыток и казни "их тела будут рассечены на четыре четверти", которые должны быть "подвешены к четырем виселицам перед главными воротами Парижа, а их головы выставлены на башне позора на Гревской площади".

Герцог Алансонский при своем влиянии мог спасти своего друга Ла Моля, но только не в этот раз, когда он и сам был виновником заговора. Король жаждал крови, и надо было ему ее дать, чтобы он успокоился и все простил.

Ла Моль взошел на эшафот. Маргарита видела, что он шепчет, глядя в небо. По губам своего любовника, вкус которых ощущала сейчас на своих, она прочитала: "Господи! Пресвятая Дева Мария, помилуй меня". И тут он посмотрел на нее. Она ответила ему взглядом, полным любви и отчаяния. Он прошептал, и опять она по губам прочитала его слова: "Я поручаю себя молитвам королевы Наваррской и других дам".

Слезы ручьем полились из глаз Марго, и не только из глаз ее одной. На эшафоте Ла Моль остался верен себе – он по-прежнему был религиозен и по-прежнему любил женщин – всех, с кем был близок в своей недолгой жизни.

Когда наступила ночь, Маргарита послала одного из своих друзей выкупить у палача голову казненного. Поцеловав ее в охладевшие уста, она уложила голову в ящик и на другой день приказала набальзамировать. С головой Коконаса его любовница Маргарита Неверрская совершила то же самое. По свидетельству историка, "они наполнили рот каждого драгоценными камнями, которые те дарили своим дамам при жизни, и обернули головы в свои самые роскошные юбки; потом все было залито свинцом и помещено в деревянные ящики. С помощью самодельных инструментов женщины выкопали две ямы на Монмартре и захоронили головы".

Останки Ла Моля и Коконаса ждала интересная судьба. Бассомпьер пишет в своих мемуарах:

"Когда при строительстве ограды копали землю, были найдены два ящика, а в них две головы с набитыми драгоценностями ртами; к находке отнеслись с большим благоговением и решили, что головы принадлежали мученикам за веру, которые усердием христиан были захоронены в этом месте вместе с драгоценностями; так их обнаружили, и была построена часовня мучеников веры, а головы поместили в оправу и превратили в почитаемую реликвию..."

От тяжелой болезни умер король Карл IX, на престол вступил его брат Генрих III. Генрих Наваррский продолжал оставаться фактически узником Лувра, но, в отличие от герцога Алансонского, планов о побеге больше не вынашивал. Он утешился в объятиях все той же Шарлотты де Сов, а также другой фрейлины Екатерины – мадам Руэ. По словам одного из современников, "молодая изворотливая плутовка разжигала его влюбчивость и удовлетворяла все его прихоти". Подослав к нему одну из самых способных своих учениц, Екатерина хотела таким образом окончательно успокоить гордость Генриха, заставить его забыть все его неудачные мероприятия, чтобы впоследствии сделать марионеткой в своих руках. Генрих до поры до времени не противился такому повороту дел.

Между Генрихом и Марго постепенно вырастало отчуждение. Марго этого не хотела, не хотел этого и Генрих, высоко ценивший свою жену. Но между ними встал король Генрих Третий, подсылавший своих верных слуг, в частности своего фаворита дю Гаста, открыто шпионить за Марго. Однажды король потребовал, чтобы шурин отослал горничную своей жены, некую Жигонну де Ториньи, у которой, по его сведениям, была дурная репутация. Но Марго была очень привязана к Жигонне и вовсе не хотела с ней расставаться. Тем не менее под воздействием Шарлотты де Сов, которая выполняла волю Екатерины, диктуя в постели Генриху свои желания, Генрих уступил просьбе короля и настоял на устранении Жигонны. Марго рыдала:

– Я больше не могу полагаться на мужа как на близкого мне человека.

Сколько раз Марго помогала мужу, сколько раз вставала на его сторону, даже когда это не было ей выгодно. А он, по сути, предал ее.

"Мы легко верим тому, что говорят нам люди, которых мы любим, – пишет Маргарита, имея в виду интриги Шарлотты, которая убедила Генриха в том, что Марго ревнует ее к нему. – Мой муж принял все это за чистую монету и отдалился от меня, а потом и вовсе начал меня избегать, чего раньше никогда не бывало. Какие бы фантазии ему ни приходили в голову, прежде он говорил со мной совершенно свободно, как с сестрой. Он знал, что ревновать я совсем не умела и ждала лишь одного – чтобы он был доволен".

Герцог Алансонский не оставлял своих планов бежать из Лувра в герцогство Анжуйское. И 15 сентября 1575 года он все-таки совершил побег, встав во главе протестантской армии и придав своей коалиции видимость законности и легитимности, ведь он был братом короля. Настроение же Генриха III по этому поводу было самое что ни на есть скверное.

Поступок герцога вдохновил Генриха Наваррского. И отложенный на неопределенное время план побега вновь стал вызревать в его голове. 3 февраля 1576 года Генрих Наваррский под видом охоты на оленей покинул Лувр. Отлучаться самостоятельно он не имел права – ведь он продолжал оставаться узником. В предместье Санлиса к нему присоединились его верные друзья капитан и лейтенант королевской гвардии. Они сообщили ему, что король взбешен и что возвращение в Париж – дорога смерти и позора, все же другие пути ведут к жизни и славе. Генрих решил, что это знак судьбы, и отправился в свою Наварру, чтобы опять принять гугенотскую веру. Жену, Маргариту Наваррскую, он в свои планы не посвятил и тем самым глубоко оскорбил ее.

Марго немного успокоилась, когда получила от беглеца письмо, в котором он просил прощения за то, что не поставил ее в известность о своем побеге. А вскоре она опять не думала о своем муже плохо. Ей рассказали, что, пересекая Луару, Генрих сказал:

– О двух вещах, оставленных в Париже, я сожалею: о мессе и о моей жене. Хотя без первой я попробую обойтись. Но вот без второй не смогу – я должен скорей ее увидеть.

Король, полагавший, что его сестра знала о побеге мужа, обрушил на Марго "весь пыл своего гнева", как вспоминает она в мемуарах. "Если бы его не удержала королева-мать, он сотворил бы в отношении меня какую-нибудь жестокость". По распоряжению короля ее покои были взяты в оцепление гвардейцами. А на просьбу отправиться вслед за мужем Генрих Третий ответил:

– Поскольку король Наварррский снова стал гугенотом, ваша поездка к нему невозможна. Все, что мы делаем, матушка и я, все это ради вашего же блага. Я скоро объявлю войну гугенотам и искореню эту презренную религию, которая причинила нам столько горя... Нет, вы никуда не уедете! Там наши враги.

Полгода Генрих Третий противился отъезду сестры в Наварру, к мужу. Между ними происходили такие диалоги:

– Я вышла замуж не ради удовольствия и вообще не по своей воле. Раз уж вы предназначили мне в мужья короля Наварры, то вы не можете помешать мне разделить с ним его судьбу. Я хочу отправиться к нему! А если вы мне не позволите, я просто однажды исчезну, положась на Провидение.

– Ну полно, сестра, – говорил король, – у нас будет время попрощаться.

– Раз я здесь торчу, мой муж может решить, что я веду здесь разгульную жизнь, – не унималась Марго.

– Неужели ваш муж не уверен в вас? – ехидно заметил Генрих III.

С требованием отпустить к нему жену посылал гонцов к королю и Генрих Наваррский. На это король отвечал:

– Я отдавал ее за католика, а не за гугенота.

Но это не было правдой. Генрих Наваррский отрекся от протестантской веры после свадьбы с Марго. Он продолжал настаивать: его жена должна быть рядом с ним. Тогда король решил пойти на шантаж: он отпустит к нему Маргариту только тогда, когда наваррец вновь примет католичество. А молодая королева Наваррская продолжала убеждать мать и брата-короля, что для нее "оставаться в Лувре неразумно ни по соображениям смысла, ни по соображениям приличий".

Когда Марго говорила о "разгульной жизни", она была не далека от истины. Ведь за это время она успела стать любовницей весельчака и дуэлянта по имени Сен-Люк и оставить его ради молодого и обворожительного Луи де Клермона Бюсси д'Амбуаза. В де Бюсси она влюбилась серьезно. Он превозносил ее до небес и посвящал ей стихи:

Я не хочу ничего другого, кроме вас,

Моя жизнь – как темная ночь,

Если в ней нет света вашей любви.

Де Бюсси был бретером, который по любому поводу выхватывал шпагу. Владел он ей настолько хорошо, что мог драться одновременно с двумя-тремя соперниками. Храбрость и поэтичность этого нового кавалера покорили Маргариту. Де Бюсси продолжал прославлять свою любовницу новыми стихами:

Нет ни неба, ни ночи, ни дня

Без ваших глаз голубого огня.

Небо, солнце – вы все для меня...

Дю Гаст по-прежнему шпионил за Маргаритой и докладывал обо всем королю. Между ним и де Бюсси не могло не возникнуть конфликта. Зная ловкость и отвагу де Бюсси, дю Гаст подослал к любовнику Марго пять наемных убийц. Застигнутый врасплох, возвращаясь от Маргариты, полный ее любовью, де Бюсси отбился от нападавших. Он проткнул шпагой двоих, после чего остальные трое убежали. Де Бюсси отделался небольшой раной.

В конце концов бравада де Бюсси надоела королю, и поэту и возлюбленному Марго было приказано покинуть Париж. В последний раз он обнимал свою прекрасную даму одной рукой, другая лежала на перевязи как свидетельство поединка за любовь.

Маргарите было грустно расставаться с де Бюсси, но у нее было столько планов и дел, что она быстро забыла поэтичного любовника.

Полгода добивалась она от матери и короля разрешения поехать в Наварру к мужу. И вот наконец ситуация изменилась таким образом, что поездка в Наварру Маргариты стала не только возможной, но и очень желательной. Там, за Луарой, католики и гугеноты не прекращали междоусобиц, опустошавших страну. Екатерина вызвалась сопровождать дочь. Она давно вынашивала мечту собрать католиков и протестантов на конференцию, которая прошла бы в замке Нерак – резиденции Генриха Наваррского. Двух королев сопровождал кардинал де Бурбон, герцог де Монпансье и канцлер Ги де Фор, сир де Пирбак, поэт, влюбленный в Маргариту. Екатерина взяла с собой свой "летучий эскадрон", без которого никогда не путешествовала. Шарлотта де Сов, гарцуя во главе эскадрона, прищуривала от удовольствия красивые глазки, предвосхищая новые свидания с Генрихом. В том, что она ощутит на своем теле его мускулистые руки, Шарлотта не сомневалась – снова лечь в постель к Генриху требовала от нее Екатерина. В свой послужной список высоких любовников Шарлотта недавно вписала герцога де Гиза. Таким образом, они с Марго делили ложе с одними и теми же мужчинами.

Свита Маргариты состояла из трехсот персон. Фрейлины, горничные, прачки. Следом за ними – мужской эскорт. Скрипачи, лютнисты, музыканты для балов. Члены совета Маргариты, финансисты, казначеи, секретари. Капелланы, церковные служки, священники. Врачи, аптекари, лакеи. И далее – длинной вереницей целый легион: подавальщики напитков, хлеба и вин, булочники, разносчики, кладовщики, повара, носильщики, хранители посуды, кондитеры, мясники, загонщики скота...

Марго отправилась в путешествие в приподнятом настроении. Ее опала была окончена, более того, чтобы придать ей побольше веса, король наделил ее почти полными правами суверена. Ей отошли ряд земель в Центральной Франции. Это должно было помочь ей привлечь мятежников на свою сторону. "Как только мы въехали в провинции мужа, – вспоминает Марго, – мне тут же начали устраивать торжественные приемы". В провинции Коньяк много красивых, знатных дам пришли выразить свое почтение двум королевам. Они были очарованы красотой Марго и без устали нахваливали ее королеве-матери. Та была счастлива. Екатерина попросила дочь надеть свой самый пышный наряд то превосходное платье, в котором Маргарита являлась на самые торжественные праздники. Марго хотела угодить матери и исполнила просьбу. Этот наряд делал ее красоту благородной, величественной. Платье из серебристой ткани с синим отливом, широко ниспадающими рукавами шло ей как никогда. Богиня, а не земная королева.

Обычно сдержанная в своих эмоциях, Екатерина восхищенно воскликнула:

– Дочь моя, вы прекрасны!

Генрих в окружении свиты из шестисот человек встречал их на полпути от католического городка Сен-Макер до протестантского городка Да-Реоль в уединенной усадьбе Кастера. И тещу, и жену он расцеловал. Екатерина позже говорила сыну-королю:

– Король Наваррский приветствовал нас со всеми почестями, изысканностью и, как мне показалось, с большим чувством и радостью.

В первую ночь Марго не легла с мужем – от него несло такими ароматами, что она предпочла спать одна. Шарлотта де Сов, к своему огорчению, тоже не получила Генриха в эту ночь. Он решил провести ее с другой девицей из "летучего эскадрона" Викторией д'Алайа, или Дейель. Марго, придерживающаяся свободных нравов не только на словах, отнеслась к этому спокойно. Она была рада, что они наконец-то вместе, а то, что Генрих переспал с этой испанкой, – ну так что ж, значит, он по-прежнему полон сил.

В Тулузе Марго заболела. Депутаты городского парламента хотели засвидетельствовать свое почтение и нанесли ей визит. Маргарита приняла их в постели. В глубине алькова пел хор мальчиков. Депутаты были шокированы и восхищены. Марго выздоровела быстро – в слишком приподнятом настроении она находилась, чтобы болеть.

Королевский кортеж проезжал через католические территории – и король Наварры исчезал. И появлялся во всей красе, когда проезжали по землям гугенотов. Екатерина стремилась очаровать своего зятя. Когда город Ош преподнес ей ключи, она изящным жестом отклонила дар.

– Передайте их моему зятю, – сказала Екатерина Медичи.

Перед замком Генриха процессию приветствовали обнаженные нимфы – хотя на улице было довольно прохладно. Уроженка Гаскони Соваж ехала перед Марго на белом иноходце и читала ей поэму "Нежная песнь в честь первой красавицы мира". "Первая красавица мира" подарила девушке расшитый шарф и поблагодарила поэта, назвавшего ее "неповторимой Маргаритой".

Двор пировал, предавался танцам и любви. Так продолжалось до самого Рождества.

"Лучшей супружеской четы быть не может", – с оптимизмом писала королева-мать своей подруге д'Юзес. Однажды Генрих заболел, когда супруги проезжали через местечко Оз. Марго вспоминает: "У Генриха обнаружилась высокая температура, продержавшаяся семнадцать дней и сопровождавшаяся сильными головными болями, не дававшими ему покоя ни днем, ни ночью, причем ему постоянно приходилось менять постель. Я ухаживала за ним так усердно, не отходя от него ни на минуту, даже спала рядом, не раздеваясь, что он в конце концов оценил мою заботу и стал расхваливать меня всем окружающим..."

Жизнь в Нераке напоминала большие каникулы, главным событием которых были любовные интрижки. "Мы все сделались куртизанами, – писал Сюлли, – и волочились напропалую друг за дружкой; только смех, танцы и приятные путешествия развлекали нас".

"Наш двор был так прекрасен и приятен, – вспоминала Марго, – что мы совершенно не завидовали двору Франции в Париже". Иногда маленький двор перебирался на другой берег реки Баиз, чтобы погулять в парке Гаренна. Этот парк был разбит по приказу Маргариты. В нем был построен зеленый театр.

Если погода стояла теплая, двор отправлялся на пляж, чтобы искупаться в Баизе.

Маргарита много читала. Она увлеклась философией, читала "Пир" Платона, Плутарха и проводила долгие философские диспуты с Мишелем Монтенем, которого ее муж назначил придворным в свою свиту.

Вообще, Генрих, несмотря на свои бесконечные любовные похождения, которые проще назвать регулярным блудом, по отношению к Маргарите был очень внимателен и щедр. Он дарил ей драгоценности, ткани для платьев, надушенные перчатки. Марго тоже отвечала ему вниманием и заботой. Когда он чувствовал недомогание, "причиной которого была его несдержанность в отношениях с женщинами", все понимающая Маргарита самозабвенно ухаживала за ним. Она надеялась родить от него сына и для этого шла на все. Ездила на воды в Беар, которые многим помогали. "Хочу увидеть, будет ли Бог милостив ко мне, чтобы увеличить число ваших преданных слуг", – писала она матери. Увы, этих ее молитв Господь не услышал. Роди Маргарита сына или дочь, неизвестно, как бы развивалась французская история.

В Дераке, как и в Лувре, красота и шарм Марго вскружили немало голов. Маргарита была оригинальна не только на публике, но и в быту. Она велела доставлять ей в ванную комнату бочки с водой из Гамбра. Она считала, что вода этой речки гораздо мягче для кожи, чем вода из Баизы. После ванны, голая, она любила растянуться на простынях из черной тафты. В комнате горела сотня свечей, и голая Марго с ее перламутровой кожей, оттененная черными простынями, нежилась, предаваясь мыслям о своем новом любовнике. Им был Генрих де ля Тур д'Оверн, которого прозвали "красавчик Тюрен". Увидев однажды ее на этих простынях, он чуть не лишился чувств от такого волшебного зрелища. Тюрен хорошо развлекал Маргариту, он обладал отличным чувством юмора, он смешил ее, вдвоем они пели романсы. Но искушенную в любовных утехах Маргариту Тюрен не удовлетворял. И она сменила его на Жака д'Арле Шамваллона, главного конюшего герцога Анжуйского. Маргарита познакомилась с ним еще три года назад, в 1577 году, в Ла-Фре. И вот три года спустя, в декабре 1580 года, в замке Фуа-Канатла родилась третья большая – после де Гиза и Ла Моля – любовь Маргариты. Шамваллон в ее глазах стал божеством, с ним никто не мог идти в сравнение. Марго посвящала ему стихи:

Я переполнена страстью и нежностью;

Я живу для любви – я до смерти люблю.

Поскольку в отношениях с Генрихом у супругов царила свободная любовь, своих встреч с Шамваллоном Марго от мужа и не пыталась скрыть. Два месяца они встречались совершенно свободно. Позже, когда до короля Генриха Третьего дошли все развлечения двора в Нераке, о котором ему рассказали как о неслыханном борделе, Марго и Шамваллон стали осторожнее. Король и королева-мать неусыпным оком через своих поверенных следили за тем, что происходит в Наварре.

Генрих Наваррский, перепробовав почти всех фрейлин Марго, вдруг воспылал чувством к одной из них – Франсуазе де Монморанси-Фоссе, или Фоссез, совсем юной девице. "Еще совсем дитя с очень доброй душой, – как говорила о ней Марго, – была без памяти влюблена в моего мужа, настолько старалась ему угодить, что вскоре забеременела". Чтобы избавиться от нежеланного ребенка, Фоссез решила отправиться к горячим источникам в долину д'Оссон, которые славились тем, что могли прерывать беременность. Источники ей не помогли, как не помогли Марго воды Беарна для совершенно противоположных целей.

Марго проявила неподдельное участие в судьбе Фоссез. Генрих был очень тронут этим и, когда у Фоссез начались схватки, обратился к Маргарите:

– Душенька, я должен покаяться перед вами и прошу прощения, если когда-то что-то вам наговорил. Вы меня очень обяжете, если окажете помощь Фоссез. Она в ней сейчас очень нуждается.

Марго распорядилась перевести беременную фрейлину в одну из отдаленных комнат замка.

Когда она рожала, Генрих был на охоте. Вернувшись, он узнал от жены, что Фоссез родила девочку, но мертвую. В конце концов всем от этого стало только легче.

Екатерина и король повелевали Марго вернуться в Париж – того требуют государственные дела. При этом они дали понять, что неплохо бы вернуться в Лувр и Генриху Наваррскому. Маргарита не возражала. Она уже соскучилась по Лувру. В Нераке ее удерживал только белокурый Шамваллон. Марго была рада переезду в Париж еще и потому, что вместе со всем двором принуждена была уехать и Фоссез. Так распорядилась Екатерина Медичи. Генрих, конечно, быстро найдет ей замену, но его новая пассия не будет настроена к Марго столь враждебно, как стала относиться к ней последнее время Фоссез только потому, что она проявила самое живое участие в ее судьбе.

Но королева-мать, очень хорошо проинформированная обо всех событиях в Нераке, именно потому и настаивала на приезде Фоссез, что рассчитывала, что Генрих, не испытывавший никакого желания вновь оказаться в Лувре, поедет за своей любовницей.

29 января 1582 года король и королева Наваррские тронулись в путь, твердо условившись, что дальше Монтре-Боннен Генрих не поедет. Именно в Монтре их и встретила Екатерина. Как ни уговаривала теща зятя отправиться с ними в Париж, Генрих, сославшись на сложное положение с его правительством в Гиени, покинул их.

Марго с грустью думала об оставленном Шамваллоне. "Это единственное и прекрасное чувство, которое вечно будет царить в моем сердце", – писала она в дневнике.

И конечно, вскоре Шамваллон переехал в Париж. Поскольку свидания с ним Марго не приветствовались ее коронованной родней, Шамваллон проявлял чудеса изобретательности. Однажды, чтобы незамеченным попасть в ее дом на улице Кюльтер-Сент-Катрин, за которым велась постоянная слежка, он велел доставить себя в деревянном сундуке. Сундук внесли прямо в комнату Марго, освещенную на этот раз факелами. Она знала, что он появится, хотя и не догадывалась, что именно таким образом. Марго лежала, уже раздетая после горячей ванны на простынях из черной тафты. Когда дверца сундука открылась и оттуда показалась голова ее любовника, она возбужденно воскликнула:

– Сколько приятных минут и наслаждения вы доставляете мне!

Это была самая лучшая ночь в их довольно продолжительном романе.

Этот случай долго еще обсуждали при дворе. Он обрастал все бoльшими и бoльшими подробностями. Маргарита выступала как героиня, а Шамваллон как герой авантюрного романа. Марго завидовали, и ею втайне восхищались все женщины двора.

Но все же Маргарите хотелось менее экстремальных свиданий. И у нее возникла идея – женить своего любовника, чтобы видеть его чаще и чтобы встречи их стали безопасными. Марго стала предлагать ему кандидатуры. От вдовы, женщины красивой и достойной, Шамваллон отказался. Потом – новая кандидатка, "еще красивей и еще добрей". Шамваллон отверг предложение Маргариты и на этот раз. Он сам выберет себе жену. 20 августа 1582 года он женился на Екатерине де ла Марк, дочери герцога де Буйона, правившего в княжестве Седан. Такая прекрасная партия не могла быть выбрана только с целью маскировки. "Значит, нет справедливости на небе, нет верности на земле, – с возмущением написала Марго своему любовнику. – Вы предали нашу любовь. Смейтесь надо мной, обманутой вами!"

Маргарита писала ему каждый день. Каждое письмо она заканчивала словами: "Целую миллион раз ваши прекрасные и любящие губы". Шамваллон изредка отвечал ей, что в данной ситуации они не могут встречаться, может быть, позже... Маргарита чувствовала, что, женившись, он охладел к ней. Но от этого она не перестала его любить.

Шамваллон впал в немилость у герцога Анжуйского. Спасти его могла только Марго. И вот они вновь встретились. Марго была счастлива. Их свидания возобновились все с помощью того же деревянного сундука.

Слухи о беспутстве сестры надоели королю. Он решил провести целое расследование. Подкупал горничных и лакеев, записывал имена, даты, все обстоятельства свиданий Маргариты с Шамваллоном. Узнал он и про сундук, и даже про простыни из черной тафты.

Король отправил своему представителю в Ватикане письмо, в котором подробно описал "весь разврат" своей сестры и свое возмущение ее поведением. Посланец подвергся нападению четырех разбойников в масках и был убит, а королевское послание исчезло. Это взбесило короля, и он решил пойти на открытый конфликт, хотя убийство посланника не имело никакого отношения к Марго, она ничего не знала о письме.

Разразилась драма. 7 августа 1583 года в зале Кариатид король устроил большой бал. Маргарита была одета в как всегда очень эффектный и смелый охотничий костюм. Она заняла привычное место на королевском подиуме под балдахином.

Музыканты заиграли. Неожиданно появился король и направился к сестре. Он решительным жестом остановил музыкантов и обратился к Марго – так, чтобы слышали все. Король явно говорил не для нее одной, он говорил для благодарных зрителей, для которых скандал в Лувре был смыслом жизни.

Он стал осыпать Маргариту "тысячью ругательств", перечислил имена всех ее любовников, тех, конечно, о которых знал. Но о Шамваллоне Генрих III пока не говорил ни слова. Король решил оставить его "на сладкое". Закончил он речь такими словами:

– Королева Наваррская проституировалась до такой степени, что мало каких-то мальчиков в Гаскони, понадобились даже погонщики мулов!

Король сделал паузу и осмотрел возбужденную его речью аудиторию. Маргарита от изумления не могла выговорить ни слова. Да и надо ли было что-то говорить в такой момент королю, находящемуся в каком-то истерическом ударе.

– Я имею в виду Шамваллона, – заявил после паузы Генрих.

Для придворных он не открыл абсолютно ничего нового. Новым для них было то, что он решился вдруг из всего этого сделать скандал.

– От которого у нее был ребенок, – продолжил король.

Это было чистой ложью, и это опять же было известно всем, включая и самого короля. Наконец его величество решил подытожить.

– Вам нечего здесь делать! Уезжайте к вашему мужу! Уезжайте завтра же! – грубо крикнул он ей в лицо.

Потрясенная, Маргарита поднялась с кресла и нетвердой походкой прошла сквозь строй придворных, которые угодливо расступились перед ней. Никто, даже ее друзья, не поддержал ее дружеском взглядом или кивком головы. С трудом добравшись до своей комнаты, она дала распоряжения готовиться к отъезду на следующий день. Тут же она узнала от своих фрейлин, что опасность грозит и Шамваллону, и поспешила предупредить его письмом. Когда посланник достиг дома любовника Марго, он увидел, что там все перевернули вверх дном. Искали хозяина, но не нашли. Предусмотрительный Шамваллон бежал накануне в независимое княжество Седан.

На следующий день, 8 августа 1583 года, Маргарита покинула Париж.

Когда скандал дошел до Генриха Наваррского, он направил в Париж своего советника, чтобы выразить протест против унижения его супруги королевы Наваррской и получить от короля извинения. Король старался увести разговор о виновности Маргариты в сторону, переводя беседу почему-то на ее фрейлин, не отличающихся высоко моральной репутацией. В конце концов извинения короля все же получить удалось. Но тут взял инициативу Генрих Наваррский, чтобы использовать этот конфликт. Он сказал, что примет "замаранную" королем Маргариту только в том случае, если католические гарнизоны, угрожающие Нераку, будут удалены из этого города.

Марго об этом торге не подозревала и получала от мужа письма, где он обращался к ней ласково "душечка" и писал: "Скоро мы встретимся".

Но встреча супругов произошла только 13 апреля 1584 года. Генрих не выглядел очень соскучившимся. Он начал с выяснения подробностей клеветы. В Нераке они до самого вечера прогуливались в галерее замка. Марго беспрерывно плакала. Вечером, когда они сели за стол, у Марго были красные глаза, и она вызывала у всех чувство жалости. Один из очевидцев этой встречи Мишель де Ла Югери вспоминал:

"Никогда я еще не видел женское лицо, столь умытое слезами, с покрасневшими веками, и испытал чувство жалости к королеве. Она сидела рядом со своим мужем-королем в окружении множества дворян, которые вели какие-то незначительные разговоры, при этом никто из них даже не обращался к ней, и я понял, что король принял ее против своей воли".

Упрекам Генриха, казалось, не будет конца. Однако прощение все же было получено, и супружеские отношения вскоре возобновились. Маргарита опять отправилась на лечебные воды, способствующие зачатию. И опять безо всякого результата. Но может быть, "результата" не захотел и сам Генрих? Во всяком случае, он не очень старался. Его любовница Коризанда нашептала ему, что если уж бедняжке Генриху и приходится выполнять супружеские обязанности, то он вовсе не обязан узаконить ребенка Маргариты – мало ли еще какие связи обнаружатся у нее на стороне?

Умер герцог Анжуйский, ее брат Анжу. Марго испытывала глубокую печаль. Встал вопрос о престолонаследии французской короны. Генрих III детей не имел и уж наверняка их у него не будет. Значит, будущим сувереном станет Генрих Наваррский, если, конечно, переживет своего шурина. Екатерина неожиданно выдвинула кандидатуру Генриха де Гиза. Марго стали одолевать фантазии. Ее возлюбленный, ее первая любовь станет королем Франции? Но почему бы ей самой не примерить французскую корону? Разве Англией правит не королева? И разве это не лучше, чем король-гугенот или нынешний король со своими возлюбленными юношами?

Так, в голове Маргариты созрел план мятежа, и вскоре она начала претворять его в жизнь. Бурная личная жизнь прискучила, семейная не удалась, и ей хотелось утвердить себя на ниве политической.

Маргарита секретно принимает эмиссаров – она решила совместно с Генрихом де Гизом собрать Католическую лигу и обратить оружие против обоих Генрихов – мужа и брата. Брату она была обязана всеми несчастьями, муж тоже вел себя с ней бесчеловечно. К тому же влияние его любовницы Коризанды становилось просто невыносимым. Неожиданно для всех Маргарита решила покинуть Нерак и супруга и отправиться в Ажан – одно из своих владений.

Жители Ажана, в основе своей католики, встретили хозяйку очень радушно. Маргарита начала всячески укреплять город, готовясь к великим свершениям. Она открыто объявила себя членом Святой католической лиги и отказалась от титула королевы Наваррской. Под началом графини Ажанской, как она теперь представлялась, было 12 сотен вооруженных солдат, но к этому союзники добавили небольшой отряд кавалерии. Совместно с графом де Дюрасом она провела несколько операций против соседних городов, принадлежавших Генриху Наваррскому. Таким образом, между мужем и женой началась открытая война.

Но планы Марго не разделяли жители Ажана, и вскоре их недовольство своей госпожой переросло в открытое восстание. Этим воспользовались враги графини Ажанской, и она оказалась беззащитной как вне, так и внутри собственных владений. На ее стороне было несколько вооруженных человек, но и они раздумывали о том, как перейти на сторону противника. Надо было бежать.

Маргарита по-прежнему была молода и красива и по-прежнему в нее без памяти влюблялась мужчины. Это ее спасло. Брат одной из ее фрейлин капитан д'Обиак, красивый и мужественный юноша, готов был отдать жизнь за свою госпожу. Он не раз говорил своей сестре, а та передавала его слова Маргарите: "Хотел бы я провести с ней ночку, а там можно и умирать".